Обычный день

«Такой вот глупый разговор... Какой к черту, детектив? А, что ты хочешь: сам два года  не являлся и почти месяц не звонил - думаешь, что тебе всегда здесь будут рады, что там всегда будет светить зеленый свет» - это  мои мысли. Я злюсь, конечно, сам на себя, а требовательные короткие гудки требовали: «Повесь трубку!»
Я явно ощутил спертость воздуха в будке - он показался  тяжелее, чем был сначала, до разговора: вон из нее, на свежий воздух, к солнцу!
Оно еще недавно  весело тебе улыбалось, но сейчас   уже радостным и улыбчивым   не казалось, а стало   обычным, как всегда. Душа больше не парила беззаботно – она совместилась обратно с физическим телом...
«Ладно, брось - считай, что ее просто не было дома, ты же и сам уже хотел повесить трубу», - Успокаивал я сам себя. Говоря так, сам с собой, бесцельно некоторое время прослонялся по городским улочкам, пока меня не увлекло новое чувство:  я не слился с людским потоком: улица скрала мое настроение.
Я, по началу,  оказался увлеченным прохожими - они  разные: интересные, спокойные, безразличные, сотнями, спешащие каждый по своим делам,   даже в праздный день  или как я, отгуливающие положенный по графику выходной. Коллективное одиночество уже и не одиночество вовсе, а чувство совсем иное, знакомое жителям крупных городов. Если научиться его понимать, то оно помогает забыться: толпа растворяет тебя, ты  исчезаешь, как личность также,, как сливаются с монотонным серым асфальтом тротуара  лица самих прохожих.
Скоро я понимаю, что выбор видов моего свободного времяпровождения не так уж и велик:  меня ожидает ряд привычных удовольствий в виде чашечки двойного крепкого кофе, рюмки коньяку, порции невского мороженного с орешками, похода на какой-нибудь фильм (я привык и полюбил отдыхать в одиночестве). «Так сегодня обязательно, заберусь куда-нибудь подальше, к черту на куличики, куда стоит явиться за час, чтобы спокойно пролистать какой-нибудь цветной журнальчик с фотографиями, без какого-то особого смысла (вникать во что-то же «влом»), а это обычные цветные иллюстрации...».
Свернув с проспекта, я забрел на незнакомую улочку, которая проходит недалеко от моего дома,  вернее, от моего временного пристанища. Странно, но я здесь никогда раньше не бывал: еще одна из приятных особенностей большого города – всегда можно заблудиться даже невдалеке от дома. Здесь как-то тихо и немноголюдно – а вот я, наконец-то все и вспомнил: где же я нахожусь: недалеко отсюда еще расположена полубогемного интерьера кафешка, где любили сбираться на вечернюю рюмашку отменного коньяку  посетители, среди которых все больше было неудачников от искусства…
Я заглянул по пути в подвернувшийся газетный киоск, что на противоположной стороне улицы - журналов там, конечно, уже никаких не оказалось – нет в кино, пожалуй, я сегодня не пойду, да и поздновато уже (якобы) – зайду   лучше  в кафе и посижу там «глубже». Но там на сей час еще не набралось подобающей массы, и не витал среди ее посетителей такой особый дух всеобщего интеллектуального единения: я вскоре оттуда вышел оттуда еще больше разочарованным и злым, чем когда еще  не заходил туда.
Пока я был в раздумьях, куда бы  «бросить кости», то заметил, что смеркается: я уже был немного в приподнятом настроении от выпитого коньяку (где только они достают такой недурной коньяк?) и пошел устало и неспешно домой, костеря в душе и неудовлетворительный свой быт,  беспутно прошедший день и, вообще, все.
Чу, кто же это? – а, вот это может быть интересным, в самый раз! На скамейке немного в глубине   дворика сидела одиноко, ссутулив плечи и уронив на руки лохматую разноцветную главу, подросток-переросток - девчонка лет шестнадцати. Которая, видно была чем-то обижена на весь белый свет. Я поравнялся с ней, но мне, увы, почему-то не показалось, что проблемы ее по-детски надуманы –  ей, действительно, требовалась помощь...
