Сердце огня
Часть 1. Вопросы
…Проклятье всем Далеким Небесам.
Тем временам, что поглотили свет,
И тем векам, которых уже нет.
/Неизвестный поэт Закрытых Столетий/
Боль. Темнота. Свет. Холод…
…Вокруг возвышались склоны большого оврага, поросшие травой и каким-то чахлым кустарником. Мелкий дождик окутывал все легкой туманной дымкой. Солнца не было видно – все небо закрывал сплошной ковер серо-свинцовых туч…
Осознание собственного естества пришло внезапно – в какое-то мгновение я вдруг понял, что смотрю на все это, стоя на большом плоском камне, на дне оврага. Никогда не понимал всяких крылатых фраз вроде: «ощутил себя заново родившимся», но сейчас чувство было именно такое. Словно секундой ранее я был растворен на атомы в окружающем пространстве, а сейчас тупо обозреваю кусочек мира со дна заросшего оврага с ясной и пустой головой новорожденного.
На редкость дурацкое состояние! И оно мне не нравится. Что же со мной: последствия сумасшедшей гулянки, шок после какой-то аварии или еще что-то? Пока лихорадочно искал ответы на несуществующие, но уже беспокоящие сознание вопросы, руки привычным движением стали ощупывать одежду в поисках… чего? Одежду? Я тут же оглядел себя: полуспортивные походные ботинки, потертые джинсы и серый свитер под легкой черной ветровкой. По крайней мере в одежде удивляться нечему – обычный походный наряд… О! Поход. Мы были в походе… Но кто мы и в каком походе? Резко сдавило виски, словно воспоминания причиняли боль.
Тем временем левая рука нащупала что-то в кармане джинсов, и на свет появился маленький матовый брусок с погасшим экраном – мобильник. Сразу стало как-то уютно, словно мир внезапно обрел четкие очертания, даже дышать стало легче. Тут же до меня дошло, что я уже стал изрядно промокать под этим мелким, но очень въедливым дождиком, а стояние на одном месте явно не принесет ясности насчет того, где я нахожусь и что, в конце концов, произошло. Пришло время раздвинуть границы обозримой части мира.
Если турист я и хороший, то альпинист точно неважный – набухший влагой склон был довольно таки крут и поддался мне только с третьей попытки. Когда же вконец злой и измазанный в грязь я выбрался на «поверхность», даже разочароваться сил не было. Я стоял на обычной размякшей от дождя проселочной дороге. Присев около лужи побольше, я мыл руки и оглядывался по сторонам.
Увиденное особого оптимизма не внушало. Далеко вокруг раскинулся местами холмистый, местами равнинный пейзаж. Где-то впереди угадывались очертания небольших лесов. Направо дорога уходила куда-то вниз и влево за пригорок, окаймленный рядом одиноко стоящих деревьев. Слева же она начинала петлять в череде довольно высоких холмов и в итоге исчезала в туманной дымке – дождь уходил в ту сторону. Выбор был предопределен обстоятельствами, и идти я решил вправо. В последний раз, отряхнув джинсы и ветровку, я двинулся в выбранном направлении, если так можно было назвать лавирование между кляксами луж, разбухшей обочиной и беспорядочными, наполненными водой колеями.
Уже первые пару десятков метров дали понять, что путь будет нелегкий, а количество колеек вдохнуло обманчивую надежду на скорую встречу с маломальской деревней, теплом, уютом и определенностью. Одно как-то озадачивало – нет ни одного отпечатка автомобильного протектора. Неужели я в таком захолустье? Тем не менее, ходьба здорово успокаивает. Я решил хорошенько поразмыслить и припомнить все, что знаю о себе… Постановка задачи меня уже развеселила, а это еще один плюс – юмор и ирония, хорошие признаки вменяемого состояния. Хотелось бы на это надеяться… Итак!
Мне… 27 лет! Цифра пришла из ниоткуда, словно всплыла из какого-то темного омута. Я неженат… кажется. Мысли внезапно пошли в сторону, сердце защемило, и закружилась голова. Спокойнее! Я на пару секунд сбился с темпа ходьбы, но сумел взять себя в руки и вернулся к воспоминаниям.
Они стали набегать словно волны: одна за другой, но оставляли не четкую картину, а лишь основу, контуры чего-то целого. Лица, здания, книги, школа, какая-то бытовая суета, поступление в ВУЗ, и снова мельтешение знакомых, и каких-то вовсе чужых образов. Поездки, машины, залы, компании в прокуренных квартирах, пышные официальные праздники, долгие одинокие прогулки мимо бесконечных витрин и потоков машин… Потуги самореализации как-то особенно ярки, словно в этом было нечто большее, чем обычный поиск жизненного пути. Так казалось… Ладно, с этим более-менее ясно. Черт, а как же меня зовут? «Имя, сестра, имя!»
…Праздничный стол, уставленный по сему поводу набором стандартных угощений и напитков, легкая музыка на фоне, разброд гостей по квартире, а я стою перед окном в зале (с видом на какой-то стадион) и держу в руках поздравительную открытку в форме числа 27 – большими буквами выделяется надпись вверху: «Дорогой Олег!»…
Картинка была такая яркая, что я невольно приостановил шаг. Олег! Имя совершенно обычное, но я чувствовал себя как-то странно, словно оно не мое собственное.
- Здорово память отшибло! - сказал вслух и остановился на обочине, как вкопанный – даже звук собственного голоса поразил своей чужеродностью.
Заметив, что стою левой ногой по щиколотку в луже, я чертыхнулся и двинулся дальше, полный самых темных подозрений относительно себя. Весь мой обывательский медицинский опыт подсказывал, что я стал жертвой тяжелого случая амнезии. Однако без физических последствий оного, в чем я уже убедился, по ходу движения, тщательно ощупав голову в поисках травм и не обнаружив абсолютно ничего. На ум даже не приходило никаких идей относительно лечения, кроме обманчивой фразы насчет лучшего доктора – времени. И, что поражало, прежде всего – выборочность воспоминаний, будто дотошный преподаватель хорошенько прошелся ластиком по дневнику памяти. Тем не менее, хоть какая-то картинка сложилась. Сумасшествие пока откладывается…
Все, вроде бы, начиналось как всегда. Наша компания решила отметить начало лета выходом на природу, который в результате спора, а затем и кем-то подкинутой идеи превратился в настоящий поход по историческим местам. О чем мы тогда спорили там, в квартире Виктора, когда отмечали моё день рождения в начале июня? Что-то о временах ледниковых, о первых людях и поселениях, о несуразицах и нестыковках в стройных общепринятых исторических моделях. Как всегда! Кто-то про машины и море, а тут опять двадцать пять… Детали спора не припоминались. Тогда и возникла идея в ближайшее время посетить ряд мест в глубинке, чтобы «подышать историей», прочувствовать пыль веков, а заодно и хорошенько отдохнуть. Запомнилось, что Лена это восприняла в штыки – перспектива переться к черту на кулички ради сомнительного интереса ее явно не прельщала, однако Витя Рибенко обладал несомненным дипломатическим даром убеждения (в студенческие годы его прозвали «Риббентроп» не только из-за фамилии). Костя веско сказал, что все это возможно и любопытно, но он просто любит походы, поэтому его можно записывать в добровольцы. Половина не смогли вырваться с работы, кто-то отказался. «Экспедиционный» корпус оказался малочисленным.
…Раннее субботнее утро на полупустом вокзале. Сонные служащие и одуревшие от ночного бдения патрульные, людей необычно мало. Наш путь лежал в сторону Минска. На середине дороги пересадка на автобус и тряска в течение двух-трех часов южнее.
Первая ночевка на лугу возле маленького, но очень чистого озера. Костер, шашлык, уха – отдых по полной программе. Не обошлось и без споров на извечные темы с «пеной у рта». На этот раз Виктор вывел из себя даже Костю. Я тогда сильно разомлел, глядя на них сквозь огонь после положенных 50 грамм…
Следующий день принес еще большую жару – солнце палило нещадно. Бесконечные пыльные дороги, попутки, глухие деревеньки, а ближе к вечеру мы насладились лесной прохладой, углубившись в старый лес. Зато к нам прибавилась компания озверевших комаров, которым все достижения современной цивилизации в виде спреев и мазей, приготовленные Леной, казалось, нипочем. После трех часов плутания по заросшим лесным дорогам и тропинкам мы вышли на пустырь, на первый взгляд, заваленный грудами старых, поросших мхом разнообразных камней: от огромных до размером с кирпич. Только после некоторого времени молчаливого созерцания с опушки леса я сообразил, что это не просто беспорядочные груды обломков, а развалины… Чего? Поселения? Замка? Виктор объяснил, что увидел все это примерно месяцев восемь назад, благодаря своим дальним родственникам.
Последнее четкое воспоминание – диск солнца над верхушками деревьев, пламя костра в тени огромных камней, Костя, сосредоточенно рубящий ветки и голоса Виктора и Лены за бугром слева…
Я так ушел в воспоминания, что не сразу сообразил – дорога перестала петлять и вышла на относительно пологую равнину. Первое, что бросилось в глаза – широкий и вроде бы неглубокий овраг (или просто небольшая низменность) где-то в километре впереди, раскинувшийся далеко во все стороны. Лучше рассмотреть не получилось. За ним виднелась большая лиственная роща – целый лес. Дорога пересекала овраг и скрывалась в роще. В другом случае в голове шевельнулась бы какая-нибудь беспокойная мысль, а тут я даже обрадовался. Было в облике этой всей рощи какое-то умиротворение, что ли. Издалека доносились звуки пения птиц. Уже одно это как-то успокаивало, а то, честно говоря, я уже в их существовании стал сомневаться. Прямо какая-то заколдованная страна!
Посмеиваясь сам про себя, быстрыми шагами сокращал расстояние до рощи. Пытался продумать свои действия, когда доберусь до цивилизации, но ничего путного на ум не приходило, хоть ты «SOS» кричи до посинения. Pin-код своего мобильного я не вспомнил, и ни одного телефонного номера не припоминалось. Какой там номер, домашнего адреса вспомнить не мог! Внезапно пришла мысль о том, что если бы все это произошло зимой… Бр-р! Тут никакой оптимизм бы не помог.
Овраг оказался высохшим руслом небольшой речушки, остатки которой в виде неглубокого ручья все еще протекали в самой середине низменности.
Ручей преодолел быстро. Ноги замочил, но теплые лучи солнца, и пение птиц заставляли мир выглядеть лучше, а страх перед неизвестностью отступить. Сразу за ручьем начиналась самая настоящая роща, каких, думал, уже и не осталось. Доносился гомон множества птиц, журчание воды и еще какие-то звуки, которые сливались в замечательную успокоительную мелодию для расшатанных нервов. Однако, несмотря на совершенно обычный пейзаж, какой увидишь в любом уголке, что-то все равно было не в порядке. Настораживало, что прошел уже довольно приличное расстояние, а никого не встретил и даже не увидел ни одного дома или деревни. Места, куда мы собирались ехать, насколько я помню, относительно густо населены. Поэтому безлюдное буйство дикой природы вокруг как-то настораживало. Но в следующее мгновение все отступило на второй план.
Я – человек невпечатлительный, но тот мир, который я «восстановил» за последнее время, вновь стал рушиться. Причем весьма и весьма своеобразно.
На обочине дороги, обложенный треугольником булыжников, лежал… человеческий череп! Рядом с ним торчал в земле полутораметровый шест, на конце которого трепетала на ветру выцветшая красная лента. Случайным подобное «сооружение» назвать трудно.
Я сделал несколько шагов в сторону черепа, но какое-то шестое чувство остановило меня. Ветер внезапно обжег холодом, а солнечные лучи потеряли свое тепло. Пробормотав непечатное удивление, я сплюнул то ли от злости, то ли от страха, и быстрым шагом пошел вперед по дороге. В голову опять полезла чертовщина. Дрожащими руками достал сигарету и закурил, даже не удивившись сигаретам – в доступных воспоминаниях курение что-то не припоминалось. Мозги вновь лихорадочно «закипели» в поисках ответов на вопросы: кто я, что делать, куда я попал, как, что это за странное место? Всю свою сознательную жизнь, будучи уверенным в себе и своих возможностях атеистом или, вернее сказать, прагматиком, отвергающим все сверхъестественное и выходящее за рамки привычного мира, сейчас я чуть ли не сходил с ума, не в силах вспомнить и понять, что же со мной произошло. И главное – где я?
Вновь нахлынул поток воспоминаний. Чтобы как-то успокоиться и передохнуть, я остановился на окраине рощи, скинул ботинки, вытянул затекшие от ходьбы ноги. Сел, оперся о ствол какого-то развесистого дерева…
* * *
…Отблески пламени костра бросали причудливые блики на лица сидевших вокруг. Бледный дым ветер закручивал в спирали и уносил в высокое, чистое и полное звезд ночное небо. Бесформенные груды заросших мхом и кустарником огромных камней определенно придавали округе мистический вид.
Где-то далеко в лесу ухнула сова. Ей ответила другая. Лена с опаской окинула взглядом темную стену высоких старых елей, окружающих пустырь, и еще ближе придвинулась к Виктору. Тот с улыбкой взглянул на нее и подбросил в костер пару веток.
Все молча глядели в костер, завороженные танцем языков пламени.
- Не думал, что еще есть такие места, - первым нарушил тишину Костя.
Олег задумчиво покивал головой, лежа на боку и глядя в огонь. Виктор украдкой бросил взгляд на часы и, сочувственно посмотрев на Лену, спросил:
- Может, спать пойдешь? А?
- Не-а, - Лена обхватила его левую руку и положила голову на плечо. - Расскажи что-нибудь, Витя.
Тот замолчал, словил на себе скептический взгляд Олега, и произнес:
- Есть кое-что любопытное насчет этого места, во что я, конечно же, не верю, но тем не менее.
- Ну, давай, - пробормотал Олег, переворачиваясь на спину и закладывая руки за голову. - На сон грядущий сказки тоже неплохо…
Лена тихо вздохнула, поглядев на Олега.
- Рассказывать-то особенно нечего, - Витя уставился прямо в огонь. - Если верить местным старожилам, это место можно найти только в течение года через каждые 30 лет. Дороги в этих лесах старые и используются только охотниками, грибниками и ягодниками. Но сюда, в самую глубь лесов и болот мало кто заходит. Старики рассказывали, что, даже зная дорогу, в «неположенное» время развалины нельзя найти. Просто идешь, идешь, кажется, вот уже последний поворот, вот знакомая сосна с зарубкой, делаешь несколько шагов и тут же понимаешь, что находишься где-то совсем в другом месте. И момент, когда произошла перемена, не замечаешь. Затем паника и все такое прочее. А шутки с этой поляной плохи. Раз тебя «отбросит», два, а на третий может и похуже что-нибудь случиться. Бывало, находили людей мертвыми, но непонятно от чего умершими, иногда и исчезали люди. По прошествии положенного срока таким же непонятным образом это место становится доступным. Дорога к ней открывается где-то в начале осени – я, кстати, попал сюда в конце августа прошлого года. И к концу сентября следующего года поляна опять «закрывается». В любом случае у нас впереди почти три месяца, а потом мы можем проверить эту легенду на себе.
- В такое трудно поверить, - согласилась Лена.
- Еще труднее поверить, что подобный феномен может столь долгое время оставаться неизвестным, - скептически заметил Олег. - В наше-то время…
- Как раз таки его уже придавали огласке! - встрепенулся Виктор. - Местные жители рассказывали, что проверять истинность их легенды той осенью приезжали какие-то уфологии. Неделю в лесу жили, по округе разъезжали. Все записывали что-то, снимали, измеряли. Закончилось тем, что одного такого «контактера» три деревни сутки в лесу искали – заблудился – так после этого и съехали. А обнаружили они что-нибудь, никто не знает. Но самое интересное было в 1969 году, если верить старожилам из деревни Заполье – это самая ближайшая в округе. Ровно 30 лет назад, когда дорога была «открыта», сюда заехала группа местных краеведов-археологов. Двое из них уже после пары дней раскопок в развалинах умчалась к себе с несколькими найденными предметами, а еще пятеро остались. Когда уехавшие вернулись с солидной бригадой помощи (они, оказалось, ездили со своими находками еще и в Москву), прошло почти две недели, а был уже конец сентября. Догадались, что они нашли?
Олег усмехнулся и покачал головой. Костя смолчал, как всегда, и только Лена с энтузиазмом подхватила:
- Ничего!
