Я не буду больше

Комната задыхалась в сигаретном дыму. Даже кофейному аромату трудно было пробиться через эту завесу. Наверное, здесь и сейчас принималось важное решение, которое вызревало не один день, которое мучительной нитью прошивало тела. Будто бы точки будут расставлены.
За окном рассеивался густой утрешний туман, обнажая отсыревшую вспаханную землю. Небо было затянуто низкими, приземлёнными облаками.
- Как будто ничего и не было, - прохрипел его голос и едкий кашель тут же вцепился в горло, словно остатки яда принятого решения организм выплюнул наружу, - Прощай, моя милая, - откашлявшись и пригубив кофе, чуть слышно прошептал он, - Прощай… 
Чертовской силой вдавив окурок в стеклянное дно пепельницы, он распахнул окна. С неким облегчением был сделан глоток свежего, ворвавшегося воздуха: клочья сигаретного дыма ринулись вон, как изгнанные, как чужие…
Грустью были пропитаны его глаза: казалось, вот-вот упадёт скупая слеза, оставив след на сухой коже. Всё исчезает, всё не вечно, всё заканчивается… Но ничего не проходит бесследно: даже стёртые временем следы где-то засели глубоко внутри и то и дело дают о себе знать. Обернись и попрощайся – теперь тебе вперёд.
Несколько капель пробежало по его щекам, оставив робкий блеск. Бледные кисти тут же прижались к ним: некоторые следы мы стираем собственноручно.
                * * *
- С вами всё в порядке?! - с настороженностью и удивлением произнесла Мари, выглядывая из кухонного окна и продолжая протирать тарелки.
- Да, спасибо, всё в порядке, - окинув её безразличным взглядом ответил Янис. – Не беспокойтесь.
Странно было видеть прижавшегося лицом к влажной почве мужчину, утверждающего, что всё в порядке. Словно окутанный потерянностью, Янис впивался длинными тонкими пальцами в землю, хватал комья и сжимал их, кроша…
- Я не сомневалась бы в том, что у вас всё в порядке, - выдержав долгую паузу сделала заключение Мари, - Но только если бы вы были земляным червём, - и с некой обидой и досадой, Мари захлопнула окно и продолжила усердно тереть тарелки.
Да уж, эта женщина как мать Янису: именно её руки дарили ему тепло, ласку и любовь из самого сердца. Именно в её взгляде он обретал надежду, уверенность, стремление и веру в себя! Именно она научила его доброте, человечности, вскормив в нём такого человека. Она слепила его, кем он есть сейчас. И разумеется, сколько она души вложила в этого мальчишку, сколько любви ему подарило её огромное сердце, да и насколько он ей родной - не измерить. А он будто бы чужой, будто бы зарылся глубоко в этой земле и всё чуждо ему. Многое в себе не удержать – захлебнуться можно!
Но Янис и вправду был отрешён от мира сего, был не здесь, а где-то в другом чувственном измерении. Не сказать, что это не свойственно для него, но именно сейчас он вошёл в некую иную стадию погружения. Он жадно и отчаянно впитывал энергию земли не тронутой солнцем кожей (такой незащищённой, слабой) и глубоко вдыхал, втягивал в себя эту тяжкую сырость. Комочки почвы липли к холодным чуть розовым губам и путались в длинных прядях его тонких чернозёмных волос. Ничего не волновало его сейчас, кроме того, что внутри, что не разглядеть просто так, что поглощало его без остатка, но в то же время подпитывало, возрождало, стремясь к всё более утончённой, но уже окрепшей огранке.
- Мари, - ухмыляясь и прищуриваясь то ли от солнца, то ли от ожидания её улыбки промолвил Янис, - Всё действительно в порядке, - стряхнув рукой комочки со щеки и губ, более убедительным показался он. – Я ещё полежу в саду?! Можно, Мари?!
И улыбкой солнце явилось на её лице:
- Ты хитрец, Янис, ещё тот хитрец, - прохохотала она, - Но и меня ты не обманешь. Твои уловки и ухищрения на мне не работают. Пошёл вон, - с некоторым облегчением она сказала ему в след…
И с такой любовью прозвучало это «пошёл вон», без всяких обид, всё по-честному.
- Хм, а всё таки работают, - пробормотал себе под нос Янис.
- Что ты там шепчешься сам с собой?! – заголосили вдогонку любопытство и подпорченный годами слух Мари.
- Ничего особенного, Мари, - откликнулся Янис, - Я просто опять земляной червь, - и глухим эхом аукнулось тело Яниса.
                * * *
- Ты моя вселенная, мой космос, часть моей сущности, но только гораздо ближе и ощутимее. Ты лечишь мои раны, не заштопываешь, а именно лечишь. И я вечно твой должник! – шептал Янис, крепко прижавшись к земле, - Нет, прощать меня не надо, просто пойми меня, как понимала много раз подряд, пойми меня и отпусти… И я честен до конца с тобой: я не обещаю вернуться, я не в силах, но точно могу сказать, что буду помнить. Это награда и наказание, но так нужно, - и Янис припал губами к земле, проводя по ней ладонями…
Да, там внутри защемило, оборвалось и пустилось по венам. Но Янис знал, что так будет, был готов и полон сил преодолевать, взрастать, жить. Надо лишь только отпустить, ведь память всё равно никуда не денется.
И он ушёл, не оглядываясь и не скуля, как щенок, но его шаги были настолько стремительными, что будто земля из-под ног уходила.