В логове чупакабры

Глава 1. Мамочки, мы влипли!

Добрый вечер, мои дорогие читатели (если они есть)! Решил, значит, жопорукий автор переписать свое "твАрение", ибо было куча несостыковок и ЙУняшности. Надеюсь, что новая версия вам понравится. Приятного прочтения :)
Ваша Motia.





Лето. Время, когда уже наконец-таки можно отдохнуть от злополучной школы, которая девять месяцев без устали капала на мозги. А еще и учителя, без устали вещающие про то, что мы — «дети уже взрослые» и про приближающееся зло в виде ЕГЭ. Ладно, не будем о страшном! Сейчас лето и можно отоспаться за все девять месяцев страданий... В этот день я тоже собиралась отоспаться. Подчёркиваю, отоспаться!

А началось всё так... Я, значит, ещё сплю (ну, или делаю вид что сплю), игнорируя трезвонивший вовсю мобильник. И кому это не спиться с утра? Бррр! Вопрос поставлен неверно! КОМУ ЭТО ЖИТЬ-ТО НАДОЕЛО?! Надоедливая мелодия звонка и вибрация уже сидели в печёнках. Чтобы хоть как-то избавиться от противнейшего звука, я попыталась заткнуть уши подушкой. Послышался громкий хлопок. Едрид твоё коромысло! Мой «самсунг» с тумбочки на пол свалился! Ну, если он сломался, я узнаю, кто мне трезвонил, и надеру ему уши! Но к счастью, хотя, уже скорее к разочарованию, надоедливая мелодия продолжилась.

— Аррр! — достали! Ответить, что ли?

— Лиска! Ты что, все ещё спишь?! — послышался голос моей лучшей подруги Светы. Блин, да ей громкоговорителем работать можно! И будильником. Мне уже жалко ее будущего мужа...

— Ну а что ещё летом делать? – вопросом на вопрос ответила я. Ну, действительно, чем еще можно летом в семь утра заниматься? Крестиком вышивать?

— Мы же договаривались к Ликиной бабушке в деревню съездить!

— Пирожков отвести? Простите, на должность Красной Шапочки вам придется поискать кого-нибудь другого! — всерьез разозлилась я.

— У них там заброшек так много... — мечтательно протянула Светка. Ну, конечно, у этого человека тяга ко всему сверхъестественному и мистическому, а страдаем, значит, мы — любящие и верные друзья!

— Ууу... - завыла я. — А это обязательно?

— Да! Все наши едут! Собирайся, Генка за тобой заедет! — ага, как же! Заедет он! Сначала в фаст-фуд он заедет, нажрется от пуза, а потом уж и за мной можно. Завидую я этому человеку — жрет и не толстеет! До мозга костей завидую.

— Ну ладно, собираюсь... - вздохнула я, нехотя приподнялась на локтях и откинула одеяло. Бррр, лето же, почему холодно-то?

— А это надолго? — хоть бы на час, хоть бы на час, хоть бы на час!

— На три дня! — довольно протараторила Светлана. Стопудово, улыбается как чеширский кот! А мне страдай...

— А мне мама не разрешит! — старейшая отмазка. Я предсказуема.

— Я уже у нее спрашивала! Она готова на все, лишь бы ты за компьютером не сидела! — кажется, после каждой фразы настроение у моей подруги поднималось и поднималось. Ей весело, а мне лето портят... — Собирайся, собирайся! И еды побольше возьми! С нами же Гена, — Светка хихикнула в трубку и отключалась. Ей, конечно, хорошо. А я... А я... А где я столько еды возьму?!

Но, вопрос с едой через минуты три был решен — холодильник был набит до отвала. Казалось, вот-вот он лопнет! Зато возник другой вопрос: что же мне одеть?

Минут пять я бессмысленно пялилась в шкаф. А потом снова заверещал мобильник.

— Алис, ну, сколько тебя можно ждать? — на этот раз звонил Гена. Даже не глядя на экран телефона, я всегда узнаю этого типа по голосу — хрипловатый и прокуренный. Такого больше нет ни у кого из моих знакомых. — Все уже в сборе. Бери еду и спускайся! — ну, конечно, еда — это святое.

— Собираюсь, собираюсь, - который раз вздохнула я и, вытянув из шкафа первую попавшуюся одежду, отправилась в ванную — жевать зубную щетку. Эх, еще шмотья на три дня надо в рюкзак накидать... Да и жрать хочется...

Я уже открыла рот, чтобы съесть свой бутерброд, когда на мой телефон пришло сообщение. На этот раз от Лики: «Выходи». Мне действительно лучше поторопиться... Лика — не Света. Нудить будет.

Вытряхнув все содержимое из школьного рюкзака (не с чемоданом же мне на три дня ехать!), я не только освободила место для шмотья, но и нашла потерянный учебник по химии! За десятый класс. Лучше бы решебник за одиннадцатый нашла. По всем предметам.

«Алиса!» — новая смс-ка. Что эти люди от меня хотят?

— Да выхожу я, выхожу! — раздраженно буркнула я, выходя в коридор. Мда, а оделась-то я как! Мешковатая серая кофта, юбка в серо-розовую клетку, полосатые гольфы... Ну, а в довершение ко всему этому — бледно-розовые кеды. Как раз чтобы по деревни лазить. Ну, и неизменная прическа — взрыв на макаронной фабрике!

— Алиса, Алиса, что же ты за человек-то такой? — бормотала я, запихивая в маленькую сумку через плечо (клатч на ремне, проще говоря) мобильник, зарядку к нему, расческу, фонарик (Зачем? Спросите у гугла!), какие-то таблетки из домашней аптечки (надеюсь, они не просроченные!) и еще кучу всякой разношерстной фигни.

На ходу доедая свой бутерброд, потопала на выход. Холодильник... Диван... Ноут... Интернет... Не скучайте без меня...



— Привет, девочка из звонка! — поприветствовал меня Алексей, ну, или как называем его мы — Лекс. Он — мой парень, поэтому основная доля подколов приходится на меня.

— Привет, парень из пекла, - более-менее вежливо ответила я и плюхнулась на заднее сидение серебристой иномарки. — Привет всем! — оглядываю всех, откусывая кусочек бутерброда. — О, Лика, как это тебя Генка за руль пустил? — спрашиваю я у фигуры в розовой майке, сидящей впереди.

— Эмм... Вообще-то я здесь, — повернулась с переднего сидения Лика.

— Ну чем вам моя новая майка не нравится? — взвыл Гена.

Мы давно уже привыкли к немного... Эмм... Странному вкусу нашего старшего друга, но майка была... Как бы это сказать... Чересчур женской. Ему девятнадцать, он на три года старше нас всех, но его вкусы порой нас поражали. Да еще и может ляпнуть что-то вроде: «Не надо меня злить, от этого цвет лица портится». Честно говоря, мы все давно уже поняли, что у него не все в порядке с ориентацией. Кроме Лики, конечно, которая была по уши в него влюблена.

Мы перекинулись еще парочкой фраз, я дожевала свой бутерброд, дала Лексу по мордасам (а какого, собственно, лешего он лезет к моему бутерброду?), а автомобиль уже пересек черту города.

— Лика, куда дальше: направо, налево? — спросил «водитель».

— Налево, — ответила девушка.

Неожиданно машину резко тряхнуло и автомобиль «решил» самостоятельно съехать с дороги в «чистое поле».

— Вот черт! — выругался Гена.

— Да сделай ты что-нибудь! — воскликнула Света.

— Пытаюсь!

Иномарка проехала ещё с десяток километров и, к всеобщей радости, остановилась. Пять человек облегченно вздохнули.

— Что это с ней? Она не заводится! — воскликнул Гена.

— Ты у нас спрашиваешь?! — удивленно ответили остальные. Не, ну, норм, водитель он, а что случилось с машиной, должны знать мы!

Парень вышел из машины, стукнул по колесам и, поняв, что автомобиль сломался, крикнул:

— Выходите. Конечная!

Мы все вышли, последовав его примеру. На несколько секунд повисло напряженное молчание.

— Вы как хотите, а я пошла пешком! - первой нарушила молчание Лика и отправилась куда-то вглубь поля.

Мы все обреченно потопали за ней. Не забыв, конечно, прихватить с собой свои рюкзаки. А Гена еще и пакет с продуктами захватил. Три.





После трех часов ходьбы по «полям и по лесам» мы пришли к старой деревне с полуразрушенными домиками. Напоминает фильмы ужасов.

— Ура! Люди! Мы спасены! — наигранно закричала я.

На мой крик из ближайшей «избушки на курьих ножках» выглянула старушка. Надеюсь, что «избушка на курьих ножках» лишь мое дурацкое сравнение, а эта милая старушенция не окажется бабой Ягой.

— Убирайтесь! Недоброе это место, убирайтесь по добру, по здорову! — огрызнулась она. Агрессивная она, какая-то... Точно без лесной нечисти тут не обошлось. Бррр! Я уже как Света становлюсь!

Вдруг за нами послышалось рычание.

— Ребят, что это? — пробормотала Светка, которая, кстати, была не из пугливых.

— Собака. Мало ли в деревне собак, — спокойно (у него, наверное, валерьянка в рюкзаке) ответил Лекс, но все-таки повернулся. Чтобы убедится в правоте своих слов, наверное. Я непроизвольно повернула голову назад. Зря я все-таки сделала это... Теперь остается разве что нервно кусать губы, с трудом сдерживая крик.

Перед нами было двое волков. Такие огромные, каких мы не видели даже в зоопарке.

Мамочки, мы влипли!!!
Глава 2. Где мы, черт побери?

— Это что за зоопарк? — первым отошел от шока Лекс.

— Видимо, сбежавший, — тихо ответила я.

— Грим! Баргест! Фу! — послышался мужской голос.

- Ура! Человек! Мы спасены! — ликовало мое подсознание.

Лучше бы оно так не радовалось. Хозяином волков оказался парень на год, может, два старше нас. Худой, ободранный, с длинными волосами (аж до талии! Даже у меня и то до плеч!) болотного цвета. Одет он был в грязную, изодранную майку, которая, очевидно, когда-то была белой и драные грязные джинсы.

Особенно при виде этакого чуда поморщился Гена. Конечно, он привык к идеально одетым «мальчикам», а тут такое... У нас в городе ведь даже бомжи лучше одеты!

— Сергей! Опять своих волков распустил! Держал бы их на привязи! — вновь огрызнулась старуха. Противная она. Не нравится мне эта женщина... Ой, как не нравится!

— Волки, Анастасья Мстиславовна — это мои защитники. Вам тоже должно быть страшно после всего, что случилось здесь год назад.

— А я из дома не выхожу и мне не страшно! - проворчала женщина и захлопнула деревянную дверь. Бедняжка (в смысле дверь) заскрипела, зашатались старые доски, и, казалось, дверь вот-вот слетит с петель. Хотя, если ей так хлопать, то по законам физики она бы давно отлетела бы в ближайший лесок.

— Вы не обращайте внимания, она после смерти внучки такой стала. Раньше гораздо общительней была, — шепотом и все время оглядываясь по сторонам, будто опасаясь чего-то, сказал парень. Сергей, как я поняла.

— А что случилось с её внучкой? — полюбопытствовала Света. Сейчас ей для полного комплекта не хватало лишь блокнота, карандаша за ухом, да трубки в зубах... Нет, еще бы доктор Ватсон не помешал бы! Чует моя задница — если ей взбрендит в голову, что внучку этой Яги убили (отравили, на костре сожгли), то она всерьез за это дело возьмется. Ну и, конечно же, нас заставит!

— Её нашли мертвой в лесу, почти год назад, в начале сентября. Ей перерезали горло. Она даже не пыталась отбиваться. Крови было не так уж и много... Но ее убили так, чтобы не мучилась. Мне так показалось, — парень всхлипнул. — А за дня два до этого трупаки двух мужиков нашли. Их буквально разрубили на кусочки. По всей лесной поляне валялись куски порубленной плоти. Мы прозвали убийцу чупакаброй.
Меня аж передернуло. Что за хрень тут происходит?

— Чупа... Чупо... Кем? - переспросил Лекс.

— Чупакаброй. Безжалостным убийцей. Это такое мифическое животное, которое убивает скот и выпивает из тушки кровь. Хотя, судя по мрачному прошлому этой деревни, не такое оно уж мифическое. Да и видно кровь животных ей порядком надоела... — парень без устали оглядывался по сторонам, словно выискивал глазами что-то. Или кого-то.

— Из-за чего убили... — начала я.

— Никто не знает ни за что их убили, ни кто убийца. Один из тех мужиков ветеринаром был, пока он был жив — у нас было хозяйство, разводили коров. Мы благодаря этому выживали. А потом, после его смерти некому стало смотреть за скотиной, все загнулось и про деревушку нашу-то все и забыли... Даже автобусы сюда не ходят больше. Милиция приезжала, лазила тут, да ничего найти так и не смогла. Установила только, что убийца здесь, в деревне. Даже оставаться здесь как-то страшновато. Хотя, нам больше некуда идти — это наш единственный дом. Но вот заснешь одной прекрасной ночью, а утром найдут тебя с перегрызенным горлом. Бррр! — поморщился Сергей. Надеюсь, он либо псих, либо пересказывает один из ужастиков в духе Стивена Кинга.

— А кто такая Леночка? — спросил Гена. Он будто не слышал всего разговора. Хотя Генка все время ведет себя, как не от мира сего.

— Внучка этой, — он указал на дом, из которого так недавно выглядывала недружелюбная бабка. — Только внучка доброй была. И красивой, — добавил он, слегка покраснев. Ясно, как божий день! Влюблен он в нее был по самые помидоры! Сейчас еще и это он нам расскажет... Странный он. И говорит так странно: шепотом, будто боится, что нас подслушают, и по сторонам оглядывается...

Мне уже наскучило все это, так что теперь я мало слушала рассказ нашего нового знакомого, меня больше интересовало, где мы и почему машина сломалась. От нечего делать я стала осматривать местность. Лес, покосившиеся «избушки на курьих ножках»... Неожиданно мой взгляд упал на землю. Что это? Фотография? Старая, заляпанная, изорванная... Будто олицетворение этой треклятой деревни. Я подняла фотокарточку. На ней была изображена красивая светловолосая девушка с серыми глазами.

— А это и есть Леночка, — сказал Сергей, заглядывая на фотокарточку через мое плечо. Его голос прозвучал над моим ухом так резко, что я аж вздрогнула. — Жалко её, жалко... Она ведь моей девушкой была... — на этих словах я со смеху прыснула в кулак. Нехорошо, конечно, но разве такая красавица встречалась бы с ним? Да и рановато ей. На вид не больше четырнадцати, ребенок ведь почти. Хотя не мне судить, я сама-то ненамного старше.

Сергей вещал еще что-то про невинно убитую Леночку.

— Может, я задам неловкий вопрос, но где мы, черт побери? — первой не выдержала Лика. Ну, хоть один здравомыслящий человек среди этих бесхребетных амеб.

Сергей усмехнулся. Как-то не по-доброму усмехнулся. Аж в дрожь от его ухмылки бросило.

— Вы правда хотите это знать? Ну, что же, я вам отвечу. Вы в деревне Николаевка, более известной как - Душилово.
Глава 3. Пустите нас пожить!

— В смысле? — переспросил Лекс. — Если их рубят, то с какого, спрашивается, Душилово?

— А я почем знаю? Прозвали так, и все! Не задавай глупых вопросов! — кажется, Сергей уже начинал злиться. Чем-то ему наш Алексей не понравился... Или, просто устал уже рассказывать городским олухам о трупах.

— Слушай, друг... - начал Гена, — как нам отсюда выбраться? Может машина у кого-то есть?

— Машины нет, но в местный магазин раз в месяц грузовики приезжают... — ооо, а это хорошая новость! Так мы рано или поздно выберемся отсюда.

— И когда они были в последний раз? — оживилась Лика.

— Вчера, — пожал плечами наш новый знакомый.

Вчера?! Нам конец...

— А где нам можно остаться? — с трудом проговорила я. Надеюсь, он нас к себе не позовет...

— У старухи спроси, — подсказал Сергей, а затем уже шепотом добавил: — но я вам этого не говорил, — и поспешил скрыться. Грим и Баргест послушно поплелись за ним.

— И кто будет стучаться? — спросила Света, когда хозяин волков скрылся из виду.

— Ты! — обрадовано заявила я. Вот и настало время моей мсти...

— Я?! — удивилась подруга.

— Ну а кто еще? Леша ругнется, Лика нудить будет, я что-то лишнее ляпну, а Генка вообще спросит, есть ли в деревне красивые мальчики! — вот он, мой железный аргумент. Непобедимая логика от Алисы. Только друзья на меня смотрят так... Ой-ой... Кажется, я что-то лишнее ляпнула.

— Ну, смотрите, если она меня сожрет, я вернусь за вами с того света, - попыталась пошутить Света. Подойдя к двери, она постучалась.

— Ну что ещё? — в дверном проеме показалась лохматая голова старухи.

— П-понимаете, у нас... Э-э-э... Сломалась машина, н-нам больше некуда идти... - заикаясь, проговорила Светка.

— Ближе к делу!

— Пустите нас пожить!!! — наконец выпалила она.

Старуха удивилась то ли такой наглости, то ли тому, что мы пришли проситься к ней, но потом ее взгляд вдруг потускнел, мышцы лица напряглись. Разозлилась, по ходу.

— Ну, Сергей, ну гад ползучий! — возмущалась она, а затем, сменив гнев на милость, обратилась уже к нам: — Заходите, коль пришли! — как мы поняли из разговора с Сергеем, Анастасья Мстиславовна, открыла дверь, пропуская нас в дом.

Мы послушно зашли. Мда... Ничего так домик. Настоящая избушка на курьих ножках! Ободранные старые обои (сто процентная гарантия — остались еще со времен Сталина), мокрый пол (видно где-то протекает), паутина в углах... И жутко воняет плесенью! Как здесь вообще можно жить?!

— Будете жить в этой комнате, — она открыла дверь и указала на маленькую комнатушку, в которой царил такой же кавардак. А в центре всего этого великолепия — трухлявый диван.

— Все? — удивленно спросил Лекс. Я ткнула его локтем под ребра. Наглость у него, конечно, второе (если не первое) счастье, но в такой ситуации лучше оставить язвительные замечания при себе.

— Все! — огрызнулась Мстиславовна. — Самое главное — никогда не заходите в мою комнату и вон в ту, - старуха указала на дверь с ободранной белой краской. Интересно, а почему заходить-то нельзя? Она там что, трупы прячет? — Все понятно?! — я решила оставить язвительный комментарий про трупы при себе, поэтому просто молча кивнула, следуя примеру своих друзей.

— Извините, Анастасья Мстиславовна, а можно один вопрос? — постаралась как можно скромнее спросить Лика.

— Говори.

— А на чем мы будем спать? Тут же нет ни нормального дивана, ни кровати...

— Раскладушки возьмете в сарае. Там на всех должно хватить! — и зачем ей так много раскладушек? Привыкла, что ли, гостей принимать? — Еще вопросы есть?

— Да. — снова выступил Лекс.
И что же ему неймется? Сидел бы, да помалкивал бы в тряпочку... А так он и сам приключения на зад наживает, и с нами делится. Добрый, мать вашу.
— Неужели вам неинтересны наши имена?

— Они не дадут мне никакой информации. — отчеканила старуха.
И откуда она таких слов вообще понабиралась?
— Вы все равно скоро исчезнете отсюда так же, как и появились.

Около полуночи

Да что же это такое? Не могу уснуть и все тут! Поворочавшись ещё минут пять я встала со своей раскладушки, подошла к Свете и начала её трясти за плечо. Почему именно Свету? Это еще одна части мсти. Она инициатор, пусть она и расплачивается.

— Лис, отстань, я спать хочу... - сонно пробормотала девушка, натянув драное одеяло по самое горло.

— Светка, проснись, горим! — шепотом сказала я.

— Где горим? Как горим? - мгновенно оживилась «спящая красавица».

— Никак не горим. Пошли в эту комнату.

— Зачем? Получить хочешь? — потерла глаза подруга.

— Она спит! Слышишь храп? — прошептала я и вытянула подругу из комнаты. — Ты стой на стреме, а я зайду, — распорядилась я. Светка кивнула в знак того, что мне можно скрыться за дверью. Она видно до сих пор не может смириться с моим любопытством!

Стены комнаты были оклеены нежно-розовыми обоями (на удивление, не ободранными!). Мебели в комнате было мало — всего лишь письменный стол, стулья, шкаф и книжная полка. Все в приличном состоянии и чистое. Даже пыли нет.

- Наверное, это была комната Леночки, — промелькнуло в моей голове. Я подошла к письменному столу. Так, фотка бабушки и внучки, тетрадь какая-то...

Черт, дверь открывается, нужно прятаться! Есть вероятность, конечно, что это Света... Но Света обещала стоять на стреме. Черт, черт и еще раз черт!

От безысходности я залезла в шкаф. Очень даже вовремя! Ведь через минуту в комнату зашла старуха, включила свет (Вау! Да тут есть электричество) проверила, все ли в порядке, поправила вещи на письменном столе... Не заподозрив ничего, она вышла обратно, в коридор. Фууух, кажется, пронесло! Надеюсь, Светке не сильно влетело! А тетрадку я, на всякий случай, с собой возьму. Вдруг там есть что-то интересное...

Я на цыпочках вышла назад в коридор. Вроде все чисто, можно возвращаться в комнату... Стоп, а где Света?
Глава 4. Дневник Леночки.

— Свет, ты где? — шепотом позвала я.

— Я здесь, — так же шепотом ответила подруга и подошла поближе ко мне. — Меня старуха запалила и прогнала.

— И как ты отмазалась?

— Сказала, что туалет ищу.

— Молодец. Скромненько и со вкусом. А она что ответила?

— Сказала, что ведро у нее в коридоре стоит.
Я не видела Светиного лица, но я знала, что она сейчас морщит нос.

— Пойдем, пока она меня не запалила, что я тетрадь со стола свистнула, — сказала я и, спрятав тетрадь под майку, направилась в нашу недо-комнату.

— Лис, а что это за тетрадь? — спросила «соучастница», закрывая за собой дверь.

— Не знаю, сейчас посмотрим, - мы подошли к не зашторенному окну и под луной открыли тетрадь.

— Мой личный дневник, - по слогам прочитала Светка и перелистнула страничку. - Ой, Лис, тут мелко написано, мы под луной ничего не увидим, давай завтра рассмотрим.

— Давай, — согласилась я и, свернув тетрадь в трубочку, засунула её в свою сумку.

— Спокойной ночи, - Светлана завалилась на раскладушку, из-за чего та жалобно заскрипела.

— И тебе, — шепнула я, закутываясь в старое одеяло.

— Лииис...

— М?

— А давай фонариком подсветим! — моя подруга явно горела желанием прочитать личный дневник.

— Мать вашу, да вы будете сегодня спать, или нет?! — раздраженно пробурчал Лекс, затыкая уши подушкой.

— Все, Светка, спим!

— Ну, или делаем вид! — тихонько рассмеялась девушка, но, услышав шипение «моего любимого» притихла. — Спокойной ночи.

— И тебе, — повторила я, после чего провалилась в глубокий сон.

***



— И долго вы еще будете мой хлеб поедать? Я, между прочим, женщина бедная... — бурчала Анастасья Мстиславовна, расставляю на столе тарелки с жижей, лишь издали напоминающую кашу.

— А д... — хотел съязвить Лекс, но, получив толчок локтем под ребра от меня, притих.

— Скажите, а как отсюда можно уехать? — невинно хлопая ресничками, осведомилась Лика.

— К своей машине для начала сходите, — старуха убрала со стола свою тарелку, бурча себе под нос что-то вроде: «Еще молоко на губах не обсохло, а уже на машинах разъезжают». — Посуду за собой помоете, миска во дворе, вода в колонке, колонка на следующей улице. Я отдыхать! — и мы услышали, как хлопнула дверь.

— Я это есть не буду! — воскликнул Гена. Надеюсь, что Анастасья Мстиславовна этого не слышит.

— Я на диете, — брезгливо сморщила носик Света. А Лика лишь ковырялась ложкой, явно спертой из какой-то столовки, в тарелке.

— Ладно, ребят, давайте сходим к машине, что ли... — Лекс тоже отодвинул от себя тарелку.

— Да, а еще надо бы домой позвонить, сказать, что мы тут застряли! — подхватила Лика. Я на автомате достала мобильный телефон из кармана джинсов, которые, к счастью, пусть и в единственном экземпляре, но были в моем рюкзаке.

— Я одна такой лузер или у вас тоже мобильники не ловят? — поклацав по экрану, набрала номер мамы, но, увы, кроме лаконичной таблички «нет связи» я ничего не увидела.

Ребята последовали моему примеру и достали свои телефоны, но по выражению их лиц я сразу же поняла: мобильный не ловит не только у меня.

— Пойдемте к машине, может, там хотя бы связь есть, — сказал Лекс и встал из-за стола.

— А посуда? — послышался язвительный взвизг.

— Помоем! — крикнула старухе в ответ Лика.

— Только мыть будешь ты! — рассмеялась я.

Мы вышли из дома навстречу теплому летнему дню. Эх, надеюсь, что машина исправна! Ну, или хотя бы связь там есть!

* * *


Гена, обхватив голову руками, по-волчьи завыл, Лика нервно заламывала пальцы, Лекс бродил из стороны в сторону, бурча себе что-то под нос, а Света пыталась успокоить всех:

— А может... Может мы не на то поле пришли?

— Да как тут можно ошибиться? — Лика села под большой дуб, который словно взялся из ниоткуда посреди поля, и обхватила голову руками.

— Как? Как так могло получиться? — Гена нервно ощупывал карманы в поисках пачки сигарет, но, вспомнив, что бросил курить, завыл еще больше.

Кстати, я ведь так и не сказала, что да почему... Дело в том, что пришли мы на это поле, а машины там нет. Как сквозь землю провалилась. Эх, угонщики даже в такой дыре не дремлют...