- Правильно, - важно кивнул Виктор. - В буквальном смысле ничего. Они не нашли ни дороги, ни развалин, ни пятерых горе-археологов. Ничего. Милицию привлекали, военных. И вот эта история – уже факт.
- Которому наверняка нет подтверждения, кроме слов тутошних старожил, - произнес Костя, задумчиво склонив голову набок.
- Почему же? - удивился Виктор. - Наверняка можно отыскать ряд документов и свидетельств в архивах, узнать место проживания родственников пропавших. Да и КГБ, думаю, в те годы такого события не пропустило.
- Все это домыслы! - резко сказал Олег. - Одно несомненно – эти развалины не муляж и не плод моего воображения.
Компания погрузилась в молчание. Каждый думал о своем. Первым пришел в себя Костя. Зевнув, он хлопнул себя по коленям и поднялся с земли.
- Ладно, мечтатели, надо уже спать ложиться. Кто со мной за дровами на ночь?
- Что за вопрос? - прокряхтел Олег, поднимаясь.
Виктор с улыбкой проследил, как силуэты друзей исчезли за грудой огромных валунов и, вздохнув, крепче обнял Лену, которая в это время с задумчивым видом ворочала палкой в костре. Заметив ее необычную серьезность, Виктор с недоумением спросил:
- Елена Прекрасная, в чем дело? Что случилось?
- Знаешь, по-моему, такое у меня впервые, - ответила Лена, уперевшись подбородком себе в колени и обхватив ноги руками. Пристально глядя в огонь, она неожиданно улыбнулась сама себе. - Честное слово, не помню такого!
- Да что «это»? - не терпелось Виктору.
Он накинул ей на плечи куртку и с готовностью уставился на нее.
- Я никогда не воспринимала серьезно все эти наши исторические вылазки на природу, будь-то всей толпой десятка в два человек, или вот таким ограниченным «контингентом», как сейчас. Чаще, наверное, это и была самая обычная «расслабуха» от трудовых будней. Но сегодня я впервые почувствовала, что воспринимаю все как-то серьезно. У меня такое стойкое ощущение, будто мы на пороге чего-то необычного. Или так сказывается сидение у костра в таком странном окружении? Не знаю, но не могу избавиться от чувства, что все рассказанное здесь за вечер – больше, чем слухи и сказки. Как ты думаешь, я уже не в себе?
Лена лукаво взглянула на Виктора. Тот некоторое время наигранно сурово вглядывался в черты ее лица, а затем произнес:
- Если допустить, что ты «немного того», то я тогда – законченный психопат.
Виктор подумал, и добавил:
- Пива хочешь?
- Ах, ты… - заулыбалась Лена. - Если только за компанию и немного.
- Хорошо! - Виктор подскочил и направился к груде вещей, сложенных поодаль от костра.
Через некоторое время он вернулся с двумя банками светлого пива, одну протянул Лене и плюхнулся рядом на настил из веток. Сделав большой глоток, Виктор сказал:
- Шутки шутками, Лен, но кто знает, может, что-то в этом месте есть. Вообще, в мировой истории много непонятного. Это касается практически всего: и всякого рода нелепых случайностей или невероятных совпадений, имевших громадные последствия, и следов многочисленных палеоконтактов, и фольклора многих древних народов. А в частности, на примере нашей истории, если ее подробно и объективно изучать, можно сделать неожиданный вывод – в ход событий постоянно вмешивалась некая третья сила. Причем не нечто абстрактное, а вполне реальное. Поэтому мне все чаще напрашивается сам собой вывод, что…
- История, которую мы знаем, на самом деле изменена чем-то или кем-то, но мы этого не можем заметить, так как весь ход известной истории для нас – это законченный процесс.
Резкий громкий голос сзади заставил Виктора оборвать свои умозаключения и испуганно обернуться, а Лену – вскрикнуть от неожиданности и выдернуть из костра горящую палку. Только когда они разглядели в свете прыгающего пламени улыбающегося Олега с огромной охапкой сучьев, напряжение спало.
Лена набросилась на него с гневной тирадой насчет морали и норм поведения (воспринятой Олегом с непоколебимым хладнокровием), а Виктор устало покачал головой, отхлебнул еще пива и протянул банку Олегу.
- Все-таки это свинство! Тут и так вся как на иголках сидишь от этих рассказов, а ты? - не унималась Лена. - Что за выходки, Олег?
- Все, предлагаю выкурить трубку мира, - улыбнулся Олег, закуривая.
- Да надолго ли тебя хватит?..
- А где Костя? - поинтересовался Виктор.
В ответ на его вопрос из темноты появился их могучий приятель, тащивший два коротких, но толстых бревна. Бросив их возле остальных дров, он с шумом выдохнул, словил на лету банку пива, открыл, и замер в долгом глотке.
- Уф, лепота! - с удовольствием сказал Костя, опорожнив полбанки и присаживаясь у костра. - Ну что, господа хорошие, все обсудили? Аль нет?
- Ага, - зевнула Лена.
- Обсудишь тут, - пробормотал Виктор. - Спать уже охота.
- На том и порешим, - сказал Костя. - Докладываем дров на ночь, и «отбой». Завтра надо быть полными сил, чтобы еще поковыряться в этих камешках.
Пока Костя возился с костром, Виктор докурил сигарету, бросил окурок в огонь и встал.
- Да, Вить, насчет того, что я сказал, когда вернулся с дровами. Я попал в точку, ты ведь так думаешь?
- Коллега, у нас поразительное единомыслие! - улыбнулся Виктор.
- Это была шутка! Я реалист. Какие к черту палеоконтакты и изменения истории? Я не могу поверить в такие сказки, но кое-что не могу и понять…
- Все, спать! - произнесла Лена, заметив, что Олега опять «заносит».
- Слушаюсь и повинуюсь, - прошептал тот в шутливом полупоклоне и стал задом пятиться в сторону его с Костей палатки.
- Ох уж эти интеллигенты, - произнес Костя, скептически наблюдая за этой сценой. - Все, мальчики и девочки. Я удаляюсь. И не засиживайтесь долго.
Прихватив банку с пивом, он исчез в том же направлении. Лена и Виктор остались сидеть у костра.
* * *
Пробуждение затянулось надолго. Журчание воды и тепло солнечных лучей так убаюкивали… Постепенно мысли становились более ясными, а ощущения четкими. Наконец я окончательно пришел в себя и открыл глаза. Пейзаж вокруг преобразился. По небу плыли редкие облака, солнце уже перевалило зенит, а по некошеным полям теплый ветер гонял «травяные» волны. Несколько минут я соображал, как очутился за городом. Пригорода даже не видно, а до горизонта сплошные поля, холмы, перелески… Память вернула к событиям последним часов. В окружении трав, цветов и солнца это казалось невозможным! Но тут я посмотрел налево – метрах в ста назад по дороге, на обочине, над колыхающимися травами виднелась оконечность того самого загадочного шеста с красной лентой, бьющейся на ветру. И понял, что все это не сон.
Одновременно почувствовал голод, и посетила беспокойная мысль, что день уже скоро начнет клониться к закату, а я еще даже не увидел ни одного жилья. Перспектива ночевки на природе в этом странном месте меня совсем не радовала. Надо срочно двигаться дальше!
С готовностью я начал шарить по траве вокруг в поисках ботинок. Метр, два, три, еще раз… Обуви нет!
- Черт! - вырвалось у меня от изумления. - Что за ерунда? Где они?
Я внимательно осмотрел место своей стоянки и только сейчас заметил, как вокруг помята трава. Кто-то был рядом, когда я спал? От этого вывода мороз пробирал по коже, но четких следов, тем не менее, нет. Кроме пары-тройки каких-то маленьких углублений в земле. Немного правее меня на коре дерева тоже остались какие-то непонятные следы. Пятна чего-то бледно-серого полосой уходили вверх, где дерево разрасталось в настоящую чащобу переплетенных ветвей.
Подпрыгнув, уцепился за маленькую ветку и подтянулся. В полумраке кроны дерева в нескольких местах промелькнуло что-то беловатое. Посетила неприятная ассоциация с паутиной. В следующее мгновение руки сами собой разжались, а я покатился по земле – меня резко обожгло ощущение тяжелого взгляда, полного какой-то тупой звериной злобы… Показалось мне или нет, проверять я не хотел, поэтому отправился дальше босиком, предварительно сняв куртку и свитер. Дискомфорта по этому поводу я не испытал – погода установилась ненормально знойная.
Наконец дерево у обочины скрылось за поворотом, а меня обступила стена буйно разросшейся рощи. Земля приятно холодила ноги и расслабляла. И я вновь задумался над своим непонятным положением. Это все порядком надоело! Стоп! Опять что-то не так. Я огляделся по сторонам. Деревья все какие-то незнакомые, но выглядят вполне обычно. Высокая трава, густой кустарник, чуть больше заросшая дорога… Ага! Так оно и есть! Снова ни одной птицы! Ведь когда переходил ручей, казалось, что в роще их тысячи. Меня не хватило на большее, чем покачать головой – голова уже трещала от всех этих странностей – и продолжить путь. А дорога, петляя, уходила все дальше и дальше вглубь рощи, которая постепенно превращалась в настоящий лиственный лес – настолько густые были заросли.
Больше всего на уши давила тишина. Если бы ни треск насекомых и шум деревьев, вокруг царило бы настоящее мертвое безмолвие. Мысли стали путаться. Здесь мне не место… Нельзя. Надо бежать. Деревья, трава, солнце, одиночество, тишина – почувствовав, что натуральным образом начинаю сходить с ума, я сначала ускорил шаг, а потом побежал бегом, да так, что ветер засвистел в ушах. Куртка упала на дорогу, но я не обратил на это внимания, продолжая бежать. Все мелькало перед глазами. Стало очень жарко, одежда начала прилипать к телу. Терпеть! Быстрее! Наверное, я давно не занимался спортом – в ногах появилась тяжесть, а дыхание начало сбиваться. Только не останавливаться! Вперед! Еще быстрее! Это явный психоз, но я ничего не мог с собой поделать. Появилось едкое чувство, что за мной кто-то гонится. Подстегиваемый просто животным ужасом, я еще прибавил скорости. Глаза стал заливать пот и сквозь красноту я уже с трудом различал дорогу, завилял, задевая кусты на обочине. Километра через полтора впереди, среди деревьев, замаячил просвет, а заросли стали редеть.
Хватая воздух широко открытым ртом, и уже ничего не соображая от напряжения, я пулей проскочил довольно резкий поворот дороги, задел поросль молодых тонких деревьев слева на обочине, врезался в редкий кустарник, проломил его и выскочил на небольшую поляну. И тут же споткнулся о какое-то бревно, чуть не выплюнув от удара легкие – упал и несколько раз перевернулся, чудом не свернув себе шею…
Сознания не потерял, но от дикой боли в правой ноге и плече едва не откусил себе язык, а первые минуты вообще чуть не помер – воздуха не хватало после бега, чтобы орать, а сердце билось с бешеной скоростью и едва не выпрыгивало из груди. В глазах весь мир окрасился в красные тона, и я утробно рычал, стиснув зубы. Спустя несколько минут боль стала понемногу отступать.
Лежал и приходил в себя неопределенно долгое время. Делал попытки несколько раз подняться, но от боли во всем теле вновь едва не терял сознание. Начало уже смеркаться, когда я сумел, наконец, встать на четвереньки. Правая штанина вся подрана, на голени – здоровая кровоточащая ссадина, а правое плечо распухло и покраснело. Как так можно упасть? Рука беспокоила больше всего – не мог ее высоко поднять – наверное, вывихнул. Ступни ног тоже представляли собой печальное зрелище – все в порезах и ссадинах. Проведя краткий «медосмотр» своего тела и отметив все повреждения, я смог кое-как выпрямиться и оглядеться по сторонам. Не сразу осознал, что перед глазами…
Большая часть поляны выглядела, как выжженное пепелище. Не осталось даже травы, а среди пепла торчали остатки каких-то деревянных балок с металлическими креплениями, металлические части конструкций и прочий непонятный мусор.
Завороженный, я медленно побрел мимо куч пепла, забыв о боли. Повсюду валялись остатки керамической посуды, обломки оплавившегося стекла, а кое-где и обгоревшие клочья одежды. В одном месте я даже наткнулся на почерневший наконечник копья, из которого торчал обугленный кусочек дерева – все, что осталось от древка. Несколько минут стоял, собирая мозги в кучу и осматривая архаичный предмет. Додумывать о том, что его присутствие здесь значит, совершенно не хотелось. Одну из куч пепла задел больной ногой – ветер подхватил и разнес целое облако черной пыли. Потянуло смрадом и вонью… Я закашлялся и отошел в сторону. Что же здесь произошло? Здесь бушевал не просто пожар – все выжжено словно огнеметами или напалмом. Причем не подряд, а целенаправленно – нечто сожженное (скорей всего несколько повозок или телег) находилось в центре поляны.
Но если это были повозки, почему нет останков лошадей? А где их хозяева? Прихрамывая, я еще раз обошел все пепелище – останков не нашел. Вообще не увидел ничего, что помогло бы разобраться в том, что это был за обоз и как-то определить, где я нахожусь.
Долго оставаться в этом месте я уже не мог. Разболелась голова, появилось стойкое ощущение чужого присутствия. Тяжелый взгляд непонятно откуда неприятно холодил затылок и заставлял нервно оборачиваться. Что-то я распсиховался… Недолго думая, пошел прочь с поляны. Проломился сквозь кустарник, вновь оказался на дороге. Уже сгущались сумерки. Выломав в кустах подходящую палку, двинулся вперед, опираясь на нее, как на костыль. Никаких мыслей и эмоций не осталось, кроме тупой решимости идти дальше. Как-то отстраненно про себя заметил, что нет свитера и куртки. Даже не мог вспомнить, когда выронил: во время спринта или «гимнастических» упражнений на поляне. А между тем, с приходом вечера стало холодать, но это если и волновало, то не слишком. По-моему, мне все стало просто безразлично…
Минут через сорок размеренного ковыляния остановился на окраине рощи. Дорога уходила вверх, поднимаясь на вершину холма километрах в двух впереди. А вокруг, по сторонам дороги, расстилались заросшие кустарниками и травой поля. Итак, вновь дикая местность. Единственным признаком цивилизации оставалась дорога. Делать нечего, надо идти. Вздохнув, поковылял вперед, преодолевая боль и усталость.
Марш-бросок через рощу составил примерно километра три. Порядочно для горожанина! Но этот сумасшедший бег и пируэт на поляне вывели из строя основательно. Сколько раз повторял: тише едешь – дальше будешь. Идиот! А вообще, лучше не задумываться, какого черта я ломанулся бежать. Что-то ненормальное творится в этом «заповеднике»!
Тем временем диск солнца уже практически исчез за горизонтом, и по всему западному небосклону разлилось красивое предзакатное свечение, но поскольку я начал сомневаться во всем, не факт, что запад именно там. Смешно… Поднялся ветер, порывы которого окатывали холодной волной с завидным постоянством. Одетый только в джинсы и майку, босиком, разбитый морально и физически, я ковылял на холм, как приговоренный на эшафот. Уклон градусов в 5-10 показался мне круче вершин Гималаев, а эти километры – бесконечностью.
Только когда все небо уже усыпали звездные узоры, а от заката не осталось и следа, я добрался до вершины и прямо тут упал в пыль, обессиленный окончательно. До самой вершины оставалось несколько несчастных метров, но я продолжал лежать, вдыхая густой запах травы и дневного тепла, которое исходило от еще не остывшей земли. При виде сверкающего россыпями звезд неба проснулось какое-то любопытство. Попробовал определить какое-нибудь знакомое созвездие. Получилась странная штука – небо вроде и знакомое, а очертания созвездий как-то искажены. Причем некоторые (наверное, даже большая часть) и вовсе незнакомые, словно чужие. Еще один факт в копилку странностей и загадок. На Земле ли я вообще?
Выдавил из себя истеричный смешок. Докатился. На Земле ли я… М-да, все со мной ясно, если уже такие бредни в голову полезли. Черт, что же делать?
Кряхтя и поскрипывая зубами от боли в ноге и плече, кое-как поднялся…
Ночную тишину прорезал долгий, далекий волчий вой.
Я замер, вслушиваясь. Завывание несколько минут не стихало. Тишина после казалась просто оглушающей. Только этого не хватало! Я огляделся. Звук шел откуда-то сзади и справа. Ну и темнота же, хоть глаз выколи! И ни огонька нигде. Если бы Луна выглянула… Затянувшая небо облачность скрыла ее так некстати.
