Расстрел в Новочеркасске

       Наступил момент, когда хрущевские экономические новации превысили критическую массу и дело покатилось под гору. Серьезные проблемы появились как в промышленности, так и в сельском хозяйстве. Все они были вызваны просчетами и в самих идеях, и в способах их реализации, проявляемой при этом излишней торопливости.

       17 мая 1962 года Президиум   ЦК КПСС одобрил предложение Хрущёва повысить на 35 процентов розничные цены на мясо и на 25 процентов на масло. Это решение было обнародовано 1 июня 1962 года. Практически одновременно с этим был заморожен рост зарплаты трудящихся. Как писали тогда газеты, «наши люди одобрительно отзываются о решении партии и правительства, говорят, что это нужное и хорошее мероприятие. Например, слесарь депо станции Курск Токарев во время чтения этого обращения якобы подчеркнул: «Хорошее мероприятие. Зато у нас дешёвый хлеб, сахар, мука, крупа и другие продукты. Это – главное. Что же до увеличения цен на масло и мясо, то это временное явление. Когда их в стране станет больше, цены сразу снизят».

       На самом деле оценки этого события были совсем другими. На фоне еще памятных народу ежегодных сталинских снижений цен, хрущевское повышение вызвало большое недовольство граждан, принявшее кое-где крайние формы своего выражения.

       В этот день рукописные листовки с призывами к забастовкам появились в Киеве, Ленинграде, Донецке, Челябинске. Даже на московской улице Горького некоторое время провисела  листовка с надписью: «Сегодня повышение цен, а что нас ждет завтра?».

       2 июня председатель КГБ Семичастный в записке с грифом «совершенно секретно», сообщая Хрущёву о «смуте» в Новочеркасске, привел несколько «политически вредных» высказываний москвичей:
 
       «Дежурная по перрону Павелецкого вокзала Михайлова говорила: «Неправильно было принято постановление о запрещении иметь в пригородных поселках и в некоторых сёлах скот. Если бы разрешили рабочим и крестьянам иметь скот и разводить его, то этого бы не случилось, мясных продуктов было бы сейчас достаточно».

       Бригадир механической мастерской Всесоюзного электротехнического института имени Ленина Зонов сказал: «Индивидуальных коров порезали, телят не растят. Откуда же будет мясо? Тут какой-то просчёт».

       Аппаратчик Московского завода углекислоты Азовский заявил: «Наше правительство раздаёт подарки, кормит других, а сейчас самим есть нечего. Вот теперь за счёт рабочих хотят выйти из создавшегося положения».

      Заслуженный артист РСФСР Заславский сказал: «Мы от этого мероприятия не умрём, но стыдно перед заграницей. Хоть бы молчали, что мы уже обгоняем Америку. Противно слушать наш громкоговоритель целый день о том, что мы, мы, мы. Всё это беспредельное хвастовство. Разве так было при товарище Сталине?».

      Преподавательница английского языка Белиловская отметила: «Не знаю, что говорить членам кружка, где я провожу занятия. Всё время в беседах со слушателями я опиралась на нашу чудесную Программу, говорила о непрерывном росте благосостояния трудящихся. Что же я буду говорить теперь? Мне просто перестанут верить».

      Старший инженер Главмоспромстройматериалов Местечкин заявил: «Всё плохое валят на товарища Сталина, говорят, что его политика развалила сельское хозяйство. Как же тогда при нём цены-то снижались? И неужели за то время, которое прошло после его смерти, нельзя было восстановить сельское хозяйство?».

       В Тамбове, Челябинске, Донецке имели место случаи распространения листовок и учинения надписей против Советского правительства.

       В Октябрьском районе Ленинграда было обнаружено 9 плакатов антисоветского содержания».

       А в Новочеркасске (Ростовская область) в эти дни впервые в истории Советского государства на скамье подсудимых оказался рабочий класс.

       В то же самое время,  когда в стране начались перебои с продажей хлеба и было решено повысить розничные цены на мясо и мясные продукты и на масло,  в Ростовской области на Новочеркасском элетровозостроительном заводе дирекция почти на треть увеличила норму выработки для рабочих, в результате чего их заработная плата существенно снизилась, а, следовательно, ухудшилось материальное обеспечение их семей.

