Сердце огня. Часть 3. Пятый путь

Сердце огня. Часть 3. Пятый путь.


Осколки, сотни отражений,
Луч света, блик, другая жизнь –
Меня тревожат сновиденья,
И зазеркалья странный мир…
/Надпись на камне. Дорога к Храму/


И вновь дорога пыльной лентой уходит сквозь лабиринт холмов… Удар, вспышка, я разворачиваюсь навстречу первому смерчу и бью его ладонью – луч света, вой и грохот. Что-то обжигает спину. Не глядя, кидаю туда брызгами смеси с кровью Санхо. Что-то визжит и плавится, а впереди еще два смерча…

…Ярко-снежный саркофаг открывается, выпуская облачко пара. Последние оранжевые символы режима выключения тают на нем и человек внутри глубоко вздыхает. Из чего-то ячеистого, окружающего саркофаг, проступают контуры нескольких людей – их лица светятся радостью и вниманием. Женщина делает шаг вперед и оказывается в ореоле света вокруг саркофага. Она протягивает руки тому, кто внутри.

…Удар трех теней на мгновение взрывает голову адской болью – кровь заливает все тело из страшных ран на спине и руках, а яркая вспышка проклятого перстня лишает воли. И, когда нечто начинает обволакивать руки и шею, рвусь в собственном крике, разнося в клочья путы, а нечто внутри вспыхивает страшным испепеляющим душу костром. От буйства силы чуть слышны их голоса. О пощаде? Я смеюсь, рву на себе остатки рубашки, увеличиваюсь в росте и меняюсь. От красно-кровавой зари темнеет в глазах.

…Мужчина не шевелится. Затем медленно открывает глаза и долго смотрит вверх. Контуры других людей тают, и они остаются наедине. Где-то далеко разносятся странные колебания, удары, волны.

- Там целый мир и создан он не нами – там судьбы вечности сплелись, - тихо пробормотал мужчина и внимательно взглянул на свою безмолвную собеседницу. - Первая, сегодня я впервые в жизни узнал, что такое страх.

…Что-то сдавливает виски, и я мгновенно прихожу в себя. В буквальном смысле. Только вдалеке гаснет будто бы удар колокола. Странно. Однако времени на размышления нет – очередная визжащая бестия падает сверху, и я быстро разрубаю ее ножом пополам. Пока за спиной умирает ее крик, еще один смерч бьет прямо в грудь – отлетаю далеко к стене, выронив нож. По-моему, на несколько секунд даже потерял сознание, приземлившись бесформенной кучей в районе плинтуса и больно тюкнувшись затылком о какую-то каменную скамью. Скамью?

Веером разбрызгиваю вокруг себя шипящие остатки капель Санхо и вскакиваю на ноги. Я, оказывается у самого окна! Взобрался на скамейку (на великанов она рассчитана, что ли?) и выглядываю наружу через широкий подоконник. Смотрел всего мгновение, но картинка «отпечаталась» четко: далеко внизу угадываются какие-то строения, пара-тройка куполов, большое, серое пустое пространство, а дальше… волны? Море? Слишком темно – солнце только тронуло красным мазком краешек горизонта.

Я вывалился обратно, а то еще выкинут наружу, и заехал кулаком с зажатым оберегом какому-то клыкастому созданию прямо в зубы. От воя чуть не лопнули барабанные перепонки! Его голова треснула едким вонючим облаком, а меня опять свалила с ног упавшая сверху тяжесть. Успел почувствовать, как чьи-то когти «зачерпывают» кожу и плоть у меня под горлом, как горсть воды…. Такой боли не испытывал никогда! Мгновение ступора, пока я чувствовал, как рвут мое тело, показалось вечностью. Потом что-то внутри взорвалось. По-моему кровь, а я залился слезами и мочой, на выдохе «выдавая» какой-то симбиоз из всех своих знаний. Воздух вокруг вспыхнул, застыл, и с неимоверным грохотом стал осыпаться тысячами ярких осколков. Все плыло и полыхало, тени испарялись.

Я еле прополз пару метров и уткнулся в тело без головы. Получеловек, полуживотное… Кто это? Обратил внимание, что правая рука сжимает меч. Большой, яркий, с искрами темного пламени на лезвии – такой я только мог себе вообразить. Пальцы сами сомкнулись вокруг рукоятки, и наполненная нечистью темнота сошлась со всех сторон, окружая. Вскочил, рассекая воздух перед собой веером странной стали. Как будто фехтовал лет двадцать, даже веса не чувствую! Что-то сыпется с грохотом камнепада. Еще удар, влево, вправо…

Цепляюсь за препятствие и падаю в груду старой рухляди, коробок, глиняной посуды. От смрада и облака пыльной трухи некоторое время не могу прийти в себя. Что-то тянется со всех сторон, жадно дышит и душит. Откуда-то издалека доносится яростный птичий крик, и тяжелый удар сотрясает стены. С грохотом и стоном начинают рушиться балки. Я мертвой хваткой держусь за меч. Именно держусь, так как он живой лентой мелькает в пыльной грохочущей темноте и жалит что-то невидимое. Я уже забыл о всех заговорах и заклинаниях. В голове только гул, в глазах слезы, а во рту кровь… Взмах когтей у лица!.. И только вой сопровождает отрубленную кисть в полете. Чувствую, что сквозь страшную усталость начинаю опять «закипать». Мечусь, рублю, падаю, все вокруг дрожит и стонет, как живое.

Очередной удар в грудь опрокидывает в штабель изъеденных временем ящиков. Я проваливаюсь в облако мусора, что-то громко трещит и обрушивается вниз. Спустя секунду падаю на стол в кухне-гостинной и едва успеваю откатиться – груда трухи и обломков засыпают его. От облака пыли закашлялся. И тут же в шоке замер, не дыша – сверху скатилась голова женщины, ночной гостьи. Я только успел заметить, что огонь в камине странный – застыл стеклянной массой, в которой отражение женской головы мелькнуло знакомым образом.

Господи, Лена!!!

Выронил меч, бросившись вперед. А голова уже темнела черепом, обтянутым сухой сморщенной кожей. Морок, или?..

От вспышки огня на секунду ослеп – пламя из камина лизнуло гору трухи и мгновенно ударило снопом ярчайшего огня куда-то вверх. Я бросился в коридор, но навстречу с воем кинулась темнота, испещренная желтыми и красными глазами…

*   *   *

…Огромную груду беспорядочных обломков окутал огонь – столб чернеющего дыма толстой колонной поднимался в светлеющие небеса. Я сидел на кочке неподалеку, обхватив руками колени и, покачиваясь, смотрел в пустоту перед собой. Меч валялся на земле, как и я, весь закопченный, перемазанный в кровь и какую-то отвратительную слизь. Рюкзака нет, плаща нет, рулона нет, а от верхней одежды одно рванье.

Сколько ж раз меня сегодня убили? Пять раз, десять, двадцать? Это уже не просто везение. Я уже боюсь себя. Что-то есть со мной и во мне, не только наследство Горра. И это что-то чужое, а когда выходит в бой… Господи, о чем это я?! Так, спокойно, все хорошо, я нормальный человек, ничего особенного не произошло. Только меня всю ночь кидало внутри какой-то занюханной землянке по куче измерений, потом я дрался в каком-то замке, едва не превратился в монстра-волка. Перебил целый сонм каких-то не то вампиров, не то еще чего, и, в конце концов, встретил намек на своих друзей в лице отрубленной головы хозяйки страшного дома в отражении застывшего огня… Стоп!!!

Я перестал качаться и три раза глубоко вздохнул. Спокойно, Олег! Жив и это пока самое главное.

В голове царила гулкая пустота. Даже чувство чужого присутствия где-то внутри исчезло, словно эта бешенная предутренняя свистопляска выжгла все до дна. И страшная слабость. Если бы не холод, от которого трясло как в лихорадке, давно бы уже свалился в траву. Вот тебе и прогулка за огоньком по ночному лесу. Я в ознобе передернул плечами и внезапно почувствовал запах какого-то газа. Вздрогнул, увидев, как с земли тонкой струйкой вьется серый дым… Меч таял, как снег, под одним из первых лучей солнца, показавшихся над кронами деревьев. Куда уж мне удивляться? Сталь, которая прекрасно рубит головы и толстые деревянные балки, превращается в пар под солнечными лучами. Великолепно, я теперь еще и безоружный! Хотя… Точно, сбоку и немного сзади нащупал маленькие ножны с кинжалом. Ну, это… И фляга осталась! Я жадно припал к горлышку, давясь и обливаясь родниковой водой.

Сразу почувствовал себя лучше и бодрее. Да и солнце почти поднялось, горячо припекая израненное тело. Может, и вправду весна уже? Далеко над Лесом прокричала птица. Мне почудилось в этом что-то знакомое. Я внимательно оглядел небо и едва разглядел на большой высоте быстро двигавшуюся точку. Еще этого не осознав, быстро пошел в том же направлении, куда летела птица. Случайностей здесь, как я уже понял, не бывает. Это знак! Хочется надеяться, что мне…

Через хвойные заросли, и колючий кустарник продирался, стиснув зубы от боли и с не меньшим упорством, чем бился ночью. И не сводил глаз с неба. Только ума не приложу, как мог постоянно видеть птицу. По-моему, я ее скорее чувствовал, чем видел. Два раза проваливался в какие-то болотные заросли – выбрался просто сверхчудом. И опять шел и шел вперед. Все тело покрылось ноющими царапинами и порезами, которые досаждали больше, чем ночные раны. Кстати, от них не осталось и следа. Только саднящая боль и темные пятна на месте особенно тяжелых… Внезапно впереди замаячил просвет. Я удвоил усилия, продрался сквозь очередной бурелом и оказался на узкой тропинке. Огляделся: влево и вправо узкая лента уходила за древесные завалы, исчезая в чаще.

Некоторое время просидел на земле, попивая из фляги и тяжело дыша. Чувство направления пропало. Однако то ли гарь так сильно въелась в меня, то ли в воздухе на самом деле  потянуло дымком. Выбрал направление наугад и двинулся налево. Долго брел вперед, ничего не видя перед собой. Как-то мимоходом отметил, что рядом с тропой растут особенно крупные и старые деревья – за ними не видно просвета, а сама тропинка хожена явно не человеческими ногами. Что бы это значило, думать не хотелось. Шел, по-моему, целую вечность и пришел в себя, лишь буквально вывалившись на уже знакомую дорогу.

От неожиданности остановился и неловко присел на одну ногу, переводя дыхание. Все тело ныло от тупой боли и усталости. Только спустя пару-тройку минут, понял, что мимо меня тянется длинный обоз из больших тентованных повозок, а возницы с усмешкой на меня поглядывают, высовываясь со своих насестов. Откуда-то доносился шум и гам торговли, источал ароматы загон для животных, а справа всю дорогу перегораживала высокая массивная деревянная стена с открытыми нараспашку воротами, обитыми железом, в которых одна за другой пропадали повозки. Доносится многоголосый людской гам и лошадиное ржание. Я поднялся, собрав волю в кулак, и направился к воротам. Наконец-то я добрался до цели – это застава!

Брел вперед, не обращая внимания на возгласы всадников и возниц, шушуканье отдыхающих на обочине групп людей, стайки детей, носящихся взад-вперед и настороженные жесты, которыми обменивалась стража у ворот и караульные на стене. То, к чему так долго стремился, наконец-то прямо передо мной. Слабость вперемежку с дикой усталостью достигли ввиду этого необычайной силы. Господи, как же тяжело идти. Ноги едва поднимались, чуть волочась по земле. И в тот момент, когда я собирался, по-моему, просто рухнуть на землю, нечто сплело все конечности тугими невидимыми путами и приподняло над землей. Я почти с благодарностью взглянул на человека в черной накидке, расшитой серебристыми лентами – вокруг его ног маленькими смерчами воздух закручивал пыль в спирали. Он буравил меня настороженным взглядом сощуренных глаз.

- Он не опасен, брат мой в Воздухе, - раздался негромкий голос.

К моему «спасителю» сзади подошла странная парочка: высокий полноватый мужчина в грубой кожаной одежде с металлическим вставками и маленькая женщина в свободной походной одежде с короткой стрижкой бледно-белых волос.

- Он не опасен, - повторила женщина.

- Смотри на него, Мага, - хохотнул мускулистый толстяк, поправляя топор на поясе. - Никак Эрангу голову надуло! Какой-то оборванный бродяга… Все, молчу!

Названный Эрангом метнул на юмориста резкий взгляд, от которого резким порывом ударил ледяной ветер. Мага подошла и положила ему руку на плечо. Ветер сразу стих и пропал. Даже мои путы исчезли, но я почему-то мягко осел на землю. Еще немного, и засну прямо здесь!

- Мага, я почувствовал, как Лес расступается перед чьей-то силой, - пробормотал он, все еще настороженно глядя на меня. - Но он появился так внезапно! Словно дух!

Женщина не сводила с меня глаз. Только взгляд был другой – внимательный и почти понимающе-сочувственный. Словно смотря на меня, она видела намного дальше и глубже, чем ее «коллега».

- Ночью в Лесу что-то произошло, - произнесла она. - На севере горело небо, на востоке стонали деревья и земля. А потом появился он…

Сзади подошло еще два воина в доспехах, с обшитыми металлом щитами и пиками наперевес. Однако они держались от троицы на почтительном удалении. Наверное, обычная стража… Господи, чего же я молчу? Улыбаюсь, как полоумный, сидя и покачиваясь на земле. Язык онемел, все тело ломит-крутит, а голова… Как же болит голова!

- Странник, скажи нам, кто ты и откуда пришел? - женщина присела на корточки напротив и, не мигая, смотрела мне в глаза.

- Я шел дорогами… Я шел, - как же трудно даются слова. - Ищу истину. Мои друзья ушли…

- Что ты такое? - спросил Эранг. - Ночью в Лесу что-то случилось. Ты имеешь к этому отношение?

Я замотал-закивал головой.

- Он не в себе, - задумчиво сказала Мага. - Где ты был?

- Поляна на болоте! - мне удалось выдать связную фразу. - Там был гнилой дом! Он больше внутри, чем снаружи.

На мгновение все замолчали, а Мага даже отшатнулась от меня. Толстяк облизал пересохшие губы, перевел взгляд с Эранга на Магу, и назад.

- Это что ж выходит…

- Молчи! - оборвал его мужчина в накидке. - Мага?

- Да, - кивнула женщина. - Ночью кричала тьма, я боялась даже поверить. Горел рассадник зла!

- Ты уничтожил Гнилой дом на гуляющей поляне? - в голосе Эранга безмерное удивление.

У меня в голове пронеслись какие-то образы, бессвязные мысли и прочий неосознанный мусор. О чем они говорят? Ведь я случайно назвал дом «гнилым». Откуда это? Как же тяжело…

- Эранг, - тихо позвала женщина, не сводя с меня уже настороженного взгляда. - Нужен дом или комната. Посмотри. Он умирает. Он отдал всю свою силу сегодня. Если…

Как только она сказала эти слова, осознание опасности пришло совершенно четко и ясно. Я на краю пропасти. Меня не просто вымотало. Ночью произошло нечто намного большее, чем просто схватка с нечистью. И я … действительно умираю, потеряв все силы до остатка. А если бы не смог выйти к заставе? Кто-то помог… Уже заваливаясь на спину и не слыша предостерегающих криков, одними губами я прошептал то, что внезапно и очень точно понял:

- Спасибо, Коршун…

*   *   *

Спустя несколько недель я еще прихрамывал и, опираясь на самодельный костыль, учился ходить. Бродил взад-вперед по заставе, играл с солдатами в кости, сделал местной ребятне что-то вроде дартса и часами напролет соревновался с ними в метании дротиков. Долго и упорно приставал с расспросами к местному гончару, пока тот не осчастливил меня кратким курсом своего ремесла. Излазил все закоулки маленького селения, примыкающего к заставе. Правда, за ограду гарнизона меня пустили не сразу, хотя «войсковые», как я их прозвал, маги-ведуны Эранг и Мага, сказали за меня слово. Первый, правда, не совсем с охотой. Не нравилось ему, как Мага иногда на меня смотрит. Дурак. Мне тоже было частенько не по себе от ее взгляда – казалось, душу наизнанку выворачивает. Зато, в конце концов, сдружился с Большим Аном, как звали своего старшину гарнизонные вояки. Анвий – это его полное имя, которого он невероятно стеснялся – оказался большим любителем домашней настойки и отличным знатоком холодного оружия. Долгими вечерами он показывал мне азы обращения с оружием. И удивлялся моей нелепой беспомощности.

Знал бы он, как удивлен я! В памяти еще свежи события той ночи и та сноровка, с которой орудовал полновесным мечом. А теперь? Странно все это. По-моему, я не только учился ходить заново, но и разговаривать, есть, пить, справлять нужду, одеваться, спать и т. п. Будто был я, и нет – новый, другой человек, из которого вытрясли все подчистую! Даже обгоревшие волосы Мага сбрила под корень, и я теперь красовался почти голым черепом. И, что самое удивительное, уже четвертый месяц нового года. Ночь Пробуждений, да?

Только на пятую неделю я стал обретать подобие себя былого. Позабыл почти все, чему научила Санхо, сны и вовсе перестали сниться, зато безо всякой магии я научился довольно сносно обходиться с холодным оружием, а вот с луком никак не выходило. Арбалетов же здесь, к несчастью, не было.

Ходил на вырубки деревьев и на охоту, чтобы хоть как-то оплатить свое проживание на заставе. Анвий все настойчивее предлагал поступить на службу. Однако почему-то упорно умалчивал о некоторых моментах, к коим я проявлял живейший интерес: каким образом набирается и на каких условиях служит лесная стража, какова иерархия командования и где старшие, да и вообще, что за стража? Армия? Тогда чья? Стража, так от кого? Или это просто полиция? Тогда… На этом Большой Ан начинал махать руками, обзывал меня дураком и уходил восвояси. Мага взялась подучивать меня нехитрым заклинаниям и знакам. В начале мне было очень трудно, ничего не получалось. Потребовалось много времени, прежде чем я мог запоминать и воспроизводить показанное безошибочно. Как раз в один из таких моментов, когда я сидел на крыльце одного из приказарменных домов, а девушка чертила на земле знаки и объясняла мне их значение, над смотровой взлетел флажок караульного и затрубил рог.

Мага вскинула голову и взглянула в сторону ворот. Помолчала.

- А, обоз идет, - сказала спустя секунду и вновь повернулась к наброскам. - Так вот, в первую фазу Луны знак «Эль» имеет свое тайное значение. В соединении с каплей собственной крови, начертанной на теле в районе сердца…

Она опять повернулась к воротам. Недолго помолчала, хмурясь. Из казармы неторопливо выбиралась дежурная караульная команда, почесываясь и переругиваясь. Через площадку от нас, на пороге местной «пивнушки», тенью появился Эранг и посмотрел на Магу. Она кивнула и будто бы свистнула. Губы сложила, как при свисте, только звука я не услышал. Зато стража услышала. Мгновенно обернулись к нам, быстро подтянули амуницию и заторопились к воротам, а из дальнего домика вышел Большой Ан, поправляя рубашку и на ходу одевая кольчугу.

- Что там? - крикнул он издалека.

- Вроде бы ничего особенного, - ответил Эранг, выходя на улицу и вскидывая перевязь с мечом. - Странное что-то, поостеречься бы надо. А так – обоз обозом.

Мага тоже пошла к воротам. Я же быстренько метнулся в дом, набросил кожаную накидку с металлическими пластинками, перепоясался мечом и выскочил на улицу. Ворота уже со скрипом открывались. Рядок торговцев, видя всю эту суету, быстро ретировался, собирая свои котомки, а по дежурной лестнице на верхнюю смотровую площадку взбиралось отделение стрелков с тяжелыми луками. Ого! У них и стрелы-то заговоренные! Что за обоз такой? Я подошел ближе, чтобы послушать наставления старшины своим солдатам.

- Всем стоять смирно, на рожон не лезть, а то душу вытрясу! Мага и Эранг впереди, я на шаг сзади. С головным обозником переговорим. Олан, ты со своими выходишь из ворот и берешь левую сторону. Мар – правую. Подорожные грамоты не разучились смотреть? Смотрите мне! Если за рукоятку возьмусь, всем быть наготове. Только назад шаг сделаю – к оружию!

Солдаты забурчали, соглашаясь, а далеко впереди на дороге показался тот самый обоз. И впрямь странный – первая повозка походила больше на вагон, и тянули ее лошадей шесть-восемь, не меньше! И что за окрас – тент черного цвета…

- Приготовиться, - прошелестел-прошептал по заставе почему-то тихий приказ старшины.

Даже запах странный появился. Что-то едкое, но не вонючее, а скорее острое и… опасное. Нечто стало витать в воздухе, и я ощутил почти забытое уже чувство напряженности и опасности. Действительно, что-то до нельзя странное было в этом обозе. Даже не слышно привычного ржания лошадей и перекрикивания возниц. Словно и не обоз шел, а плыл какой-то караван мертвых.

Пара магов с настороженным Анвием за спиной сделали несколько шагов навстречу гостям, и замерла, выжидая. Странно, но казалось, будто их что-то смущает. По-моему, притихли даже птицы, ветра не стало, а деревья и люди замерли в немом ступоре. Даже мне вдруг стало как-то тяжело не только двигаться – думать. Только Большой Ан, вздувая вены на бычьей шее, медленно и внешне с неохотой достает кое-как рукой до рукояти топора на поясе. Никто из рядовых стражей даже не шевельнулся, по-моему. Может кто-то и пытается…

С воем и грохотом в лицо ударил удушающий жар, рев, крики, лязг и стоны. Вихрь огня, крови и железа вперемежку с танцем смерти и сумасшествия. Испепеляющий ад разорвался в голове снопом жалящих искр, и… я очнулся, стоя там же и на том же месте! Стражники тоже с удивлением озирались, серьезно побледнев и явно чуть не тронувшись рассудком. А передняя повозка уже стояла неподалеку – на землю спрыгнул молодецкой походкой здоровый телом, но с видавшим виды лицом старик: осунувшиеся щеки, шрамов едва ли меньше, чем морщин, волосы короткие и седые, почти как у Маги. Наш «авангард» с опаской (и на них повлиял морок?) приблизился к старику. Я, на слабых от пережитого ногах, тоже заспешил к месту встречи. И засомневался с возрастным определением гостя. А вдруг это жизнь его так потрепала? Голос больно глубокий и сильный для старика, хотя в этом мире с уверенностью говорить нельзя уже ни о чем. Вспомнить хотя бы Маэля…

- Прошу прощения, братья и сестры. Держал заслон после последнего перехода постоянно. Три дня назад мы накрыли гнездо зла в северо-западном пределе. Многих потеряли, попав в засаду, но сумели взять главного. И нас уже трижды атаковали…

- Кто вы? - это Анвий сподобился что-то выдать посеревшими губами – морок ему дался еще тяжелее, чем мне.

 - Воины Живого Духа, - тихо, но очень четко произнес Эранг.

 - Мы скромные братья-ведуны, - гость склонил голову. - Помогите мне привести в порядок моих еще живых братьев. Я отблагодарю вас, как смогу.

Вот те на! Я замер с открытым ртом. Те самые ведуны? Так, а Мага с Эрангом кто? Маги-воители на службе лесной стражи? А в чем отличие? Воины Живого Духа… Что-то слишком много становится вокруг неких военизированных организаций, а эти «братья» чем-то здорово напоминают что-то из разряда «тамплиеров»… А ведь это только первая из увиденных мной застав!

Из повозок показались другие ведуны. Только в отличие от своего «командира», выглядели они совсем плохо – на ногах держались только трое, и все в повязках и наговорах. Я с интересом подумал, что опять стал ощущать что-то из ряда вон... Вокруг началась почти привычная суета. Зычно разносился по округе командный голос старшины, носились взад-вперед солдаты с носилками, что-то сгружалось-разгружалось из повозок, некоторые из которых еще стояли снаружи, когда как большинство были уже отогнаны на подобие стоянки за воротами заставы. Я даже засомневался, хватит ли на всех раненных дома помощи, в котором сам отвалялся не выходя несколько недель. Рассуждения были прерваны внезапно появившейся передо мной Магой. В это время я угрюмо сидел на обочине и обозревал суету, грызя большое недозрелое яблоко. Какой-то мальчуган из местных, пробегая мимо, сунул его мне в руку. Откуда здесь яблоки примерно в апреле, да еще свежие, я даже не спрашивал. Степень необычности, скажем так, в данном случае в сравнении с остальным, незначительно мала.

Недолгий и как всегда пронзительный до холодного пота, взгляд. Почему я ее боюсь?

 - Рамааху нужна помощь.

Речь, понятное дело, идет о том самом ведуне.

- Он просит помочь тебя. Не знаю, почему. В отряде было 28 братьев-ведунов, из которых половина погибла в последнем бою, а из оставшихся трое всю дорогу охраняли того, кого они пленили. Весь обоз Рамаах вел один. Он… очень силен, поверь.

