О хитром Баире и жадном бае

Жил на свете бай Ажынчак* и был у него сын Баир по прозвищу Добрый.

У бая скота, как листьев на дереве, а ему все мало.

Однажды юный Баир пересчитал весь отцовский скот и говорит:

– Отец, зачем нам столько много овец? Давай часть отдадим бедному соседу.
Бай молчал девять  дней, думая над словами сына, потом сказал:

– Не часто, но встречается: среди ковра красивых цветов куст крапивы встает: у знатного, умного человека сын непутевый растет.

– Э-э,– ответил Баир,–  я эту притчу по-другому слыхал. Не часто, но встречается: среди крапивы и дурмана цветок красивый  цветет; у  жадного и жестокого человека справедливый сын растет.

Бай девять дней молчал, думая над словами Баира, потом девять дней кричал на жену: почему она ему родила такого  глупого сына.

Однажды бай велел слугам по степи молву разнести. Мол, щедрости бая Ажынчака нет границ: дает он людям скот взаймы. Кто терпит нужду, пусть приходит к нему. Люди не верили, но некоторые решили испытать счастье.

Вот пришел к нему первый бедняк. Бай позвал сына. «Пусть послушает, убедится в моей щедрости»,– сказал он себе.
Бедняк говорит:

– Джут* нынче стадо ополовинил, а тут подошла пора сына женить. Подарки сватам слать надо. Дай мне, бай Ажынчак, овцу да теленка. Долг осенью верну.

Не стал бай долго думать, дал бедняку овцу и теленка.

Удивился Баир отцовской щедрости, ничего не сказал.

Быстро разнеслась молва по степи о байской милости. К баю второй пришел с такой же просьбой, третий. Никому не отказывает Ажынчак, всем даёт взаймы скот, всех выручает. Уходят  араты довольные, славят бая.

Только не долго радость в юрте должника уживалась.
Зарежет бедняк овцу или сватам в подарок отдаст, а байские слуги – тут как тут.

– Ну что, выручил тебя бай? Справился ты со своей нуждой?

– Пусть духи всегда покровительствуют баю Ажынчаку,– отвечает тот и угощает гостей, чем только может.

– Правильно говоришь, только бай сам теперь в нужде. Просил вернуть поскорее долг.

– Да как же, я  бы с радостью, да нечем!

Слуги хмурились, долго думали и говорили:

– Наш великодушный бай всякого человека, всякую нужду понять может. И коль кошара у тебя пуста, как переметная сума в голод, то вернешь скот осенью, только вдвое больше.

– О, духи! Ведь из одной овечки две не будет!..

– Что ж, отдавай сейчас одну, хитрец. Или ты бая обмануть захотел? К осени телка, которую ты взял, коровой станет, овца ягнят принесет, бычок вес нагуляет. И все это у бая осталось бы, а теперь у тебя.

– Ох-ох,– стонал арат,– где же я возьму столько скота. Вот каковы байские подачки.
Наступила осень, бай собирал долги. Ездил он со свитой слуг, чиновников, судей. Тем, кто не мог уплатить, судьи присуждали девять ударов палкой, а долг, теперь уже втрое больше, переносили на следующую осень.

Плач и стон ходили за баем.

Слушая эти стоны и плач, Баир понял жестокость своего отца. Пришел к нему и сказал:

– Собака слюною не захлебнется, чиновник поборами не обожрётся. Стонут араты, плач их детей не даёт спать ночами. Уйми свою жадность, отец, сжалься над бедняками.

Девять дней ревел в юрте бай, клял жену за то, что родила ему такого глупого сына.

А Баир совсем не глуп был, а доброе сердце у него оказалось. Еще мальчишкой тянуло его к  аратским детям. Там научился и сбрую шить, воловьи шкуры мять, и дрова колоть, и скот пасти. Юноша видел, как нелегко даётся  добыча пищи его друзьям, как грабит всех его отец.

И понял добрый Баир:  жадность голодом не остановишь, силу хитростью возьмешь. А когда понял, то пришел к отцу и сказал:

– Разреши, отец, мне проехаться по тем местам, где ты побывал. Хочу послушать, что о тебе араты говорят, да всыплю им за длинные языки.

Бай веселым был. Он только что вернулся с очередного побора, пил араку, ел мясо, посмеивался над бедняками.

