Тайны ремесла. Три имени

Три «золотых» имени в истории нашей изящной словесности, три собственных и глубоких внутренне мира. Не похожих друг на друга. Но они – современники, жившие и творившие почти одновременно. Хотя в разных странах и условиях. Однако истоки у них едины – Россия. Каждый рассказал о тайнах своего ремесла. И, пожалуй, иногда не напрямую, а через созданные произведения.

Вот их имена:

Анна Андреевна Ахматова (1889 – 1966) 

Марина Ивановна Цветаева (1892 – 1941)

Иван Алексеевич Бунин (1870 – 1953) 83

И не случайно привела я даты их жизни. Самой долгой оказалась она у И. А. Бунина – 83 года. Довольно долго прожила «Анна Всея Руси» Ахматова. А вот М. И. Цветаева ушла в мир иной рано, на 50 году жизни. Теперь уверена, что характер во многом влияет на сроки пребывания человека на Земле. И опять же именно характер определяет творческую линию любого литератора. Все взаимосвязано.

                ***

В свое время, читая Анну Ахматову, обратила я внимание на стихотворение «Мне ни к чему одические рати…». Получилось как-то совершенно неожиданно, что надолго запомнились эти строки, вернее сами по себе притаились они в памяти моей:

Когда б вы знали, из какого сора
Растут стихи, не ведая стыда.
Как желтый одуванчик у забора,
Как лопухи и лебеда.
Сердитый окрик, дегтя запах свежий,
Таинственная плесень на стене...
И стих уже звучит, задорен, нежен.
На радость всем и мне

И думается, что причина этого заключалась в неожиданности и удивлении. Не могла я осмыслить и даже принять ее исповедные строки -  «Когда б вы знали, из какого сора/ Растут стихи, не ведая стыда». Как это следует понимать? Ведь было ей в ту пору уже за 50 лет. Возраст солидный, не предполагающий для поспешных высказываний. Она вполне осознавала, что пишет и для будущих поколений читателей.

Всю жизнь во мне звучат прекрасные стихи  немногих, но  преданно любимых авторов и вдруг сравнение с «сором». Но не было времени остановиться и подумать.

И вот недавно вспомнилось мне то, давнее недоумение. Как ни странно, но понять и ощутить глубинную суть Ахматовой помогли мне не стихи, а ее проза – умная, неповторимая, талантливая. Ничего Анна Андреевна не делала в своей жизни «просто так». Все было продумано и выверено: любой жест, любая поза и тем более – любое сказанное слово и фраза. Оставалась она сама собой только среди близких людей, число которых было невелико. Значит, имелись у нее основания для включения в свою поэзию «лопухов и лебеды, дегтя и плесени». И это признание есть крик ее души. Самые неожиданные предметы и явления вызывали в ней каскад воспоминаний, а возможно и ассоциации, которые в свою очередь и становились основой, верной нитью ее прекрасных стихов.

                ***

Совсем иначе выразилось отношение к своим творениям у Марины Цветаевой. Еще в Коктебеле в доме М.А.Волошина написала она ярко выраженное, эмоциональное стихотворение:

Моим стихам, написанным так рано,
Что и не знала я, что я — поэт,
Сорвавшимся, как брызги из фонтана,
Как искры из ракет,
Ворвавшимся, как маленькие черти,
В святилище, где сон и фимиам…

Понять ее можно, поскольку поэтессе в те годы было всего чуть за 20 лет. Но она осталась такой и  в дальнейшем. Трудно сходясь с людьми, неуютно чувствуя себя в обществе многих так называемых «друзей», в поэзии Марина Ивановна оставалась искренней до предела. Действительно, звучат в ее творениях «брызги». Цветаева щедро и настежь открывала свою душу.

Два непохожих поэта (слово – поэтесса неприложимо к обеим) с различным творческим почерком, самобытностью. И трудно кому-то из них отдать полное предпочтение. Любимы обе. Навсегда.

                ***

Предоставим слово И.А.Бунину. Так в 1932 году он размышлял: «Ведь из чего иногда создается то блестящее, что так восхищает? Из жалкого, пустяшного оно большей частью выходит!»
 
Почти точное повторение слов А.А.Ахматовой, не правда ли?

И далее продолжал он  в отношении рассказа «Чаша жизни» следующее: «То что у каждой девушки бывает счастливое лето – это между прочим вспоминалась сестра Машенька. Перед замужеством она все ходила в сад, повязывала ленточку, напевала лезгинку. А после замужества, когда на год оставила мужа, помощника машиниста, то тоже как-то повеселела, часто ездила на заводы в соседнее имение Колонтаевку, там была сосновая аллея, как то особенно пахло жасмином… Эту аллею я взял потом в «Митину любовь», и так все это было жалко и горестно! А мордовские костюмы носили барышни Тубе, и там же был аристон и опять эта лезгинка… Отец Кир? Отец Кир… это от Леонида Андреева. Ведь он мог быть таким, синеволосый, темнозубый! А кое-что в Селехове – от брата Евгения. И он тоже купил себе граммофон и в гостиной у него стояла какая-то пальма. А главное, отчего написалось все это, было впечатление от улицы в Ефремове. Представьте песчаную широкую улицу, на полугоре, мещанские дома, жара, томление и безнадежность… От одного этого ощущения мне кажется и вышла «Чаша жизни».

Вот так, из разных кусочков увиденного и услышанного рождалась его проза. Строки эти взяты из «Грасского дневника» Г.Н.Кузнецовой, которой отвели  место «последней любви» Бунина совершенно не учитывая присущее ей литературное дарование. И прав кинорежиссер А.Е.Учитель, поставивший по данной книге фильм «Дневник его жены» и  написавший в Предисловии, что «читатель, обладающий внутренним зрением, умеющий читать между строк, найдет ответы на все вопросы. В этой книге есть все – отчаяние, ревность, любовь, боль и возможность быть счастливым».  Хочется лишь добавить, что именно Галина Николаевна почти целых восемь лет была Музой писателя, несмотря на двойственность их положения и столь неожиданный и трагический для Бунина разрыв.

Ни одна тайна не может быть до конца раскрытой и правильно понятой. В том числе и тайна ремесла. Но желание проникнуть за ее грани, высказать собственное мнение существует всегда.  И обусловлено это в первую очередь необходимостью понять себя, свое отношение к описываемым личностям и судьбам.