Вой опять повторился, но как! Не одиночный вопль, а завывание целой стаи! И такое, что мороз пробирал по коже. Как мне показалось, на этот раз звук стал ближе. Похоже, пора паниковать – палка слабая защита от стаи голодных хищников. Поэтому я как можно быстрее пошел по дороге, временами срываясь на «хромой бег» и оглядываясь назад, со страхом ожидая услышать чужое дыхание и огоньки волчьих глаз. Старался не думать о том, что они могли напасть на мой след, но повторный звук определенно был ближе. Наконец я достиг вершины холма, и одновременно с этим выглянула Луна. То, что она чуть меньше привычных размеров, а пятна на ее поверхности незнакомых очертаний, я увидел и понял потом – сейчас мое внимание целиком поглотила картина на земле, открывшаяся в блеклом свете.
Внизу, где дорога выходила в широкую долину, виднелись… аккуратные квадраты обработанных полей с колосившимся урожаем! Там же угадывались контуры каких-то строений и светились в полумраке редкие огни.
Слава Богу, наконец-то люди! Одно плохо – со стаей волков за спиной эти несколько километров могут стать для меня не просто проблемой…
Где-то рядом резко зашуршала трава, и я в испуге обернулся. Но не увидел ничего, только порывы холодного ветра бьют в грудь. Надо бежать! Мысль обожгла. Тут же, совсем близко в небе, закричала какая-то птица. Крик неприятный – хриплый и злой. В это время я спросил сам себя, чего же стою и жду, и припустился бегом, насколько позволяли травмы.
Через несколько десятков метров появилось стойкое ощущение, что в правой ступне торчит гвоздь, а голевая кость вылезла наружу – дикая боль била прямо в голову, когда я становился на эту ногу. Едва не прокусывая губы до крови, я сдерживал крик и продолжал бежать. Силы придал еще и страх – постоянно казалось, что кто-то вот-вот настигнет сзади. Был только один плюс – бежать с уклона значительно легче. Только нога этого преимущества совершенно не понимала.
Почти километр я преодолел в абсолютной тишине и перешел почти на шаг (боль стала невыносимой), когда где-то недалеко за спиной раздался дикий рев! У меня сразу заложило уши, и я в растерянности остановился. Затем где-то совсем близко, причем справа и слева одновременно, ночь родила знакомый вой. От ужаса волосы встали дыбом, и я рванулся бегом по дороге, забыв про все свои недуги. Вновь налетел ветер и резкими порывами ударил прямо в лицо… От повторного громоподобного рева я на бегу подпрыгнул, чуть не упал, и с удвоенной силой помчался дальше. Землю сотряс удар, еще один, еще, грохот. Творилось нечто невообразимое! В уши ударило тяжелое дыхание, а небо внезапно расколола огромная вспышка огня, и на секунду стало светло, как днем. Среди гоняемых ветром травяных волн на полях вокруг я боковым зрением увидел, как зажглись яркие точки чьих-то глаз. И они приближались! Я только крепче сжал палку, продолжая нестись сломя голову. За спиной настигла тугая воздушная волна, порожденная чем-то большим и тяжелым, но я не оборачивался, уже ничего не соображая от ужаса. В следующее мгновение мощный удар вновь сотряс землю, и где-то сзади полыхнуло жаркое пламя. По запаху дыма я понял, что загорелась трава. Опять вверху закричала ночная птица и вторя ей, в поле завыли волки… Еще удар! Вдруг полыхающий огненный шар пронесся слева и вонзился в землю – огромный яркий костер взметнулся ввысь на десяток метров.
От испуга я споткнулся, упал, и закувыркался по дороге, пока не скатился в обочину. Последнее ощущение – резкий удар головой о камень, вспышка света и долгожданная темнота…
Судя по всему, без сознания валялся недолго. Пришел в себя быстро – в нос сразу ударил резкий запах гари. Доносился треск огня, а небо освещали блики пламени. Пахло еще чем-то… горелым мясом? Что за ерунда? Я испуганно огляделся – на полях вокруг полыхали пожарища, а огней впереди почему-то уже не видно. И больше ни звука. Только ветер.
Поискав вокруг и не найдя свой «костыль», зашагал по дороге без него. Странное дело – нога почти не болит. По-моему, после пережитого шока я вообще ничего не чувствовал. Даже мыслей не осталось. Дикая усталость так сковала ноги, что я опять еле двигался. Больше всего поражала тишина, она прямо-таки давила. Куда все исчезло? Вновь чертовщина.
В какое-то мгновение я бросил взгляд в сторону, продолжая идти, и… кое-что изменилось. Я уже не один! За тот миг, что глядел в поле, в абсолютной тишине на дороге появилось нечто! Зверь, похожий на волка (именно похожий, так как отличия заметны и существенны) неподвижно стоял в семи-восьми метрах впереди и смотрел прямо на меня. Взгляд очень осмысленный… Зверь был значительно крупнее волка, с густой шерстью серебристого цвета. Казалось, он присматривается ко мне, как к какой-то невиданной диковинке. Я в панике продумал варианты своих действий и запаниковал еще больше – создание мне точно не по силам…
«Волк» глухо зарычал и переступил с лапы на лапу. Я приготовился отразить прыжок и поискал глазами хоть какой-нибудь камень… В мгновение, пока окинул взглядом дорогу, он так же неожиданно и незаметно исчез! Дьявольщина! Опять выглянула Луна и осветила все серебристым светом. В этом свете я увидел, возле чего стоял зверь. Прямо над дорогой, посреди поля, высилась сложенная из грубых камней арка въездного портала. Вдоль всей внешней ее стороны шли какие-то непонятные знаки, которые в лунном свете тускло мерцали! Удивление оставил на потом, времени рассматривать достопримечательности не было.
На всякий случай, схватив с обочины подходящий камень, я пошел к арке, продолжая оглядываться. Способность этого волка неожиданно появляться и исчезать меня…
Внезапный удар в спину рядом с аркой сбил с ног. Тяжелое дыхание ударило в лицо, и я едва успел подставить руку, защищая горло – клыки вцепились в предплечье. От дикой боли и ужаса я заорал, как потерпевший и лягнул тварь ногами… В следующее мгновение уже в одиночестве сидел на дороге, прижимая к себе окровавленную руку. Только ветер выл под сводом портала, а Луна освещала поля вокруг. Что за… Где он?!
Озираясь, поднялся. Постоял с минуту, с трудом подобрал камень и осторожно сделал два шага, как вновь, словно из-под земли, прямо передо мной вырос волк! Другой! Весь в иссиня-черной, с отливом от света Луны, шерсти. Еще один?
Глухо зарычав, он прыгнул. Я отскочил, но он успел на лету рвануть левое плечо. Появилась кровь. Я сам едва не зарычал от переполнявших меня страха, боли, обиды и злости. Взбесился окончательно! И тут он опять прыгнул!
Встретил его ударом ноги, но волк ушел в сторону и мгновенно набросился сбоку. Я успел отскочить, с разворота ударил его камнем в голову. С каким-то непонятным и почти человеческим воплем он отпрыгнул и… исчез! И неожиданно возник справа, прямо в прыжке на меня. Камень пролетел мимо, зато его клыки, словно бритвы, резанули ногу. Зверь сшиб меня на землю, подминая под себя, но я успел ударить его рукой – этого он, наверное, и не заметил. Сил бороться не осталось.
Клыки щелкали возле самого лица, пытаясь вцепиться в горло, но я сдерживал его руками. За минуту такого противостояния руки оказались разорваны чуть ли не в клочья. Я кричал, как ненормальный, пытаясь разорвать волку пасть или задушить его. Кровь заливала лицо – из моих рук хлестало, как из брандспойта. Боль ушла. Только выжить! Убить! От шока, ярости и крови я почти ничего не видел. Волк глухо рычал, а я уже хрипел от бешенства. Все сосредоточилось в одном – убить…
Что-то возникло рядом. Свист и блеск, тяжесть исчезла – волк исчез. Ничего не соображая и не чувствуя, я смотрел на Луну. Веки стали такими тяжелыми…
Прямо надо мной появились какие-то тени, послышались голоса. Потом яркий факел осветил лицо, и чьи-то руки ощупали тело. Кто-то что-то говорил, но я не мог понять… почти.
- Он мертв…
- Выжить…
- Укушен, поздно…
- Время есть…
- Думать…
- Хорошо.
Кто-то бережно поднял меня и уложил на что-то твердое. Затем я стал двигаться. Миновали арку. Голова болталась, но взгляд направлен назад. Я увидел непонятную картину: в полумраке стояло несколько фигур с факелами, а свет освещал лежащее на земле, обнаженное тело… человека без головы!
Все, это предел. Очередная вибрация сделала свое дело. Я провалился в беспамятство с огромным желанием никогда оттуда не возвращаться.
* * *
…Костя взял охапку мелких сучьев, подбросил в разгорающееся пламя. От сыроватых дров костер сильно задымил. Светало. Солнце еще не поднялось над лесом, но восход уже осветил небо кроваво-красным. И ни одного облачка.
- Будет жарко, - произнес Костя и, протерев заслезившиеся от дыма глаза, отошел в сторону.
Всю видимую часть поляны заполняли клубы поднимающегося из низин молочно-белого тумана. Постепенно проявлялись и снова исчезали в белесой завесе бесформенные бугры камней, обломки стен, огромные одиноко стоящие валуны. Недолго постояв в задумчивости у костра, Костя установил над ним котелок с водой и, взяв топор, направился за дровами в сторону виднеющегося в туманной дымке леса.
Когда он вернулся, краешек солнца уже появился над верхушками елей. Взглянув на часы, Костя кивнул сам себе, включил стоящий на камне рядом радиоприемник и стал подбрасывать дрова в огонь.
Когда варево в котелке было почти готово, а вокруг совсем рассвело, из ближайшей палатки высунулась взлохмаченная голова Олега с заспанными глазами.
- Уже утро?
- Не задавай глупых вопросов, - ответил Костя, помешивая завтрак в котелке. - Уже день, подъем.
- Ясно, понятно, - Олег, зевая, вылез из палатки и потянулся. - А где наш великий историк?
- Проснулся, не волнуйся, - раздался голос из соседней палатки, и там началась какая-то возня.
- Вот и хорошо, - с удовлетворением сказал Костя. - Завтрак почти готов. Давайте, живее подымайтесь.
Олег снова исчез в палатке и через минуту появился оттуда со своими туалетными принадлежностями. Закинув полотенце на плечо, он сказал:
- Мальчики налево, девочки направо, - и зашагал к ручью.
Через полчаса команда в полном сборе завтракала. Все с удовольствием оценили кулинарные способности Кости. Олег похлопал в ладоши и попросил на «бис» повторить такое же в обед, на что получил кукиш и сам был определен поваром.
- Ты главное помни, - утешительно сказал ему Костя, похлопав по плечу, - как один хороший командир однажды спас от смерти целый батальон.
- Да, он пристрелил повара, - кисло ответил Олег.
- Вот именно, - улыбнулся Костя и показал свой огромный кулак.
После небольшого перекура – курил только Олег – обсудили план осмотра местности и то, что они, собственно говоря, этим преследуют. Как оказалось, компания сама толком не представляет, что делать. Включая главного «экскурсовода». Вся территория, где находились развалины, напоминала овал длиной километра в два с половиной и шириной один-полтора – площадь для «прогулки» очень даже приличная.
- Нечего и думать, нашими силами провести здесь комплексные исследования. Тем более, что знаний у нас практически «ноль», а с археологией более менее знаком только я, - веско подытожил Костя. - И то, скажем так, достаточно эпизодически.
- То есть нам предстоит что-то вроде научно-изыскательской прогулки по древним руинам, - произнес Олег, перебивая дальнейшие рассуждения.
- Да это и так ясно, - махнул рукой Виктор. - Искать-то что будем?
- Может не надо этим голову забивать? - поинтересовалась Лена. – Во-первых, вы здесь не на работе, не надо ставить задач. Хотя бы просто осмотрим все. У нас ведь только два дня: сегодня и завтра. Мы и этого, наверное, не успеем.
- Именно! Это я и хотел сказать! - улыбнулся Олег. - Не загружай себя проблемами раньше времени, историк, давай просто осмотрим все и поделимся впечатлениями.
- Ну-ну, - промычал Виктор, жуя травинку.
- Ладно, тогда за дело, - сказал Костя, подымаясь с земли. - Кто, с кем и куда пойдет? Какой будет маршрут?
Олег, прищуриваясь, окинул взглядом видимую часть пустыря, потом перевел взгляд на карту, лежащую на земле.
- Что тут думать! - бодро сказал Виктор, подымаясь. - Мы, то есть я и Лена, пойдем по южному краю развалин…
- А ты… - хотела было вставить Лена, но ее перебил громкий голос Олега.
- Леди и мужики, тише! У нас немного времени, а посему новобрачным, - Виктор нахмурился, а Лена улыбнулась и покачала головой, - лучше будет пройти центр руин, то есть по возвышенности, а самые сложные места, где лес местами заболочен – то бишь север и юг – возьмем на себя мы: я и Костя.
Костя закивал, соглашаясь.
- Да, окраины здесь труднопроходимы, а дальше к востоку и вовсе болото кругом.
Олег взглянул на часы.
- Сейчас 8:10. Можно начать прямо сейчас. Берите с собой перекусить, если кто-то желает, и вперед. А вот до скольки…
- Хотя бы до 14:00, - предложил Виктор.
- Можно, - кивнул Костя. - Только Олег на час раньше, хорошо?
- Да-да, я помню, - махнул рукой Олег, вздыхая. - Я нынче повар.
- Тогда начнем? - заключила Лена.
Минут 15 ушло на уточнение маршрутов движения и разбор продуктов. Олег скромно взял банку пива, пачку сигарет и первым скрылся за камнями и кустарниками, оставляя за спиной шумную возню в лагере.
Солнце поднялось высоко, щедро делясь теплом. Из леса доносились крики птиц и треск качаемых ветром развесистых елей. Далеко впереди, в небе, маячила какая-то птица, исчезая и появляясь. Перепрыгивая с камня на камень, продираясь сквозь поросль кустарника и обходя нагромождения валунов, Олег задумчиво созерцал окрестности и обдумывал сложившиеся обстоятельства. Остановившись на огромном плоском камне, обросшим мхом, он достал сигарету, закурил и огляделся. Голоса друзей затихли где-то неподалеку, а его окружила напоенная звуками дикой природы тишина. Метрах в десяти впереди журчал ручей, куда он ходил утром мыться. Прикрыв рукой глаза от слепящих лучей, Олег вгляделся вдаль.
На первый взгляд, нагромождения камней хаотичны. Только иногда в той или иной куче можно было угадать фрагмент кладки стены или обтесанные чьей-то рукой края огромных валунов. По всей видимости, в земле скрывалось еще больше, чем на поверхности. Да и сама почва не совсем характерна для этих лесов: трясина переходит в песчаный пляж, тот – в каменистую осыпь, затем – чистой воды чернозем. Бредятина… Аномалий здесь больше, чем может показаться на первый взгляд.
Местность настолько изобиловала неприятными неожиданностями, что первое время Олег серьезно подумывал о возвращении в лагерь. Здесь на самом деле было опасно: подтопленные участки, скользкие камни, предательский мох, колючий кустарник и руины, руины, руины… Десяток раз пришлось заново выбирать маршрут, проверяя прочность почвы, устойчивость обломков и стараясь не думать о змеях. Почти час Олег продирался через участок в сотню квадратных метров. Одежда и руки пострадали изрядно…
Вторая остановка у большого фрагмента стены высотой метров пять, в поперечнике – почти столько же, сложенного из мощных квадратных блоков. Каждый из них килограммов под сто, определил на глаз Олег. На одной из сторон сохранились следы отделочного материала, какие-то углубления и штыри – по всей видимости, внутренняя сторона сооружения. Олег поковырял пальцем между камнями в кладке – ни следа связующего вещества, но «кирпичи» держатся монолитно. Это здорово что-то напоминало, но пробел в подобной сфере очевиден. Снова ерунда какая-то. Олег вздохнул, обошел стену еще раз и двинулся дальше.
