Палисандровый хмель

Такое настроение, что хочется пересмотреть галактику и воспроизвести  ее с помощью бирюзовой берестовой клинописи. Есть в этом что-то от Толкиеновских пассажей на смерть Палестины.
Если после этого предложения Вы легко угадали фонетическую игру между словами «палисандровый» и «Палестина», значит в Вас живет филолог. И тогда мой ответ прост: рифма возникла подсознательно и возникла она, как я могу предположить, в отчаянных попытках сознания наделить текст хоть каким-то значением, поскольку логика изначально отступилась от акта творчества, только лишь была предуведомлена, какой жанр автор планирует эксплуатировать на этот раз.
Но это все филологическое. И как мы бы сказали будучи еще школьниками, это все не по-бунитски (посвященные поймут).
А нужно для читателя вот это. Это….. А что, собственно, нужно читателю, я и не представляю. Может, быть что-то вроде Бекбедера?
Хотелось бы верить, что существует объективно вычленяемое среднее значение интеллекта, которое могло бы свободно вмещать возможность приобретение воскресных газет, яблочный пирог, ну, и хотя бы пару дихотомически уравновешенных томов мертвого классика в год.
Если кто-то и задает себе вопрос, понимаю ли я то, что воспроизводится на экране, то отвечу (будь вы филолог), что это вовсе не такая высокая скорость по шкале Рембо, как может показаться.
Если кому-то и кажется, что наркотики имеют место. То это даже смешно предполагать. Предполагаю, что наркотики пробили бы гораздо более существенную брешь в логике, чем мои посильные попытки не наделять слова заготовленными смысловыми шаблонами.
Если кому-то и кажется, что я допускаю речевые, либо логические ошибки, то это следствие старания не наделять слова заготовленными шаблонными смыслами. Так Вам нравится?
Неполучаетсяничегосовсем. Мои подвижки в сюрреализме так старательно отграничиваются мной от постмодернистского дискурса, что становится непонятно, насколько точно работает станок СНФМ-1, при том, что место дислокации фабричного помещения логично продолжает идею о Вечном Невозвращении, а моя рубашка куплена в магазине с 4-мя этажами и, живи я сам не на 5-м, я мог бы предполагать сакральный смысл таящийся в самом факте употребления в разговоре слов «Вечное Невозвращение», «рубашка» и «этаж», поскольку возведенные в общий контекст они представляют собой не что иное, как мое мировоззрение, рассматриваемое через увеличительное стекло истории, которую я, кстати, всегда считал не за что более, как за интересное чтиво, поскольку повествует эта наука о мире, которого не существует на самом деле.
На самом деле слова «на самом деле» говорят только о том, что человек запирает себя в клетку. Но до какого-то момента можно побродить и по золотым лабиринтам – ведь это так интересно!
Это так интересно, что ты начинаешь даже наделять слова смыслом. И они даже обретают впоследствии форму предложений. А дальше – текст! Все превращается в текст.
И, Господи-Боже, после этого кто-то берется его читать! И происходит ужасное. Контексты и трактовки пожирают материал (слово в нашем случае): они питаются словом. А оно-то бедное, не знает, что ему и означать на этот раз. Эх, вы… Текстостроители!