Взрослые воспоминания о детских книжках

Дневник

26.09.2009

Н.Гернет, Г.Ягдфельд.  КАТЯ и КРОКОДИЛ

 Забавная и правдоподобная повесть (точнее, киноповесть) о девочке Кате Пастушковой, взявшей под расписку на хранение государственное имущество в виде двух кроликов, черепахи, говорящего скворца и ...крокодила. Все действие повести происходит в один день, но приключений, забавных и ,казалось бы, безвыходных ситуаций выше крыши. Не смогла Катя уберечь государственное имущество - и пришлось ей вместе с подружками носиться по всему городу, разыскивая то крокодила, то черепаху. Великолепны персонажи - близорукий папа-скрипач, принявший кролика за надоедливого кота, рассеянная и добрая бабушка, нянька с бульвара, пожелавшая взглянуть на крокодила. А уж соседка Надежда Петровна чего стоит:

   "Здравствуйте, Надежда Петровна! — приветливо сказала бабушка. — А я-то думала, это наши...
 — Ваш кот нюхал мое молоко! — сообщила Надежда Петровна, поджав губы. — Сколько раз я просила вас не пускать его бегать по карнизу!
 — Извините, — сказала бабушка.
 — Интересно, почему это все коты со всего двора лезут именно в мое окошко? — раскричалась Надежда Петровна, поднимаясь на чердак. — А кто не умеет воспитывать котов, пусть не держит!
 — Ладно уж, иди себе... — пробормотала бабушка".

   А какой замечательный персонаж - мальчик с макаронами. У него даже имени нет в повести, но его участие всегда оказывается обязательным, когда нужно найти выход из положения. Мальчик побрел за Катей из любопытства и посвятил поискам пропавших животных целый день. Но, как и положено такому персонажу, в финале он удаляется, не приняв участие в happy-end'е с поеданием торта:

«Папа осторожно разрезал ленточку и поднял крышку.
 Это был прекрасный кремовый торт.
 — Я пошел... — вдруг сказал мальчик с макаронами и сполз со стула.
 Все начали уговаривать его остаться.
 — Не, — сказал мальчик, беря кулек. — Мама сказала, чтобы через десять минут я был дома с макаронами. А теперь уже, наверное, не десять.
 Он поглядел в окно.
 На улице зажглись фонари...».

   Повесть издавалась и переиздавалась с прекрасными иллюстрациями Б.Калаушина, причем иллюстрации первых изданий были черно-белыми. Моя книга 1969 года издания уже пестреет от ярких и веселых картинок

   В 1956 году по сценарию Нины Гернет и Григория Ягдфельда был снят фильм "Девочка и крокодил", в котором роль главной героини исполнила Наташа Селезнева (правда, у нее тогда была другая фамилия)



28.09.2009

В.Виткович, Г.Ягдфельд.   День чудес

   Это была толстая книжка в синей обложке 1961 года издания. В ней были три сказки – «Сказка о малярной кисти», «Сказка среди бела дня» и «Кукольная комедия». Помню и более позднее издание сказок (1965 г.) , в названии которого отразилось название одной из них – «Сказки среди бела дня».
 
   Сейчас диву даешься: чем брали нас эти сказки. Наверное тем, что в них как–то совершенно бесхитростно соединялись повседневное и волшебное. Жизнь пионеров и жизнь волшебников, как добрых, так и злых. В «Сказке о малярной кисти» Вампир Дважды–да–Пятый хочет волшебной резинкой стереть первомайскую улицу. Однако наши пионеры не дремлют и с помощью волшебной кисти восстанавливают все стертое злыми волшебниками. Один из злых волшебников по имени Абракадабр рядится под доброго дедушку, а между тем вершит свои мелкие злодейства. В сказке есть ярко выраженные явления советской эпохи. Таким является дворник Варфоломей, на переднике которого висит бляха – обязательный знак дворника. И вот этой–то бляхи и боится Абракадабр.
 «Конечно, волшебнику ничего не стоило бы стереть и дворняжку, и дворника. Но на груди Варфоломея сняла бляха. А Абракадабр знал, что это за бляха!
 Знайте и вы: эта бляха вырезана из того же куска железа, что и бляхи всех других дворников Фединой улицы. А железо это волшебное. Его сделал на Урале сам добрый великан Блюминг. Стоило кому-нибудь чужому дотронуться до одной бляхи, как все остальные бляхи начинали дрожать и звенеть, и все дворники сбегались на помощь с метлами и брандспойтами. И это всегда кончалось плохо».

   Веселило невежество Абракадабра, советская девочка Катя одерживает «культурную» победу над ним:

   "Ой, девочка, — заплакал Абракадабр. — Ты одна меня можешь спасти. Ты и те два мальчика...
 И он рассказал ей историю, услышав которую нельзя было не заплакать.
 — Я очень бедный, — грустно начал старичок. — Однажды мне сшили шинель, и её украли....
 — Это по телевизору показывали, — сказала Катя.
 — Показывали? — спросил он сквозь слезы. — Ну, ладно... Как-то раз в горах Кавказа я боролся с барсом!
 — И убили его? — перебила Катя.
 — А что? — сказал старичок подозрительно.
 — Ничего, я это учила наизусть.
 Волшебник был невежественен. Он не знал других литературных примеров и злобно смотрел на Катю, не находя слов. Он понял, что вызвать сочувствие у этой девочки труднее, чем вызвать гром и молнию".

   И конечно, смешило, что Абракадабр, прикидываясь обычновенным пенсионером, показывает удостоверение инвалида 13–й группы.

   В «Сказке среди бела дня», в которой угадываются мотивы и Шварца, и Андерсена, снежные бабы помогают вредному Старому году остановить время.