      1 июня 1962 года в 10:00 около 200 рабочих сталелитейного цеха  завода прекратили работу и потребовали повышения расценок за их труд. В 11 часов они направились к заводоуправлению, по пути к ним присоединились рабочие других цехов, в результате около заводоуправления сосредоточилось порядка 1000 человек, которые также прекратили работу.
Люди требовали от начальства ответа на вопрос «На что нам жить дальше?».
 
      Вскоре появился директор завода Б.Н.Курочкин. Заметив невдалеке торговку пирожками, он оборвал одного из выступающих и заявил: «Не хватает денег на мясо — ешьте пирожки с ливером». Эта фраза вызвала негодование рабочих, директора начали освистывать и выкрикивать в его адрес оскорбления. Курочкин скрылся, однако именно его фраза послужила поводом для последующих событий.
 
      Вскоре забастовка охватила весь завод. Те рабочие, которые не хотели участвовать в забастовке, запирались в цехах, чтобы не попадаться на глаза разъярённой толпе, и продолжали работу. Возле заводоуправления людей становилось всё больше: услышав тревожный гудок, приходили люди с других близлежащих предприятий.

      К полудню количество бастующих достигло 5000 человек, они перекрыли железнодорожную магистраль, связывающую Юг России с центром РСФСР, остановив пассажирский поезд Ростов-на-Дону — Саратов. На остановленном локомотиве кто-то написал слова «Хрущева на мясо!». Пытавшегося прекратить беспорядки главного инженера Ёлкина избили. Ближе к вечеру заводским коммунистам и некоторым рабочим удалось уговорить пропустить поезд, но машинист побоялся ехать через толпу и состав вернулся на предыдущую станцию.

       В 10-00 Хрущеву было доложено о забастовке в Новочеркасске. Он тут же связался с первым секретарём обкома партии, министром обороны (маршал Малиновский), руководителями МВД и КГБ, приказав всеми возможными мерами подавить сопротивление. В Новочеркасск была направлена группа членов Президиума ЦК КПСС в составе: Ф.Р.Козлов, А.И.Микоян, А.П.Кириленко, Л.Ф.Ильичев, и Д.С.Полянский. Прибыл также секретарь ЦК КПСС, бывший председатель КГБ СССР А.И.Шелепин. Маршал Р.Я.Малиновский, в свою очередь, отдал приказ при необходимости задействовать 18-ю танковую дивизию Северо-Кавказског военного округа.

       К 16-00 на заводе собралось уже всё областное начальство: прибыл первый секретарь Ростовского обкома КПСС А.В.Басов, председатель облисполкома, председатель совнархоза, другие ответственные работники области и города и всё руководство завода.
 
       Позднее вечером рабочие сорвали со здания заводоуправления портрет Хрущева и подожгли его. После чего часть наиболее радикально настроенных рабочих начала штурмовать заводоуправление, попутно устраивая там погром и избивая пытавшихся мешать им представителей администрации.

       В 16-30 на балкон были вынесены громкоговорители. К народу вышли первый секретарь обкома КПСС Басов, председатель Ростовского облисполкома Заметин, первый секретарь Новочеркасского горкома КПСС Логинов и директор завода Курочкин. Толпа вначале немного успокоилась, но после того как Басов вместо общения с народом и объяснения ситуации, начал просто пересказывать официальное Обращение ЦК КПСС, его начали освистывать и перебивать оскорбительными криками. А пытавшегося взять после него слово директора Курочкина забросали камнями, металлическими деталями и бутылками. После чего продолжили штурмовать заводоуправление.

       Ни милиция, ни КГБ не вмешивались в события, ограничиваясь наблюдением и скрытой съёмкой наиболее активных участников. Басов закрылся в одном из кабинетов и стал созваниваться с военными, требуя ввода воинских частей.

       С 18-00 до 19-00 к заводоуправлению были подтянуты сводные отряды милиции в форме, численностью до 200 чел. Они попыталась вытеснить митингующих с территории завода, но были смяты толпой, а трое сотрудников избиты.

      Армия за весь день активных действий не предпринимала. Около 16-00 заместитель начальника штаба Северо-Кавказского военного округа генерал-майор А.И.Назарько доложил экстренно прибывшему со сборов руководящего состава СКВО командующему округом И.А.Плиеву о просьбе местных властей выделить войска для подавления беспорядков (первый разговор Плиева с Басовым состоялся около 13-00). Плиев доклад выслушал, однако никаких распоряжений не отдал и отбыл в Новочеркасск.

