Пари

Часы  в гостиной проиграли короткую мелодию и смолкли.
Мася прислушалась.
«Уже полдвенадцатого, скоро обед, а Янкеля не слышно» - подумала она и вышла из кухни в гостиную. Окинула хозяйским взглядом комнату и осталась довольной. Всё было готово к праздничному обеду.
Янкель так и сказал, уходя на встречу: «Сегодня я наконец-то заключу эту сделку и приведу этих одесситов к нам на обед. И это должен быть настоящий праздничный обед!»
«Конечно, всё будет как надо, Янкель, - успокоила его Мася. - Ты же предупредил меня об этом ещё позавчера вечером, так что у меня, всё готово».

Стол уже был накрыт. Гранёные стаканы и хрустальные бокалы блестели на новой бледно-голубой скатерти. В тон скатерти были и тарелки: голубые, с серебряным ободком. На столе стояли бутылки с охлаждённой водкой и вином и накрытая белой салфеткой тарелка с нарезанным хлебом. Всё остальное пока находилось на кухне.

Мася задумалась. Она понимала, насколько это сделка была для них важной: заключив её, Янкель получал исключительное право на закупку и поставку зерна на все еврейские мельницы Кишинёва, включая мельницу своего отца – Фишеля.
Это было самым важным и самым сложным условием договора, так как Фишель всегда закупал зерно напрямую, а ссорится с ним никто не хотел.
Некоторые его уважали, но в основном боялись, уж очень тяжёлая была у него рука. И кулаки свои он пускал в ход, не задумываясь о последствиях.
Его боялись даже биндюжники, привозившие ему на мельницу зерно из одесских складов.
Его боялись собственные дети, которых он воспитывал таким же способом, а в «особых» случаях, мог выдернуть железный прут из спинки кровати и отстегать до крови.
 
И только Янкель уже не боялся отца. Это произошло вскоре после того, как его младший брат Нухем, которого отец очень сильно избил за какую-то провинность, убежал из дому. Янкель, которому уже шёл девятнадцатый год, сильно переживал за брата, который пару месяцев, как бесследно исчез.
Как-то задумавшись о брате, Янкель не заметил, подошедшего сзади отца.
«Так вот как ты работаешь - стоя спишь!» злобно процедил Фишель сквозь зубы и размахнулся для удара. Но Янкель перехватил руку отца, сжал её, как в тисках, своими крепкими пальцами и, глядя ему прямо в лицо, тихо, но отчетливо, сказал: «Спокойно, батя,  и послушай меня внимательно. Мать нас научила уважать тебя, невзирая ни на что. И мы, все твои дети, тебя уважаем только потому, что ты наш отец. Мы тебе не перечим, даже когда бьёшь. Но мы выросли, мы уже взрослые, а ты этого не хочешь понимать. Из-за тебя Нухем скитается бог весть где, если жив вообще. Так вот, если ещё раз решишь поднять на меня руку – пеняй на себя. Я не Нухем, из дома не убегу. А когда Нухем, даст бог, вернётся, ты его тоже больше даже пальцем не тронешь».
Янкель разжал кулак, повернулся и вышел из дому.
С тех пор Фишель больше  не трогал Янкеля.
Примерно через полгода, к Янкелю в магазин забежал знакомый парень. Он сказал, что Нухем вернулся, но он сидит на ступенях вокзала и боится идти домой.
Всё бросив, Янкель помчался на вокзал, и, к своей радости, сразу же нашёл там своего брата.
Обняв Нухема, он объяснил ему, что тот смело может идти домой, и что отец ничего плохого ему уже никогда не сделает.