«Мимо изб, где пекли и жарили к празднику, шел старичок, жалобно бормоча под нос: «Вот сказал — не уйду, и не уйду! Не хочу уходить! Не хочу! Ни за что не уйду...»
 Вдруг он увидел трёх снежных баб.
 Они стояли с морковками и картофелинами вместо носов и глаз. Ломающиеся тени падали от них на снег в красных лучах солнца.
 Старичок остановился и тихо сказал бабам:
 — Эй...
 Бабы молчали.
 — Ага, — сказал старичок и осмотрелся.
 Он заметил на снегу жестяную коробку из-под монпансье.
 — Угу, — кивнул он и поднял.
 Открыв коробку, он обнаружил в ней уголёк, монету и обрывок какого-то заявления с печатью на сургуче.
 Старичок просиял. Уголёк из трубки Кощея Бессмертного и неразменную копейку он узнал с полувзгляда. Но над старинной сургучной печатью с выпуклыми буквами задумался. Вертя её между пальцев, он прочёл: «Волшебная к-iя. Столъ п. времени».
 — Ах, волшебная канцелярия! Стол потерянного времени!.. — вспомнил он. — Хм, попробовать, что ли...
 Подойдя к бабам, старичок огляделся — никого не было. Только два воробья прыгали на школьной крыше. Да невдалеке за огородами синел лес.
 Убедившись, чти никто не смотрит, старичок быстро втиснул самой толстой бабе монету — туда, где должно быть сердце.
 — Ты будешь душа продажная! — прошептал он.
 Баба взглянула на него тусклыми картофельными глазами и кивнула.
 — А ты будешь душа бумажная! — сказал старичок и сунул второй бабе вместо сердца обрывок старинного заявления с сургучной печатью.
 Бумажная душа тоже кивнула. Старичок задумался.
 — А ты будешь чёрная душа!
 Он воткнул в грудь третьей бабе уголёк. И эта баба кивнула».

  Эта сказка мне нравилась меньше остальных. Уж очень мерзкими вышли снежные бабы. А ведь мы так любили их лепить в снежные зимы.
  В издании 1961 года главного героя зовут Митя Бычков, в то время как в позднем издании 1997 года — Митя Коньков.

  В «Кукольной комедии» волшебник Могэс превращает в кукол бесчувственных, грубых, опорочивших себя людей. В этой сказке, пожалуй, ярче, чем в предыдущих, звучат назидательные нотки. Но и приключений, кажется, больше. Куклы (когда–то бывшие людьми) повар Петр Петрович, Валентина и Лиля помогают выздороветь больной девочке и разоблачить доктора Кракса. А доктор Кракс не просто доктор, а профессор элоквенции. Он выдает себя за доктора и прописывает капли, употребление которых грозит Тате не выздоровлением, а как раз наоборот.

 «Знаете ли вы, читатель, что такое «элоквенция»? Признаться, мы недавно тоже понятия не имели об этом. Спросили одного, спросили другого; наконец пришлось обратиться к самому Краксу, как будто мы пациенты и интересуемся. Он объяснил, что элоквенция — наука о том, как при помощи слов убедить кого угодно в чем угодно. Первым профессором элоквенции, сообщил нам Кракс, был древний грек Демосфен, читавший лекции с камешком во рту, а он — Кракс — последний профессор, и единственный. И когда он, Кракс, умрёт, — эта наука кончится на земле. Теперь вам понятно, что такое элоквенция?»

   Сейчас, когда элоквенция сиречь риторика вновь в чести и включается в вузовские и школьные курсы, я задавала студентам тот же вопрос: действительно ли можно "при помощи слов убедить кого угодно в чем угодно"?

   Иллюстрации в советских изданиях - Е.Александровой


2.10.2009

Монтейру Лобату.   ОРДЕН ЖЁЛТОГО ДЯТЛА

   Эту книгу бразильского писателя редко кто не вспоминает, хотя она вписывается в лучшие образцы детской литературы. В ней переплетены детские фантазии девочки Лусии с реальным миром,в котором она живет. Участники - и дети, и любимая капризная кукла Эмилия (вспомните Винни-Пуха и Кристофера Робина), и настоящий поросенок Раббико, который вовсе и не поросенок, а заколдованный принц. В гости к Лусии, по прозвищу Носишка, приходят в гости баснописец Лафонтен и Аладдин, герои устраивают настоящий цирк для своих домочадцев и усмиряют свирепого носорога. Очень милая книжка для дошкольного и младшего школьного, будящая фантазию ребенка и расширяющая его кругозор. (во всяком случае, о Лафонтене я узнала из нее в 1 классе).
 
   Книга несколько раз переиздавалась, но, по-моему, всегда с неизменными иллюстрациями  В.С.Алфеевского.
 
   У М.Лобату есть еще одна детская книжка, которая издавалась в советское время, кажется, только один раз, - "Сказки тетушки Настасьи", в которой рассказчиком выступает старая негритянка, а ее слушатели - дети, которых мы уже знаем благодаря "Ордену Желтого Дятла". По сути это сборник сказок бразильянских негров с комментариями сеньора Лобату.

2.10.2009

Е. ДАНЬКО. ПОБЕЖДЁННЫЙ КАРАБАС

   Сказка-продолжение истории Буратино и его друзей. Только теперь действие происходит не в Тарабарской стране,  а в самой лучшей - Стране Советов, в славном городе Ленинграде, куда куклы отправились в поисках доброго и хорошего  (и бесплатного) доктора для заболевшего папы Карло. Эта сказка мне нравилась больше, чем "Золотой ключик". Может,   потому что действие происходит в родном городе. Но за героями устремляются Карабас Барабас с Лисой Алисой (Базилио,  видимо, не тянет на уровень интригана). Чтобы их не узнали, они рядятся под добропорядочных граждан, Карабас даже сбривает свою знаменитую бороду. Но советские люди и юные пионеры зорко следят, чтобы ни один враг не смог обидеть СВОИХ. В итоге,конечно, все заканчивается хорошо. А папа Карло вместе со своим театром переехал в Ленинграде, где его и встретил  некий читатель, поведавший другим эту историю.

  Книга вышла в 1941 г. Автора - Елену Яковлевну Данько - в дальнейшем ждала нелегкая судьба.

  В подаренной мне бабушкой книжке были черно-белые иллюстрации В.М.Конашевича. Буратино мне всегда казался чересчур толстоносым, но очень похожим на своего папу Карло.
Эта книжка оставила свой след и в памяти известного детского писателя Владислава Крапивина. Его воспоминания о книге "Побежденный Карабас"
http://www.kostyor.ru/kostyor52/apteka52.html


10.11.2009

САМЫЕ СТРАШНЫЕ СТРОКИ

   1.Уж не знаю, почему финал рассказа Бориса Житкова "Как я ловил человечков" вызывал у меня просто животный ужас. Все, наверное, помнят, как мальчик нафантазировал, что в модели парохода, стоящего у бабушки на полочке, живут маленькие человечки. И вроде соглашаешься с мальчиком Борей, потому что пропадают с кормы пароходика леденец и хлеб. И ждешь, как же ему удастся их увидеть и поймать. Фантазия мальчика становится навязчивой, и ждешь этого финала. Притворился больным, и когда ушла бабушка, раскурочил пароходик, который был очень дорог бабушке как память, очевидно, раз она запрещала даже подходить к нему. Ах! Никого не оказалось внутри пароходика, рухнула надежда, подогретая детской фантазией.