— Я же все запер и на сигнализацию поставил. Как?! — горе-водитель едва не плакал. Мало того, что он без машины остался, так еще и мы отсюда уехать не сможем.

— Ну, тихо, тихо, успокойся... — Лика обняла парня. — Кто в такой глуши мог угнать машину, ну ты сам посуди? Скорее всего, Света права, и мы заблудились.

— Хах, а тут так легко заблудится... — нервно засмеялся парень. — Шаг влево, шаг вправо — того глядишь, не на то поле попадешь.

— Твою мать, да ты успокоишься или нет? — разозлился Лекс. — Достал уже со своим нытьем! Ходишь, да только и воешь, как баба! Нам отсюда выбираться надо, потому что тут убийства были, а вдруг мы разозлили своим приездом эту... Как её там... Чубакабру?

— Чупакабру, — на автомате поправила я, но парень лишь отмахнулся от меня.

— А что если она нападет и на нас? Ты об этом подумал?! Переживаешь сейчас из-за какой-то железки!

— Лекс, успокойся. Ты сам-то пойми, что без машины нам не выбраться отсюда... — тихо проговорила Лика, но в ту же секунду была оборвана новой репликой Алексея.

Казалось, что из этой компании только Свете все равно на происходящие события. Она не ругалась с Лексом, не пыталась успокоить разбушевавшегося парня, и, конечно же, не выла а-ля волк на луну под раскидистым дубом. Девушка лишь с каким-то хитрым прищуром осматривала поле, а вернее то место, где раньше стояла машина.

— Ребят, а вам не кажется, что трава примята только там, где вчера примяли ее мы, когда въезжали?

На Светку поднялось сразу четыре пары глаз.

— Такого просто не может быть, не говори ерунды. Не по воздуху же она перелетела! — отмахнулся от нее, как от назойливой мухи, Гена.

— Нет, а правда... — тут же поддержала версию подруги я.

Вскоре это заметили и остальные, но Гена сразу же отмел эту «теорию».

— Пошли отсюда, ни хрена здесь нет, — поднялся на ноги «горем убитый».

— И связи, кстати, тоже! — но реплики Светы уже никто не слышал.

Вернулись мы в подавленном настроении.


* * *


— Алис, пойдем прогуляемся, — Света потянула меня за рукав кофты на улицу.

— Стойте, я с вами, — остановил нас Лекс. Я лишь удивленно изогнула бровь. Леша не особый-то любитель прогулок, а тут сам проявил инициативу...

— Эй, а мы что, должны тут сидеть? — в один голос воскликнули Гена и Лика.

— Ну ладно, идем, — усмехнулась я. Придется еще ребят в курс дела вводить, пока мы «гулять» будем. Надеюсь, что ржать они над нами не будут...


Впятером мы вышли к какой-то полянке. Я села прямо на траву, не боясь испачкать джинсы. Достав из-под кофты (чтобы не заметили, что-что, а лишняя осторожность нам не помешает) тетрадку, я начала читать записи вслух. К слову, ничего интересного там не было.

Леночка (как мы поняли по подписи на второй странице) писала про своего парня — Виктора, про Сергея, который вечно таскается за ней и называет её своей девушкой и прочая повседневная лабуда. Еще там были мысли по поводу незнакомых мне людей, но это меня, как и ребят ничуть не заинтересовало.

А вот последняя запись заслуживала нашего внимания:

Сегодня я получила записку с просьбой прийти на поляну. Мне страшно. Вдруг, кто-то узнал...

— Узнал о чем? — тут же возник вопрос у Лекса.
Эх, если бы я знала...

— Последняя запись сделана чуть ли не год назад, — сказала Лика, отобрав у меня дневник и всмотревшись в текст.

— Думаете, здесь будет что-то интересное? — усмехнулся Гена.

— Нет, я уверена, что здесь ещё что-то есть, — не унималась я и продолжила листать дневник. - Ребят, смотрите! Тут стих!

Когда наступит ночь - все стихнет...
И каждый, тайну душ храня,
В своих желаниях погибнет,
Забрав часть жизни у тебя.

Так мой охотник сероокий,
Прости тех душ звериных грех!
Освободи свои пороки —
Уйдет вся боль в невинный смех!

Коль ты не веришь сему сказу,
Могу тебе я показать
Как сеет этот мир заразу,
Какую нужно убивать!

Ты знаешь, шут живет на свете,
Питаясь фразы молоком...
Но смысл таков — что в сем совете
Дурак не будет дураком!

А во дворе живет принцесса,
Которой надобно тепла.
Но сделал бог рукою беса
Её несчастной навсегда...

Еще есть принц - любитель славы,
Любитель грязной красоты,
Но жизнь его полна отравы —
Свободы, нежности, любви.

А в темных закоулках царства,
Среди помоек, грязи, лжи,
Все процветает верным рабством,
Скрепленным клятвой на крови.

Еще есть «темная лошадка»
В низине проклятых сердец.
Но здесь не прячется загадка,
Здесь - справедливости венец.

А где-то на ночных просторах
Живет кривое существо.
И трупы прячет в своих норах,
Найти пытаясь колдовство.

Заветных знаний плод запретный
Издавна всех людей пленял...
А человек, заблудший, бедный
Строптиво тайну постигал.

Но знай, твой враг стоит всех выше
Пред тьмой безликой пустоты!
Не бойся этой мертвой ниши,
А бойся чистой доброты.* - прочитала я.

— Ну и что? Сидела девочка, придумывала стишок... - сказал Лекс.

— Нет здесь что-то не так... Такое чувство, что идет некое перечисление... Но перечисление чего? — не унималась я. Меня, похоже, Света укусила. — И концовка странная. Боятся доброты? Зачем ее бояться?

— Лис, дай мне дневник, — Света взяла дневник и начала всматриваться в абсолютно чистый лист. Затем провела пальцем по бумаге и сделала вывод: — Здесь ещё одна запись есть! У кого-нибудь карандаш есть? — логичный вопрос, нечего сказать... — Стойте, не надо! — девушка с довольным видом подняла с земли обломок карандаша, который, на удивление, был заточен. Светлана заштриховала им тетрадный лист, после чего медленно, практически по слогам, прочитала: — «Я больше не могу молчать, возможно, я завтра буду уже мертва. На всякий случай, прощайте».

— Получается, она что-то знала? — предположил Лекс.

— Вполне возможно... — ответила я.

— Ребят! Тише! Вы слышите? — затараторила Лика.

— Слышим что?

— Там шорохи странные.

— Я тоже их слышу, - пробормотала я.

А дальше лишь чей-то крик: «Бежим!». И все пятеро сорвались с места. Дневник выпал из моих рук и благополучно остался на поляне. Ничего, потом заберу, сейчас главное — выбраться.

Я не помню долго ли мы бежали, но я порядком успела устать. Тут над округой раздался пронзительный крик.

— Стойте, а где Света? — спросила Лика. Голос ее слегка дрожал то ли от волнения, то ли от страха.

— Наверное, отстала, пойдемте, поищем её, — предложил самую разумную версию Лекс.
Я все-таки уже не сомневаюсь насчет того, что у него с собой есть валерьянка!

А когда мы вернулись назад, к поляне, я увидела лежащее тело. Горло перерезано, живот вспорот, а трава вокруг пропиталась кровью...

Я подошла ближе, с трудом сдерживая рвотный позыв.

Это что... Света?

На глазах навернулись слезы. Нет, как? Этого просто не может быть... Кто смог ее так жестоко убить за такое короткое время? Это либо дикий зверь, либо маньяк, убивший ни одного человека. Мне плевать, кто виновен в ее смерти, но виновник БУДЕТ наказан. Я сама лично об этом позабочусь.

— Мы отомстим... Обещаю тебе... — прошептала я, присаживаясь рядом с телом, совсем не обращая внимания, что слезы капают на землю. А в руке у нее зажата та самая тетрадь...
Глава 5. Ее больше нет.

— Алис, ну как? Нашла Светку? — неподалеку раздался веселый голос Лики, но, увидев мертвое тело в крови, девушка резко побледнела, из глаз брызнули слезы. Зажав рот рукой, подруга убежала в ближайшие кусты. Бедная, ее тошнит, у меня психика более устойчивая, к счастью…

Вскоре пришел и Лекс. Парень был относительно спокоен, хотя руки, сжатые в кулаки, побелевшие костяшки пальцев и покрасневшие глаза его сильно выдавали. Он подошел к телу Светы.

— Над ней хорошо поиздевались… — только и смог выдавить из себя он. Его голос слегка дрогнул, но он изо всех сил старался это скрыть.

— Что нам делать? — Лика пришла назад, на поляну. Лицо побледнело, а нос напротив, покраснел, руки девушки тряслись, а слезы без перерыва катились по щекам.


— Сначала найти Генку, а затем вернуться к старухе. Она должна сказать, что делать. Все-таки ее внучку убили год назад…

Лика вытерла слезы, я лишь шмыгнула носом — слез уже не было.

— Пойдем… — Лекс обнял меня за плечи и нашептывал что-то успокаивающее, Лика лишь шмыгала носом. — Стойте! Мы должны забрать тетрадь!

Забрать? Но зачем?..

— Если старуха придет сюда и увидит дневник — нам не жить. Вряд ли там что-то ценное, иначе убийца бы забрал его.

Лекс выкинул дневник в чащу леса, а потом мы пошли искать Гену.


Мы долго бродили по лесу — искали Гену, кричали, звали, но парень не отзывался. Лика села на землю и вновь заплакала.

— Лик, не плачь, мы найдем его, — я села рядом и приобняла ее за плечи.

— А что… а что если и его тоже того?.. А если его тоже убили? — девушка заревела в голос.

— Девчонки, что за плачущий зал? — из ближайших кустов вышел... Гена! Живой и невредимый! Да его теперь, после всего того, что творилось с Ликой, убить мало!

— Генка! Как же хорошо, что ты живой! — Лика, мгновенно забыв о слезах, кинулась к парню обниматься.

— Конечно, живой! А каким же мне ещё быть? — он поцеловал девушку в макушку, —Нашли Свету?

— Света?.. Ее... Ее больше нет… — давясь слезами, произнесла я. Каждое слово давалось с большим усилием, голос нещадно дрожал, а слезы против моей воли текли по щекам, оставляя влажные дорожки на теле и соленый привкус на губах.

— Что с ней случилось? — сказать, что наш старший друг был в шоке — значит, ничего не сказать.

— Предположительно животное, - сказал Лекс. Тихо-тихо, дрожащим голосом, опустив взгляд в пол, чтобы не показывать раскрасневшиеся глаза.

— Чупакабра… - выдохнул Гена.

— Какой чупакабра? - хором спросили мы. Лекс, кажется, упоминал нечто подобное в недавней небольшой ссоре, но что это за чудовище, так и осталось загадкой.

— Вампир-убийца. Нам про него Сергей рассказывал, - ответил парень, и я вспомнила чудаковатого дрессировщика волков.

— Ребят, нам нужно вернуться к старухе, может она знает, что делать с телом? – вновь сказал Лекс и, взяв меня за руку, пошел в сторону дома Анастасьи Мстиславовны.

* * *


— Анастасья Мстиславовна! Вы где? - закричала с порога я.

— Здесь я, здесь... — пробурчала старуха, — А чего зареванные такие?

— Света... Наша подруга... Её убили... — с трудом выговорил Гена. Анастасья Мстиславовна перекрестилась.

— Ребятки, знаете, что, сейчас мы пойдем к дровосеку, закажем гроб и попросим тело забрать. Временно девчушку похороним, — казалось, в ней проснулось что-то человечное.

— А сообщить её родителям у нас получиться? Телефон у вас есть? — спросила Лика, пытаясь унять дрожь в голосе.

— На почте есть.

— А почта где?

— Пятнадцать километров отсюда. Пойдемте, — Анастасья Мстиславовна рукой поманила нас из дома.

Нас повели в сторону леса. Темные верхушки сосен немного пугали меня, но сейчас было не место, и не время для страхов.

Когда появилась какая-то сторожка, старушка начала кричать:

— Кузьма! Открывай! Тут девчушку убили!

Из сторожки вышел заспанный пожилой мужчина с седыми усами.

— Где? — он предпочел не задавать лишних вопросов. К тому же, на них и так не было бы ответов…

— Мы покажем! — заверила я.

— Вы не покажете, — Анастасья Мстиславовна в упор посмотрела на меня. Под взглядом потускневших серых глаз я невольно поежилась. Что это значит? Звучит как угроза… — Вы идете в дом, — она кивнула на нас с Ликой, — Не место вам там. — это что… Забота?
Я хотела было возразить, но Мстиславовна повторила:

— Хоронить, хотя это даже так нельзя назвать, бедную девочку идут парни с Кузьмой. Вы двое идете назад, в дом.

Мне хотелось бы попрощаться со Светой, но разум подсказывал, что нам с Ликой лучше идти в дом. К тому же, тогда я была в шоке, вряд ли я смогу быть такой же спокойной, как и была, когда нашла тело… Да и Лика… Я больше за нее боюсь. У нее психика не такая устойчивая, как у меня. Нам действительно лучше уйти.


* * *


—Нам нужно уехать! — сказал Лекс, зайдя в комнату и облокотившись на дверь.

— Машина исчезла, грузовики не скоро будут, придется пешком топать, — поддержал его Гена.

— Нужно уходить как можно быстрее, она взбесилась! — едва не плача воскликнула Лика.

— Да как вы можете?! Она была нашим другом! А сейчас, если мы уедем, мы предадим ее! Света бы так никогда не поступила бы! Вы как хотите, а я пока не отомщу за ее смерть, отсюда не уеду! — я вышла из комнаты, пошла в коридор. Я уйду отсюда. Ненадолго, на несколько часов. Я посижу где-то, забившись в угол, поплачу, а затем, когда эти предатели уйдут, я вернусь.

— Алиса, подожди! — Лекс поймал меня на крыльце.

— Что тебе нужно? — сухо и грубо спросила я,

— Лис, пойми, это может стоить нам жизни… Нам нужно выбраться отсюда, иначе мы…

Звонкая пощечина.

— Знаешь что, я с таким, как ты, не хочу иметь ничего общего. Ты предал память о ней. Я не хочу тебя видеть. Надеюсь, что этот разговор последнее, что связывало нас. — я пошла в неизвестном для меня направлении. Нужно где-то спрятаться…

Мерзкий предатель. Лгун, гад, подлец! У меня даже нет слов, чтобы описать его сущность. С виду такой заботливый, добрый и ласковый, а в душе еще тот скользкий тип. Ну что ж, надеюсь, что я его если и увижу, то забуду. Забуду навсегда, как сон! Страшный, и в тоже время чудесный… сон…

Я вышла к старому и шаткому мостику. Вроде бы тихое место, где можно поплакать. Вряд ли меня здесь найдут. Но только за спиной слышатся шаги, и страх словно витает в воздухе.

Глава 6. Поминки.

— Кто здесь? — шепотом спросила я.
— Я, — рядом со мной кто-то сел. Судя по голосу — парень, мой ровесник. Плюс-минус два-три года, — Ты не местная? Я раньше тебя здесь не видел.

— Не местная, — вздохнула я, — Ехали к бабушке подруги, а по дороге машина сломалась. Вот я и здесь.

— А плачешь из-за чего? — он убрал волосы от моего лица. Кончики пальцев слегка коснулись кожи, из-за чего по телу пробежалась приятная дрожь. А руки у него холодные… Не смотря на летнюю жару, — Обидел кто-то?

— Если бы… Подругу убили.

— Понимаю, у меня самого девушку год назад она убила. Но посмотри на это с другой стороны — она не позволяет совершить еще грехи, тем самым открывая дорогу душам в Рай. Они скупают все грехи смертью, дабы не попасть в лапы лукавого.

— Можно один вопрос?..

— Конечно.

— Твою девушку звали Лена?..

— Да. Она любила меня всем своим сердцем, не смотря на столь юный возраст, и я отвечал ей взаимностью. А откуда тебе известно ее имя?

— Мы живем у ее бабушки, она и рассказала…

— У Анастасьи Мстиславовны? Хорошая женщина, но после смерти внучки она стала такой замкнутой, почти не выходит на улицу, ни с кем не общается…

— Я могу услышать твое имя?.. — мой голос слегка дрогнул.

— Я Виктор. А как зовут тебя, прекрасная незнакомка?

— Алиса.

— Красивое имя.

— Спасибо, — вздохнула я.

— Кстати, я тут рядом живу. Понадобиться помощь — приходи. А сейчас, извини, мне пора.

— Спасибо…

— За что? — удивился Виктор. Хоть я и не вижу его лица, ведь мой взгляд устремлен в землю, я чувствую, что он улыбается.

— Просто спасибо, — сказала я и выдавила из себя слабую улыбку. Слабую, но искреннею, какой могут улыбаться лишь маленькие дети.

— До встречи, Алиса, — Виктор наклонился и поцеловал меня в лоб. Он так похож на ангела…

* * *


Уже прошло девять дней со смерти Светы. Анастасья Мстиславовна сообщила нам, что сегодня год со смерти Леночки, и она устраивает поминки.

— Вот опять явиться вся Николаевка, натопчут тут, натопчут... — ворчала старуха.

— Анастасья Мстиславовна, мы все уберем. — заверила её Лика.

— Ага, так я вам и поверила! - фыркнула старуха, - На, лучше на стол поставь, - она сунула мне миску с салатом.

Я покорно понесла жижу с помидорами и огурцами на стол.

— На, на стол отнеси, — старуха сунула Генке бутылку с мутноватой жидкостью.

— Что это? — он с презрением посмотрел на бутылку. — Водка?

— Сам ты водка! А это — натур продукт! — воскликнула Анастасья Мстиславовна, — Я в комнату ненадолго, вы тут сами разберетесь.

«И с чего это такая уверенность?» — подумала я, относя миску с очередной овощной жижей на стол.

Старуха вернулась через пять минут с черным платком на голове.

— Наденьте, - она сунула нам с Ликой два черных платка. Мы нехотя нахлобучили их на головы.

— Лис, ты прям как... — Лика, не смотря на всю серьезность ситуации, рассмеялась и взглядом указала на Анастасью Мстиславовну.

— Ты ещё себя в зеркало не видела! - поддержала я её не менее тихим смехом.

— А ну замолчали! — прикрикнула старуха, - У нас тут горе, а они ржут, как лошади! Что о нас люди подумают?! — продолжила ругаться она.

И тут неожиданно в дверь постучали. Прибыл первый гость.



— Анастасья Мстиславовна! Можно? — в дом заглянул парень с темно-рыжими волосами. На вид ему примерно лет восемнадцать-девятнадцать.

— Проходи, — буркнула старуха.

— А кто-то уже пришел? — он зашел в комнату. Я смогла рассмотреть его — кислотно-желтая водолазка, не застегнутая черная спортивная куртка с капюшоном, обрезанные джинсовые бриджи, высокие армейские ботинки на шнуровке и красный ремешок на руке. Предположительно часы.

— Не-а. Только эти, — она взглядом указала на нас.

— Ну, будем знакомы. Я — Олег, - мы назвали свои имена, но старуха, не дав нам договорить, сунула мне очередную бутылку с «натур продуктом», а друзьям миски с салатами, мясом и прочей жижей.

— А это Леночка, или ваша подруга? — спросил гость, глядя на мясо, после чего получил от старухи увесистый такой подзатыльник. Но, вскоре забыв про мясо, он переключился на меня:

— Хозяюшка, дай водички попить, а то так есть хочется, аж переночевать негде, - я поставила самогон на стол, достала из навесной полки стакан и стала оглядывать кухню в поисках минералки, пока не услышала крик Гены:

— Ты что творишь?! Это не вода! Это же натур продукт!

Я резко обернулась. Гость, испивший «фирменный самогон бабы Насти», с трудом стоял на ногах. Дааа, опьяняет эта штука быстро! Я и не думала, что такое вообще возможно!

— Я стекл как трезвышко! Даже язык не заплетыкается!

— Так! Что здесь происходит! — на кухню зашла сама «баба Настя».

— Этот ваш натур продукт испил! — сразу же наябедничал Генка. Анастасья Мстиславовна дала и ему, и юному алкоголику по подзатыльнику.

— А мне-то за что? — сразу возмутился наш друг.

— Для профилактики! Вы, двое, — она указала на нас с Лексом, — Оттарабаньте этого домой! Все равно ни шиша не делаете!


По дороге он пытался что-то кричать, а я усердно зажимала ему рот рукой.
Когда мы притащили парня к его дому (адрес был «любезно» сказан Анастасьей Мстиславовной), Лекс кинул его на кровать, а Олег сказал:

— Убийца не животное, а кто-то из местных. Он знает все ваши тайны и страхи.

— Проспись лучше, а потом будем разговаривать! — фыркнул Лекс, взял меня за руку и уже хотел уйти, когда пьянчужка схватил рукав моей кофты.

— Ты мне веришь?

— Верю, только отпусти! — заверещала я, Олег повиновался.

— Ты веришь ему? - спросил Лекс, когда мы вышли из дома.

— Нет, но мне кажется, что его информация будет нам немного, но все-таки полезной... — сказала я. А из леса в этот момент послышался крик…
Глава 7. Валить бы нам отсюда, но... совесть не позволяет.

— Алиса, стой здесь! — Лекс оставил меня стоять около дома, а сам пошел в лес. Боится, наверное, что там очередной трупак, вот и не хочет на мою психику давить.

Постояв для приличия минут пять, я не смогла больше сдерживать любопытство и решила последовать за парнем. Ещё издалека я услышала ругань. Очень громкую.

— Значит, ты маньяк! Что только ими ограничился?! Переубивал бы нас тут всех! — кажется, это Лекс. И чего он такой вспыльчивый стал?

— Да я-то тут при чем?! Проходил мимо, услышал крики. Пошел, подумал — помощь нужна. Прихожу, а там фигура с топором убегает, и эти лежат! — не уступал кто-то другой. А голос у него знакомый такой... Виктор?

Я, честно говоря, его только со спины видела... И плевать на то, что мы с ним разговаривали. Взгляд я-то не поднимала. Только когда он уходил... Но Виктора трудно не узнать: сомневаюсь, что в деревне есть еще люди с белоснежными волосами.

— По ври мне тут!

— А ну заткнулись оба! — эти двое и не заметили, как я подошла. Ну да, орали они так... Я аж голос сорвала, чтобы их перекричать. — Что здесь произошло?

— Сама посмотри, — ответил Лекс и сделал несколько шагов вправо.

Снова два трупа. И такие же изуродованные, как и Светин. Я с трудом подавила рвотный позыв.

— А знаешь, что самое страшное? — в этой тьме голос Лекса звучал как-то зловеще, словно в фильме ужасов.

— И что же? — спросила я, с трудом справляясь с дрожью в голосе.

Парень ответил не сразу. Наверное, пытался справиться с дрожью в голосе. И глаза на землю опустил... Что-то не так...

— Что случилось? — ноги буквально подкашивались от страха.

— Один из убитых — Гена, — он пытался справиться с дрожью в голосе, чтобы не выдать свое волнение, не показать слабость, но голос предательски дрогнул, а каждое слово давалось Лексу с трудом.

— Как? Он же... Он же не выходил из дома... Как? — бессвязно проговорила я. Хотела еще что-то сказать, но комок в горле мешал говорить.

— Алис, пожалуйста, успокойся, — Виктор приобнял меня за плечи.

— Не. Смей. Её. Трогать. - прошипел Алексей. Он ревнует, что ли? Не кажется ли ему, что сейчас ни время и не место?

— Ты тоже успокойся... — я прижалась к Лексу. Почувствовав, что он меня обнимает, я сказала Виктору: — Извини, но мы пойдем...

До дома Анастасьи Мстиславовны мы дошли в полной тишине, лишь я иногда шмыгала носом. В ночной тишине даже был слышен шум ветра. Он играл с листьями на деревьях, в шорохе которых слышалось: «Вас осталось всего трое».

* * *


— Ну как, проводили? — с порога спросила Лика. Девушка была на удивление жизнерадостной, улыбалась и даже поедала салат из большой миски.

— Лика... — собрался с мыслями Лекс, — Там, в лесу, убили двоих...

— Кстати, а где Генка? Он же за вами пошел... — Лика поставила миску на стол. Мне даже показалось, что она побледнела.

— Гена... Его... — я хотела продолжить, но поняла, что сейчас вот-вот разревусь. Мне оставалось лишь нервно кусать губы.

— ... убили. — закончил за меня парень.

Лика по началу была в шоке. Она не смогла сказать ни слова, лишь открывала-закрывала рот, словно рыба, выброшенная на берег. Но уже через мгновение она поняла, что к чему. Глаза у девушки покраснели, в уголках век блеснули первые капельки слез.

— Это шутка? — с трудом спросила она, закусив губу.

— Нет, к сожалению. — голос Лекса был на удивление тверд, но руки сжатые в кулаки выдавали его с головой.

Лика не смогла сдержать слез. Прикрыв рот ладонью, она убежала в комнату.

— Пусть выплачется, — пробормотала я, не сдерживая слезы. — Она ведь любила его, и я это знала. Зря я все-таки не послушалась тебя, когда ты предложил уехать...

— Мы уедем, как можно скорей. Нам нельзя больше здесь оставаться. Нас убьют один за другим, — пробормотал Лекс, гладя меня по волосам.

— Как же мы уедем? — спросила я, прижимаясь к нему. Я уже не хотела спорить, не хотела называть его предателем. Разум понимал, что парень прав.

— Уже никак. Это место нас ни за что не отпустит. Мы сможем скрыться разве что в Аду, — он поцеловал меня в макушку. Стало как-то хорошо и тепло на душе, словно мы не в мрачной деревне, где бродит загадочный убийца, а дома и все у нас хорошо. И не было никакой деревни, не было никаких убийств.

— И то ненадолго... Выхода нет...
Глава 8. Успокойся, все будет хорошо... наверно

Я тихо зашла в комнату. Лика сидела на полу, упершись спиной о стену.