– Наконец-то поумнел у меня сын!– воскликнул удивленный бай.– За честь отца давно пора вступиться. Бери любого коня, слуг и скачи.

Выбрал Баир лучшего скакуна. Сбрую взял золоченую, седло с золотыми бляхами. Слугам велел тоже лучших коней седлать и поехал к тем, с кого бай, долги собирая, по три шкуры драл.

Конь под Баиром, что ни шаг ступит, то полверсты нет. Быстро домчал куда надо. Подъехал Баир к юрте арата, у которого отец трех быков увел. Спешился.

Хозяин мрачнее тучи, а встречать гостя надо. Да и гость не простой – богатый. Халат на нем, серебром шитый, штаны из дорого сукна скроены, на ногах – мягкие идики. На лошадь смотреть боязно – красавица, сбруя – целое состояние.

Испугался хозяин: что за птица пожаловала, не разорит ли окончательно его юрту. Заспешил, засуетился, о своем горе забыл. Пригласил Баира в юрту, чаю выпить с дороги предложил. А тот, ни слова не говоря, прошел в юрту и – бух на место среднего гостя! Ноги калачиком поджал, сидит, чай ждет.

Приотставшие слуги, войдя в юрту, ахнули: не полагается байскому сыну на месте среднего гостя сидеть. Как, если не растеряется хозяин, да за нанесённую обиду коня с седлом с Баира стребует. Слуги маячат Баиру: мол,  пересядь на свое почетное место, а тот, как ни в чём ни бывало, отпил глоток чаю и спрашивает:

– Что ты тут, пастух, о моём отце говорил? Может, ругал его скверными словами?
Конечно же, ругал пастух жадного и жестокого бая, но как узнал об этом его сынок – понять не может. Пропал, видать, совсем.

«Однако чего мне бояться, хуже смерти ничего не будет, а брать у меня больше нечего»,– подумал хозяин и  спокойно, с достоинством отвечает:

– Про всесильного бая я лишних слов не говорил, но сказал о нем то, что он заслуживает, а вот сын его почему-то не уважает хозяина юрты, наносит ему горькую обиду.

– Какую обиду? – подскочил изумленный Баир.

– А ту, что богатый гость средним прикидывается, на место среднего гостя садится. Такую обиду даже сам бай не осмелится нанести.

– Так что ж ты от меня хочешь, пастух?– в гневе  спросил Баир.

– По обычаю,– торопливо вмешался самый умный слуга,– твое седло хозяину юрты отдать полагается.

– Ты, видать, забыл уважаемый, что по обычаю не только седло, но и лошадь оскорбившего,  становятся моими,– поправил пастух.

Долго молчал «разгневанный» Баир, да делать нечего, отдал хозяину юрты лошадь с седлом, а сам слуг  ругать принялся: «Почему, говорит, вы, овечки, не подсказали, куда мне садиться? Что теперь отец скажет?»

Но, как говорится, ветер сетью не поймаешь, словами юрту не построишь. Взял Баир у слуги лошадь и поехал дальше. Едет, а у самого улыбка довольная. Бедняк за сбрую и седло шесть быков выменяет, а лошадь для работы ему необходима.

Не долго ехал Баир со слугами,  как на опушке леса показалась другая юрта.

– Тут стрелок-охотник живет,– сказал Баиру самый знающий слуга. –  Слыхал я, он поносил бая за то, что тот у него за долги все собольи шкурки забрал. Теперь охотнику на скот менять нечего, семью кормить нечем. Не верь, лжет бездельник!

– Ладно,– сказал Баир,– послушаем, посмотрим. Только теперь заходите в юрту первыми вы, укажете мне место, куда садиться.

Сделали, как договорились. Поскакали слуги вперед. Встретил их охотник, пригласил в юрту. А тут и Баир подъехал. Спешился, привязал лошадь к коновязи, взял свое  дорогое, бьющее без промаха, охотничье ружьё и вошел в юрту.

Глянул хозяин на вошедшего, на его дорогую одежду и замер от испуга: как это он оплошал, не вышел встречать богача.

Посмотрели слуги на вошедшего и ахнули: ружьё гостя в юрте – оскорбление хозяину.

Баир, как ни в чём ни бывало, оставил ружьё у двери, прошел на свое место, сел.