Следующим объектом оказался потемневший от времени и потрескавшийся купол, наполовину торчащий из земли в небольшой низине недалеко от стены. Остатки какого-то металлического орнамента шли вокруг его верхушки. Сам купол в диаметре достигал пяти-шести метров, а в высоту (насколько он торчал из земли) – около трех. На его северной стороне стену разрывала большая трещина с обугленными в стеклянную массу краями. Что это за дела? Фантастика какая-то. Не лазером же сделан разрез, да и не разрез это, а неровная, ломкая трещина. Чудеса!
Изнутри доносился затхлый, болотный запах, а на выкрики Олега раздавалось глухое эхо – вниз уходила пустота. Здание частично сохранилось под землей? В темноте за трещиной чувствовалась какая-то опасность. Было ли это игрой воображения или нет, Олег определить не решился и, поковырявшись немного в остатках орнамента, пошел дальше. За бесформенной грудой камней ему открылось новое любопытное зрелище.
В этом месте пустоши сохранились остатки наземной кладки – небольшая изломанная площадка вымощена массивными квадратными плитами из потускневшего черного мрамора со следами узоров. Возможно, внутренняя часть какого-то дворика. Сквозь швы и разломы плит буйно росла трава и кустарник, а на самой площадке сохранились останки двух строений: приземистое здание, обрушившаяся часть которого уходила в болото и покосившаяся башенка, высотой несколько метров. Массивные каменные двери входа в башню, похоже, с окантовкой из золота – Олег определил это почти без колебаний – валялись, сорванные, в нескольких метрах от проема входа. В голову полезло нечто меркантильное и житейское. Поход может оказаться прибыльным предприятием?.. Неужели никто не замечал? Быть такого не может!
Захотелось посмотреть на окружающее пространство с высоты. Однако после первой попытки Олег чуть не сорвался, пытаясь подняться на ближайшую кучу обломков. Пришлось остановить свое внимание на большом каменном блоке на краю площадки. Устроившись передохнуть, Олег открыл банку пива, медленно потянул напиток. Округа погружена в странную тишину. Звон в ушах. Ни насекомых тебе, ни птиц, несмотря на болото и густой старый лес вокруг. Только солнце припекает, и ветер шумит среди деревьев. Благодать! Сделав очередной глоток, Олег, прищурившись, более внимательно всмотрелся в башню. Ее ломаный обрубок густо обвит плющом. Изломанные края говорили о том, что верх башни как будто срубило каким-то могучим ударом. Странно, никаких обломков вокруг не видно, хотя разобраться в этом бардаке непросто.
Олег вдруг натолкнулся на тусклый блеск среди травы прямо под ногами, в разломе между плит. Допил пиво, поставил банку на камень и спрыгнул на землю. Спустя несколько секунд в его руках оказалась рукоятка меча! С выщерблинами и порезами, потускневшая (металл серовато-синий и какой-то совершенно незнакомый). Отнести рукоятку к какой-либо культуре представлялось проблематичным. Рисунок узора тоже абсолютно неизвестный, а знак на наконечнике рукояти в виде круга и трех выходящих из его центра лучей ни о чем не говорил. Обломок лезвия длиной сантиметров десять и оплавлен. Ого!
Повертев находку в руках, Олег положил ее на камень и, сунув руки в карманы, медленно побрел по площадке. Ему вдруг пришла в голову мысль, что здесь все выглядит так, словно в этом месте время течет по-другому, нежели везде – будто оно здесь практически стоит на месте. Конечно, это фантастика, но…
Олег споткнулся и остановился, чтобы рассмотреть причину. Раздвинул ногой траву и замер от неожиданности – в лицо ему улыбался оскал человеческого черепа! Причем причина смерти неизвестного была тут же – в голове зиял страшный пролом.
- Господи Боже, - пробормотал удивленно Олег, сделал шаг в сторону.
И чуть не подпрыгнул от неприятного хруста – его нога угодила в грудную клетку скелета без черепа! Лезвие без рукоятки торчало между ребер скелета и, словно в масло, уходило в плиту. Металл лезвия здорово походил на рукоятку!
Минуту Олег стоял неподвижно, уставившись на останки. Мысли путались. Мог ли скелет пролежать вот так, под открытым небом, сотни лет, если не тысячи, а особенно в болотах, и остаться в таком состоянии! Вновь чудеса?
Олег огляделся по сторонам. Ветер гудел порывами в развалинах. В проеме входа в башню маячили какие-то тени, а в траве вокруг нее что-то подозрительно белело… Вновь кости…
- Вот это да, - прошептал Олег, нервно облизав губы – чувство страха посетило неожиданно.
Это было местом какой-то силы. Старой, древней, но все еще живой. Об этом завывал ветер и шумели деревья, говорили камни и шептала трава…
Тряхнув головой, Олег рассмеялся, прогоняя наваждение. Ну, дал! Умора! Какие бредни в голову полезли! Вытирая пот с лица, Олег посмеивался сам над собой.
- Сдурел на старости лет! - произнес он. - Это ж надо, как солнце в голову напекло!
Вновь развалины стали развалинами, лес лесом, а болото болотом. Все до ужаса однообразно и привычно. Однако внутри поселилось острое нежелание идти в сторону башни. Усмехнувшись, Олег закурил, сделал глубокую затяжку и побрел дальше, в сторону видневшихся впереди больших груд камней.
Чем дальше он продвигался, тем задумчивее становился. Сигареты быстро уходили, но легче от этого не стало. Олегу казалось, что кто-то словно подшутил над ним, создав это странное место, где он словно десятилетний мальчишка мог ходить, удивляться, и ровным счетом ничего не понимать. Весь его опыт, и какие-никакие знания были практически бесполезны. Все незнакомо, невероятно старо и загадочно.
Прежде всего, поражало разнообразие неведомой культуры, которой принадлежали эти руины. В ней строгие черты средневековья сочетались с многообразием и утонченностью античности. Переплетались с величественностью и монолитностью культур первых цивилизаций.
Потрепанное временем, но все еще изящное одноэтажное здание с колоннадой по периметру соседствовало с грубой постройкой в стиле солсберийских мегалитов. Это не просто поражало – это выбивало из колеи и переворачивало все с ног на голову. Удивляться было чему: гротескные здания, наполовину ушедшие в землю, странные купола разных форм, перекошенные и разрушенные башенки, колодцы в обрамлении огромных кубических камней с множеством вырубленных на них незнакомых знаков; то тут, то там стоящие стеллы, вывороченные плиты, огромные, поросшие мхом завалы камней – остатки чего-то полностью разрушенного; лестницы, уходящие в непонятные провалы под землю, откуда доносился запах болотной тины и гниющих трав… Олег продолжал идти, мимоходом отмечая увиденное и подолгу нигде не задерживаясь – восприятие уже притупилось от избытка впечатлений…
Он пришел в себя лишь тогда, когда в очередной раз полез за сигаретой, но обнаружил пачку пустой. От удивления остановился. Обычно пачки сигарет ему хватало дня на три, и заядлым курильщиком себя никогда не считал, а курил скорее по настроению, чем по необходимости.
Но это помогло вспомнить о времени. Олег взглянул на часы, и чуть не упал от неожиданности.
- Половина второго? - ему казалось, что сейчас не больше 11:00
Выбросив пустую пачку, он бросился бегом назад, к лагерю. Последнее, что отметил, оглядевшись – свой «квадрат» обошел где-то наполовину. Хотя скорее – пробежал. Но это уже позади. Главное – обед в опасности. Да, а что еще выскажет Костя по этому поводу? Олег поднажал и помчался с удвоенной силой. Однако очень скоро темп пришлось снизить и перейти на пеший ход, так как сломать ногу или руку в этом каменно-болотном хаосе было проще простого.
Уже через полчаса Олег оказался в лагере. Здесь все осталось без изменений: среди тлеющих углей костра все еще теплилось пламя, в беспорядке разбросано снаряжение, две палатки и Костин радиоприемник на небольшом валуне рядом с костром. Первое, что Олег сделал – напился родниковой воды и скинул насквозь промокшую потом рубашку.
- Ну и дела, - пробормотал он, оглядываясь в поисках дров и котелка. - А дел-то море!
Следующие полчаса прошли в бешеном темпе: заготовить дрова, «раскочегарить» костер и установить котелок, после – два спринтерских рейда к ручью за водой, затем…
Ровно в три Олег пробовал похлебку. На газете рядом с костром разложены консервированные пряности, а звонкий голос из приемника радостно сообщал, что он «на правильной волне». Ощущая какое-то смутное беспокойство, Олег поглядывал на часы и курил. Время шло. Развалины и болота хранили гробовую тишину. Только яркое солнце, ветер и тишина.
Прошло еще с полчаса. Олег снял котелок с огня и, все еще надеясь на скорый приход товарищей, съел свою часть варева, попробовал салат Лениной готовки и мрачно поковырял ложкой в банке с тушенкой. Ни звука. Котелок с водой на чай он уже не ставил на огонь. Выкурил еще сигарету и с удивлением почувствовал какую-то тошноту и головокружение – свою норму никотина он явно превысил.
- Что за ерунда?! - выругался Олег и добавил словечко покрепче, когда увидел, что уже почти 16:00.
Вскочив, он принялся ходить кругами по лагерю. Подобное опоздание трудно назвать просто задержкой. Что-то случилось. К тому же, испортилась погода. Незаметно почти все небо закрыли массивные кучевые облака, а солнце выглядывало лишь в просветах. И ветер стал неприветливо колюч.
Чертыхаясь, Олег стал искать, чего бы одеть. Залез в палатку покопаться в своих вещах, но под руку ничего не подвернулось, кроме старого серого свитера, который у него остался еще со студенческих времен. Подхватив еще легкую черную куртку – промокать категорически не хотелось – быстро выбрался из палатки. Небо хмурилось все сильнее. Не хватало еще дождя!
Подбросив дров в угасающий костер, Олег наклонился над камнем выключить приемник и замер… Под радио белел уголок аккуратно сложенного листа бумаги. Олег сразу узнал листок из блокнота Лены.
Выключив приемник, он осторожно отставил его в сторону, поднял лист и развернул. Так и есть – послание!
«Ребята! Очень срочно!
Мы с Витей были в центре развалин, возле большой башни – он неудачно спрыгнул с камня и вывихнул ногу (или сломал). Мы кричали, звали вас, но никто не пришел. Вите стало нехорошо, и я побежала сюда, в лагерь, за аптечкой. Сейчас 11:35. Если кто-то будет в лагере, быстрее идите к нам, мы ждем.
Лена».
Чуть ниже Олег с удивлением увидел еще одну запись, но уже другой ручкой и подчерком:
«Олег, сейчас половина первого. Я пришел в лагерь, так как слышал какие-то крики. Никого не нашел, хотел уйти, но увидел записку. Беру веревку и топор, чтобы сделать носилки и иду к потерпевшим. Давай быстрее шевели ногами, буду ждать».
Костя».
Прочитав все, Олег от неожиданности сел. Вот это дела! Ведь столько времени прошло, как они побывали здесь и ушли! Что задержало? Его ждут? А что с собой взять? Поломав голову несколько секунд, Олег махнул рукой и направился как можно быстрее к центру пустоши. Приходилось идти осторожно – местность была ему незнакома.
Лабиринты завалов и руин вскоре привели его к тому, что, очевидно, было все-таки центром развалин – заросшая почти по пояс площадь размером где-то с полтора футбольных поля. Тут же Олег увидел и башню, о которой писала Лена, а точнее, ее остатки – высота стен едва достигала пяти метров. Башня стояла не в центре площади, а была смещена к северу. Олег направился к ней, осторожно раздвигая траву – наступить на какую-нибудь живую гадость было бы не совсем приятно. Трава закончилась внезапно – на всем оставшемся до башни пространстве сквозь плиты зеленела редкая мелкая поросль и мох. Только подойдя ближе, Олег понял, насколько строение огромно – в диаметре не менее пятидесяти метров. Странная штука, ведь вчера этот болотный пустырь казался меньших размеров. Если здесь остатки таких зданий, каков же он на самом деле? Трансформация, блин, пространства… Что-то вопросов все больше и больше. Где же пострадавшие?
Олег увидел камень, очевидно, ставший причиной происшествия – он лежал в полном одиночестве на этой вымощенной плитами площади. Подойдя вплотную, Олег внимательно осмотрел все вокруг и картина произошедшего стала вырисовываться.
На верхней части камня светлела неровная полоса содранного мха, а с другой стороны трава вся помята. Рядом валялся размотанный бинт и раскрытая походная аптечка. Все ее содержимое высыпалось на плиту. Наверняка Виктор поскользнулся, когда спрыгивал с камня. Но где же они все? В растерянности Олег стал оглядываться по сторонам. Под землю провалились, что ли? Шутки шутками, но… Он внимательно присмотрелся к земле, выискивая какие-нибудь следы. Точно, есть! В наслоениях пыли и грязи, собравшихся на плитах, среди пучков травы и мелкой каменной крошки четко прослеживались отпечатки обуви, ведущие от камня куда-то в сторону башни.
- Чего им там надо? - пробормотал Олег.
Один след оставил хромой человек – шел, припадая на одну ногу и периодически проволакивая ее за собой несколько метров, словно от боли не мог поднять. Это Виктор. Но он шел сам! Перелом откладывается… Поверх его следов шла вереница более мелких, с хорошо знакомым Олегу отпечатков «протектора». Лена! Наверное, пока она бегала в лагерь, путешественник более-менее оклемался и захотел осмотреть башню.
- Ну, блин… - Олег, в который раз выругался, продолжая идти по следам к башне.
Непонятно отсутствие Кости, но насчет него Олег не беспокоился. «Зверобой» – как он иногда в шутку называл друга – мог идти другой дорогой, а уж найти потерпевших для него – сущий пустяк.
Внезапно следы резко ушли влево, в сторону от башни. Олег прошел немного вперед, прежде чем понял это и остановился. Несколько секунд ушло на ориентацию. Ага. Идем дальше. Не успел Олег сделать еще пару шагов, как вновь замер, словно парализованный. Следы исчезали…
Перед ним лежал абсолютно чистый участок площади. На плитах ни грязи, ни камней, ни пучков травы. Только легкий налет пыли. Ветер тоже внезапно пропал, и воздух показался густым и тяжелым. Но теплее не стало. Наоборот, сквозь куртку и свитер по коже пробежал мороз. Он медленно пошел вперед. Взгляд приковали плиты вокруг. Как он не заметил сразу?
На камнях высечена огромная пентаграмма: внешний и внутренний круги, незнакомый язык каких-то символов между ними, звездообразная конструкция с множеством лучей во внутреннем круге, опять какие-то угловатые символы и большой знак в центре пентаграммы, в сердечнике. Он почему-то плохо просматривался. Олег подходил все ближе, щурился, но какой-то непонятный туман в глазах мешал смотреть на знак. Вроде бы три круга, один в одном, или что-то подобное… Олег остановился и попробовал взглянуть в сторону.
Все нормально, четко и ясно. Снова в центр пентаграммы… Опять все плывет!.. Еще несколько шагов вперед. Ясно он различил одно – сердечник знака выбит не на плите, а на большом плоском белом камне, который идеально «впаян» в плиты вокруг. Что же это за знак? Словно завороженный, Олег медленно брел все ближе к нему. Туман уже не только в глазах, но и в голове. Он совсем забыл, зачем он здесь и что делает… Вся окружающая местность стала преображаться, плыть. Какой тугой воздух, как вода, – отстраненно подумал Олег. Знак тянул его, словно магнит.
В какой-то момент почудилось, что справа высится и давит своей мощью громадная башня – ярко-белая и жгучая, как солнце. Верх ее терялся в туманной дымке. Или это не башня вовсе? Яркий шпиль, лучом уходящий в небеса или куда-то даже выше. Поток света, падающий на землю…
Оставалось пять шагов до центра пентаграммы. Олег брел, словно во сне… Воздух прорезало далекое лошадиное ржание, эхом донесся цокот копыт, лязг железа…Четыре шага… Фигуры в коже и металле маячат впереди. Вереница людей в серо-стальных балахонах пересекает площадь…
Три шага… Белокурый мужчина на белом жеребце смотрел прямо на него. Глаза черные и обжигающе холодные. На кожаное платье накинута узорчатая кольчуга с нагрудными пластинами и перепоясана широким ремнем. Большой двуручный меч за спиной. Ярко сверкает золотом налокотник на правой руке… Короткий жест, и жеребец встает на дыбы… Яростный птичий крик раскалывает небо…
Два шага… Лязг мечей, крики, стоны, рев пламени, грохот, дым забивает рот и глаза. Повсюду кровь, какие-то летающие твари над головой…
Мыслей нет. Пустота. Кто я? Где я? Что делаю?!