По дороге домой Нухем рассказал, что убежав из дому, подался в Тирасполь, оттуда на Украину, где перебивался случайными заработками, пока не пристал к Петлюровцам. Там хоть еда была каждый день. Он назвался Наумом Слуцким и был с ними больше полугода, в боях не участвовал, а ухаживал за лошадьми. 
Однажды, в каком-то местечке он вечером зашёл в корчму поужинать. Было поздно, почти все ушли, а он продолжал сидеть, несмотря на то, что давно съел. Он сидел и думал о матери, как вдруг услышал знакомый говор. Хозяйка говорила хозяину на идиш*, что уже поздно и надо бы закрыть корчму, а он ей возражал, не надо мол, злить этого петлюровца, а то ещё позовёт своих дружков и сожжёт весь дом.
Нухем вскочил и так быстро подошёл к ним, что они испугались. Он заговорил с ними на идиш, объясняя, что его не надо бояться, что он сам еврей и ничего плохого им не сделает. Он рассказал им о своих скитаниях, на что хозяйка заметила, что еврейский мальчик не должен крутиться с этими бандитами, а то если они узнают, что он еврей, ему не сдобровать. И что он должен вернуться домой, если не хочет, чтоб его мать продолжала плакать, а то, что она плачет и днём и ночью, в этом она уверенна.
Эту ночь Нухем остался ночевать у них, а утром отправился домой, в Кишинёв...
 
Янкель привёл Нухема в дом. Мать, рыдая, бросилась его обнимать, а когда пришёл отец, он только сухо бросил: «Нагулялся, ну, и хватит. Завтра в семь чтоб был на мельнице». Больше он его, как и Янкеля, не бил...

Но окончательную свободу и независимость от отца Янкель получил только после своей свадьбы. И это было не так-то просто

Мася Янкелю пригляделась давно. Она была стройная, красивая, рассудительная и работящая девушка, но из очень бедной семьи.
Янкель ей тоже очень нравился: сильный, решительный, смелый, настойчивый. Не очень грамотный, но, несмотря на молодость, уже с большим жизненным опытом.
У Янкеля был свой рыбный магазин на Ильинском рынке, он  даже начал занимался оптовыми сделками по поставкам туда продуктов, много и тяжело работал, но всегда находил время и причину для веселья, стараясь каждый день превратить в праздник.
Они решили пожениться и Янкель, как положено, пошёл к отцу за благословением.
Конечно же, Фишель знал, что Мася хорошая и добропорядочная девушка, но не задумываясь заявил Янкелю, что этой свадьбы не будет и что Янкель должен найти себе девушку из более устроенной семьи.
Не сказав ни слова, Янкель развернулся и вышел из комнаты. Фишель был доволен: его сын на этот раз решил ему не перечить.
Но Янкель вернулся очень скоро. В руке он держал привезённый ещё с войны**  «Парабеллум».
Размахивая пистолетом, Янкель заявил отцу, что он очень сильно любит Масю и не может её опозорить своим отказом. С другой стороны, он знает, что Мася никогда не согласится выйти за него замуж против воли его отца и потому, или отец поменяет своё решение и даст своё согласие на свадьбу с Масей, или он тут же покончит с собой!
Янкель приложил пистолет к виску и молча ждал ответа.
Слегка побледневший Фишель, зная, что у Янкеля слова с делом не расходятся, громко сказал: «Опусти свой пистолет, иди, женись на Масе, я даю Вам своё благословение».
Янкель медленно опустил пистолет, и всё ещё не веря, что Фишель поменял своё решение, посмотрел отцу прямо в глаза. «Иди, иди. Лучше иметь бедную невестку, чем мёртвого сына» - тихо произнёс Фишель, также глядя Янкелю прямо в глаза…