— Я же просила оставить меня одну! Зачем ты пришла?! — взвыла девушка.

— Лик, успокойся, пожалуйста! Все будет хорошо! — я попыталась успокоить девушку многообещающей фразой, а мысленно добавила: «Наверное».

— Да?! Все так говорят!

— Лик, нужно жить дальше. Жизнь же не прекращается... — говорить было тяжело. Комок слез, словно застрявший в горле мешал разговаривать, поэтому вместе со словами из моего рта вырывались и тихие всхлипы.

— Легко тебе говорить! С Лексом ведь все в порядке!

— Мы все здесь, а это значит, что с нами уже не все в порядке! — воскликнула я. — Нас могут убить в любую секунду! Вот проснемся завтра, а в лесу снова найдут тело. Новой жертвой может стать и кто-то из деревни, и Лекс, и я, и ты. Каждый из нас под угрозой, каждый может стать новой жертвой беспощадного убийцы. Это как «русская рулетка», тут, словно каждый тянет жребий, и кто вытянет короткий — потеряет жизнь, а вместе с жизнью и все надежды, что уедет отсюда, и мечты, и еще много всего! Ты пойми — как бы плохо тебе сейчас не было — жизнь продолжается, а вместе с ней продолжается и игра — злобная и беспощадная, игра, в которой всегда будет лишь один победитель. Пойми, от твоих слез ничего не изменится, нужно продолжать игру...

— А мы же ведь предлагали уехать, а кто-то не захотел! Если бы не ты, Гена сейчас был бы жив! — девушка зарыдала. — В его смерти виновата ты! И только ты!

— Лик, никто не виноват, — в комнату зашел Лекс.

— Вам легко говорить — вы оба живы и все у вас хорошо, а Гена и Света — мертвы!

— Но ведь они были и нашими друзьями тоже!

— Да?! Хорошие же вы друзья! Даже оплакать не можете! — Лика уткнулась головой в колени, схватилась руками за голову и зарыдала еще громче. — Уходите, я не хочу вас видеть!!!

— Пойдем, ее нужно оставить одну, — шепотом сказал Лекс и, взяв меня за руку, вывел из комнаты.

Надеюсь, что Лика не сделает с собой ничего...

И все-таки я вряд ли смогу понять, что она чувствует сейчас. В книгах пишут, что в этот момент сердце словно сжимается, в голове нет никаких мыслей, дыхание тяжелеет, а внутри будто что-то обрывается. А еще говорят, что тогда теряется смысл жизни. Не для кого больше дышать, не для кого больше существовать. И тогда смысл находят в другом — в смерти. Идти в огонь и в воду ради того, чтобы просто быть рядом с любимым человеком, разве это не прекрасно? Разве не прекрасно ли это: умирать с улыбкой на лице, знать, что на том свете тебя ждут?

А разве ли не прекрасно продолжать жить? Какой бы горькой на вкус не была бы жизнь — она все-таки прекрасна. Даже без любимого человека жизнь — это то, что не повториться больше никогда. Что бы не было там, за чертой жизни — стоит жить. Хотя бы ради того, чтобы помнить. Помнить того, ради кого идут в огонь и воду.

Ради тех, кого с нами нет...

День похорон

Настал день похорон. Все это время Лика не то, что из комнаты не выходила, она вообще разговаривать с нами отказывалась. Лишь рыдала, уткнувшись носом в подушку.

Хотя, нет, я вру. Вчера она вышла из комнаты и, не отвечая на какие-либо вопросы, побежала в сторону леса. Вернулась домой в перепачканной одежде, исполосованными глубокими ранами руками, растрепанными волосами и испуганными глазами, которые то и дело «бегали» в разные стороны. Казалось, что Лика сошла с ума: она лишь покачивалась из стороны в сторону, изредка кивая головой, и бормоча что-то бессвязное себе под нос. На вопросы отвечать отказывалась, впрочем, как и разговаривать. Анастасья Мстиславовна проворчала что-то вроде: «Она что-то знает». Нас с Лексом это заинтересовало, мы попытались расспросить девушку, но та была нема, словно рыба.

— Здесь все не так-то просто... — подошла сзади Анастасья Мстиславовна, когда мы обсуждали на кухне странное поведение подруги. — Мне кажется, что она что-то услышала или увидела.

— Что вы хотите этим сказать? — хитро прищурившись, спросил парень.

— Она знает, кто убийца.

* * *


Мне было страшно оставлять Лику в доме одну, но Лекс, попытался меня переубедить, сказав, что у неё сильный шок и ей нужно побыть одной. Анастасья Мстиславовна лишь фыркнула нечто вроде: «Совсем девка с ума сошла», но все же оставила ее одну, предварительно спрятав все колюще-режущие предметы и закрыв окна. Дверь старуха заперла на ключ и кинула тот под коврик. Казалось, она совсем не боялась, что кто-то в наше отсутствие сможет этим воспользоваться.

Похоронили Генку рядом со Светой. На небольшом деревенском кладбище. С детства подобные места не внушали мне доверия, даже, честно признаюсь, я побаивалась кладбищ. Со страхом, смешанным с волнением, я рассматривала покосившиеся памятники и самодельные деревянные кресты. Даже даты невольно запоминала. И вот одна особенность — на большинстве из них стояла одна и та же дата — 06.06. 2006. Число дьявола.

— Анастасья Мстиславовна, а что случилось со всеми этими людьми? Почему на большинстве памятников одна и та же дата? — я все-таки решилась задать этот вопрос.

— В этот день сгорел детдом, — старуха устремила на меня взгляд мутноватых серых глаз. — Многие погибли, пытаюсь потушить пожар.

— А из-за чего он загорелся? — мгновенно вмешался в разговор Лекс.

— Да шут его знает. Окурок какой-то хмырь бросил.

На этом разговор был закончен.

* * *


Вернулись «домой» мы изрядно уставшие, а я ещё и зареванная. Всю дорогу Лекс пытался успокоить меня, но слезы литься не прекращали. Если «дома», при Лике, я старалась хоть как-то сдерживаться, то тут я уже не выдержала. Да и слез было очень много, чтобы их сдерживать.

— Лика, мы пришли! — крикнул с порога парень, но ответом была лишь тишина.

— Лика? — испуганно позвала я. Может, конечно, она просто уснула, но на ум первым делом лезет самое страшное...

— В окно ваша девка выпрыгнула и домой побежала, — прокомментировала старуха.

— Вряд ли, окна закрыты, — ответил ей Лекс и пошел в нашу комнату. А через секунду он буквально закричал: — Лис, она пропала!

— Говорила же вам — сбежала, — пробурчала старуха и ушла в свою комнату.

Нет, нет, не могла Лика сбежать — не в том она была состоянии. Да и окна с дверью не тронуты. Не могла она никак сбежать. Разве что сквозь стены проходить может.

— Чего, едрид твое коромысло, разлеглась?! Было велено — не заходить сюда. А ты что у нас, царица?! А ну встала быстро и пошла вон отседова! Там тебя уже твои дружки ищут! — послышался недовольный голос Анастасьи Мстиславовны из её комнаты. Я не зашла в комнату, я буквально летела в неё.

Лика лежала на широкой двуспальной кровати. Кожа, казалось, была еще бледнее, чем обычно, под глазами залегли глубокие круги, губы побелели. Правая рука девушки была плотно сжата в кулаке. На трясущихся ногах я подошла к ней.

— Очнись, Лика, пожалуйста, очнись... — бормотала я, гладя ее по лицу, но кожа была холодной, словно лед. Она мертва? И не дышит... Нет... Мы не можем потерять и ее... Лика... Как же так...

Глотая слезы, я с трудом разжала её кулак. Самые худшие опасения подтвердились — это было снотворное. У Лики были проблемы со сном, и она всегда брала с собой пузырек с таблетками, если уезжала на несколько дней.

— Гену убили, а я больше не могу жить без него. Простите и прощайте, - прочитал Лекс записку, взятую с комода у двери.

— Дай, пожалуйста, — я протянула дрожащую руку за запиской, даже не пытаясь стереть слезы с щек. — Это не её почерк...
Глава 9. Старая церковь.

— Это неё её почерк... — словно завороженная повторяла я. В таком «трансе» я зашла в нашу комнату, села на просиженный трухлявый диван, и все повторяла: «Это не ее почерк».

— Лис, это самоубийство. У неё могли руки дрожать, ну или лекарство уже начало действовать... — Лекс сел рядом и обнял меня за плечи.

— Не могла она сама! Не могла! Ты же её знаешь...

— В последнее время столько всего произошло, даже она сломалась.

— Леш, давай уедем отсюда, пожалуйста! — глаза покрыла мутноватая пелена слез.

— А кто-то ещё совсем недавно говорил, что мы должны здесь остаться. - он слабо улыбнулся и прижал меня к себе.

— С тех пор многое изменилось. Она убивает всех, кто встает у нее на пути. Завтра мы можем проснуться и узнать, что кого-то еще не стало. За все шестнадцать лет я не переживала столько, сколько пережила за эти две недели…

— Алис, ну, потерпи немного. Если бы у нас была возможность — мы бы уже давно уехали. А у нас... У нас даже сделать ничего не получится — здесь нет ни связи, ни интернета, ни транспорта. Обещаю тебе - как только появится возможность, мы сразу же отсюда уедем, — парень поцеловал меня в макушку.

— А если у нас не будет такой возможности? Если мы не сможем выбраться…

— Рано или поздно нас начнут искать. А когда найдут, все узнают, что на самом деле здесь происходит.

— Леш… А она нас убьет?..

— Подавится, — парень слабо улыбнулся. — До конца нужно надеяться, что все закончится хорошо. Если что-то заканчивается плохо - это еще не конец. И не бойся смерти. Пока мы живы — ее нет, когда она за нами придет — нас уже не будет.

Прошло несколько дней

Лику уже похоронили — рядом с Геной и Светой. Трудно было смириться, что их всех уже нет.

В доме Анастасьи Мстиславовны мы больше не могли находиться — все нам напоминало о погибших. Чтобы хоть как-то отвлечься, мы гуляли по деревни. Туда-сюда по улице, туда-сюда... Эти старые покосившиеся домики, деревья... Они уже стали меня бесить.

— Пойдем по этой дороге? - предложил Лекс.

— Ну, давай, - хмыкнула я.

Эта дорога тоже ничем особенным ни отличалась — старые дома, облезлые заборы, деревья, кусты.

— Смотри, магазин с игрушками, который семь лет назад закрыли, — Лекс указал на здание с облупившейся краской на стенах.

— После того, как детдом сгорел?

— Ну да. Нам бабка рассказывала, помнишь?

— Такое захочешь — не забудешь. Тут рядом ещё продуктовый был. Пойдем, поглазеем, что ли. Денег у нас с собой все равно нет, а шататься по улице уже осточертело, — сказала я.

— Ну, пойдем.

Продуктовый магазин тоже особыми изысками не отличался — потрескавшаяся темно-синяя краска на стенах, старенькая дверь, которая, казалось, вот-вот сорвется с петель, окна с паутинкой в углах, покрытые толстенным слоем пыли и, конечно же, облезлая выцветшая вывеска с надписью «Продукты».

— Пошли, что ли… Везде одна и та же хрень. — парень потянул меня за руку, но я отмахнулась от него, словно от назойливой мухи.

— Тихо! — прошипела я. — Ты слышишь?

— Я выполнила свою работу. Заплатите, пожалуйста, — из-за здания продуктового магазина послышался плач. Кажется, плачет девушка.

— Да?! Ты это называешь работой? — возмутился ее оппонент — мужчина с грубым прокуренным голосом, — Нет, милая моя, работать нужно по полной!

— Отпустите! — сквозь слезы сказала девушка. Послышался звук рвущейся ткани. А затем бормотание типа: «Работать нужно по полной».

— Стой здесь, — шепнул мне Лекс и сам скрылся за магазином «Продукты».

— Ты куда, идиот? — прошипела я, но тот только от меня отмахнулся. Герой, блин! Да этот мужик от него мокрого места не оставит!

— Мужик, отстань от девушки.

— Тоже мне, герой выискался! Шуруй своей дорогой!

— Мужик, отойди от девушки, или мне придется применить силу, — ха! Силу он применит! Он же только и умеет, что языком чесать! Чует моя жопа — скоро и Лекса хоронить придется. От него и мокрого места этот мужик не оставит. Спасать этого придурка надо…

— Пожар! Пожар! Магазин горит! — завопила я. Благо, что меня этот мужик не видит… А то и меня бы прихлопнул, за компанию.

— Чего застыла? Беги! — голос Лекса. Хех, а мой план сработал. Только как теперь самого парня спасать... Надеюсь, что у него самого мозгов хватит убежать! Мне бы тоже не мешало бы спрятаться где-то…

— Ой! — в меня врезалась девушка. Кажись, это та, из-за которой Лекс решил рискнуть собственной шкурой, — Ты лучше тоже беги, а то этому гаду все равно, кто... — я оглядывала ее с ног до головы — черные волосы до плеч, серые глаза, смуглая кожа, майка, разорванная до третьего ребра, длинная юбка с оборванным подолом. Обуви у девушки не было.

— Я парня своего жду.

— Это твой парень? Хороший. Первый, кто на Велиара с кулаками полез. Кстати, а вы не местные? Я вас раньше здесь не видела... — затараторила она.

— Мы здесь уже две недели. Машина сломалась. Нас было пятеро... — незнакомка хотела задать новый вопрос, но, «переварив» мой ответ, немного смутилась — поняла, в чем дело.

— Лиска, рвем когти, а пока этот гад ищет, где что горит, - на горизонте нарисовался Лекс.

— Спасибо! Я теперь твоя должница! — на радостях девушка чмокнула Лекса в щеку. Парень смутился, а она рассмеялась. Я невольно улыбнулась, — Если понадоблюсь —зовите. Я Агата, кстати! - девушка сделала «пока-пока» ручкой и ушла в неизвестном направлении.

— Ни фига себе, погулять сходили! — присвистнула я.

— А ты молодец, сразу догадалась про пожар крикнуть, а то мы бы с этим мужиком точно сцепились бы!

— Ну, это же я. В следующий раз в магазин не пойдем, — рассмеялась я.

— Рад снова слышать твой смех.

Улыбка мгновенно пропала с моего лица. В последнее время столько всего случилось…

Но жизнь не останавливается — нужно продолжать свое существование, нужно искать выход из любой ситуации, даже если кажется, что его нет — он есть. Выхода нет только из гроба. А мы к счастью живы. И мы должны выбраться из этого захолустья. Просто обязаны. Хотя бы просто назло безжалостному убийце

Я снова улыбнулась и перевела тему:

— Лекс, я домой не хочу... Надоело уже это ворчание! Давай лучше погуляем!

— Я и сам уже устал это слушать, — усмехнулся парень. — Уж лучше в лес сходим — посмотрим что, да как. Вряд ли «чупакабра» нападет на нас средь бела дня.

* * *


— Смотри, строение какое-то! — удивленно присвистнул Лекс, осматривая часть полуразвалившегося здания, которую не прикрывали деревья.

— Это церковь полуразрушенная! — воскликнула я. — И, кажется, там кто-то есть. Музыка играет.

— Музыкальный инструмент какой-то, — наморщил лоб Алексей.

— Пойдем отсюда, мне страшно, — я потянула его за руку в сторону «дома».

— Да подожди ты! Это кто-то из местных залез!

— Мне бы твою уверенность!

— Я пойду, проверю, кто там. Если ты боишься — можешь остаться здесь.

— Остаться здесь?! Когда по лесу какая-то хрень бродит?! Да ни за какие коврижки! Я с тобой иду!

В церкви было так тихо, что было страшно дышать, лишь тихая мелодия какого-то музыкального инструмента разрывала звенящую тишину.

Мы поднялись по мраморной лестнице наверх, откуда была слышна музыка.

Честно говоря, эта церковь меня немного пугала. Лестница из белого мрамора, перила а-ля восемнадцатый век, статуэтки ангелочков, размерами с новорожденного ребенка стояли в нишах в стене буквально каждые полметра. Белый мрамор был покрыт тонкой сеточкой трещинок, крылья ангелочков были либо сломаны, либо перепачканы грязью и пылью до такой степени, что о том, что когда-то они были белыми, можно было лишь догадываться, а глазницы на мраморных лицах казались пустыми. Мне от подобного зрелища стало не по себе.

— Ты чего дрожишь? Боишься? — с улыбкой спросил парень.

— Может, все-таки не пойдем? — с каким-то сомнением и одновременно надеждой задала вопрос я.

— Лис, не трусь — мы почти уже у цели, — Лекс обнял меня за плечи. Даже как-то тепло на душе стало.

— Лекс, учти, если нас там убьют, я буду мучить тебя в Аду вечно, — пробурчала я.

Парень, пропустив мои слова мимо ушей, пошел на звуки музыки. А я осталась переминаться с ноги на ногу. Страшно. Может, конечно, это кто-то из местных, но мне страшно, черт возьми!

— Лис, заходи, он смылся! — позвал парень. И правда, музыка прекратилась.

— А ты успел разглядеть его? — я покосилась на орга;н, стоящий в центре зала.

— Лис, все произошло настолько быстро...

— Понятно, ничего не увидел… Ну, раз здесь никого нет, пойдем?

— Пошли, — хмыкнул Лекс.

— Только давай через мост пойдем — ты там ещё не был, да и прогуляемся...

— Здесь мост есть? Не знал...

* * *


Я плохо помнила дорогу к мосту, но память меня не подвела — минут через десять на горизонте показался мост, а вместе с ним и человеческий силуэт.

Я резко схватила Лекса за руку и потянула за дерево.

— Алиса! Что ты творишь? — шепотом (хорошо, что хоть догадался!) спросил он.

— Тихо ты! Давай лучше чуть ближе подберемся, разглядим, кто это, и что он тут делает! — также шепотом ответила я.

И мы «полезли»! Ветки кустов больно царапали руки, оставляя кровоточащие царапины, но план мы выполнили - подобрались как можно ближе к мосту и спрятались в ближайших кустах, очень удобных для слежки.

Незнакомец стоял в центре моста и держал в руке букетик полевых цветов. Внешность — смазливая: высокий блондин в синей рубашке с темным галстуком и джинсах.

— Извини, опоздала! — к нему подбежала... Агата.

— И где же ты была на этот раз?

— Ну... — замялась девушка.

— Что?! Снова?! И кто на этот раз?!

— Дим, Дим, ну успокойся... — протянула Агата.

— Кто на этот раз? Велиар?

— Ну да. Кто же ещё может быть?

— Сколько можно?! Хватит... работать!

— Но ты же тоже... принимал работу...

— Это когда было! Бросай ты это занятие!

— Но я же не по своей воле... — пробормотала девушка, стыдливо опустив глаза к земле.

— Я сказал, прекрати!

— Да ты кто такой, чтобы мне указывать?! Пошел вон, что б глаза мои тебя не видели! — закричала девушка и убежала туда, откуда пришла.

— Истеричка! — буркнул Дима и пошел в направлении, противоположному девушке.

— Офигеть! — прошептала я.

— Сам в шоке. Пошли, путь открыт! — сказал Лекс и мы вышли из «укрытия».
Глава 10. Мертвая кошка

Мы решили ещё немного погулять — не сидеть же нам в душном доме, где ещё вдобавок ко всему, воняет плесенью!

Лекс подбадривал меня шутками, а я смеялась, как припадочная. И во время очередного «смехотворного припадка» я врезалась во что-то твердое. И я, и «что-то твердое» упали на землю.

— Ой! — пробормотала я, вставая с земли и осматривая «что-то твердое». — Извини.

— Да ничего, - ответил тот, из-за кого мы оба оказались на земле. Я смогла осмотреть его — длинная темно-серая рубаха с поясом (получается что-то вроде платья), руки-ноги в шрамах, на ногах старые кеды. — А ты не местная? Я тебя здесь раньше не видел...

— Ага. Мы с друзьями впятером сюда приехали, ну остались только мы двое, — в разговор вмешался Лекс.

— Слышал-слышал... Я бы с вами ещё немного поговорил, но, к сожалению, тороплюсь... — он взвалил на плечо мешок, в который обычно складывают картошку, с которого, однако, капала кровь...

Моя челюсть медленно поползла вниз. У Лекса аналогичная ситуация.

— Ничего, подождешь, — ответил Алексей.

— В смысле? — обернулся незнакомец.

— В прямом, гад! — Лекс рассердился. Сильно. Схватив незнакомца за ворот рубашки, парень прижал его к стене магазина, около которого мы в очередной раз проходили.

— Ты что, совсем больной? — прохрипел тот.

— Больной — это ты. Убиваешь, хотя бы следы заметай!

— Я... Никого... Не... Убивал...

— А почему тогда кровь на мешке?

— Кошку... Собаки... Загрызли...

— Рассказывай мне сказки! - Лекс резко тряхнул незнакомца, из-за чего тот ударился головой об стену и, похоже, разбил её. Изо рта парня вырвался хрип.

— Что здесь происходит? - из дверей магазина выглянул мужчина лет этак под тридцать. - А, снова этот сумасшедший! — эти слова были явно адресованы Лексу.

— Да вы сами посмотрите, у него с мешка кровь капает, а он говорит, что кошку хоронить идет!

— Посмотрим, посмотрим... — тот, кого Агата назвала Велиаром, открыл мешок и с омерзением заглянул в него. — А здесь и в правду кошка!

— А раз ты кошку идешь хоронить, где же лопата? — хитро прищурившись спросил Лекс.

— Я сначала трупик отнесу, а потом за лопатой к Кузьме Петровичу зайду, а то у меня нет...

— Ой, Стас, шуруй, что б глаза мои тебя не видели! — ругнулся Велиар и снова зашел в магазин, а Стас потопал своей дорогой. Кровь из мешка капала на дорогу, словно отмечая путь, по которому идет этот чудак.

Лекс, как завороженный смотрел на это зрелище, а потом, хитро прищурившись, спросил:

— Ты знаешь, куда мы сейчас пойдем?

Ох, и не люблю я, когда он так делает! Вечно какую-нибудь сумасшедшую идею придумает!

— Догадываюсь, — я в ответ хитро улыбнулась. У нас что-то вроде ритуала — он щурится, я улыбаюсь. И у обоих с хитростью. Друзья знали, что в наших головах возник план, когда мы так делали.

Друзья... Были бы они живы...

Но я откинула в сторону лирические мысли и мы направились к сторожке дровосека.

* * *


— Ну и что будем говорить? — спросила я, когда мы подошли к сторожке дровосека.

— Само придумается, - заверил меня Лекс. Эх, мне бы твою уверенность!

Парень постучал в дверь. Послышались шаркающие шаги и недовольное ворчание:

— И чего это мы сюда пожаловали? Опять кого-то убили?

— Эммм... — замялась я, — нет.

— А что тогда случилось? Неужели старика навестить решили?

— Ну да, — пробормотал Лекс.

— Заходите, мои хорошие! — настроение старика резко изменилось. Он пропустил нас в дом и пошел ставить чайник.

— Скажите, а кто здесь собак держит? — сразу же перешла к делу я.

— Да никто вроде бы не держит. У Сергея два ручных волка есть, да и те все время в загоне.

— А Стас... У него же кошку собака разорвала...

— Деточка, у него собаки кошку каждую неделю раздирают, он идет хоронить, но так ни разу и не зашел за лопатой. Ну, так вот, когда кошку в первый раз разодрали, а слухи по нашей деревне разносятся очень быстро, я решил ему принести лопату в лес, а он там кошку в жертву приносил и...

— Так, что, этот тип некромант?! — Лекс резко прервал Кузьму Петровича.

— А что, не понятно из моего рассказа? — недовольно спросил старик. Видимо, он не любит, когда его перебивают. — Или, как ты его там назвал, некромант, или сатанюга.

За дверью послышались шорохи.

— Что это было? — резко вскочила со стула я.

— Лис, это всего лишь ветер.

— Где ты видел, что бы ветер так шумел? И к тому же на небе ни облачка! — воскликнула я. Так как я стояла напротив окна, я заметила силуэт в темно-синей рубашки, который явно куда-то бежал. — Вот-вот! Посмотрите! Он убегает!

— Лис, Лис нет там никого! — Лекс слегка похлопал меня по щекам. Думает что я не в себе, наивный.

— Ну, как же? Вот он побежал! В темно-синей рубашке!

— Лис, Лис, у тебя психологическая травма, вот и всякая чешуя мерещится!

— Нет же! Вот он пробежал! — не уступала я.

— Мы, наверное пойдем, — сказал парень и вытянув упирающуюся меня за дверь. — Что ты там устроила? - прошипел он, убедившись, что старик нас не слышит.

— Там действительно силуэт был!

— Алис, пойдем «домой», Анастасья Мстиславовна тебе таблеточку даст...

— Уже дали Лике такую таблеточку! Похоронили её! И ты хочешь, что бы и со мной было то же самое! А вдруг ты и есть тот маньяк? Какая твоя цель? Перебить нас всех? Так давай, чего ты медлишь! — я и сама не знаю, что на меня нашло. Нервы, наверное, сдают потихоньку.

— Алиса, успокойся! Хватит! - он крепко взял меня за руку, не давая вырваться.

— Да отпусти ты меня! - я резко выдернула руку и побежала в уже знакомом мне направлении — к мосту.

В глазах резко потемнело. Кажется, что я куда-то падаю. Это... Смерть?

Что это? Голос Лекса? Немного дрожащий, но выражающий искреннюю нежность и заботу, такой до боли знакомый и родной. Но как он...


— Алис, ты в порядке? — тихо спросил он.

— Да, кажется. А где я? В раю?

— Нет, к счастью. Ты в обморок упала.

— Где?

— Около сторожки. Сейчас ты в доме, в нашей комнате, лежишь на диване, и ни какая опасность тебе не грозит... — парень говорил медленно, немного протяжно, словно разговаривал с сумасшедшим.

