Глава I. Сара. Годы жизни неизвестны

               
 Третий час Сара сидела, уставившись на белую стену, лишь изредка поглядывая на свои босые ноги. Она тихо отбивала ими какие-то неритмичные движения, шевелила маленькими короткими пальчиками, а затем снова её взгляд уставлялся на прежнее место. Белая холодная , она была совершенно пуста, но Сара не могла избавиться от ощущения, что не она смотрела на пустую стенку, а это её насквозь сканировали невидимым взором. Все стены, окружающие её, были белы и холодны, и ей было неприятно находиться здесь. От этого места веяло унынием, подавленностью и болью, но больше всего Сара ощущала отвратительный мор. Всё, что её окружало, морило неё, не давало вздохнуть полной грудью, широко открыть глаза, ощутить себя.
  В этом месте не было пространства, несмотря на простор и свет, а только сжатый клочок в углу, таком же пустом углу, как и остальные три. Но Сара всегда сидела именно там. Ей казалось, что оттуда можно всегда следить за комнатой, в которой , казалось бы, ничего не происходит. На самом деле юная девочка ощущала эту обстановку как живую. Она чувствовала  как эти стены, этот потолок, пол, постель - всё это было живым. Сара воображала себе совокупность этих предметов как настоящего живого человека. Только был этот человек понур и тосклив. Она видела иногда это существо, исключительно ночью, когда была уже в постели. Это был сгорбленный морщинистый старик с большими, глубоко посаженными глазами, смотрящими сквозь предметы. Казалось, что он был слеп. Когда он являлся, выходя из одной стены , медленно проходил вдоль другой, с маленьким окошком под потолком, прикасаясь рукой к этой перегородке, отделявшей Сару от прочего мира, он всегда как будто чего-то ждал, подходил к противоположной и исчезал, проникая в неё. Быть может, она тоже станет такой старухой когда-нибудь?..
  Девочка уже практически уснула, так и сидя в своем углу, находясь в стихавшем потоке мыслей, когда дверь тихо заскрипела и приоткрылась. Из-за неё показался высокий кудрявый молодой человек в круглых очках. На его лице играла легкая улыбка. Собственно, он никогда не был в плохом настроении при Саре.
  " - Предатель! Я думала, что ты уже не придешь сегодня," - бодро проговорила очнувшаяся девчонка, вскочив из угла и бросившись к нему.
  " - Ну я же не мог бросить тебя на целые сутки совершенно одну.  - ответил  Марк смеясь - Да и к тому же мне рассказали одну неприятную новость, мне нужно было лично с тобой поговорить насчет этого." - договорил он и улыбка сошла с его губ.
  " - Это правда, что ты отказалась принимать лекарство?" - он спокойно сел на край постели Сары и ждал ответа.
  " - Этот отвратительный мужик пытался мне его вколоть! - обиженно вопила Сара, стоя напротив в паре шагов от него. - Я боюсь уколов, ты же знаешь."
  " - Знаю, что ты этого точно не боишься. Не первый год живу. Скажи честно в чем дело или завтра я не приду." - в этот момент Марк максимально старался сделать серьезный вид, хотя где-то внутри он по-прежнему радовался, глядя на неё. Сара знала об этом. Его выдавали приподнятые уголки губ.
  " - Просто ... после прошлой процедуры я себя неважно чувствовала. Точнее, совсем не чувствовала. Я была ... как ... как будто ... - искала слово за словом девочка, что давалось ей непросто.  - ... в дурмане. Опять… Я снова была словно одурманена чем-то. Не понимала ничего. Не слышала, не видела. Я не знаю, сколько это продолжалось. И так было всегда после их инъекций! Но больше всего я боялась, что в это время приходил ты, а я не узнала тебя. Они нарочно это сделали. Я же тоже не дура! " - сама Сара в этот момент почувствовала душевный подъем, чтобы высказать о своих переживаниях.
  " –Нет, но ты знаешь, что это делается во благо тебе. Зачем ты сопротивляешься? - Марк добродушно смеялся, глядя ей в глаза. – Мы же желаем тебе только добра, милая Сара.»
 « - Мне надоело это заточение. Вот сколько я здесь нахожусь? Неделю, месяц, полгода? Ты помнишь? А я нет. Даже не отвечай, я не хочу знать, сколько я здесь потеряла времени. Какое сейчас время года, Марк?» – глаза  девочки сделались невероятно тоскливыми, пронимающими насквозь.