«Янкель, Янкель, как много лет прошло с тех пор и как же твоя сегодняшняя  сделка?» только успела подумать Мася, как услыхала приближающиеся звуки музыки.
Дверь кухни приоткрылась, из неё выглянула их шестнадцатилетняя дочь Энна. «Мама ты слышишь? Папа идёт с «клейзмерами***». Значит, всё в порядке!»
«Да, дочка, слава богу, начинайте заносить салаты и холодные закуски».
Красивая Эннина головка также быстро исчезла, как и появилась.
Мася улыбнулась. Ох, эта Энна! Характером вся в отца. Такая же смелая и быстрая, в своих решениях.
Вспомнилась прошлогодняя лотерея. Семь лет тому назад Мася приобрела лотерейный билет с постоянными номерами. В течение шести лет она каждый месяц платила за продление этого билета и, как всегда была уверенна, что её номера счастливые и принесут её большой выигрыш. Но в прошлом году она решила – хватит попусту тратить деньги и сдала свой «счастливый» билет.
Как же ей стало обидно и горько, когда на следующей день после розыгрыша, на билет с «её» номерами выпал главный приз. Это были большие деньги.
По привычке она включила радио, послушать выигрышные номера и сейчас стояла растерянная посреди комнаты. Так же неожиданно в комнату влетела Энна.
 «Мама ты слыхала? Твои номера выиграли!»
«Ты что забыла, что я позавчера сдала билет?»- с трудом выдавила из себя Мася.
«А я его вчера выкупила!» - радостно выкрикнула Энна.
«Как? И где ты взяла деньги?» - ещё не совсем понимая, спросила Мася.
«Ну ты же знаешь, у меня есть, то есть были, кое-какие сбережения, не хватало каких-то 20 процентов от суммы. Так я их взяла взаймы у Фимы, мясника. Он сказал, что дочке Янкеля он одалживает с радостью
«И как ты на это решилась?» - ещё не веря, спросила Мася.
«Я почувствовала, а ты же знаешь, моя интуиция редко меня подводит. А как только получу выигрыш, отдам Фиме его деньги».
«Нет дочка, Фиме надо дать ровно половину. Половину тебе, половину ему».
«Но почему? Он же дал только малую долю от суммы»
«А потому, что без этих малых денег у тебя сегодня не было бы этого выигрышного билета».
И Энна согласилась и отдала Фиме ровно половину выигрыша.

…Музыка была слышна уже совсем рядом. Две-три скрипки и кларнет весело наигрывали «Фрейлахс»****. Стол тоже уже был готов к приёму гостей.
Дверь открылась и в комнату вошла шумная компания во главе с её Янкелем.
Рядом с ним шёл его одесский компаньон Лейзер, за ними Нухем со своим другом и ещё пара незнакомых Масе мужчин. Видно было, что обмывать сделку они начали ещё на рынке.