 «У меня руки дрожали, когда я прилаживал назад палубу. Все криво
 становилось. И лесенки никак не приделать. Они болтались как попало. Я
 кой-как приткнул палубу на место и поставил пароходик на полку. Теперь- все
 пропало!
 Я скорей бросился в кровать, завернулся с головой. Слышу ключ в
 дверях.
 - Бабушка! - под одеялом шептал я. - Бабушка, миленькая, родненькая,
 чего я наделал-то!
 А бабушка стояла уж надо мной и по голове гладила:
 - Да чего ты ревешь, да плачешь-то чего? Родной ты мой, Борюшка!
 Видишь, как я скоро?
 Она еще не видала пароходика».

   Чем закончилось это? В расчет не принималась простая взбучка. Все казалось страшнее: горе бабушки, горечь ребенка, невозможность ничего поправить...

   Спрашивала у многих ровесников, как они воспринимали этот рассказ. Все пожимали плечами.

   2. Другим страшным фрагментом был финал "Стойкого оловянного солдатика":

   Оловянный солдатик так растрогался, что из глаз у него чуть не покатились оловянные слезы, но он вовремя вспомнил, что солдату плакать не полагается. Не мигая, смотрел он на танцовщицу, танцовщица смотрела на него, и оба молчали.

  «Вдруг один из мальчиков - самый маленький - схватил оловянного солдатика и ни с того ни с сего швырнул его прямо в печку. Наверно, его подучил злой тролль из табакерки».

  Я не могла принять детским сердцем: как же так, почему? В этом было что-то... неправильное. Я не хотела мириться с таким концом. Он сбивал весь ход сказки. Откуда взялся этот негодный мальчишка?


29.11.2009

   Кто знает писателя Виктора Голявкина? А тот, кто знает, обязательно любит. Первую книжку писателя (она на самом деле была ее первой книжкой) мама принесла мне из библиотеки, когда я едва научилась читать. Это были повести и рассказы о детях, моих ровесниках и детях постарше. И вроде ничего не происходило. Так, пришел в школу, поговорил, ушел, встретил взрослых, съел мороженое, прогулял урок, получил двойку. Чем пленили меня эти рассказы - и сейчас трудно объяснить. Но едва мама сдавала книгу в библиотеку, я тотчас же требовала принести мне ее снова. Короткие диалоги были просты, бесхитростны и ...настоящи.  А как велико было счастье, когда мама подарила книгу любимого автора. Это был сборник под названием "Города и дети", включавший путевые заметки (вот их я аккуратно пропускала, если шли только описания), повесть "Ты приходи к нам, приходи" и рассказы; книга до сих пор  замусоленная и затертая хранится в книжном шкафу.
   Голявкин учился в Академии художеств, т.е. Институте живописи, скульптуры и архитектуры им. Репина в Ленинграде, на архитектурном факультете. Почти все его книги авторски иллюстрированы. Уже в совсем зрелом возрасте я познакомилась с сокурсником Голявкина. И - надо же! - во многих поступках его мальчишек узнала автора.
 
   Голявкин - мастер диалога. Причем особого диалога - детского. Кажется, что писатель собирает всякую чушь, которую порют дети, а в итоге получается великолепный рассказик. Ну что такоего в рассказе "Болтуны"? Обзывают друг друга, а потом диалог превращается в языковую игру. Неважно, обидное это прозвище или нет. Ты - первердер. А ты - вырдыртыр. И так далее.

   Неожиданность, парадоксальность в текстах Голявкина изумляли. Например, в "Рисунках на асфальте": "Младший сын Петра Петровича укусил собаку". Перечитываю еще раз. "Укусил собаку". Потом еще раз - и начинаю хохотать, приставать к маме с бабушкой. Они отмахиваются: что за ерунда. Я читаю вслух и тычу им книжкой. Хохочем все вместе.

   Любимой оставалась "Ты приходи к нам, приходи". По повести был снят неудачный телефильм "Лялька-Руслан и его друг Санька". Утрачена диалоговая прелесть. Да и смещенный в наши дни сюжет тоже разрушил прелесть голявкинского повествования.

   С комом в горле читала заключительные строки повести (автобиографической) о военном детстве  "Мой добрый папа": "Но мой папа, мой добрый папа... Он никогда не вернется". А потом были "Арфа и бокс", "Полосы на окнах".
 
   

30.11.2009

   Пробовали детям (внукам) растолковать  светлый образ Мойдодыра? Почему он в маминой спальне, а не в ванной комнате? Ах, реалии прошлого и мало кому понятные архаизмы и историзмы! Эмалированная раковина с бачком. Сколько воды залил – столько выльется через краник и в сливное отверстие. Не забыть бы только подставить ведро под слив. А чтобы было эстетичнее – ведро прячется в недрах тумбочки с закрытыми дверцами.
 
   Книжка в детстве была ,кажется, с иллюстрациями А.Каневского (он и второе издание «Золотого ключика» иллюстрировал).

   И все же Мойдодыр нынче увековечен на коробке стирального порошка "Миф"!

 Надо, надо умываться
 По утрам и вечерам.
 А нечистым трубочистам
 Стыд и срам! Стыд и срам!

   Хоть и ругали Чуковского за этот стыд и срам, а вот поди–ка: выражение прижилось. Только когда спросишь студентов: в чем разница между стыдом и срамом – задумаются. Кто–нибудь робко выскажет предположение: стыд, мол, внутреннее чувство. А вот слово  "срам" остается закрытым. А что тут сложного: стыд – внутри, а срам – наружу. В одной из передач «Две звезды» великий поэт Земли Русский Илья Резник посвятил стишок Б.Моисееву. Какие там были слова – не помню, запомнила только то, что резануло по уху: «И Боря стыд свой листиком прикрыл». Может, при отсутствии чувства и листика хватит, а вот прикрывать–то всем (а не только Б.М.) следует срам.


14.12.2009

  С раннего детства меня приучили к периодическим изданиям. И были это не "Веселые картинки" и не "Мурзилка" (хотя последний тоже выписывали в моей семье), а ленинградский журнал для школьников "Искорка".

