Стенька Грязин и княжна из СССР

Галине Брежневой-2

СТЕНЬКА ГРЯЗИН И КНЯЖНА ИЗ СССР


На Муромской дорожке
Нашли княжну - на ножке,
На толстой-толстой ножке
Хромала та княжна.
Нашел разбойник Стенька
И крикнул: «Вот Москва!
Москва теперь за нами,
Не будь я, Грязин – с вами
Втащу княжну в столицу,
Как раненую птицу,
И чтобы атамана,
Все слушались – меня!»
Схватил княжну под мышцы:
«Я знаю ту сеницу,
Она в СССэРе
Жила, как королева,
С серебряных подносов
Такую пищу ела,
Которую, вы, братцы,
Не ели никогда!
Прадед ее царем был
И оченно могучим,
Хотя и ножкой дрыгал,
Как вот сейчас она».
«Ты гонишь, друг Степаныч,-
Усомнились  бродяжки,-
Конечно, эти ляжки
Любой бы захотел.
Но что б княжна на ножке,
На Муромской дорожке,
Бродила без питания,
Совсем-совсем одна!
Такого быть не может,
Пусть Боженька поможет
Нам дотащить  сырую
Хотя бы до гумна
И бросить там на сено,
Пусть думает сама,
Как с Муромской дорожки
Добраться…» «А Москва?-
Мечтаю ночь и денно
Как в Кремль войти,
А  вы?
С сомненьями своими
И с ленью чисто русской.
Эх, бить бы вас плетьми!-
Вскипел Степанка Грязин,-
Вот мать вашу ети!»
«Да ладно, мы дотащим,
Ты только не пыли,
Снесем мы эту девку
На самое Болото,
На самый центр Москвы».
«Тогда другое дело,
Ну, взяли, понесли!»
Княжна же в это время
Чесала себе кудри,
Покуривала трубку
И кофеек пила.
А также понукала
Разбойничков дорожных -
Учила, как дородных
Ловчее проносить.
А также говорила,
Как птица песню пела,
О бриллиантах чистых,
О замках, жемчугах,
О фабержовых яйцах,
О редкостных мехах.
Вот сели на Болоте,
На самом лобном месте,
Сказали Степанче:
«Ты покажи невесте,
Где будем править вместе
Мы в этой самой красной
И на миру прекрасной,
Желанной всем Москве».
«Допрежь рассказок миру
Мы выбьем ей квартиру,-
Ответил Грязин грозно,-
Княгине разве можно
Жить под мостом бомжой?»
«Да разве же не сложно
Добыть жилье в столице?
Хоть и для важной птицы,
А это невозможно».
«В Охотный ряд поедем,
Замолвим там словечко,
Ведь не Иван Шестой княженка,
Несчастная овечка,
Которую держали
В ужасном равелине,
А после и убили,
Изрезали кинжалом.
Тут – не средневековье,
А просвещенный век,
Живет совсем свободно
Наш русский человек.
Пойдем мы к демократам,
Упросим их вернуть
Княжоночкину хату,
Еще там что-нибудь.
Чего ты хочешь, дева?»
«Хочу видак и телек,
Еще – магнитофон,
Еше – духи с Парижу,
Ну, кофе, сигареты…»
«А, может, патефон?-
Захохотали братья -
Разбойнички лихие.-
Нет видаков давно уж,
Магнитофонов нету,
Досель бродила где ты?
А, может, в равелине
Кормила ты мышей?»
«Я десять лет в психушке
Тянула срок унылый,
За запертою дверью,
На три замка, мой милый,
Потом меня прогнали,
Как время наступило,
И не являться больше
Мне строго приказали».
«Да ты – Иван Антоныч,
Шестой, ну право дело»,-
Воскликнул верховодец
Степанка Грязевой.
С Охотного-то ряду
Прибыли на Болото
Два толстых человека
В нарядах дорогих.
Один - Зильберт Михалыч,
Другой - Михал Зильбертыч,
И стали вкруг княженки
Нарезывать круги.
«А бриллиантик где же?-
Допытывал Михалыч,
Его не досчитались
У бабушки твоей».
«Где  клад больших сокровищ
И завещанье где же,-
Выпытывал Зильбертыч,-
На власть и на Москву,
Рассказывай, колися,
Не нагоняй тоску!»
Степанка разозлился,
Прогнать уже собрался
Гостюшек дорогих,
Но крикнул тут Михалыч:
«Где, Грязин, разрешенье
На бунт? Не знаешь,
Хотя б у англичан ты
Заверил позволенье.
Или у нас, в Охотном,
В сиденье том болотном
Ты б справил документ».
«А так – ты самозванец,-
Продолжил вслед Зильбертыч,-
На трон лезешь, засранец?
Конец тебе, конец!»
Но тут народ подходит
И на княженку смотрит,
На рваные одежды,
На стоптану ногу.
«Нет у нее надежды,-
Шипит Зельбертыч злобно»,-
«Зачем ты притащилась?-
Зильберт вторит ему.-
Мы не дадим разграбить
Народную казну,
Чтобы тебе квартиру
Купить на берегу
Москвы-реки любимой
Иди-ка по добру!»
Но тут разбойник хилый
К Степашке прибежал
От стенки, от могилы,
Где красный царь лежал.
Кричит  во все услышки:
«В прадедушки могилке
Царь повернулся сам!»
Толпа и побежала
На чудо посмотреть,
Княжна без чувств упала,
Схватил ее Зильберт
И все трепал по щечкам,
Шипел про бриллиант,
Зильбертыч завещанье
Обшаривал в штанах.
Толпа их подхватила,
К могилке понесла,
Такая, видишь, сила,
Народная толпа!
Разрыли ту могилу,
Открыли гроб –
Лежит спиною вверх
Царь стылый…
«Вот,- всхлипнула княжна,-
Ведь говорил же прадед,
Чтоб хоронили вверх…
Для поцелуев задник
Готовил человек.
Теперь хоть зацелуйте,
Пропал советский век!»
«Ну ты, княжна, не очень
Распространяйся тут,-
Сказал Степашка,- впрочем
Построим мы редут
На площади Болотной,
Потом пойдем в Охотный,
 Зильбертов всех – в дугу!»
И стал народ метаться
По красной по Москве
И стал жестоко драться
Между собой везде.
Он утопил Зельберта
И Мишку утопил.
Завидев столько б…ства,
Степан княжну схватил
В реку с размаху кинул
И бунт сей прекратил.