Из воспоминаний деда

Из воспоминаний моего деда Павла Андреевича Горева 

          Я родился в 1899 году в деревне Гляденово Богородского сельсовета, Усть-Кубинского района Вологодской области в семье крестьянина. Родители и сёстры были неграмотными, и меня первого из семьи отдали учиться грамоте. Но лишь только удалось мне окончить сельскую школу, как отец решил, что надо учиться настоящему делу и направил меня с деревенскими мужиками осваивать плотницкое ремесло. Плотницкое дело я понял быстро и хорошо освоил, и уже к 1917 году считался мастером этой квалификации.

Работал я в то время в Архангельске на Экономии, где строился военный порт для приёма боеприпасов из Англии. Помнится мне такой случай: в январе месяце в районе стройки были разбросаны листовки о том, что склады с боеприпасами, которых уже было много разгружено, будут взорваны, и многие рабочие порта разъехались по домам. Но я не поверил листовкам и оставался работать. 14 января в порт из Англии пришли три парохода с боеприпасами, которые провёл через льды ледокол "Илья Муромец", и после этого он ушёл в море. Команды с пароходов уехали в Архангельск — это в 25 км от Экономии. 16 января, работая на передней линии причала порта, я скорее не услышал, а почувствовал огромной силы взрыв — это взорвался пароход с боеприпасами. Меня отбросило далеко-далеко и от удара о стенку я долго был без сознания, а когда пришёл в себя, то увидел, что все вокруг бегут по направлению к Архангельску. Побежал и я, но пробежав километра четыре, услышал взрыв второго парохода такой силы, что сбило с ног на землю. Даже в Архангельске лопались в рамах стёкла. Это было первым моим боевым крещением.

...НАС БРОСАЛА МОЛОДОСТЬ НА КРОНШТАДСКИЙ ЛЁД...
         
           В 1919 году я был призван в Красную Армию, но сначала мы числились в запасных частях и занимались заготовкой топлива для национального флота — работали в лесу. В июне месяце 1920 года нас отправили в действующую армию. Воевать пришлось с белополяками. Обеспечение солдат было очень скудным — обмундирование плохое, запасной пары белья не было, поэтому появлялись насекомые, на ногах были лапти, войсковой кухни и регулярного питания не было — жили на крестьянской картошке без соли, короче говоря, питались кто как мог.
14 октября 1920 года на польском фронте наступило перемирие, и мы смогли привести себя в порядок — помыться, рассчитаться со вшами.
Наконец установилась связь с тылом, и мы впервые получили продукты — муку.