- Мага. Кто они такие и чем…

- Не время, Дарим, и не место для расспросов. Те трое должны отдохнуть, а если остальным раненым я с Эрангом и Рамаахом не поможем прямо сейчас, они погибнут. Их раны не совсем обычны. Ты понимаешь?

- Что надо делать? - спросил я, и почему-то разволновался.

- Охраняй их пленника, - прошептала Мага, и взяла мои руки в свои, не отводя глаз. – Простым людям нельзя находиться рядом с ним. Ты сможешь, ты знаешь, что сможешь, и я это знаю. Наша сила нужна десятку людей, которые также близки к смерти, как ты тогда… Понимаешь?

Я кивнул. Недолог «отпуск». Почему-то пришла уверенность, что спокойному периоду опять пришел конец. Вопрос, почему все-таки именно я, остался где-то внутри. Она знает больше…

- Там стоят три последние повозки, - палец Маги указал влево. - Крайние несут тяжелые знаки отворотов и защитных оберегов. Я сейчас наложу на тебя ключ-слово, и они на тебя не повлияют. В срединной повозке в серебряной клетке сидит пленник. Смотри ему только в сердце, говори только «да» или «нет», но и то, в крайнем случае. Не трогай решетку – это «подземный огонь», серебряная сталь, которая сжигает все, что прикоснется к ней без оберега подземелий. Живое железо, огненное. И сейчас оно не спит, а оберег Рамаах не может отдать…

- Почему он сам не подошел ко мне?

- На мысле-голос сил не хватит, а говорить долго он не может. Поверь, он буквально «держит» души братьев, чтобы они не улетели к предкам… Идешь?

Я кивнул, встал и уверенной походкой направился к повозкам. По крайней мере, я думал, что со стороны эта походка выглядела уверенно. На самом деле колени тряслись ужасно, а внутри все похолодело. Словно иду на экзамен, ничего не зная, и преподаватель знает… Дальше по сценарию. На миг оглянулся – Мага спешила к воротам, а в мою сторону двигался десяток стражников, причем, из самых опытных. Понятно, сейчас еще и оцепят три повозки – так, на всякий случай. Кстати, а что там про наложение ключевого слова было? Что-то ничего не припомню или Мага все так быстро и незаметно сделала?

По-моему, воздух как-то странно спружинил, что ли, и повозка оказалась прямо передо мной. Минуту я стоял, переминаясь с ноги на ногу и оглядывая «транспортное средство». Ничего особенного: плотно пригнанные доски в черной краске, тускло светящиеся странные угловатые знаки, крепежи, тент… Кто-то внутри кашлянул. Весьма обычно, но так неожиданно, что я чуть не подпрыгнул. Зато это вернуло к реальности. Пора. Сзади глухо пролязгала вооружением стража, растягиваясь вокруг повозок кольцом, ощетинившимися пиками наружу. Ступени чуть поскрипывали, когда я поднялся к сиденью возницы, откинул полог и шагнул в полумрак повозки. Блин, сторожа нашли. Присмотри…

Пространство внутри намного больше, чем я ожидал. И посередине что-то тускло блестело. Некоторое время я осматривал практически пустое «помещение». Клетка и впрямь казалась сделанной из серебра. Причем прутья не просто прямые, а витиеватые, узорчатые, и сплетались во множество знаков и углов. Я аккуратно присел на пол, разглядывая «металлический ансамбль» и кого-то явно с удовольствием посапывающего внутри. Тишина стала какой-то особенной. Ждущей и звенящей. Что, уже начинается?..

- Ты слишком много собрал камней, пора их раздавать, - сухой ироничный голос заставил меня едва не подпрыгнуть от испуга – пленник уже сидел, смотря прямо на меня. - Ведь я прав?

Я проглотил тугой комок и оставил вопрос без ответа, пытаясь разглядеть лицо незнакомца. Что-то странное было в нем. Или во мне. Так, куда Мага говорила смотреть? Я начал запутываться…

- Все оказалось не так просто, - он покачал головой. - Мне кажется, что тот поход был неслучаен.

В глазах гуляли странные огоньки: они блуждали, то пригасая, то внезапно разгораясь яркой искрой. Странный собеседник чуть заметно раскачивался. Подобный «танец кобры» зачаровывал своим внутренним ритмом. По-моему, я даже чуть приоткрыл рот, завороженный, и не совсем уловил суть услышанной фразы.

- Что? - выдавил из себя.

- Поход, - незнакомец сверкнул неожиданной улыбкой. - Забыл? Тот самый лес, болото и развалины. Вспомнил? Ну же!

Всегда хотел узнать, что чувствует человек, помещенный под огромный колокол в тот момент, когда по нему ударят… Наконец это осуществилось. Грохот набата содрогнул меня с ног до головы. Я просто окаменел, не в силах пошевелиться. Какие-то мысли, полуэхо, слова, образы, мешанина воспоминаний. Ждал я этого или все же боялся? Боялся признаться, может ли это перемещение как-то сказаться на моих друзьях, если со мной явно что-то не в порядке? И что мне делать, если все пойдет не так? А именно это, судя  по всему, и произошло. Теперь надо действовать, но как?

- Что-то ты сегодня молчалив! - хихикнул собеседник. - Где сарказм и вечная ирония? Где критика?

- Виктор, - я выдавил только имя, и замолчал.

- Да, Олег, я слушаю тебя внимательно, - и опять та самая незнакомая, и чем-то странная улыбка.

- Что с тобой случилось? Ты не похож на себя. И где Лена?

Некоторое время он молчал, покачивался и улыбался. Молчание затянулось минут на пять, пока он не ответил, спрятав улыбку:

- Слишком много вопросов, мой дорогой друг. И каждый из них в отдельности, заметь, требует беседы не на один час. На какой из них мне ответить в первую очередь?

Я внезапно ощутил глухое раздражение. Этот некто, если и был Виктором, то только внешне. Голос другой, взгляд, мимика и все остальное. В незнакомце чувствовалось нечто чужое настолько, что… Черт, я даже не знал, как это объяснить! Может, он просто болен или одержим? А как помочь? Сейчас бы сюда Санхо и ее снадобья!

- Лена где?

Виктор посерьезнел и на мгновение даже стал «похож на себя» Осмотрел окружающую обстановку, будто увидел ее впервые, а потом долго изучал пол, не поднимая глаз.

- Все не так просто, как тебе кажется, Олег.

- Конечно, куда уж мне знать и понимать! - воскликнул я, и в памяти пронеслось вспышкой все увиденное и пережитое.

- Ты не понимаешь, - упрямо твердил Виктор. - Нам не надо было вообще туда приходить.

Барьер – это живое, и от живого. И он открылся совсем не так, как должен был. Вообще-то я и не знаю, как он открывается, но что-то пошло не так. Некоторое время мы были, как во сне. На грани жизни собственной и жизни другой. Костя помог, поддержал. До сих пор не представляю, как ему это удалось! Он сказал: «Идите любой дорогой – весь этот мир зеркален. Рано или поздно вы встретитесь. С тобой.

- Где это было? Как? Конкретнее, Виктор! - я разволновался, и стал кричать: - Где вы все были? Почему ты один? Почему вы ушли из деревни Санхо?

- Что ты орешь? - снова чужая гримаса. - Какая Санхо? Что за деревня? Кто, где – ничего не понимаю! Вся эта тарабарщина, что я тебе сказал, была у меня в голове, как будто всегда. И я понятия не имею, о чем ты говоришь!

- Что? - прошептал я. - Как?

Виктор будто бы побыл здесь минуту и опять пропал. Остался незнакомец. И он опять пристально смотрел на меня.

- Я узнал тебя, - его голос стал тише и с нотками угрозы. - Ты – то самое, что я думал никогда со мной не случиться. Я видел это!

Он воскликнул и вскочил внутри клетки. От неожиданности я тоже вскочил и схватился за меч. Виктор осторожно протянул руку сквозь решетку в мою сторону – я даже сделал шаг назад. Внезапно что-то резко сверкнуло, ударив по глазам, а в воздухе повисло гудение басовой струны и запах горелого мяса. Пленник уже сидел на полу, баюкая поврежденную руку и кривясь от боли. И он опять улыбался!

- Поделись силой, Посланник, - от его слов почему-то мурашки пошли по телу. - Я видел твое второе сердце. И это ты разрушил мою суть. Это ты ослабил меня и дал этим серым псам возможность пленить меня – Тень Второй стихии, силу, обретшую разум!

- О чем ты говоришь? Ты бредишь! Ты…

- Мы древние хранители Лунгады, - прошептал Виктор, подползая опять к решетке. - Мы – живой щит, мы – ипостась воплощения ночи, мы – мысль темноты. Ты помнишь Летопись? На пограничном берегу Извира, в день Волка, первого месяца года Огня…

- Ты сошел с ума, - я медленно отступал, с ужасом глядя в потрескавшиеся бледные губы, осунувшееся лицо и закатившиеся глаза – с Виктором был припадок.

- Три Тени пришли за тобой, три осознанных начала, - он замер вплотную у металла клетки.

- Ты разрушил нас. Сила дракона дала формулу для силы Небес. Ты убил Тени, оставив нам смертную плоть…

Я стал тяжело дышать, как на марафоне. Что-то щипало глаза и давило на сердце. Даже воздух внезапно уплотнился до состояния камня.

- …Что?

Пленник замер, всматриваясь куда-то, за меня или в меня, и тут же разорвал воздух криком:

- Ты убил Третью! Убил!!!

Казалось, он сейчас разорвет сам себя. Он заметался-закачался по клетке, визжа и разрывая на себе одежду. Резко остановился, лежа на полу и глядя на меня. Зашептал-забормотал так быстро, что я едва понимал его.

- Первый выбрал плохое место. Судьба всегда сентиментальна, а рядом с ее Древом и братья по Тьме станут врагами. И он был слишком силен. Поэтому неосторожен. Я вот думал поднять все Пределы, да не успел. Круг оказался проворнее – навел на меня серых. Зато я встретил тебя, а Рамаах сделал большую ошибку – я смог прочитать твою книгу. Ты сам поможешь мне…
 И зашелся диким, ненормальным хохотом. Меня окатило ушатом ледяной воды. Голова шла кругом, а пальцы нервно теребили меч. Что это? Что он говорил? Как?! Спустя секунду я едва не потерял сознание от ужаса, услышав и увидев, что хохот все продолжается, а в клетке бьется сумасшедшим пульсом в такт звукам клубок угольно-черной темноты…

Оступился, почувствовав дурноту и слабость, сделал шаг назад, потом что-то резко повело вперед, к клетке…

Чья-то сильная рука сдавила плечо и рванула назад, в объятия других рук. Меня придержали и аккуратно вывели на свежий воздух. Зрение почему-то отказывало. Хотя заметил, что вечереет. Я так долго был в повозке? Оказалось, что это Мага заботливо придерживает меня, помогая спускаться. Я с трудом справился со ступеньками и сразу уселся прямо на землю, оперевшись о массивное колесо. Стало немного трясти, кидая в холод и в жар. Мага гладила меня по голове, массировала какие-то точки, внимательно смотрела в глаза. В голове творится настоящий бардак. Чего же это существо в повозке (трудно назвать его Виктором) наговорило? Особенно про какого-то Первого, Древо Судьбы, Пределы какие-то, Круг – о чем вся эта бессмыслица? Уф, как же тяжело.

- Успокойся, Дарим, все прошло, - это Мага принялась за словесную релаксацию: - Мы вовремя вернулись, темный едва не подчинил себе твою волю.

- Мага, - я вяло отмахнулся от ее рук. - Он похож на моего знакомого, и говорил много такого, чего никто в этом мире не знает. Может это не темный, а мой друг? Просто он болен?

Волшебница улыбнулась и взглянула на меня, как на ребенка, внезапно сказавшего нечто очень взрослое и не отдающего себе в этом отчета. Причем, не понимая даже смысла сказанного.

- Это не совсем человек, Дарим. Неспроста сам Рамаах и его отряд сопровождает пленника – это великая тайна всего Леса. Три древних духа хранили Лунгаду и не просто хранили, а прятали сердце нашего мира, доступ к нему. Случилось чудо – два духа ушли, растворились, а третий потерял половину своих сил и обрел смертную плоть. Все почувствовали это. Теперь пал последний, и каждый смелый сердцем…

- Ты много говоришь, девочка, - голос прозвучал откуда-то сверху и заставил вздрогнуть.

- Иногда надо молчать!

Обладатель грозного баса спрыгнул, очевидно, с подножки, и оказался в поле моего зрения. Рамаах – тот самый старик нестарческого облика, который вел обоз, собственной персоной! Он с укором посмотрел на замолчавшую на полуслове Магу и перевел взгляд на меня. Еще тот взгляд, скажу я вам. Одно, несомненно – я почему-то сразу почувствовал себя лучше, свежее, и смог кое-как подняться.

- Что сказал тебе пленник? - Рамаах, по-моему, за все это время  даже ни разу не моргнул.

- Он прочитал мою книгу, - я ответил полушепотом, отчего-то боясь говорить громко и ничего не понимая в собственных словах. - Сказал, что ты сделал ошибку, отправив меня охранять его. И… я, мол, сам помогу ему…

- Что?.. - выдохнула Мага, но вновь замолчала, увидев предостерегающий жест Рамааха.

- И еще он говорил кое-что такое, да и выглядел совсем, как…

- Он прочитал твою книгу, - задумчиво перебил ведун, глядя на меня и будто забыв о моем присутствии – глаза его прожигали насквозь.

О чем речь? Какая, к черту, «книга»? Душа? Память? Разум? Ни хрена не понимаю! И что это за допрос? В конце концов, я… Глаза ведуна вдруг стали стремительно расширяться, а сам он бледнеть прямо на глазах. Схватился за грудь, в шоке глядя на меня!

- Мага! - выговорил он с трудом.

Волшебница на секунду не успела, впрочем, как я и несколько солдат, молча стоявших неподалеку. Ведун с грохотом рухнул на дорогу без сознания! Пока мы всем скопом пытались привести его в чувство, примчался Эранг с Анвием и еще с десяток стражей. Однако Рамаах оставался без сознания. Решено было отнести его в дом старшины и собрать по гарнизону все снадобья. Мага с Эрангом умчались готовить свои магические штучки, а я устало поплелся за носилками, на которые уложили Рамааха. Как же я устал! Только однажды сзади почудился стон. Я обернулся – повозка с серебряной клеткой, окруженная стражей, таяла в сумерках. Вокруг нее разводили костры и, судя по зеленоватым отблескам, совсем непростые.

 Я занимал небольшую пристройку около дома Анвия, с отдельным входом со стороны хоздвора. Пока из-за стены доносилась активная суета, я стянул верхнюю одежду и вышел к колодцу, смыть пыль и пот. В небе стали разгораться звезды. Денек не из средних… Ледяная вода на миг сбила дыхание и «смыла» из головы все мысли. Хороша! Минут десять я плескался, разлив море воды, потом утерся куском ткани и присел на скамейку у стены, вдыхая ароматы близкого Леса и ощущая приятное тепло еще нагретых солнцем бревен. Как же хорошо! Счас бы молочка парного или еще чего в деревенском духе. Я так размечтался, задрав голову к небу, что не сразу понял перемены в окружающей обстановке. Стало непривычно тихо. А где же топот, гомон голосов, запах трав и певучие звуки мантр?

Осторожно привстав, зашел в свою комнатушку и прислушался. Тихо. Еще шаг к внутренней стене и вслушиваюсь до рези в ушах. Не отдавая себе отчета в ощущениях, почему-то насторожился. Некоторое время ничего не слышал, а потом что-то проклюнулось-продавилось, и я различил очень глухой и далекий голос. Из-за стены. Прижался к ней вплотную и даже закрыл глаза, боясь пошевелиться. Ну же! Голос стал обретать осмысленные звуки, которые складывались в уже различимые слова:

- …ошибались. Все. И я в том числе, - последовал глухой смешок. - Тень Второго думала, что я сделал ошибку. Он прочитал! Да, это так, но только тьма и может это сделать, он родня ей! Я не могу! Зато я могу прочитать тьму! Я давно знал, что надо делать… Но то, что мне довелось увидеть… Не могу описать.

- Что с пленником? - голос не разобрать.

- Его нет, как и клетки подземного народа, - ответил, как я уже понял, Рамаах. - Я должен был это сделать!

Я дальше не слушал, соскользнув на пол и сдавив голову ладонями. Как?! Почему? А если это все же был Виктор? Несколько минут просидел в глухом ступоре. Я с трудом взял себя в руки и уже собирался встать, как в проеме выросла фигура. Замер, всматриваясь, и вздохнул с облегчением. Мага.

- Тебе надо срочно уходить, - прошептала волшебница, сев рядом на корточки и глядя прямо в глаза. - Немедленно!

- Что сегодня случилось? - ответь хоть на этот вопрос!

Мага отвела взгляд и тихо ответила:

- Рамаах очень плох и придет в себя только на рассвете. Не раньше. Но он говорит страшные вещи. О Летописи, о духах-хранителях, о Лесе, о Пределах и… о тебе. Я всегда знала, что ты совсем другой и тропа твоей жизни не ровня нашей, но он другого мнения. Мол, ты страшнее трех духов вместе взятых – угроза Лунгады. Не понимаю как, но он не случайно здесь оказался. Что он увидел в тебе, когда воспринял прочитанное Вторым, я не знаю. Тень помогла ему постичь нечто, что он не сказал нам. Кроме того, что ты должен умереть немедленно, иначе нашему миру придет конец…

- Мага, ты же знаешь, что…

- Знать не знаю, но верю в тебя, - она положила мне руку на плечо и сжала неожиданно сильно. - В тебе есть испугавшее Рамааха, самого известного и старого ведуна Леса, но я… не знаю почему, всем сердцем верю, что ты принес не зло. Твоя судьба спешит вперед тебя. Я давно не была глубоко Лесу и не знаю точно, что там происходит, но тебе идти туда. Знаю о твоем поиске. Поверь моим навыкам зрящей – он не завершен, чтобы с тобой ни случилось до сего дня.

Она на мгновение замолчала, не сводя с меня глаз, и я быстро спросил:

- Пленник в повозке, он точно не человек? Пойми, я второй раз видел образ тех, кого давно ищу.

- Думаю, нет. - Мага сказала это все же с некоторым сомнением. - Вторая Тень – страшная сила. Духи-хранители – есть плоть от плоти Леса от начальных времен. Это воплощенные Начала. Может, он встретил твоего друга раньше.

- Где ж он мог его встретить? - я вздохнул. - В Пределах этих чертовых?

- Не знаю, - Мага стала беспокоиться. - Поспеши, Дарим, Рамаах быстро приходит в себя, я чувствую. Времени все мало.

- Мага, у меня еще куча вопросов, я почти ничего не понял! Что за воплощенные Начала?..

- Ищи ответы в Лесу! Иначе сейчас ты найдешь смерть!!!

Она внезапно схватила меня за руку, положила что-то в ладонь, затем вскочила и метнулась куда-то в темноту. Только легкий сквозняк и шум Леса вдалеке. За стеной по-прежнему слышались какие-то глухие звуки, шаги, голоса. Я пришел в себя и с трудом рассмотрел подарок – оберег. Старый и очень «тяжелый», но дело тут не в весе. Родовой оберег! Такие не купишь. Их даже увидеть большая редкость! Я осторожно повесил его на шею и прислушался к себе. Но ничего особенного не почувствовал и стал тихо искать разбросанное снаряжение. Минут десять я шарил в темноте комнаты, собирая вещи и стараясь не шуметь. Однажды, где-то совсем рядом с порогом послышался невнятный шум, и я замер, вспотев от страха. Если нечисти какой я и опасался, то некоторых из стражей боялся вполне осознанно и обоснованно – знал и видел, на что эти ребятки в деле способны. Эти мысли подстегнули быстрее слов Маги. Кстати, куда это она так резво умчалась? Странно даже. А вот голова от обилия безответных вопросов скоро лопнет. Всякого случилось в дороге, но за последний день интриг пруд пруди, да и только… Что-то скрипнуло на хоздворе, коротко и четко. Ветка? Калитка в загон? Дверь на сеновал? Я сжался в комок у самого порога со свертком одежды и оружия. Несколько минут царило безмолвие и, сколько я ни вглядывался, ничего разглядеть не смог.

Не решившись больше выжидать, осторожно выбрался на улицу и быстро прокрался вдоль стены к ближайшему забору. Замер, прислушался. Часовые вдалеке просигналили в полночь. Черт, как же поздно! Перемахнул через забор, перебежал еще один двор, опять постоял у забора, слушая, что творится вокруг, и преодолел препятствие, но уже тяжелее – это был настоящий частокол. Предстояло последнее и, пожалуй, самое сложное – выйти через внутренние ворота. Они, конечно, не охранялись, как внешние и не закрывались, по-моему, никогда. Только дежурный патруль и обереги стен, не больше.

В последнем темном углу полностью оделся – дальше начиналось освещенное ночными факелами пространство – и бодрым шагом направился к воротам. Издалека увидел патруль: двое играли в кости, раздолбаи, старший подпирал плечом ворота, а шлем четвертого тускло поблескивал из-под козырька вышки. Что им сказать? Хорошенькое дело: на ночь глядя и в полной выкладке и с заплечной сумкой. Пока в голове роились варианты легенд, старший патруля меня уже увидел и повернулся навстречу, жуя травинку и поблескивая равнодушным взглядом. Повезло еще, что ночь безоблачная и Луна яркая, хоть лицо видно. По-моему, это Серго. И шрам на щеке приметный, и жует что-то вечно, и… Я насторожился. На груди сверкнула металлическая плетенка заговоренного знака. Незнакомый и, чувствуется, родовой. У Серго ведуны в роду? Плохо, ой как плохо. Морока не наведешь, а от наговора только хуже будет. Метров десять осталось. Что делать?

Злобное рычание застало меня врасплох. Я даже замер от неожиданности, не дойдя до ворот, а в их проеме медленно, как на фотографии, проявились из темноты две фигуры в знакомых свободных одеждах, расшитых по рукавам серебристыми полосами. Ведуны из обоза! И с ними четыре здоровенных пса без поводков, которые объектом внимания почему-то определили только меня. Даже двое заигравшихся в кости стража мгновенно куда-то ретировались. Серго же выплюнул травинку и перевел настороженный взгляд с ведунов на меня, явно не понимая, что происходит. И откуда у них собаки? На заставе я обходил собачий загон стороной и, нет да нет, вызывал иногда у четвероногих друзей приступы бешеного лая, а у Маги с Эрангом задумчивые выражения лиц по этому поводу. Здесь же все немного хуже…

- Остановись, - сказал тот, что повыше. - Тебя хочет видеть Рамаах. Нам надо твое знание. Я прошу тебя вернуться.

- У меня другое мнение по поводу того, что надо Рамааху, - надо же, и голос не дрогнул!

- Мне надо идти.

- Мы не можем пропустить тебя, - теперь говорил тот, кто пониже. - Ида «увидела», что этой ночью ты уйдешь в Лес. Рамаах еще не пришел в себя, но его мысль мы тоже поняли. Он хочет видеть тебя. И болотные волки, поверь, еще никого не упускали.

Я не знал, кто такие эти зверюги и на что способны, но вот Серго был в курсе. Настороженность на его лице сменилась испугом. Он стал стремительно бледнеть даже в свете Луны и мелкими шажками отступать куда-то влево. Полусобаки глухо рычали, скаля клыки, а ведуны смотрели на меня, не шевелясь. Их лица в лунном свете казались чем-то неестественным на фоне черной одежды, будто головы висят прямо в воздухе.