— А тот человек в синей рубашке? Он тоже был?

— Ты утверждала, что был. А теперь отдыхай... — Леша поцеловал меня в лоб и уже хотел было уйти, но тут я заметила из окна человека. С белоснежными волосами и в темно-синей рубашке.

— Смотри, а ты мне не верил! — закричала я.

— Ты бредишь, отдохни.

— Ничего она не бредит, — в комнату неожиданно зашла Анастасья Мстиславовна со стаканом в руках. — Это Виктор. На, выпей, — она сунула мне стакан. Кажется, это крепкий чай.

— А кто такой, этот Виктор? — недоверчиво спросил Лекс.

— Да живет тут один! Очень он уж хороший! Леночку мою так сильно любил, да и сейчас любит, — Анастасья Мстиславовна вытерла слезу в уголке глаза.

Входная дверь открылась и послышался крик. Такой знакомый голос...

— Анастасья Мстиславовна! Закрывайте все окна и двери! Она разбушевалась!

Я от неожиданности выпустила из рук стакан. Горячий чай, конечно же, вылился на меня, а стакан разбился, упав на пол.

— А кого убили-то? — всплеснула руками старуха и вышла в коридор.

— Стаса. А вокруг пентаграммы всякие разные и кошка мертвая.

— Виктор... Это что за хмырь? — шепотом спросил Лекс и у меня.

— Тот, с которым ты чуть не подрался, — так же шепотом ответила я.

— Значит, нужно это исправить, — видимо, у парня были серьёзные намерения.

— Лекс, успокойся! Он здесь ни при чем! Ну не мог он двоих завалить!

— Чикатило тоже тихим был. Учителем работал

— Ну ты сравнил!

— А что? Разве я не прав?

— Лекс ну не подозревать же каждого встречного!

— Если ты мне не веришь, давай проверим. Если маньяк он, то сто процентов его что-то выдаст.

Ну, мы и пошли «осматривать» Виктора: Лекс, под крики Анастасьи Мстиславовны: «Отстань от человека, ирод!», бурчал что-то вроде: «Карманы выверни». Но, естественно, ничего от маньяка у Виктора не было. И это очень злило Лекса. А вообще он сам виноват — какого к человеку пристал.

— Алис, вот видишь, у него даже рубашка темно-синяя, как у того, кто около сторожки был.

— Ты же сам меня уверял, что это всего лишь глюк был! - воскликнула я.

— Хм... Если вы не против, я пойду, - подал голос Виктор и вышел за дверь, не обращая внимания на крики старухи.

— Куда ты пойдешь?! Она же разбушевалась! И тебя того, не дай Бог! — Мстиславовна перекрестилась, а Виктор лишь махнул рукой и вышел из дома.

— Вот видишь, до чего человека довел, ирод! — Анастасья Мстиславовна отвесила Лексу подзатыльник. — Он, бедный, после смерти моей Леночки в веру полностью ушел!

— Скорее грехи замаливает, - тихо, так, чтобы слышала только я, усмехнулся парень.

— А ведь детдомовский был! Впрочем, как и все дети в деревни, одна Леночка со мной была, — вновь запричитала старуха.

Я, не выдержав россказней о «несчастном Викторе», сказала, что себя плохо чувствую, и ушла спать. Надеюсь, что хоть сны у меня будут более-менее спокойные...
Глава 11. Уйдите все, мне плохо.

Глава не рекомендуется к прочтению лицам со слабой психикой и склонностью к суициду.


Утро было солнечным. Лучи проникали в комнату даже через темные шторы. Один из таких лучиков скользнул по моему лицу, заставив проснуться. Хоть меня и разбудило солнце, настроение было прекрасным.

К удивлению, Лекса в комнате не было. Наверное, сидит тихо-мирно на кухне чаёк попивает. Ничего, сейчас я к нему присоединюсь.

Но на кухне была только Анастасья Мстиславовна — посуду вымывала.

— Доброе утро, Анастасья Мстиславовна, — потягиваясь, поздоровалась я.

— Доброе, Спящая Красавица, доброе, — старуха улыбнулась лишь уголками губ. Не такая уж она и противная, как мне показалось сначала.

— А вы Лешу не видели?

— Да он с утра пораньше проснулся, даже не поздоровался, что-то под нос пробурчал и в сторону моста утопал! - проворчала старуха, наливая мне кашу в тарелку. Но есть я «вкуснятину» не стала — выслушав Анастасью Мстиславовну, я быстро выбежала из дома и направилась в сторону моста, не обращая внимания на крики: «А кто кашу есть будет? Для кого я наливала?». Я боюсь, что натворил этот придурок чего-то... Он вечно находит приключения на жопу. Найду — получит он у меня по самые помидоры.


* * *


Около моста было много людей. Что здесь, черт возьми, случилось?!

— Алиса! Стой! Подожди, пожалуйста! — неизвестно откуда появилась Агата. Девушка запыхалась, как после длительной пробежки.

— Доброе утро, — я улыбнулась. — Ты Лекса не видела? И что там за собрание на мосту? — на мосту просто было очень много людей. Они выглядели какими-то испуганными и переговаривались между собой.

— Алиса, ты только не волнуйся... — начала девушка. Казалось, каждое слово давалось ей с трудом. Да еще сбитое дыхание и дрожащий голос.

— Что случилось? — почувствовалась какая-то тревога. Она словно витала в воздухе.

— Алиса... Там, на мосту... — Агата явно не могла подобрать слова.

— Не говори загадками, что случилось? — странное чувство волнения усилилось. Что же случилось?

— Алис, там, на мосту... — девушка собралась с мыслями, но все равно говорила она с трудом, да и голос нещадно дрожал. — Мне очень жаль... Лекса убили...

— Как? — только и смогла выговорить я.

— Алиса, успокойся, пожалуйста... — тихо попросила Агата.

А я уже ничего не вижу из-за пелены слез. В горле комок, а руки неконтролируемо дрожат.

— Алиса... — такой знакомый голос. И перед глазами силуэт в темной одежде и с необычными волосами — белоснежного цвета.

Не могу ничего ответить. Слезы стекают по щекам против моей воли. В глазах потемнело и я словно проваливаюсь в сон. Такой длинный и безмятежный, где все точно закончится хорошо.

* * *


Я не знаю, сколько времени, какое сегодня число. Мне было все равно, что происходит. Слышала, что Агата меня пыталась успокоить, что Анастасья Мстиславовна приносила мне еду. Не хотелось ничего — ни есть, ни спать, ни даже жить. Единственное, что я делала — рассматривала старые обои. Но, в конце концов, я сдавалась, закрывала глаза и погружалась в глубокий сон.

Пусть хоть во сне все закончится хорошо...



Наступившее утро встретило меня непривычной тишиной — не шумела на кухне вода, не было слышно звона посуды и ворчания Анастасьи Мстиславовны.

Я нехотя встала с кровати и потопала на кухню. На столе лежала записка. Наверное, от Анастасьи Мстиславовны:

«Ушла на похороны, еда в холодильнике. Не смей ничего с собой делать!»

Эх, почему всегда так - когда говорят что-то не делать, ещё больше хочется это сделать? Хотя... Что мне терять? Все равно домой я вряд ли попаду, а так... Бессмысленно оттягивать конец уже бессмысленной жизни. Если раньше была хоть какая-нибудь надежда, то сейчас она мертва. Мертва, как и все мои друзья.

Если раньше Лекс меня успокаивал, говорил, что все будет хорошо, что мы уедем отсюда... Это давало стимул. Появилась даже тоненькая нить надежды, что все это рано или поздно закончится, мы забудем об этом месте, но она оборвалась вмиг, как и его жизнь. Как бы приторно-сладко и слащаво это не звучало бы, это чистая правда. Сейчас жизнь словно потеряла смысл. Каждая секунда существования причиняет невыносимую боль. С первого взгляда все так же, но внутри, будто что-то оборвалось. И это «что-то» причиняет невыносимую боль, от которой сжимается сердце и замедляется дыхание, от которой из глаз уже против воли льются слезы, от которой голос дрожит и в горле словно застревает комок. И эта боль такая адская, что ты уже думаешь о том, что лучше действительно испытать на себе все муки Ада, чем терпеть все это, чем бессмысленно существовать.

Мне не для кого больше жить существовать. Будем реалистами — мне никогда отсюда не выбраться. Не стоит даже жить ради несбыточной мечты. Да, я слабая. А слабый, как известно, должен умереть. И лучше я сделаю это сама, чем меня убьет безжалостный убийца. Лучше я сделаю это сама, чем над моим телом кто-то взмахнет топором, а после будет любоваться, как кровь, а вместе с ней и моя жизнь, вытекает на по-весеннему зеленую траву. Лучше я сама...

* * *


Но все попытки покончить с собой не увенчались успехом - ножей и прочих острых предметов я не нашла, впрочем, как и веревку. А про таблетки в такой глуши похоже вообще не слышали! Тогда в мою голову забрела шальная мысль — выбить стекло и погибнуть, как и они — в этом проклятом лесу. Но чем бы его выбить — не голыми руками же. Хотя мне уже все по барабану. Но руки почему-то жалко. Странная я — жалею руки, хотя совсем скоро умру.

И тут мой взгляд скользнул на деревянный стул. Крепко схватив предмет мебели, я буквально кинула его в окно. Несколько острых осколков упали мне на руки, но мне уже все равно на выступившие капельки крови. Но мне было все равно. Я умру совсем скоро, так что вряд ли кого-то будут смущать еще свежие порезы на моих руках.

Я встала ногами на подоконник и вдохнула воздух. Какой же он все-таки приторно-сладкий на вкус! Он словно отражение этой бессмысленной и такой же приторной жизни, с которой я вот-вот попрощаюсь.

Да, да, я потеряла смысл жизни, но я найду его в другом — в смерти. Я пойду на это только ради того, чтобы быть с теми, кого потеряла. И все-таки это будет прекрасно — встретиться с ними вновь. Хотя бы на том свете у нас в этой истории все закончится хорошо. Мы доведем это дело до конца!

В двери повернулся ключ. Я лишь усмехнулась. Жизнь — тлен. И как бы то ни было, рано или поздно она заканчивается. Я хочу, чтобы моя жизнь закончилась по моей воле. Не хочу, чтобы кто-то вмешивался. Мне все равно, о чем все подумают. Все всегда заканчивается хорошо. Если что-то заканчивается плохо — значит, это еще не конец. И это будет сказка со счастливым концом. Даже, если счастливый конец — это смерть.

Некто подбежал ко мне сзади и стянул с подоконника. Я кричала и выбивалась, но неизвестный был непреклонен. Анастасья Мстиславовна достала из шкафчика чашку, кинула туда какую-то травку и залила адскую смесь водой. И эта гадость последовала мне в рот. Хех, а она успокаивает. Секунда — и в глазах темнеет. Похоже на обморок... Еще одна секунда — и мозг освобождается от мыслей. Веки тяжелеют, глаза сами собой закрываются... И отчего-то еще так хочется спать...

* * *


Я открыла глаза. Черт! Почему так болит голова? Почему за окном темно? Сколько сейчас время? Ничего не помню...

Из кухни слышны приглушенные голоса. Я на цыпочках подошла к двери и слегка приоткрыла её, чтобы уловить хоть частички слов.

— Бедная девочка! Все друзья погибли, а она мучается, с собой пытается покончить! — так, это голос Анастасьи Мстиславовны.

— Ей нужно отвлечься... — голос знакомый, но не могу вспомнить, чей. Точно могу сказать только одно: говорящий — парень.

— Сможешь помочь ей? Ты же попадал в такую же ситуацию...

— Я даже не знаю...

— Помоги ей. Больше некому. Сам посуди - Агате, которая зарабатывает не понятно как, бабнику Диме, идиоту Олегу или...

— Сатанисту Мише. Анастасья Мстиславовна, я постараюсь помочь, но я все-таки сомневаюсь, что она мне поверит... Обратитесь к Велиару Альфонсовичу, у него работа есть...

— К этому преступнику?!

— Сами посудите, другого выхода нет...

— Ладно, я подумаю. А ты иди, поздно уже.

— До свидания, Анастасья Мстиславовна.

— Доброй ночи.

Входная дверь хлопнула. Я что-то совсем ничего не понимаю. Да еще и голова, как назло, раскалывается... И в сон жутко клонит.

Мне пришлось вернуться назад в кровать и попытаться заснуть. Как там в сказках говорят? Утро вечера мудренее?

В сказках, может быть, и так, но я почему-то надеюсь, что это утро для меня не наступит...
Глава 12. Магазинчик с сюрпризом

Эта ночь была беспокойной - мне снились кошмары. Все деревенские гонялись за мной с топором. По очереди. Эстафета, блин!

Резко стало холодно. Черт, где моё одеяло?!

— Вставай, спящая красавица.

Агастасья Мстиславовна?! Зачем ей меня будить.

— Зачем? — промычала я, не открывая глаз.

— На работу пойдешь.

— На какую работу?! — резко открыла глаза и подскочила с этого чертового дивана.

— К Велиару в магазин торговать пойдешь.

— А меня кто-то спросил, хочу ли я туда?

— Не обсуждается. Каша на столе и на работу, живо!

Понятно все — она меня отвлечь хочет.

Влив в себя жижу, именуемую кашей, я с унылым видом поплелась в сторону магазинчика «счастья».

Так, что это? Кровь?! Откуда? Ещё обрывки ткани, темно-синей. Кровь, очень много крови. Кажется, даже небо окрасилось в кроваво-красный цвет.

— Алиса! Чего орешь? - на тропинке нарисовалась Анастасья Мстиславовна.

— Тут кровь... — мой голос слегка дрожал.

— Поранился кто-то.

— Здесь очень много крови...

— Алиса, ты на работу идешь, или тебе проводить? — старуха явно начала злиться.

— Иду уже, иду!

А магазинчик изнутри оказался вполне милым. И Велиар Альфонсович не таким злым, как мне изначально показалось.

Первый клиент. Худое и черноволосое существо мужского пола. Длинные черные волосы собраны в «хвост», одет он в черную футболку и джинсы, обут в... Ни во что не обут.

— Здрасьте... — по ходу, он со мной заигрывает.

— Мордасте, покупать что-нибудь будем или так, поглазеть пришли?

— Миша, а ну не пугай девушку! Первый день работает, а тут такой стресс в виде тебя. Покупай или вали, — в разговор встрял Велиар Альфонсович. Он же — хозяин магазина.

Я вспомнила подслушанный вчерашний разговор. Значит, этот Миша — сатанист.

— Булку хлеба дай, — кинул на прилавок мятую десятку.

Я достала с полки хлеб, после чего покупатель шуточно раскланялся и ушел.

— У, сатанюга! — прошипел Велиар, а потом добавил: — Алиса, сегодня приезжает грузовик, будешь учиться получать товар.

Грузовик... Во мне мелькнула слабая надежда. Хотя, какая, к черту надежда? Она умерла вместе с Лексом. Сейчас меня держало здесь только чувство мести. Да, чувство обычной, жестокой, но справедливой мести.

Значит, если сегодня приедут грузовики — я смогу попросить грузчиков или водителей, кто там у них есть, обратиться в милицию-полицию. Может, хоть тогда кто-то обратит внимание на это захолустье и на то, что здесь происходит.

В глубине моей душе вновь затеплился слабый огонек надежды.

* * *


Разгрузка продуктов. Велиар объясняет, как заполнять какие-то бумажки, грузчики носят туда-сюда продукты, а водитель открыл дверцу, чтобы не было так душно.

— Уже три недели ведутся поиски пропавших без вести подростков... — послышалось из грузовика. Я невольно навострила слух.

— Извините, пожалуйста, а вы не могли бы сделать немного погромче? — обратилась я к водителю. Тот лишь пожал плечами и нажал какую-то кнопочку на магнитоле.

— Как стало известно от их родителей — подростки собрались ехать за город на три дня, — продолжала вещать дикторша какой-то радиоволны, — тем не менее, авторегистратор ГАИ не зафиксировал их машину на трассе. Мобильные телефоны у всех пятерых молчат. Если вы что-то знаете или слышали о месте нахождения... — она назвала мое имя-фамилию и имена моих друзей, — то просим вас звонить по телефону горячей линии. Линия работает круглосуточно. — был назван номер из одиннадцати цифр. — А теперь к другим новостям...

Это хорошие новости! Значит, ведутся поиски, и рано или поздно нас... Вернее, уже только меня, найдут и вызволят из этой дыры, и все, что здесь было забудется, как страшный сон!

— Хочешь уехать? — спросил Велиар Альфонсович. И как он только догадался?

— Толку то... Помирать, значит уже всем вместе. Только я одно у них спрошу, можно?

— Спрашивай. А отвечать тебе, или нет, они решат сами.

— Извините, — я подошла к самому главному из грузчиков. Остальные уже сидели в грузовике, а этот терпеливо ждал, пока я заполню эти бумажонки, — вы не могли бы отвести одну вещь в город и передать ее...

— Смотря что, и куда, — оборвал он меня на полуслове.

— Конверт. Его необходимо передать в полицию.

Грузчик удивленно изогнул бровь.

— В полицию? Зачем тебе это? Там что, будет бомба?

— Нет, — рассмеялась я, а затем, понизив голос, произнесла уже серьезно: — Просто здесь происходят страшные вещи...

— Страшные вещи? Здесь? — рассмеялся он. — Коровы в неположенном месте гадят?

— Вы можете просто передать? — я уже начала злиться.

— Пошлют меня вместе с твоим конвертом. Ну, пиши, чем черт не шутит!

Я выпросила у Велиара Альфонсовича конверт, лист бумаги и ручку и, без лишних раздумий, начала писать.

«Я — одна из пятерых пропавших без вести подростков, Алиса. Я нахожусь в деревне Николаевка. Мне неизвестно её точное местоположение, но я могу сказать, что здесь происходят страшные вещи. Троих моих друзей убили, буквально разрубили на кусочки, Лика покончила жизнь самоубийством, приняв лошадиную дозу снотворного. Прошу вас, не игнорируйте это письмо, считая его розыгрышем. Все, что я вам сейчас написала — чистая правда. Здесь уже год орудует безжалостный убийца. Полиция прекратила расследование через несколько месяцев после первого убийства. Прошу вас, приезжайте в эту треклятую Николаевку как можно быстрее. Убийца, которого местные жители прозвали “чупакаброй” выходит на охоту практически каждую ночь. Не сочтите это глупой шуткой, иначе в скором времени в деревни не останется ни одного живого человека. Это все, что я хотела бы вам сказать.

Алиса …
21.07.2013.»



Грузчик с некой усмешкой забрал у меня конверт. Думает, наверное, что я какая-нибудь местная сумасшедшая. Но я все-таки надеюсь, что он передаст письмо. Возможно, тогда спасут если не меня, то выживших в этой «мясорубке».

Мужчина залез в грузовик и завел его. Из-под машины повалил дым. Послышались удары кулаками о дверь — видимо, она захлопнулась. Или кто-то подпер её. Я хотела было метнуться к двери и освободить грузчиков, но Велиар Альфонсович оттащил меня в сторону.

А через секунду раздался взрыв. Ещё одна слабая надежда погибла.

Несчастный случай? Отнюдь. Это проделки нашего маньяка. Он играет со мной, как кошка с мышкой. Но кто будет кошкой, а кто будет мышкой еще покажет время. А пока что игра продолжается. Игра, в которой будет лишь один победитель. Выигрыш — жизнь.
Глава 13. А вас учили, что подслушивать не хорошо?

Вот и завершен мой первый рабочий день. В полной рассеянности я бреду «домой», или в «избушку на курьих ножках», как я её называю. А что? Баба Яга там уже есть.

Домишко встретил меня зловещей тишиной. Наверное, Анастасья Мстиславовна снова ушла куда-то. И чего ей неймется?

Ага, вот и записка на столе:

«Ушла пить чай к Кузьме. Каша на плите. Никуда не выходи!»

Снова эта каша! На завтрак каша, на обед каша, на ужин каша! Скоро мне снится эта каша будет! Лучше пойду, прогуляюсь — с местными получше познакомлюсь. И плевать, что в записке написано никуда не выходить.

Похоже, что в каждом доме есть своя «Анастасья Мстиславовна» — на улице уж очень пусто. Ну не возвращаться же мне в «избушку на курьих ножках»!

Вот я и решила пройтись до сторожки, послушать, о чем они разговаривают. От меня же все скрывают! «Меньше знаешь, лучше спишь!». Что за бред? Пока не узнаешь, вообще фиг заснешь. А этой ночью я хочу спать.

— Я же говорила, не любит она чужих! Приехали городские, так она всех погрызла, одна девчонка осталась, так ещё она и за местных взялась! — так, это голос Анастасьи Мстиславовны. Его ни с чьим не перепутаешь!

— Так она даже Виктора мало того, что убила, так еще и тело его спрятала! — вставил свои пять копеек Кузьма Петрович.

— Жалко его, хороший парень был...

Что?! Виктора убили?! А Лекс-то ещё считал, что он маньяк!

Я сегодня как раз видела кровь... И обрывки ткани. Темно-синей. Рубашка, которую обычно носил Виктор — как раз темно-синяя. Но почему убийца спрятал тело? Обычно он, не стесняясь никого, оставлял тело там же, где и убивал. Может, Виктор что-то знает и его не убили, а лишь оглушили и «спрятали» в каком-то подвале или сарае? Тогда нужно как можно найти, где его прячут! Если он жив, конечно...

— Да сатанюга всех убивает! Вон на теле Стаса пентаграмм сколько было! — проворчала старуха.

Сатанист? Это Миша, который? Этот хлюпик? Мог справиться с крепкими парнями? Как сказал бы Станиславский — не верю! Но попытать его все-таки не мешало бы. Вдруг, он что-то знает...

— Он как раз на холме живет — все видит. Да и людей вокруг уже нет давно — всех поубивал, зараза этакий!

— Анастасья Мстиславовна, Кузьма Петрович, большое спасибо за информацию! Пойду, прикончу его! — пробормотала я как можно тише, чтобы меня не было слышно. Теперь, когда я знаю, куда нужно идти и что делать — я сделаю это. Я уничтожу того, кто лишил меня всего, что у меня было, сломал мою жизнь. Я отомщу...

* * *


Я уже знала, где холм. Там только пустые дома. Не думала, что сатанюга живет в одном из них!

А с голыми руками на маньяка не попрешь — нужно хоть какое-то оружие.

Я уже хотела было вернуться в «избушку на курьих ножках» за ножом, но тут мой злой взгляд заметил большой камень на земле, которым запросто можно разбить окошко в любом домишке. Нет, внутрь я лезть не собиралась, осколка достаточно. Конечно, это не грозное оружие, но я где-то слышала, что маньяк — натура пугливая.

Единственный дом, в котором горит свет. Я тихо постучалась и спрятала осколок за спину.

— О, Алиса! Какими судьбами? — радостно защебетал сатанист. Но радость его была недолгой — через минуту он оказался прижатым к стене, а для полного счастья - осколок около шеи. Хех, а я его сильно сжала — аж кровь на ладони появилась. Но боли не было — ярость подавила все.

— Зачем ты их всех убил?

— Алиса, я...

— Не рыпайся, прирежу! Все уже давно знают, что ты — сатанист!

— Да, я — сатанист, но я никого не убивал.

— С чего я должна тебе верить? — я сжала осколок в руке еще сильнее. Алая жикость крупными каплями падала на деревянный старый пол.

— Не убивал я никого!

— Докажи. Скажи тогда, кто убивает.

— Не знаю. Я только слышал недавно ругань на мосту, хотел узнать, кто это, так меня по затылку огрели, я до утра так и провалялся без сознания. А на утро узнал, что одного из городских убили!

— Лекс... — тихо пробормотала я. А в глазах снова навернулись слезы. Так, Алиса, не плакать!

— Считай, что я тебе поверила. Но ещё если что-то подобное произойдет — я тебе прирежу этим же осколком! Понял меня?! — я прижала посильнее осколок к шеи парня, чтобы оставить хотя бы царапину. Тот слегка поморщился. Видимо, я своего добилась — кожу ему порезала.

— Воу, воу, принцесса, полегче!

— Таких принцесс в старинных пьесах в конце сжигали на кострах! — зло ответила я, брезгливо вытирая окровавленную ладонь о стену. — Я приду за тобой.

Довольная собой и полученной информацией, я вышла из дома, при этом громко хлопнув дверью.

Страна Чудес какая-то! Только очень страшных чудес.
Глава 14. Проклятый старый мост. Дубль два. Заброшенный домик.

— Алиса! Подожди! — Агата? В прошлый раз, когда она так сказала... — Извини, что не отдала тебе это раньше, — продолжила девушка, — но лучше поздно, чем никогда.

— Агат, ближе к делу, а то Анастасья меня со свету сживет.

— Я нашла тело Лекса... У него в руке было это... — она протянула мне бумажку. — Извини, если задеваю за больное, но я решила, что лучше об этом узнаем только я и ты, чем все...

— Спасибо... — пробормотала я. — Ты мне очень помогла.

— Не за что, — улыбнулась девушка. — Ладно, я тоже пойду, а то не хочу видеть, как на меня косо смотрят...

А причина тому — необычное «место работы». Жалко её, скорей всего, не по своей воле на такое пошла. Ладно, в сторону лирику, идем «домой».


Анастасья Мстиславовна что-то проворчала, заставила меня влить в себя тарелку жижи, гордо именующейся кашей, потом выслушивала причитания насчет моей руки (а я совсем про неё забыла!), потом перенесла тугое бинтование... В общем, одна я осталась только к десяти вечера. И, естественно, первым делом развернула бумажку. Заляпано кровью, но прочитать можно.

«В полночь на мосту»

Что это? Время смерти?

Навряд ли, Анастасья сказала, что он рано утром ушел. Тогда время встречи? Черт, нужно сходить на этот мост. Но для этого нужно фонарик найти — в темноте я и себя не увижу. Кажется, у меня в рюкзаке была такая штукенция...