 Я тронул слегка ее за  равнодушное плечо - она, поняв  участие и готовность  помочь, отнюдь не приняла их, а вся напряглась, взбрыкнула и выругавшись, отскочила, как дикая кошка -  отбежала немного, но через несколько шагов вдруг стала, будто вкопанная,  неловко расставив ноги. Я настиг ее - неприятный запах полоснул меня бритвой по носу, но я не  понял, что здесь к чему. Лицо девушки было  мокрым и зареванным.
- Что с тобой? – поинтересовался  я у неё, сначала она бросила на меня полный ненависти взгляд, лицо ее оскалилось и приняло еще более гневное выражение. Она собралась обозвать меня словами самыми обидными, такими как, например: «Отвали, ушастый козел!» или еще как-нибудь похлеще. Но, неожиданно, плотно сжатые ее губы дрогнули, из глаз брызнули и неудержимо потекли потоками неконтролируемые, темные от некачественной туши, слезы - это уже была не маска: а страдание.
Ей пришлось, превозмогая стыд перед незнакомцем в моем лице, открыться все же  и поделиться с ним своим состоянием. Рыдая безысходно как ребенок, она вошла в клинч и расклеивалась все больше и больше:
- Слушай... Послушай... те, - голос ее дрожал и сбивался, - вы же, правда, можете мне помочь…, правда?
- Конечно, - я кивнул, почувствовав, что  на самом деле сейчас для нее именно я был тем единственным, кто случайно волею судеб оказался рядом…
- У меня болит желудок... - простонала она, и хотя время было сумеречное, я заметил, как залилось темной краской ее лицо:
- Я же, я… ой, мамочки... я... обделалась, прямо под себя, - выдохнула она и спрятала лицо у себя в ладонях.
Я спокойно воспринял ее признание и то, что стал свидетелем неожиданного большого конфуза (так вот откуда этот неприятный запах, доходивший до ноздрей с шевелениями воздуха). Взяв безропотную, ставшую покорной руку,   увлек ее за собой:
- Не реви, пойдем! Тебе просто повезло: живу я здесь недалеко, пройдем дворами - никто ничего и не заподозрит. У меня дома приведешь себя в порядок – поверь мне, для тебя это меньшее зло - заметив на ее лице остатки нерешительности, добавил, а я  обещаю, что не обижу тебя. Удобства, не ахти какие, у меня для этого имеются... Да перестань ты ныть - такое может с каждым случиться.
Мы добирались домой дворами, молча: я тянул ее за собой,  она на полшага отставала, словно младшая нашкодившая сестренка, упиравшаяся, не желавшая показываться  перед домашними, как будто ее вели на заклание - где, верно, ее ждет большая взбучка, а возможно, даже и порка. Так мы и шли проходными дворами да безлюдными переулками, знакомыми мне якобы как старожилу здешних мест. Глянув на нее лишь один раз, я  не смотрел больше - лицо ее стало полностью отсутствующим.
 Вот и мое пристанище  - мы зашли в наш дворик (ветхий, но милый, успевший уже полюбиться),  я жил здесь один, снимал уголок на пятом этаже. Мы поднялись наверх по лестнице.
- В квартире, несмотря на скромный ее вид, есть все необходимое - ты сразу, я думаю, в ванную. Помоешься и обстираешься... Там есть порошок и тазик, и все такое... - объяснял я, когда отпирал капризный, плохо поддающийся замок. Когда же, наконец, мне удалось его отпереть, я указал на дверь ванной, назвать которую комнатой можно было только с натяжкой из-за крохотных ее размеров.
 Она быстро юркнула в нее и сразу заперлась изнутри. Я что-то говорил, но она вряд ли это слышала, шум воды из вывернутых кранов заглушал все звуки. Воздух, стал тяжеловат - я прошел в жилую комнатку, потом на маленькую кухоньку, где по очереди растворил настежь оба окна. Я захватил из шкафа мохнатое полотенце, теплую майку с начесом, спортивные брюки, свитер, носки и сложил все на стул, затем постучался к ней:
- Слушай, я тебе перед дверью на стуле оставляю одежду, конечно, свою – другой нет, но ты ее надень, пока твоя не подсохнет.