  С 1963 года и на протяжении лет 20 (с небольшими перерывами) журнал приходил в нашу семью. Конечно, первое знакомство с журналом немного удивило, не все было мне не по возрасту. Но многие произведения так врезались в память, что и сейчас всплывают. Вылезают какие-то отрывки из стихотворений. Авторов не знаешь, а стишки живут. А сколько было открытий: сообщения о юной художнице Наде Рушевой и гимнастке Наталье Кучинской, о служебных собаках Ленинграда и юной разведчице. Там читала впервые сказочную повесть Ю.Томина "Шел по городу волшебник"(всю повесть напечатали позднее в "Костре"). Отличные ленинградские писатели -  В.Козлов, И.Туричин, И.Дворкин - публиковали свои произведения. Читала я и документальную повесть "По приказу капитана Орехова" работавшей тогда в "Искорке"  Бэллы Курковой (кто-то помнит "Пятое колесо" в 90-е на ленинградском ТВ) и рассказик Ильи Резника "Бедный голодный Тяпа". Конечно, это я уже недавно пересмотрела, кто же был автором произведений. Но разве возникло бы желание через сорок лет, если бы в память это не врезалось? "Планета новогодних елок" Дж.Родари и стихи Милна в переводе Нонны Слепаковой - тоже находили свое место на страницах журнала.

   Постарше я с удовольствием разгадывала ребусы и кроссворды капитана Мореходова. Читала рассказы о Ленинграде С.Вольфа. Словом - был журнал всем журналам журнал!

   Другой любимый журнал - "Костер". Тоже наш, ленинградский. Сначала были черно-белые иллюстрации. Кажется, с 1968 года "расцвел". Ох, какие были подарки: "Эмиль" Линдгрен, и "Алиса" Кэрролла в переводе Демуровой. Все впервые прочитано в этом журнале.

   А еще помню там печатался Юрий Яковлев с повестью-сказкой "Лев ушел из дома", повесть Вадима Фролова "Невероятно насыщенная жизнь", обожаемый Виктор Голявкин - "Полосы на окнах" (о блокаде), "Арфа и бокс". Ох, разве все перескажешь! Запали в душу надолго (а может, навсегда) стихотворения, впервые встреченные мной на страницах "Костра": "Баллада о черством куске" В.Лифшица и "Москвичи" Е.Винокурова, блокадный дневник одного мальчика (у него была какая-то финская либо эстонская фамилия).

   Несмотря на то, что журнал был пионерским, все темы, связанные с пионерскими делами, я аккуратно пропускала. Мне это тогда казалось излишним, мешающим чтению.

   Если живы те, кто выпускал журналы "Искорка" и "Костер" в 60-80-е годы, я хочу излиться в благодарностях. Да нет, поклониться им: писателям, редакторам, художникам, ведущим специальных рубрик - всем, всем, всем!


15.03.2010.

   Книжка в тоненькой обложке - "Златовласка. Чешская народная сказка". Что там было особенного, что влекло? Сюжетные перипетии просты: за добро платят добром, жадность и корысть наказаны. Кстати, нечестность или любопытство главного героя (съел кусочек волшебной рыбы) не наказуемо. Чего не было в других сказках? Слуга по имени Иржик - как пушкиинский Балда (повар, конюх и плотник). Имя просто очаровало. (Позднее, пообщавшись с чехами, узнала, что мужчин по имени Иржи называют по-женски Ирками). Совершенно странная рыба, похожая на змею (угорь, что ли?). Ну, и, разумеется, принцесса Златовласка. Очаровательное неполногласие запало в детскую душу. Да и золотые волосы - это не объект для восточнославянских сказок (в отношении волос у нас строго). Это, скорее, от западных соседей (ср. "Крошку Цахес" - монстрика с тремя золотыми волосками от доброй феи).

    Иллюстрации Ф.Лемкуля как нельзя лучше отразили чужую сказочную атмосферу: острые линии рисунка как привет от чешской готики (похожая «острота»  в иллюстрациях Алфеевского).
 
   А кончилось все замечательно. Потому что старый король, пожелав стать молодым и красивым, не дожил и отведенных ему дней. И без Конька-Горбунка обошлось!


20.03.2010

   Рассказы для детей Толстого, конечно, трогали. "Лев и собачка" чего стоит! О слезы детей всех поколений (нет, пожалуй, не буду за всех, ограничусь тремя своими). Но вот жуткая история: быль "Косточка". Она в моей любимой "Родной речи" для первого класса была. И картинка: тарелка со сливами. Конечно, педагогический замысел старца понятен. Наверное, и воспитательная функция этой были тоже функционировала. Сейчас же я вижу в "Косточке" жуткую картину.

КОСТОЧКА
(Быль)

   Купила мать слив и хотела их дать детям после обеда. Они лежали на тарелке. Ваня никогда не ел слив и все нюхал их. И очень они ему нравились. Очень хотелось съесть. Он все ходил мимо слив. Когда никого не было в горнице, он не удержался, схватил одну сливу и съел. Перед обедом мать сочла сливы и видит, одной нет.

 (Материнская провокация? Проверка на честность?)
Она сказала отцу.

   За обедом отец и говорит: «А что, дети, не съел ли кто-нибудь одну сливу?» Все сказали: «Нет». Ваня покраснел как рак, и сказал тоже: «Нет, я не ел».
 Тогда отец сказал: «Что съел кто-нибудь из вас, это нехорошо (Почему? Сливы не для вас, дети? Акцент не поставлен.); но не в том беда. Беда в том, что в сливах есть косточки, и если кто не умеет их есть и проглотит косточку, то через день умрет. Я этого боюсь».

(Ах, папенька, какое иезуитство!)

   Ваня побледнел и сказал: «Нет, я косточку бросил за окошко».
   И все засмеялись, а Ваня заплакал.

(И жить теперь "Ване бедному" с чувством страшной вины до конца жизни. И быть ему посмешищем среди братьев и сестер. Ну, не это ли причина будущих комплексов?)


17.07.2010

Ваше высочество, извиняйте: жара!

   Я выдам кощунственную мысль: "Маленький принц" Сент-Экзюпери перехвален и превознесен совершенно незаслуженно. Значимость этой сказки c расставленными над всеми i точками вроде нравоучений после басен довольна раздута. Сказка скучна, занудна и менторски душна. С детства с трудом вымучивала это произведение, но, кажется, дальше "нарисованного барашка" так и не продвинулась. (Еще помню радиоспектакль с Бабановой, но и на слух дальше "барашка" не восприняла). Если б не зачет по зарубежке, так и не соблазнилась бы чтением. Она не нравилась мне слогом, она казалась пресной. Не спорю: начало с рисунком удава, проглотившего слона, должно было затянуть на другие страницы. Но это - на мой взгляд - самое удачное в сказке. Наверное, Экзюпери было бы достаточно нарисовать ящик, куда бы поместить не только барашка для Принца, но и все содержание. Вот тогда бы к этому "черному ящику" потянулись бы за разгадкой. А у Экзюпери все прямо и в лоб.