      Около 19-00 в кабинет начальника штаба округа лично позвонил министр обороны СССР маршал Р.Я.Малиновский, Плиева не застал и распорядился: «Соединения поднять. Танки не выводить. Навести порядок. Доложить!».
 
      Тем временем митинг продолжался. Звучали требования: послать делегацию на электродный завод, отключить подачу газа с газораспределительной станции, выставить пикеты у заводоуправления, собраться на следующее утро в 5—6 часов и идти в город, чтобы поднять там восстание, захватить банк, телеграф, обратиться с воззванием по всей стране.

      Единого организационного ядра у бастующих не было. Многие действовали по своей личной инициативе, как они считали правильным.
 
      Около 20:00 к зданию заводоуправления подъехали 5 машин и 3 БТРа с солдатами. Боевых патронов они не имели и просто выстроились возле машин. Толпа встретила военных агрессивно, но ограничилась лишь руганью и оскорблениями в их адрес. Солдаты не предприняли никаких активных действий и через некоторое время погрузились обратно в машины и уехали. Основной их задачей было отвлечь внимание толпы, пока  группа спецназовцев и офицеров КГБ вывела запасным входом из здания блокированное руководство города во главе с первым секретарём обкома.

      В течение вечера и ночи митинг продолжался. На разведку несколько раз посылались отдельные небольшие группы военнослужащих, но всех их толпа встречала агрессивно и изгоняла с территории  завода. Военные в столкновения не вмешивались.

      Когда к вечеру стало ясно, что власти не собираются применять никаких мер, было принято решение на следующий день пойти к горкому КПСС в центр города.

      В ночь с первого на второе июня в городе появились несколько танков и солдаты. Танки вошли на заводской двор и стали вытеснять ещё остающихся там, не применяя оружие. Среди собравшихся распространился слух, что несколько человек были задавлены гусеницами, и толпа стала бить тяжёлыми предметами по броне, пытаясь вывести из строя танки. В результате ранения получили несколько солдат. Но двор от митингующих был очищен.

      Ввод танков был воспринят народом крайне негативно, и ночью стали распространяться листовки, резко осуждающие нынешние власти и Хрущёва лично. Утром Хрущёву была доложена следующая информация:

      «Нежелательные волнения продолжают иметь место в гор. Новочеркасске на электровозном заводе. Примерно к трём часам ночи после введения воинских частей толпу, насчитывающую к тому времени около четырёх тысяч человек, удалось вытеснить с территории завода и постепенно она рассеялась. Завод был взят под военную охрану, в городе установлен комендантский час, 22 зачинщика  задержаны.»

        За ночь все важные объекты города (почта, телеграф, радиоузел, горисполком и горком партии, отдел милиции,  КГБ и Государственный банк) были взяты под охрану, а из Госбанка были вывезены все деньги и ценности.
 
        Появление на заводах большого количества солдат возмутило многих рабочих, которые отказались работать «под дулом автоматов».

        Опять было заблокировано движение поездов и остановлен состав. Через некоторое время с завода им. Будённого к центру города двинулась толпа, вначале состоящая из рабочих, но по ходу следования к ней стали присоединяться случайные люди, в том числе и женщины с детьми.

        Военные попытались не допустить толпу к центру города, перегородив мост через реку Тузлов несколькими танками, БТРами и грузовыми машинами, но часть людей перешла реку вброд, а самые решительные перелезали через технику, пользуясь тем, что военные не препятствовали им в этом. Толпа вышла на центральную улицу Московскую, в конце которой располагались здания горкома партии и горисполкома. На этой же улице находились помещения отдела милиции, аппарата уполномоченного УКГБ, Госбанка.

       Приближение демонстрации напугало находившихся в горкоме КПСС членов Президиума ЦК КПСС Ф.Р.Козлова и А.И.Микояна, а также Кириленко, Полянского, Шелепина, Степакова, Снастина и Ивашутина. Все они перебрались в военный городок, где располагался временный правительственный штаб. Произошло это в тот момент, когда демонстранты были в ста метрах от здания горкома.