Один шаг… Они вокруг. Тысячи глаз. Тысячи рук. Что-то огромное, недоброе, черное приближается. Небо темнеет. В нем сверкают громадные молнии. Огонь… Стена неподвижного чистого огня…
Центр… Вокруг рождается смерч. Время остановилось. Кто-то невероятно сильный сдавливает голову, чья-то воля заполняет мозг, какая-то сила буквально разрывает тело на атомы. В агонии он закричал так, как никогда в жизни. Боль заполнила все тело и глубокая чернота начала окутывать все вокруг…
* * *
…Приснилась мать. По крайней мере, думал, что это сон. Состарилась. Говорили о чем-то, да толком не запомнил ничего. Сколько раз говорил: переезжай ко мне, да нет, не хочет. Родни, мол, большинство здесь живет, а сама привыкла, годы не те… Сейчас печальная какая-то, грустная.
Не заметил как, а уже другое снится – детство. Смех сквозь сон разобрал. Это что же, как при смерти? Вся жизнь перед глазами промелькнула? Что-то не до смеха. Сон, не сон? Запутался. Где я, что со мной? Детство припомнил все, как было – пустоватое какое-то, серое. Вечная нехватка чего-то. Проблемы, заботы. Одна радость – много книг. А в 12 лет – это ярко врезалось в память и никакая «другая» реальность во сне не смогла исказить – момент перелома. Машина сбила во время велосипедной прогулки. Как тогда уцелел, до сих пор никто не понимает: ребра поломаны, один позвонок сдвинут, черепно-мозговая травма, куча гематом и ссадин, а в результате – жив.
Два месяца в больнице, из которых почти неделю – в реанимации. И еще два месяца амбулаторного лечения, а потом год – освобождение от всяких физических нагрузок в школе и регулярные посещения врача. Словом, вагон времени потребовался, чтобы на ноги встать. Но шрамы и кое-какие последствия этого происшествия остались на всю жизнь.
Сон действительно превратился в какой-то «кинопросмотр» о прошлых жизнях… Это настораживало. Как только в голове промелькнула мысль, воспоминания стали блекнуть и исчезать. Все заполнял какой-то серый туман. Вязкий и густой… Он засасывал в себя и гасил все мысли. Сон. Спать…
Последнее, что услышал – далекий и глухой волчий вой. Но не зловещий, а какой-то потерянный, тоскливый и зовущий к себе. Я дернулся, и тут же кто-то «выключил рубильник». Чернота.
…Я не спал. Но и не был в сознании. Свободное падение в гулкой темноте. В какую-то бескрайнюю и бездонную пропасть…
Вспышка! Вокруг лес: дикий, дремучий, первобытный. Дыхание сбивается – метеором мчусь сквозь заросли, на ходу буквально перелетаю через завалы. И все налегке, мышцы ритмично и свободно работают. Только легкие сбиваются во время прыжков. Что-то зовет… Внезапно вижу молодого оленя, выходящего из-за дерева прямо на моем пути. Красная пелена застилает глаза – я резко почувствовал дикий голод и, издав какой-то звериный рык, бросаюсь на него. В последний момент он увидел меня и попытался отскочить, но я намного быстрее. Четыре лапы ударили оленя в спину, а огромные клыки одним рывком разорвали полшеи. Кровь ударила в лицо фонтаном! Что?! Я взглянул на свои руки и увидел… мощные лапы в черной, будто покрытой лаком, блестящей шерсти. С моего лица на них капала кровь.
Я попробовал облизать губы и шершавый язык прошелся по острым клыкам… Не может быть! Что со мной? В ужасе я закричал, но из груди вырвался только хриплый вой!
И вновь вспышка озарения! Мы бежим стаей по огромным, заросшим травой полям. От стремительного полета ветер свистит в ушах, а трава расступается, как воды какого-то моря. Мы вместе, у нас одна цель! Единство! Я вижу впереди вожака стаи – огромный зверь в серебристой шерсти. Гордый, воинственный, могучий и… смертельно опасный. Он встретил уже тысячи Лун. И он сильнее любого из нас. Он – лидер. Никто не станет оспаривать это право у Кадарра в ближайшие годы… Впереди опасность, но Сила зовет нас. Жажда крови вытесняет все мысли. И снова беспамятство.
Вспышка за вспышкой сменяют друг друга. Я снова в обличии какого-то зверя бегал по лесам и полям. Охотился за разной дичью, прятался в древних развалинах. Только одна странная особенность – всегда или в сумерках, или ночью. Если это происходило днем, то я видел себя самого в облике человека и делал то же самое. Голым с обезьяньей ловкостью преодолевал буреломы и чащу, и с нечеловеческой силой разрывал руками диких животных.
В одну из «вспышек» увидел молодую черноволосую женщину, которая протягивала мне чашу с водой. Мгновение разглядывал ее бледное сосредоточенное лицо, а потом какая-то черная волна закрыла разум и я бросился на нее… Удар по голове совсем не как во сне… От боли закричал и привычно ушел в черные воды подсознания.
Все смешалось: сон и явь. Меня окружали какие-то звери, потом я в одиночестве бродил по лесам и полям, где охотился и жадно глотал кровь жертв, раздирая их тела на части… Иногда тело скручивала такая страшная агония боли, что, казалось, еще мгновение и из ушей потекут мозги: мышцы скручивало, кости ломало, выпадали зубы и не хватало воздуха. Почти всегда бешеный крик перерастал в ненормальный волчий вой. В эти моменты даже та призрачная реальность, которая была мне доступна, исчезала в бездне.
Иногда я начинал ощущать тысячи звуков, тысячи запахов, недоступных человеку, а иногда просто плыл в темноте, глухой и слепой, как стена. Что такое – я? Личность исчезала, сливаясь с бесконечностью. Смысл далек и призрачен. Зачем что-то понимать, жить? Что такое – жизнь? Ничего не помню и не знаю. Слепота, глухота, темнота. На этот раз это конец…
* * *
…Прохладный ветерок приятно холодит кожу. Очень тихо. Я понял, что лежу в темноте на чем-то мягком. Ощущение своего тела показалось непривычным. Пошевелил руками и ногами – все в норме. Когда глаза более привыкли к темноте, осторожно сел – босые ноги встали на холодную землю – и внимательно огляделся. Слева, освещенный бледным светом Луны через неплотную завесу, виднелся полуоткрытый проем входа. Ночь. Я находился в маленькой хижине с плотной крышей и плетеными стенами. Устройство нехитрое: деревянное ложе, заваленное шкурами, потухший очаг у стены напротив и какой-то стеллаж рядом с моей кроватью.
На нем я разглядел кувшин и сразу почувствовал дикую жажду. Уже через секунду большими глотками пил воду, захлебываясь и обливаясь. А какая она вкусная! Я еще никогда не пил такой!
Напившись, поставил кувшин назад и в изнеможении сел на кровать, так как в ногах родилась какая-то непривычная слабость и медленно растеклась по всему телу. Сразу понял, что куда-то исчезли вся одежда и я голый. Это больше расстроило, чем удивило – в них вроде бы оставались сигареты, а я почувствовал сильное желание закурить.
Снова лег. С полчаса лежал, вспоминая все свои злоключения. На большее меня не хватило. Не в силах валяться, встал, выбрал кусок шкуры подходящих габаритов, поплотнее им обмотался и, задержав дыхание, как перед нырком, отодвинул дверь в виде какой-то плетеной заслонки в сторону. Недолго постоял и осторожно шагнул в прохладное ночное безмолвие. Дался мне этот шаг намного труднее, чем тот, который я сделал, выбираясь из оврага. К каким неожиданностям готовиться теперь?
Открывшийся моему взору пейзаж поражал своей… привычностью! Как на первый взгляд показалось, передо мной раскинулась совершенно обычная деревенька. Моя хижина стояла на отшибе, на небольшом холме. Вниз, к нескольким десяткам темных строений уходила тропинка. По периметру деревни стояли какие-то более крупные сооружения, схожие с амбарами. Хозпостроек все-таки немного, а это значит, что хозяйство тут ведут, скорее всего, общиной. С противоположной стороны деревни и тоже на пригорке, стояла ветряная мельница. А вокруг, насколько было видно, расстилались распаханные поля… Распаханные? Вспышка памяти: далеко внизу виднеются какие-то строения, и аккуратные квадраты колосившихся полей.
Я покачнулся под порывом холодного ветра, и запахнулся еще больше в шкуру. Что опять за ерунда? Ответ напрашивался сам собой: в бессознательном состоянии я провел здесь очень много времени! Если, конечно, здесь не собирают по 2-3 урожая в год.
- Вот зараза, - тихо выругался и не узнал своего голоса, настолько он стал хриплым и глухим. - Неужели я здесь полгода провалялся?
Вдохнув, стал спускаться с холма в деревню. Мелкие камни больно кололи ступни – я то и дело спотыкался, петляя по склону. Тропинка через сотню метров вышла на окраину деревни, к низкой деревянной ограде возле какого-то строения. В нос ударил густой запах сена, свежего навоза и еще целый букет схожих сельских ароматов. Кроме этого доносились глухие звуки, издаваемые домашними животными и птицей, где-то недалеко раздавался треск или скрип работы какого-то механизма, пахло дымом, и плакал ребенок, кто-то разговаривал на непонятном языке. Точнее, некоторые слова казались понятными, но сильно искаженными. Внезапно совсем недалеко прерывисто и тревожно зашлась в лае собака! От этого звука меня неожиданно передернуло. Внутри что-то кольнуло, и я с удивлением прислушался сам к себе. Лай стал странно неприятен… Ей вторила другая, третья, донесся чей-то недовольный голос – хозяин успокаивал псину.
Я медленно побрел направо, к ближайшему просвету между строениями. И следующее, которое увидел – большой дом, сложенный из средних размеров бревен, замазанный каким-то скрепляющим раствором. Бросалась в глаза низкая покатая крыша и буквально два-три окна, но совсем небольшие. Медленно и с опаской вошел в деревню.
Насколько здесь все неправильно и незнакомо! Никаких огородов или палисадников, какими я себе их представляю, ничего вроде веранд, прихожих, летних кухонь! При близком рассмотрении деревня оказалось абсолютно… чужой, что ли? Словно воплотившаяся в реальность картина художника-искусствоведа о фантазиях на тему первопоселений людей. Но при этом все детали быта продуманы до мелочей – даже срубы домов выполнены идеально – насколько я, конечно, в этом разбирался. А для чего большая квадратная постройка без видимых окон и дверей? Склад? И здесь много животных, причем вполне обычных, если я не сошел с ума окончательно. Особенно привлек внимание колодец, обложенный аккуратно обработанными камнями, возле которого на специальной подставке стояла деревянная бадья…
В уши ударила звенящая тишина. Я внезапно очнулся от своей познавательно-созерцательной экскурсии, в который раз спросив сам себя: где нахожусь? Тишина настораживала и становилась все более навязчивой, а ведь я углубился в деревню уже на несколько десятков метров и сейчас стоял на краю довольно большой овальной площадки. Очевидно, это что-то вроде места сбора общины в центре деревни. Уже не слышно ни собак, ни голосов и никаких других звуков. Все вокруг вымерло. В воздухе почувствовалось напряжение – нервы сжались в тугую пружину. С тревогой огляделся – или глаза привыкли так к темноте, или у меня вдруг развилась нокталопия – я превосходно видел все вокруг, даже тени в углах домов просматривались отлично.
Медленно прошел еще десятка полтора метров и замер в центре площади. В это время Луну скрыли редкие облака и появились хозяева поселка.
На площадь выходило три улицы, и они одновременно появились во всех. Смутные силуэты людей, резкий незнакомый запах, тусклый блеск обнаженного холодного оружия. Я стоял, чувствуя на лбу капли холодного пота. Что делать? Итог схватки, если такая случится сейчас, без сомнения не в мою пользу – это не один волк, пусть даже необычный, а целая толпа людей. Что они хотят?
Я выдавил из себя истеричный смешок. Финал? Наконец-то! Достали! Все надоело!!!
Стало абсолютно до лампочки, что собрались делать эти люди. Такая вдруг взяла злость и обида на все и всех! За что мне такие мучения? И вообще, мать их так и этак, что же, в конце концов, происходит?!
Сплюнув, я заорал:
- Чего вылупились, придурки? Крови хотите? Режьте, хрен с вами! Достало все, надоело! Ну, давайте же! Чего стоим, я здесь!
Театральный запал быстро прошел – на большее не хватило. Я тут же, где стоял, сел прямо на землю, решив: будь, что будет. Пора с этим кончать! А толпа тем временем вывалилась на площадь и тихо растеклась по сторонам. Я различил грубую одежду: набедренные повязки, простые штаны и длинные платья, накидки из обработанных шкур, деревянные дубины, широкие грубые ножи и пики. Толпа замерла в ожидании. Через несколько минут из тени вынырнула горбатая маленькая фигура, которая уверенной хромой походкой направилась ко мне. С затаенным любопытством и страхом я наблюдал, как она приближается. Человек подошел почти вплотную, безмолвно замер в паре метров от меня. Выглянувшая в это время Луна помогла его хорошенько рассмотреть. Это старуха: изрезанное морщинами лицо, редкие седые волосы, собранные на затылке и… ярко горящие глаза. Последнее как-то не вязалось с образом древней «пенсионерки», закутанной в невообразимую одежду из шкур.
Внимательно вглядевшись в меня – старуха подошла еще ближе – и, вытянув вперед руку, увешанную целым набором разнообразных браслетов, она схватила за подбородок. Я замер. По-моему, надо просто ждать. При этом не мог отвести взгляда от ее глаз! Они притягивали и притупляли мысли… Ее рука была сильной и очень горячей, несмотря на внешнюю хрупкость и сухость.
Сделав какие-то непонятные пассы другой рукой перед моим лицом, старуха взглянула на своих сородичей и что-то громко и сильно сказала на том же самом непонятном мне языке, хотя в первый момент показалось, что смысл фразы понятен. Что-то о долгой дороге и ожидании... Сразу почувствовалось, что напряжение спало, послышался гомон голосов, смех, крики. Толпа стала расходиться по площади. А старуха взглянула на меня и сказала:
- Ты родился под счастливой звездой, ты будешь жить, человек из другого мира.
Губ при этом она не разжимала, а слова прогремели прямо в голове. Она опустила руку, отступила на шаг. Улыбнулась, сверкнув несколькими зубами. Вокруг толпились хмурые мужчины, старики, хихикающие девушки, женщины, детвора носилась вокруг меня, норовя дотронуться. В последнее мгновение я почувствовал, что теряю сознание. Старуха сделала знак мужчинам, но было уже поздно – я снова терял сознание – не в первый раз уже и, судя по всему, далеко не последний…
* * *
Вне Времени, вне Пространства.
Разговор проходил в большом светлом зале, однако разговором это можно назвать лишь условно – мысленный контакт высокого уровня. И зал был не совсем залом, а его гулкая глубина, окутанная в ярком свете какой-то туманной дымкой, была непростой, звенящей, многомерной, далекой. В нее можно пойти и не вернуться…
Они сидели в удобных молочно-бледных креслах, окутывающих их тела лучше любого защитного кокона. Первая двойка управляющих и приглашенные оператор-контролеры обменялись взглядами.
- Суть этого феномена намного глубже, чем оказалось. Посредник Высших помог пройти лишь ментальный барьер, но и то, что открылось, сложнее всего, нами ожидаемого, - сказал Второй.
- Я не понял и трети того, что помог увидеть Посредник, - кивнул Светлый. - Но информация записана и открыта для анализа.
- Проблема очень интересна, загадочна и, безусловно, ее надо решать. Но почему сейчас? - спросил Скептик. - Мы только что выполнили сложную программу реконструкции по Эре Падения, которая обошлась колоссальными затратами и сразу же начинать эту…
Он сделал неопределенный жест (мысленный, конечно).
- Верно, - донесся «голос» до сих пор молчавшей Первой, - но ведь решает все Центр, а не мы. Его мотивы слишком сложны и глубоки, чтобы мы начали сейчас их разбирать, и не зачем это. Задача без деталей предельно ясна: поиск, вход, решение и результат.
- Могут быть потери, - с сомнением произнес Второй.