Поздоровавшись, все уселись за стол. Янкель представил своим гостям жену и дочь. Познакомившись с ними, Мася вышла на кухню, Энна осталась и стояла у серванта.
Откупорив бутылку водки, Янкель налил сначала гостям, потом себе с Нухемом. Повернувшись к Энне, сказал: «Иди выпей с нами дочка. Сегодня очень радостный день».
Янкель никогда не напивался, но выпить любил. Он твёрдо знал, что водка – это лучшее лекарство от всех болезней и, главное, подымает аппетит. А потому с детства наливал «капельку» своим детям, чтоб лучше ели и росли здоровыми.
Энна быстро подошла, взяла рюмку водки и, сказав гостям «лехаим», одним глотком проглотила её и присела на свободный стул закусить.
Один из гостей, крепкий парень лет тридцати, заметил вслух, что негоже девушкам водку пить, а то ещё напьётся до потери сознания и наделает глупостей. И вообще, место женщины на кухне, а не за столом с мужчинами.
Янкель засмеялся: «Энна не напьётся. Она ещё тебя перепьёт».
Часы пробили двенадцать.
Парень засунул руку в кармашек жилетки и вынул большие золотые часы на цепочке с брелоком. Нажав на кнопочку, открыл крышку и сверил время. Засунув часы обратно в кармашек,  повернулся к Янкелю и, иронически улыбаясь, громко бросил: «Эта девочка меня перепьёт? Да никогда в жизни! Готов поспорить с тобой на что угодно».
«Зачем спорить, мы сюда пришли отметить начало нашей совместной деятельности. Давайте лучше ещё раз выпьем за наш успех».
Все выпили.
Энна встала, как только отец закончил свой тост, и тоже громко, на весь стол, сказала: «А почему бы и нет? А давайте заключим пари. Если Вы меня перепьёте, можете просить всё, что у меня есть».
Последние слова были сказаны с некоторой игривостью и могли пониматься двояко.
Парень сразу вскочил: «Согласен, если Ваш папаша не будет против!».
Янкель улыбнулся: «Если Энна решила так, то я не против. Но запомни, я тебя предупреждал!»
Парень опять рассмеялся и обратился к Энне: «А что я должен поставить на кон?»
Энна, не задумываясь, ответила: «Ваши золотые часы. Они ведь у Вас не позолоченные?»
 «Да Вы что, это же настоящий «Павел Буре»!***** Они стоили мне кучу денег. Но я ставлю свои часы, не боясь».
Поднялся шум, все говорили разом. Из кухни вышла Мася. Удивлённо поглядывая на всех, подошла к Янкелю. Он ей объяснил, в чём дело. Масе это не понравилось, но и она знала, что если Энна решила, то так и будет. А может быть Энна и сейчас «почувствовала» выигрыш.
Один край стола уже освободили от тарелок. Энна предложила пить, не закусывая, но после коротких переговоров решили всё-таки оставить на закуску тарелку солёных огурчиков и графин воды.
Они сидели друг против друга и улыбались. В какой-то мере это напоминало дуэль, только вместо пистолетов и шпаг у дуэлянтов были рюмки и водка. Да и дуэль то была между мужчиной и девушкой.
Наливать водку поручили Лейзеру, одесскому компаньону Янкеля.
Он взялся за дело с видом настоящего знатока. Попросил поставить перед каждым по шесть одинаковых рюмок, наполнил их водкой доверху и сказал: «Пить будете по очереди, по одной, после каждой рюмки можно закусить кусочком солёного огурчика. Победитель определится после того, как один из участников откажется пить дальше или опьянеет и отключится. Начнёт Энна, как предложившая это пари».
Пили они долго. Каждый раз рюмки наполнялись заново. Закусывали немного.
Шум постепенно стих. Мася переживала за дочь, а та казалось, совсем не пьянела. Выпила очередную рюмку и, улыбаясь, поставила её на стол. Её противник протянул руку, взял свою рюмку, неверным движением поднёс ко рту и выпил. Заплетающимся языком выдавил из себя: «Ну что, сможешь ещё одну?» - закрыл глаза и отключился, начиная сползать со стула.
Дружки подхватили его, начали тормошить, но он только мычал в ответ.
Все посмотрели на Энну. Она не спеша подняла полную рюмку и, сказав очередное «лехаим», выпила её до конца.
Дуэль закончилась.
Лейзер собственноручно достал из кармана опьянённого парня золотые часы, отстегнул цепочку с брелком и положил всё на скатерть.
«Ты победила честно» сказал он Энне. Энна поблагодарила и вышла на кухню.
Парня положили на диван.
Обед постепенно перешёл в ужин. Все только и говорили об Энне и о пари.
«Пора и честь знать» сказал Лейзер, подымаясь со стула. За ним встали все остальные гости.
Попрощавшись с Янкелем и Масей, они ушли, подхватив под руки всё ещё не пришедшего в себя товарища…

На следующий день, часов в десять утра, в дверь постучали. Служанка открыла дверь и впустила в гостиную вчерашнего гостя. Вид у него был неважный.
Он остановился у входа и смотрел во все стороны, пока его взгляд не остановился на сидящей у окна Энне.
Мася подошла к нему.
«Если Вы ищите свои часы, так они лежат на столе. Как Лейзер их там вчера положил, так они и лежат. Вы можете их забрать».
«Что Вы, что Вы»! Замахал руками парень. «Я их проиграл и они уже не мои».
И видя удивление на Масином лице, тихо добавил: «Я просто хочу увидеть, кому я их проиграл».

  17/09/2013  Холон, Израиль.

*      - «Идиш» - язык восточноевропейских евреев.
**     - Имеется ввиду первая мировая война (1914-1918 г.)
***    - «Клейзмеры» - музыканты, исполняющие традиционную музыку восточноевропейских евреев. Обычный состав: несколько скрипок, кларнет, иногда аккордеон.
****   - «Фрейлахс» - весёлая мелодия, часто исполняемая на еврейских свадьбах.
*****  - «Павел Буре» - известная Российская торговая марка конца XVIII века, изготовляющая дорогие карманные часы в швейцарском городе Ле Локле и имеющая свои магазины, в Москве и Киеве.