Откуда-то сзади пришёл голос. То ли команда, то ли крик, но псины (никак не мог я назвать их волками) восприняли это по-своему – рванули, загребая землю лапами, прямо на меня. Мысль и действие свершились в секунду: падение на левое колено, правая рука с мечом молнией рассекла воздух, а левая бросила вперед волну-сеть. Двух тварей заклятье сбило в прыжке, а других я перерубил пополам прямо над собой. Когда вскочил на ноги, перепачканный кровью животных, глаза ведунов расширились от удивления. И едва устоял – в лицо ударила стена земли, а в небе сверкнули ветвистые молнии. Земля и Воздух! В следующее мгновение я об этом забыл – в меня вцепились две зубастые твари, раздирая плоть и одежду на ногах…

«Волки» корчились на земле – моя кровь дымилась у них в пастях, разъедая зубы и гортань. Забыв о боли, я метнул кинжал в высокого ведуна, но тот ленивым движением и ударом воздуха отбросил его. Я кружился, вертелся, пытался их достать, и не мог. Время дорого! Сзади приближалась подмога, а в доме Анвия обретал силу большой и страшный зверь, я чувствовал это. Где же та сила внутри меня, что так подкосила ему ноги!.. В какой-то миг я умудрился оказаться между ведунами. И тут, каким-то непостижимым образом я сумел вывернуться, схватил их за шеи и свел головы с оглушающим треском. Все замерло. Я огляделся на месте схватки – охраны и след простыл. В центре заставы разгорается зеленое пламя. Кто-то творил большую волшбу, а в сторону внутренних ворот мчались, по-моему, все стражи, какие были на заставе. Бежать! Я похватал все из своей амуниции, что успел, и со всех ног бросился улепетывать в темноту лесной дороги. Опасность придала силы, и вскоре свет от заставы почти исчез за ближайшим поворотом, как вдруг что-то с тонким свистом догнало и ударило сзади в правую ногу огромным тараном. Я упал, загребая носом пыль и грязь. В ноге расплывалось теплое и жгуче-больное. Кое-как перевернулся и ощупал икру. Точно, здоровая дальнобойная стрела, которыми вооружены часовые на башнях. На такое расстояние? Тихо ругаясь сквозь зубы, я обломал древко и прислушался. Приложил ухо к земле, вспоминая бабушкины сказки. Нет, в чем-то правда все же есть! Топот такой отчетливый, словно погоня настигала метрах в десяти сзади. Я быстро поднялся, на миг закрыл глаза и ударил в землю растопыренными пальцами – вихрь пыли закружился вокруг меня и стал расходиться кольцами, как круги по воде. Теперь никто не найдет моих следов. На всякий случай отвесил еще пару защитных заклинаний, и быстро захромал в чащу леса, стиснув зубы от боли. Раны от укусов оказались менее болезненны, чем от стрелы. Заговоренные… Опять один в Лесу, опять истекаю кровью и опять, черт ее побери, полная неопределенность! Однако голову я больше не терял и стал запутывать свои следы дальше, только на этот раз не теряя чувства дороги. Не хватало мне еще одной гуляющей поляны…

*   *   *

- Куда прешь, деревня?! - гаркнуло над головой.

Я едва успел посторониться, поморщившись от тупой боли в ноге, и оглянулся. Мимо тяжело прогромыхала массивная повозка, украшенная узорной резьбой и наверняка фальшивыми драгоценными камнями. Кто в своем уме будет борта такой «телеги» украшать настоящими? Один из возниц зло сверкнул на меня своим единственным глазом и вроде как намеревался огреть плетью, но мой взгляд ему совсем не понравился. Я только покачал головой вслед лицу хамской национальности и заоборачивался в поисках места для привала. Ну почему в купеческих повозках все возницы такие уроды? Даже некоторые аналогии напрашиваются. Я кое-как спустился в низину обочины и взобрался в редколесье придорожной опушки. Присел на ранее примеченный пень, вытянув уставшие ноги и скинув сумку. Устал! Три недели в дороге, а будто год, как с заставы ушел. Точнее, убежал. Та ночь запомнилась, как самая кошмарная из всех, которые я здесь пережил. Тогда я не останавливался ни на минуту, чувствуя погоню за спиной. Пожалуй, даже ночь в Гнилом доме не шла ни в какое сравнение. Тогда, в Лесу, даже погода была против меня: сперва ненормальный ветер, бьющий с разных сторон, падающие деревья, потом проливной дождь, превративший землю в раскислую жижу, затем снег и снова дождь. И что-то вокруг дышало, кружилось, выло и стонало. Тени маячили перед глазами, ветки деревьев цеплялись, словно живые, за одежду. По-моему, я использовал все свои навыки и знания, и даже больше. Когда казалось, что сил и воли не осталось ни капли, я вновь обретал второе дыхание и продолжал двигаться дальше. Может кто-то опять мне помогал…

Громкие крики прервали цепь воспоминаний, и я взглянул на дорогу, одной рукой нащупывая рукоять меча. Вереница навьюченных лошадей вливалась в поток обозов и пеших странников из боковой дороги. Тракт становился день ото дня все более заполненным, превращаясь в настоящую транспортную артерию. Даже с трудом верилось, что когда-то день ото дня я мог идти и никого не встретить. А место для привала выбрано не случайно – совсем неподалеку большая застава. Лучше места, чем перекресток очередной дороги с трактом для выбора «жертвы», не найти. Всего за спиной остались уже две заставы. Первую преодолел с обозом изрядно подвыпивших пахарей из какого-то дальнего селения, везущих издержки урожая куда-то в Лес на продажу. Мне пришлось активно их поддерживать в поглощении настойки, чтобы не выделяться на фоне остальных. Не знаю, что помогло, но это сыграло свою роль или стража была занята чем-то другим. Проснулся я только на следующей полуденной стоянке и по возможности незаметно оставил своих временных спутников. Со второй заставой было намного сложнее. Хотел просто обойти ее через чащу, но потратил много времени, обходя непролазные буреломы, чуть не угодил в сторожевую сигнальную ловушку, а когда двинулся дальше, попал в болотистую топь и едва успел до сумерек выбраться назад, на дорогу. В общем, я убедился, что заставы стоят не в простых местах и обойти их очень сложно. На другую сторону дороги я не пошел и устроился на ночлег недалеко от заставы, рядом со стоянкой для дорожных повозок. Изобилие знаков защиты и столбов-оберегов по опушке, вдоль дороги, как-то расслабляло.

…Глаза. Всю ночь снились чьи-то глаза. Наверное, первый сон за последнее время. Потом волны. Длинный, бескрайний пустой пляж и я лежу, ногами ощущая накатывающие волны прибоя. Приятная, тихая прохлада. Только пошевелиться не могу – в серых небесах вижу огромные глаза, которые смотрят прямо на меня. Я почему-то ничуть этому не удивлен и даже пытаюсь заговорить с этими глазами, только у меня ничего не получается. И вдруг глаза начинает подергивать дымка, какое-то дрожание, словно помехи. Спустя минуту до меня доходит, что глаза начинают скрывать быстро набегающие облака, все вокруг меркнет и сереет. Я пытаюсь усилием мысли остановить их, разогнать, чтобы еще раз взглянуть на загадку, попытаться постичь ее суть, но все тщетно. И волны уже совсем неприятно холодят ноги. Я просыпаюсь от страшного грохота и понимаю, что подо мной скопилась самая настоящая лужа, а всю округу в грохоте грома и сверкании молний заливает ливень, более похожий на водопад с небес. Природа пустилась в ненормальный пляс: в потоках воды и беспрестанном сверкании носились люди и кони, выли вьючные животные и заходились лаем собаки. Особенно яркая молния внезапно ударила в главные ворота, разметав их в щепки. Обе башни охватил огонь – оттуда с воплями посыпались стражи. Хаос достиг апофеоза и я понял, что это шанс.

Линия дождя закончилась примерно в километре от заставы. Здесь царили тишина и безмолвие. Я перевел дух, выкрутил накидку и пошел дальше, вспоминая странный сон, серый прибой, глаза в небесах и так не случайно начавшуюся бурю. Что или кто ее вызвал? Чья-то помощь? Гадать бесполезно, главное – путь дальше открыт…

День клонился к вечеру, а ничего путного в голову не приходило. Обозов много, людей все больше и больше, а толку никакого! Стало совсем грустно, и я с сожалением вздохнул, глядя в никуда перед собой. Просидел так неопределенно долго. Сколько можно болтаться попусту, безо всякой системы? За все эти недели я не раз, ежеминутно ожидая какого-нибудь подвоха, пытался разузнать о красивой светловолосой женщине и хромом мужчине, но ничего не узнал. Только однажды седой старик, продававший какие-то фрукты в «толкучке» на одном из перекрестков, долго хмурился и жевал губами, глядя в свои воспоминания сквозь меня. Я даже затаил дыхание, боясь спугнуть миг надежды. Все зря: дед покряхтел, вздохнул и замотал головой. Кто там говорил, что отрицательный результат – тоже результат? Бред…

Серая накидка, такая с виду обычная, внезапно привлекла внимание. Я чуть привстал, вглядываясь в сгорбленную фигуру, медленно двигавшуюся между людьми и повозками. Сердце почему-то забилось быстро-быстро. Или я сильно ошибаюсь или… Санхо здесь?! В следующую секунду я уже скатывался кубарем в канаву, чтобы тут же, обдирая руки, вскарабкаться наверх, к дороге.

Замер на обочине, оглядываясь. Где она? Накидка мелькнула где-то справа, между двумя тяжелыми телегами, груженными обтесанными бревнами. Я рванулся в ту сторону, преследуемый раздраженными взглядами путников, которых едва не сбил. Чуть не врезался во всадника, сосредоточенно копающегося в седельной сумке, и нырнул прямо под лошадь, оттуда под телегу, потом подлез под соседнюю повозку и встал, тяжело дыша. Старухи и след простыл!

Дальше повозок почти не было, и только тонкая цепочка пеших и конных путников медленно вливалась в основание каменной башни, выкрашенной в такой неестественный на фоне живой зелени Леса, ярко-белый цвет. Застава прямо-таки нависала над дорогой и окружающими деревьями метрах в полукилометре впереди. Неужели мне померещилось? К заставе идти может быть опасно, особенно ничего толком не придумав. Я снова отошел к обочине и присел поразмыслить. Возможно, все-таки имеет смысл попробовать другую сторону дороги и попытаться обойти заставу? А вдруг повезет? Я грустно усмехнулся, вспомнив про «вечный авось». Однако ночь вступала в законные права. Я огляделся. Стоянки и одинокие костры раскинулись вокруг скопища повозок. Все, ночлег! Не прошло и получаса, как я уже грелся около маленького огня все на том же возвышении. Похолодало. Стараясь не привлекать внимания – пламя коротко «подмигнуло» зеленоватым языком – «выдохнул» связку слов на тепло, подкрепленных соответствующим жестом. По телу разбежались согревающие ручейки, как от теплого вина.

Очень кстати вспомнился подарок от веселых обозников, с которыми проходил первую заставу. Достал глиняную бутыль в плетенке, хорошенько взболтал и с удовольствием приложился. От трех долгих глотков голова закружилась мгновенно, но когда я опустил бутыль, оказалось – у меня гости. Лет 17-18 парень и девушка в обтрепанных одеждах жались друг к другу и молчаливо стояли по ту сторону костра, глядя на меня чуть ли не с мольбой. Во-первых, где-то я уже это видел, а во-вторых, мне одному так уютно и спокойно…

- Можно мы немного погреемся? - девушка оказалась посмелее, а ее глаза, скажу я вам, в отблесках пламени чем-то таким отливали…

- Мы очень замерзли, а все прогоняют, - это парень, и с нотками извинения.

Я молчал, щупая горлышко бутылки. Как же хорошо они стоят. То ли случайно остановились, то ли специально – на самой границе охранного круга, который я на всякий случай навел вокруг себя. Дилемма. Гости переминались с ноги на ногу и оглядывались, мелко потрясываясь. Ну, что ж, рядом куча людей и застава, хотя странно – не найти «гостеприимный» очаг, ведь не все обозники без сердец… Я покачал бутылкой, кивнул, и одновременно пальцами свободной руки сделал как можно незаметнее жест, похожий, когда гладишь собаку, успокаивая. Снял тревожный круг.

- Спасибо вам, - прошептал кто-то из гостей.

Я смотрел в сторону, краем глаза видя только руки над огнем. Глотнул еще из бутылки и подумал, что надо завязывать – хмель быстро вскружил голову. Зевнул и протянул напиток парню. Тот неожиданно с улыбкой принял ее, благодарно кивнул и приложился Ничего! Девушка посмотрела на своего спутника с опаской. Может покормить их? У самого, правда, не густо, но все же… Я вздохнул и полез в сумку. В это время парень передал бутыль своей девушке и что-то ей с улыбкой прошептал. Глоток явно пошел ему на пользу, даже щеки порозовели.

- Очень… вкусно, спасибо, - девушка не нашла больше ничего сказать, протягивая бутыль мне назад, и покраснела.

Я раскладывал нехитрую снедь, искоса поглядывая на парочку. Они обнялись, сидя у костра и блаженно жмурясь. Алкоголь согрел не только тело – путники расслабились.

- Как звать?

Гости даже вздрогнули, а девушка взглянула на меня почти с испугом.

- Присоединяйтесь, - я указал на еду. - Скромно, но перекусить хватит.

- Мое имя – Хамон, ее – Иана, - сказал парень и первым, неуверенно, потянулся к еде.

Я прилег на руку, пожевывая кусочек сушеного мяса, и разглядывал своих серьезно проголодавшихся гостей. Куда идут? А может, от кого-то бегут? Решили, например, пожениться, а родители против. Что тут делать молодым? Не знаю точно местных нравов в этом отношении, но в известной мне истории сельские порядки либеральностью не отличались… Во загнул! Я даже неожиданно улыбнулся своему обороту речи, чем заработал настороженный взгляд Ианы.

- Мы ищем истину и у нас есть силы пройти этот путь, - произнес Хамон с набитым ртом. - Тракт не всегда дает приют таким, как мы. Огромное спасибо тебе, путник.

- Дарим, - я кивнул, вскидывая бутыль, как бы в тосте - возможно, зря.

- Дарим, - задумчиво прошептала девушка, пробуя слово «на вкус». - Хорошее имя, сильное, но необычное.

- Ты идешь издалека, - Хамон осмелел, даже на «ты» перешел.

- Заметно?

- Конечно, - кивнул парень. – Сапоги не местных кожевенников и сильно стоптаны, одежда вся в пыли и дырах, и меч, судя только по ножнам, не в одной переделке побывал…

- Руки все в шрамах, - Иана почему-то почти прошептала это, прижавшись к Хамону – может, что-то почувствовала? Не хватало…

- Ну, выводы делать умеете, - сделал я комплимент. - Иду издалека. Слышали про деревню Дубы?

Гости нахмурились.

- Что-то, связанное с огненным холмом? - неуверенно спросила Иана.

- По-моему, это внешний предел Леса, обитель духа, - произнес парень, глядя мне в глаза.

Я озадачился от таких ответов и почесал затылок.

- В общем, будем считать, что я примерно оттуда, - ответ для гостей тоже показался странным, но меня кое-что сильно заинтересовало в словах Хамона. - Скажите мне, я часто слышал о каких-то пределах, а ты говоришь о внешнем пределе. О каких-таких пределах идет речь?

Несколько минут тишину нарушали только звуки шумной гулянки на стоянке неподалеку и треск пламени. Девушка с парнем переглянулись и последний вздохнул почти с сожалением.

Тут же получил пинок в бок от подруги и раздраженно вспылил:

- Да какая разница!

- И так уже дел наделали! - ответила Иана недовольно.

- Все, успокойся, - Хамон притянул ее к себе и обнял. Иана вздохнули и приобняла его за шею. - Твоя бабка против всего, связанного с нашим уходом. Ну и ладно, что деревенская зрящая. Все равно не углядела, ушли мы, и все хорошо у нас будет…

 Пока они так мило переговаривались, успокаивая друг друга, я улыбнулся сам себе, глядя в огонь. Что ж предположение оправдалось. Предки в лице злобной старушки против, и молодые бегут «в люди». Куда идут и зачем? У меня, судя по всему, цель конкретнее будет. Хотя чего судить заранее?

- Не говори этого слова просто так и где захочешь, - прервал мои размышления Хамон. - Есть внешний предел – край Леса, есть Срединный Лес – это суть и нутро Леса, оно за этой заставой, а есть просто Пределы, Очаги, Гнезда, Места Силы, и часто это связано с Тьмой. Со Злом!

- Рассадники зла, гнилые раны на теле Леса, - произнесла девушка.

- Гнилой дом, - я кивнул и полез за флягой с водой – настойку надо бы поберечь.

- Одно из самых страшных мест, - кивнул Хамон, сглотнув и глядя почти с испугом. - Один из самых сильных Пределов Леса. Говорят, что он – пересечение тайных путей древних хранителей Лунгады.

Я опять кивнул, отпивая воду.

- А откуда вы про него знаете? Слышали? - тихо спросила Иана. Уже на «вы»?

- Хранитель много рассказывал про Лес, - я улыбнулся как можно непринужденнее – новым знакомым лишние знания ни к чему.

Однако беглецы переглянулись, по-моему, с еще большим испугом. Что такого я опять упустил? Ну, ей Богу, хоть ты ни с кем вообще не разговаривай!

- Ты ученик? - с нотками уважения спросил Хамон.

- Ведун? - Иана почему-то побледнела.

Я чуть не поперхнулся от удивления.

- Ребята, что за паника? Мне пришлось многое пережить и повидать, этим могу быть и странен для вас. Но почему сразу ведун? Я и в Началах разбираюсь, как слепой.

Хамон задумчиво зачерпнул пригоршню земли и медленно высыпал ее назад. Взглянул на Иану и неожиданно улыбнулся, посмотрев в мою сторону. Мне даже стало не по себе.

- Ты действительно странный, - он сказал, и на секунду задумался. - Вроде бы серьезный и уверенный в себе, совсем непростой одинокий путник, а таких простых вещей не знаешь. Ты же должен знать, что Хранители – это словно и не люди вовсе. Особый род. Многие из соплеменников могут за всю жизнь не услышать и слова в свою сторону от Хранителя. Будь ты хоть трижды одарен! А тут, получается, Хранитель не просто что-то сказал тебе, а говорил с тобой!

Он улыбнулся немного нервно. Иана подсела чуть ближе к огню, дотянулась к куче хвороста и стала сосредоточенно подбрасывать. Я в который раз озадаченно молчал. Со стороны Санхо и Маэля я ограничений в общении никаких не ощущал. Если не сказать наоборот. Да и Коршун, если вспомнить…

- Твоя же бабка зрящая! - выпалил я, додумавшись до «нестыковки». - Значит она – Хранитель?

- Почему? - искреннему удивлению Ианы я удивился еще больше. - Зрящая из редких, да. На Совет ходила, но Хранитель – другое.

- Так! - я ударил кулаком в землю, окончательно запутавшись.

В висках заныли точки внезапной боли, а кончики пальцев из-под земли стали колоть невидимые иголки. Что-то новенькое! Надо же, а я думал, что в этом плане знаю практически все. Как это опять какую-нибудь глупость не отморозить?

- Хамон, Иана, прошу вас мне объяснить, в чем разница, - я старался говорить как можно четче и увереннее, глядя молодым людям прямо в глаза – они даже заерзали на месте, по-моему, подумывая о том, чтобы ретироваться. Однако ночь уверенно вошла в свои права, и искать нового ночлега было явно неблагоразумно. Хамон помялся и ответил: - Послушай, нас не интересует твое прошлое и кто ты, поэтому мы бы хотели просто переночевать…

- Расскажи мне! - я проговорил тихо, вкладывая в слова максимум «железа».

Хамон замолчал, бледнея, а Иана напротив, раскраснелась-разволновалась и выпалила:

- Дарим, это тайна, недоступная простым людям!

- Но твоя бабка зрящая и что-то рассказывала тебе, правда? Да и сама ты, думаю, имеешь что-то от ее дара?

- Только слухи, - прошептала Иана, изучая огонь немигающим взглядом.

Молчали мы долго. То тут, то там в ночи светились огни стоянок и биваков, ржали лошади, вдалеке переругивалась пара псов и в довершении ко всему, со стороны леса доносилась разнообразная какофония специфических звуков. Я подбросил еще дров – ощутимо похолодало. Не пора ли спать?

- Понимаешь, ведь и слова имеют вес, - внезапно нарушила молчание девушка. - Сказанное в Лесу останется навечно. Так говорит моя бабушка, - она вздохнула. - До сих пор не пойму, почему она так против… Ладно, ни к месту это. Ты знаешь о власти Начал?

Я кивнул, сосредоточенно грызя тонкую ветку.

- Каждый одаренный двигается по своему пути, предначертанному тем или иным Началом! Но иногда их больше одного. Иногда все. Вот это и есть Хранитель – одаренный, которому подчинено несколько Начал. Таких, поверь мне, единицы. И сила их безмерна. Как такое происходит, мы не знаем. И Хранители…

- Хватит! - Хамон разволновался, схватил Иану за плечо. - Умоляю, Иа, хватит. Ты сейчас наговоришь еще чего-нибудь! Нам нельзя…

Пока они о чем-то тихо переговаривались по ту сторону костра, успокаивая друг друга и обнимаясь, я отпил воды и вновь задумался. Ну, блин, и дела. Если честно, ничего не понял из ее сумбурного монолога. Еще больше тумана. Хотя что-то есть, но такое неопределенное, на уровне подсознания… Где ты, второе «я», помогай! Сила, Начало, дар, путь, предначертание. Как же я устал от этого всего. И… Стоп! Четыре Начала, то есть четыре пути и все строго разграничено, а если случается синтез, объединение Начал – это уже выпадает за местные незримые рамки и на тебе, Хранитель готов! Ну и путаница! Арифметика почти ясна, а по сути – так ничего и не понял. Каким-то образом это ко мне относится? Ритуалы, мантры, заклинания – это я проходил у Санхо, но она ничего не конкретизировала по Началам. Мага обучала тоже без особенных комментариев. Или так мне кажется? Несколько раз она порывалась что-то мне сказать, волновалась, но не говорила. Вспомнилось: последний раз я творил заклятье воды, но память подвела (или это было не случайно) и жесты рук «выдали» знаки воздуха – Мага едва погасила чуть не образовавшуюся бурю, побледнев, а потом долго не сводила с меня глаз и молчала… Голова отозвалась болью. Хватит на сегодня, пора спать.

- Хамон, Иана, давайте ложиться спать, - они вздрогнули и обернулись ко мне. - Я дам вам теплую накидку, а вы берите нож и рубите ветки на подстилку. Я пока подброшу в огонь, чтобы хватило до утра.

*   *   *

Проснулся, когда почти рассвело. Редкий туман стелился в низинах. Где-то недалеко переругивались сонные возницы, бродили туда-сюда одинокие фигуры, а от заставы донесся перезвон дежурного колокола – смена стражи. Несмотря на холод, я вытянулся из позы эмбриона, в которую скрутился за ночь, и зевнул. Рань-то, какая, а спать неохота. И… Мысли замерли – рядом с костром я был один. Все-таки ушли, напугались моего допроса. Жаль, ведь рассказать могли еще много, а может сообща как-нибудь и перешли заставу.

Я дотянулся до остатков хвороста, закинул все на тлеющие угли. Подобрал оставленную накидку и укрылся. Надо еще поваляться. И хорошенько подумать над сложившейся ситуацией.

Спустя полчаса я продрог окончательно и вынужден был принять вертикальное положение. От этого, правда, лучше не думалось. Я в полном тупике и ничего путного в голову не приходит. Застава постепенно вырастала белесой громадой из предутреннего тумана. Я вглядывался в нее, как живого противника и чувствовал свою беспомощность. Просто так пройти не получится, силой – не совладаю, хитростью – ничего придумать не могу. Отупел вконец! Взглянул в край Леса за противоположной окраиной дороги. Плотная темно-зеленая стена. Правда, бурелом просматривается почти четко и начинается сразу на опушке.

Странно. Вчера почему-то не заметил. Что-то тут неправильно. Специально завалы сделали? Зачем? Значит, есть кто-то, смотрящий и за подходами к Лесу. Опять же, зачем? Достаточно было бы паутины охранных чар, оберегов, наконец. Я обернулся, оглядывая «свою» сторону дороги. Здесь деревья специально вырубили на десятки метров от дороги. Сейчас эта полоса заросла молодым редколесьем, воздух над которым едва не звенел, словно струна, от нависших над этой зоной заклинаний. К тому же, весь молодняк рос из мшистой болотистой низины, края которой терялись слева и справа. Ну и чудеса, как я все это не увидел, не почувствовал вчера?

Решение пришло внезапно. Надо обходить, долго болтаться рядом с заставой не стоит. Мало ли. Куда идти? В болото соваться не хочу категорически, так что бурелом в той стороне выглядит привлекательнее. Только надо уйти подальше от заставы. Если «граница на замке», могут и поинтересоваться персоной нарушителя. Решено!

Я стал быстро собираться. Пока тракт был погружен в вялую возню, следовало поторопиться, чтобы не привлечь лишнего внимания. Стоянку преодолел почти бегом – солнце быстро поднималось над Лесом, прогоняя туман – и направился вдоль обочины, к видневшейся невдалеке боковой дороге. Ведет к какой-нибудь деревне. Кстати, не оттуда ли мои вчерашние гости? Не знаю почему, но мне эта мысль чем-то сильно не понравилась.

Едва я ступил на второстепенную дорогу, как редкий туман превратился в неправдоподобно густые клубы белесого дыма. На миг я даже потерял ориентацию. Любопытно! Может на заставе есть местный эквивалент «синоптика», который и смотрит за погодой? Впрочем, ничего особенного, наверняка любой маломальский маг Воздуха без особого труда обеспечит «ясную и без осадков» ситуацию на таком важном месте, как вход в Срединный Лес. Кстати, о Срединном… Вон куда добрался, а о такой лесной градации и не слышал. Как и о многом другом. В душе заворочался неприятный червячок. Чем-то мне этот разговор про особую касту одаренных не понравился. Следовало над этим хорошенько поразмыслить, а уж масса подводных камней отыщется, я не сомневался. Настоящий детектив!

На тонкий писк – почти за гранью слуха – обратил внимание, когда стена деревьев выросла передо мной совершенно отчетливо. С минуту назад я сошел с дороги и через некошеный пустырь направился к опушке. Остановился, прислушался. Писк сразу уменьшился, почти пропал, словно остался лишь на грани восприятия «шестого чувства». Что это?