Я оглядела комнату в поисках рюкзака. Хоть бы память не подвела и он казался там...
А, вот он, родимый! У окошка лежал! Теперь главное — найти фонарик.

Обыскав все карманы в рюкзаке, «светило» я нашла. Надеюсь, он работает.

Да, сегодня удача мне улыбается! Только бы из дома выбраться...

Двери закрыты, да ещё и тумбочкой подперты... Окно в моей комнате тоже не годится — маленькое слишком, а вот в комнате Леночки... Жаль, что окно старое - которое снизу вверх открывается, так тут ещё и крепление сломано... Придется на улице ночевать... А, по барабану!

Одеться потеплее нужно. А то по ночам холодает. Джинсы на мне уже есть, сейчас свитер или толстовку бы отыскать... Только вот один черт — теплых вещей я с собой не взяла. Придется обыскать рюкзаки Светы и Лики...

Счастье-то какое! Толстовка найдена! Она даже с капюшоном! Надеюсь, что влезть в нее мне удастся — Лика-то худее меня была. Хотя я на этой каше так похудела, что боюсь, в толстовке моя тушка будет болтаться...


Я с трудом дождалась того момента, когда старуха уснула. И вот, когда наконец-то из ее спальни послышался храп, на цыпочках прокралась в комнату Леночки.

Когда-то мы со Светой здесь дневник нашли. Интересно, где он сейчас? Куда-то засунули или в лесу потерялся? Жалко его... Там столько полезной фигни можно было бы найти... Я тогда, дурочка, этого не понимала...

Окно с громким скрипом открылось. Я невольно поморщилась. Еще чего не хватало — бабку разбудить! Как же оно заржаветь должно было! Сразу видно — никто здесь за окнами не следит!

Я подняла нижнюю створку окна. Места маловато, но, надеюсь, мне хватит. Встав на подоконник, перекидываю ноги, а затем перелезаю сама. Окно с грохотом захлопнулось. Только бы Анастасью Мстиславовну не разбудить, только бы не разбудить...

Алииисааа, сейчас некогда об этом думать! Наручные часы показывают без десяти полночь, нужно спешить, иначе я провороню все на свете! Вдруг там, в полночь на землю инопланетяне прилетают, а я их пропущу!

Хотя, скорее всего, эта записка ориентирована как раз на тот день, когда Лекс ее надыбал, а может, Агату передать просили, или еще хуже — она — чупакабра. Хотя вряд ли хрупкая девушка могла бы стольких завалить...

* * *


Полночь. Я стою на мосту, озаряюсь по сторонам, освещая все это дело фонариком.

— Эй, ты где? — тихо произнесла я мой. Но тут кто-то зажал мне рот ладонью и начал душить.

Это ловушка...

* * *

— Алиса? — этакое чудо-юдо наконец меня отпустило.

— Нет, блин, папа римский! Мне больше интересно, кто ты!

Я отошла, посветила в лицо фонариком. Олег. Последний раз я его видела на поминках Светы, когда он натур продукт от Анастасьи Мстиславовны хлебнул вместо воды. Сейчас главное — подобрать правильные слова.

— Олег? Ты...

— Ну не ангелы же за тобой прилетели! — он ещё надо мной и издевается! Ну, посмотрим, как он сейчас запоет!

— Лучше уж ангелы, чем ты.

— Могу устроить.

— Идиот!

— Весь в тебя.

— Лучше скажи, что ты тут забыл?

— Ночные прогулки у меня. Мне больше интересно, что ты тут делаешь.

— А я... — секунда замешательства, — тоже гуляю, вот!

— А в ручке у нас что? — черт, как он увидел записку?!

— А это меня на свидание пригласили! — я не издеваюсь, я просто мщу за издевательства.

— Слабо вериться. У тебя ведь недавно парня убили.

— А это, милый мой, уже не твое дело! — прошипела я сквозь зубы. Все, нужно срочно убираться с этого места.

С гордым видом развернувшись, я уже хотела было пойти назад, к дому Мстиславовны (под окнами ночевать), но тут щиколотку перехватило что-то жесткое. Веревка? Откуда ей тут взяться?

Попытка развязать узел самостоятельно успехом не увенчалась. Блин, да что же тут за узел такой!

— Эй! Кто-нибудь... — жалобно заскулила я, словно щенок, которому наступили на хвост.

— Чего ты тут разоралась? — спросил недовольный голос. Человек, я спасена! А, нет это Олег. Надеюсь, он не чупакабра... Иначе мне реально конец.

Вопреки ожиданиям, парень меня распутал. Без очередной шутки черного юмора, конечно же, не обошлось.

— И кто же такие узлы вяжет... — ворчал он. Пять минут ворчания и нога на свободе.

— Хех, а я не первая! — усмехнулась я, заметив рядом ещё одну ловушку, только веревку уже разрезать успели.

— Только кровопролитная была война с веревкой, — мрачно заключил Олег, осматривая ловушку в тусклом свете моего фонарика.

— Ладно, ты как хочешь, а я пошла к Анастасье Мстиславовне под окна — спать! — сделав «пока-пока» ручкой, я медленно поплелась к злополучной «избушке на курьих ножках».

— А чего под окна? Выселили?

— Нет, просто в дом я не попаду.

— В заброшенном переночуй.

- Не, я лучше под окошками.

Ну не буду я в заброшенном доме ночевать, чего не понятно?

— Нормальный тихий домик. Ветеринар там жил. Только его почти год назад убили…

— Предлагаешь, чтобы и меня тоже того? — с опаской спросила я, оглядывая парня.

— Я тебе предлагаю в доме, пусть и заброшенном, переночевать, но нет, так нет!

— Стой-стой-стой! Я не говорила, что я отказываюсь от этого домика! Показывай дорогу!


Олег довел меня до этого заброшенного дома. Рядом с домом сатанюги, кстати. Внутри — жуткий бардак. Как будто бы обыск проводили. И пыль как-то странно лежит — в некоторых местах толстым слоем, а в некоторых почти нет. Странно это все...

На полу еще какая-то бумажка валяется. Кажись, там написано что-то...

Рука сама тянется за запиской. Написано всего несколько строк:

«Она больше не может хранить тайну. Я сказал ей об этом. Она предложила, чтобы я убил её, но как — она решит сама. Она попросила перерезать ей горло — так будет быстро и безболезненно. Но перед смертью просит выполнить всего одну просьбу. Какую — не говорит. Завтра все уже случится...»

Текст, конечно, не высокой грамотности — куча ошибок, пропущенных запятых и повторений, но все равно внушает какой-то страх. И почерк кажется знакомым...

Я достала из кармана ту записку, с помощью которой была назначена встреча. Почерк очень похожий, можно даже сказать, что писал один человек.

За эту ночь я узнала нечто важное для поиска «чупакабры» — маньяк мужского пола.
Глава 15. Вы не ждали нас, а мы приперлись!

Темно. Очень темно. Я с трудом могу различить очертания деревьев. Где-то вдалеке виднеется полная луна. Жаль, что она ничего не освещает, это облегчило бы... А что облегчило? Я не знаю... Яркая вспышка света. Что-то красное — то ли кровь, то ли краска, заливает глаза. Дышать становиться все труднее.

А вдалеке виднеется силуэт. Он кажется таким родным и знакомым, но, увы, я так и не могу разобрать, кто это.

— Алиса... Алисочка... — такой тихий-тихий голос, от которого слезы появляются в глазах.

— Леша... — я улыбаюсь, но глаза предательски слезятся, а соленые капли так и норовят сорваться с ресниц.

Я делаю шаг вперед. Колени нещадно дрожат. Высокая трава больно режет ноги, которые совершенно не прикрывает короткая юбка.

— Я иду к тебе... — губы, немного соленые от слез, дрожат. Голос хриплый, и тихий-тихий. В нем слышатся волнение и горечь. Каждый шаг, каждое действие, каждое слово дается с трудом, но я иду... Иду...

Хоть во сне мы будем вместе...

— Алиса, мать твою, открывай! — Олег, как я поняла по голосу, долбил в дверь.

— Встаю, встаю! — пробурчала под нос и потопала к двери. Лучше бы я не открывала – Олег, стоявший за дверью начал орать, что Анастасья Мстиславовна меня ищет. Что-то, буркнув, моей тушке пришлось идти к «избушке на курьих ножках». Походила вокруг дома, слух уловил храп старухи. Состроив страшные глаза, я сквозь зубы прошипела:

— Какого черта ты меня разбудил?!

— Алис, ну весело же!

— Весело! — передразнила я парня. — Я на работу, не попадайся мне на глаза — иначе придушу.



Рабочий день прошел относительно спокойно, если учесть, что наведались почти все местные. Выжившие местные. Самое интересное было, когда пришла Агата — попросила булку хлеба и пакет молока, расплатилась, увидела суровый взгляд Велиара Альфонсовича, что-то пискнула и убежала. И пришлось мне догонять её с этими продуктами.

Уже под конец дня, Велиар сказал:

— Что-то сатанюга наш не заходит...

— А часто он заходит? – спросила я.

— Каждый день. В долг еду выпрашивает.

— И вы даете?

— Что делать, помрет же с голоду...

Приходилось делать вид, что мне очень интересно, хотя на самом деле я думала только о том, почему не появляется Миша. И почему-то мысли были только о «чупакабре»... Чего я гадаю? Зайду потом, проверю.



Все, окончен рабочий день, можно идти «домой», но я туда идти не собираюсь.

Радует, что я хорошо запомнила дорогу к дому сатаниста, а то блуждать бы мне...

Так, а вот и дом!

Тихо постучалась в дверь, но ответа не последовало. По-привычке толкнув дверь, которая, кстати, была не заперта, я прошла в дом, при этом, начав звать парня. Заглянула во все комнаты. Пусто! И тут мной была замечена ещё одна дверь, из-под которой сочился свет.

Что и следовало ожидать — я толкнула дверь.

Свечи... Пентаграммы везде, где только можно, зажженные свечи, прочая сатанистская атрибутика... А в огромной пентаграмме, начерченной на полу белым мелом, лежит тело. Ноги слегка поджаты в коленях, левая рука лежит на животе, а правая откинута в сторону, голова наклонена к правому плечу.

Это что, Миша? Это какой-то сатанистский ритуал? Но только лужа крови под телом наталкивает не на самые светлые мысли...
Глава 16. Россказни

«Ну не ритуальное это убийство, а самое обычное!» — эти дурные мысли не давали покоя даже ночью. Как вспомню увиденное...


Сатанист лежал в луже крови, вытекающей из перерезанного горла. Пентаграммы были даже на теле мертвеца. Ноги слегка поджаты в коленях, левая рука лежит на животе, а правая откинута в сторону, голова наклонена к правому плечу.

Я бы, как и местные, решила, что это ритуальное убийство, если бы не неправильное положение тела.

Когда-то давным-давно, когда я была не здоровой шестнадцатилетней дурой Алисой, а маленькой девочкой в розовом платьице, со мной осталась сидеть няня (не помню имени), которая уж очень любила детективы. И вот расследовали убийство сатаниста, выдаваемое за ритуальное. Плохо помню само расследование, но вот картинка с правильным положением тела запомнилась мне на долгие годы.


Не выдержав всех этих мыслей, терзавших изнутри, я встала и тихо, чтобы не разбудить «надзирателя» Анастасью Мстиславовну, прошла на кухню.

Зашла на кухню, включила свет. Стараясь не греметь посудой, я достала все для «чайной церемонии».

Наконец-то закипела вода в чайнике... Что?! С какого он со свистком?! И откуда вообще в такой глуши чайнике со свистком? Только бы Анастасью Мстиславовну не разбудить, только бы Анастасью Мстиславовну не разбудить...

Но нет — мне повезло. Старуха даже ухом не повела — так же храпела в своей комнате. Закинув в чашку чайный пакетик допотопных времен, я залила адскую смесь кипятком.

Послышался скрип. Ещё один. За тем шорох. Что за? Черт, мне страшно! Эх, найти бы какую-нибудь штуку для самообороны. И на глаза мне естественно попалось самое «грозное оружие» — молоток для мяса.

Стук в дверь. Я осторожно отодвинула тумбочку и открыла замок (удивительно, что Анастасья Мстиславовна ключ не припрятала). Гость открыл дверь и зашел в дом.

Молоток для мяса рассек воздух, приземлившись на голову незнакомца. Гость замертво упал на пол.

Кажется, я схожу с ума – на пороге «избушки на курьих ножках» лежит Виктор. Весь в крови, царапинах, укусах и прочих «прелестях жизни»...

* * *


— Алиса, за что же ты меня так? — простонал Виктор, прикладывая к затылку кусок замороженного мяса.

— Прости. Думала, что это маньяк...

— Не извиняйся. Ты все правильно сделала.

— Эммм... Я извиняюсь, но где ты все это время пропадал? — спросила я, отхлебывая из кружки уже остывший чай.

— Пошел на улицу, кто-то сзади по голове огрел, очнулся на поляне весь в укусах и порезах, пополз к ближайшему дому, а тут ты...

Н-да, содержательный рассказик. Хотя, что можно ожидать от человека, который молотком для мяса по башке получил?

— А ты запомнил, как маньяк выглядит? Хотя стой, о чем это я! Тебе отмыться не мешало бы сходить, да переодеться! Подожди, я сейчас! А ты пока от кровяки поотмывайся, что ли... Только ты осторожнее... Мало ли... Вдруг, чупакабра.

Я скрылась в нашей комнате и начала копаться в рюкзаках Лекса и Генки.

* * *

— Ну, ты запомнил, кто на тебя напал? — спросила я у Виктора, когда тот уже переоделся в рубашку и джинсы Лекса.

— Не-а, он сзади подкрался.

— Что, совсем ничего?

— Совсем.

— Эх, безысходность. А время, когда ты из дома вышел, хотя бы помнишь?

— Утро, по-моему, было. Или вечер... – Виктор задумчиво почесал висок.

— Я кровь и обрывки одежды утром нашла... Либо утром, либо ночью на тебя... Того...

— Эх, знать бы ещё кто это был.

— Давай хотя бы список составим, так искать будет проще, — я притащила из комнаты лист и ручку. В итоге, через полчаса у нас образовался такой списочек:

Велиар Альфонсович
Кузьма Петрович
Сергей
Олег
Дима
Анастасья Мстиславовна (?)
Агата (?)

Вопросом мы решили отметить тех, кто вряд ли бы справился с убийствами.

Немного подумав, Виктор зачеркнул «Анастасью Мстиславовну».

— Вряд ли она будет убивать, — пояснил он. — К тому же, ее внучку первой убили.
* * *


Остаток ночи мы провели так: он пытался хоть что-нибудь вспомнить, а я задавала бессмысленные вопросы и делала маленькие глотки из кружки с уже давно остывшим чаем.


Все было хорошо, мы уже собирались идти спать, как мой взгляд упал на часы.

— Ёканный бабай, пять утра! Мне на работу через три часа, а я ещё даже не ложилась!


В дальней комнате послышалась какая-то возня – видимо, Анастасья Мстиславовна уже проснулась. Вот старуха прошла на кухню.

— Свят, свят, свят! – три раза перекрестилась она при виде Виктора. – Изыди! Изыди!

— Анастасья Мстиславовна, успокойтесь, пожалуйста... — начала я, но мне не дали закончить.

— Так ты заодно с ним? Бесов из вас изгонять надо!

Целых полтора часа драгоценного времени мы потратили на россказни о том, как на Виктора напали, как он очутился на поляне и как получил молотком для мяса по затылку.

— Да покажите вы его местным, у кого глаза испуганные будут, тот и маньячуга! — вынесла вердикт старуха.


— Нет, нельзя, может попытку повторить. Ладно, пора мне на работу... — я поднялась из-за стола, вышла из дома и потопала в сторону «магазинчика с сюрпризом».


* * *


Вот представьте такую ситуацию: идет Алиса, получившая в награду булку хлеба, с работы через лес, тут рядом с ней возникает здоровый белый волк. Представили? А мне даже представлять не надо...

— Ээээ... Ну ты, как бы меня не ешь, я не вкусная... — испуганно пролепетала я. Но что значат слова какой-то девушки перед огромным волком? В итоге, через несколько секунд я оказалась прижата к дереву, а волчара все наступал и наступал. Он ещё и рычит, падла! Глаза что ли, зажмурить? Хоть не так страшно умирать будет...

Зажмурилась и вот, когда я уже была мысленно готова к смерти, раздался выстрел. С трудом разлепив веки, оглядела своего спасителя.

Ба! Да это же Кузьма Петрович с охотничьим ружьем!

— Ну что ж ты, Алиса так неосторожно! Нельзя же через лес одной ходить!

* * *


— И давно у вас маньяк орудует? — спросила я, отхлебывая чай. Да-да, мы уже в сторожке!

— С год, наверное. Внучку этой... Ну, у которой ты живешь, третьей загрызла.

— И кто же были первые двое?

— Ветеринар наш местный и лоботряс один. Я слыхал, что перед тем как их перегрызли, девка какая-то орала. А через несколько дней нашли этих двоих. А через двое суток и Ленку. Она как живая была... Только на шее полоса красная. Тоненькая такая, словно профессионал работал. Ее убили так, чтобы не мучилась — крови вокруг было не так уж и много. Сразу видно, человек убивал... И знаешь, что еще странное было?

— И что же?..

— Часы у ветеринара на руке разбитые были. Новые такие, где число ещё высвечивается. А когда хоронить стали — нет часов. Искали, искали, так и не нашли!

— А что за часы-то были? — и чего это прет меня сегодня на расспросы?

— Красные такие. Как бабы носят. Так вот, слушай дальше, все думали, что это животное, но я-то знаю, что это холодным оружием их.

— А вы случайно не?

— Да как тебе не стыдно так думать! Я свиней раньше резал вот и знаю!

— Кузьма Петрович, я пойду, наверное, а то меня там уже Анастасья Мстиславовна заждалась. Волнуется, наверное...

— С Богом, — сказал старик и перекрестил меня, хоть и не был верующим.

* * *


Я вышла из сторожки и потопала в сторону «дома», а по дороге заметила следы, вереницей тянущихся к «домику» Кузьмы Петровича. И вот, уже я почти дошла, когда вдруг на меня снизошло озарение.

— Хлеб! — сделав жест «рука-лицо», моё бренное тело пошло назад. И вот сторожка... Только почему дверь, как будто топором рубили? И следов почему вокруг так много? Стоп, а это что, кровь?!

Не в силах больше сдерживать любопытство, я толкнула дверь. Громкий крик.

Я зажала рот рукой. Слезы, шок, все смешалось...

Деревянный пол был залит кровью. Обезглавленное тело старика лежало на полу. А голова находилась чуть поодаль. Седые волосы и усы испачканы кровью, а в распахнувшихся навсегда глазах читается лишь ужас и страх. Черты лица уже заострились, хоть и прошло не так много времени. С трудом сдержав рвотный позыв, я побежала к Анастасье Мстиславовны — сообщать.

В последнее время я удивляюсь с самой себя — увидела обезглавленный труп человека и теперь думаю, кто гроб сколачивать будет... Н-да, жестокая я стала!
Глава 17. «Я очень хотел, чтобы ты жила»

— Явилась, не запылилась! — проворчала Анастасья Мстиславовна, стоявшая на пороге с тряпкой. — Ну, где же ты, красавица, так долго шлялась? Я Виктора уже за тобой послала! Не видела его, кстати?

— Там... Там... Там...

— Алиса, мать твою, ты хоть можешь сказать, что там случилось?

— Там Кузьму Петровича убили...

Тряпка выпала из рук старухи, она несколько раз перекрестилась.

— А ты-то, откуда знаешь?

— Я через лес шла, а там волчара как выскочит, а его как застрелят, а потом в сторожке чай пили, а потом хлеб забыла, а потом вернулась, а там... — связанно объяснить? Не, не слышали.

— Считай, что я тебя поняла. Разбушевалась, сволочь! Ты Виктора, кстати, не видела?

— Только утром.

— Как бы она на него не напала! — запричитала старуха.

— Давайте я схожу найду его! — я решительно подскочила на стуле.

— Сиди, дуреха! Если она и тебе сцапает... — Анастасья Мстиславовна схватила меня за руку.

И в этот момент в дом зашел... Угадайте кто? Правильно, Виктор собственной персоной.

— Как же хорошо, что ты живой домой вернулся! — я сразу же бросилась к нему на шею. Парень засмеялся и по-дружески чмокнул меня в щеку.

— А что случилось? — он явно не знал о происходящем.

— До Кузьмы чупакабра добралась. Жалко его, ой, как жалко! — начала вновь причитать Мстиславовна, для наглядности всплеснув руками. — Нелюдь орудует. Он пока нас всех не перебьет, не успокоиться! — и старуха вновь вернулась к своей посуде.

* * *


— Знаешь, а ведь перед смертью он мне рассказал, что «чупакабра» — человек, — сказала я Виктору уже вечером.

— И с чего это он взял? — прищурившись, спросил парень. Видимо, он не верит.

— То были порезы, под укусы замаскированные. Он свиней резал, поэтому знает.

— А ведь он это говорил ещё тогда, год назад. Но никто ему не верил, — пробормотал Виктор, взяв мои руки в свои.

— Скажи, а кто тогда тела нашел? Ну, этих двух мужиков... И Леночкино.

— Я. Тела тех мужиков были разодраны на части, а на земле было много крови. Очень много засохшей крови. И Леночку... Ее тоже нашел я! Ты не представляешь, что я пережил в тот момент! Мне тогда было пятнадцать, ей — четырнадцать. Не смотря на юный возраст, мы любили друг друга... И ее мертвое тело... Это было просто ужасно. Я тогда плакал, как ребенок у тела Лены. Кожа уже была холодной, а черты лица заострились. А я, как дурак, думал, что она жива... Просто упала в обморок или заснула, очень-очень крепко, — Виктор едва не плакал. Ему сложно об этом говорить. Теперь-то я его понимаю... Парень закусил губу, и продолжил рассказывать уже более сдержанно:
— Я стал проверять пульс, дыхание... Но все без толку. Тогда я упал на колени перед ней и стал рыдать, как дитя. Слезы, казалось, лились уже против моей воли, но я продолжал реветь. Я брал ее уже холодные руки в свои, пытался согреть их дыханием... Гладил по волосам... А ее убили! Перерезали горло, как собаке бездомной! Крови было немного, сразу видно, что убивал человек. Этот гуманист еще старался сделать все быстро, чтобы она не мучилась. Я не помню, что было дальше, я не помню, как ее хоронили... Я замкнулся в себе, понимаешь?! И тогда я пообещал сам себе, что найду ту мразь, которая сделала это… Ты думаешь, что я убью ее? Нет, я просто хочу спросить, зачем?! ЗАЧЕМ ОН ЭТО СДЕЛАЛ?! Она была так чиста и невинна и уж точно не заслуживала смерти...

— Ты молодец, — я прижалась к нему, — хотя бы не сорвался, как я или Лика...

— Ты так много обо мне не знаешь... – он оттянул один напульсник (я и не обращала внимания, что он их носит!), показывая шрам на вене. — Меня тогда спасли. Я об этом до сих пор жалею. Но повторить попытку я так и не смог, — парень хмыкнул. — Слабак.

— Знаешь, а если бы тогда меня не оттащили от этого окна, меня бы сейчас не было... – пробормотала я. — Узнать бы, кто меня тогда спас...

— Лис, этот человек очень хотел, чтобы ты жила...

— Это был ты? – спросила я. Вот так вот, прямо в лоб, без лишних россказней и прелюдий.

Вместо ответа он обнял меня. Нежно так. Затем поцеловал в макушку и сказал:

— Да... — тихий и немного хриплый шепот прозвучал над ухом. — Я просто очень хотел, чтобы ты жила.
Глава 18. И снова тело. И темное дело.

Девушка в длинной юбке сидела на мосту. Нет, она не плакала, лишь хрупкие плечи иногда вздрагивали.

— Агата, ты как? — я села рядом.

— Нормально, – буркнула девушка, шмыгая носом.

Врет. Ей больно. Очень больно. Я же знаю, сама это пережила. Только Агата более-менее держится: не падает в обморок, не истерит и даже не плачет, но красные глаза и нос явно её выдают.

— Знаешь, а мы ведь так и не помирились... — руки Агаты предательски задрожали, девушка не выдержала и разрыдалась.


Несколько часов назад

Доброе утро солнышко, птички, мостик... Злая Агата?

— И чего это мы такие злые? — спросила я, буквально столкнувшись с девушкой.

— Алиса, извини, сейчас не до тебя.

— Агата, ты куда, мы же не договорили! — недалеко возник парень в джинсах и рубашке. Дима, кажись.

— Отстань от меня! Я не хочу тебя видеть! – н-да, у Агаты сейчас не лучшее настроение!

— Стой, я тебе не все сказал! — он грубо схватил девушку чуть повыше локтя.

— Пусти, мне больно!

— Тебе больно?! А значит как...

— Чего ты к человеку пристал? Ну не хочет она с тобой разговаривать! — вмешалась я.

— А ты чего вообще лезешь? А ну кыш отсюда! — он зло взглянул на меня.

Видимо, секунда замешательства сыграла хорошую роль в ситуации Агаты – девушка залепила парню звонкую пощечину и с криком: «Идиот!» выдернулась из его руки и быстро зашагала прочь от парня.

— Агата, стой! Мы даже не договорили!

— Дима, отстань, я не хочу тебя видеть! – не сбавляя шага, ответила девушка. Ну, и ещё парочку словечек добавила. Не совсем цензурных.

Мда, кино и немцы! Интересно, а какие у них будут дети?

— Это ты, мелкая, виновата! Не дала людям поговорить спокойно! — зло прошипел светловолосый.

— Да пошел ты, — фыркнула я и ушла куда подальше.


— Как вспомню весь этот ужас... Много крови... Очень много крови... И тело... Его тело... — Агата снова расплакалась.


Пятнадцать минут назад

Со стороны поляны слышны тихие рыдания. Я подошла чуть-чуть поближе.