Она занималась за дверью необходимой гигиеной, а я курил, высунувшись из окна на кухне. Окунувшись с грудью в холодный воздух поздних сумерек, я немного наблюдал с высоты пятого этажа за огнями редких автомобилей, что проносились мимо, шурша колесами. Потом, достал коробки с разными травяными сборами от всяких хворей да немощей, что заготовила  специально для меня моя бабушка, которые не раз выручали меня. Минут пятнадцать я возился, настаивая по очереди отвары: от болей в желудке и просто успокоительный, я давно уже привык лечиться именно этим, только травами, что полезнее, чем, по-моему, глотать обычные таблетки.
Закрыв окно, с заставленным подносом: отварами для нее и простым чаем для себя, я прошел в комнату, где она уже явно освоилась и перелистывала, стопкой лежащие на столике журналы. Увидев меня, она явно застеснялась - я сразу ей предложил:
- Давай попьем немного чаю, для тебя я сделал отвар, с черемухой и еще с чем-то – это успокаивает, не бойся – я тебя не отравлю.
- Сначала я позвоню... - спросила она робко.
Я принес из прихожей телефон с длинным шнуром и вышел из комнаты. Судя по обрывкам фраз, что я расслышал, она говорила с кем-то из своих. Когда она кончила говорить - раздался еще звонок, она сняла трубку, когда я вернулся - она держала ее наперевес:
- Тебя спрашивают, я ответила, представилась просто знакомой... - словно извиняясь, сказала она, я улыбнулся ей:
 - Ну и правильно, - ответив на звонок, я понял, что кто это - это была она, - хочешь встретиться... прямо сейчас. Конечно, я смогу. Давай как раньше на «Маяковской» - ну, хорошо, через полчаса.
Я подумал про себя: «И какой петух ее клюнул, в такой поздний час, она же не хотела?» - и обратился к моей новой знакомой:
- Как тебя зовут?
Она ответила – на что я сказал:
- Слушай, пока все твое высохнет, ты останешься у меня, насколько угодно, хоть до утра. Спать будешь на диване - одеяло, подушка вот здесь в шкафу, а я на пару часов должен смотаться по делам. Идет?
- Вообще-то, я позвонила и за мной должны вот-вот заехать, когда я буду уходить, захлопну дверь - она же у тебя захлопывается? - сказав это, она задумалась. - Ты ведь мне доверяешь?.. Как  я тебе доверилась...
Я только неопределенно мотнул головой:
- Так и поступим, уходя - захлопни дверь плотнее. Брать-то у меня особо и нечего - номер мой записан на аппарате, если захочешь, позвони... потом, - я выбежал на улицу, зеленый глазок такси, словно по заказу ожидал меня прямо у подъезда.
- В центр, - бросил я шефу. Подъехав к метро, я посмотрел на часы - так и есть: немного опоздал - она уже поджидала меня у входа, на улице, прижавшись хрупкой фигуркой к стене здания. Черт побери, можно и мне хотя бы разок задержаться!
- Привет... А тебе никто и ничего не говорит… День сегодня какой-то необычный, - я оценивал ситуацию, а она же встретила меня пустыми глазами, свет от дверей падал прямо на нее.
 - Впервые за годы нашего знакомства ты сегодня даже не задерживаешься, как обычно, но и даже сама ждешь меня... Необычно как-то.
- Не надо, - обычно мои подтрунивания проходят сейчас мимо, сегодня обычные мои колкости вроде даже задевали ее.
По привычке мы побрели в сторону от проспекта - молчание не тяготило, но вскоре мы забрели в какой-то дворик давно не ремонтировавшейся «пятиэтажки» со стеклянным лифтом. Можно подумать, что ее выбор случаен, но она явно знала, куда вела меня.
- Присядем?- предложила она, когда мы остановились у низкой влажной скамейки - я глянул на часы.
- Ты спешишь? - она перехватила мой взгляд.
- Уже нет – скамейка влажная, - ответил я, она же смотрела, наверное, в оранжевое окно на третьем этаже.