Где-то рядом негромко прозвенели колокольчики и затихли. Я осмотрелся по сторонам. Легкий ветерок медленно разгонял ленивые белесые клубы. Как же тихо! Просто нереально тихо, ведь совсем недалеко большая стоянка перед заставой, которая уже просыпалась. Словно этот внезапно появившийся густой туман съедал все звуки. Почему-то потянуло холодком. Неприятным таким, словно чье-то дыхание. Правда, больно уж холодное…

- Стой!

Я резко обернулся, схватившись одной рукой за меч, другой – за оберег на шее. Никого. Только туман выписывает какие-то фантасмагории. У меня уже глюки?

- Стой! Пути нет.

- Кто здесь? - почему-то прошептал я, озираясь, и медленно двигаясь к деревьям.

Голосов больше не было, но вот писк превратился в назойливое жужжание. Даже зубы стали побаливать. Что за наваждение? Я двигался вдоль бурелома, чуть поглаживая изломанные и мокрые от утренней влаги стволы. Сзади постоянно ощущалось чье-то присутствие. Будто кто-то невидимый шел сзади и постоянно тяжело вздыхал. Паранойя или… Может это своего рода отворот, отталкивающий от чащи? Очень похоже. Интересно, а эта «сигнализация» имеет обратную связь?

Шум многочисленных всадников и неразборчивые от расстояния выкрики появились одновременно с последней мыслью. Я прибавил шагу, бегло осматривая непролазный бурелом и бормоча все известные мне слова на снятие морока.

Лаз появился так внезапно, что я его сразу проскочил, и только спустя мгновение сообразил, что сплетение веток странно правильное. Больше похоже на лисью нору. Я кое-как протиснулся в узкое отверстие и прополз на четвереньках хороших метров десять. Уши почему-то заложило – на минуту я стал абсолютно глух. Однако это только придало сил и я буквально «пробежал» на четвереньках весь путь. Вывалился на другой стороне весь в иголках, листьях, паутине и прочей трухе. Секунды две отдышался и, подобрав свой нехитрый скарб, бросился бегом вглубь Леса. Мысль о повторе ночной погоне мне совершенно не нравилась. Правда, в какой-то момент осенила внезапная мысль, что как-то необычно тихо за спиной. Я медленно сбавил бег, выравнивая дыхание, остановился и обернулся. Просвет опушки маячил метрах в двухстах сзади. И никаких завалов-преград. Я снова развернулся, прошептал фразу-связку на снятие сглаза и опять обернулся. То же самое. Пусто, светло, ни души. Однако я чувствовал: преграда на опушке есть и сильная, а как уж я ее преодолел и почему не вижу сейчас, по сути, и неважно. Что же они здесь так защищают? Или защищаются? Не зря же стражи так хоронят Лес по обеим сторонам от Белой заставы… Не успел даже удивиться, откуда пришло название. Просто понял, что таковая она и есть на самом деле. Поправил одежду, ремешки-завязки, ремень с ножнами, запомнил положение опушки, от которой шел и двинулся вглубь чащи.

Лес стал меняться только часа через три-четыре беспрерывной ходьбы. Я так занялся очередным «самокопанием», что едва не пропустил перемену. Чистый Лес, практически без кустарников, оврагов и холмов, расслаблял и гипнотизировал своей монотонностью. Появилось снова и не проходило это извечное ощущение, ставшее мне чуть ли не родным: как будто кто-то крадется сзади или наблюдает со стороны. Как ни осматривался, как ни перебирал заклинания, никого не заметил и не смог избавиться от назойливого чувства.

Местность внезапно резко ушла вниз, а деревья круто вздыбились вверх темными стволами старых сосен, изломанным кустарником и затянутыми подболоченной водой рытвинами. Между деревьями местами невозможно было пройти: дорогу преграждала целая сеть паучьих ловушек, навевающих неприятные воспоминания о белых нитях в кронах деревьев и мысли по поводу габаритов «автора». Лес стал гуще и темнее, а передвигаться – тяжелее. И ни намека на  тропу или дорогу. Куда иду? Я устроил привал, чтобы попить воды, прийти в себя и поразмыслить.

Больше всего донимала тишина. Только ветер покачивал деревья. А больше ни звука. Судя по всему, заставу я уже далеко обошел. Значит, можно плавно уходить куда-нибудь вправо: рано или поздно на дорогу наткнуться должен. И желательно быстрее. Чем-то меня эта часть Леса стала беспокоить. Не заночевать бы…

Радужные ожидания быстро развеялись подобно утреннему туману. Спустя какой-то час я зло покусывал веточку, стоя на краю спуска в глубокую заболоченную низину, раскинувшуюся далеко вправо и влево. Путь к дороге (как мне казалось) закрыт плотно. Я двинулся вдоль низины, надеясь миновать болото хотя бы к вечеру. Если повезет!

Правда, долго выдержать смрад испарений не смог и пришлось удалиться метров на сто в сторону. Кроме того, здорово донимала мошкара. Даже грустно как-то стало. Снова ведь заблудился!

К вечеру болото стало постепенно пропадать, зарастая кустарником и молодняком. Лес взгорками поднимался все выше и выше. По-моему, весь день я шел, за редким исключением поднимаясь вверх. Если все это сплошной холм, то мне трудно определить его размеры даже в километрах. Те не менее, выбора нет – дороги назад уже нет. От усталости уже не чувствовал «глаз за спиной», только не забывал обновлять знаки защиты. Интересно, смог бы я пройти здесь без этого? Деревья, словно напоены странной силой, а земля под ногами дышит… Опять экстрасенсорное обострение? Не успел я сам себе ответить на вопрос, как впереди раздался истошный девичий крик. Обливаясь холодным потом, рванулся вперед, напролом, через заросли, вынимая меч. Как же не вовремя стало темнеть!

…Зеленые гребни словно замерли на неуловимое мгновение, так нереальна и призрачна была картина бескрайнего холмистого моря, тянущегося от горизонта к горизонту в неверном свете заходящего солнца. Ни кустика, ни дерева – сплошной ковер сочной зеленой травы…

От внезапного миража, на миг лишившего зрения, я едва не влетел головой в ствол дерева. Что за? Отдышался, прислонившись к сосне, огляделся и быстрым шагом стал продираться дальше сквозь заросли. После неожиданного крика тишина показалась оглушающей.

Боковым зрением уловил где-то слева движение. Не успел ничего подумать, а рука уже сжала оберег на груди – единственное, что осталось на память о Маге.

Стараясь больше не упускать из виду заросли по сторонам, я медленно двинулся вперед, прокладывая себе дорогу мечом. Вот зараза, откуда здесь такие «джунгли»? Едва об этом подумал, правая рука с мечом поймала пустоту, а та же нога – приличный валун. С глухим воплем я рухнул в траву, едва не выронив оружие. Тут же вскочил, ожидая увидеть перед собой толпу каких-нибудь кровожадных тварей, но взгляд уперся в недалекую вершину холма, где даже трава пропадала. И там кое-что стояло: то ли низкая башня, то ли высокий дом без углов. Скатную крышу было уже трудно рассмотреть из-за сгустившихся сумерек, зато узкие бойницы первого этажа (едва ли шириной с полметра), длинная каменная лестница к темнеющему глубокому входу и единственное освещенное квадратное окно под самой крышей просматривались совершенно отчетливо. Свет в окне постоянно дергался, словно кто-то там ходил взад-вперед. Мне, пожалуй, туда. Я огляделся по сторонам, прислушался к звукам и собственным ощущениям, и направился к строению, не обнаружив ничего подозрительного.

Однако мне пришлось ненадолго остановиться, чтобы справиться с удивлением – возле зарослей начиналась самая настоящая мощеная дорога, заросшая сорной травой. Носком раскидал комья земли с травой, посмотрел на прямоугольные булыжники, подивился очередной странности и двинулся дальше. Мимоходом заметил, что свет в окне иногда трогают блики чего-то зеленого. Волосы на голове зашевелились сами собой, а в груди заныло. Что-то там сейчас происходило такое… Снова крик! Но на этот раз глухой, злой, досадливый. Сжав зубы до скрежета, я бегом бросился вперед, к лестнице с провалом входа. И откуда здесь столько валунов? Не холм, а груда камней.

Глазомер меня подвел – вершина холма оказалась довольно далеко, а строение с каждым метром обретало все более внушительные габариты даже на фоне ночного неба. Я шел, удивляясь своей беспечности и такому явному пренебрежению к окружающему пространству со стороны хозяев башни. Это тоже показатель. Только чего: глупости или силы? Почему-то больше верилось в последнее. Странно другое – нет ощущения опасности, ледяного укало страха и вообще, каких-либо предощущений. Даже башню не могу прочувствовать – словно плотная стена перед глазами.

Я споткнулся об очередной камень, выругался сквозь зубы и протер внезапно заслезившиеся глаза. И замер, как истукан – метрах в пяти впереди начинались заросли. В голове пронеслись эпизоды из пары-тройки прочитанных фантастических романов. Где-то мы это уже видели. Обернулся, чтобы встретиться глазами с темным силуэтом башни на вершине холма. Выходит, «охрана» все-таки есть. С минуту я топтался на месте, прикидывая варианты действий, не придумал ничего путного и опять побрел к башне. На этот раз уже чуть волоча ноги от усталости. Считал шаги, чтобы примерно определить, где начинается отворотный круг. С третьего раза дойду до самой «границы» и уже на месте обдумаю, как ее перейти. Быстро сказка сказывается, да не скоро дело делается, как говорится. На двухсотом шагу я танком врезался в колючий низкорослый хвойник и от неожиданности едва не заорал. Даже присел на корточки, полуобнажив меч и оглядываясь.

Лес был незнакомый и дорога пропала. Большую старую ель, лежавшую правее на границе чащи, я не заметить не мог. Да и последние ели встретил недалеко от болотной низины. Дальше только сосонник и непролазные кусты.

Башня оказалась за спиной. Я даже рот открыл от удивления. Сидя на земле, буравил вершину холма взглядом, словно живого соперника. На мгновение пришла мысль, а зачем мне все это надо? Мне бы к людям, на тракт, с расспросами приставать про Виктора и Лену, так нет, тыкаюсь в эту чертову башню, как идиот! Может плюнуть и уйти? Будет явно не по сценарию, но очень по-человечески здраво. Тут только до дороги топать и топать, а Лес на сюрпризы бывает неприятно богат…

Птичий крик разорвал ночное безмолвие и окатил ушатом холодной воды. Я вздрогнул и вгляделся в звездное небо. Ничего. Видно не судьба мне просто уйти. Вздохнул, поднимаясь, и осторожно пошел опять к башне, выставив перед собой обе руки. Даже глаза чуть прикрыл, пытаясь максимально сконцентрироваться на ощущениях. Представил, как выгляжу... Однако если кто-то за мной и наблюдает, то явно не человек. Случайный путник в эти места не забредет… Ладони обожгло горячим, и я едва успел остановиться с занесенной для следующего шага ногой. Чуть отвел руки на себя – кончики пальцев покалывало – и опять медленно приблизил к невидимому источнику тепла. Странное ощущение, как будто руки погружаются в облако пара. Фантастика в доисторическом исполнении. Чем не силовое поле пассивной защиты с эффектом телепортации?

Последняя мысль показалась не своей, и сразу же в голове что-то беззвучно расцвело всеми цветами радуги. Я стал не совсем собой: увидел запах Леса, услышал цвет высокого ночного неба, почувствовал волшбу каких-то ведунов в далекой деревне, узнал, что завтра в Пустоши за Извиром будет дождь, но больше всего поразило зрение: многогранное видение с разных сторон и высот, цвета, которым даже названия не знал. Башня предстала живым монолитом, пустившим корни глубоко в землю, а вокруг нее, свившись в три кольца, спал огромный серебристый, с золотыми вкраплениями, змей. Еще мгновение, и фокус зрения сменился. Уже не змей окружает башню, а призрачно мерцающее сияние взметнулось от земли в небо рваными лучами. Оно переливалось и чуть заметно вибрировало. Я осторожно приблизился, рассматривая живой пульсирующий свет. Где-то глубоко под землей родился глухой гул, переросший в биение какого-то пульса. Понимание обрушилось лавиной – я почувствовал, что звуки рождают странный ритм, вибрацию, и решение пришло внезапно.

Руки вошли в свет, и пальцы сжали мерцающие лучи. На мгновение зрение помутнело и погасло – перед глазами вспыхнул фейерверк из мириадов звезд. Я развел стену света в стороны, словно полог какого-то навеса, и шагнул внутрь через щель входа.

По ушам ударила гулкая тишина, а в ноги страшная слабость. Я буквально рухнул на четвереньки, обливаясь потом. Сердце бешено стучало в груди, глаза застилали слезы, а руки била дрожь. Сияние пропало, тамтамы под землей стихли, и все ощущения вернулись на круги своя. Башня же нависала до небес чуть ли не над головой. Немного отдышавшись, я пришел в себя и только сейчас обратил внимание, что на земле нет даже травы – все черным-черно. Зачерпнул пригоршню рассыпчатой земли и поднес ближе к лицу, рассматривая. Пепел!

Медленно встал, отряхнул одежду и руки, поправил снаряжение. Волнение прошло. Вся округа хранила безмолвие, только… Я прислушался. Будто где-то далеко, а может, и глубоко, говорили люди, много людей. Кто-то спокойно, кто-то горячо, кто-то кричал, кто-то плакал, кто-то смеялся. Ощущение, словно я услышал голоса всех, кто живет и жил в Лесу. Пробежал озноб. Встряхнулся, утер вспотевшее лицо. Что ж, назвался груздем, так полезай куда надо. Я попробовал, как выходит из ножен меч, поправил нож, снял с шеи и намотал на левую руку оберег Маги. Хотел еще что-нибудь наложить из знаков защиты, но неожиданно перекрестился. Так удивился, что на мгновение даже остолбенел. Как-то все естественно вышло… Хватит стоять!

Прикинул на глаз оставшийся путь, на всякий случай огляделся по сторонам и побрел к башне. Однако не успел пройти и десяток шагов, как чуть ли не носом уперся в основание узкой каменной лестницы, ведущей к входу. С минуту стоял, осматривая, насколько это возможно, массивное сооружение и припоминая что-нибудь подобное из сказок и легенд. К сожалению, ничего толкового не вспомнил. Надеюсь, местные «аборигены» будут не очень агрессивны. Осторожно ступил на первую ступеньку, ожидая, что вот-вот небеса разверзнутся, и произойдет нечто невообразимое. Ничего не произошло, только внезапный порыв холодного ветра окатил тугой волной и пропал. Какие же высокие и неудобные ступеньки! Жил бы здесь средневековый феодал, тогда понятно – пока поднимешься, устанешь окончательно и будешь чувствовать себя полным ничтожеством. В данном случае этот элемент архитектуры таким смыслом наделен навряд ли. Тогда, может, в этой башне и вовсе не люди живут?

Когда вскарабкался на тринадцатую ступеньку, свет звезд на мгновение скрыла какая-то тень. Я резко присел, оглядываясь и прислушиваясь. Вроде ничего. Хорошего. Это ж надо, специально не придумаешь: и ступенька тринадцатая, и опять вокруг движение непонятное начинается. Как в приметы не поверишь? Я тихо вынул меч и прошелся по нему оберегом, нашептывая мантру. Рукам на мгновение стало горячо, а лезвие подмигнуло красноватым оттенком, словно немного раскалившись. Поднявшись по «уступам» до конца, я наконец-то увидел дверь, скрытую глубокой полутораметровой каменной нишей. Где же мое ночное зрение? Когда сам хочешь, мои непонятные своевольные способности где-то спят, зато когда…

Тяжелая металлическая дверь с жутким скрипом – заложило уши – медленно приоткрылась сама собой. От напряжения я, похоже, на какое-то время даже задержал дыхание. Потом сделал два крадущихся шага, чтобы заглянуть внутрь – за дверью уходил вдаль узкий каменный коридор, больше похожий на мешок, освещенный двумя чахлыми факелами. Конец коридора терялся в темноте. Что делать? Совершенно некстати вспомнился какой-то давно забытый фильм, где герой в подобной ситуации, вместо того, чтобы здраво поразмыслить и сделать ноги, сует свой нос, куда не надо. Ах да, он кого-то спасал, надо было геройствовать. Я же, помнится, слышал чей-то крик. Вот зараза! Утер лоб, покрывшийся бисеринками пота, и ступил внутрь, вытянув перед собой меч. В полумраке коридора его свечение стало более заметно, словно лезвие налилось кровью.

От удара за спиной я едва не подпрыгнул – свет факелов подернулся, а с невидимого потолка посыпалась крошка. Что и требовалось доказать. Дверь закрылась. Я ощупал ее внутреннюю сторону и не нашел абсолютно ничего. Голая металлическая плита без каких-либо выступов и ручек. Для чего она тогда вообще здесь? Мысли куда-то исчезли. Теперь только вперед. В груди разрасталось странное пламя, даже жарко стало. Я повел рукой с оберегом в воздухе перед собой, мысленно рисуя знак Огня. Угловатая конструкция вспыхнула ярким костром, освещая даже высокий закопченный потолок и неожиданно рассыпалась снопом сверкающих искр. Заклинание далось настолько легко, словно окружающее пространство в редких ладах с Огнем. Что-то в этой башне начало беспокоить. Тем временем темнота отступила, спряталась в углы, и даже факелы загорели ярче.

- Есть, кто живой? - гаркнул я во весь голос.

- Живой, живой, живой! - понеслось эхо.

- Есть, есть, есть, - вторило другое.

Башня вздохнула, воздух на миг задрожал, а по стенам пробежала странная рябь. Неожиданно в дальнем конце вспыхнула точка света, на секунду осветив винтовую лестницу. И медленно погасла, оставляя чуть заметный тающий след. Не дурак, понял. Я осторожно двинулся к лестнице, чуть касаясь то одной, то другой стены и поводя мечом перед собой. Не хватало ещё каких-нибудь ловушек. До конца коридора добрался без сюрпризов. Одно удивляло – никаких других коридоров или дверей. А если башня полностью сплошной монолит? Странно. Зачем тогда такую громадину возводить в глубине Леса? Не просто же для жилья?
Подъем по лестнице длился целую вечность, а эхо шагов по металлическим ступеням разносилось какими-то странными отзвуками. Очень странными. Иногда я даже останавливался на некоторое время, не веря своим ушам…

- Не надо… надо… было идти… идти.. в этот поход… поход…

- А он смешной… смешной… правда… правда…

- Судьба сентиментальна… ментальна…

Я остановился и замотал головой, в который раз пытаясь прогнать наваждение. От слуховых галлюцинаций голова ныла тупой протяжной болью. Опять стало тяжело дышать. И воздух такой спертый, а башня давит своей огромной каменной массой. Присев на корточки, я закрыл глаза и зашептал заклинание Санхо от наворота – приступ паники сразу отошел, окатив напоследок волной животного страха. Несколько минут я посидел, приводя себя в порядок и вспоминая еще что-нибудь годное для данной ситуации. На минуту подумалось, что сейчас борюсь сам с собой, а не с каким-то противником. Господи, сколько еще подниматься? Уже с полчаса иду, а конца не видно! Может опять какая-нибудь защита?

- Иди назад, - прошелестел-пропел непонятно откуда взявшийся сквозняк.

- Что? - спросил я вслух от удивления, оглянувшись по сторонам.

Вскочил, подняв повыше меч, освещая красным светом темноту. Никого. Кто тогда говорил? Я сделал два неуверенных шага вниз и замер, сомневаясь. Что значит «назад»? На выход? Прошел еще с десяток ступеней. Ничего не произошло. И опять в голове что-то беззвучно произошло, и ответ кто-то осветил ярким прожектором. Я закрыл глаза, выровнял дыхание и забормотал связку-фразу для концентрации духа. Даже немного удивился – как еще в голове осталось? Почувствовав, что готов, я медленно пошел вверх задом, не оборачиваясь и не открывая глаз. На третьей ступеньке в лицо ударила тугая воздушная волна, уши на секунду заложило, а лицо окатило горячим дыханием…

Некоторое время стоял, приходя в себя и не понимая, что перед глазами. От слабости пошатывало, а зрение то пропадало, то появлялось. Очередная зеленая вспышка что-то прояснила, и я с изумлением огляделся: огромный круглый зал больше похож на склеп. Стены увешаны подернутыми тленом гобеленами, которые вот-вот рассыпятся в труху. Кое-где с потолочных балок свисают цепи. Интересное сочетание.

Круглый каменный стол, вырезанный из монолитного блока, занимает место в центе. Опять свечи… Вся поверхность камня уставлена сотнями свечей, большей частью уже потухших, а над ними… Я шумно вздохнул, увидев источник зеленого света – сферы будто плывущего по краям сгустка зеленого пламени. Она пульсировала, навевая неприятные ассоциации с живым сердцем. Слева я увидел то самое квадратное окошко, тени в котором плясали в такт пульсации зеленой сферы. Вот значит, что это было… Пыль. Сколько же здесь пыли! Я присел, зачерпывая ее, словно песок. Даже не сразу понял, что это и не пыль вовсе – опять пепел, но уже не черный, а какой-то серебристо-серый.

От ярко-зеленой вспышки я на секунду потерял зрение и осел на «пятую» точку. Капля зеленого света вопреки всем законам гравитации очень медленно падала вниз. Только глухие удары, ритм, пульс. Коснулась стола и брызнула во все стороны бледно-зеленоватым облачком тумана, который рассеиваясь, оседал на пол пеплом… Кто-то в глубине зала тяжело вздохнул или что-то забормотал. Я подскочил в боевую стойку, как ошпаренный, вглядываясь в полумрак дальнего конца зала. Повисла тишина.

Осторожно сделал несколько шагов и снова прислушался. Странно, ветра не чувствуется, а цепи все равно едва позванивают, раскачиваясь. Я бросил быстрый взгляд на ближайший гобелен и в следующую секунду уже летел на пол в сторону, уходя от стремительного сгустка темноты, бросившегося на меня. Вскочил и, недолго думая, швырнул меч. Гобелен вспыхнул так, словно был из пороха. Секунда, и все стены поглотило пламя. Что-то рвалось и кричало, плавилось, а не горело. Стены пошли пузырями и цепи зашлись в бешеной пляске.

Внутри меня что-то заворочалось, заколотилось, а глаза стала застилать красная пелена. Дикая вспышка боли вскружила голову так, что я заорал!.. Мощный удар содрогнул башню до основания. Еще один, еще, и в окно ворвался воздушный смерч, гонимый чем-то огромным.

Стены перестали визжать и трястись, огонь погас, и только черные жижи какой-то массы на полу и отметины на стенах напоминали, что там нечто висело. Я настороженно поднялся с пола, чувствуя себя только что вывернутым наизнанку и готовясь к новым сюрпризам. Пробормотал ругательства, дошел до стены и поднял меч. Огляделся. Стол на месте, сфера пульсирует, только вот свечей порядком убавилось. Спасибо тебе, незримый помощник, кем бы ты ни был…

Замер, как парализованный – в дальнем конце зала, на большом каменном троне, сидел человек: сгорбившись и опустив голову. Длинные седые пряди спадали ему на руки и ноги. Живой или мертвый? Хозяин башни? Я медленно приблизился к незнакомцу, почти уверившись, что тот давно мертв. Он даже не шелохнулся, пока я подходил. Да и на всю эту свистопляску, похоже, он никак не среагировал. Очередная зеленая вспышка с медленно падающей каплей была снова для меня неожиданна. Какое-то мгновение я потерял, оглянувшись. Этого хватило. Когда обернулся, на меня смотрели чьи-то очень внимательные и очень, очень старые глаза. Холодный пот прошиб как пуля, навылет. Молчание длилось несколько долгих мгновений, показавшихся часами. Потом в уголках морщинистых глаз вспыхнуло что-то знакомое, а сухие старческие губы тронула тень улыбки.

Мгновение, удар сердца, вдох и выдох. Я роняю меч и без сил опускаюсь на пол, едва не теряя сознание от ужаса, радости и боли, счастья и горя…

- Костя… - прошептал я чуть слышно.

- Наконец-то, Олег, - просипел старик. - Ты очень задержался.

Сознание я не терял очень давно. Самое время восполнить пробел, что я с готовностью и совершил.

*   *   *

…Когда идешь в плотной толпе на улице, очень интересно наблюдать за лицами: выражение глаз, мимика, какие-то мимолетные эмоции, движения. Странная причудливая мозаика. Отстранишься от всего другого и ловишь эти мгновения чужой жизни, пытаешься прочувствовать то большое и неявное, что скрыто и живет за этими глазами, лицами. И ведь за каждым что-то невероятно большое, огромное. Целая вселенная отношений: семья, быт, родственники, переживания, впечатления, мечты, желания и чувства.