Тело... До ужаса изуродованное. Руки-ноги в укусах, одежда порвана и испачкана бурыми пятнами, все лицо в синяках и ссадинах. В светлых волосах красные полоски — кровь.

С трудом можно разобрать, кто это. Но судя по одежде (хоть и порванной и испачканной в крови) и цвету волос — это Дима. Все органы разбросаны по поляне. Много крови... Трава окрасилась алым.

Агата изо всех сил старается сдерживать слезы, но это с трудом получается.

— Агата... — я подошла чуть поближе.

— Не надо, пожалуйста, мне и так плохо! — девушка, вытерев слезы тыльной стороной ладони, убежала в сторону моста.


— Он обещал, что мы выберемся отсюда, начнем новую жизнь и этот кошмар забудется, как страшный сон…... А теперь... Теперь его не стало... — Агата закусила губу, чтобы не зареветь в голос.

Как я ее сейчас понимаю... Найти мертвое тело любимого человека... Это ужасно.

— Знаешь, я не успокоюсь, пока не найду ту сволочь, которая это сделала. А потом я уже могу спокойно быть с ним вечно... — девушка вытерла слезы тыльной стороной ладони.

— Агата, пожалуйста, не делай с собой ничего...

— Алис, ради чего жить? Я найду эту так называемую чупакабру. Я сомневаюсь, что смогу сделать что-то с этой гадиной, я просто хочу взглянуть в глаза ей. Я хочу понять, зачем она забирает тех, кто не делал ничего плохого?! — голос девушки сорвался на крик.

— Ты молодец... Не сорвалась, как я... Знаешь, а я ведь не меньше тебя хочу узнать, кто это. Хочу посмотреть на того, кто забрал у меня все, — голос слегка дрогнул, а глаза уже были готовы наполниться слезами. — А еще я хочу заглянуть в его глаза. Такие пустые и холодные...
Глава 19. Разоблачение, наказание.

Анастасья Мстиславовна, ко всеобщему удивлению, решила устроить поминки у себя. Не было даже фирменного: «Вот придет вся Николаевка, натопчут, натопчут...»

Хотя, какая там Николаевка? Семь человек вместе со мной.

— Почему... Почему она убивает невинных? — комкая в руках подол юбки, рыдала Агата. — Он, конечно, не был ангелом, но и злодеем его назвать нельзя было. Он же... Он любил меня...

— И его не смущала твоя работа? — прищурившись, спросил Велиар Альфонсович.

— Н-но...

— Можешь не оправдываться, — вмешалась Анастасья Мстиславовна. — Все уже давно знают, что ты шлюха.

— У меня просто не было выхода... — еще сильнее заплакала девушка, опустив взгляд в пол. — У меня не было выхода...

— Все-таки зря они с ней так жестоко... — пробормотала я, садясь на диван.

— Может, они и правы, — Виктор сел рядом, — выход есть всегда. А буквально торговать своим телом... — он взял мои руки в свою ладонь, — это низко. И ужасно, по отношению к себе. Такое не прощается там, на небесах, а здесь, на земле, на ней всегда будет «позорное клеймо». Как думаешь, я прав?

— Да, наверное... — голос прозвучал так тихо, что едва можно было разобрать.

— Вот видишь, ты меня поняла, — Виктор поцеловал меня в висок. — Никогда, слышишь, никогда не продавайся так, как она! К таким нет ни любви, ни доверия. Какими бы не были белоснежными ее «перья», их белизну навсегда закроет «клеймо».

— Но вдруг у нее не действительно не было другого выхода... Вдруг она не могла поступить иначе...

— Это не оправдывает ее. — голос Виктора был на удивление тверд. Даже грубо как-то выглядело с его стороны.

Я опустила взгляд на свои руки. Просто не знала, что ответить.

— Прости, я сегодня немного не в духе... — парень обнял меня за плечи, тем самым прижимая к себе.

— Ты не уйдешь?

— Нет... Конечно не уйду... — он погладил меня по голове, словно маленького ребенка. А я улыбнулась лишь уголками губ.

— Останешься со мной?

— Конечно... — Виктор снова обнимает меня, а от его прикосновений становится как-то по-домашнему тепло и, кажется, что нет всего этого ужаса, всего того, что происходит вокруг, всей этой пролитой крови...

Он обнимает меня, а мне уже все равно, что происходит вокруг. Главное — что сейчас мы вместе и нам ничего не грозит. Сейчас не важно, что завтра уже может не наступить, не важно, что завтра опять будут кровопролития... Неважно. Сейчас мы рядом и его объятия такие теплые, что не хочется отпускать. Не хочется даже просто закрыть глаза и уснуть — ведь тогда придется потерять это волшебное ощущение.

А если... А если завтра меня убьют — я умру счастливой.

* * *


— Доброе утро... — прошептал Виктор, гладя меня по щеке.

— Доброе... — улыбнулась я. Пожалуй, это первое мое приятное пробуждение за все то время, что я нахожусь здесь.

— Будем вставать? — он убрал прядь моих волос мне за ухо.

— Угу... — я вновь улыбнулась и нехотя вылезла из-под одеяла. Пружины в старом диване нещадно заскрипели. Раритетище.

Одернув кофту и поправив съехавшую на бок юбку, я пошла на кухню.

— Доброе утро, Анастасья Мстиславовна, — потянувшись, поприветствовала старуху.

— Доброе, Алиса, доброе. Почему счастливая такая?

— Да так, сон хороший приснился...

Перед моим носом поставили тарелку с кашей. Чего-то Анастасья Мстиславовна расщедрилась... Вон, сахара побольше положила и изюм. Вкусно, на удивление, вышло.

— Вся светишься от счастья. Признавайся, влюбилась, Алиска? — в мутноватых серых глазах старухи заблестели задорные искорки.

— Я? — я усмехнулась. — В кого, Анастасья Мстиславовна? Да и не время для влюбленностей сейчас, свою бы шкуру спасти. Спасибо, было вкусно, — отодвинула тарелку в сторону, встала из-за стола.

— Возьми яблоко с собой, — старуха протянула мне красное яблоко. А я думала, что здесь яблоки черные и сморщенные... Аж слюнки потекли, уж больно аппетитно выглядит.

— Ну ладно... — улыбнулась я и взяла яблоко в руки.

— Алис, тебя проводить? — в дверном проеме возник Виктор. Глаза у парня еще сонные-сонные, но уже с задорными искорками, белоснежные волосы в жутком беспорядке, а руки теребят пуговицы на рубашке.

— Да ладно, я уж сама как-нибудь... — улыбнувшись, я чмокнула парня в щеку и выбежала из дома.

Настроение было просто прекрасное, я буквально парила по вытоптанной тропинке.

— Агата? Это ты? — задала я вопрос, так и оставшийся без ответа, увидев девушку, которая сидела под большим раскидистым деревом, облокотившись на ствол. — Агата? — вновь позвала, приблизившись к телу. Глаза девушки закрыты, а губы, казалось, были белее снега.

А ствол дерева испачкан кровью, еще свежей кровью. Яблоко выпало из рук и покатилось по пыльной дороге.

— Агата... Агата... — бормотала я, пытаясь нащупать пульс на шеи девушки. Тело еще теплое, но пульса нет. И дыхание отсутствует. Она мертва. Еще одного не стало.

— Агата... — а по щекам уже против моей воли текли слезы.
Глава 20. Откровенно поели, вкусно поговорили

Я внимательно смотрела на выживших. Их пятеро. Я — шестая. И кто-то из нас шестерых — безжалостный убийца, который не щадит никого.

Может, это Анастасья Мстиславовна? Ворчливая неприметная старуха, мстящая за гибель внучки? Хех, мне и представить подобное смешно!

А может, это Виктор. Шестнадцатилетний подросток с белоснежными волосами, который так похож на ангела. Он «с головой» ушел в религию, чтобы никто никогда не заподозрил его. И он, как и Анастасья Мстиславовна, хочет найти убийцу Леночки и отомстить? Один вариант смешнее другого. Не может ведь он быть в двух местах одновременно — в ту ночь, когда убили Агату, он был со мной. Вряд ли у него есть сообщник. Я где-то слышала, что маньяки работают в одиночку.

Сергей. Скрытен, нелюдим. Изгой, одним словом. Но, несмотря на это, именно он рассказал нам о чупакабре, когда мы только-только прибыли в эту дыру. Он тогда старался говорить как можно тише и испуганно озирался по сторонам, будто рядом кто-то есть. То ли боялся гнева неведомого маньяка, прозванного чупакаброй, то ли более материального и знакомого сообщника. Но, как уже было сказано ранее — маньяки, а тем более, серийные, предпочитают работать в одиночку. Но все-таки с него не стоит снимать все подозрения — у него ведь есть волки. А на телах некоторых погибших были укусы. Чтобы там не говорил Петрович — на теле Димы точно были укусы. И, по слухам, в ране нашли шерсть — черную. А волки у Сергея, если меня не подводит память — черный и . А тот инцидент в лесу? Когда на меня напал волк. Он же, как раз был белым. И это еще больше усиливает теория, что убийца — Сергей. Но, может это лишь дурацкое совпадение и стечение обстоятельств. Или же изгой попал под чье-то влияние, я сомневаюсь, что сам бы он пошел на такое. А если пошел и сам, то, скорее всего, мотив опять же — месть. И опять же за Лену. Он нам при первой встречи такую легенду про их «любоФФь неземную» наплел, что аж дурно становится. Короче, все пути ведут к Лене. Ну, или почти все.

Олег. Местный дурачок, любитель черного юмора. Вряд ли у него хватит мозгов продумать все убийства. Да и мотива у него нет. И вряд ли он до «безумия любил Леночку». Его можно вычеркнуть из списка подозреваемых. Если, конечно, у него нет другого мотива. Поэтому Олега я «вычеркивать» не буду, а буду лишь подозревать в меньшей степени.

Велиар Альфонсович. Самая, пожалуй, загадочная личность из всей деревни. По слухам, он приехал из города буквально через девять дней после первого пожара в детдоме. Только тогда, если верить рассказам старухи, то был не детдом, а обычная школа. Тогда было лето, и родители решили сделать ремонт, а то, как выразилась Мстиславовна: «штукатурка осыпалась». А потом произошло возгорание. Никто не знает: где, как, кто поджег, случайность ли это и тому подобное. А потом, едва прошло девять дней после всего этого ужаса, появился странноватый мужчина, который просил продать ему эту землю по особняк. Конечно же, в этом ему было отказано. Он ушел, но перед этим прошипел сквозь зубы: «вы еще об этом пожалеете». Так все и было, если верить Анастасье Мстиславовне.

Странноватый мужчина вернулся в деревню вновь через год. Он открыл два магазина — с игрушками и продуктовый. Для местных жителей это была несказанная радость — ведь теперь не надо ждать рейсовый автобус, ехать в город, чтобы просто купить булку хлеба. В магазин, опять же, если верить Мстиславовне, почти регулярно наведывалась милиция. Но уходила она, конечно же, ни с чем.

А где-то полтора года назад между Велиаром и одним из воспитанников детдома завязалась дружба. К слову, никто так и не узнал, с кем именно. Лишь видели в лесу два силуэта — мужчины и парня, лет пятнадцати. Этому, конечно, никто не придавал значения — что плохого в подобной дружбе, даже не смотря на разницу в возрасте?

Подобные встречи продолжались около полугода. После детдом сгорел. Выжило лишь несколько человек. Говорят, что все это было спланировано, умышленно. Но, доказательств, конечно, не было.

Итог: Велиар Альфонсович — самая «темная» личность во всей этой истории. Вряд ли его приезд сюда можно обосновать лишь тем, что ему захотелось «подышать свежим воздухом». Или он такой благодетель, решивший облегчить местным жителям жизнь, открыв здесь магазины. Нет, здесь все гораздо запутаннее… Да и приходы милиции… Неспроста это. Проверки у него, конечно были бы, но старуха же утверждает, что наведывались к нему регулярно… Но ушли все равно ни с чем. Откупился? Но это уже, увы, можно выяснить лишь после разговора с ним. А так он мне вряд ли расскажет что-то. Он ведь тоже скрытный. Как, впрочем, и все в деревне…


Я решительно встала со старенькой табуретки. Сейчас мы сделаем так, как сделал герой в одном детективе. Надеюсь, это подействует и в жизни. Главное — побольше артистизма.

— Я знаю, кто убийца.

* * *


На меня удивленно уставились сразу пять пар глаз. Пристальные немигающие взгляды заставляли поежиться. Эх, не испортить бы сейчас все!

— Ну, и кто же? — усмехнувшись, спросил Олег. То ли он смеется надо мной, то ли так пытается скрыть страх… или любопытство.

— Знамо кто… — проворчала Анастасья Мстиславовна. — Это же Велиар! Та еще бандитская рожа!

— Я попрошу… — привстал из-за стола мужчина.

— Ой, да полно тебе! Прошлым летом кто фальшивки жег? Дым коромыслом стоял! — не унималась старуха.

— Но я же не убийца! Тут, скорее, Сергей первый подозреваемый! Вон, у него двое ручных волков, а на теле некоторых жертв были укусы!

— Волки мне нужны для защиты, а то, что на теле жертв были укусы, могло быть и подстроено! — вмешался сам хозяин волков.

Я, хитро прищурившись, осматривала деревенских. Если среди них и есть «чупакабра», то он (вряд ли это Анастасья Мстиславовна) чем-нибудь, да выдаст.

Велиар Альфонсович и Сергей под реплики старухи громко спорят о своей правоте. Виктор явно ничего не понимает, только переводит взгляд то на Велиара, то на Сергея, то на старуху. А Олег словно пытается запомнить каждое их слово и машинально берет печенье с тарелки.

— Успокойтесь немедленно! — прикрикнул Виктор. Спорящие на удивление послушались его и сели на свои места. — Алиса что-то, кажется, хотела сказать.

— Спасибо, — я кивнула, — Так вот, я зн…

— А где гарантия, что Алиса — не чупакабра? — неожиданно вставил свои пять копеек Олег. Из-за того, что парень медленно пережевывал печенье, его голос звучал тихо и низко.

— Свят-свят-свят! — перекрестилась Анастасья Мстиславовна, — Как она убивать-то может? Вон, у нее всех друзей перегрызли, да и не было ее здесь год назад. Так что не пори чушь! Продолжай, дитятко, — это уже было обращено мне. Ооо, дитятко? Кто ее укусил?

— Я знаю, кто убийца, — невольно делая паузу через каждое слово, сказала я.

— Ну и кто же? Скажи, нам всем было бы очень интересно знать, — Олег нагло ухмыльнулся, из-за чего получил подзатыльник от старухи.

— Я не стану называть имя убийцы сейчас. Думаю, он и сам знает, что он — чупакабра. Я жду тебя сегодня в полночь на старом мосту. Мы разберемся с тобой один на один. И в этой игре будет лишь один победитель. Слышишь меня, «чупакабра»?

* * *


— Алиса, ну зачем ты это сказала? Ты хочешь стать приманкой? Хочешь, чтобы он убил тебя, как и всех?! — Виктор сел со мной рядом, на диван, и обнял меня за плечи. — Ладно… — сменил он гнев на милость, — Ты можешь идти. Но я пойду с тобой.

— Н-но…

— Неужели ты думаешь, что я — чупакабра? — парень еле слышно усмехнулся.

— Нет. Просто Он может заметить, и тогда не станет нас обоих…

— Пусть. Пусть ценой собственной жизни, но я пойду с тобой. И я постараюсь, чтобы ты спаслась. У меня с Ним собственные счеты.

Трепет, мило.

— Алиса… — тихий голос прорезал повисшую на несколько секунд тишину, — А кто убийца?

— Я не знаю… Это психологический ход. Я подсмотрела в одном детективе. Маньяк сам явится к мосту, чем он и выдаст себя. Скорее всего, он придет раньше меня, и попытается меня убить; мне нужен свидетель. И поэтому я так легко согласилась, чтобы ты шел со мной. Но знаешь… если нас обоих убьют, легче от этого никому не станет. Да и поиски «чупакабры» не облегчит. Нам нужно действовать как можно осторожнее, понимаешь меня? Ты никак не должен выдать свое присутствие. А если… если он начнет меня убивать, ни в коем случае не пытайся спасти меня. Беги. Возвращайся в дом, рассказывай все Анастасье Мстиславовне; она поймет. А потом вы уже сами придумаете, что делать с маньяком. Пусть уже и без меня… — я опустила взгляд на свои руки. Стыдно показывать свою слабость.

— Но я так не сделаю… — теплые губы едва ощутимо касаются лба, — Я постараюсь сделать так, чтобы нам обоим не грозила опасность.

* * *


В назначенное время мы были на мосту. Прождали больше часа, но никто так и не пришел. Видимо, этот ход не сработал: все-таки маньяк реальный, а не книжный. Скорее всего, он «раскусил» меня. Или не воспринял всерьез. А возможно его просто не было на этом «собрании».
Глава 21. Либо сон, либо реальность, другого не дано.

Комната Леночки. Приятный полумрак окутал помещение. За моей спиной раздался шорох. Я невольно обернулась. За мной стояла полупрозрачная девушка в длинном белом балахоне в пол. Хотя, какая она девушка? Девочка, скорее. Я вздрогнула, но вскоре перестала бояться — даже не съежилась под взглядом глубоких серых, смотрящих с некой заботой, глаз. Ее лицо кажется мне знакомым, но, увы, я не могу вспомнить, где видела ее раньше. Длинный тонкий указательный пальчик показывает куда-то на стол.

— Что? Что там? — шепотом спросила я, с трудом подавив дрожь в голосе.

Губы девочки слегла дрожать, но она не может издать ни звука.

— Что там? — вновь повторила я.

Рука призрака, вытянутая вперед, слега дрожит. Она вновь показывает на стол. Вернее, на ящик.

— Ты хочешь, чтобы я открыла его? — Но мой вопрос снова остался без ответа.

Колени дрожат, но я упорно иду к письменному столу. Идти приходиться медленно, на ощупь. Я открываю ящик письменного стола. Он пуст. Разве что старая и желтая от времени газета лежит на дне.

— Но... Здесь пусто...

Призрачная девочка подходит сзади, кладет свою руку на мою, отодвигает в сторону газету, предназначение которой мне даже неизвестно. Пальцы нащупали лист бумаги. Тонкой, кажется, это вырванный из тетради лист. Края немного потрепаны, что логично, ведь она здесь не первый день лежит. Кажется, на нем что-то написано, но текст, конечно же, не видно — здесь темно, словно ночью, и даже слабого огонька нет.

— Что ты хочешь мне этим сказать? — вопрос был вновь задан в пустоту, потому как призрака за спиной не оказалось. Впрочем, как и комнаты.


Вдох-выдох, Алиса, это всего лишь сон. Глупый, дурной, до жути реалистичный, но, к счастью, сон. Интересно, а сколько я проспала? В доме очень тихо, не слышно, на удивление, храпа Анастасьи Мстиславовны, да и Виктора рядом нет... Хотя он, можно сказать, буквально переехал сюда.

Я одернула одежду и вышла на кухню, чтобы посмотреть время на больших настенных часах. Ого! Всего лишь пять часов утра! Интересно, а почему не слышно храпа Мстиславовны? На ум, конечно же, лезет самое плохое... Но, заглянув в комнату старухи, я убедилась, что с ней все в порядке.

Выпить, что ли чаю? Хотя нет, сейчас начну шуметь, как в посудной лавке, разбужу еще Анастасью Мстиславовну... Нет уж, проживу как-нибудь без чая!

Я на цыпочках вышла в коридор. Босые ноги касаются холодного земляного пола. Немного неприятно и заставляет поежиться. А я иду к комнате Леночки. Если честно, я и сама не знаю, что делаю. Просто от скуки. Или хочу убедиться, что там действительно ничего нет…

Дверь с тихим скрипом отворилась. Страшно немного. Как первокласснице у доски. А колени, как и в недавнем сне, дрожат ужасно, но я упорно иду к письменному столу. Теперь главное вспомнить, на какой ящик показывала призрачная девочка.

Ай! За что это я сейчас запнулась? Фонарик... Ура, теперь можно будет текст прочитать!

Я осторожно наугад открыла ящик, подсвечивая фонариком, от которого исходил светло-серебристый свет. На самом дне газета. Желтая от времени, с размытыми буквами и потрепанными краешками. Не обращая внимания на прессу, я достала из-под желтой бумаги лист бумаги — из старой тетради в клетку, такой же желтый, как и сама газета.

Почерк Леночки — аккуратный, со множеством завитушек. Такой же, как и почерк в дневнике. А сам лист... Он в клетку и с бледно-бледно розовыми полями, как и страницы в дневнике.

ЧТО?! Где сверхсекретная информация? Это же лишь текст песни! Самой обычной, пусть и одной из моих любимых.

Ты открывал ночь,
Все, что могли позволить,
Маски срывал прочь,
Душу держал в неволе.

Пусть на щеке кровь
Ты свалишь на помаду,
К черту барьер слов
Ангелу слов не надо.

А мы не ангелы, парень,
Нет, мы не ангелы,
Темные твари,
И сорваны планки нам.
Если нас спросят,
Чего мы хотели бы
Мы бы взлетели
Мы бы взлетели.

Мы не ангелы, парень,
Нет, мы не ангелы,
Там, на пожаре, утратили ранги мы,
Нету к таким ни любви, ни доверия,
Люди глядят
На наличие перьев.
Мы не ангелы, парень.

Сотни чужих крыш,
Что ты искал там, парень,
Ты так давно спишь,
Слишком давно для твари.

Может, пора вниз,
Там, где ты дышишь телом,
Брось свой пустой лист,
Твари не ходят в белом.

А мы не ангелы, парень,
Нет, мы не ангелы,
Темные твари,
И сорваны планки нам.
Если нас спросят,
Чего мы хотели бы,
Мы бы взлетели,
Мы бы взлетели.

Мы не ангелы, парень,
Нет, мы не ангелы,
Там, на пожаре,
Утратили ранги мы.
Нету к таким,
Ни любви, ни доверия,
Люди глядят на наличие перьев.
Мы не ангелы, парень...

Интересно, откуда Леночке известна эта песня? Вряд ли ее транслируют по радио...

За спиной послышался шорох. Что это? Снова призрачная девочка? Но это же... Это же не сон...

Я медленно повернула голову назад. Она... Она такая же, как и из моего сна. Белый балахон мешком висит на хрупком теле, легкий ветерок играет с длинными светлыми волосами, а пронзительные серые и глубокие глаза смотрят с неподдельной нежностью что ли. Тонкие губы задрожали, будто призрак пытался что-то выговорить.

— Что? Что ты хочешь сказать? — мой голос дрожал. Так же, как и в сновидении.

— Ты же Лена, да? — еле выговорила я. Неожиданно в памяти всплыло все: и то, что в первый день я нашла ее фотографию, и тот портрет, стоявший на письменном столе, замеченный мною еще тогда, когда мы со Светой нашли дневник. Как же это было давно... Но в то же время — недавно.

А губы приведения снова задрожали.

— Что ты говоришь?

Из ее горла вырвался хриплый крик:

— БЕГИ!!!

Но уже поздно... Макушки коснулось что-то тяжелое. Я погружаюсь в темноту...

* * *


— Мамочки! Присниться же такое! — я опустила ноги с кровати. Сколько себя помню — ну никогда не было со мной такого — мне снится сон, что мне снится сон. Бред!

Виктора рядом нет. Совпадение?

Интересно, а сколько сейчас время? Стоп, я начинаю думать, как во сне! ПЯТЬ УТРА?! Может, это опять же, просто совпадение?

Но нет, из комнаты доносился храп Мстиславовны. Странно... Обычно она встает как раз в это время...

Я на трясущихся ногах вышла из комнаты и пошлепала по коридору, к комнате Леночки.

«Дура! Что ты делаешь?!» — кричал страх, отталкивая назад.

«Давай, сделай это, ничего же страшного не произойдет!» — подталкивало вперед любопытство.

И только здравый смысл стоял на месте и ругался матом.


Рука нажимает на ручку двери.

Отступать некуда...

Ай, запнулась!

Мамочки, это повторяется!


Взяв фонарик в руку и, сжав его так, что аж короткие ногти впились в кожу, я подошла к письменному столу, открыла нужный ящик. Газетка... А вот и листочек! И текст песни на нем имеется!

Я испуганно огляделась по сторонам. Никого нет. А теперь нужно бежать, бежать, бежать...

Черт! Анастасья Мстиславовна встала! И, кажется, она идет сюда...

И куда мне теперь деваться? В окно? А потом куда? В лесу прятаться, а-ля беженник?

Хотя другого выхода у меня все рано нет... Я встала на подоконник, открыла скрипучее окно... Жалко, что я босиком... Кеды бы хотя бы могла одеть! Дура, одним словом!

Я перекинула одну ногу через подоконник, затем другую... Окно с грохотом захлопнулось. Твою ж!

Ладно, обойду лес один разочек, ничего со мной не случиться...


Земля ужасно холодная и твердая... Ходить по ней босиком — не самое приятное, поверьте на слово!

И когда я, наконец-то, к моему превеликому счастью, подходила к «дому», я заметила тень, скользнувшую за дерево.

Это конец...
Глава 22. А Леночка не так-то проста!

— Алиса? И чего это тебе не спится? — из-за древа вышел Сергей собственной персоной! Напугал, гад этакий!

— Фууух, Сергей, ты меня напугал! — я с облегчением выдохнула.

— Прости, не хотел. Что ты делаешь в лесу? Да еще и так рано! Ты разве не знаешь, что здесь опасно?! — последнюю фразу он проговорил тише, чем предыдущие, без конца оглядываясь по сторонам. Думает, что нас могут услышать, глупый.

— Знаю, конечно, но это вынужденная мера, — я прислонилась спиной к сосне. Испугалась я хорошо, вон, дыхалка сбита, теперь себя в чувство привести не мешало бы.