- Возможно, - согласилась Первая, - но мы должны свести их к минимуму. А что делать? Как работать, если почти целых 3 тысячелетия нам недоступны? Закрытые Столетия уже сотни стандартных лет не дают ответа и загадка их до сих пор неразрешена. А потери у нас были, когда мы пытались самостоятельно проникнуть через барьер Эры Тьмы. Теперь нам помогают Высшие.
- Их помощь мне не совсем понятна, - возразил Скептик. - Разве вам не кажется, что они что-то скрывают или сами толком ничего не знают? Опять же, почему не раньше, почему именно сейчас?
- Я тоже об этом не раз думал, - кивнул Светлый.
- Мы не можем знать и понимать всего, что доступно Высшим, - произнесла Первая.
- Но все же и нам известно многое, - сказал Второй. - В конечном счете, не имеет смысла обсуждать гипотезы. Надо просто помнить о том, что мы работаем вместе с представителями Белой Эры – они мудрее нас и обладают большими знаниями. В конце концов, Высшие работают во благо.
- Только их мотивы и действия далеко не всегда ясны, - задумчиво парировал Скептик. – Если у нас есть свои задачи и стремления, то и у них таковые должны быть.
На некоторое время воцарилась тишина. Не нарушая ее, в воздухе перед креслами вспыхнула стена пламени, которая через мгновение приобрела контуры огромного серебристого экрана. Еще секунда, и яркая мозаика спектрокода ослепила зал. Феерия цвета длилась доли секунды – Первая включила раскодировку и на экране зажглась сложная многомерная эмблема Вневременной Службы.
- Программа еще находится в стадии разработки, - произнесла Первая, нарушив молчание. - Все 68 %, которые здесь есть, выполнены специалистами нашей, 37-й станции уровня «А». Большую часть данных по Эре Тьмы предоставил Посредник, периферийные – пришли из Центра, энергетический уровень обеспечили Высшие, - она запнулась. - Проблема в оставшихся 32 %. Мы не можем закончить программу, так как нет ключевых данных: никто не проходил и не возвращался через барьер, мы на самом деле имеем лишь ничтожное поверхностное представление о механизмах, причинах, деталях существования и происхождения Закрытых Столетий – в основном, только гипотезы. Это тупик. Выход есть, но он чрезвычайно труден и необычен.
- Это так, но делать больше нечего, - кивнул Второй.
- За этим вы пригласили нас? - спросил Скептик.
- Я понял, - прервал его Светлый и усмехнулся. - Я тоже принимал небольшое участие в работе между дежурными выходами. И прикидывал. Выход действительно один…
- Значит, только я здесь нахожусь «в потемках»? - улыбнулся Скептик. - Что ж, слушаю внимательно!
- Прежде чем досточтимый Лаэр Фагх разгласит информацию, которая выше его уровня допуска, - шутливо начала Первая, помолчала, обвела всех взглядом и продолжила: - Я сделаю это официально и кратко изложу суть проблемы.
За все время существования и работы Вневременной службы существует, как вы знаете, только один феномен, который никак не поддается всем нашим попыткам его изучить – это Закрытые Столетия или, по классификации исторической плоскости Гешара – Эра Тьмы. Проще говоря, это недоступные для проникновения и наблюдения примерно 4250 лет (примерно, так как границы барьера «плывут» в пределах 10-50 лет) в период с середины 9-го по начало 5-го тысячелетия до н.э. по старому летоисчислению. Ни наши аппараты, ни зонды, ни помощь Высших не могут помочь физически проникнуть в Эру Тьмы. Доступен только ментальный путь, но он крайне тяжел, опасен и невероятно труден. За все время получилось только два ментальных прохода, но при этом контролеры были тяжело травмированы.
Природу происхождения и существования барьера мы не знаем. Помощь Высших по этому поводу мы характеризуем, как очень спорную и неоднозначную – их мотивы и действия действительно туманны. Однако нам удалось с помощью программы по Эре Тьмы и поддержке из Центра вычислить место и способ проникновения в Закрытые Столетия. Последний год мы проводили исследования прохода. Он расположен в одном странном аномальном месте, которое «накрыто» своеобразным колпаком или мини-барьером, но из-за ряда местных специфических особенностей через определенный промежуток времени он открывается. Сам объект существует на протяжении семи тысяч лет – он «уходит» в Закрытые Столетия – и пропадает, как это ни странно, в конце ХХ века. В этом объекте и существует проход в Эру Тьмы, но он «работает» почему-то только в течение последнего «открытого» периода опять же, в конце ХХ века. Возможно, это тоже аномалия, благоприятная для нас.
Вот, в принципе, суть дела. Пока наши исследования остановились на этом. Далее должна последовать экспериментальная фаза и – выход в Эру Тьмы.
Первая замолчала, давая остальным возможность полностью осмыслить информацию.
- Какая роль отведена мне в программе? - задумчиво спросил Скептик.
- Ведущий координатор отряда, разработка оперативного плана проникновения, - отчеканил Второй.
Видя нетерпение Светлого, добавил:
- Поскольку Лаэр самый опытный контролер и лучший специалист-оперативник, он будет главным кандидатом на роль первопроходца в Эру Тьмы, но только после тщательной проработки и исследования всех доступных данных.
Светлый улыбнулся и кивнул.
- Отряд уже собран? - вновь спросил Скептик.
- Гваур подобрал список, ты отберешь десяток лучших. По твоему мнению, - ответила Первая.
- Еще какие-нибудь особые условия? - не унимался Скептик.
- Никаких, - сказала Первая, подумав. - Мы ждем сигнала Высших и дополнительной информации от Посредника. Тебе неделя на подбор и сбивку команды. Потом – работа с имеющимися данными. Разработка схем проникновения. Пока все.
* * *
- До-о-ом. Дом! - старательно выговаривала на свой манер Ана. - До-о-ом.
- Дом, - вновь брякнул я по-своему.
Ана сжала свои симпатичные губки, вскочила и, бросив раздраженно эквивалент нашего слова «дурак», вышла в соседнюю комнату. Вскоре послышалось шлепанье ног под окном и все стихло.
Я улыбнулся, сидя на подстилке, прямо на деревянном полу и нежась в лучах солнца, падающих из узкого окна. Так пригревало, что потянуло в сон. Несколько минут жестокой борьбы и победа за мной – Морфей с неохотой отступил. Тем не менее, я лег, растянувшись во весь рост и позволяя теплым лучам согревать ноги. Как же хорошо!
Уже минул второй месяц с момента моего пробуждения в хижине на отшибе. А сколько нового! Ана – мой учитель речи. Я уже почти свободно могу говорить, так как в их языке очень много славянских элементов и учится легко. Не раз ловил себя на мысли, что может это и есть тот самый древнеславянский язык, черты которого в особенности сохранились в русском, белорусском и украинском? Очень на то похоже. Тогда я первый из своих современников, который знакомится с ним из первоисточника.
Ана старается по наставлению той самой старухи с горящими глазами, которая оказалась местной колдуньей, если я правильно понял. Однако иногда мне надоедают эти нудные занятия, и я начинаю придуриваться, чем сильно злю свою красавицу-учительницу. Ей, кстати, семнадцать лет – по местным меркам давно пора замуж. На вид меньше двадцати не дашь, слишком уж серьезные глаза. Это она в моем «полусне» подавала чашу с водой… Вообще-то, Ана мне нравится. Есть в ней что-то особенное: черные длинные волосы, стройная фигура, черты лица, упорство, с которым она всегда возвра щается после подобных моих выходок и продолжает попытки сделать из меня прилежного ученика. В конце концов, она ухаживала за мной, оказывается, целых 9 месяцев, которые я провел в бреду на грани жизни и смерти после встречи с оборотнем… В эти моменты меня обычно охватывал ступор – все меньше и меньше, но каждый раз, как молотком по голове. Жизнь этого селения настолько связана с мистикой, что иногда мне все вокруг казалось плохим сном. Шагу вокруг нельзя ступить без консультации! Очень смешно, если бы я сам не был свидетелем и участником событий в прошлом году. Про оборотня сказала старуха Санхо во время нашей первой беседы после моего памятного принятия в общину деревни. Теперь такие беседы проходили у нас не раз.
И все время много нового, сводившего с ума. Взять одну манеру разговора: пока не научился толком объясняться, она использовала самую настоящую телепатию! Просто невероятно!
Очнулся тогда в доме колдуньи. Ярко пылающий очаг, сильный запах сушеных трав, какие-то вязанки и горшки на полках вдоль стен и сидящая напротив меня страшная своей странностью старуха. Она смотрела на меня сквозь огонь и глаза её опять сверкали ярче пламени. Я уже начал паниковать, когда в голове «раздался» сильный мягкий голос:
- Успокойся, странник. Отдыхай. Твой путь был тяжёл и очень далёк.
Я тогда в растерянности обернулся, услышал хриплый смех и вновь взглянул на старуху – она качала головой, улыбаясь.
- Неужели тебе не знаком внутренний голос? - вновь заговорила, как я уже понял, странная старуха. - Ты из очень далёких мест.
- Ты… ты кто, ведьма?! - выпалил я, испугавшись своего голоса.
Она кивнула.
- Возможно, в твоем народе меня бы называли так.
Все, что узнал потом, повергло в самый настоящий шок. Однако самым первым потрясением оказалась история про девятимесячную «болезнь». Появился я на полях общины в одну из ночей конца лета прошлого года, а очнулся весной следующего. Столько времени без сознания?!
Даже старуха Сахно вначале не могла поверить, что я пришел один из Проклятых Земель. Причем без оружия и какой-либо магии. Никто в одиночку в тех местах не путешествовал. А дорога – единственный путь, который хоть как-то ограждает от Зла обоз или караван. Правда, что она вкладывала в понятие «зло», понимал с трудом. Но вот что бы один человек… А как прошел через дикие поля? Не проходил? Удивлению колдуньи не было предела. Да, а через рощу? Священную рощу! Та, которая обитель дракона? Что за бред, какой дракон?
В конечном итоге, Санхо пережила немало потрясений, так же как и я. Но меня интересовало все, и беседы продолжались.
К сожалению, не смог точно узнать, в каком месте нахожусь географически. Деревенский фольклор оказался слишком громоздким и запутанным для меня. Однако в местных легендах и сказаниях осталась память про оледенение. Не сразу получилось определить и примерный возраст поселения: Санхо и Совет Старейшин долго не могли понять, чего я от них хочу. Помогли местные обычаи. Знание своих предков в поименном перечислении с годами жизни – закон общины. Остальное было делом времени и простой арифметики. Прикидки довольно дилетантские и насколько соответствовали действительности, сказать трудно. Тем не менее – минимум 350 лет. Вспоминая все свои познания, знакомился с бытом деревни и с трудом верил, что подобную культуру не заметили археологи – насколько я знал, следов таких поселений никогда не находили. Если еще не вспоминать про «сказочные» составляющие…
Мое адаптировавшееся к «чудесам» сознание уже вполне нормально относилось к одному явному факту: благодаря какой-то загадочной аномалии я переброшен в прошлое, и очень далекое. Логично предположить, что и сейчас я нахожусь примерно там же, где находились и болотные развалины. Итак, территориально я почти дома, но очень далеко во времени. И на эту тему лучше вообще не думать, так как голова начинала болеть мгновенно и надолго. И все же я продолжал расспросы. Если в местных легендах есть упоминания про «времена вечного холода и белые равнины», что получается? Пирамид еще и в помине нет? Или строятся сейчас? Память человеческая обычно долговечнее возраста строений, образно выражаясь… Итак, я попал куда-то между 10-м и 2-м тысячелетием до нашей эры, если брать совсем глобально. Пальцем в небо! По поводу этого периода лично мне ничего путного не припоминалось. Переселения народов, культуры…Чего только стоит эта деревня? Ее уж никак не должно быть в Восточной Европе в этих годах. Хотелось бы оказаться где-нибудь поближе к своему времени, но в общине никто не слышал: ни о татарах, ни о Киевской Руси, и даже название Римская Империя с упоминанием некоторых германских племен поставили Санхо и Совет в тупик. И главное – не вспоминать про всяких там оборотней и драконов, а то полный бардак получается. Надеюсь, в этом я разберусь, когда придет время.
Особенно тщательно колдунья расспрашивала меня о том, как я сюда попал. Рассказывать пришлось в мельчайших подробностях, начиная с развалин в лесу. Похоже, старуха не понимает сути и причин произошедшего, но пытается пополнить свои знания, как Хранительница общины, колдунья Двух Начал. Вот этот момент особенно меня интересовал, и я в течение всего лета расспрашивал Санхо о местной иерархии колдовства. Однако на расспросы обычно оставалось мало времени, так как я наравне со всеми работал в полях с утра до вечера и беседы приходились на ночь. Честно говоря, одно время я слегка комплексовал по поводу своего непривычного внешнего вида: штаны из грубой серой ткани составляли летом весь мой скромный гардероб, а я еще и превратил их в шорты. Из местной мужской «братии» я довольно сильно выделялся своим блеклым городским видом, поэтому не раз становился объектом шуток. Не насмешек – народ здесь оказался грубый, но в понятиях культуры поведения не в пример лучше современников.
Вообще, мужской идеал, местные эстетические вкусы и весь комплекс обычаев я еще плохо понимал, но что от этого идеала далек или минимум слишком странен для него, ясно без комментариев. Одно радовало в собственном облике – волосы. Благодаря уходу Аны у меня появились длинная грива серо-пепельного цвета, ставшая таковой после последних приключений. Я все время перехватывал ее бечевкой и носил хвостом.
Все лето пытался вызвать Санхо на откровенный разговор о сути вещей, как это называла она сама, о законах, правящих в их мире. Однако то ли «битва» за урожай так сказывалась на ней – она защищала поля, делала погоду и т.п. – то ли я не был готов, но только осенью, в одно из полнолуний у нас состоялся долгожданный разговор. Тогда я узнал больше, чем за последние месяцы сознательной жизни и работы в общине.
И снова знакомая комната в ее доме: жарко полыхающее пламя в обложенном камнями очаге посередине, острый запах полевых трав и далекая мерная дробь деревенского барабана – сторожевой бил полночь. Мы сидим друг напротив друга, и глаза наши разделяет пламя. Где-то вдалеке одиноко воет собака – антураж, ей-богу, как нельзя лучше…
Старуха тихо бормочет, читая какую-то только ей понятную молитву, и покачивается, чуть смежив веки. Я слушаю ее, завороженный этим бессмысленным набором звуков и тоже раскачиваюсь в такт гипнотическому ритму. Временами ее рука поднимается и кидает в огонь пригоршню истолченной в порошок сухой травы. При этом голос ее срывается на высокие тона, а в очаге происходит резкая вспышка и пламя меняет свой цвет. После нескольких таких «присыпок» комната наполнилась сизоватым туманом с каким-то стойким дурманящим запахом.
Я почувствовал, как тело неожиданно наполнилось силой и бодростью, а голова стала ясной, как никогда. Посмотрел вверх – сквозь крышу проступили холодные звезды. Галлюцинации?..
Стены вокруг, заполненные разнокалиберными горшками и вязанками трав, подёрнулись дымкой, задрожали и взмыли вверх. Всё моё существо наполнило безмятежность и умиротворение. И, прежде чем дурман овладел мной окончательно, резкий и неожиданно громкий голос старухи Санхо вернул к реальности.
- Тебе везёт, Дарим, - так прозвали меня в деревне – это имя имело много значений: странный, другой, святой, пришелец…
Колдунья говорила с закрытыми глазами.
- Везёт? – я очнулся и взглянул на нее. - В чём?
Она внезапно открыла глаза – они смеялись.
- В чём? И ты спрашиваешь? В том, что ты живым прошёл дорогой Богов, что выжил в роще дракона, ушёл от Кадарра – «серебряный» ужас Пустоши – и чуть не победил его меньшего брата, Горра, в схватке. И главное – ты выжил, будучи укушенный оборотнем, а наши мужчины подобрали тебя.
Она замолчала, вновь прикрыв веки. Откуда-то издалека донёсся непонятный рокот, какие-то глухие удары.
- Санхо, - осторожно произнёс я. - Расскажи о силе, о власти, которая правит твоим миром.
- Ты настойчив, - пробормотала она. - Зачем тебе это знание? Чего ты хочешь? Ты знаешь сам?
Я растерялся и собирался уже возразить, как её короткий жест заставил проглотить, готовившиеся вырваться слова.