В эти долгие прогулки я смотрел в лица людей. Ловил странное ощущение, словно мимо проходили не просто случайные люди, а целые миры или линии чьих-то отражений. Часто казалось, что большинство почему-то двигаются в обратную сторону и все норовят сбить куда-то, постоянно пересекая дорогу. А сколько всего можно было прочитать на лицах! Иногда, то или иное выражение лица можно интерпретировать совершенно точно. Это не передать словами. Словно смотришь на человека и сразу понятно, о чем он думает, чем озабочен или почему весел. Это даже не конкретное знание по поводу мыслей, вроде телепатии, а некое ощущение волны, на которой тот находится…

Очередной случайный встречный едва не сбивает с ног и проходит. Улицы, машины, люди, суета. Доплетаюсь до ближайшего сквера и падаю на первую свободную скамейку. В голове странный шум и почему-то очень охота спать. Закрываю глаза. Не сразу понимаю, что городской шум медленно пропадает, уступая место монотонному ритму. В нем рождаются отдельные звуки, голоса. Барабаны, много барабанов, бьющих ровный ритм в несколько тактов с двумя переходами, по кругу. Запах огня, леса, глухие удары о землю десятка ног, низкий гул голосов множества людей, что-то утробно подпевающих под барабанный реверс. Я открываю глаза и смотрю из зарослей на большую лесную поляну в форме правильного круга. Барабаны по краям, а в центре группа людей, в некоем подобии танца выхаживающая вокруг огромного костра, сложенного между четырьмя каменными идолами-столбами, вкопанными в землю. Все полуобнажены. Вокруг танцующих еще одно кольцо людей. Большое и менее плотное. Они сидят, поджав ноги, бьют ладонями по земле в такт барабанам и, вместе с танцующими, хором выдают низкий, едва разборчивый гул-песню. Я протираю глаза – они отчего-то сильно слезятся. Особенно, если смотрю на огонь. Странный огонь, но я его где-то видел. Точно! Такой же «горел» в камине огромного призрачного зала.

- Дорога, дорога, дорога, - доходит смысл того, что «поют» люди.

С удивлением вижу какие-то знакомые лица. Охватывает беспокойство.

- Открой, открой, открой, - гудит толпа.

Замечаю в толпе танцующих… Ану! От удивления едва не сел на землю. Только рванулся напролом через кусты, как из темноты на поляну вышли люди – с десяток человек в свободных, до земли, светлых накидках. Странно чужие и чем-то знакомые. Я остановился, вглядываясь – ближе всех стояла Санхо и смотрела на меня. Спокойно, без тени радости или угрозы. С легкой иронией и испытующе.

- Дорога открыта, - сказала она. - Проснись!

…Я едва не захлебнулся потоком ледяной воды, бьющей в рот, нос, глаза. Чуть увернулся от водопада, плюясь и кашляя, и больно обо что-то ударился. Тут же пришел в себя, все вспомнил и огляделся. Костя стоял возле трона, тяжело дыша и оперевшись на подлокотник. Рядом валялось большое деревянное ведро и расплылась огромная лужа воды.

- Сток… рядом, - выдавил друг, медленно перебираясь в сидячее положение. - Часа два… потратил. Сил… нет.

Не в силах подняться, я на четвереньках подполз к Косте. Голос задрожал:

- Костян, что с тобой? Почему ты так выглядишь? Что, черт побери, случилось? Ты так… это так…

Я почувствовал, как по щекам побежали слезы, а в голове начался такой там-тарарам, что впору на самом деле сойти с ума.

- Возьми себя в руки, - старик (Костя?!) почти пришел в себя, но одышка еще беспокоила.

- Мне легче будет, если ты перестанешь истерить. И принеси мне попить – сток в нише у меня за спиной. Там ковшик. Все на тебя, припадочного, вылил.

Его здоровая ирония немного привела меня в чувство. Я быстро набрал воды, напоил друга и устроился на ведре рядом с Костей, с ужасом обозревая пожелтевшие пергаментные руки, ссохшееся лицо, прогнившую одежду. Он выглядел, словно живая мумия. Лет, эдак, в тысячу от роду.

- Шестьдесят восемь, - поправил Костя, так как мой взгляд был многозначителен.

Костя качнул головой и дрожащей рукой поправил волосы. Вздохнул, сверкнув почти беззубым ртом. И взглянул на меня так, что я вздрогнул. Так смотрела бы ночь, если ожила, причем безлунная, и очень недолюбливающая день. Но это мелькнуло и пропало. Зато голос Кости чуть изменился, словно ему внезапно скинули десяток лет.

- Все очень непросто, Олег. У нас очень мало времени. Может быть, его просто уже нет, - странный смешок. - Я ждал тебя в этом мире 68 лет.

- Как, блин?! - я взорвался криком, от которого Костя поморщился.

- Не перебивай, - он нахмурился и тяжело вздохнул. - Повторить, наверное, уже не успею.

Скрытый смысл этих слов, сказанных бесконечно усталым голосом, отчего-то заставил меня похолодеть. Какие невидимые часы отмеряют Костино время? Или это некие путы, что ограничивают его в неведомых мне запретах? Если путы, то чьи, если запреты, то какие?..

- Я очень стар, Олег. Нет, не надо таких сочувственных взглядов. Я больше стар душой, чем телом. На нас была возложена миссия. Хотя… - взгляд его на мгновение затуманился. - Почему «на нас»? Тебе не кажется твоя прошлая жизнь сном?

Я заболтал головой, как тряпичная кукла.

- Попробуй воспринять мои слова спокойно и без комментариев. Я рожден в другом мире, в другое время. Прошел и преодолел такое, что не описать доступным тебе языком. И явлен был в твою – именно твою! - жизнь, как попечитель, опекун, помощник и сопровождающий. Называй, как хочешь.

Костя на секунду замолчал, выжидая моей реакции с выражением неподдельного страха. Лично я мысли о его сумасшествии обдумывал потом не раз, но постоянно отбрасывал вновь. Если все то, что уже случилось со мной, факт непреложный и свершившийся, то продвигаться далее по дороге странностей и загадочных открытий мне представлялось логичным. По-крайней мере, пока. Однако физиономия моя выражение имела, наверняка, довольно забавное, поэтому Костя, не дождавшись никакой реакции, тихо продолжил:

- Понимаешь, есть ученые в далеком будущем, твои потомки и мои… предки, которые организовали некоторое, довольно успешное предприятие по изучению, анализу и, главное, охране от вмешательства известный ход истории-времени. Иногда им помогают коллеги из еще более поздних времен. Такие, как я, еще более дальние твои потомки, которые уже и не совсем люди. Просто мы-они достигли пика эволюции биологической и перешли далее, а в их… э-э, наши… эпохи существования само понятие времени и истории, в принципе, не существует. Так вот, - Костя поморщился и потер лоб. - Весь долгий период изучения истории существует один феномен, а точнее, область времени, недоступная для изучения и наблюдения. А проникнуть туда можно только в одном месте, в одно конкретное время.

- Нам не надо было идти в поход, - прошептал я, отчего-то сжав кулаки.

- Возможно… не знаю, - качнул головой, ставший вдруг чем-то не от мира сего, странно чужой-знакомый Костя. - Если кратко, выбор пал на тебя. Ранее было определено, что проникнуть в… Эру Тьмы можете лишь вы, люди того времени, где существует переход. А я – только вслед за тобой. Глубоко в твоем сознании сделали корректировку. Вложили пакет информации, программу, построенную на матрице сознания одного ученого из будущего. Олег… Олег, это звучит как-то… не так. Прости.

Я качал головой, уставившись в пол невидящим взглядом. Гулкая пустота, а голос Кости доносится издалека. Я – это не я? Паззлы воспоминаний выстраивались в голове в причудливую, и на сей раз почти полностью понятную картину. Снова рушились и вновь выстраивались в нечто еще более грандиозное… Все сон. Миф. Слепок чужой жизни. Причуды восприятия.

…Я нить другой судьбы, что свяжет небеса…

…Там целый мир, и создан он не нами, там судьбы вечности сплелись…

Господи, где я это слышал?.. Так, наверное, чувствовали себя дети – жертвы нацистских экспериментов, когда, наконец, приходило осознание того, как и вследствие чего ты появился на свет?..

- Ты должен сейчас внимательно слушать и запоминать, - голос Кости сухим треском разорвал мое молчание пополам. - Потом будешь злиться и корить, анализировать и ненавидеть. Мы здесь, в Закрытых Столетиях, и на данный момент это самое важное. Пойми!

Я вздрогнул от оклика и уставился на Костю почти осмысленным взглядом.

- Зачем? - собственный голос поразил внезапным спокойствием и четкостью.

Уже перестал удивляться все более невероятному? А где же разум, логика и рациональность, которыми я руководствовался всю жизнь? Хотя, почему всю? Уже почти два года моей жизни они полностью сдали позиции мистической реальности, если, конечно, я не в коме где-нибудь в клинике, а все это не причуды больного мозга.

- Не могу сказать точно, - Костя, оказывается, с минуту молчал, обдумывая вопрос. - Даже тогда, когда я уходил прошлое проследить за развитием аномалии в лесных развалинах, определить ее параметры и помочь наблюдателям, я не знал, с чем могу столкнуться. Почти. И сфера Закрытых Столетий была непроницаема во всех плоскостях. Только ментальный путь…

- Что это?

- Путь духа через другой мир, словно параллельный, - Костя ответил с трудом, отыскивая описания, которых нет в принципе.

- Но он невероятно труден. Словно плыть на паруснике в безлунную штормовую ночь и без компаса по морю, полному рифов. Те, кто пытался идти до конца по этому пути, в твоем понимании, погибли… Олег, да не о том мы говорим! Не это важно сейчас!

- Что может быть важнее? - спросил я с легкой иронией. - Вам там виднее, конечно. Высокие задачи, глобальные проблемы, непостижимые идеалы… Куда вам наши мелкие дела! Нас можно использовать, ломать.

На секунду повисла тишина. Костя старательно прокашлялся, пряча взгляд и тяжело, с одышкой, дыша. Я буравил его взглядом, без удивления ощущая полное отсутствие жалости и кучу любопытствующих вопросов. Возникло странное желание просто встать и уйти. И плевать на все там аномалии, временные и исторические.

- Это поиск, Олег. Поиск, в котором мы преступили некоторые границы. На грани риска и греха, но оправданно, и максимально точно просчитав все последствия, насколько это возможно. Наша единственная цель – познание, его грани. И мера каждого участия воздастся каждому сполна, поверь мне на слово.

- Хороший монолог, - я с улыбкой кивнул и даже умудрился, сидя на ведре, закинуть ногу за ногу и сцепить пальцы на колене. - На индульгенцию зарабатываешь?

Костя смотрел без улыбки, сжав губы. Часом, не осерчала ли наша «Алиса Селезнева»? Вот дела-то, а говорили о высоком уровне развития наших просвещенных потомков? Что, злости все времена покорны?

- Ну, и в поисках, какого «мелафона» мы здесь? - я откровенно веселился. - Давай, выкладывай, потомок. Кстати, а могу я узнать о своей будущей жизни? Или о прошлой? Говорят, душа перерождается во многих телах? Хоть погадай, накрайняк!

- Перестань, - Костя произнес это, глядя тяжелым взглядом. - Если хочешь каких-то доводов или оправданий, можем попробовать по-другому. Первое: ты должен был погибнуть в 12-ть лет и родиться заново, т.е. цикл перерождений существует, но это такая область знания, говорить о которой нет времени, и не место. Второе: ты получил, возможно, сомнительный, но шанс второй жизни без перерождения. Третье: единицы людей во все известные тебе времена получали и видели то, что стало доступно тебе. Скажи мне, какая жизнь тебе больше по душе – та или эта? Там есть шанс работать, жить, развлекаться и все остальное. Здесь – все то, что ты никогда бы не пережил, не увидел, не почувствовал. И ты открыл в себе другие стороны, я вижу. Стал другим. Почувствовал то неявное, что могло лишь коснуться тебя во снах. Чем ты жил и кем ты стал? Ты шел дорогами, а сейчас ты на Пути. Был инструментом, а стал водителем. Намного большим, чем можешь себе представить. Связь твоя с твоим прошлым рвется, но крепнет новая – с будущим. Только если сейчас слабость одолеет тебя, наши жертвы будут зря.

Я потер лоб и вздохнул. Злость медленно растворялась, словно яд, минутой ранее затуманивший разум.

- Только не надо про жертвы, - сказал я, не глядя на Костю, с легким раздражением. - Мы это уже проходили: ни шагу назад и все такое. Смогли раз, смогут и два.

- Возможно, - быстро согласился Костя. - Только цена, подозреваю, будет раза в два больше, да и успеют ли…

- Причем тут спешка? Кто и куда спешит?

- Ты готов слушать? – по-учительски строго спросил Костя.

Где-то в глубине Леса родился далекий гул, накатил приливной волной и разбился у основания башни. Стены на секунду содрогнула вибрация, а цепи зазвенели, раскачиваясь. Я с испугом огляделся, внезапно вспомнив, где нахожусь. Еще несколько минут гул затихал в глубине. Только цепи продолжали тихо перезванивать. Даже зеленое пламя в центре зала замерло, словно вслушиваясь. Кстати, а что это вообще такое? Шар пламени стал заметно тусклее и меньше.

- Олег! - голос Кости на какое-то мгновение обрел прежнюю силу и громкость. Я вздрогнул от неожиданности и обернулся. - Я не успел узнать все и пройти до конца в те редкие минуты, когда становился собой!

- Как это, «собой»? - пробормотал я, ничего не понимая.

- Первым должен был пройти ты! - Костя говорил тяжело и быстро, с придыханием, и по-прежнему все больше меня запутывая. - Потом я! А Виктор с Леной – это вообще фактор неизвестности. Вышло наоборот: первыми прошли они! Я подошел слишком быстро, и меня тоже затянуло в воронку перехода. Их разум был в хаосе, и нас затягивало вглубь. Я сумел скорректировать падение, «вытолкнул» их за себя. Все равно мы бы ушли в никуда, но в точку перехода попал ты, и программа сработала. Меня выкинуло первым, но намного дальше во времени и местности. Меня поглотила Тень одного из Начал, мой разум и тело. Я стал ночным всадником, вестником стихии. И в редкие минуты свободы искал путь и знание. Я знал, где в мир придешь ты и готовил дорогу. Почти понял, как искать выход, когда пришли Виктор и Лена. Стихии взяли и их, сила Теней стала крепнуть, когда пришел ты. Я это почувствовал. Они встретили тебя, и ты поразил их на том берегу! Не знали, что с тобой Сила Дракона и крещение ночного народа. И Виктор обрел себя где-то в Лесу. Потом ты поразил мою тень, Первую. Я обрел себя здесь, но это дыхание Леса – зеленый огонь – а я слишком долго был одним телом со стихией, ее орудием, поэтому не могу уйти отсюда – Твердыня Огня не выпустит меня. Третья была хитра, но ты уничтожил и ее – она хотела встретить тебя миром и договориться. Причем ты уничтожил саму ее осмысленную суть, а Третья хранила ключи Цитадели…

Костя замолчал, жадно отхлебнул воды из маленького ковшика, взглянул красным полубезумным взглядом и с той же горячностью продолжил:

- Лена стала собой – она там, в Срединном Лесу. Ты встретил телесную суть Второго. Я чувствую, там замешан Круг… Плохо. Рамаах… Он убил его, но… Он почувствовал в тебе чужую силу! - Костя на секунду замолчал, словно вбирая в себя нечто, что увидел во мне. - Он идет за тобой, Олег… Олег, тебе надо идти на Большой Перекресток, там ты найдешь своих друзей. Найди Цитадель, она на севере. Войди снова в центр, открой путь, открой Врата, стань Силой. Там наша цель, там ключи от всех небес, там сердце Тьмы, Эры Тьмы.

Костя умолк и уронил голову на грудь. Я оторопело смотрел на него, ощущая звон в голове и растерянность. Это… это… Господи, чего же я сижу? Бросился вперед, стал тормошить и приводить в себя, вылил ему на голову остатки воды. И едва не всхлипнул, когда Костя опять шумно задышал и открыл мутные от внутренней боли глаза. Он смотрел в упор и не видел меня.

- Костя! Костя! - крикнул я, пытаясь обратить на себя внимание. - Какие тени? Какое пленение? Лена и Виктор незадолго до меня прошли через ту деревню, где оказался я.

- Олег…- прошептал Костя чуть слышно. Складывалось впечатление, что он буквально умирает на глазах. - Мир этот странен. Он сам в себе, он не просто закрыт. Словно отражение чего-то недоступного даже мне. Он зеркален. Тени стихий вели отражения тем путем, по которому прошел ты и который готовил я. Они чувствовали… что-то. Понимаешь?!

Я совершенно искренне замотал головой. Сколько мне уже приходилось беседовать с разными людьми в этом мире, но сейчас поток информации превысил мои возможности восприятия.

- Они тоже часто были свободны от влияния Теней и искали избавления, стремясь в неизвестность дороги. Я, как мог, предупреждал и наставлял их. Знал, что мы еще встретимся, - Костя говорил, словно и не видя моего беспомощного, непонимающего взгляда.

- Они должны идти на север – память стихий оставила в их сознании следы. Ты должен идти. Уходи!

- Костя, я ни черта не понял! - взорвался я хриплым криком. - Может, сначала я помогу тебе прийти в себя, выберемся отсюда, а потом ты еще раз объяснишь мне более подробно? Ты болен? Что мне сделать?

Костины глаза сверкнули злостью.

- Уходи! Ты все поймешь позже. Олег, я слишком долго был отражением Тени, а дыхание Леса освобождается от плена. Последняя стихия обретет свободу!

- Какая стихия? - спросил я, обреченно вздохнув – Костя, похоже, не собирался больше ничего объяснять. - Что за Тени? Что ты несешь?

- Дыхание Леса – это дыхание жизни, духа, который спит, - пробормотал Костя, вновь закатывая глаза. – Тебе разве не говорили о трех духах-хранителях? Ведь это воплощения стихий, но их – четыре! Странно, да? Тени – это стихии, Начала, силы. Первый – Огонь, второй – Вода, третья – Земля. Только воздух был разобщен, его дыхание – это дыхание Леса в плену Твердыни Огня. Зеленое пламя – дыхание… Уходи, я прошу тебя. Я больше не могу его сдерживать. Когда-то я освободил его – они заключили его в темницу глубоко в Лесу. Крылья ветра помогали тебе – я обещал Коршуну вернуть дыхание и он помогал тебе.

- Коршун? - я остолбенел.

- Он – четвертая Тень, Воздух, стихия во плоти, изгнанный, лишенный почти всей силы,- бормотал Костя. - Они… боялись, я думаю, они обрели разум и когда-то поняли, что им конец, если кто-то откроет путь, а дороги были во власти ветров. Ветер – это дух, это…

Вибрация содрогнула стены башни. Волны стали накатывать одна за другой, все более наращивая силу и амплитуду. Или мне показалось, или где-то далеко по Лесу прокатился рокот огромной птицы, а воздух содрогнули удары громадных крыльев. Костя дернулся и на секунду его взгляд обрел прежнее осмысленное выражение. В нем был страх и странная тоска.

- Все. Как жаль, что я не могу пойти с тобой. Увидеть, что же там, в конце… Олег, беги, у тебя остались считанные минуты.

- Я справлюсь! - в голове послушно просыпалось что-то большое и темное, а в груди зазвенели струны напряжения и сдерживаемой ярости. - Я вытащу тебя.

- Да уходи же ты! - слабо воспротивился Костя. - Упрямый, как всегда!

Тут я сообразил, что шум прекратился, и повисла тугая звенящая тишина. Она обволокла тяжелым грузом, даже колени подогнулись. Внезапно Костя неожиданно резво рванулся ко мне, схватив руками за голову. Я только успел ошарашенно схватиться за его руки и увидеть, как с ним происходят странные метаморфозы. Несколько человеческих обликов скользили и перетекали, менялись и претерпевали изменения. Глаза разгорались ярким светом, проваливались бездонными колодцами черной тьмы и вспыхивали опять. Я оцепенел, чувствуя, как мое тело тоже стремительно меняется, и опять становится собой. Что-то происходило. Меня осенило – Костя отдает мне нечто, что я не могу понять сейчас, а может и никогда. Яркая вспышка перед глазами и на секунду передо мной Костя, каким я его помню и знаю. Он неожиданно улыбнулся.

- Тебя ждет дорога, Посланник! - и хлопает меня по лбу так, что я теряю равновесие и с криком падаю на спину…

Рюкзак смягчает падение, но я перелетаю через голову, сшибаю кустарник, по инерции лечу дальше со склона, ору благим матом, обдираю руки и отплевываюсь от набивающей рот земли и пыли. Склон?! Каким-то чудом, спустя десяток метров сумел затормозить и оглянулся, не веря своим глазам. Вокруг расстилалась довольно обширная луговина, охватывающая дугой основание холма с башней, где остался Костя. Такой далекой и так далеко… Удар ветра пригнул огромные деревья по обеим сторонам луговины, пару-тройку раз опять перевернул меня, пока я не зацепился за очередной кустарник, вперив взгляд в башню. Вокруг вершины холма крутился бешеный смерч, а откуда-то с другой его стороны… Огромная птица или громадное белесое облако охватило башню, из вершины которого бил в далекое голубое небо (уже день?) ярко-зеленый луч то ли света, то ли пламени… Холм содрогнулся – башня рассыпалась огромными кусками, медленно погружаясь в землю, а вершину холма окутывало беснующееся нечто, от которого дрожала земля и пригибались деревья. Внезапное зеленое извержение взорвалось такой вспышкой, что я на мгновение ослеп и уткнулся лицом в кочку мха, зажав уши от нестерпимого грохота. В голове билась только одна мысль – только что погиб Костя. У меня на глазах, а я ничего не сделал. Может он не погиб? Надежда тоненько пискнула и спряталась где-то в глубине сознания…

Я еще долго не мог встать, чувствуя себя разбитым морально и физически. Обдумывая услышанное, запутывался, опять обдумывал и запутывался еще больше. Случайно вспомнились слова Кости насчет какого-то Большого Перекрестка. Что это? Пересечение местных торговых путей, большая деревня или еще что-то? Я встал и посмотрел на холм. Вершина стала меньше и более плоской, а на ней высилась груда совершенно темных камней. Высоко в ясном чистом небе висела далекая темная точка, которая барражировала, исчезая и появляясь. И воздух странный какой-то, звенит от наполняющей его силы и пустоты.

Я поправил одежду, отряхнул плащ и штаны, сдвинул ножны и в последний раз взглянул на холм. Помолчал, собираясь с мыслями.

- Мы обязательно встретимся! - киношная фраза вырвалась неожиданно, но прозвучала искренне.

Развернулся и пошел вперед, заставляя себя не оборачиваться. Под ногами расстилалась утоптанная просека. Оставалось непонятным, постаралась ли здесь недавно бушевавшая буря или это следы другой «деятельности». Уклон сопровождал меня еще хороших полчаса, незаметный взгляду, но ощутимый, пока не перешел в травянистую влажную низину. Где-то недалеко болото. Спустя еще час я уже стоял на окраине просеки, обозревая местность. Последние события спутали мне ориентир, а до ночи еще далековато. Пожевал сухую травинку, переминаясь с ноги на ногу. В голову постоянно лезли мысли о Косте. Так заманчиво было идти по открытой местности, а не ломиться через чащу. Пальцы сами собой сложились в готовности навести знак защиты, но рука бессильно опустилась. Странное безразличие. Сорвав очередную сухую веточку у ближайшего кустарника, я двинулся прямо по краю просеки.

Несколько часов спокойной ходьбы с небольшими остановками у огромных зарослей самой настоящей малины подействовали умиротворяюще. Сначала брел, ничего не видя перед собой и забыв совсем об осторожности – перед глазами только глаза Кости и отрывки его сумбурной, бессвязной речи. Почему он даже не попытался выбраться со мной? Неужели все было так безнадежно? Если реалии окружающего мира я уже, что называется, прочувствовал на себе сполна со всеми магами, ведьмами и прочей «живностью», то Костин рассказ отдавал каким-то фантасмагорическим бредом, от которого мало что запомнилось, кроме необходимости идти на какой-то Большой Перекресток. В душе появилось странное троякое чувство: ошеломление, опустошенность и недосказанность. Я так и не понял, почему он оказался здесь настолько раньше и о каком пленении, какими Тенями (являющимися еще и олицетворением стихий-начал) он пытался рассказать. Бред какой-то. Вспомнился странный сон на берегу Извира и еще что-то, произошедшее на дороге через равнину у черного дерева. Как же понимать странные метаморфозы незнакомца в повозке Рамааха и в Гнилом доме, я понять решительно не мог. Кое-что, правда, стало понятно по поводу моих собственных странностей. Кто-то там из будущего хорошенько покопался в моей голове еще до похода к развалинам, вложив туда какую-то хрень. Экспериментаторы!