Тут охотник воспользовался замешательством слуг, осмелел и с достоинством проговорил:

– Бедность юрты не даёт права оскорблять её хозяина. Ты вошел в юрту не гостем, а вооруженным человеком.

– Что же ты от меня хочешь, охотник?– притворившись разгневанным, воскликнул Баир.

– По обычаю твоя лошадь и ружьё должны остаться там, где они стоят,– сказал охотник.

– Уе,– притворно закричал Баир,–  ты разоряешь меня! Моё ружьё стоит дороже, чем твоя юрта! Но не соблюдать обычаев – разгневать духов. Пусть  лучше лошадь, на которой я приехал, и ружьё станут твоими, охотник.

К третьей юрте следом за Баиром пешком тащились теперь уже двое слуг. Несмотря на потерю, Баир и не думал огорчаться. Он пел песни, веселился. Но и не забывал ругать слуг за то, что они не упредили его ошибок.

– Так вот слушайте, бараньи головы, что я вам скажу. Если я буду ездить в дорогом халате и со слугами, я  никогда не услышу, как эти пастухи ругали моего отца. Нам надо разделиться и переодеться в одежду бедняков.

– Ты правильно говоришь, мудрый Баир,– ответили слуги.

– В третью юрту я войду бедным человеком. Ты,– показал Баир на самого глупого слугу,– притворишься полоумным бродягой и  останешься со мной. Остальные придут позже.

Сделали, как договорились. Баир вошел в юрту, где жил шорник, бедным человеком, ведя на веревочке полоумного бродягу.

Юрта была настолько бедна, что в ней не было даже мягкой подстилки – войлока, а везде лежали грубые шкуры. Хозяин юрты шил сбрую. Его маленькие дети плакали и просили есть. Кроме того, в юрте жила старшая дочь хозяина, у которой недавно родился незаконный сын.
Раскланиваясь мрачному шорнику, Баир топтался у входа, не решаясь пройти и сесть. Он так искусно играл роль бедняка, что хозяину ничего не оставалось, как сказать:

– Садитесь, добрые люди, коль вошли, сейчас  дочь сварит чай. Больше угощать нечем. Бай до нитки обобрал.

Глупый слуга весь превратился в слух, раскрыл рот и с нетерпением стал ждать, что же  скажет шорник о бае.  Но тот послал дочь за дровами, и она, оставив ребенка, вышла из юрты.

Баир тут же плюхнулся на освободившееся место, принялся потирать руки в ожидании вкусного чая.

– А-а! – воскликнул хозяин,– я не знаю твоего имени, и что у тебя есть, но ты сел на место моей непутевой дочери, родившей незаконного ребёнка. По обычаю ты должен жениться на ней и уйти на все четыре стороны.

Присутствующие в юрте родственники стали подтверждать правоту хозяина, только глупый слуга Баира словно онемел и не мог вымолвить ни слова, а только мычал, как худая корова.
В это время подошли остальные слуги. Они услышали шум, вбежали в юрту и увидели, что Баир сидит на месте непутевой дочери, а хозяин подступился к нему и требует, чтобы тот сейчас же давал согласие жениться.

– Ой-бой!– наконец закричал глупый слуга.– Он не может жениться на твоей непутевой дочери. Это не бедняк, это сын бая Баир, твой дальний родственник.

– Тогда виновный обязан платить выкуп: дойную корову!– закричал не растерявшийся хозяин, зная, что обычай на его стороне.
Баир  притворился перепуганным. Он вскочил на ноги и сказал:

– Я отдам тебе всех наших лошадей, на которых мы приехали, а как вернусь домой, пришлю тебе дойную корову. Только ты никому не говори о моей оплошности.

На том и порешили. Баир отдал шорнику трех лошадей, а сам со слугами направился домой пешком. Дорогой, притворившись рассерженным, он бранил слуг за то, что они не научили его обычаям своих соплеменников, хотя хорошо знал их.

Придя домой, Баир пошел к отцу, рассказал о случившемся и грустно, как  бы сожалея обо всем, сказал:

– Отец, как сложна жизнь! И чтобы её распознать, нужна не баранья голова, а чтобы раскусить, нужны волчьи зубы. Я теперь понял это.

Польщенный отец только и отругал слуг, а сыну посоветовал быть в следующий раз хитрее.
-----------------
*Ажынчак – злой.
*Джут – гибель скота от бескормицы во время гололедицы.