- Но ведь Судьба не бывает так благосклонна случайно, - произнесла она, как бы размышляя сама с собой. - А к тебе она особенно благоволит. И я чувствую, что должна тебе рассказать всё, о чём ты спросишь. Я много Лун вызывала духов, гадала, уходила в страну Неба, но не получила ответов. Я видела очень многое в своей жизни, но сейчас я бессильна. Почему ты такой, какой есть? Такого никогда не было. Всё время, что ты здесь, звезды открыты для тебя. Боги молчат, и я не понимаю их молчания. Зачем ты пришел?!
Последний возглас оглушил. Меня передернуло от неожиданности, а взгляд колдуньи вспыхнул жарче пламени и сковал тело. Холодные пальцы чужого сознания забрались под самый череп… Как только я почувствовал глухую злость и раздражение, давление резко пропало.
- Опять твои фокусы? - я утер вспотевший лоб.
И снова чадящий очаг, циновки, комната с низким потолком и острый запах трав. Санхо сосредоточенно подкидывает поленья и качает головой.
- Что за слово такое, «фокус»? - старуха отрывается от очага и смотрит на меня через пламя, мгновение пытается переглядеть и со вздохом чешет голову. - Вот про это я и говорю. От такого, как это ты сказал, фокуса, любой мой соплеменник давно бы посапывал и с духами ветров говорил, а ты только злишься и потеешь, как в брачную ночь с девкой. Другой ты, совсем другой.
Минут через пять мы пили сладковатый обжигающий горло отвар и Санхо начала свой рассказ.
- Моя деревня – это край мира. Пограничье Страны Богов или Лунгады. Название пришло из древности и смысл его потерян, но в одном из старых языков оно созвучно слову, переводимому как Бог Начал или Хаос. Наш мир совсем не похож на твой, Дарим. Многое ты уже видел и еще большее будет тебе непривычно.
Везде правит власть Начал: Огонь, Земля, Вода и Воздух. Путь любого одаренного дает возможность овладеть ими и чем более овладел, тем сильнее твоя власть. Самостоятельно одаренный может подчинить только первую ступень, очень редко вторую. Для остальных нужен наставник или путь послушника. В каждом начале есть 3 ступени мастерства. Вода – это третье начало, но 1-я ступень воды сильнее первых двух воздуха, а если маг сам находится на реке или озере, то он может устоять и перед Огнем. Почему, не спрашивай – это законы нашего мира. Я владею Двумя Началами: Водой и Землей, но за все 55 зим своей жизни овладела ими только до вторых ступеней. Четвертое Начало – Воздух, чаще доступно только ведунам и жителям Леса. Мы – жители полей и наша магия более слабая, но сильна в защите, когда мы на своей земле.
Раньше я часто бывала в Лесу. Искала тайные знания и училась у колдунов и ведунов-странников. Немногие из них владеют первым Началом, Огнем – страшная сила. Я видела, на что она способна и храни тебя все твои Боги от встречи с ней.
Мне неизвестны все границы Лунгады, но они обширны. Мы находимся на крайнем западе. Дальше, в Проклятых Землях, есть еще одно селение при заставе, о которой я только слышала от купцов из редких обозов. Большую часть жизни люди наших деревень проводят в пределах родных полей. Что там дальше, тебе точно не скажет никто. По легендам, там живут черные племена, люди-животные и страшные звери. Иногда лишь смелые и могучие ведуны бывают там…
Завороженный, я слушал старуху. Перед моим внутренним взором расстилалась огромная призрачная страна, населенная, как в сказке, волшебниками и колдунами, драконами и оборотнями, темными и светлыми силами. Наверное, что-то было в запахе трав, витавших в воздухе или старуха описывала все так живо и подробно, но у меня в голове, как наяву, рождались панорамы бесконечных густых лесов, скрывающих под своими кронами сотни поселений, странных маленьких городов с высокими узорчатыми башнями, мрачные развалины в глубине мертвых болот, трактиры на пересечении больших дорог, заставы с тучными бородатыми вояками в кожаных доспехах, жилища ведунов и колдуний на дальних полянах.
Оказывается, значительная часть страны, если не большая ее половина, приходится на один огромный лес, местами прерываемый редкими скалами, болотами, реками и озерами. Жизнь, граничащая со сном, реальность, смешанная с фантастикой, бурлила на этой зачарованной земле. А всевозможные забытые страхи жили здесь вполне реальной жизнью! Чего только стоило повествование Санхо о том, как следует защищаться от вампира или как убить оборотня! Как делать обряд отворотного круга, как…
Одно непонятно – кто или что управляет этой страной. Складывалось впечатление, что она целиком оправдывает свое название – хаос или говоря по-современному, анархия. Однако вскоре старуха уточнила этот момент. Сказала, что если верить лесным жителям, то где-то далеко за границей Леса, на севере, стоит необыкновенный город, столица Лунгады, которая считается священной и недоступной для простых смертных, а носит странное название – Цитадель…
Проснулся я в доме Аны, на ложе из шкур. Продрог от холода – осень давала о себе знать – закутался потеплее и остался лежать, вспоминая подробности ночной беседы. Чем больше говорила Санхо, тем дальше я уплывал в грезы. И хоть вспоминалось все четко и осознанно, справиться с дурманом оказалось трудно. В итоге я едва доплелся до дома Аны, переваривая все услышанное. Да-а, беседы с колдуньей все-таки порядочно подрывали здоровье – ощущение, как после бурного праздника, затянувшегося далеко за полночь. Я подумал, что даже после разговора с Санхо осталась какая-то недосказанность, мучавшая меня по-прежнему. А если откровенно, сам не мог объяснить, что заставляет так дотошно расспрашивать Санхо – в этом было нечто большее, чем просто любопытство. Может, это связано с моим «переходом» в Лунгаду? Что же это?
Послышался тяжелый топот и крики – погнали скотину на поля. Еще через некоторое время рядом с домом загалдела ребятня. Крики и шум длились более получаса, так что все мои потуги еще поспать быстро улетучились. Я сел и прислушался к звукам в доме. Тишина. Странно, где же Ана?
На подставке рядом обнаружил новую одежду: штаны и рубашку из удивительно качественной ткани с узорчатой вышивкой, серая накидка с капюшоном и что-то вроде обшитых кожей лаптей. Я удивленно улыбнулся, рассматривая обувь. За все время моего проживания в деревне самый максимум обуви, что я видел – это обмотанные грубой кожей ноги в холодное время. У меня самого ноги настолько огрубели и стали привычны к ходьбе босиком, что даже мысль что-то одеть была, в общем-то, неприятна.
Натянув свои старые шорты, прошел в соседнее помещение, где попил воды из бочки и, взяв уже остывшую хлебную лепешку с мясом, вышел на улицу. Земля сыровата после ночного дождя. Я выбрал сухое место у стены и сел завтракать. Солнце приятно припекало. Парочка местных прошла мимо, скользнув по мне взглядами и кивнув в знак приветствия. Я помахал им рукой с набитым ртом. Взгляд наткнулся на затянутые свежей кожей рваные раны. Я опустил руку, отчего-то расстроившись и который уже раз мрачно подумал, что в моем случае сетка розоватых шрамов нисколько не украшает, а отпугивает. Шея, руки и грудь покрывают кривые «узоры». А то, что следы эти от когтей, разобрался бы и профан, видок у них не просто страшный – кошмар! Ну вот, опять ерунда лезет в голову!
Так задумался, что не заметил, как рядом появилась Ана. Один взгляд на ее обеспокоенное лицо, несмелую улыбку и все тени и сомнения растворились в ответной улыбке.
- Пойдем к ручью? - спросила она.
- Пойдем! – я с готовностью согласился, вставая. – Я подарю тебе первый цветок, идет?
- Спасибо, - смутилась она. - Идём скорее! А то я подарю тебе цветок!
И мы побежали. Полетели один за другим однообразные дни, которые от этого, правда, не были скучными и серыми. При каждом удобном случае я старался посещать Хранительницу. Долго разговаривали, она постепенно посвящала в свое «искусство», удивляясь моим способностям и силе. Про собственное состояние молчу. Когда получилось создать на пару секунд маленький воздушный смерч, глазам было мало места. До этого момента я относился к подобному, не более чем к цирковым представлениям. Со временем мы перешли к сложным ритуалам защиты и заучиванию заклинаний. Сколько раз я сдерживал смех, не помню, но едва Санхо чувствовала мое недоверие, тот час что-то происходило. Призрак выходящей из стены женщины или сломавшаяся над головой полка – самое безобидное. Однажды в полях Санхо что-то делала для урожая и взяла меня с собой на закате. Я долго стоял сзади, слушая непонятную молитву стоящей на коленях старухи. Очередной речитатив угас неожиданно быстро и Санхо замерла. Я напрягся, ощущая непонятное давление со всех сторон. Звук или эхо пришли со стороны поля. Я вгляделся – горизонт немного приподнялся на фоне закатного свечения и опустился. Мелкую отчетливую рябь земляных волн я заметил не сразу. Она катилась прямо к нам, все уменьшаясь и уменьшаясь. У самых ног чуть вздрогнула и пропала. Поседею окончательно…
Я всё больше привыкал к быту общины, внося посильную лепту в виде некоторых ноу-хау. Первым делом помог модернизировать колодцы и показал им насколько проще добывать воду с помощью барабанной лебёдки, сделать которую оказалось очень просто. Потом дело коснулось столов, стульев и кроватей – всё, что здесь играло их роль, крайне неудобно и примитивно. Очень трудно было с орудиями труда, так как металлические предметы оказались привозными и считались священными. В металлургии местный народ совершенно не разбирался и считал эту науку священной. Мне очень долго пришлось убеждать старейшин построить кузницу. Сам удивился своей настырности, ведь раньше и гвоздь дома забить иногда становилось проблемой. И только, как я подозреваю, алчность овладеть недоступными знаниями, помогла преодолеть вековое табу. Примерно недели за две-три под моим руководством кузница возникла на окраине села и огородилась высоким забором, который освятила Санхо, дабы никто не смел приближаться, чтобы не запятнать себя страшным своей странностью колдовством. Это, впрочем, не мешало собираться рядом с забором кучкам любопытных.
Я собрал у жителей деревни все ненужные им металлические предметы, а так же организовал поиски по всей деревне металла. Пришлось здорово повозиться с обеспечением древесным углем, торфяным топливом и брикетами из навоза, но Совет поддержал мои начинания. Запашок в кузнице был еще тот, но выбирать не приходилось. Нашли и немало металлолома – удивительно для этих времен.
Понемногу начал экспериментировать с плавкой. Получалось неважно, но я делал все, на что способен. Мой энтузиазм пугал меня самого. С неделю воевал один, пока не понял, что без помощника форменным образом загнусь. И «выполз» на свет божий, да в таком виде, что все ахнули: весь в копоти, черный, с обожженными руками и красными слезящимися глазами.
Почти сутки отмывался и отсыпался у Аны. Пришла в голову хорошая идея построить баню, но её я отложил на потом. Да и Ана так обрадовалась моему возвращению, что я невольно забыл обо всех своих заботах.
На следующий день начал поиски помощника, однако это оказалось не так просто. Сахно мне в помощи отказала, старейшины тоже, а среди жителей общины я приобрел репутацию колдуна сильнее Санхо, так как якобы овладел силой Огня. В конечном итоге помощь пришла оттуда, откуда я совсем не ожидал. Помогла Ана! Это оказались два её двоюродных брата, по 12 и 14 лет соответственно, которые остались без родителей, не вернувшихся вместе с одним из обозов два года назад. Всё это время они жили сами себе и Ана кое-как за ними присматривала. Несмотря на свой страх, младший, Данвиг, согласился сразу. Старший Сааром думал еще полдня, прежде чем его привела Ана.
Теперь дела пошли намного быстрее. Братья относились ко мне с благоговеянным почтением, что меня очень веселило, но при этом схватывали все на лету. Особенно сообразительным оказался Данвиг.
И вскоре на суд общины я вынес три, на мой взгляд, крайне необходимые для деревни вещи: лопата, коса и плуг. Последний оказался главным творением моего мастерства и занял восемьдесят процентов всей работы. Выглядел он, конечно, убого, но по сравнению с той деревянной сохой с медным наконечником, которым распахивала поля община, плуг был венцом технологического совершенства. Я еще исключил из «экспозиции» наковальню, молот и два молотка, которые пришлось изготавливать в первую очередь. Причем наковальня еще требовала большой доработки или замены – она не отвечала всем необходимым требованиям и походила на искомый предмет, мягко говоря, весьма отдаленно.
После того как недоверчивые старейшины опробовали мои изделия, в деревне началось нечто невообразимое. В конечном итоге празднество вылилось в посвящение меня в ранг Хранителя общины, и я сидел на площади Собраний уже в кругу Совета Старейшин рядом с Санхо.
И вновь были дурманящие травы. Вспышки огня, пьянящие напитки, танцы девушек в уборах из полевых цветов, рокот барабанов, шум, крики, веселье…
Потом целая толпа устроила в доме Аны пир горой. Хвалили, прославляли, поздравляли, дарили какие-то подарки, а на меня почему-то напала странная меланхолия. Я глядел в уставшие, но искрящиеся радостью глаза Аны и ловил себя на мысли, что где-то я уже все это видел. И снова дурман, выпивка, смех.
В какой-то момент пришел в себя и понял, что Ана рядом. Руки сами нашли друг друга, а губы встретились в поцелуе. Напряжение ушло. Я почувствовал ее горячее тело, запах волос, увидел ее глубокие, как темный омут, глаза, в которых тонул свет. И со всей ясностью наконец-то осознал, что возврата назад уже не будет…
После этой ночи почти на неделю уединился в кузнице. Рядом с ней мы с помощниками соорудили что-то вроде небольшого спального отсека, поэтому неудобств со сном не возникала. Пытался разобраться в себе. Попробовал спросить совета Санхо, но она ничего не сказала, а на следующий день вообще ушла в дальнее паломничество в Лес. Молчаливо улыбающаяся Ана регулярно приносила еду и воду. Чувствуя себя не в своей тарелке, я так же молча забирал у нее корзину и быстренько исчезал за забором.
Вскоре, когда производство лопат и кос наладилось, я занялся топорами и пилами. Остро ощущалась нехватка металлического лома. Начались проблемы и с топливом, но работа пока не останавливалась, просто сбавили темп. В один из периодов, когда я несколько дней не выходил из своей мастерской, в общину приходил обоз, который пробыл здесь всего несколько часов и ушел дальше, на границу. Зная о нехватке металла, старейшины скупили у торговцев весь лишний металл, но это было небольшим для меня утешением. Я так корил себя за то, что пропустил обоз! Ведь это нечто, чего я до сих пор не видел и не представлял. Однако через два месяца обоз должен был возвращаться, и на этот раз я дал себе зарок его не пропустить.
Между делом, пока Данвиг и Сааром сами справлялись в кузнице, я продолжал совершенствовать быт общины и попробовал из кирпичей местного изготовления сложить печь. Первый раз вышла полная ерунда. Второй раз «творение» тоже пришлось разбирать. Только третий раз печка вышла более стоящей, и соорудил я ее, конечно же, в доме Аны. Уже наступали холода, и отопление стало весьма актуальным. Чтобы не терять времени, следующую печь сложил в доме Совета Старейшин, показывая всю технику кладки еще одному сообразительному помощнику. Через неделю он понимал в этом деле совсем не хуже меня.
В таких заботах пролетела вся осень. Когда началась зима, снега еще не было. Расспросив подробно старейшин о циклах Луны и Солнца, о сезонах посевов, я сопоставил данные и составил примерный календарь. Согласно ему, сейчас была почти середина декабря.
Календарь также сделался достоянием общины, но Старейшины поначалу восприняли его недоверчиво – внедрение не сильно повлияло на жизнь общины, так как местные природные наблюдения без него поражали точностью. Впрочем, Совет так относился к любому новшеству недоверчиво. Хотя последнее время стал более «либеральным», что ли, воочию убедившись в преимуществах нововведений.
Однажды я как будто очнулся от какого-то сна и ясным взглядом огляделся вокруг себя. Где нахожусь? Что делаю? Это случилось в один из дней, когда меня вызвали в Большой Дом, и я пошел к ручью смыть с себя всю грязь и копоть. Вода была необычайно чистая и прозрачная, несмотря на водопой неподалеку. Сев на корточки зачерпнуть рукой воду, я, словно в первый раз, увидел себя и удивился. Черты лица изменились до неузнаваемости, глаза приобрели какой-то странный блеск, да плюс к этому пепельно-серые волосы, широкие загорелые плечи, огрубевшие мозолистые руки, шрамы – на меня смотрел незнакомец.