— Убегала от погони? — хохотнул парень, — А что это у нас в ручке?

— Да так, хрень одна, — отмахнулась я, пряча листок за спину.

— Нет, покажи! — был непреклонен дрессировщик волков и уже через минуту бумажка оказалась в его цепких «лапках». — Сама сочиняла? — спросил Сергей, с минуту вглядываясь в текст.

Стоп-стоп-стоп! Откуда Леночка узнала эту песню, раз о ней здесь даже краем уха не слышали? Лис, чего ты хочешь: это же Сергей!

— Нет, это текст песни. Не слышал никогда, что ли? А откуда тогда Лена узнала?

— Она у нас вообще уникумом была! Добрая, дружелюбная… Бабка все боялась, что она с местными водится: по набирается от них плохого. Вот она ее на работу к Велиару и устроила. Правда, проработала Леночка всего месяц — Мстиславовна рассердилась, когда один из грузчиков ей такую коробочку розовенькую подарил. Плеер, кажется, — ух ты, как все запушено! У нас про мп-тришки уже и забыли, а тут еще не знают!

— А про плеер поподробнее!

— Думаешь, я знаю что-то? Подарил ей мужик, там уже песенки какие-то были, а Ленка ним еще с неделю перед всеми хвасталась. А потом ее убили, — следующую фразу Сергей произнес в уже привычной для него манере: шепотом, оглядываясь по сторонам: — Я, знаешь, что думаю: ее из-за этой штуковины и убили!

Ахах, насмешил! Убить из-за мп-тришки? Ой, не могу! У нас же не девяностые, в конце-то концов!

— А где этот плеер сейчас? — я едва сдержалась от язвительного комментария про мп-тришки и девяностые.

— Захотелось музычки послушать?

— Нет, интересно просто.

— А просто ничего в жизни не бывает, — ответил Сергей, накручивая на палец прядь длинных волос. — Шла бы ты домой, Алиса. Чупакабра не дремлет. — эту фразу он произнес на удивление твердо, глядя мне прямо в глаза, а не шепотом, как остальные фразы про «чупакабру». — У нее сейчас как раз время для охоты, — он подошел ко мне ближе, из-за чего мне пришлось прижаться поближе к сосне.

— А вдруг ты и есть эта самая чупакабра? — пробормотала я. Звуки упрямо не хотели складываться в слова, а те в свою очередь — во фразы и предложения.

— Неужели ты думаешь, что маньяк бы рассказал бы тебе все это? — он сказал это шепотом, но не испуганно озираясь по сторонам, а смотря мне в глаза. А глаза у него не серые, как у многих деревенских, а мутновато-болотные, не выражающие никаких эмоций. — Неужели ты думаешь, что я бы убил их всех? — Между нами оставались считанные миллиметры, а я уже была плотно прижата к дереву. — Нет, милая, маньяк — тот, на кого подумают в последнюю очередь. — Сергей, не смотря на и так небольшое расстояние, приблизился ко мне. Я невольно поморщилась, «царапая» ногтями кору дерева. — А теперь иди домой, — парень отпрянул от меня так же неожиданно, как и приблизился.

Я, как завороженная кивнула и поплелась в сторону дома. Мне срочно надо поговорить с Виктором. Возможно, он что-то прояснит. Ну, или скажет, что Сергей — сумасшедший.

* * *


— И где это ты, красавица, с утра пораньше была? — ни тебе «доброе утро, Алисочка», ни простого «привет». Сразу вопрос в лоб.

— Гуляла, — пискнула я.

— Гуляла ты, да? С Сергеем ты шуры-муры крутишь!

— Да сумасшедший он какой-то! Лабуду какую-то нес, еле отвязался, — пробурчала я, садясь на табуретку. Анастасья Мстиславовна открыла рот, чтобы что-то сказать, но на кухню зашел Виктор, а старуха, с гордо поднятой головой удалилась к себе в спальню.

— Не обращай внимания, у нее такое часто бывает. Совсем после смерти внучки свихнулась, бедняжка… — Виктор погладил меня по руке, из-за чего я слабо улыбнулась. — Рассказывай, что тебе Сергей говорил, а то я же вижу, что ты сама не своя.

— Я случайно столкнулась с ним в лесу…

— А теперь рассказывай, что ты в лесу делала.

И я рассказала ему всю историю с самого начала. И про сон, и про бумажку, даже про газету, положенную на дно ящика не забыла упомянуть.

— Она так от бабки записки мои прятала, — пояснил Виктор, — И всегда клала на дно «свежую» газету — так Мстиславовна думала, что она кроссворды решает. И про плеер я знаю. Мы с ней любили забираться на крышу заброшенного дома и слушать музыку. Покажи, кстати, что там у тебя за песня!

Я протянула ему листок бумаги. Виктор пробежался глазами по тексту, его лицо не выражало никаких эмоций.

— Никогда не слышал такую.

Он еще несколько секунд всматривался в аккуратные записи, изучал взглядом каждую завитушку.

— Я не понимаю, зачем Лена прятала эту бумажку так. Скорее всего, это какая-то зацепка, ключ, что ли… — задумчиво произнес парень.

— Как думаешь, у нее в комнате еще есть что-то подобное?

— Я думаю, да. Нужно только улучшить момент и сходить туда.

— А пошли сейчас! — я взяла парня за руку и потянула в сторону белой двери. — Пойдем, пойдем, тебя там никто не укусит!

— Ты проверяй, а я на шухере постою!

Тоже мне, нашел проверяльщицу! Я же там все переверну!

Но выхода не было — пришлось идти. Я открывала все ящики подряд, находя там всякую дребедень, вроде резинок для волос, сломанных карандашей, блокнотиков, полностью изрисованных сердечками и цветочками. Единственное, что заинтересовало мое внимание — силиконовая насадка, или как там ее называют, на наушник. Где насадка — там и наушники, где наушники — там и плеер. Но не было ничего даже отдаленно похожего на плеер.

— Открой тот ящик, где ты нашла текст песни, — над ухом раздался шепот. Виктор, похоже, совсем не боялся, что старуха нас здесь застукает.

— Угу… — я открыла второй ящик сверху, сразу же откинула газету в сторону (не нужна она мне) и принялась за изучение идеально чистого деревянного дна ящика. Там больше ничего нет, как и следовало ожидать. Леночка не так глупа, чтобы оставлять много подсказок.

— А дата выпуска газеты — день до ее смерти, — произнес Виктор, рассматривая газету. — Я был прав: текст песни — это подсказка. Только теперь нам надо разобраться, для чего.



Глава 23. Опаздывать — нехорошо.

— Короче, Ленка спрятала эту бумажонку за сутки до своей смерти, — Виктор в сотый раз всматривался в текст песни и ходил из стороны в сторону по комнате Лены. — Вряд ли она его прятала просто так. Я уже говорил: это ключ, подсказка... — парень на секунду замолчал, а затем добавил более тихо: — ... или предупреждение. Тем более, раз ты говоришь, что она знала убийцу. Кстати, а как ты узнала? — он по-хозяйски сел на кровать Леночки, на которую был накинут старый плед, сшитый из лоскутков.

— Из дневника. Я нашла его в первый день... — я села на кровать и опустила взгляд на руки. — Там было написано что-то вроде: «Возможно, завтра меня уже не будет».

— Так давай найдем этот дневник и посмотрим, что там!

А Виктор любит рисковать. Анастасья Мстиславовна если узнает, что мы здесь «прохлаждаемся» — она же нас убьет. Но мы же для дела... Надеюсь, что нам не влетит и Анастасья Мстиславовна нас поймет. Надеюсь...

* * *


— Это бесполезно! Его нигде нет! — я опустилась на кровать Леночки. Мы искали этот треклятый дневник около часа, перевернули с ног на голову всю комнату, но его нигде не было!

— Не расстраивайся, вспомни, где ты видела в последний раз! — Виктор сел рядом и обнял меня за плечи. Тепло сразу как-то стало.

— В тот день, когда мы только приехали сюда, ночью я со Светкой, моей подругой, которую убили первой, зашли в комнату Леночки. Я нашла дневник в ящике стола, в этом, кажется, — я указала на третий снизу ящик стола, с трудом справляясь с дрожью в голосе. — На следующий день мы пошли в лес, дневник взяли с собой. Когда мы расположились на поляне, Света начала читать... — ком в горле. Больно вспоминать, больно рассказывать. В уголках глаз появились слезы, а руки предательски дрожали. — А потом кто-то услышал шорохи. Мы убежали, а Света отстала. Мы пошли ее искать. И нашли... На поляне... Живот был вспорот, органы разбросаны по траве. И кровь. Много крови. Это было ужасно... — на щеках ощущалось что-то мокрое, говорить с каждой фразой становилось все труднее и труднее.

— Ты помнишь, что было дальше? — Виктор погладил меня по щеке, смахивая слезы.

Кивок.

— В руке у нее была зажата та самая тетрадь. На обложке были капельки крови. Она сохранила этот проклятый дневник. Пускай и ценой собственной жизни... — снова слезы. Ненавижу плакать. Я, честно говоря, сама не знаю, почему я умолчала о том, что Лекс выкинул дневник в лес. Стыдно, наверное... Нужно будет все-таки наведаться мне туда, глянуть что да как, может, тетрадка еще там.

— Успокойся... — чувствую теплые руки на своих плечах. — Мы скоро выберемся. Нужно только время. Тогда мы уедем, начнем новую жизнь и никогда не вспомним об этом месте.

— А если... Если он убьет нас всех? Что будет тогда?

— Тогда он останется здесь в гордом одиночестве. Он же об этом мечтал, — Виктор, не смотря на всю серьезность ситуации, улыбнулся. — Пойдем, а то Анастасья Мстиславовна нам харакири сделает.

Я кивнула, утерла слезы тыльной стороной ладони, свернула листок с текстом песни в несколько раз и хотела было засунуть его в карман юбки, но не тут то было. Там что-то шелестит... Странно, ничего вроде бы не пихала туда. Да и юбку я не так часто надевала — обычно в джинсах, в них удобнее.

— Лис, ты чего застыла?

Не отвечая Виктору, достаю бумажку из кармана, дрожащими пальцами разворачиваю ее.

«Ничего не могу объяснить сейчас, приходи сегодня к мосту в шесть часов вечера. Главное: никому не говори о встрече!
Сергей.


Мря, а сейчас сколько время? ПЯТНАДЦАТЬ МИНУТ СЕДЬМОГО?! Быстро же время пролетело! Черт, мне надо побыстрее шевелиться, вдруг он мне что-то важное сказать хочет!

— Записки от поклонников? — улыбнулся Виктор.

— Не-а, Сергей записку в карман кинул с просьбой на мост прийти. Я пойду, схожу, вдруг там что-то важное.

— Только ты осторожнее...

— Постараюсь, — я чмокнула парня в щеку и быстрым шагом потопала к мосту, едва сдерживаясь, чтобы не перейти на бег. Надеюсь, что он меня дождался...

* * *


Мост... Но почему здесь пусто? Неужели он меня не дождался?

Я встала посреди моста, позвала чуток (вдруг, сам опаздывает, или ушел уже). Из кустов послышался шорох, заставляющий вздрогнуть.

Черт, страшно-то как! Но что мне страх?!

Стараясь справиться с дрожью в коленях, я раздвинула колючие ветки кустарника. Это что, тело на дереве в петле? Или глюки? Мамочки, хоть бы это были галлюцинации! Только самоубийств мне сейчас не хватало!

Я потерла глаза. Нет, ничего не изменилось. Грубая веревка, из которой наспех сделана петля повешена на дереве, а в ней тело... Изорванная грязная одежда, волосы болотного цвета колеблются на ветру... Крик уже перешел в хрип.

Дрожащие руки тянутся к лицу. В глазах темнеет. Я медленно отступаю назад... Кажется, я куда-то падаю. Надеюсь, что это всего лишь обморок...

С каждым днем жить здесь все страшнее и страшнее. Кажется, «чупакабра» действительно хочет остаться здесь в гордом одиночестве.
Глава 24. Подарок.

Очнулась я от слабых ударов по щекам. Промычав что-то невнятное, с трудом разлепила веки. В глазах все двоилось, поэтому, кроме рыжей шевелюры я ничего так и не увидела. Это Олег? Похоже на то... Но что он тут делает? И что тут, черт возьми, произошло?

— Что случилось? Ничегошеньки не помню... — я попыталась сесть, но голова закружилась и моя тушка вновь приняла лежачее положение.

— Ты этого увидела, да и хлобысь в обморок! — дыхание у парня было сбито, как после долгой пробежки.

— Кого «этого»? — мой мозг отказывался что-либо понимать. По ходу, хорошо головой долбанулась...

— Ну, Сергея повешенного! — Олег явно начал злиться. Странный он какой-то... Не может все как нужно разъяснить, а теперь психует.

— Он что, повесился? — я вновь ничего не понимала. Что за бред он тут несет?

— Хорошо ты долбанулась... — пробурчал себе под нос рыжий. — Иди да проверь, коль не веришь!

— Что, серьезно повесился? — не унималась я.

— Нет, блин, анекдот напоследок рассказал! — рассердился не на шутку мой собеседник. Узнаю Олега. И его черный юмор.

— А как он выглядел? — я, наконец, села на землю и была готова слушать, что же там произошло и кто повесился.

— Ты что, трупов никогда не видела?! Иди сама посмотри! Трупак, как трупак! Только борозда бурая на шее!

Первое предложение, ну, про то, что я трупов никогда не видела, разозлило меня не на шутку. Да еще и подозрений больше вызвало...

— А ты, можно подумать, их каждый день видишь!

— У нас тут полдеревни на мясо пустили, если КТО-ТО не замечал!

— А может, этот КТО-ТО их всех на мясо и пустил! — не унималась я.

— Так ты считаешь, что это я? — рассмеялся рыжий. Только вот его смех был больше похож на карканье вороны, чем на то, что мы привыкли называть смехом.

— Поразительная догадливость! — а что? Ему со мной можно собачиться, а мне с ним, значит, нельзя?
— Хотя, какая из тебя чупакабра? У тебя же мозгов не хватит!

Сказать, что Олег оставался спокоен, значит, ничего не сказать. Скулы напряжены, лицо красное от гнева, руки сжаты в кулаки до побелевших костяшек. Надеюсь, что бить он меня не будет: какая-никакая, но я же все-таки «девушка»...

— Чупакабра либо Велиар, либо твой Виктор! — парень перешел на крик. Сейчас он в ярости, а значит, ему не до сочинений. Но неужели этот дурачок изображает из себя детектива? Ой, не могу!

За спиной послышались шорохи. Кого это еще сюда черти несут? Ну, хоть хорошо — спасут меня от этого недоразвитого! Но Олег оказался хитрее. Он «мертвой» хваткой вцепился мне в руку и повел в неизвестном направлении, словно корову на пастбище, ей-богу!

— Ты псих! Отпусти меня, идиот! — я верещала так, что слышала меня, наверное, вся деревня. А еще пыталась отбиваться, и даже укусила парня за руку. Но тот был непреклонен, а на все мои визги повторял:

— Я тебе жизнь спасаю, так что заткнись, истеричка! — нормально так! Я еще и истеричка!

— Единственный, от кого меня надо спасать, это ты! — и я укусила его за руку. Но рыжий все равно был непреклонен и тащил меня черт знает куда. На просьбы «отпусти, я сама пойду», не реагировал. Так я и шла, спотыкаясь обо все камни, шишки и прочий мусор. Один раз едва в капкан не попала, из-за чего получила нагоняй от Олега. Капкан, видите ли, может быть трупным ядом обработан, попадет в кровь и — конееец! — умирать будешь долго и мучительно, до двух дней. Тоже мне знаток по ядам, мать вашу! И все-таки этот Олег странный! Вечно всех подозревает, вечно кого-то боится... А может, он и есть маньячуга? А дебил — это просто маска? Бррр, бредятина полнейшая!

Олег подвел меня к маленькому, наполовину развалившемуся домику. Один из заброшенных, ясно-понятно...

— Заходи. — дверь со скрипом отворилась и меня буквально впихнули внутрь.

Около входа стоял покрытый пылью пластмассовый стул, какие обычно стоят в летних кафешках.

— Садись, — приказал рыжий, а сам удалился в другую комнату. Мы что, в коридоре болтать будем? Хотя, я уже и не к такому привыкла.

Парень вернулся через секунду, с каким-то свертком в руках.

— Держи, — он протянул мне что-то, завернутое в выцветшую ткань в мелкий цветочек. С каких трусов он ее срезал, интересно?

— Что это? — не без брезгливости взяв сверток, я стала его осматривать.

— Разверни, — Олег, по ходу, всегда говорит обрывистыми фразами, когда боится, что могут подслушать.

Оказалась, что если развернуть старую ткань, то можно лицезреть... Старую тетрадь с пятнами крови на обложке! Это же... Это же дневник Леночки... Но как?

— Твой покойный благоверный его выкинул, а я подобрал, — видимо, последнюю фразу я сказала вслух.

— А как ты догадался, что я его ищу?

— Орать тише надо было. А теперь бери дневник и выметайся! Бери-бери! Это подарок! И под одежду его спрячь, чтобы никто не увидел! А теперь вали отсюда!

И меня буквально вытолкнули за дверь. Мда, вежливости этого парня в детстве не учили!

* * *


Открыла я дневник уже перед сном. Анастасья Мстиславовна уже храпела, а Виктор куда-то на ночь глядя подался. Надеюсь, что его там не сожрут...

Ладно, вернемся к нашим баранам! Бррр, к дневнику!

Сначала минут пятнадцать я искала, откуда был вырван листок с текстом песни. А когда нашла (в самом конце), то поняла, что был вырван еще один листок! Как же хорошо, что следующий лист абсолютно чистый!

Проведя пальцем по «клеткам», я поняла, что действительно что-то писалось. Вот только руками не разберешь... Карандаш нужен... Кажется, у Леночки в комнате был.

Заштриховав бумагу, я смогла лицезреть буквы — неаккуратные, кривоватые, совсем непохожие на почерк Леночки — аккуратный со множеством завитушек. Похоже, тот, кто это писал (я не уверена полностью, что автор это записи — Лена) торопился.

»Я больше не могу хранить тайну. Все странно смотрят на мои порезы на руках. Я должна умереть, иначе может случиться необратимое, и все узнают... Убей меня, пожалуйста... Убей меня. Быстро и безболезненно... Убей...»

Выходит, что Леночка, или тот, кто это писал, знал, кто убийца! Более того, она (или он) сама просила о смерти. Бред какой-то! И порезы еще эти... Не зря же они упоминаются... Нужно еще у Виктора выяснить, были ли у Лены порезы на руках.

Я еще немного полистала дневник. О! Стих! А я про него совсем забыла! Да и неудивительно — в тот день убили Свету, не до дневника было... Смысл сего творения мне, правда, непонятен. Надеюсь, что Виктор поможет мне. Надеюсь, что с ним все хорошо...

С этими мыслями я откинула дневник в сторону и попыталась заснуть, а в голове так и крутилось:

Когда наступит ночь — все стихнет,
И каждый, тайну душ храня,
В своих желаниях погибнет,
Забрав часть жизни у тебя...
Глава 25. Не к добру все это...

Разбудил меня звук ругани из кухни. Ну, с кем опять эта Анастасья Мстиславовна ругается?!

Я буквально на цыпочках вышла в коридор.

— Я тебе сказала: Алису я никуда не отпущу! — послышался голос старухи. Так, чего это она за меня решает?!

— Это всего лишь на пол часа! Отчеты кое-какие мне поможет сделать и я приведу её назад! — Велиар Альфонсович?

— Я же тебе сказала, что нет! Пока эту чупакабру не поймают, детей я из дома не выпущу! — у неё что, материнский инстинкт проснулся?

— Никто её не тронет! Я приведу-отведу вашу Алису!

— Я кому сказала: нет!

— А меня никто спросить не хочет? — встряла в разговор я. За спором эти двое и не заметили, как я подошла.

— Действительно, Анастасья Мстиславовна, пусть Алиса сама решает — хочет она остаться или пойдет!

— Да делайте вы что хотите! — сдалась старуха и, повернувшись к раковине, продолжила намывать посуду. — Вон, Виктора она уже сожрала!

— На кладбище ваш Виктор, всю ночь там просидел! — как бы «между прочим» добавил Велиар. — Алиса, пошли!


Я молча засеменила за мужчиной. Ещё в этот магазин переться! Аррр, жизнь — боль. И почему я старуху не послушалась? Сидела бы сейчас «дома», чай с печеньками пила... А так топать в этот магазин, где куча бумаг каких-то и продукты, которые все в долг выпрашивают. Хотя, что мне подсказывает, что магазин здесь совсем не при чем...

Путь лежал через лес. Такой тихий, пустой... Он пугал меня со дня прибытия в эту «страну чудес».

На полпути Велиар огляделся по сторонам и сказал:

— Стой.

Я послушно остановилась. Зачем останавливаться посреди леса? Он что, хочет меня убить?! Хотя нет, вряд ли — хотел бы убить — давно убил бы.

— Ты поняла, за чем я тебе позвал?

Отрицательно помотала головой.

— Это насчет чупакабры, — подумав, он добавил: — И Виктора.

— Они как-то связаны? — прищурившись, спросила я. Что за бред он несет?

— Не знаю. Но рассказать я тебе должен и про того, и про того. И как можно скорее, — он говорил это быстро, словно торопится куда-то.

— Куда вы торопитесь?

— На меня уже покушались. Два раза. Маньяк спер ружьё у Кузьмы, и теперь он взялся убивать так.

Что?! Теперь из ружья?! Так же он нас всех, как котят...

Велиар, видимо догадался, о чем я подумала.

— Но он редко прибегает к такому способы убийства... — добавил он, словно для того, чтобы успокоить меня. — Он любит убивать сам. А ружье использует только тогда, когда не может подобраться. Ему, видите ли, проще так! — на последней фразе его голос сорвался на крик. Сидящий на ближайшей сосне, черная верхушка которой уходила ввысь, ворон, с громким карканьем, улетел прочь.

Звук, похожий на выстрел, мгновенно «разбавил» секундную тишину, повисшую в воздухе. В воздухе чувствовался слабый запах горелого. Это что, и правда выстрел?

— Алиса... Подойди сюда... — на рубашке Велиара Альфонсовича появилось бурое пятно.

Я не знала, что делать в таких ситуациях. О таком не пишут в книгах, такому не учат на уроках ОБЖ. Это было нечто вроде шока – я стояла посередине леса и открывала-закрывала рот, как рыба, выброшенная из воды.

— Он все же добился своего... — прохрипел мужчина. — Держи, — он достал из кармана рубашки связку ключей. — В подсобке магазина есть сейф, там документы. Возьми их. А теперь беги...

— А как же вы?..

— Меня уже не спасти... Беги... Беги, Алиса, ни за что не оборачивайся. Беги!


Ветки больно царапали лицо и руки, я спотыкалась буквально из-за каждого камешка, но до магазина я все-таки добралась.

Долго не могла попасть в замочную скважину ключом — руки дрожали. Дверь магазина я открыла только через пять минут. А ведь ещё две двери — в подсобку и сейф. Нужно успокоиться, собраться... Иначе я никогда эти двери не открою. В этом сейфе точно есть что-то важное! Раз из-за этого людей убивают...


В подсобке сильно воняло горелым. И дым глаза режет... Магазин горит, по ходу.

Серый дым мешал нормально видеть и дышать. Я закрыла пол-лица воротом кофты, оставив снаружи только глаза.

Кашляя, я с трудом открыла сейф. Папка какая-то с бумагами. Времени на просмотр нет, нужно бежать, если я не хочу здесь задохнуться. «Дома» все рассмотрю!



А какое-то чувство тревоги будто бы изнутри раздирает... Нужно побыстрее до «дома» добраться...

Я пошла по короткой дороге, кашляя, как заядлый курильщик. Хорошо я все-таки тем дымом надышалась! Хотя что в этом хорошего?..

- Ой! – я схватилась за ствол ближайшего дерева. Очередной приступ этого гребанного кашля. Такое ощущение, будто легкие разрываются. Голова ещё что-то закружилась... И перед глазами пелена какая-то...

Левой ножкой шаг, правой ножкой шаг... Молодец, Алиса, у тебя хорошо получается! И еще один шаг... Острая боль пронзает щиколотку.

«Капкан!»

Я осела на землю, взяв себя за ногу чуть повыше раны.

— Эй, кто-нибудь, помогите!.. — изо рта вырывался лишь жалобный крик. Больно... Очень больно... От боли я кусаю губы.

Никто не придет...

В глазах темнеет, сознание будто бы отключилось...

Не к добру все это...
Глава 26. Чертова дюжина.

Из горла вырвался крик. Но на крик это мало похоже - какой-то хриплый стон замученного животного.

— Тихо-тихо, — холодные пальцы ложатся мне на лоб. Кто это? Виктор? Дурацкая пелена перед глазами, ничего не вижу!

— Где я? — хрипло спросила я. Слова почему-то между собой связывать трудно...

— У меня дома, — это, похоже, Олег.

— Что... Со мной... Случилось?

— Ты попала в капкан, потеряла сознание...

— Сколько...

- Что «сколько»?

— Сколько я пробыла в отключке?

— Семь часов.

— Сколько?! - я хотела сесть, но рука парня не дала мне этого сделать. — Анастасья Мстиславовна меня прикончит!

— Уже нет. Она уже никого не прикончит. Я хотел пойти к ней, сказать, что с тобой случилось, а она готовенькая. Старость, Алиса. Скорее всего, сердечный приступ или кровоизлияние какое-нибудь.

— А Виктор? Что с ним?

— Я не знаю. Его в доме не было.

— Папка... — внезапно я вспомнила, как и зачем я оказалась в лесу. — У меня была папка...

Картинки мелькают перед глазами. Вот Велиар Альфосович мне ключи от сейфа отдает, дрожащие пальцы засовывают ключ в замочную скважину, едкий дым, мутняк перед глазами, серая папка, пелена перед глазами, головокружение... Дикая боль, а дальше — темнота. Радует, что сейчас я хоть видеть стала более-менее нормально — пелена растаяла.