   Безусловно, что отношение к этой сказке определено советским отношением к автору. Мы многих зарубежных писателей возводили на пьедестал, хотя за чтением их произведений могли бы сдохнуть мухи, если б читать шедевры вслух. Так, нас мучали Арагоном и Олдриджем.

   Экзюпери мы очень любили. Как человека, летчика, патриота, антифашиста. (Был ли он коммунистом?) Помню даже, что в Пушкинском (Александринке) не одно десятилетие шел и пользовался успехом спектакль "Жизнь Сент-Экзюпери" с И. Горбачевым (Н.Мартоном) в главной роли.
 
  "Мы в ответе за тех, кого приручили", "Проснулся- приведи в порядок свою планету" - замусоленные афоризмы из "Маленького Высочества" - звучат сейчас довольно чаще как пример или как аргумент в беседах.
 
   Интересно, кого-нибудь тошнит от этих затасканных фраз?


26.09.2010

ЧТО ОН ВИДЕЛ

   Когда мне подарили книгу воспоминаний Мих. Германа (сына Юрия Германа от первого брака)  "Сложное прошедшее", я поняла, что читать ее никогда не буду. Во-первых, я плохо знаю автора, и во-вторых (из первого), а что там такого, что бы меня заинтересовала в его жизни? Но ненароком открыла дома первую страницу:

   «Одной из любимых книг моего довоенного детства была повесть Бориса Житкова "Что я видел". Часто ее называли "Почемучка" - по прозвищу главного героя, мальчика, который всех обо всем расспрашивал.
   В ней рассказывалось о смысле и устройстве простых и не очень простых вещей, окружающих человека, - от паровоза до ключа, от подойника до самолета. Такие книги по-своему не менее важны, чем иные знаменитые романы. Кстати, проза Житкова проста и безупречна".

   В общем, книгу Германа я прочитала...

   Нетрудно догадаться, что упомянутая книга Житкова была моей настольно-диванной книгой на протяжении всего дошкольного и младшего школьного детства. Когда-то и мама в довоенное время ее прочитала, а увидев в 1962 году переиздание, тут же ее купила. Вряд ли довоенные издания книги изобиловали картинками с подписями и цветными вклейками, как эта. Толстая желтая книга большого формата осталась символом моего детства. А ее замызганность, подклеенный корешок и утраченные 4 страницы - всего лишь свидетельства моей бешеной любви к этой книге. Читала я ее самостоятельно (значит, пять мне уже   минуло), познавая и открывая мир вместе с Алешей Почемучкой. Парадоксально, что я не могу понять: я из книги почерпнула знания, или же эти мои знания были подкреплены книгой. В этом, как сейчас мне кажется, заключается огромное писательское мастерство: сказанное автором воспринимается юным читателем так, словно это были его потаенные знания о том, что его окружает. Конечно, я до книжки ходила в зоопарк и ездила на трамваях. Но Житков располагает сведения так, что они систематизируют детские впечатления и, как следствие, знания. "Что я видел" - своеобразная детская ТЕМАТИЧЕСКАЯ энциклопедия.

   Перезд Алеши в бывшую тогда столицу Харьков пролегает через несколько пунктов: из маленького города в Москву с ее шумной жизнью, затем - к бабушке в Киев, далее путь его привел в украинский колхоз. А добирается он то поездом, то пароходом, то самолетом. И в каждом переезде ему встречаются взрослые и чуть постарше его люди, от которых он узнает, что волк и собака - хищники, а маневры - это когда солдаты учатся воевать. Наряду с этим его детский лексикон обогащается новыми словами. Так, ребенок бежит смотреть на огонь, услышав от судового повара "Котлеты горят".
 
   Цветные вклейки в книге были выполнены по правилам учебной или научно-популярной литературы. Но кроме вклеек, поля каждой страницы были полны рисунков. (Увы, нигде нет фамилии художника!)

   В книге отразились, безусловно, приметы того, довоенного времени. Например, дети в детском саду играют в челюскинцев. Многие реалии ушли в прошлое и остались на картинках. Например, вряд ли кто–то из моего поколения  застал т дивный умывальник–шкафчик  в гостиницах

   Больше всего мне полюбилась украинская тема. Как раз из-за того, что в текст Житков ненавязчиво вкрапливал украинские слова. (А кто знает, может оказали влияние эти странички подсознательно на мой интерес к славянским язЫкам и выбор филологии как специальности?!) Тогда я запомнила такие слова, как "злякался" (испугался), "коник" (кузнечик), "чекай" (жди), "дзыга" (кубарь) и др. Кстати, последнее слово меня сильно смешило. Но вот русский эквивалент - кубарь - мне тогда оказался незнакомым. Юла была привычнее.

   Теперь-то мне интересно взглянуть на контекст с "высоты" своего знания: Алеша не понимает, зачем мальчик Гриц строгает прутик. Гриц объясняет: дзыгу гонять. Ну да, говорит, Алеша, а она будет бояться и убегать. Таким образом, мальчик подталкивает своего собеседника к широкому контексту, чтобы получить сведения о неведомой дзыге, ориентируясь на возможные сочетательные возможности слов (гонять - убегать).

   С нежностью листаю разлохматившиеся страницы: примус, паровоз с тендером, пароход, шлепающий колесами и даже Дворец пионеров - все в далеком и не очень далеком прошлом. Новым поколениям книга Житкова кажется скучной, особенно если картинок минимум. А кто ж нынче возьмется за подробные иллюстрации к такому старью!

   Эх, книжечка моя милая. Лежи в дальнем верхнем углу самого ненужного книжного шкафа. А может, придет пора, когда меня спросят:"(Пра-пра)бабушка, а как играть в челюскинцев?"


05.10.2010

Дж.Родари. Почему? Отчего? Зачем?

   Для меня с этой книжки началось знакомство с Дж.Родари. В этой книге автор попытался ответить на самые трудные детские вопросы: почему в школе задают трудные задачи? что значит быть тщеславным?, почему бывает дым?почему говорит попугай? В общем, "сто тысяч "почему". На некоторые вопросы Родари отвечает совершенно серьезно. Например, почему маме нужно ходить каждый день на работу. На другие вопросы -иронично. Например, о подкове, приносящей счастье, которая упала на ногу человеку, прибившего его над дверью. Какое счастье! Повесь он две подковы, он бы хромал на две ноги.
 
