Коса и камень

Культурный народ немцы, хотя и в средневековье и в двадцатом веке всей Европе от них лиха доставалось нимало, но историю свою чтут особо, какой бы победоносной или позорной она для родины их бы ни была. Что Арменика попирающего орла Римского, что Советского Война- Победителя - свастику порубанную-всех почитают. Впрок пошла им Вторая Мировая- сделали урок с этого и в жизнь воплотили, оттого и с разрухи поднялись быстро и законов человеколюбивых много в противовес былой Гитлеровской политике ввели. В германии если преступником признан не был, то заслуженный человек - то есть что бывший боец Советской армии, Германию в конце войны до нитки разорившей, что бывший солдат Вермахта  СССР грабившего- всё одно пострадавшей от нацистской власти человек считаешься. Но это по общепринятым понятиям, а в частных случаях совсем другая картина бывает. Редкость это конечно большая, но как говориться в семье не без уродов…
Гамбург. Самый разгар девяностых. На гостевом причале швартуется парусная регата из Петербурга- около сотни российских яхт. Походом с Петровского острова до Швеции идут, делая по пути остановки в портах прибалтийских стран, после чего делают в Марвелунге разворот и идут назад в Питер. Яхты преимущественно клубные и команда на них как правило сборная: то есть записался в яхт клуб и ходишь на той яхте, в команду которой  тебя направили.
И вот в команде одной яхты был старичок один- ветеран не только клуба но и войны- двенадцатилетним пацанёнком партизанил, однако был живенький, крайне заводной и задиристый. Звали его про меж собой просто Пахомыч- не вредный был мужик, однако за словом не лез и выпить был большой мастак. А чуть примет и немцев начинает последними словами вспоминать от рыцарей Тевтонских до канцлера Шредера- всем по полной мере доставалось: ну не любил нацию германскую и всё тут. Оно и понятно было- не с чего ему жаловать их за былое. А до парусов был фанатик большой. «Я- говорил: Лучше в море утону, чем на берегу с вами сопьюсь!». Так вот в числе одной команды в Гамбург этот Пахомович и прибыл. Яхты на швартовке, а команда на берег- город посмотреть. Ну и Пахомович со своими товарищами сошёл- не любил Германию, но пива немецкого его всё же уговорили за компанию попить. И зря как потом оказалось. Словом погуляли они всей компанией немного, а потом в один из кабачков зашли для весёлого времяпровождения. Как обычно начали с пива, потом на более крепкое перешли, но всё за Пахомовичем поглядывают- кабы чего по- пьяни чудить не начал. Но тот молодцом держится: «А ну к бесу этих арийцев! Главное пиво отменное и жизнь хороша, а остальное дело прошлое!». Словом всё сначала вроде спокойно шло. И тут заходит в кабак какой-то старик лет восьмидесяти с гаком, совсем не дряхлый, а даже наоборот с выправкой военной, держится прямо, чинно и смотрит на всех взглядом недобрым. Хотя нет на нём чёрной формы и фуражки с серебряным черепом- по всему видно старый эсесовец, да наверное и бывший офицер. Видать частый посетитель этого заведения, старожил- заходит и сразу к стойке направляется. Поздоровался с хозяином, взял стаканчик шнапса и стоит с ним, говорит о чём-то, а сам на наших время от времени волком посматривает- видит, зараза, что русские сидят и жжёт его этот факт сильно. Наши, конечно разгорячённые выпивкой развлекаются шумной компанией, но ведут себя прилично, а что разговаривают громко- так это никто не запрещает. И тут в фоне общего гвалта слышит Пахомович как старый  фашист отчётливо сказал хозяину: «О! Росиш швайне!» и головой с такой ухмылкой гадливой в нашу сторону кивает. А эта крыса кабацкая в ответ только стоит и улыбается подлым образом- тоже видать из местных скинхедов. Думали никто не услышит их, а Пахомович услышал, встал с места, стул отшвырнул и к этому эсэсовцу вмиг подъехал. Его наши удержать пытаются: «Пахомыч, успокойся, сядь ты!», а он всех оттолкнул: «Не мешайте вы! Чего не видите гусь тут какой выискался!» Зверем в его бесстыжие глаза глянул и по русски прямо в лицо: «Что ты сказал?! А ну повтори!»