Некоторое время неподвижно сидел у ручья, глядя на быстрый бег воды и буруны над подводными камнями. Если иметь в виду мою «болезнь», в деревне прожил уже больше полутора лет. Это немало. Повседневная жизнь так захватила, что я совсем перестал давать себе отчет в том, где нахожусь и, что со мной происходит, словно бы до этих полутора лет ничего и не было. Мои родители, друзья, школа, институт, общага, работа – все это превратилось в далекий и сказочный сон. А если учесть, что я начал думать строить весной свой дом и жениться на Ане, прошлое попало под угрозу полного забвения. И я сидел, не в силах побороть себя и что-то сделать. Тяжело осознавать, что прошлое потеряно навсегда.
Только начав замерзать, пришел в себя и наспех домылся, а уже через полчаса подходил к Большому Дому на площади Собраний. Так задумался над своими проблемами, что даже ни на секунду не подумал о том, зачем меня вызывают в главный дом деревни. Такого еще ни разу не было даже в присутствии Санхо. Повод задуматься, однако меня это событие пока мало волновало.
Охранник на входе смерил отсутствующим взглядом и покрепче сжал рукоять широкого кинжала на кожаной перевязи. Я удивленно замер и повел бровью, нахмурился. Охранник нервно облизнул губы, глянул по сторонам и отступил в сторону, приоткрывая рукой полог навеса в дверном проеме. Улыбнувшись, я прошел внутрь, едва не ударившись о низкий косяк головой, и сразу погрузился в удушливое облако сизого дыма от ароматических курений. Не без труда рассмотрел в полумраке чуть горящего очага девять фигур в черных накидках. Кто-то сидел, неподвижно глядя в огонь, кто-то перешептывался. Парочка старейшин смотрели на меня откровенно недоверчиво и враждебно.
- Садись, Дарим, нечего Хранителю стоять на Совете, - раздался громкий голос Анага – самого авторитетного старейшины общины и долгожителя – ему уже за 70 лет, а по местным меркам это большая редкость.
Я повиновался, предварительно стянув обувь (почти настоящие сапоги – подарок Санхо) – ногам было нестерпимо жарко и неудобно. Старейшины тем временем перешептывались и поглядывали на меня. И снова заговорил Анаг:
- Дарим, мне тяжело говорить такие слова, но мы хотим, чтобы ты оставил деревню.
Он замолчал, а я от неожиданности остолбенел – чего-чего, но такого поворота не ожидал.
- Мы сохраняем уклад жизни наших предков и живем по их законам, - продолжил старейшина.
- Но ты… последнее время мы видим, как многое меняется, люди меняются. Пойми нас! Нас тревожат события, которые недоступны нашему разуму…
- Что объяснять слепцу о свете Солнца! - донесся скрипучий голос Тхорна – один из самых едливых старикашек, как мне казалось. - Он же слеп и не видит происходящего! Он так ушел в свое ремесло, что ему наплевать на знаки, на приметы, на нас!
Чувствуя накипающее от непонимания раздражение, я громко и четко произнес:
- В чем дело? Скажите прямо!
Старейшины возбужденно загалдели. Только голос Анага остался четким и громким:
- Ты и вправду ничего не знаешь и не видишь?
- Нет! – резко бросил я, но при этом лихорадочно припоминал, что же такое опять пропустил.
- Вновь нарушена граница, - голос самого молодого из старейшин, Рамхида, певуч и тяжел.
- Вновь не вернулись охотники, вновь роса в полях была кровавой, вновь родился мертвый ребенок, вновь черная птица летала над деревней. Список больше, чем звезд в безлунную ночь.
Анаг кивал, потупив взгляд.
- И уже больше двух лет нет покоя нам! - чуть ли не завопил Тхорн. - С тех пор…
- Тихо! - властный голос Анага прервал гомон голосов. - Не будем нарушать табу Санхо. Пусть она сама снимает его. И без этого проблема велика. Я вижу, Дарим, ты плохо понимаешь слова Рамхида.
- Хотелось бы подробностей, - пробормотал я.
- Ты помнишь арку, стоящую в поле, возле которой мы тебя подобрали?
- Конечно, - я кивнул, вспоминая ту страшную ночь. - Я не раз видел его, работая в полях.
Анаг помедлил и продолжил:
- Вместе с межевыми столбами она обозначает границу наших полей. На ней лежат заклятья защиты и тайные знаки Земли, которые наложили еще предки Санхо. Магия земли, связанная с родом, сильнее любой магии самого высшего уровня, кроме Огня 3-й ступени. Но время вносит свои изменения. И иногда темные силы пытаются прорваться. Чаще это слуги Кадарра, иногда нежить или другая какая-то нечисть. Это бывает редко, поскольку жизнь в нашем мире течет размеренно и Равновесие – высший закон. Однако в последнее время все чаще появляются следы Зла за границей. Поэтому мы обеспокоены…
- Поэтому Санхо ушла в лес? - взволнованно перебил я Анага – похоже, мне открывалась доселе невидимая сторона жизни Лунгады.
- Поэтому тоже, - уклончиво ответил старейшина.
- Но главное, что вчера не вернулись два охотника, которые ходили к роще дракона смотреть ямы и капканы, - опять донесся хрип Тхорна. - А в этот сезон Змей должен спать!
Он помолчал мгновение, давая всем осмыслить сказанное, и добавил:
- Смотрящий видел ночью накануне зарево над Священной Рощей! Зеленое! Это дыхание Змея!!! Закон уже нарушен! Почему?!
И вперил ненавидящий взгляд в меня. Я перехватил еще несколько таких же и растерянно уставился на Анага. Мое хладнокровие и равнодушие быстро испарялись. Похоже, влип серьезно. Анаг устало покачал головой и произнес:
- Мы обычные жители пограничья, земледельцы. Нам не нужны потрясения и перемены. Ты, конечно же, дал много полезного деревне, такого, чего бы мы никогда не узнали даже с помощью Санхо, но пойми, слишком много примет связано с твоим «приходом». Ты вносишь смятение в жизнь общины, а мы чтим Равновесие.
- Он нарушает традиции родов, - донесся чей-то глухой голос из глубины комнаты.
- Да, - кивнул Анаг, поморщившись. - И это, конечно, тоже. Девушка Ана…
- Что? - встрепенулся я.
- Она предназначалась с рождения другому, но Санхо забрала ее ухаживать за тобой, когда ты был «болен», - ответил Рамхид. - И она осталась с тобой…
- Не тебе ли? - зло спросил я.
- Нет, сыну Тхорна, - ответил за него Анаг.
Я все понял и рассмеялся. Да тут, оказывается, целая интрига! Вот тебе и тысячи лет до нашей эры!
- Он еще и смеется! - закричал Тхорн. - А кто скажет о главном…
- Не кричи, - оборвал его Анаг, хмуро взглянул на меня: - Причина, которая побудила нас изгнать тебя еще и в том, что носишь ты печать Зла.
- Взгляни на свои руки и грудь, - произнес кто-то.
Я невольно взглянул и уставился на следы укусов и шрамы, видневшиеся из-под рубахи.
- Печать Зла… - вновь просипел чей-то голос.
- Младший брат Кадарра оставил свой след, - сказал Рамхид, глядя на мои руки.
- Да что тут говорить, - махнул рукой Тхорн. - Зло передалось ему, оно просто спит. Это же видно!
- Он знает дьявольские науки! - сказал старик рядом и чуть-чуть отодвинулся от меня.
- Собаки избегают его и обходят стороной, - заговорил бритый налысо, сидящий напротив меня старейшина зрелых лет – сказанное им я старался не обсуждать даже с самим собой. - А ночью скулят и воют, если он спит в жилище, которое они охраняют.
- Ниром прав! - кивнул Тхорн. - Они чувствуют следы Горра! Зло!
- Ладно, - я устал ото всей этой болтовни. - Поэтому вы и просите меня уйти?
- Нет! - прошипел Тхорн, весь подобравшись. - Мы не просим, мы говорим тебе это!
Я не обращал на него внимания, глядя прямо в глаза Анагу. Тот печально кивнул, соглашаясь.
- Мне трудно говорить об этом, ты многое дал нам, но община – это мой мир и сейчас он в опасности. Мы должны восстановить Равновесие, и ты должен уйти…
Внезапно вход разрезала яркая вспышка света и все на секунду ослепли. Затем полог вновь закрылся, а на пороге осталась стоять невысокая фигура в длинных запыленных одеждах. И от нее, перебивая смрад курений, все помещение заполнил аромат незнакомых запахов, таких густых и сочных, что у меня почему-то закружилась голова… запах хвои, мха… леса! Это невероятно!
Колдунья вернулась. Анаг поднялся, приветствуя Хранительницу. Санхо нашла меня глазами и вперила взгляд в Старейшину.
- Я опоздала? - в ее голосе сквозила усталость.
- И да, и нет, - эхом ответил Анаг.
- Совет принял решение изгнать чужака, - проворчал Тхорн и съежился под взглядом Санхо.
- Ты будешь против? - спросил Анаг, хмурясь.
- Если Совет решил…
- Единогласно, - перебил ее Анаг. - Равновесие…
- Я знаю, - теперь перебила его Санхо. - Я все знаю.
Вздохнув, она обвела Совет взглядом и ее сверкающие глаза остановились на мне.
- Я согласна! - сказала она, а у меня похолодело все внутри – и она с ними! - Просто я боялась.
- Чего? - спросил Анаг.
- Что решение будет более жестоким, - ответила Санхо, не сводя с меня глаз. Вдруг она улыбнулась и протянула мне руку. - Пойдем, я помогу тебе собраться в дорогу!
Не знаю, кто почувствовал большее облегчение: я или старейшины, но последнее, что услышал, покидая дом Совета, был ворчливый голос Анага, сказавший:
- Если бы воля Тхорна и еще пару глупых голов в Совете…
Но меня это уже не волновало. Я шел за Санхо, боясь неизвестности, которая маячила впереди и, беспокоясь за Ану, при мысли о которой у меня почему-то начинало болеть в груди…
* * *
…Яркая вспышка. Вязь символов и знаков. Лица, контуры, линии, образы. Серия резких вспышек! Грохот, шум, лязг! Огромный объем информации заполнил голову и внезапно растворился, оставив лишь мерцающую пустоту, двигавшуюся в такт только ей ведомому ритму.
- Горизонталь сознательного поля выдержана, - голос шел отовсюду. - Коррекция подуровня Б… Отбор основных параметров выдержан. Частота пульсации на контроле… Всем секциям отсчет команды…
Лаэр плыл в густом молочном облаке. Сознание медленно «тускло», так что голоса доносились откуда-то издалека. В последнее мгновение где-то на границе реальности мысли на секунду обострились, и из дальних уголков разума всплыла «картинка» последних событий…
…Дальняя параллель. Объем пространства, замкнутый в перевернутый конус. Ячеистая структура, глубокий свет, шепот мыслей, блеск, шорох…
- Последнюю попытку Посредника можно считать успешной, хотя контакт пришлось прервать во избежание физической гибели носителя. Только глубокая адаптация и приобретение основных врожденных параметров спасло его, - бриллиантовой вспышкой речь Скептика расколола пространство. - Но это помогло вычислить необходимые биоэнергетические данные для выбора подходящей инкарнации…
Вспыхнула витиеватая формула паузы.
- Эти данные переданы из Белой Эры еще в прошлом стандартном году, - мыслеголос отразился под куполом безграничного сооружения.
- Первый контролер был выброшен в мертвую параллель. Его настройки совпадали с данными из Белой Эры. Контролер погиб: оболочка растворилась, а он сам застрял в двухмерности зоны перехода на целую Эру, - ответ прозвучал от Первой.
- Дальше, - произнес Голос.
- В конце ХХ века мы провели анализ и отбор. Инкарнация выбрана. Этот человек подходит просто идеально. Согласно его линии жизни, он – носитель светлой кармы, хороший потенциал и высокая энергия. Но закон искупления блока негативных последствий требовал смерти его физического тела в 12 лет. Мы убрали ветвление кармического закона, уменьшили энергию и силу, отрезали нежелательные стечения и лишние жизненные повороты. Провели корректировку структуры восприятий, эмоций и выбора решений. Это первая фаза операции. Вторая – тонкий отбор основного энергоинформационного блока мозга нашего контролера…
Лаэр почувствовал волну приязни и внимания и сжался, с удивлением ощущая волнение.
- …который будет основной частью нашей операции. Все его знания, подготовка, опыт и сила будут тщательно проработаны, программно разложены и сжаты для консервации в мозге избранного носителя.
- Воздействие на самого контролера? - загудело эхо.
- Минимальное, - ответил Скептик. - Проработка и отбор будет проводиться на матрице с мозга контактера. Основному воздействию он подвергнется только на этапе копирования и создания матрицы. Изначально мы предполагали, что адаптация и настройка параметров поможет ему пройти Зону в ХХ веке. Тренировочная модель погибла в ходе проникновения в точке перехода. Мы в очередной раз убедились, что это доступно лишь людям того периода.
- Итог отбора – совершенно новая инкарнация? - в Голосе появилась тень сомнения. - Вмешательство в ход Времени?
- Не новая, - возразил Скептик. - С несколькими побочными характеристиками. Блок-контакт будет закапсулирован в его сознании, последовательное открытие и работа зависит от ключевых моментов перемещения: характер перехода, глубина взаимодействий, внутренняя энергетическая составляющая Закрытых Столетий и накопление неизбежных корректировок. К сожалению, есть возможность непрогнозируемого перехода и тогда все предохранители не сработают. Как в этом случае произойдет активация блока, и синхронизация Эры Тьмы с плоскостью Времени, предсказать невозможно. Однако это наименее возможный из худших сценариев развития.
Все изменения негативного характера, привнесенные деятельностью носителя до момента перехода, будут ликвидироваться специалистами 37-й станции уровня А.
- Внедрение блока спланировано?
- Анализ и рабочая модель показали наилучший выход – внедрение в два этапа: основные параметры в 2-4 года после рождения, а программные характеристики в 6-9 лет жизни. Коррекция и дублирование в течение 3-х месяцев в 12 лет, в момент реальной гибели носителя.
- Роль Посредника? - прозвучал Голос.
- Опекун и корректор. Он появится в жизни носителя примерно в 18 лет. Сейчас он готовится к миссии. В результате своей ранней подготовке в Белой Эре, длительному пребыванию в ХХ веке, глубокому внедрению, а особенно – в ходе последней попытки, он приобрел уникальные характеристики. Рабочий анализ показал, что у него есть возможность пройти Зону в район Эры Тьмы, но только вслед за контактером-носителем, который спрограммирует аномалию перехода. Поэтому Посредник будет сопровождать его. Их постоянная связь активизируется в двадцать физических лет носителя. Когда носителю исполнится двадцать семь лет, его био-оболочка подготовится к проходу, а энергобаланс уравновесится. Не исключено, что его будут сопровождать знакомые, приобретенные в ходе инкарнации, но это побочные последствия. По-возможности, они будут стерты. Предварительное время проникновения – 13.06.1999г.
- Имя носителя? - вспыхнул Голос.
- В программе по Эре Тьмы заложен его код – Святой.
…Серия молниеносных взрывов. Грохот пространств… Удар… Тишина… Тающая цепь огоньков и символов…
- Совет Вневременной Службы одобряет программу, - загудел Голос. - Начало санкционировано, поддержка, уровень, допуск – в норме. Дополнительные данные – на основную параллель. Вхождение в режим по сигналу…
…Линия воспоминаний прервалась. Лаэр почувствовал захват энергококона. Мозг обожгло огнем.
- Приготовься, - донесся шепот Первой. - Мы с тобой. Система начинает отбор параметров. Мы постараемся побыстрее. Через сутки начнем внедрение данных носителю. Поможешь?
- Хорошо, - Лаэр послал мысленную улыбку.
- Гордись, - вклинился Второй. - Можно сказать, что через какую-то неделю ты (т.е. часть твоего разума) будешь в Закрытых Столетиях. Первопроходец!
Донесся перезвон включения.
- Режим сна, - услужливо сообщил адаптер, и Лаэр мгновенно «нырнул» куда-то очень глубоко…
Сердце огня. Часть 1. Вопросы
© Copyright: Евгений Щербо, 2013
Свидетельство о публикации №213092001325
Свидетельство о публикации №213092001325
Рецензии