   В некоторых ответах, безусловно, слышится голос Родари-коммуниста: он акцентирует внимание на социальное неравенство, на нелегкую жизнь в капстранах и на возможность жить всем мирно и счастливо.

   Воспитательная, педагогическая сторона произведений Родари очень сильна. Особенно ярко она проявляется в "Сказках по телефону". В этой книжице дидактика почти открыта, поскольку к этому побуждает вопросно-ответная форма книги.


12.10.2010

В.Петкявичус. Приключения Желудя.

   Не знаю, почему эту книжку я недолюбливала, несмотря на неоднократное прочтение. То ли выросла я к тому времени, то ли тема казалось странной, то ли  описанные события жестокими и никак не вязались со сказочной темой.

   Этакая литовская "Батрахомиомахия", в которой мыши есть, а вместо лягушек - зерновые. Вернее, плоды (вроде желудя) и семена растений.
 
   О дубе как растительном символе прибалтов мы хорошо знаем. Хотя литовцы еще и березу приплетают. Ну вот: этногенез-то общий, а прибалты все от нас открещиваются и балто-славянскую изоглоссу не признают. И у славян все то же самое. Хотя береза уже позже стала русским символом, не без влияния поэзии. Это так, отступление.

  Словом, у старого дуба родился отпрыск, балованное единственное дитя, из упрямства покинувшее отчий дом. И как водится, на его пути встречаются разные герои - от такого же избалованного, как он сам, Шишика до самоотверженного и преданного Горошка.
 
  Вот с Горошком-то вместе и продолжаются приключения. Даже на войне побывали. Боб-набоб там с кем-то воевал. А друзьям еще и подружка подвернулась, тоже из бобовых - Фасолька. Потом куда только не заносит друзей их растительная судьба. Дальше в приключенческий мотив еще "шпионские страсти" добавляются. Ох, пересказываю, что становится интересно, а почему книжка-то не нравилась?

  Знаю, почему не нравилась, в первую очередь. Герой-Горох ( а он в самом деле совершает героический поступок) гибнет. А так быть не должно! Вот это, очевидно, и не могла принять моя детская душа.


16.10.2010

  Книжка венгерской писательницы Клары Фехер "Я совсем не получаю писем" вообще-то не должна была попасть в мой дом: она предназначалась для младшего возраста, а я уже вступила в отрочество в 1970 году. Может, дешевизна книжки (24 коп.!), необычный рисунок на обложке или еще что-то - но книжка попала мне в руки. Как и вытекает из вышесказанного, она не произвела сильного впечатления.

  А сейчас я ее перелистала и поняла, что в ней поднимаются очень важные и вневременные проблемы детского одиночества.

  Жолт Ковач, второклассник, страдает от отсутствия близкого друга. Несмотря на то, что он живет в большой семье, все заняты своими делами. Поиграть мальчишке не с кем. Он томится в загородном доме и рвется назад, в Будапешт. Глядя, как его сестренки-пятиклассницы пишут письма своим pen-подружкам в разные страны, он совершенно отчаивается.  Но тут ему приходит в голову написать себе письмо и по возвращении в город получить и прочитать.
  Вот до какого отчаяния можно довести ребенка!

  Но во второкласснике из столицы заговорил вдруг ни с того, ни с сего "Ванька Жуков, (..) отданный (..) в ученье к сапожнику Аляхину", потому что на конверте было написано бесхитростное:
  ЖОЛТУ КОВАЧУ. БУДАПЕШТ

  В отличие от Ваньки Жоли повезло, потому что доблестная венгерская почта подключилась к розыску адресата и нашла-таки его. Как вы понимаете, нашла мальчишку с теми же именем и фамилией (ну, это все равно, как у нас найти Сережу Иванова). Ну, а что из этого вышло... Да все вышло хорошо!

  Сейчас, когда на смену бумажной почте пришла электронная, наверное, у детей нет такой жгучей проблемы. Написать можно кому угодно и получить письмо от кого угодно. Лишь бы виртуальное общение не заменило реальное.

  Как всегда, из книг мы черпали лучшее. Для нашего знания и дальнейшего опыта. Что из лучшего оказалось в этой книжке.
 
1. При моем глубоком географическом кретинизме (представляете, я лет до тридцати считала, что из Ленинграда в Ригу я еду в северном направлении и вся советская тогда Прибалтика находится рядом с Карелией!) я твердо заучила, что столица Венгрии - Будапешт. А Жоли все время рвется в Пешт. Впоследствии у сокурсников с венгерского отделения я узнала, что город делится на части огромным мостом, причем Пешт занимает большую часть, а название, скорее всего, славянское, потому что на этой территории было много печей (только каких - не уточнила).

2. Очень понравилось, что венгры здороваются "Сервус!" Это запало в голову. А потом вдруг на занятиях по латыни вылезло. Servus - раб. Во как! В не-индоевропейском языке осталось слово c таким древним корнем. Значение приветствия можно интерпретировать как "Ваш покорный слуга".


22.10.2010

   Когда в 1992 году на прилавках книжных магазинов я увидела "Микеша", то купила его без всяких промедлений. Имя автора знакомо по "Озорным сказкам", а его иллюстрации знакому каждому читавшего про похождения бравого солдата Швейка. А книжка между тем стояла и лежала на прилавках в прекрасном исполнении, с кишащими иллюстрациями на страницах и по приемлемой по тем временам цене. Даже когда в том  году цены росли с утра до вечера, цена книги не менялась. Поэтому, подумав, я купила еще один экземпляр на возможный подарок. Но так оба и остались в семье.

   Герой - обыкновенный кот. Только говорящий. А говорить его научил мальчик Пепик. Котик оказался настолько способен к человеческому речепорождению, что научил говорить и живущих рядом или под одной крышей козла и поросенка.
 
   Люди и животные у Лады общаются между собой запросто, без всяких барьеров. Так Микеш может пойти в школу вместо заболевшего Пепика или по просьбе бабушки принести из погреба сметанки. Собственно говоря, эта сметанка сыграла не последнюю роль в приключениях котика. Разбив горшок со сметаной, он тут же решил возместить убытки, но вспомнив, что отдал свои сбережения Пепику на покупку красок, расстроился и решил покинуть этот дом. Его благородная уличная душа не  могла себе простить подобной оплошности. Ну, а далее много-много-много всего забавного и доброго.