 « - Сейчас в мире совсем небезопасно. Поверь, тут ты будешь в большей безопасности, чем там, снаружи. Детям в той реальности нет места, моя милая Сара. Ты ещё не готова, чтобы выйти туда. Там для тебя не будет той жизни, о которой ты мечтаешь. Люди делают друг другу много зла, а здесь оно для тебя просто слово. Когда ты будешь готова, ты выйдешь, непременно выйдешь. Но ты будешь ещё жалеть о том времени, которое не ценила.» - Марк взглянул в окошко под потолком и глубоко втянул воздух в легкие, словно желая вдохнуть немного того ветра, что господствовал за окном с решеткой.
  Сара тоже смотрела в этот проем. Она вспомнила тот день, когда её только привезли сюда. Она вспомнила весь страх и смятение, которое она испытывала, впервые попав в эту комнату.  Также она вспомнила, как произошло в этих стенах её знакомство с Марком. Сначала она не верила, что он не один из тех санитаров, но Марк долго убеждал её, что является ей братом, и не причинит зла. Долго пришлось искать путь к доверию Сары, которая стала запуганным зверьком в лапах персонала , но ему это со временем удалось.  Теперь же он был единственным посетителем в однообразном месиве жизни, вмещающим в себя ежедневные обходы, еженедельные процедуры, подразумевающие в себя только уколы, ругательства и редкие побои ; затем дела естественного характера, кормежку какой-то дрянью, сон и фантазии ребенка о мире, который она толком не помнила. Поэтому она часто давала имена вещам, придумывала им характер и судьбу, всегда более тяжелую, чем её, чтобы чувствовать собственную участь не столь ужасной.

  « - Так ты не ответил на мой вопрос.»
  «- Сейчас весна. Все должно цвести, если бы природу не губила война. Единственные цветы, которые сейчас распускаются, это залпы орудий.» - Марк встал с постели и подошел к железной двери.
  « - Сара?» - он повернулся от двери к ней.
  « - Я люблю тебя, милая сестра Сара. И мама передает тебе привет.» – Марк легонько потрепал её по волосам , отросшим до плеч и поцеловал в лоб.
   Когда он вышел, девочка легла на постель, и до вечернего обхода смотрела своими детскими голубыми глазами на железную дверь в надежде, что она снова отворится, и произойдет ещё одна встреча. С мамой.
  Засыпая, её взгляд устремился на окно, находящееся на одной из стен. Будучи сонной, Сара невольно начала плутать в лабиринте воспоминаний, медленно сменяющих друг друга. Самым главным из них было то, о коем ежедневно напоминал единственный  решетчатый глаз камеры заточения.

                ***
  Очнувшись и оглядев комнату , она сразу приметила оконце, находящееся так далеко от её собственной высоты.  Первой мыслью было допрыгнуть, но она была отвергнута. Сейчас это для неё представлялось невозможным физически. Тогда она решила придвинуть кровать к стене и, встав на неё, взглянуть наружу. По счастливой случайности кровать не была привинчена к полу. Тогда, насколько это было в силах маленькой девочки, Сара двигала железную постель к окну. Кровать предательски скрежетала, тяжело поддаваясь ребенку. Решив не терять времени, девчонка направила свои силы на одну железную решетчатую стенку кровати. Как только между ней и стеной оставалось несколько сантиметров, Сара запрыгнула на предполагаемое изголовье постели, поднявшись на носочки. В глаза ей бросилась редкая решетка, загораживающая окно по ту сторону. Схватившись за неё, она повила вдоль стены, уже не касаясь исцарапанной постели, которая уже, должно быть, своим грохотом привлекла внимание людей, это значило, что у Сары мало времени, чтобы разглядеть пейзаж за окном.