           В декабре 1920 года я был направлен на учёбу в город Витебск на курсы командного состава. Учился я успешно, учёба на курсах мне очень нравилась.
В первых числах апреля 1921 года нас подняли по тревоге прямо с занятий и в полной боевой готовности привели на Витебский вокзал. В поезде нам сказали, что едем в Петроград на защиту Кронштадта, где царский генерал Козловский поднял мятеж против Советской власти. В Петроград мы прибыли ночью, в городе было темно — он был на осадном положении. Нас разместили в Петропавловской крепости.
Вместе с нами прибыли такие же курсанты из Смоленска, и при объединении этих курсов вместе был сформирован второй курсантский полк.
15 апреля полк был перевезён на берег Финского залива и поселен в дачных домиках. Всем выдали белые халаты с башлыками, и в ночь на 17 апреля нами был получен приказ идти в наступление на Кронштадт.
Коротко опишу, как происходили эти события. Наш батальон получил боевую задачу — идти с Лисьего носу на седьмой, шестой и пятый форты. Для того, чтобы преодолевать полыньи, на каждых двоих солдат приказано было взять по две длинных доски. И так вооружившись, мы пошли по заливу. Ночь была тёмная, воды на льду почти до колена, а обуты мы были все в ботинки... Но настроение боевое. До седьмого форта мы дошли хорошо, правда, он был пустой. Мы двинулись на шестой форт. В это время нас заметили и открыли огонь, но мы уже подошли близко к форту и находились в непоражаемом пространстве. Однако потери были — на моих глазах был убит наповал командир роты Константинов. Матросов на форте было мало и они в панике бросились бежать, так что шестой форт вскоре был очищен, и там был выставлен наш караул. Командовать ротой стал помощник командира роты, бывший штабс-капитан царской армии Сидорович. Задерживаться дальше было нельзя, и мы, быстро рассыпавшись в цепь, начали двигаться в направлении пятого форта. В это же время с севера, из Сестрорецка на пятый форт двигался второй батальон — Смоленские курсы. С форта открыли по ним массированный огонь, а мы неожиданно с другой стороны выскочили на форт, и матросы не успели даже повернуть пулемёты, как мы напали на них, и они в панике сдались. На пятом форте собрался весь второй курсантский полк. Стало уже настолько светло, что хорошо виден был Кронштадт. Командир полка, находясь на Красной горке, отдал приказ идти в наступление на Кронштадт. Смоленские курсы, выполняя приказ, пошли в наступление среди белого дня, подошли близко, но очень много потеряли людей и ни с чем вернулись обратно. Наш командир Сидорович, который стал командовать батальоном вместо внезапно заболевшего прежнего командира, не пошёл в наступление в дневное время, а решил дожидаться ночи. А в это время мы перебрались на четвёртый форт, где подсушились и обогрелись. Правда, покушать ничего не было. В ночь на восемнадцатое апреля собрались оба батальона вместе и пошли в наступление на крепость. Хорошо помогли нам перешедшие на нашу сторону матросы, особенно наводчик, который с двух выстрелов сбил на корабле "Петропавловск" прожектор и прекратил освещение наших наступающих цепей. Хотя пулемётный огонь был сильный, но в темноте они редко попадали по цели. Когда мы взобрались на крепостную стену, то заметили, что у ворот стоит дом, из которого видна вся крепость. Командир батальона Сидорович с небольшой группой солдат ворвался в этот дом и уничтожил пять пулемётов с расчётами, а затем и мы свободно вошли в крепостные ворота. Нас осталось очень мало и мы были все до нитки мокрые и голодные, поэтому в уличных боях в крепости мы не участвовали. Нам дали тёплое помещение, обогрели, а покушать дали только по одной солёной селёдке без хлеба.
На кораблях в это время матросы восстали против мятежников, и генерал Козловский со своей свитой вынужден был бежать в Финляндию.
19 апреля нас выстроили, объявили благодарность, а командира Сидоровича наградили орденом "Красное Знамя". После этого нас отправили в Петроград, конечно, пешком и опять по воде в наших ботинках. Правда, для перевозки наших вещей (экипировки) были выделены лошади. В Петрограде нас хорошо накормили обедом, а затем погрузили в поезд и отправили в Витебск. На вокзале в Витебске нас встречал весь город, только, к сожалению, многие наши товарищи не вернулись.
В Витебске нам дали двухнедельный отдых при части и выдали по комплекту хорошего обмундирования как вознаграждение. Я вскоре после этого серьёзно заболел от переохлаждения и учёбу на курсах пришлось оставить.
Осенью 1922 года я демобилизовался, но ещё более двух лет болели мои ноги от Кронштадтского похода — были сплошные язвы и нарывы. Особенно мучился я в летнее время, в жару.

АРКТИКА
         
           После демобилизации много пришлось работать по своей специальности в разных организациях, но самым памятным временем был период с 1935 по 1939 год, когда я работал в главном управлении Северного Морского пути в Архангельской строительной конторе.
В 1936 году мне пришлось работать с экспедицией в Арктике, на Земле Франца Иосифа — остров Рудольфа, где я был бригадиром плотников (всего сорок пять человек). Начальником экспедиции был уважаемый всеми Иван Дмитриевич Папанин. Мы должны были построить на острое Рудольфа полярную станцию. Сопровождал наш пароход ледокол "Русанов", на нём же была погружена и вся экспедиция. Моей задачей было строительство на острове восемнадцати объектов (здание станции, баня и другие постройки). Также необходимо было  установить две пятнадцатиметровых мачты и тридцать мачт шестиметровых. Деревянные конструкции домов были заготовлены на месте, в Архангельске, и наша задача была собрать их и поставить на острове.
Добираться до острова пришлось очень трудно— несколько раз наш пароход зажимало льдами, и до места назначения мы добрались только через восемнадцать дней.
После того, как ледокол разгрузился и ушёл, нам пришлось жить и работать в очень суровых условиях, особенно вначале. Спали в спальных мешках среди камней, готовить пищу было негде, питались мы всухомятку, а хлеб, привезённый из Архангельска, приходилось пилить пилой. Для перевозки грузов со льда нам выделили три трактора, и когда всё было перевезено и поставлены первые объекты, жизнь пошла веселей. Все трудности были преодолены и задание мы выполнили с честью. Я получил благодарность от руководства, были довольны и рабочие бригады высокой оценкой их труда. О жизни и работе на острове много можно рассказывать, но это уже отдельный вопрос.
В 1937 году я вновь принял участие в Арктической экспедиции, направлявшейся на поиски самолёта Леваневского, который летел через Северный полюс в Америку и потерпел аварию. Экспедиция была большая, участвовало девять самолётов. Начальником экспедиции был Иван Климович Поляков. Наш путь опять лежал к берегам островов Франца Иосифа, но на этот раз зимовать пришлось не на острове Рудольфа, а в бухте Тихой — это 350 километров от острова Рудольфа.  Сначала мы передвигались на пассажирском пароходе "Рошаль", а у Земли Франца Иосифа нас опять сопровождал ледокол "Русанов". Разгрузившись в бухте Тихой, пароходы ушли, члены экспедиции в марте также улетели на материк, а нас, семь человек плотников, оставили зимовать в бухте Тихой. Основной задачей во время зимовки было для нас с начальником станции обходить и обследовать окружающие острова, а их там около тридцати. Начальником станции был Иван Александрович Копосов. Жили мы неплохо, но на таком дальнем Севере нашими первыми друзьями были белые медведи, поэтому все с нетерпением ждали окончания зимовки и мечтали поскорей возвратиться к родным и близким. Домой я приехал 25 сентября 1938 года. Так закончилась моя работа на Крайнем Севере.
В 1939 году я поступил работать в Уфтюжскую промлесоартель на должность десятника по лесозаготовкам, где и проработал до начала Великой Отечественной войны.