По-моему, я сказал это вслух. Надо было вернуться к развалинам башни. Вдруг он все же… Вздохнул, срывая по ходу пучок высокой травы со странными изогнутыми стеблями с редкой бахромой по краям. И обратил внимание, что края просеки обзавелись небольшими склонами, словно я иду по неглубокому оврагу. Даже небольшие деревья постепенно исчезали, уступая место низкорослому кустарнику, а тот в свою очередь почти сплошному ковру мха. Я размеренно шел дальше, беззвучно шевеля губами и припоминая обрывки Костиных фраз. Что-то он говорил особенное о Воздухе, о договоре… Коршун! Та давняя встреча на самой границе Леса казалась почти что сном. Значит, это не было случайностью. Чего он (или оно) хотел от меня? Увидеть, что-то почувствовать или понять? Как жаль, что я почти ничего не помнил из того ночного разговора, кроме пары-тройки моментов. Вроде передачи привета Маруху-старому, который оказался давно почившим прадедом Хранителя деревни Маэля. К чему тогда «привет»?..

Голова разболелась от бесплодных раздумий и не по-весеннему жаркого солнца. Я отвлекся от тяжелых мыслей и оглянулся на заросли по правую руку, полными самой обычной лесной жизнью и суетой. Как же хорошо! Еще через полчаса я решил устроить короткий привал и взобрался на уже довольно высокий суглинистый склон. Развел небольшой костер, поставил несколько прутьев с вялеными ломтиками мяса прокоптиться на огне и сел, свесив ноги вниз, облокотившись спиной о молодую сосну. Стало так жарко, что пришлось скинуть накидку и грубую плотную рубаху. Я даже зажмурился от удовольствия, ощущая запах прожаренного мяса, тепло солнечных лучей и напоенный лесными ароматами воздух.

Негромкий скрип где-то за спиной мгновенно улетучил расслабленно-благостное наваждение. Я напрягся, как пружина, судорожно припоминая, где положил ремень с ножнами. Под рукой оставался только сапожный нож, к которому я потянулся как можно медленнее, стараясь не шевелиться. Мышцы чуть ощутимо заныли от еле сдерживаемого напряжения. Нестерпимо хотелось вскочить и обернуться. Я весь превратился в слух и уже почти дотянулся до рукоятки, когда мне на плечо легла прохладная, маленькая детская ладошка. Пальцы сами собой разжались, а я покрылся бисеринками пота. Медленно обернулся, чтобы увидеть двух маленьких девочек в нарядных сиреневых платьицах, которые застенчиво улыбались, взявшись за руки и глядя на меня. Одна из них подошла ближе и погладила меня по голове.

Улыбнулась шире.

- Хорошая собачка, - только сейчас я понял, что стою на четвереньках.

Вторая смешно надула губы, покачала головой и, подойдя ближе, тронула за нос.

- Нет, это волчок!

Как-то без особого удивления я ощутил, что сижу на земле в густой черной шерсти и, высунув язык, терпеливо переношу, как две девчонки щупают и дергают меня за уши, нос, клыки. Сумасшествие внезапно предстало чем-то вполне реальным.

- Фу, он воняет, - брезгливо наморщила нос первая.

- Все звери пахнут, - поправила вторая.

- Он не зверь, он – собачка, - не унималась спорщица.

- О - волк, и человек! - внезапно сказала ее «сестра», смотря мне в глаза.

Я тут же глухо зарычал и затрясся, прогоняя наваждение…

- Гхр… м… к-кто вы? - полурык с трудом обрел человеческое звучание.

- Сестры! - хором ответили девочки, ничуть не смутившись трансформации.

- Почему вы здесь одни, так далеко от людей? - я опять уселся на землю и зашарил взглядом по земле в поисках фляги с водой.

- Ты помог нам, волчок, - улыбнулась одна из них. - Большой и страшный дух Огня когда-то забрал нас и поставил сторожить живые ключи вокруг своей башни. Теперь равновесие восстановлено и его страшный дом разрушен, но у него были слуги, которые сейчас идут к тебе. Мы хотим помочь. Тебе надо уходить на другой берег, волчок!

- Какой… берег? - выдавил я изумленно.

- Скажи маме, что мы уже идем, - произнесла вторая девочка и обе внезапно обняли меня за шею – я так и застыл в нелепой позе: на коленях, разведя руки, в объятьях двух маленьких девочек.

- Иди, - прошептала одна.

- Иди, - сказала другая.

- Иди!!! - крикнули обе мне в уши, да так, что я закричал от неожиданности и… проснулся!

Сердце бешено стучало в груди. Оглядывая Лес, мимоходом заметил, что прутики с мясом давно перегорели и мой обед славно изжарился в угли. Солнце перевалило зенит, птицы пели, и ничего не предвещало беды. Только далеко в чаще серые тени внезапно обретали форму и плотность, а потом превращались в странные бесформенные сгустки. Отдаленному гулу сначала не придал значения. Зато тени неожиданно резко стали четкими и сократили расстояние, приняв мутные очертания бесшумно двигающихся всадников, похожих на подсвеченные изнутри огнем облака тумана. Какой туман в послеобеденное время, при таком солнце? Я, как ошпаренный, бросился собираться. Когда через минуту был готов прыгать вниз со склона, обернулся. Кривое, угловатое изломанное нечто все более обретало «плоть» и стремительно сокращало расстояние. Легкая дрожь прокатилась по земле.

Прыгнув вниз, немного пробежал, споткнулся о кочку и растянулся на земле, едва успев подставить руки. Что-то не так. Звук шел откуда-то слева. Я вскочил, вглядываясь в пройденный путь, и едва не пошатнулся от оглушительного рева, ударившего в лицо. Со стороны башни через просеку несся сплошной вал воды, толкая перед собой волну грязи, деревьев и камней. Река!!! Я бросился бегом на другую сторону, как уже стало понятно, старого русла реки. Ноги не слушались, я спотыкался и падал, а долгожданный склон осыпался и не давал вскарабкаться. Мной овладела слепая ярость, и из горла вырвался настоящий рык. Едва я успел взлететь по свисающим корням наверх, а на том берегу что-то завыло-заверещало в бессильном гневе, как сзади ударила тугая влажная волна взвеси из воды и пыли, и вслед за ней промчался с бешеным ревом экспресс сошедшего с ума, освобожденного потока.

Я вскочил и побежал, не оглядываясь. Еще десятка два метров по лодыжкам хлестала грязная вода, пока, наконец, не начался небольшой уклон, и она не отстала. Чуть отдышавшись, сидя на поваленном дереве, я попил воды, наблюдая за несущимся потоком. Река постепенно теряла силу и напор, возвращаясь в границы русла. Ничего себе два ключа! Потер лоб и всмотрелся в просветы между деревьями на другой берег. Как назло, очень плохо видно. Надо спешить, не хватало еще заночевать в Лесу с таким «хвостом». Оставалось надеяться на реку. Что-то там Санхо говорила о быстрой воде, как о препятствии всякой нечисти. Интересно, а они – нечисть? Как стихия (и ее слуги, соответственно) может быть плохой или хорошей, темной или светлой силой? А если она бесцветная?

Я замотал головой, встал и быстрым шагом двинулся в противоположную от реки сторону. Равновесие, значит, восстановлено? О чем это они говорили? Я взглянул на небо и нахмурился. Совсем мало времени до сумерек! Подтянув ремень и завязки мешка, припустил легкой рысцой, стараясь выдерживать одно направление. Беспокоило только одно – как бы ни заблудиться…

*   *   *

Легкая рука Первой легла Лаэру на плечо. Он даже не вздрогнул, стоя с закрытыми глазами у огромного выгнутого окна в живом саду палубы-оранжереи. Станция медленно дрейфовала в ноль-пространстве, освещенная многогранной, переливающейся аурой планеты. Далекий звон легким мелодичным эхом пришел издалека и медленно растаял в пульсирующих углах живого отсека. Тихо выдохнула автоматика, давая порцию влажной атмосферы растениям. В такт ей Лаэр тяжело вздохнул и открыл глаза. Взгляд уперся в переливы энергетических полей и угас, теряя осмысленное выражение. Словно он смотрел куда дальше.

- Тебе надо вернуться в Центр, - сказала Первая. - С тобой что-то происходит и это недоступно даже мне.

Помолчала. Убрала руку и тоже вздохнула.

- Я и Второй подали рекомендацию высшего допуска, как управляющие станцией. Даже несмотря на это, ответ пришел не сразу. Сейчас все очень непросто. Но Совет дал санкции на твой переход в Белую Эру, раз мы не можем помочь. Расчет коридора почти готов, связь с Высшими налажена…

- Не надо, - выдохнул Лаэр.

- А… что? - Первая впервые за всю свою долгую жизнь растерялась. - Почему?

Контролер хранил молчание. Казалось, он испытывает боль. Когда глава станции собиралась что-то сказать, он неожиданно резким жестом остановил ее и произнес:

- Программа вступает в завершающую стадию. Мы на полпути к источнику.

- Что? - нахмурилась Первая. - Лаэр, с тобой не просто происходит что-то странное. Ты серьезно болен…

- Это не болезнь, - прошептал мужчина, опять глядя на разноцветные сполохи.

- Знаю, - устало согласилась Первая, потерев лоб. - Ты сам не свой. А временами уходишь куда-то. В дали, недоступные нам. И программа, кстати. Все ресурсы сети уходят на ее поддержку. Центр решил активировать режим консервации и блокировать все каналы работы программы, кроме одного. Персонал начинает эвакуацию завтра. Наша станция может вот-вот провалиться в одну из неизвестных параллелей. Шансы на это высоки.

- Миранда… - тихо позвал Лаэр – Первая замерла в безмолвном ожидании, ведь никто и никогда не называл ее на станции по имени. - Ты встретила меня, когда матрица была готова. Помнишь, когда энергококон открылся?

Первая медленно кивнула.

- Мы тронули пути и струны, неведомые даже нам, уже тогда. Я был сам не свой. Сейчас я сплю, когда живу, живу – когда сплю. Бескрайний зеленый океан, глаза людей, которыми я вижу… Программа работает, Первая!

- Так хорошо, что я не знаю, как мы можем ее остановить, - согласилась Первая. - Поэтому и отключаем каналы, и начинаем эвакуацию…

- Мне надо остаться, - прервал ее Лаэр. - Если мы сейчас поддадимся слабости и остановимся на полпути….

- Какой путь? Светлый, ты…

- Я разделен душой на две половины, - прошептал Лаэр, первый раз осмысленно глядя в глаза главе «Наблюдателя №037А». - Одной я здесь, другой – там. Программа стала автономна. Теперь назад уже нельзя. Мне надо время, Первая.

Нота молчания повисла и истаяла.

- Ты получишь его, - тоже почему-то прошептала Первая. - Немного, но все оно твое. Если что-то срочно понадобится, я на основной палубе.

Но Лаэр опять ничего не слышал и не видел. Глаза чуть прикрыты, а губы дрожат в беззвучном диалоге. Какие туманные дали видятся ему? С какими собеседниками ведет свой разговор? Внезапно он мелко вздрогнул и чуть слышно прошептал:

- …Превзойдешь их всех, ибо человека, который носит меня в себе, ты принесешь в жертву…

Первая покачала головой и тихо удалилась в тающий свет перехода на командную палубу.

*   *   *

Целый час я бежал, не останавливаясь даже перед буреломами, только сбавлял темп. И откуда такая прыть взялась? Сколько не ел, не спал, а сил прибавилось вдесятеро, словно что-то подпитывало энергией и снимало усталость. При этом постоянно пытался держать на контроле ощущение оставленного за спиной пространства. Первое время с дрожью боялся почувствовать где-нибудь сзади оживший туман, остановленный стремительным потоком на той стороне ожившей от долгого сна реки. Несколько раз миновал неприятного вида поляны без травы, похожие на странные проплешины на теле Леса, начисто лишенные растительности. Голая почва имела какой-то неприятный бледно-серый вид. В первый раз, случайно вскочив на такую «поляну», я погрузился по колено в зыбкую рыхлую почву, а зубы свело тупой ноющей болью. Мгновение, растянувшееся на минуты, и я оказываюсь за границей поляны шепчущим самому себе непонятные слова. Встряхнулся, как собака, сбрасывая вязкие щупальца отупения, и побежал дальше. Когда еще раз приблизился к такой же «плешивой поляне», уже метров за сто почувствовал ее почти живую ауру, в которой сплелось что-то и сонное, и голодное, и холодное. Брезгливо поморщившись, взял небольшой полукруг, как можно дальше обходя неприятное место. Было в нем что-то такое омерзительное, что не хотелось даже задумываться о сути этого феномена. Не смотря на его явную пассивность. Только взять, да выжечь и принеприменно каленым железом. Я оставил себе на заметку по возможности вернуться сюда и продолжил путь, выкинув из головы размышления о зловонных полянах. Слава Богу, больше их встречать не пришлось.

Ближе к вечеру выбился из сил и все чаще останавливался отдышаться или переходил на шаг. Спринт заявил свои категоричные права на мое тело – чувство усталости и ломоты поселилось во всем теле. Даже не знаю, что болело больше: ноги от бега или спина от рюкзака, лямки которого «въелись» в плечи намертво. Возле неширокого ручья я бухнулся на землю и погрузил лицо в прохладную чистую воду. Почувствовал, как приятная нега расслабляет напряженные мышцы. «Всплыл», отфыркиваясь, встал на колени и стал пить воду пригоршнями из ладоней. Вкусная! Быстро скинул одежду, с минуту поплескался, освежаясь, вновь оделся и набрал свежей воды во флягу. Недолго полежал на земле, чувствуя приятное покалывание во всем теле от ледяной воды, пока не сработал какой-то внутренний будильник. Надо двигаться дальше. С сожалением вздохнул, поднимаясь, и вновь затягивая за спиной, ставший вдруг таким неимоверно тяжелым рюкзак.

- Спасибо, - я улыбнулся ручью, поймал в ответ маленький блик солнца, скользнувший по быстрому чистому потоку, перепрыгнул на другой берег и заспешил дальше со странным смешанным чувством, как будто где-то позади остался, если не друг, то хороший товарищ.

День казался бесконечно долгим. Лес густел, срываясь в непролазную буреломную чащу, редел до перелесков, впору сравнимых с молодой посадкой, но ненадолго. Несколько раз приходилось подолгу обходить совершенно непреодолимые завалы старых деревьев, заросших мхом и какими-то длинными гибкими растениями бледно-зеленого цвета. Тут чутье мое молчало, но неожиданный страх внезапно запускал свои липкие щупальца так глубоко под кожу, что я пятился назад хороший десяток метров, ощущая, как на голове шевелятся волосы от ужаса. Только потом приходил в себя и двигался опять. Один раз оказался на небольшой полянке, заросшей высокой прямой травой. Как только вышел из-под деревьев, показалось, что все звуки остались где-то позади, а от лесного многозвучия осталось лишь невнятное бормотание где-то за спиной. И воздух какой-то спертый, что ли. Посреди поляны находилась не то высокая полуземлянка, не то окончательно просевшая избушка. Крыша щерилась темными влажными провалами, а правая сторона домика вообще съехала набок, обнажившись перекошенными стропилами и парочкой почти вывалившихся гнилых бревен. Окон не видно, как будто это вовсе сарай, а не жилой дом. Таковым если это строение и было, то наверняка очень давно в прошлом. Я сделал несколько шагов вперед, заинтересовавшись едва заметным, давным-давно вырезанным на стене знаком – три круга один в одном. Где-то я это уже видел… Еще один шаг и в лицо ударило таким ледяным, таким обжигающим холодом, что я едва не присел, пятясь назад. Это не дом – это могила… Мысль пришла из ниоткуда и очень четко: тюрьма! Старая и пустая, но еще опасная!

Деревья вокруг поляны превратились в частокол, а высокая прямая трава – в острую, как бритва, проволоку. Я зашипел от боли, когда из первого пореза в сапог стал медленно опускаться ручеек крови. В голове зазвенела пустота, рождая в груди глухое эхо. Взгляд черных провалов крыши избушки замораживал и тянул к себе. В висках застучало. Ловушка! Но чья?

- Нет, - сдавленно и с неожиданной яростью для самого себя, прошипел я, раскинув руки назад и уперевшись спиной в деревья. - Н-е-т!

В памяти всплыл ряд огромных валунов вдоль дороги и странный знак, приковавший к себе взгляд. Круги один в одном, словно след от брошенного в воду камня: я смотрю на знак, щуря глаза, а в ногах бродит тяжелая тупая боль от многочисленных порезов. Едва вырвался из рощи…

Перемены не заметил. Легкий ветер чуть холодил кожу и мягко двигал травяные волны на заросшей бурьяном поляне. От перекошенного домика доносился запах гнили и сырости. Я кое-как пришел в себя, попил воды и поплелся дальше, быстро остановив кровотечение из нескольких неглубоких порезов и перебинтовав лоскутами ткани раны.

Когда уже вечерело, Лес расступился высоким курганом, взобравшись на который, я с невыразимым облегчением увидел несколько квадратов очищенных от деревьев, обработанных полей, а за ними – большую деревню, окруженную частоколом и сторожевыми башнями. На полях виднелись несколько десятков маленьких из-за расстояния фигурок людей, а прямо у подножья кургана проходила узкая накатанная дорога, по которой проезжали груженые какими-то тюками повозки.

Я сел на землю прямо на вершине кургана, достал флягу с водой и улыбнулся открывшемуся пейзажу. Вроде и недавно ушел от Белой заставы, а людей как будто год не видел. Исключая Костю, конечно…

- Уходи!

На секунду так и замер, с перекошенной улыбкой и на полпути не донеся флягу до рта. Голос прозвучал откуда-то сзади. В голове галопом пронеслось несколько мыслей, и я медленно обернулся, ожидая увидеть кого и что угодно. Шумно выдохнул и расслабился. Ветер слабо шевелил невысокую траву, и вершина кургана была совершенно пустынна. Я поежился, подумав, что «галлюцинации» последнее время совсем одолели. То что-то мне мерещится, то слышится…

- Уходи!

На этот раз эффект неожиданности был так силен, что я едва не подпрыгнул на месте, да и источник оказался прямо напротив меня. Сгорбленный старик с длинной седой бородой и целой связкой кулонов и амулетов на шее, облаченный в длинную, до пят, с узорчатыми расшивками рубаху, оперевшись на кривой посох стоял чуть ниже на склоне и уставился на меня откровенно озлобленно, если не с ненавистью. Некоторое время я смотрел на него, ожидая, что наваждение вот-вот исчезнет. Однако потенциальный «глюк» пропадать совершенно не собирался и заявил еще раз совершенно безапелляционно:

- Уходи! Прочь отсюда!

Честно говоря, даже не знаю, как себя вести и что говорить. Совершенно идиотская ситуация. Начинать расспросы или требовать объяснений у явно безумного и непонятно откуда появившегося старика почему-то не хотелось. Поэтому я что-то бессвязно пробормотал, спрятал флягу и стал подниматься. Осторожно направился вниз по склону, мимо тяжело дышавшего агрессивного «гостя», который сопровождал меня настороженным взглядом. Так и подмывало задать хоть один вопрос. Когда поравнялся со стариком, до меня донесся его чуть шипящий, прерывистый шепот:

- Я знал, что Огонь сожрет сам себя в год Огня… Я слышал, как бьется сердце Леса… чужаки ломают все преграды на пути к источнику… владычество стихий закончилось… кара… кара небес падет на землю и мир исчезнет в мгновение взгляда…

Я оступился, поразившись услышанному. Остановился и резко обернулся к старику.

- Что? - мой вопрос содрогнул воздух на безлюдной вершине.

Закрыл и открыл глаза. Никого. Может здесь захоронение какого-то древнего колдуна и его дух зачем-то явился ко мне? Но зачем? Если только прогнать, так я и не собирался особенно задерживаться. А выйти в этом месте из леса по-другому, как не через курган, сложно. Чуть раньше я заметил, что опушка слева и справа изрядно подболочены. Сунуться туда – еще неизвестно, как выберешься.

- Круг хотел знания, а Теням нужна только власть… - прошелестел ветер где-то надо мной, и эхо призрачного голоса растворилось в вышине.

Опять начинается, подумал я, бодро спускаясь с кургана. Круг какой-то! Ох уж мне эти детективы седой древности. Я постарался побыстрее выкинуть из головы чудаковатого старика, а вот над его словами стоило немного подумать. Жаль только, что на Холмса я не похож даже в профиль, а уж до его великой дедукции и подавно, как раком до Луны. Системы никакой, нахватался информации, что голова пухнет, а закономерностей или логики – с гулькин нос ухватил. Запутался окончательно, если честно признаться самому себе. Внезапно осенила мысль: надо не забыть расспросить про Большой Перекресток. Перестал доверять своей памяти. Ах да, еще Лена и Виктор. Их-то как искать? Идея с расспросами всех встречных поперечных мне нравится все меньше. Особенно учитывая интерес к моей персоне Рамааха и каких-то слуг духа Огня – надеюсь, идею мести они все-таки оставят.

Мысленный диалог прервался, когда я миновал широкую лужайку, ступил в накатанную колею узкой дороги. Огляделся, отметив про себя, что стало темнеть. Все, приехали, надо искать ночлег. Вроде только что было еще достаточно светло, а пока встретил злого старца и спустился с кургана – поздний вечер. И повозки куда-то все пропали. Зато отсюда поля и деревня стали ближе – дорога по левую руку огибала небольшой пруд и прямиком сворачивала к поселению. Кстати, такой массивный частокол, усиленный рядами заостренных кольев, наводил на вопрос о причине подобной обороны. На высоких деревянных башнях разгорались яркие сигнальные огни. Вечерняя стража заступила на дежурство. Ждать нечего и я двинулся прямиком к деревне. Когда проходил пруд, заметил небольшую клумбу, огороженную выкрашенными в красный цвет одинаковыми булыжниками. На ней, в окружении густого цветочного рассадника, стояли и лежали небольшие деревянные идолы. Чем-то они мне напоминали даже не идолов, а просто игрушки… Некоторые, причем, довольно старые и совершенно рассохлись. Я на минуту остановился, внимательно рассматривая особенно любопытную часть странного декора. Самый настоящий венок из ярко-желтых одуванчиков! Самый обычный цветок, но я его за все свое путешествие ни разу не встречал. Или плохо смотрел? Какая мелочь, но приятно!

Следующий десяток-другой метров по дороге рождали в голове странные образы и приятные воспоминания. Некоторое мгновение ничего не видел перед глазами, настолько встреча с чем-то обыденно-привычным из прошлой жизни всколыхнули во мне бурю эмоций. Появилось, давно забытое, желание закурить сигарету… Тревожные колокольчики звенели, наверное, минут пять в голове, пока я вынырнул из приятного омута и вздрогнул, ощутив на себе несколько взглядов, колеблющихся между враждебностью и любопытством. Пять человек. Четверо – воины, пятый – не совсем… От него и исходило любопытство, разной степени враждебность остальных была вызвана каким-то налетом тревоги и страха… Странно. Эмоции пятерки внезапно накрыло глухим щитом непроницаемости, и я оторвался от внутреннего восприятия, более внимательно сконцентрировавшись на том, что впереди. Вот и они! Как ни странно, ворота широко открыты. Несколько груженых повозок все еще стояли справа от въезда, а рядом с ними, на входе, топтались мои «созерцатели». Двое сидели на чем-то у левой створки, один подпирал массивную деревянную арку, еще один прохаживался вдоль повозок, и только пятый стоял прямо посередине дороги, уперев руки в бока и не таясь, смотрел прямо на меня. Хотя свечные фонари довольно ярко освещали пространство около ворот, подробней рассмотреть ведуна – я уже не сомневался, что это кто-то из колдовской братии – оказалось трудно из-за надвинутого капюшона и все еще приличного расстояния. Если меня объявили «в розыск», неприятностей не оберешься и еще одна ночная погоня мне гарантирована, как минимум. Знать бы, что ждет… Однако предчувствие ничего не говорило, а внутренним взором проникнуть за частокол не мог. Слишком сильно сплетены защитные знаки, скрытые в стенах и старая родовая магия. Какая сила… Я даже вспотел и бросил безуспешные попытки прознать, не ждет ли меня засада. Впрочем, кто там говорил о дедукции? Столь демонстративно меня бы не встречали.

Я сбавил шаг, приблизившись на десяток метров. Прошел еще немного, остановился у ряда распряженных повозок. Неужели места нет внутри, зачем на ночь оставлять за стеной? Охрана не сдвинулась с места, только обходчик повозок куда-то пропал. Хорошие бойцы, даже не пошевелились, а напряжение и готовность к бою проста потрясающая для деревенской стражи. Кто так натаскал? Не ведун ли этот? Я прокашлялся и переступил с ноги на ногу.

- Мира и спокойствия в ваш дом, добрые люди. Позвольте переночевать уставшему путнику? Не задержусь и не обременю.

- Как же отказать? - глухо буркнул высокий ладный детина в рубашке с металлическими бляхами и в штанах, расшитых серебряными нитями (почему-то неприятно вспомнились черные одежды ведунов из обоза Рамааха, расшитые серебром), заправленные в высокие сапоги с коваными шипастыми наколенниками. Молот, который он держал одной рукой, я бы навряд ли поднял и двумя. Странная смесь славяно-кельтских мотивов. - Время нынче смутное, грех одинокого путника за воротами бросать.