— Вот, вот она.

Я потянула за посеревшие от времени шнурки.

Документы на всех местных. Фотографии умерших были перечеркнуты крест-накрест, а выше надпись - дата смерти. Причем, большинство людей были мне не знакомы. Да и неудивительно. Это, скорее всего те, кто при пожаре погиб.

Стоп! Велиар что-то про Виктора хотел рассказать! Может, здесь есть?
Я порылась в стопке бумаг в поисках документов Виктора.

Нашла! Так, фотка тут, где он мелкий совсем. Смешной. Ладно, я не за этим сюда пришла! А пришла ли? Ладно, Алиса, не грузи себе мозг!

Родился-крестился, бла-бла-бла, прочая лабуда...

Стоп! Это ещё что? «Диагноз – шизофрения»?

Папка падает из рук на пол. Губы предательски дрожат.

— Алиса! Алиса! Что случилось? Алиса! — голос Олега я слышу будто через вату.

— Нам нужно его найти... — повторяла, как заведенная. Встала с кровати, несмотря на все протесты парня и ноющую ногу.

* * *


— Ты уверена, что оно тебе надо? - задал вопрос Олег, когда мы уже шли по лесу. - Осторожно иди, в капкан опять попадешь!

— Сколько их тут у вас? - пробурчала я, внимательно смотря на землю.

- Раньше ни одного не было, пока маньяк не спер у Кузьмы и не расставил их по всему лесу. Алиса! Осторожнее!

Черт, я опять едва в капкан не угодила! Если бы не Олег, и вторую ногу отхерачило бы. И как он успевает за мной следить-то?

— Так ты мне на вопрос не ответила: зачем тебе искать Виктора?

— Он мне нужен, ты это понимаешь? — я заглянула в глаза парню. Они ярко-зеленые, как листья на деревьях. Когда мы приехали сюда, листья в этом гребаном лесу были такого же цвета. А сейчас они кажутся мне черными... От всего того горя, что принес лес и это место в целом.

— Он — шизофреник! Как ты сама не понимаешь — он и может оказаться этим маньяком. Возможно, это он убил твоих друзей, уничтожил почти всю деревню!

— Вот именно, что «возможно».

— Верно говорят — влюбленные слепы...

Влюбленные? А я и не заметила, как превратилась во влюбленную дуру. Наверное, смешно со стороны выглядит.

Мы продолжили дальнейший путь молча. Просто не знали, что друг другу сказать.

Неожиданно послышался шорох.

— Ты слышишь? — Олег внимательно посмотрел на меня.

— Не глухая, — прошипела сквозь зубы.

— Алис, это шаги.

— Вечно тебе все кажется! Это просто ветер!

— Это шаги.

— Просто шорох! А если мы будем спорить, то мы никогда не дойдем!

— Действительно.

Да неужели?! Олег со мной согласился?!

— Только нужно не идти, а бежать! — парень потянул меня за руку.

— Что ты делаешь? Прекрати меня тянуть! Мне же больно! — сразу же возмутилась я. Что он вообще сейчас хочет сделать?

— Ай! Черт! Больно-то как! — Олег закусил губу. По зеленой траве потекла алая кровь.

Капкан? А ещё мне говорил, чтобы под ноги смотрела!

— Алиса, беги...

— Я никуда не пойду! Ты, значит, здесь останешься, а я убегу? Сейчас я найду какую-нибудь палку, открою эту хреновину и мы пойдем вместе!

— Алиса! БЕГИ! Он уже рядом! — парень, казалось, вовсе не хотел слушать меня.

— У тебя паранойя! Сейчас мы пойдем вместе! Вот только я палку найду подходящую...

Звук. Шаги. Их уже нельзя ни с чем спутать!

— БЕГИ! — взвыл парень.

Теперь уже спорить бесполезно... Если это «чупакабра» — Олега уже ничто не спасет. Видимо, он не хочет тащить меня с собой на тот свет.

И я послушалась его. Бежать было трудно, дыхание сбито, да и противные ветки преграждали путь, а камни, словно кто-то злой расставил у меня под ногами. Пусть ветки царапали руки и лицо, пусть колени были сбиты в кровь, пусть на моем теле уже не было живого места, я должна найти Виктора. Вместе мы сможем выбраться отсюда...

Тринадцать... Тринадцать человек погибли в этой «мясорубке». Чертова дюжина...

Они погибли буквально на моих глазах. Самое страшное — когда знаешь, и ничего не можешь сделать. Ничем не можешь помочь.

Тринадцать человек уже не вернуть. Они погибли, ушли навсегда.

Четырнадцать.
Глава 27. «Ты никуда не пойдешь»

Это конец! Виктора нигде нет! Страшно от этого всего ещё больше становится... Он для меня сейчас — последняя надежда, словно плот для утопающего. А если я не найду его... Боюсь, что никогда не закончится эта немыслимая череда смертей, неведомый маньяк будет убивать, убивать, убивать... И моей смертью и смертью Виктора это дело не ограничится. Мы лишь пешки в этой игре...

Я не знала, куда иду — ноги сами меня несли.

На улице идет дождь... Словно небо оплакивает погибших.

Старый мост. Грустная улыбка. Здесь многое произошло со мной... Смерть Светы... Знакомство с Виктором... Убийство Лекса...

Воспоминания будто разрывают меня изнутри. Да, внешне я совсем не изменилась, но внутри меня будто образовалась какая-то пустота, которую смог заполнить только он...

Черт! Что я делаю?! Я сижу на мосту, как последний дурак пялюсь в землю и рассуждаю о жизни! А нужно действовать! Я должна найти Виктора. Вместе мы ещё сможем выбраться отсюда! Вместе мы сможем остановить эту загадочную череду смертей! Вместе...

Я с трудом встала. Ноги слегка дрожали. Рука легла на деревянные перила с бурыми пятнами. Пятнами крови. Пятна, которые никогда не смоет дождь.

В зеленой траве что-то заблестело. Моя рука сама потянула к блестяшке. Я — как сорока, честное слово!

Нож Лекса... Парень всегда носил его с собой. Даже перед самой смертью...

Я грустно улыбнулась. К горлу подступил комок. Алиса, сейчас не время для лирики! Нужно действовать! Причем, как можно быстрее! Я закинула нож в задний карман юбки и продолжила свой путь. Точнее, попыталась это сделать.

* * *


Мне кажется, конец уже близок... Даже очень... Кажется, что «чупакабра» стоит сейчас прямо за моей спиной, она дышит мне в затылок... А вот нож. Длинный, расширенный к концу. Он вонзается мне в спину. Больно. Мир теряет привычные очертания...

Бррр! Алиса, хватит! Хватит думать об этом!

Я и не заметила, как пришла полуразрушенной церкви.

Отсюда доносилась музыка. Медленная, протяжная, словно песнь ангелов. Виктор? Он не рассказывал, что умеет играть на органе...


Я зашла внутрь. Тишина гробовая. Еле уловимые звуки органа... Меня уже не пугает ни внешний вид церкви, ни статуи ангелов с пустыми глазницами вместо глаз. Меня уже не пугает ничего. Как бы зловеще это не выглядело.

В такой тиши каждый мой шаг был слышен. Все равно, что здесь может оказаться не Виктор, а маньяк. Все равно, что меня могут услышать. Мне все равно! Я иду вперед, к своей цели. И мне все равно, добьюсь я своего, или уже не добьюсь ничего никогда.

Шаг. Каждый шаг отзывается эхом разносится по старому зданию.

В голову так и лезут лиричные мысли о конце, но я стараюсь держаться. Стараюсь...
Я прохожу вверх по лестнице, готические звуки органа становятся все громче... Наверное, он в этом помещении...

Я открываю дверь...


Раз! И я сталкиваюсь с кем-то лоб в лоб!

— Виктор?! Нам нужно бежать, остались только мы, остались одни, она уже близко! — путались слова, путались мысли. Я тянула парня за руку, а Виктор лишь морщился, не понимая ничего.


Секунда... Я оказалась прижата к посеревшей от времени стене. Это он!!! Теперь мы сбежим!!!

Но как-то странно... Почему его глаза, некогда смотрящие с такой заботой и любовью, стали такими пустыми?

Виктор тряхнул мокрыми волосами. Он был одет не как всегда, а в какую-то темную церковную рясу, на голове был капюшон. Он смотрел на меня в упор... Эти серые, безразличные, полные пустоты глаза. Он грустно усмехнулся, а длинный нож, расширенный к концу остановился буквально в миллиметре от меня.

— Алиса, милая... Ты никуда не пойдешь...
Глава 28. Конец?!

— Как это, никуда не пойду? Мне идти надо... — я с опаской поглядывала на нож.

— Я сказал — ты никуда не пойдешь. Или ты хочешь быть такой же, как и все в деревне?

Мертвой, в смысле?

И тут в моей логической цепочке появились звенья... Неужели?

— Так ты и есть чупакабра?!

— Аплодисменты! Браво! Алиса догадалась! А твой Лешенька, между прочим, догадался гораздо раньше, за что и поплатился жизнью! — Виктор хрипло засмеялся.

— За что ты их всех? — на глазах навернулись слезы. Главное — не расплакаться. Он не должен видеть мои слабости.

— Каждый из них был грешен. У каждого была своя тайна.

—Когда наступит ночь - все стихнет,
И каждый, тайну душ храня,
В своих желаниях погибнет,
Забрав часть жизни у тебя... - мой тихий и хриплый шепот.

— А началось все с Леночки. Точнее, с её насильников. Она была такая добрая, такая светлая, такая чистая... А эти мрази осквернили её...

—Так мой охотник сероокий
Прости тех душ звериный грех!
Освободи свои пороки -
Уйдет вся боль в невинный смех!

— Что ты там бормочешь? Ты меня вообще слушаешь? Я, конечно, убил их, но Лена... Она сказала, что не может жить после всего этого. Она попросила убить её. Быстро и безболезненно. Я думал, что ей так будет лучше, нежели все больше и больше становиться оскверненной. Я позволили выбрать ей самой, чем её убить. Она попросила перерезать ей горло. Последними словами Леночки были: «Не забывай меня». Ты даже не представляешь, как мне было плохо после её смерти. Все, что я рассказывал тебе — правда, а не дешевый спектакль. Я пытался покончить с собой, чтобы быть рядом с ней там... Но мне помешали! — Виктор ударил кулаком в стену. А затем уже продолжил более спокойно: — Что ж, думаю, ты меня поняла. Продолжим, если нет возражений. Их ведь нет?

Я в шоке... Совсем без сил... Сопротивления оказать не смогу. Я помотала головой.

— Отлично. Продолжим. Я тебе уже говорил про их грехи, про их тайны... Но знаешь, я считаю что они — всего лишь зараза, какую нужно убивать. Эту часть песенки мы сочиняли вместе с Леной...

— Коль ты не веришь сему сказу,
Могу тебе я показать,
Как сеет этот мир заразу,
Какую нужно убивать!

— Олег. Он прикидывался идиотом, но на самом деле под этой маской скрывалось жалкое подобие детектива, который мечтал раскрыть маньяка. Ахах... И ведь почти раскрыл!

— Ты знаешь, шут живет на свете
Питаясь фразы молоком...
Но смысл таков — что в сем совете
Дурак не будет дураком!

— Я специально расставил капканы в лесу. И вот, наш «гениальный детектив» облажался - сам не заметил капкан, хотя тебе твердил: «Смотри под ноги, смотри под ноги!». Потом он услышал шаги и приказал тебе бежать, что и спасло тебе, Алиса, жизнь. Мы встретились с ним лицом к лицу. Он встретил меня, как старого друга. А когда я убивал его, он не произнес ни звука. Только перед самой смертью назвал твое имя. Далее... Агата. Все ведь знали про её необычный заработок?

— А во дворе живет принцесса,
Которой надобно тепла...
Но сделала Бог рукою беса
Её несчастной навсегда...

— Что ты там бормочешь?! Ты мне мешаешь! А может тебе неинтересно?! — нож приблизился ко мне. Я отрицательно замотала головой. — Вот то-то же! Агату я убить не мог — в ту ночь я был с тобой, так сказать — обеспечивал себе алиби. За меня убил ее мой помощник. А ты, дурочка, так и не узнала, был... Она не испугалась его, считая слабоумным, что ее и погубило. Он схватил ее за плечи и ударил головой о дерево. Потом еще раз, и еще... До тех пор, пока не перестала дышать. По-моему, шлюхи - противнейшие существа на земле. Грязные, безмозглые... Её Дима...

— Ещё есть принц - любитель славы,
Любитель грязной красоты,
Но жизнь его полна отравы -
Свободы, нежности, любви.

— ... именно он поджег детдом в прошлом году. Хотя, я и раньше знал, что это кто-то из его комнаты. Я подпер двери, так, чтобы никто не смог выбраться. Но один из них смог выбраться. Сейчас он уже мертв. Моя месть все-таки осуществилась...

Теперь я понимаю, к чему был написан текст песни! Я же знала, что это ключ.

... Там на пожаре утратили ранги мы,
Нету к таким не любви, ни доверия,
Люди глядят на наличие перьев...


— К слову, там, на пожаре, я и нашел своего помощника. Я спас ему жизнь, а он пообещал мне служить до гроба. А когда он перестал быть мне нужным и стал много трепать языком — я убил его. Моим помощником был Сергей. Этот дурачок даже кровью собственной клялся... У него были двое ручных волков, которые помогали убивать грешных. А еще он помог мне сымитировать мою смерть, чтобы я мог втереться к тебе в доверие.

— А в темных закоулках царства,
Среди помоек, грязи, лжи
Все процветает верным рабством
Скрепленным клятвой на крови.

— Он едва не проговорился. Бедняжка... Одинокий, никем не понятый... Да и к тому же, у него с детства было слабоумие. Так он и стал изгоем... А их психика, как известно, очень слаба — стоит лишь войти в доверие — и пожинай плоды! И ты вошла... Он много раз пытался повеситься. Я убил его, накинув петлю на шею. Затем подстроил все под самоубийство. Мне, признаюсь, было жалко убивать такого ценного помощника. У меня дрогнула рука, а несколько скупых слезинок упали на землю. Такого не было с тех пор, как я убил Лену. Убил я его в то время когда ты, как дурочка, искала дневник. А я "стоял на шухере". Ты, глупая, так и не догадалась, что я отходил.

Велиар. Поджог детдома - он хотел построить на его месте особняк, где он сможет укрыться от милиции, или как там она теперь называется - полиции? А еще хранение важных документов... У него был компромат на всех, в том числе и на меня. Я отомстил ему - выстрел из ружья, украденного у Кузьмы Петровича и поджог магазина.

— Ещё есть темная лошадка,
В низине проклятых сердец,
Но здесь не кроется загадка,
Здесь справедливости венец.


— А помнишь, когда к нему в последний раз приезжали грузовик? Это я тогда его поджег... Мне не нужны были грузчики, моей целью была ты. Но ты никуда не поехала... Лишь передала записку. А записка имеет свой «вес». Я сделал некое подобие веревки из старых тряпок, полил их бензином, найденном в сарае у дровосека, протянул до машины и поджег. В тот раз ты очередной раз вышла сухой из воды... Велиар оттащил тебя...

- Стас и его увлечение некромантией. Убийство невинных животных. Здесь даже объяснять не надо. Подстроил все под ритуальное убийство. Он должен был умереть! Нельзя вернуть мертвых, как бы тебе этого не хотелось, НЕЛЬЗЯ! - Виктор чуть слышно всхлипывал...

— А где-то на ночных просторах
Живет кривое существо
И трупы прячет в своих норах,
Найти пытаясь колдовство.

— Миша. Сатанист. Объяснять не буду. Сама понимаешь. Снова подстроил под ритуальное убийство. Только на одном я прокололся - неправильное положение тела. А так давно собирался его убить, просто мне было интересно, как сложатся наши судьбы — я, чистый послушник Церкви, и он - грязная шавка Сатаны... Но потом мне просто надоело ждать... Только после его убийства я понял - мы похожи...

— Заветных знаний плод запретный
Людей всех издавна пленял...
А человек, заблудший, бедный,
Строптиво тайну постигал.

— Кузьма Петрович. Его убийство не входило в мои планы. Я убивал его буквально через силу, испытывая жалость. Он был просто слишком болтливый. Не надо было говорить это хотя бы при мне. Не нужны мне лишние глаза и уши. Он просто разозлил меня. Я старался убить его как можно быстрее и без болезненнее. Старался... - Виктор еле слышно всхлипнул.

Так вот что был за тот силуэт в темно-синей рубашке! Тогда мне не примерещилось, это было правдой!!!

— А Анастасья Мстиславовна? Что ты с ней сделал? — левой рукой я нащупала складной нож в заднем кармане.

—- Пожилым людям свойственно умирать. Ее я не трогал. Ведь она - бабушка Лены. Сама она. От сердечного приступа. - мой собеседник по-птичьи склонил голову на бок. - А ты знаешь о том, что она знала, кто убил ее внучку?

Если бы за мной не было стены - я бы отшатнулась назад. Но сейчас я смогла лишь распахнуть глаза от ужаса. Анастасья Мстиславовна знала? И в то же время жалела и защищала его?

- Она знала обо всем с начала и до конца. Я сам все ей рассказал. Я не мог больше сдерживаться, я должен был рассказать хоть КОМУ-ТО! - Виктор уже в привычной манере повысил голос, а затем продолжил говорить тише: - Честно говоря, я бы убил бы и бабушку, надеясь, что никто не узнает о моем позоре. Но Анастасья Мстиславовна молчала. Впрочем, об этом я расскажу чуть позже. У нас пока есть время. А теперь перейдем к самому интересному - твоим друзьям.

К горлу подступил комок слез. Лезвие ножа обнажено, а ручка грозного оружия сжата крепче.

— Света. Намек на ваш уезд отсюда. Свалили бы, ничего бы не случилось. Была убита с помощью волков. Мне было обидно и больно ее убивать, ведь она - моя первая ни в чем не виновная жертва.

Гена. Застал меня за убийством. Ах, как не вовремя! Его топором. Я еще не привык убивать без причины, но моя тайна была гораздо важнее его жизни. К тому же, позже я узнал, что и он был грешен. Понимаешь, к чему я клоню? Я про его ориентацию. Это противоречит всем законам, в том числе законам природы и церкви.

Потом твой Лекс обвинял меня в убийстве, но ты меня защитила. Спасибо, Алисочка, — Виктор облизнул губы. — Лика. Сбежала от вас в лес. Подслушала мой разговор с Сергеем. Потом вы оставили её одну, а сами ушли на похороны. Никто не заметил моего отсутствия. А я пошел к вашей Ликусе, начал с ней разговаривать, но она кричала, прогоняла меня. Тогда я налил ей стакан воды, в который была подмешана лошадиная доза снотворного. И ушел. Видимо у бедняжечки в горле пересохло, а то ведь до колонки долго идти... Я не сильно волновался по этому поводу - если бы я не убил ее, она бы сделала это сама. А так я спас ее душу, не давая ей попасть в Ад, где после смерти она обретет вечные мучения. Вы списали это на самоубийство.

Лекс. Ты же уже знаешь про записку? Она предназначалась тебе! Но пришел твой парень. А я-то, как последний придурок поперся! И даже нож с собой не взял! Там было две ловушки. В одной из них я и запутался. Утром пришел твой благоверный. Стал орать, махать кулаками... А из кармана ножик выпал. Эти ножиком я его и прирезал. Лишь самооборона, не более. Хотя он не был грешен, если разбирать детально. Он ведь не сквернословил по поводу меня, это было правдой, а сейчас ты в этом убедилась. Его единственным грехом можно было считать лишь любовь к тебе, да гнев, вызванный ревностью.

Я и сама не заметила, как заплакала. Какой же он все-таки жалкий! Он рассказывает сейчас мне о смертях моих друзей, любуясь слезами и горем. Он жалкий. Он ничем ни лучше тех, кого он убил. Единственное, что я сейчас испытываю по отношению к нему - это не страх, а жалость. А слезы... Они не от страха... Это лишь вода, вместе с которой выходят остатки моего горя.

На щеках я ощутила что-то мокрое. Снова слезы.

— Плачешь, значит? Радуйся, что я тебя не убил! А ведь мог бы! Хочешь узнать, почему ты ещё жива?

Кивок.

— Ты очень похожа на Леночку, — Виктор понизил голос и провел большим пальцем по моей щеке, смахиваю слезу. — Такая же светлая, добрая, чистая! Мне было лишь интересно, сможет ли какая-то пустоголовая городская дурочка раскрыть меня... Вот я и втерся к тебе в доверие. А ты приняла это за любовь... ВОТ ТОЛЬКО ЛЮБВИ НЕТ!!! Она мертва! Последний человек, который чувствовал это — мертв! — голос убийцы сорвался на крик. — А я жив, — Виктор облизнул губы. — Но скоро я уйду к той, которая заставляла меня чувствовать... И ты жива... Пока. Тебе повезло, что ты не смогла меня раскрыть, иначе давно была бы отдана на корм червям. Ты ведь дура, Алиса... А ведь подсказок было очень много... — Виктор помахал ножиком у меня перед носом, словно хочет запугать. — А ты снова плачешь... Ты становишься красивее, когда плачешь. Давай же, плачь!


Слезы потекли по щекам с новой силой.

— А знаешь, почему меня не поймали? — Виктор заглянул мне в глаза. Я была права. Они пустые.

Отрицательно помотала головой.

— Я никогда не оставляю свидетелей в живых! Я всегда рядом, даже если ты не видишь меня! У меня повсюду глаза и уши! Даже бабка, а не сказала лишь потому, что я сказал, что за болтологию ей придется умереть. Первое время было все относительно неплохо, но потом бабка, видимо подумала, что ей все равно скоро умирать, так что всячески пыталась намекать каждому на меня. Я делал вид, что не замечал этого лишь по доброте душевной... А сейчас осталась ты одна... Только ты тревожишь наши с Леной воспоминания... Я убью тебя, а затем уйду к ней. И жизнь твоя сейчас не в руках Господа, а в моих руках и мне решать, кому жить, а кому умирать.


Острая боль в подреберье. Что-то теплое и вязкое растекается по коже. Кровь...
Алиса, надо собраться... Надо как-то вывернуться... Надо хоть что-то сделать!!!

Виктор разорвал тонкую веревку, на которой держался нательный крест и сбросил его на пол. Звук от соприкосновения металла с бетоном эхом разнесся по всему зданию.

— Я, божий судья, Алиса. Я караю грешников, но ты забыла — что и я грешен. После того, как остановится твое сердце, я свершу правосудие над самим собой. Я уйду к той, кого я любил, люблю, и буду любить даже после смерти... — Виктор взял меня за подбородок и поднял мое лицо на себя, из-за чего наши взгляды встретились. — Ну-ну-ну, не надо на меня так смотреть... Я лишь судья, совершающий правосудие, а сейчас мы с тобой один на один: судья и обвиняемый, жертва и палач...

Рука ещё сильнее сжала перочинный нож. Пора! Удар, ещё один, и ещё... Я не помню, куда я била. Кажется, в горло, живот и грудь...

— Хреновый же из тебя судья вышел, раз ты карал и невинных... — я слизнула капельки крови, выступившие на прокусанное губе, и продолжила ударять ножом, любуясь его кровью.


Я остановилась, только когда Виктор замертво упал на землю. По мокрым полуразрушенным плитам потекла алая кровь самого лучшего друга, самого сильного человека и самого странного убийцы... Серые глаза все еще смотрели на меня из-за полуприкрытых век. Какой же он жалкий... Виктор начал содрогаться в конвульсиях и перед смертью прохрипел единственное, важное для него слово, ту, которой он остался верен до самой смерти...

— Лена...

Он больше не шевелился... Я убила его?..

Мои руки... Они в крови... Теперь я - убийца! Я - зверь! И я должна понести наказание...

Капельки крови падают на серые ступеньки. Я зажимаю рану рукой и поднимаюсь выше. Колокольня... Дальше нет лестницы. Это самый верх.

Дрожащей рукой хватаюсь за посеревшую от времени кирпичную стену. Силы покидают меня... Я итак потеряла много крови, а сейчас еще потратила их остаток на подъем вверх...

Я зажимаю левой рукой рану, а правой, испачканной в крови, вывожу на стене неаккуратные и крупные печатные буквы: "ПРОСТИТЕ МЕНЯ ЗА ВСЕ".

Опускаю руку вниз, оставляя на стене алые полосы.

Мне уже пора.

Подхожу к окну и смотрю вниз. Интересно, куда я попаду? В Рай или в Ад? Или моя душа будет вечно скитаться, как Леночкина?

А знаете, несмотря на все, я испытываю жалость к Виктору. Он столько всего пережил, и, кажется, совершал убийства не по собственной воле, а по воле кого-то свыше. Он лишь хотел сделать наш мир лучше. Но это "лучше" не понимал никто, кроме него самого. А сейчас его не стало... Не стало, благодаря мне...

Я убийца. Я монстр. Дорога в Рай мне закрыта, да и в Ад я навряд ли попаду...

Мне уже все равно, что будет дальше. Да и будет ли жизнь дальше. Самое главное: я отомстила. Отомстила за смерть невинных.

Кино, под названием «Жизнь» подходит к концу. Остались только титры. Как жаль, что в этом фильме я исполнила не главную роль...

Я становлюсь в оконный проем. Какой-то шаг — и меня больше нет. Глупо умереть так. Все совершают суицид из-за несчастной любви, а я... А я просто делаю шаг в неизвестность.

Если кто и найдет мое тело — то оно уже будет не моим. Будет лишь мешок из кожи с кровью и внутренностями. А земля все ближе и ближе...

Я закрываю глаза и развожу руки в стороны, пытаясь поймать поток воздуха. Вы думаете, я падаю?! Нет, что вы! Я лечу!


The End