Тот, конечно смутился и на ломанном русском отвечает: «Я есть книжка. Про швиней. Швиньи разводить. Понимайте?» И в самом деле книжку ему протягивает про свиноводство- тут надо сказать у стойки книжный лоток стоял, где книг разных было довольно много.
Тут Пахомычу всё спиртное в голову ударило окончательно- рассвирепел, да как заорёт на весь кабак: Ах ты гнида фашистская! Вот тебе твоё свиноводство!
И бац ему этой самой книжкой с налёта по морде! Откинулся назад фашист сначала, а потом побагровел весь, да заревел буйволом: «Хунт! Швайн!»  И в драку кинулся в ответ. Ух как сцепились они: таскали друг друга за горло, мяли, ломали- все столы вокруг перевернули, по полу вдребезги стаканы, тарелки, остатки пищи. Разнимали их всем кабаком с двух сторон- еле растащили. Немец Пахомыча раза два довольно сильно по башке ударил, а тот ему в ответ всю морду разбил. А в это время и полиция на входе возникла- испугался крысёныш кабацкий с моряками русскими в драку лезть- видать хорошо помнил рассказы о чёрной смерти, посему тихой сапой из-под стойки вызвал. Повязали и одного и второго и ещё парочку вместе с ними до кучи. Уж не знаю как там дальше было дело- суд ли был, или ещё как-то ситуацию разрешили, но доподлинно известно одно: не взирая ни на какое ветеранство и всё остальное, наказали обоих. Немца- за разжигание межнациональной вражды штрафанули так, что бы впредь неповадно было язык распускать. А Пахомыча за ненадлежащее поведение в нетрезвом виде в общественном месте на яхту сопроводили без права выхода на берег. «Еще на берегу раз увидим- в каталажку упрячем!»- сказали. С тем и убыли наши из Гамбурга, в Марвелунгу пошли. А Пахомыч и рад только этому. «Ничего- говорит: В этой Германии не забыл! В Швеции лучше! Шведы культурнее- дали им разок под Полтавой, так они и нейтралитет теперь!»
Рассказывал этот случай отцу своему. А он только посмеивался: «Немцы культурная нация! Это наши где угодно спьяну творят чёрте чего!». А спустя лет пятнадцать после этих событий и сам поехал по каким то делам в Германию. Не морем, а по суше на машине своей. И вот как-то ночью глухой недалеко от Мюнхена  тормозит его полицейский патруль. Ну отец останавливается- документы у него в полном порядке, машина чистая, сам трезвый. Подходят двое молодчиков в форме, по- английский спрашивают документы. Смотрят- русский, пожилой уже, а говорят хоть без открытого хамства, но с явной грубостью, пренебрежительно так, будто с недочеловеком каким-то. Видят, что придраться не к чему и давай нарочно зацепку искать: всю машину обыскали, заставили все вещи чуть ли не на изнанку вывернуть. И не стесняясь ни жены его, ни внучки маленькой- всех из салона чуть ли не за шкирку выволокли, право на это имели полное. Ну пожамкали их, подинамили и отпустили- задерживать то не за что, а ведь ох как хотелось им это сделать. Последний вопрос задали, нарочно в самом конце, дабы унизить побольше: «Откуда едете?» Естественно с подтекстом скрытым: «Из какой дыры медвежьей вы такие появились на западе культурном?». И склабятся оба втихомолку, но погано так. Можно было конечно пожаловаться на них- Европа всё же, цивилизация, да смотреть после этого на себя в зеркало стыдно будет: дело то не о двадцати Евро, а за честь русскую идёт. Посмотрел отец на одного, потом на второго, вспомнил Пахомыча, и отвечает: «Из Сталинграда! На Чудском озере купались недавно. Водичка просто блеск!»
Те так и онемели от неожиданности, а когда допёрло до них наконец, аж позеленели, чуть зубами не залязгали. Ну чего тут сказать можно ещё, историю то не переделаешь!