   Эта обыденность и обыкновенность очень подкупает юных читателей. А уж меня и подавно. Или даже в большей степени.
 
   Маленькому котенку Мурлышке всегда в пример ставят умного и добропорядочного дядю Микеша, а Мурлышка очень расстраивается, что не может соотвествовать светлому образу. К тому ж он еще и шепелявит! Тогда бабушка успокаивая котика, говорит, что и у Микеша были проколы. И тогда настроение у Мурлышки поднялось, он схватил брошенную лопатку и пошел дальше играть в песочницу. Вот здесь на меня накатывала истерика.
 
   Но в книжке нет границ даже между одушевленными и неодушевленными предметами. В сказках о телеге или шарманке Вертиручке предметы живут своей жизнью, у них собственные мысли и действуют они автономно от человека.

   "Микеша" перевели в 90-е. Почему эту книжку не издавали раньше? Думаю, что причиной здесь были христианские мотивы, некоторые сюжетные линии, построенные на христианских заповедях. Например, "Райская обитель" для животных, устроенная Микешом. В конце книжке о коте особо зримо выступает "рождественская" линия.

   Да, а что нового узнала? Про "Велкопоповецкого козла" раньше, чем у нас появилось пиво этой марки.



20.11.2010

   В "Денискиных рассказах" В.Драгунского есть рассказ "Англичанин Павля". Помните, мальчик гордо сказал, что изучал все лето английский, а на поверку оказалось, что за все лето он выучил только одно слово: как будет по-английски Петя - Пит. Вот придем в школу, рассуждал он, и скажу я Петьке (Горбушкину): "Пит, а Пит, дай ластик!" Вот удивится-то!"

   Так вот для меня комизм ситуации не сработал: я не знала, что такое ластик. Ведь мы в Ленинграде привыкли к слову "(стирательная) резинка". Вероятно, что слово "ластик" было московским регионализом. Хотя у Маршака есть стихотворение о школьных принадлежностях: "И резинка, чтобы пятна подчищала аккуратно". Возможно, слово "ластик" было в 60-х разговорным. А нынче, гляжу, уже распространилось и в СПб. Да и наверное, повсеместно.

    МАС дает слово "ластик" как разговорное, а пример из Катаева "Катакомбы" (Одесса, значит). Еще интереснее стало.


23.01.2011

Ханну Мякеля "Лошадь, которая потеряла очки" /Перевод с финского Элеоноры Иоффе. СПб., "Зебра". 2001. - 218 с. - Художник Владимир Осипов.

    Предисловие к книжке написал Э.Успенский. Читайте, мол. Читаю.

    Интеллигентная городская лошадь, зарабатывавшая себе на жизнь рецензиями на лошадиные книги, потеряла очки (вернее, положила их по рассеянности в холодильник), и книжный мир для нее прекратил существование. А Лошадь совершенно не представляла иной жизни. Купить новые очки невозможно: ведь она для этого должна написать лошадиную рецензию, а прочитать книгу без очков никак. И вот Лошадь отправляется искать по свету удачи.

    А по пути она нарывается и на неприятности. Но постепенно обрастает друзьями - Ежиком, научившимся от своего папы разжигать костры, сварливой Мышью, старой и верной Собакой, играющей по переписке в шахматы Вороной. Вот и поселяются друзья вместе. А тут еще две коровы на их головы. И затеялась у них небольшая сыроварня.
 
    А когда перезимовали, все разбрелись. Только Ежик с Лошадью вернулись в город вместе. Вот и весь сюжет. Вяловат, конечно. Но отношения, которые складываются между героями,  умиляют до слез. Хочется просто вместе с Ежиком рыдать, вдруг обнаружив, что остался один, а все ушли (на самом деле это не так, Лошадь вдруг вспомнила, что теперь от продажи сыра у нее есть деньги на покупку новых очков).

    Забавен и, как кажется, не случаен выбор "животной" компании. Ведь часто эти названия могут стать для нас оценочными: "вот корова!", "эх, ты, ворона!", "собака какая!" и пр.

   Мне кажется, что взрослым гораздо смешнее воспринимать ежика, умеющего читать карту или лошадь за рулем ( я уже писала, что меня душил смех при чтении "Микеша"), а дети происходящее воспримут как само собой разумеющееся (вот здесь-то и скучно, динамики, приключений, происшествий маловато).
 
   Один сквозной эпизод не понравился. Ворона играла в шахматы по переписке с вороном из Лапландии. Но однажды орел съел почтового голубя, несшего в Лапландию ответ с очередным ходом. Переписка на том, естественно, закончилась, однако Ворона полагала, что озадачила своим ходом Ворона и он, посрамленный, молчит. Неужели нельзя было придумать другой способ прекратить переписку, нежели съедание голубя? Да, в книге есть еще суровости жизни: сгоревший коровник, безработные родители и их голодные дети, хитрый продавец и пр. Но все это - из мира людей. Вот и хочется, чтобы в мире зверей не было кровожадности!


08.02.2011

   В нежно любимом ленинградском журнале "Искорка" в начале 60-х печатались рассказы о детях, стремящихся в космонавты (да, родители - в папанинцев, мы - в космонавтов играли), под общим названием "Кому лететь?" Плохо помню сюжеты, но какой -то был веселый и озорной лад у этих рассказов. И автора почему-то запомнила - Илья Туричин. А потом, когда училась во втором или третьем классе, нас познакомили с новым произведением писателя - сказкой о войне "Крайний случай". Эту повесть-сказку о русском Иване, победившем фашизм и застывшем в Трептов-парке, включили в список внеклассного чтения. Вскоре книжка вышла вторым изданием, тут мне ее, конечно же, купили.

   В общем, было у матери три сына. Но грянула война... И вот пора младшему Иванушке землю русскую защищать. А на прощание дает ему мать полкаравая хлебного "на крайний случай". А по оставшейся половинке мать будет знать, что стряслось с сыном. И сколько раз было трудно, сколько раз казалось Ивану, что вот он, крайний случай, когда пора материнский хлеб съесть, но каждый раз выходил Иван один и со товарищи из, казалось бы, безвыходного положения, так и не разломив каравая. А еще растет Иван не по дням, а по подвигам. Не на одну голову перерос бойцов своего отряда. А фашисты проклятые, чтобы уничтожить Ивана, посылают своего приспешника - Фрица-Рыжего Лиса.
 Но вот и война окончена. А материнский хлеб так и остался за пазухой нетронутым. Неужели не было "крайнего случая"? А дальше - трагический конец Ивана и эпический финал сказочной повести.