- Скажи, странник, - сказал стоящий в центре ворот, едва «богатырь» замолчал. - С миром ли, чистым сердцем и без темных помыслов вступаешь в наши границы?

Что-то в этой фразе было такое… Под формой слов или под гранями звуков лежало нечто потаенное. Я почувствовал, что клятва-ритуал возлагает на произносившего обязательства не только облеченные словами. Недосказанное повисло в воздухе, ища выхода. Ведун сверкнул глазами из-под капюшона. Почувствовал мое понимание. Чуть заметно кивнул.

- С миром, чистым сердцем и без темных помыслов, - ответил я.

Напряжение ушло, двое стражников даже улыбнулись. Молотобоец закинул свое громоздкое оружие на плечо, оглянулся на ведуна и кивнул остальным охранникам. Без удивления я услышал сзади осторожные шаги и со мной поравнялся «потерявшийся» стражник с большим тяжелым луком в руках. Стрела тускло сверкнула серебряным наконечником, и воин прошел мимо, кивнув мне, словно признавая своего.

- Гудо, Аландо, проверьте охранные камни у кургана и быстро назад, будем закрывать ворота, - распорядился высокий стражник, а ведун подошел ко мне и откинул капюшон, внимательно всматриваясь в лицо.

- Добро пожаловать в Верхний Ручей, - сказал он. - Не много ли охранных чар несешь на себе, путник? Не тяжело ли? Могли ведь и по ошибке…

Говоривший был молод, под стать Эрангу, даже немного на него похож. Глаза только выдавали опыт и усталость. Сильную усталость.

- Забыл, - я покачал головой, кляня себя за очередную оплошность, ведь столько всего на себя наложил, пока до башни дошел, представить трудно. - Один через Лес шел, а там всякого насмотрелся, вот и забыл. Сил нет, как устал.

Ведун медленно кивнул, соглашаясь, и внезапно сказал:

- Не шибко ты мне нравишься, одинокий странник, только в глазах зла не вижу. Дагур!

Не сразу сообразил, что он представляется. На секунду замешкался и ответил:

- Даримом звать. А ты Хранитель селения или ведун?

Мгновение мне казалось, что он чем-то оскорбился. Нахмурился, а потом грустно улыбнулся.

- Хранитель не я, а что до ведунов – с ними не знаюсь, особенно с серыми, - последнее он произнес почти как ругательство. - Но ты и впрямь странный. Пойдем, угощу тебя настойкой и ужином, Уамад справится и без меня. Сможешь и переночевать.

Стражник с молотом оскалился улыбкой и коротко кивнул. Мы прошли за ворота, и я окунулся в целый букет давно забытых запахов. Рядом стояли длинные стойла с вьючными животными и лошадьми, на удивление большие амбары и навесы с рядами телег и повозок, где возились несколько десятков мужчин и женщин. Стайки детей носились вокруг огромного снопа сена. Чуть дальше начиналась улица с жилыми домами, сразу расходилась в стороны еще двумя лучами. Ходили женщины с большими корзинами, скользя по мне настороженными взглядами, опять туда-сюда носились дети в сопровождении больших, не оголодавшего вида собак. Увидев последних, я не на шутку испугался и насторожился. Однако или присутствие Дагура притупило их чутье или во мне не осталось ничего от Горра, но только однажды большой рыжий пес замедлил бег, повел носом в мою сторону, чуть обнажил клыки и побежал дальше.

Я с облегчением вздохнул и осторожно взглянул на Дагура: не заметил ли чего? Однако мой новый знакомый угрюмо брел вперед, вперив взгляд в землю, и ни на что не обращал внимания.

- Какие демоны преследуют тебя? - спросил он вдруг.

Я похолодел, но шаг не сбил. Что он имеет в виду?

- Мой путь слишком далек, поэтому встретил я их много, даже слишком много.

Дагур помолчал, кивая, и я решил сам перейти в наступление, пока он чего доброго не додумался до еще какого-нибудь хорошего вопроса.

- Скажи мне все же, кто ты? Ты воин и в тебе сила, но ты не ведун.

- Ведуны всегда одиночки, - сказал Дагур, посмотрев на меня как-то грустно. - Они странствуют, ищут знания и очищают Лес от зла. Но часто они ищут еще и власти. Поэтому преступают границы. Незримые границы. Особенно последние поколения, если верить предкам. А я познал силу земли и сам достиг второй ступени. Подтвердил это на Совете Старейшин прошлой весной.

Он замолчал, а я припомнил слова Санхо, что почти никто самостоятельно не может подняться выше первой ступени. Значит, закон не абсолютен? Как говорится: чем дальше в лес, тем…

- Пришли.

Невысокий крепкий дом с односкатной крышей и большим широким крыльцом разительно отличался от домов в деревне Санхо – как и все строения в Верхних Ручьях. Только окна по-прежнему оставались небольшими, зато все остальное было доведено, по-моему, до максимально возможного уровня. Если сравнивать, то в моем «родном» селении были сырые заготовки, а здесь – полноценные дома. Прихожая в полумраке показалась чем-то похожим на Гнилой дом, настолько она завалена какими-то тюками, свертками, охапками трав и чем-то еще непонятным в скудном освещении.

- Давно не убирал, а жены нет, - извинился Дагур, и мы прошли в следующую комнату, определенную мной как кухня.

Тут была и глиняная печь для готовки и обогрева, и большой стол с парой грубых крепких стульев, табурет, какие-то бочонки, полки, даже лежанка с большим шерстяным одеялом. Проход в другое помещение занавешен тканевым пологом. Дагур поджег еще одну лампу, и стало совсем светло. Завесил шторкой окошко и стал подбрасывать в почти потухающую печь хворост. Я уселся на табурет, скинув рюкзак и накидку, оглядывая помещение.

- Воды попей, вон кувшин стоит. Сейчас Ранни придет, еды принесет, - сказал Дагур и в ответ на мой вопрошающий взгляд, пояснил немного смущенно. - Сестра моя.

Вода в кувшине оказалась вкусной, с кислинкой, настоянная на каких-то травах. Я с облегчением вздохнул, чувствуя, как тяжесть усталости начинает понемногу сползать. Откинулся на стену, обозревая подкопченный потолок. Да, дымоотвод так себе. У себя я соорудил все-таки лучше.

- Почему ты один живешь, Дагур? – я не сразу сообразил, что вопрос не из «приличных».

- Сила от предков досталась, - донеслось в ответ от очага. - Сам развивал, к ведунам в учение не пошел, Хранитель сам не взял, да и не хочу я. Отца моего Хранитель как-то к серым отправил с вестью. Больше его и не видели, а три весны назад Хранитель на Совет пригласил сообщить, что он погиб.

Дагур надолго замолчал, сидя ко мне спиной и глядя в огонь. Я задумался, а кто такие «серые»? Опять что-то новенькое?

- Воины Живого Духа, падальщики, весь Лес на ушах держат. Миссия у них такая – между добром и злом… Одно слово – серые, - негромко говорил Дагур, а у меня в голове выстраивалась очередная логическая цепочка. - Я тогда такой злой был, откуда силы взялись, не знаю. Что было маленькой способностью, стало силой. В Лес уходил один, дыхание его слушал, землю слушал, - он внезапно повернулся ко мне, посмотрев тяжелым взглядом. - Диким стал, а кому такой нужен?

Я уже не рад был, что спросил. Таким внезапным отчаянием сквозило в словах мага-самоучки. А сила в нем немалая, я это чувствовал. Только все какая-то буйная, необузданная, что ли…

Сначала я не понял, почему вдруг замер Дагур, расставлявший неглубокие глиняные чашки. Даже прислушался, но кроме обычного деревенского шума ничего не услышал. Уже расслабился, глядя на окаменевшего хозяина, как вдруг что-то внутри меня лопнуло тонким скребущим звуком, рождая чувство острой тревоги и опасности! Время стало стремительно замедлять бег. Еще секунда и Дагур стремительным движением падает на колени и касается ладонями пола. Замер, не дыша. Я закрыл глаза, чувствуя, как тяжело забилось сердце, а во внезапной тишине деревни завыли собаки. Что-то сдавило виски, и я медленно поднялся, свирепея непонятной яростью, и начал вынимать меч. От звона в голове даже не сообразил, что делаю. Дагур посмотрел на меня полубезумным взглядом и кинулся к выходу. На пороге замер, прислушался и расслабился, а спустя мгновение до меня дошло, почему. Все исчезло так же внезапно, как и появилось.

- Уф! - Дагур просто упал на табурет, утирая пот со лба. - Эвон как сегодня. Сильно. Близко подошел, выродок! Как же это он?

- Кто? - промямлил я, потянувшись за кувшином.

- Развелось нечисти всякой, сил нет, - вяло ответил Дагур. - Как с ума посходили. Зимой началось. Они-то и раньше особенной хитростью не отличались, что слабее и мельче, а посильнее стороной деревню обходили. А вот в конце зимы болотный тролль в окрестностях объявился, по следам узнали. Они еще три весны спать должны в своих берлогах, а тут на тебе. Они мысли душат и жрут все подряд. Вот один и бродит в округе, каждую новую Луну особенно близко подходит. Почти к самым границам полей. Охотники пропадают.

Он на секунду замолчал, задумался. Посмотрел на меня внимательно и сказал со странной интонацией:

- Он никогда так близко не подходил. Не должен. Знаки не держат или…

По улице близко прошла группа людей, громко разговаривая и бряцая оружием. Наверное, стража или местный патруль. Дагур вздохнул и принялся дальше расставлять посуду.

- А ты один бродишь. Вот и думай, кто в такую пору из Леса к деревне идет, - сказал Дагур и внезапно улыбнулся, посмотрев на меня: - Но не ты такой один. Вчера проезжавшие обозники рассказывали про двух бедолаг, которых подобрали около Нижних Ручьев.

Я отломил кусок предложенной лепешки и тут же впился в нее зубами, почувствовав, насколько голоден. Просто зверски!

- И кто это был?

- Молодые, - опять улыбнулся Дагур, жуя лепешку. - Совсем молодые. Парень и девушка. Видно, жениться хотели, а родители были против, вот и убежали. Прямо из Леса на тракт вышли: бледные, как смерть. Девушка даже говорить не могла, охрипла. Испугалась чего-то сильно. Может тролля встретили, да убежать получилось. Хотя верится в такое с трудом.

Я протолкнул лепешку глотком воды и подумал, а не мои ли это недавние знакомые со стоянки перед Белой заставой вышли к обозу? Очень на то похоже. Интересно, как они попали в Лес. Так же как и я, или все же через заставу? Тогда почему из Леса вышли? Нет, все-таки обходили. Вспомнился и девичий крик, который я слышал на подступах к башне. В такие совпадения верится с трудом. Получается, я шел по их следам? Странно, ну да ладно! Хотя поболтать с ними было бы любопытно. Может и тот лаз – их рук дело? Особенно учитывая, что у девушки способности какие-то от бабки были. И непростые…

- Ранни идет! - воскликнул Дагур, радостно усмехнулся и принялся суетливо убираться.

Девушка пришла только через несколько минут, когда я уже подумал, что Дагур все-таки ошибся. В прихожей раздался шум, на который хозяин бросился встречать гостью. Такое впечатление, что они не виделись месяцы. Я даже заподозрил, что в их отношениях может не все так просто, хоть Дагур и говорил о родственных отношениях. Брат и сестра… Сомнительно, конечно, но вполне возможно.

- Ранни, - с улыбкой произнесла гостья.

Девушка была изумительно красива – я до неприличия долго не мог отвести взгляд от ее огромных зеленых глаз на умном и даже хитроватом лице в обрамлении длинных русых волос, пока не вспомнил о необходимости представиться:

- Дарим.

Встал, осторожно взял ее за руку и неожиданно для себя поцеловал в лучших европейских традициях, чем вызвал у обоих недоумение и состояние ступора. Дагур даже нахмурился, пока я не расхохотался, сообразив, как нелепо себя повел. Брат с сестрой тоже покатились со смеху. Знакомство состоялось. Когда разнообразная снедь была выложена из корзины и разложена на столе, Ранни вздохнула, с улыбкой посмотрела на меня и сказала:

- Все, Дагур, мне пора. Не засиживайтесь…

- Останься, - внезапно сказал брат.

- Ты же знаешь, мама будет волноваться, - ответила Ранни. - Она считает, что ты…

- Я знаю, - прервал ее брат. - Ты так редко заходишь, а у меня сегодня гость.

- Во-первых, это ты редко заходишь к нам, - возразила Рани, - а во-вторых, тебя почти никогда не бывает!

- Не сердись, - умоляюще попросил Дагур. - Просто немного посиди с нами, и пойдешь. Я провожу.

Ранни мгновение колебалась.

- Ладно! Давайте тогда есть, я тоже очень голодна.

Дагур улыбнулся и умчался в соседнюю комнату, чтобы через секунду появиться с самым настоящим креслом, обшитым кожей. Шутливо-торжественно предложил его сестре. Наконец-то мы уселись за стол. Я, признаться, уже устал глотать слюну, так как такого обилия разнообразной домашней пищи не видел целую вечность. Поэтому пришлось приложить массу усилий, чтобы есть размеренно, а не давиться кусками, запихивая в рот все подряд. Минут десять мы сосредоточенно и молча жевали. Дагур не сводил с сестры обожающего взгляда, а она то и дело переводила глаза с него на меня. В общем, мое спокойное пищеварение было слегка нарушено, но я старался не отвлекаться. Хотя прием пищи в таких условиях определенным образом раздражал. У этих двоих все-таки что-то было. Или это какая-то недоступная мне форма общения между братом и сестрой. Впрочем, все может быть. В психологии их внутриродовых общений я не разобрался до сих пор. Чтобы понять все тонкости, надо здесь родиться, не меньше.

- У вас большое селение, - сказал я, чтобы как-то нарушить эту «жевательную молчанку». - Мое (до меня впервые дошло, что я так и не знаю, как называлась деревня Санхо) вполовину меньше, но поля очень большие, намного больше ваших.

Дагур закивал, запивая водой мясо.

- Здесь трудно забирать землю у Леса и нелегко обрабатывать, хотя урожаи отличные. Мы больше живем охотой и торговлей на тракте. Дружину нашу часто нанимают соседи. Ведуны – дорого, а наши бойцы и сельские маги очень хороши, тем более в соседних селениях много родственников – отбоя нет от заказов.

- Могил тоже, - вставила Ранни. - Особенно последние два года.

- Что верно, то верно, - вздохнул Дагур. - И зверь пошел непростой, и гадов всяких тьма. Словно изо всех щелей полезли. Только и слышно, как обоз пропадет, хутор дальний вырежут или еще беда какая приключиться.

- Старухи говорили, что год Огня всегда лихой, - согласилась Ранни. - Не каждый, правда, а только раз в  тридцать лет.

- Как раз в этот, - пояснил Дагур и в сердцах добавил: - Повезло же нам!

Вскоре Ранни стала собираться. Никакие уговоры брата еще задержаться остановить ее не могли. Напоследок она достала плотно закупоренный узкий кувшин и поставила его на стол. Улыбнулась.

- Это моя настойка, сама делала. Только не увлекайтесь, очень крепкая.

Дагур быстро собрался, и они готовы были уже уходить, как девушка неожиданно задержалась, внимательно посмотрела мне в глаза и тихо сказала:

- У тебя светлые глаза и ясное сердце, но я чувствую боль. Она ведет тебя. Сумей выдержать ее, и ты достигнешь цели. Прощай, Дарим!

В ее газах я просто утонул и когда шаги брата с сестрой затихли в удалении, все еще продолжал сидеть и смотреть туда, где недавно стояла Ранни. Какая девушка! Наконец я перевел дыхание, не без труда выдернул промасленную пробку из бутылки. В нос ударил ядреный, сладковато-ягодный запах. Недолго думая, я отхлебнул и едва не выронил кувшин. Напиток не был острым или горьким, но имел такой густой и сочный аромат, так моментально вскружил голову и ударил в ноги, что угощение Коршуна в почти невероятно далеком прошлом казалось просто прохладительным напитком по сравнению с этой настойкой. Чудеса!

- Ух! - выдохнул я и, не удержавшись, сделал еще один глоток, который пошел еще лучше и наполнил почти сладкой истомой…

- Правда, хорошо? - послышался голос.

Я вздрогнул, так как прислушался к своим ощущениям, забыв обо всем на свете – Дагур вернулся незаметно. Сел напротив, взглянул с нескрываемой грустью, взял кувшин обеими руками и сделал один большой глоток. Посидел, зажмурив глаза, и выдохнул с блаженной улыбкой.

- Ранни просто волшебница, правда? Бабушкин рецепт, узнаю. Эх, хороша настойка!

Мы выпили еще по глотку. Я стал «плыть», даже фокус зрения чуть ухудшился. Дагур тоже заметно захмелел. Мой язык меня неожиданно подвел.

- Любишь сестру? - сказал и испугался.

Дагур вскинул на меня помутневший взгляд, пожал плечами и потянулся к кувшину.

- Да, конечно. Очень. Мать в хозяйстве, отец в делах. Она, считай, и вырастила.

Несмотря на хмель, кое-что в голове встало на свои места. Дагур тем временем приложился еще раз и вытер рот тыльной стороной ладони. Взгляд его заблестел.

- Мой отец был старейшиной в Совете. Главой выбирали не раз. Только с Хранителем был всегда не в ладах из-за его вечных дел с серыми ведунами. У тех все бесконечная война с темными силами: режут и выжигают за дело, но чаще без повода, просто потому что темные. Отец верил в великое Равновесие сил, а они все ищут что-то, рыскают, лезут куда можно и нельзя. И главное: вестников не пускают из Срединного Леса, Храм ограничивают во всем!

- Что за Храм? - спросил, не понимая о чем речь.

Дагур удивленно приподнял бровь. И сразу махнул рукой, отхлебнул еще раз. Я же решил пока повременить, в надежде услышать что-то новое о жизни Леса.

- Ну, Зеленый Храм, неужели не слышал? - в сердцах спросил Дагур. - Да ты не странный, а просто дикий какой-то, если не знаешь. Очень старая вера, самая древняя во всем Лесу. Храмом Вести его еще называют, а его послушников – вестниками. Странные они, правда, и очень сильные, только силу не используют. Почти. То ли не хотят, то ли не могут. Все о каких-то пророчествах рассказывают, о Летописи какой-то. Ну, что с них взять, странные!

Я помотал головой, прогоняя туман, и сделал очередной глоток ранниной настойки.

Удивительно, но в голове все как-то даже прояснилось. Дагур помолчал, что-то обдумывая, вспомнил и тихо продолжил:

- Мне так думается, что отец может сам ушел правды искать. А то мечемся все бесцельно… В общем, пропал, нет его. И хранитель долго не протянул.

Дагур неожиданно зло улыбнулся, тут же виновато взглянул на меня и опять взялся за кувшин, отвернувшись в сторону.

- Мать до сих пор думает, что моя вина, а ведь Лес видит, хоть я и рад этому, моей руки в том нет!

Он грохнул кулаком по столу, перевел дух и сделал два глотка.

- Схоронили его, как и положено, в кургане, год назад. Полгода Совет ждал нового, пока не пришел Баламаз. Моложе старого, Огонь и Воздух под ним, сильный, как буйвол. Он сейчас в Большом Доме трехмесячный обряд заканчивает, посвящение в род проходит. И выходить ему нельзя, слаб он перед духами нашими, пока чашу эту до дна не выпьет.

Дагур еще что-то продолжал негромко говорить, но я его почти не слушал. В кургане, значит? Интересно, а что значит, «Хранитель пришел»? В Лесу кто-то рассылкой на вакантные должности занимается? Хотелось бы узнать адрес «кадрового агентства». Вдруг меня осенило: не Круг ли это, о котором я недавно слышал? А Круг и Храм одно и то же, или разное?

- Как выглядел ваш бывший Хранитель? - спросил я, прервав бормотание Дагура.

Тот помолчал, явно недовольный вопросом, пригубил настойку и ответил:

- Худой такой, горбился, и клюка эта кривая вечно в бороде путалась.

  покачал головой. Даже сквозь хмель пробилась толика удивления. Меня, оказывается, посетил призрак бывшего Хранителя? Но зачем? Чтобы прогнать с кургана или он имел ввиду селение Верхние Ручьи? М-да, незадача. Стало трудно сосредоточиться на каких-то логических умозаключениях, голова опять затуманилась хмелем.

- Н-не вовремя, - пробормотал я сам себе.

Дагур вскинул голову и непонимающе поднял бровь. Я в ответ только усмехнулся и махнул рукой. Все вопросы волшебным образом куда-то улетучились. Даже вспомнить не мог, о чем хотел расспросить. Расстроился, взял кувшин, еще раз хорошенько отхлебнул. Осталось совсем мало, слава Богу. Что-то стало меня уносить все сильнее и сильнее. Как бы прямо за столом не потеряться. Черт, что же я от него хотел? Пока я терзал голову, Дагур с сожалением допил остатки настойки, кое-как поднялся и шатающейся походкой скрылся в прихожей… По-моему, я на мгновение отключился. Дагур уже вернулся и тряс меня за плечо с обеспокоенным видом.

- Плохо? Хочешь лечь? Ты как?

Я покачал головой и через силу выдавил улыбку.

- Нет, что ты. Наверное, мне давно так не было хорошо. Правда!

Дагур удовлетворенно кивнул и упал на стул. Только сейчас я обратил внимание, что на столе стоит плетеная бутыль мутно-зеленого стекла. Не веря глазам, поднял ее к лицу, разглядывая. Чего-чего, а такого мне видеть еще не приходилось. Взглянул на Дагура.

- Оттуда, - гордо сказал тот, неопределенно махнув рукой и кого-то мне здорово напомнив.

Оказывается, на столе появились и глиняные кружки. Та-ак, веселье продолжается? Я с улыбкой следил, как Дагур разливает содержимое бутылки. Спрашивать, что это, почему-то не хотелось. И так понятно – шлифуемся, чем Бог послал. Подняли кружки, кивнули друг другу с самым серьезным видом. Выпили, и я едва не выплюнул легкие от кашля. Самогон, причем самый натуральный! Из глаз потекли слезы, и я стал быстро заедать гремучий напиток. Дагур подпер голову рукой, смотря на меня пьяными и какими-то пустыми глазами.

- Завидую я тебе, - произнес он неожиданно. - Хорошо, наверное.

- Что хорошо? - переспросил я с набитым ртом.

- Путешествовать, увидеть весь Лес, - протянул Дагур мечтательно. Опять погрустнел и добавил: - Жизнь проходит, все из рук валится.

Мы помолчали. Внезапно Дагура прорвало:

- Вот ты издалека, правда? Наверное, и не в Лесу родился. Идешь своей дорогой, ищешь свой смысл, свою правду, свою цель. А сколько увидел, я даже представить не могу. Я никогда ничего толком не узнаю и не увижу. Так и сгину где-нибудь, понимаешь? Чувствую. И многие так живут, а становится все хуже и хуже с каждым годом. Люди последнюю волю теряют. Ну, к жизни, что ли. У кого-то радость в лесную стражу попасть, кто-то ведунов боготворит, некоторые идут к серым, кто-то бежит на Большой Перекресток…

В голове что-то тревожно прозвенело, и я мгновенно подобрался, пытаясь сконцентрироваться.

- …Или замуж, да что б с наделом или к знатному, иные все к вещим или колдуньям суются. В общем, бродят в потемках и шеи через одного ломают. Понимаешь, Дарим? Нет смысла!

Он почти выкрикнул. Я сглотнул и спросил:

- А какой тебе смысл нужен?

 агур мне пьяно подмигнул, словно заговорщик, ударил себя в грудь несколько раз и остался сидеть с рукой на груди.

- У меня сила есть, я это чувствую. Вот у тебя смысл есть, воля, судьба другая. Я это тоже чувствую. А у нас, - он выразительно обвел полукруг рукой и вернул ее в исходное положение, - этого нет, понимаешь?

Я помотал головой и решил еще раз хлебнуть «самогона». Дагур кивнул, приложился к кружке основательнее меня. По-моему, сегодня в его планы входило самым форменным образом нажраться, что он с удовольствием и делал. Грохнул кружкой по столу, расплескав огненную жидкость, поднял тяжелый взгляд.

- Надежды нет, странник. Судьбы нет и надежды.