  Но что подразумевалось девочкой под словом «пейзаж» ? Может быть, хотя бы одно деревце на фоне сада с пролегающей дорожкой для прогулок. Наверное, это было минимальным понятием ребенка в его возрасте о пейзаже. Но Сара не видела ни сада, ни дорожки, ни единого деревца, а видела она слева и напротив, соединенные между собой, серые блоки с редкими маленькими окошками. Так же и её блок был соединен с находящимся слева от неё. Пространство справа было закрыто таким же блоком . Перед  зданием, в котором была она,  стояло точно такое же. Все были высоки. Сама Сара находилась не меньше, чем на высоте пятнадцатого этажа, а внизу серый асфальт в тон стенам. И больше ничего. Даже ветер слабо чувствовался, если он и вовсе не показался ей. Сара не успела посмотреть на небо, ибо услышала, как щелкнул пару раз замок и дверь с грохотом отворилась, потом быстрые шаги, почувствовала иглу, быстро пронзающую плоть, судорогу, пробежавшую по телу, слабость в руках и, наконец, последний раз ощутила крохотными пальчиками  рук железную решетку, отделявшую её от прежней жизни .
  Пробудившись во второй раз в этом месте, девочка обнаружила,  то была замотана в смирительную рубашку, а кровать была привинчена к полу. Её длинных рыжих волос больше не было, она чувствовала только, как что-то покалывает голову. Это были остатки её сбритых волос, которые при трении о подушку вызывали неприятный зуд. Сара больше не желала смотреть в то окно. Не потому, что боялась тех людей, которые могут прийти , а потому, что ей было не на что смотреть. Она не желала видеть больше этот «пейзаж».
  « - Ну что, девица, успокоилась ? – притворно добродушным тоном сказала толстая обрюзгшая женщина, сидевшая в ногах у Сары, а затем залилась противным хохотом. – Больше не будешь будить весь корпус? Конечно не будешь! Иначе твои волосы так и не отрастут, и рубаху с тебя никто снимать не станет, так и будешь жить, вредная девица.»
 Женщина потянулась к Саре и грубо потрепала её по голове, желая доставить ей унизительное чувство.
  « - А теперь давай договоримся. Ты здесь надолго, и тут свои порядки. Ещё один такой выкидон, сутки без кормежки проведешь, паршивка. Будешь хорошо себя вести, сначала снимем рубашку, и даже, может быть, позволим твоим жиденьким волосенкам отрасти. Пойдет? Думаю, ты согласна. А в противном случае … Будешь остатки своей короткой жизни ходить под себя, дрянь. А это я тебе лично с большим удовольствием устрою, чем буду тебе жизнь услаждать за хорошее поведение, деточка. Так что думай. Тут тебе не санаторий. – с минуту помолчав, она задала вопрос, который был совершенно неуместен из её  уст- Ох, девочка моя, и за что только нашим детям такое достается?» – с этими словами странная старуха встала и вышла из …
  « - Палаты … я в палате … как больная. Что произошло?.. Что они вкололи мне?.. И кто я?» – Сара пыталась вспомнить хоть что-то, но не выходило. Что-то словно так и было на уме, вспыхивая и потухая,  но не могло обрисоваться четко. Это раздирало её изнутри, она чувствовала себя обессиленной как никогда раньше. Хотя кто теперь знает, что там было, «раньше» ?

  Девочка была смышленой, и быстро усвоила правила новой жизни. Если она вела себя тихо, не шумела, и время от времени притворялась дурочкой, инсценируя приступы, то её держали в относительном покое. Нужно лишь было вовремя догадаться, кто дежурит на этот раз. Иногда дежурные приходили парами, «обследуя», если можно так назвать эти осмотры , пациентов ( Сара узнала, что тут их тысячи) , а заодно разговаривая меж собой. При более менее адекватных они ничего не обсуждали, а вот при бедолагах, совсем не дружащих с головой, они могли сказать какую-то ценную информацию, хотя было больше «шелухи», и что-то стоящее было редкостью. Но Сара никогда не упускала случая, чтобы подслушать. Поэтому «дурочкой» она была нередко.
  Однажды ей удалось у одного дежурящего, проверявшего под ней матрац на чистоту, аккуратно вытащить чернильную ручку. Как уже знала Сара, наличие каких-либо предметов, опасных в руках пациентов, было запрещено, но многие пренебрегали этим правилом. Когда человек ушел, Сара ещё долго смотрела на обычную ручку, как на предмет, способный вернуть ей память. Совпадение или нет, но в тот же вечер Сара вспомнила свое имя. На следующее утро матрац с обратной стороны вместил в себя одну запись: « Сара. Годы жизни неизвестны »