   Мне посчастливилось потом побывать на встрече с писателем. На совершенно камерной встрече в читальном зале библиотеки ДК им.Кирова. Пришел черноволосый человек с усами. Говорил, кажется, обо всем. И о войне тоже. Он ведь был фронтовиком. Читал рассказы из "Кому лететь?". А когда в конце спросил, есть ли вопросы, одна шустрая девочка встала и сказала: "А прочтите, пожалуйста, еще рассказ". Туричин засмеялся: "Это не вопрос, а целое предложение". Но прочитал что-то еще.
 
   Так бывает, что в детстве обратишь внимание на что-то непонятное - и на всю жизнь некодированным это и остается. Вот у меня декодификация произошла только когда стала риторику преподавать и готовить студентов к устному выступлению.

   Туричин перед выступлением сказал юным слушателям: "Я подготовился к встрече с вами, а чтобы ничего не забыть, записал на бумажках. Я вам их раздам, чтобы вы меня контролировали, а то вдруг я что-нибудь да пропущу. И раздал полтора десятка бумажек, на которых были записаны (как я сейчас понимаю) пункты его устного выступления. А после спросил, все ли он рассказал. Рассказал он все!

   Сейчас я понимаю, какой это был замечательный педагогический прием концентрации внимания. Наверняка, писатель не первый раз выступал перед детской аудиторией, потому что пункты плана на бумажках говорят как раз о высоком мастерстве устного выступления.

   Туричин умер не так уж и давно, в 2001 году. Светлая память светлому писателю!


10.02.2011

   Как-то я заболела. Ну, что здесь такого в детской болезни? Обидно, что болезнь пришлась на весенние каникулы - то ли на их начало, то ли на конец. И лежала я с высокой температурой (что редко бывает в моей жизни) и жалела-жалела-жалела себя. Но поднять настроение мне легко могла купленная книга. И мама купила мне книгу. Причем совершенно незнакомого автора. Мама, словно извиняясь, предложила почитать. А в магазине, сказала она, стоит и вторая книга, которая является логическим продолжением. Уже через полчаса я обязала маму купить и вторую книгу. Что же это была за книга? Эстонского писателя Оскара Лутса "Весна".

   Я погрузилась на несколько лет в мир эстонских школьников. Нет, нет. Книгу я прочитала за два дня, а потом еще не раз ее мусолила. Несмотря на главного героя - положительного Арно, внимание приковывалось, бесспорно, к проделкам Тоотса. Это был неугомонный выдумщик, возмутитель спокойствия учителей и в первую очередь - кистера. Кстати, это слово я взяла тогда в свой лексикон. Кистер - помощник пастора в лютеранской церкви. Когда вспоминаешь о Тоотсе, то невольно удивляешься: откуда берутся потом "горячие эстонские парни"? У Тоотса явно шило в одном месте: он вечно влипает в какие-то истории, за что ему достается от кистера. Конечно, он в долгу не остается. Например, в день рождения кистера перед его домом устраивает иллюминацию - приколачивает к дереву салаку, которая поблескивает в лунном свете.

   Только Тоотсу придет в голов принести в школу щенка, только Тоотс может ночью напугать одноклассников, изображая привидение, только бесшабашный Тоотс умудрится явиться в школу под хмельком и орать во все горло "Видрик, Видрик, где же ты?"
Мне было интересно знакомиться с эстонской культурой посредством книжки: эти странные имена, которые и не выговоришь: Яан Имелек, Кяэрик, Тээле, Тоомингас. Надо заметить, что в студенческие году мне эстонки просто зааплодировали, когда я сказала, что знаю, как по-эстонски черемуха - toomingas. Не "здрассте", не "спасибо", а "черемуха"! А все благодаря "Весне" и очередной шутке Тоотса, который под партой подрезал подметку на ботинке Тоомингаса, пошутив, что срезает кору с черемухи. Узнала и об эстонском музыкальном инструменте - каннель, на котором играет один из учеников.

   А вот "Лето" - следующая книга о повзрослевших героях "Весны" - осталась недочитанной. Наверное, далеки от меня были проблемы хорошо знакомых, но взрослых Тоотса и Арно. А у Лутса ведь есть еще и "Осень", и "Свадьба Тоотса".
 
  Только "Весна" осталась весной в моей памяти.

11.02.2011

   Эту книжку я подолгу не выпускала из рук. Можно сказать, что она была любимейшей в каком-то периоде моей жизни. Любимейшей? Хм. Полистала сейчас и поняла, что я ее так не дочитала, всего несколько страничек. То ли мне казалось тогда, что теперь уже не будет никаких приключений и все кончится хорошо, то ли хотелось, чтобы книжка вообще не кончалась. Ведь я ж ее ПЕРЕЧИТЫВАЛА!!! Это книга Ильи Дворкина "Бурное лето Пашки Рукавишникова".

   Автор - опять наш, ленинградский. В любимой "Искорке" печатался раньше его "Чайный клипер" (№12 за 1965 год). Тогда, видать, мала была, не одолела, скучным рассказ показался. В прошлом году "одолела". Вполне хорошее по тем временам детское чтение. Главное - доброе!

  А вот о приключениях Пашки, который от жизненных обид и огорчений рванул к родителям на целину, читала взахлеб. Но на его пути встречаются те, от которых неприятностей ничуть не меньше: карьерист Лисиков, который обманным путем ссаживает Пашку с поезда, и вор Генка, решивший взять мальчонку, "обиженного одним гадом", под свое крыло. Мысли Пашки просты, понятны и правдивы ... до нелепости: о выросшем хвосте у Лисикова и о нечищенных зубах лошади. Некоторые детали помню до сих пор. Например, татуировки у Генки на ступнях. На одной написано "Мы устали", на другой - "Фиг догонишь". И жаргонизм "скокарь" тогда усвоила. Узнала тогда и о такой материи, как чертова кожа, из которой были сшиты Пашкины штаны. Собственно говоря, с этих прочных штанов и началось Пашкино "бурное лето". Узнала о "Мартовском" пиве, которое так любил Лисиков. Главные уроки дружеского расположения и поддержку Пашка, конечно, получает от общения с комсомольцами, в первую очередь, с балагуром и душой компании - Володькой.

   Вот сейчас написала и думаю. Ну и что? Тоже мне сюжет! Что же тогда цепляло, а?