Секунду смотрел на меня, не моргая, и с оглушительным грохотом рухнул на пол. При всем желании я бы не успел среагировать, так как уже сам с трудом держал себя в руках, понимая, что мертвецки пьян. При этом, правда, испытывал какое-то дурацкое удовольствие от осознания этого факта. С сожалением поморщился. Не успел спросить про Перекресток. Может, завтра успею. Со второй попытки получилось подняться. Долгих минут двадцать я обследовал соседнюю комнату на предмет спального места. Наконец, едва не выронив лампу и не устроив пожар, все подготовил, и следующие полчаса перетягивал своего более слабого «собутыльника» на кровать. Так устал, что пришлось посидеть на полу, приходя в себя. Немного замутило. Прикинул, надо ли блевануть. Решил, что не стоит. Не без труда поднялся и двинулся к своей лежанке на кухне. Пить хотелось ужасно, но фляга валялась где-то под столом, а кадки с водой в обозримом пространстве не наблюдалось. С сожалением вздохнув, я упал на лежанку и забылся тяжелым пьяным сном практически мгновенно. Без сновидений, как ни странно…

*   *   *

Пробуждение было мгновенным. Я открыл глаза, полностью проснувшись, без намека на сонливость и с ощущением свежей и ясной головы. Абсолютно без налета бодуна. Судя по пробивающимся через щели в «занавеске» лучам солнца, уже день. Некоторое время я лежал, пялясь в темный потолок, чувствуя запах потухшего очага и каких-то трав. Что-то меня разбудило, но что? В душе тихонько звенел маленький сигнал тревоги. Затихал, словно удаляясь, вновь усиливался. Я прислушался к звукам вокруг, мысленно «приобнял» весь дом. Хозяина нигде не было, вещи все на месте, ремень с ножнами даже на стене висит, хотя я его бросил на пол возле тахты, когда ложился. Какой-то совсем уж доверчивый этот маг-самоучка земного Начала. Хотя может дело и не в доверии – надо мной висит клятва, сказанная на входе в селение. Ладно, хорош валяться! Я резко поднялся, но виски так сдавило, что я едва не упал назад. Боль странная – в голове вспыхнуло яркое солнце, а лучи ударили через глазницы. И это нечто двигалось и пульсировало подобно часовому механизму. Несколько долгих минут я боролся сам с собой, ничего не понимая, пока не получилось немного совладать и подняться, почти ничего не видя перед собой. Даже повело в сторону. Уперся рукой в стену, переводя дыхание. Что происходит?! Пока я соображал, как справиться с этой напастью, родилось новое ощущение: рука вросла в дерево стены, стала ее частью, разрослась до размеров дома и «выглянула» наружу, к тому же, обретя способность передавать звуки и какие-то новые, пока недоступные пониманию вибрации. Удар.

Все тело сверху до пят пронзает невидимое копье, и я остановился вытянутой пружиной. Движения сродни автомату и при этом глаза закрыты. Медленно, но четко и слаженно облачаюсь в свою одежду, снаряжение, последним жестом затягиваю рюкзак и, чеканя шаг, выхожу из дома. Будто и не я вовсе это делаю, а мной управляют, как куклой. Только странный механизм продолжает пульсировать где-то внутри, лишая воли и мыслей. Еще шаг и я на крыльце. В лицо ударила свежесть раннего утра и обилие запахов, только я этого почти не замечаю, всецело отдавшись внутреннему проводнику. В отдалении слышится глухой шум, а вокруг, как ни странно, людей нет вообще. Вспышки и пульсация в голове стали затихать. Зрение почти полностью восстановилось, только в воздухе мерещилась цепочка каких-то гаснущих огоньков. Что-то произошло. Ни плохое – скорее доброе и очень значительное. Предчувствия молчали и понять до конца произошедшее я не смог. Повинуясь внезапному наитию, спрыгнул с крыльца под жалобный скрип ступенек и быстро пошел направо по улице. Как-то совсем некстати промелькнула мысль об утилизации отходов в селении. Здесь живет много людей, не меньше двух тысяч, а никаких выгребных ям, стоков и корзин, вроде мусорных, как в деревне Санхо, не видно. Я прогнал назойливые хозяйственные рассуждения… И едва не упал, споткнувшись о стоящего посреди дороги большого откормленного пса серо-белого окраса. Сделал отводящий жест рукой, но собака не отступила и глухо зарычала, оскалив пасть. Я с трудом сдержал ярко вспыхнувший где-то внутри неприятный уголек и сдавленно прошипел:

- Прочь!

Собака вздрогнула, переступила с лапы на лапу, но не ушла. Я сжал кулаки и мысленно двинул воздух перед собой. Пес заверещал, и внезапно рассыпался стайкой суетящихся мелких птах, вроде воробья, тут же умчавшихся прочь. А я с удивлением почувствовал, что на другом конце селения, в большом трехэтажном доме невиданного мной доселе образчика деревянного зодчества, большой мускулистый незнакомец лет сорока с копной посеребряных русых волос заметался, лежа прямо на полу, и закричал… Наваждение пропало, и я быстро двинулся дальше, почти срываясь на бег. Угол, еще угол, шум растет и крепнет. Еще один поворот и я едва не врезаюсь в огромную людскую толпу на небольшой развилке улиц. Человеческое море волнуется и шумит, заняв все свободное пространство, а также все проходы между домами и палисадники. Кое-кто даже взобрался на крышу. Минута ушла на ориентацию, пока я не понял, куда обращено максимум внимания.

Небольшой невзрачный домик, изрядно вросший в землю, давно отпраздновал ни одно-два десятилетия. На входе в него толпа особенно бурлила, исходя десятками голосов, воскликов и криков. Глядя на это столпотворение, так и хотелось сказать, что здесь собрались все «от мала до велика». Некоторое время я стоял на самом краю толпы, пытаясь понять, чем вызвано подобное оживление. И странное дело: чем больше вслушивался, тем меньше понимал, словно смысл обычных слов и фраз перестал до меня доходить. Взгляд все больше притягивал темный провал входа, сильнее и сильнее, просто засасывал каким-то невидимым и неощутимым, но невероятно мощным магнитом. Даже гул голосов и собственные мысли стали отходить на второй план. В какой-то момент слух неожиданно обострился и я «выловил» несколько обрывков фраз:

- Никто не знает, как…

- Стояла, словно тень, а глаза, будто зрячие…

- В Старом свитке у деда-ведуна на хуторе Подкаменном, говорят, видел слова: мол, когда слепые свет узрят, а мертвые духом надежду увидят, тогда…

- Да только сиделка вся и поседела…

- Столько лет, ужас-то…

- Брось, время-то лихое, вот страсть всякую и выдумывают, лишь бы…

- Весь Совет сегодня утром в Большом Доме. Говорят, Баламаз со вчерашнего утра сам не свой, а мой сосед немного в Воде мастер, так он…

- Безымянная проснулась!..

- Где это?

- Эх, молодость! Ты вокруг хлева собак гонял, когда она пересохла. Это за ягодным оврагом, там еще пролесок сухой. Аккурат за ним и русло было…

На секунду воцарилось глухое безмолвие. Я медленно покачивался в такт далеким вибрациям и глухому ритму, бьющему где-то внутри. Людская масса словно стала растворяться, когда внезапно передо мной появилась знакомая помятая физиономия. Дагур! Окружающий мир мгновенно приобрел привычные звуки и цвета, а мой недавний собутыльник дохнул мне в лицо приличным драконьим перегаром. Интересно, от меня тоже так здорово тянет?

- Ты должен это увидеть!

- Что? - не понял я. - Мне надо у тебя расспросить и…

- Потом! - бросил Дагур раздраженно, схватил меня за рукав и потянул через толпу, как нож сквозь масло. - Это важно и тебе  надо это увидеть! Я уверен!

Я еще попытался что-то бормотать, и вяло сопротивляться, но вскоре бросил это бесполезное занятие. Дагур был чем-то сильно возбужден и упрямо шел впереди, целенаправленно раздвигая морское море. Он что-то говорил, не поворачивая головы, но из-за гомона вокруг я практически ничего не слышал. Чем дальше мы продвигались, тем плотнее становилась толпа, возрастал шум и сопротивление. Даже воздух, казалось, все больше накалялся и начинал дрожать от еле сдерживаемого напряжения. Я всю голову поломал в тщетных попытках определить, что же так хочет показать мне Дагур и почему здесь собралось столько людей. Каким-то неведомым чувством меня коснулось странное ощущение, витавшее над толпой, которое вобрало в себя страх и растерянность, радость и возбуждение. И главное – ожидание чего-то невероятного. Чуда? Я вконец растерялся и целиком отдался «прорыву к цели», ставшей уже сродни движению в густом киселе. Дагур, похоже, начинал злиться и в его помутневшем сознании я почувствовал язычки агрессивного пламени, готового вот-вот вспыхнуть. Что-то мне подсказывало – этого делать нельзя ни в коем случае! Я немного напрягся, делая глубокий вдох и мысленно собирая невидимые потоки в тугой комок где-то внутри себя, позволяя ему медленно перетечь в Дагура, вцепившегося в мой рукав. Прошептал заговор расслабления Санхо, подкрепляя им свое усилие. Далось это неожиданно тяжело. Я даже вспотел, но Дагур заметно ослабил напор. Один раз оступился и почему-то бросил на меня странно заблестевший взгляд, на миг обернувшись. Однако подействовало. Еще долго нас трепало людское море, пока, наконец, шум и толкотня неожиданно сошли на нет. С некоторым удивлением я понял, что мы стоим перед входом в тот самый, видавший виды дом, который я приметил еще стоя на краю столпотворения. Здесь творилось нечто поистине загадочное.

Кто-то неподвижно замер, уставившись в темноту входа, кто-то сидел прямо на земле, беззвучно шевеля губами и медленно раскачиваясь, группы людей входили и выходили с совершенно непонятными выражениями на лицах, а несколько женщин и вовсе тихо плакали, стоя чуть в стороне. Совсем дряхлый старик сидел прямо перед входом и улыбался беззубым ртом, несмотря на скатывающиеся по морщинистым щекам слезы. Я окончательно запутался! Что здесь происходит?

Мы вступили в подобие прихожей. В нос ударил застоявшийся запах ссохшихся бревен, сухих трав, старой одежды и каких-то лекарственных настоек. Меня опять посетило странное ощущение – меня ждали… очень давно ждали. Я настолько отдался ему в попытках понять, что не сразу сообразил – Дагур продолжает негромко быстро говорить, высматривая что-то впереди. Продвижение было на время остановлено молчаливой очередью.

- Многие, очень многие пытались помочь. Даже старые лесные ведьмы пару раз объявлялись, а сколько знахарей и ведунов, не счесть. Только однажды она открыла глаза, когда пришел вестник Храма, но это было, когда я еще не прошел обряд совершеннолетия. Седой старик в зеленом плаще долго сидел рядом, закрыв глаза. Никаких заклинаний и знаков. Свиток только в руках какой-то. Потом погладил ее по голове – тогда она глаза и открывала – и сказал, что вернет она себе радость, когда свершиться великая Весть, предсказанная Летописью. Когда «наполнится ручей» и самый несчастный обретет надежду – это будет означать скорое единение всех Начал… - Дагур обернулся, как-то виновато глядя на меня: - Все обретет само себя. Я почти ничего не помню, мне отец про это рассказывал. Особенно эти слова. Понимаешь, мы долго думали, что неведомое наводнение сметет селение, и в смерти мы обретем успокоение. Так растолковали слова вестника старейшины, а тут такое дело… Безымянная бурлит водой и Самма… идем!

Он внезапно опять схватил меня за руки и стал протискиваться вперед, не обращая внимание на глухие возгласы недовольства. Еще минута и мы ввалились в большую комнату с низким потолком, полную людей и свечей – узкое окошко давало слишком мало света. Я вошел, с удивлением обозревая большое количество свежих полевых цветов. Резко остановился, уставившись в широко открытые выцветшие от времени глаза невысокой старой женщины в длинной, до пят, серой рубахе, сидевшей на краю маленькой кровати в окружении молодых девушек, которые расчесывали ее волосы, натирали чем-то руки и что-то тихо при этом напевали. А от старушки исходила такая тугая могучая волна тепла и приязни, что я невольно пошатнулся, потирая лоб. Стало трудно дышать. Все окружающие внезапно резко выдохнули, а я вздрогнул, вскидывая голову. Старая женщина уже стояла и улыбалась, не спуская с меня взгляда. Потом сделала один осторожный шажок в мою сторону и, несмотря на предостерегающие возгласы и выставленные в помощь руки, ни к кому не прикоснулась. Она продолжила путь ко мне, а я стоял, не шевелясь и не дыша, словно в немом кино. Дагур отступил куда-то в сторону, сливаясь с толпой вокруг. Как же жарко…

Еще несколько шагов и она почти рядом. Протягивает руки с беззвучной мольбой. Я внезапно ощутил странное щемящее чувство в груди, запах парного молока, услышал эхо каких-то звонких голосов, чей-то смех… Наваждение медленно таяло. Я сам, не отдавая себе отчета в происходящем, медленно встал на колени перед женщиной. Она подошла, обняла меня за голову и поцеловала. Руки почему-то дрожали.

- Мама, - прошептал я напряженными губами.

- Спасибо, - выдохнула женщина. - Теперь ты мне как сын. Спасибо тебе. Они пришли и разбудили меня. Они свободны.

- Они… просили передать, что идут к тебе… мама, - пробормотал я.

- Спасибо тебе, - женщина улыбалась, гладила меня по голове и тихо радостно плакала. - Они уже пришли и ждут меня. Я хотела только увидеть тебя. Я… так… счастлива!..

Она глубоко вздохнула и едва не упала, обессилев – несколько человек успели подхватить ее и бережно уложить на кровать. Я продолжал стоять, чувствуя, как слезы заливают лицо. Господи, что со мной происходит? Высокая темноволосая девушка неожиданно выделилась из толпы, подошла ближе и присела рядом. Внимательно посмотрела в глаза, коротким жестом вытерла мне щеки, затем приложила палец к губам и повесила мне на шею венок из цветов. И с улыбкой растворилась в суетящейся толпе.

- Самма спала почти двадцать лет, - внезапно пробормотал кто-то рядом – Дагур снова появился. - А сколько она выстрадала, обходя деревни и Лес в округе, никому не ведомо. У нее пропали две дочки-двойняшки у пруда перед курганом. Потом впала в беспамятство, лежала годами и никто не мог излечить. И вот, сама проснулась, да еще такая счастливая. Про дочек говорит: свободны и ждут ее. А как сказала, что хочет только дождаться странника из далей неведомых спасибо сказать, я так подумал, что это все про тебя. Неужели ты, Дарим?! Ты не представляешь, каким счастьем светились ее глаза…

- Выведи меня, - пробурчал я, чуть справившись с сумбуром в голове.

Пока выбирались наружу, Дагур все говорил.

- Вот ведь как все сходится. И Безымянная наполнилась и несчастная Самма улыбается. Выходит вестник прав был, правильно все сказал, а что там до единения какого-то, дело десятое. Главное – чудо произошло!

Я мотался, как пьяный, почти не воспринимая его слов. Меня мутило и лихорадило. Непонятное ощущение, как будто я что-то потерял и еще больше обрел. Даже с организмом происходило странное: кидало то в жар, то в холод. Дагур понимал, что со мной не все в порядке, помалкивал и помогал мне идти, поддерживая под руку. Я не сразу сообразил – пока остатки тумана в голове окончательно не рассеялись – идем мы сравнительно быстро и как-то очень целенаправленно. Незнакомые улицы оставили попытки сориентироваться безуспешными, а все ощущения на время умерли. Единственное, в чем я был почему-то уверен – мы двигаемся к выходу из селения.

- Куда? - выдохнул я. - Зачем так спешить?

Дагур взглянул слегка рассеянным взглядом, словно только что вынырнул из глубоких размышлений. Кивнул, сбавил шаг, затем и вовсе остановился, помог мне присесть на углу какой-то массивной хозпостройки и стал шарить по карманам.

- Тебе надо уходить, - сказал, наконец, Дагур, выудил откуда-то маленький пузырек и протянул мне. - Выпей, мое снадобье. Только один глоток, остальное забери. Вернет силы, но к закату надо будет найти приют, усталость вдвойне одолеет и спать надо до следующего восхода.

Жидкость была густовата и имела кислый привкус. Глотая не слишком приятное лекарство, с грустью подумал, что докатился до стимуляторов. Однако эффект пришел сразу: зрение и голова прояснились, слабость медленно исчезала, уходя из членов, как вода в землю. Через минуту я чувствовал себя просто отлично. Дагур удовлетворенно осмотрел меня, что-то тихо прошептал и развел руки в незнакомом знаке перед собой, не обращая внимания на удивленные взгляды прохожих и неодобрительные возгласы группы старух, сидящих на завалинке неподалеку. Я же только судорожно перевел дыхание, ощутив, как подо мной будто приподнялась и выдохнула земля, а по ногам заструились ручейки силы.

- Земля дарует нам тепло. Как мать, благословляя в Путь.

Дагур произнес это, потом внезапно широко открыл глаза, схватил меня за руку и буквально поволок дальше, опять быстро и сбивчиво бормоча.

- Посыльный из главного дома приходил ко мне перед сменой стражи на Южных воротах. Передал знак Баламаза и строгий наказ никого на закате не пускать в Верхние Ручьи. Представляешь? - Дагур зло усмехнулся. - Мне? Хранитель указывает? Видно не донесли, как я с прежним знался. Но я не глупец – когда увидел тебя, понял: не зло несешь нам, однако меру твоей судьбы редкие плечи вынесут. И хоть с Тьмой знаком ты близко, - Дагур невесело усмехнулся. - Едва ли не родня, да знаетесь вы так, что мне это недоступно. От младших собратьев я прикрыл тебя. И проверил прежде, заклятье наложив. Сестру позвал, а после по взгляду Ранни понял, что с тобой все в порядке. Не обижайся, не привык я всем доверять, хоть и Хранителя ослушался. Да только этим утром я понял, что к чему, и чей Путь прошел через наше селение. Я все понял.

Последнюю фразу Дагур почти прошептал, и некоторое время молчал, пока мы пропускали вереницу небольших повозок, груженных какими-то незнакомыми плодами охристого цвета, судя по виду – недавно извлеченные из земли. Едва вереница повозок миновала, мы перешил на следующую улицу и впереди замаячил просвет врат, много больших и массивных, чем те, через которые я вчера входил в деревню.

- Вся деревня говорит, что в Большом Доме странное творится, а Баламаз словно силы потерял. Может от того, что болотного тролля отвадил, а может бестия специально подошла, чтобы силу его на себя оттянуть, - Дагур тяжело вздохнул, не сбавляя шаг. - И тут Ранни  мне донесла (интересно, что это значит), что Самма «проснулась»! Тут такое началось! Я бросился туда, а как услышал, что старуха говорит, побежал за тобой. А ты уже и сам пришел. Почувствовал?

Я растерянно потер почему-то потяжелевший лоб. Там родилось странное ощущение. Чувство, что разболелся и заныл «третий глаз». Господи, о чем он опять? Неужели цепь видимых случайностей на поверху снова выходит результатом  неведомых закономерностей? Как же я от этого устал…

- Конечно, почувствовал! - с воодушевлением продолжил за меня Дагур. - Судьба все так свела: я должен был встретить тебя и охранять, чтобы ты продолжил свой Путь. Иначе, кто знает, чем бы окончилась для тебя ночь в окрестностях нашего селения.

Меня неожиданно посетила мысль по поводу вечернего происшествия. Может и не тролль подошел к деревне, а кто-то другой? Например, стражи башни Огня сумели нагнать? Поэтому, например, и дух старого Хранителя не хотел, чтобы я шел в Верхние Ручьи, зная, какой «хвост» несу за собой, и какая угроза нависает в связи с этим над деревней. Вот только сила нового Хранителя, пусть и не полностью прошедшего обряд посвящения, оказалась столь могуча, что справилась с ними. А мне, судя по всему, в любом случае грозила опасность, так как этот неведомый Баламаз по всему был негативно ко мне настроен. Ту же растраченную на неясную угрозу силу, возможно, готовил по мою душу. Ух, как же все становится сложно! И это определенно прецедент, ведь раньше Хранители относились ко мне более чем благосклонно. Что-то изменилось после того как я миновал Белую заставу или в этом надо усматривать руку Рамааха, воспоминания о котором тенью постоянно висели в моем сознании? Если мне придется еще и таиться, поиски Виктора и Лены представляются более сложным предприятием, чем я думал. Вот зараза, час от часу не легче!

Последнюю фразу я сказал, по-моему, вслух. Дагур не обратил внимания, на минуту сам над чем-то задумавшись. Однако он вздрогнул и обратил взгляд на меня. В нем почему-то были страх и озабоченность.

- Не могу с тобой пойти, - произнес он. - Очень хочу, но нельзя сейчас оставлять сестру и мать. Да и так спасибо тебе. За надежду. Словно глаза открылись. Есть все-таки в нашем мире то неведомое, что пока недоступно мне, но дарует потерянный смысл.

Я только покачал головой, услышав его слова и, едва сдержал смешок, особенно в части «есть еще в нашем мире что-то неведомое». Если бы Дагур знал, как странно слышать такие слова именно в этом мире. Такое часто слышал в прежней жизни, где до невероятностей этой, ой как далеко! Драконы, маги, колдуны, оборотни, а он – неведомое. Что тогда говорить мне? Кстати, о вопросах…

- Дагур, мне надо на Большой Перекресток.

- Дорога неблизкая, но ты доберешься, - охотно отозвался тот, на мою радость, опустив «зачем». - От северных ворот три перехода до тракта (выходило прилично – полтора дня). На тракт уходи по левую руку. В наших землях Лес болотами порчен, одни из самых старых, кстати. Поэтому два перехода тракт не шибко люден будет – повозки караванами стараются идти. Потом легче, земли маленького народа пойдут, а они хоть и гонорливы, да спуску никому не дают иногда лучше ведунов и спокойнее у них, как нигде. Так бывалые торговцы из наших обозов говорят. В общем, как минешь их заставу, знай – до Перекрестка ходу пешего четыре перехода.

Я молчал, весь превратившись вслух. Описание предстоящей дороги довольно подробно, несмотря на массу попутно возникающих вопросов. Особенно, что касается так называемого «маленького народа». Однако расспрашивать не хотелось, чтобы моя явная неосведомленность о некоторых известных вещах не подвигла Дагура к каким-нибудь неприятным для меня выводам. Так или иначе, он вроде бы мой союзник, если можно так сказать. Поэтому я наступил на ногу своему любопытству и только кивнул, осматривая приближающиеся ворота в обрамлении двух массивных каменных колонн и довольно многочисленную стражу. Количество последней и внимание к нашим персонам начало меня сильно беспокоить, когда как Дагур на это совершенно не обратил внимания, продолжая увлеченно рассказывать о странных селениях маленького народа, приметах заболоченного Леса и зачем-то о тонкостях торговли на тракте. Голос его до того монотонен, а фразы настолько смутны и беспорядочны, что мне стало совершенно неинтересно. Я даже попытался слегка толкнуть его в бок, чтобы привлечь внимание. Стражники вяло, но начинали стягиваться к открытым воротам, все более внимательно поглядывая на нас, а не на входящих-выходящих людей и снующие в разные стороны повозки и ручные коляски, груженные зеленью или набитые мешками. Однако Дагур ловко увернулся, сам схватил меня за локоть и крепко сжал. Я уже собирался с силами дать отпор, пока не понял, что делает мой спутник. Речитатив его быстрых фраз ложился странным аккомпанементом ритму шагов, отзвукам колебаний земли, рождая самое невероятное заклинание из всех, которые я видел и чувствовал. Охрана ворот при приближении оказалась вялой и словно сонной. Стражи бродили с видом людей, на секунду забывших вообще о самих себе и о мире вокруг. Я с восхищением взглянул на Дагура, подивившись его силе, и увидел, что ему это дается очень непросто, словно он еще с чем-то и боролся: кожа посерела, глаза ввалились, но горят бешеным огнем, а лоб весь в испарине. Я поддержал его, как мог, и мы прошли через распахнутые створки на залитое солнцем пространство дороги за воротами. Дагур еще минут пять бормотал, а потом совсем затих. Когда миновали поле, он шумно выдохнул и опустился прямо на землю. Дышал тяжело, с придыханием, утирая пот. И радостно, словно нашкодивший ребенок, улыбался:

- А ведь я опять провел его!

- Дагур, ты очень силен, - сказал я искренне.

Мой спаситель опять улыбнулся и стал копаться в завязках своей одежды, чтобы через минуту протянуть мне небольшой сверток, перетянутый кожаной бечевкой.

- Тут кое-что в дорогу тебе, - сказал он. - Мазь заживляющая, очищающие присыпки для напитков, заговоренное огниво, защитная пыль-морок, порошок ясности для глаз, и кое-что из отцовского наследства – чуть-чуть имшиза.

Последнее он произнес явно с гордостью, а я подивился его запасливости. Когда он успел все собрать? И опять «дежа вю» – сверток походил на тот, который мне дала Санхо, как две капли…

- Все, торопись, Дарим, - произнес молодой маг, все еще не справившись с одышкой. - Путь неблизкий, а солнце высоко.

Я сжал его предплечье, на мгновение задержался в серых глазах молодого старика, коротко кивнул и быстрым шагом направился по дороге, более не оборачиваясь. За спиной, в деревне, у меня оставались как минимум два друга, я в этом был уверен. Дышалось радостно и легко, а впереди уже маячили межевые вешки Верхних Ручьев и дремучая стена вековых елей. Эта страница осталась за спиной, оставляя ощущение какого-то гармоничного завершения, словно закончился некий цикл, открывая начало нового и приближая меня к еще неведомой, но ощутимой цели. Я чувствую, что стал к ней еще ближе.