ВЕЛИКАЯ ОТЕЧЕСТВЕННАЯ
         
           В Советскую Армию меня призвали 3 апреля 1942 года и после формирования в Кущубах Вологодской области направили под Воронеж. Возле станции Давыдовская меня ранило в колено, но не очень тяжело, поэтому я даже не уходил из расположения части, а лечился  в своей санчасти. 16 августа 1942 года меня снова ранило под Воронежем в кисть левой руки. Пуля попала в сустав большого пальца и раздробила сустав. В госпитале я лежал в Сибири на станции Тайга почти восемь месяцев. После выздоровления был я направлен в запасной полк, который формировался недалеко от Новосибирска в населённом пункте Верск. В составе этого полка нас привезли в Ростовскую область, где меня зачислили во взвод противотанковых ружей. Большие переходы для меня уже были тяжелы, и меня при переездах возили на машине. Возле Харькова наш взвод поставили на охрану полка в местечке Пасеки. Мы получили приказ  рыть окопы в саду. Только мы закончили один окоп, как налетели немецкие самолёты. Мы открыли ружейный огонь, но и самолёты, развернувшись, начали бомбить наше расположение , и упавшей бомбой, которая взорвалась недалеко от окопа, нас с товарищем в окопе засыпало довольно глубоко землёй. Только по обнаруженному у дерева моему противотанковому ружью нас начали искать и откопали из окопа сильно контуженых. После этого я стал плохо слышать, но в санчасть нас не отправили, мы продолжали воевать.
18 августа около Харькова близ местечка Тарановка при наступлении меня сильно ранило в голову, долго я лежал без сознания, а когда пришёл в себя, с трудом добрался до медсанбата. Там меня перевязали и вскоре увезли в госпиталь № 746. После выздоровления меня оставили работать при госпитале и присвоили звание "старшина". К работе я быстро привык, справлялся хорошо и у командования имел авторитет.

В 1945 году уже под Будапештом меня прихватил гнойный аппендицит. 10 февраля мне сделали операцию, после чего разрешили поехать в краткосрочный отпуск, но я не поехал, а остался служить, уже близка была победа. День Победы мы встречали западнее города Вены в расположении бывших лагерей военнопленных.
Вскоре наш госпиталь перевели в Румынию, в город Браилов, откуда я был демобилизован в сентябре 1945 года, а 15 октября прибыл домой. За период Великой Отечественной войны я был награждён медалями "За боевые заслуги","за взятие Будапешта", За взятие Вены, "За победу над Германией". А за хорошую работу в 746 госпитале я был награждён двуствольным ружьём, на что имею документ.

          И уже после войны в своей родной деревне мне в 1950 году пришлось перенести схватку с колхозным быком - производителем, который меня нокаутировал и нанёс тяжёлые телесные повреждения. Сломал два ребра, распорол живот и вывалял выпавший кишечник в пыли и грязи. Медсестра медпункта Велолапова с помощью односельчан сложила кишки в живот, рану забинтовала и так везли меня в районную больницу в Устье Кубинское за 75 километров на лошади по нашему сельскому бездорожью. Хирург районной больницы Голубев Д.А. хорошо сделал операцию и я выздоровел, но в 1955 году в брюшной полости образовались спайки и мне вновь пришлось делать операцию, которую опять делал доктор Голубев Д.А. Так я за свою жизнь был три раза ранен, два раза контужен и семь раз побывал на операционном столе.