       Председатель горисполкома Замула и другие руководители предприняли попытку с балкона через микрофон обратиться к подошедшим с призывом прекратить дальнейшее движение и возвратиться на свои рабочие места. Но в стоявших на балконе полетели палки, камни, одновременно из толпы раздавались угрозы. Часть протестующих ворвалась внутрь здания и разбила стекла окон, двери, повредила мебель, телефонную проводку, сбросила на пол люстры, портреты.

       К зданию горисполкома прибыл начальник Новочеркасского гарнизона генерал-майор Олешко с 50 вооружёнными автоматами военнослужащими внутренних войск, которые, оттесняя людей от здания, прошли вдоль его фасада и выстроились лицом к толпе в две шеренги. Генерал Олешко с балкона обратился к собравшимся с призывом прекратить погромы и разойтись. Но толпа не реагировала, раздавались различные выкрики, угрозы расправы. После этого военнослужащими из автоматов был произведён предупредительный залп вверх, отчего шумевшая и напирающая на солдат толпа отхлынула назад.
 
       Из толпы раздались выкрики: «Не бойтесь, стреляют холостыми», после чего люди вновь ринулись к зданию горкома и к выставленным вдоль него солдатам. Последовал повторный залп вверх и затем был открыт огонь на поражение, в результате чего 10-15 человек остались лежать на площади. Есть также версия, что стреляли пулемётчики или снайперы с крыши здания горкома.
 
      После выстрелов и первых убитых толпа в панике побежала прочь. По рассказам некоторых очевидцев после первых выстрелов в воздух с деревьев посыпались подстреленные дети, которые наблюдали за действиями толпы сверху. Некоторые утверждали, что лично видели на земле трупы девочек и мальчика 8-10 лет. Однако в официальных документах информации о детских трупах нет.

      Одновременно у горотделов милиции и КГБ также собралась агрессивно настроенная толпа, которая оттеснила охранявших здания военнослужащих 505-го полка внутренних войск и предприняла попытку ворваться в отдел милиции через выбитые окна и двери с целью освободить задержанных. Одному из нападавших удалось вырвать из рук рядового Репкина автомат, и из захваченного оружия он попытался открыть огонь по военнослужащим. Опередив его, военнослужащий Азизов произвёл несколько выстрелов и убил нападавшего. При этом были также убиты ещё четыре лица из числа нападавших, а другие нападавшие получили ранения. Более 30 человек были задержаны. Протестующие были также изгнаны из здания Госбанка, куда они сумели проникнуть на непродолжительное время.

      В больницы города с огнестрельными ранениями обратилось 45 человек, хотя пострадавших было гораздо больше (по официальным данным — 87 человек): возможно, люди не хотели говорить о том, где были получены ранения, боясь преследования.

      Погибло 24 человека, ещё два человека убиты вечером 2 июня при невыясненных обстоятельствах (по официальным данным). Все трупы погибших поздно ночью вывезли из города и похоронили на разных кладбищах Ростовской области.

      Спустя 30 лет, в 1992 году, когда документы об этих событиях были рассекречены и сняты расписки, которые давали свидетели, останки 20 погибших нашли на кладбище Новошахтинска, они были эксгумированы и захоронены в Новочеркасске.

      Несмотря на расстрел, выступления в городе продолжались. Отдельные митингующие бросали камни в проезжавших солдат, пытались заблокировать движения по улицам. По городу поползли самые жуткие слухи о людях, расстрелянных из пулемётов чуть ли не сотнями, о танках, давящих толпу. В городе объявили комендантский час и стали транслировать записанное на магнитофон обращение Микояна. Оно не успокоило жителей, а вызвало только раздражение.

      3 июня многие продолжали бастовать, а перед зданием горкома опять начали собираться люди, численностью до 500 человек. Они требовали отпустить задержанных в результате уже начавшихся арестов.

      Около 12:00 власти начали активную агитацию с помощью лояльных рабочих, дружинников и партактива, как в толпе, так и на заводах. После чего по радио выступил Ф.Р.Козлов. Он возложил всю вину за произошедшее на «хулиганствующие элементы», «застрельщиков погромов», и представил ситуацию так, что стрельба у горкома началась из-за просьбы 9 представителей митингующих о наведении порядка в городе. Также он пообещал некоторые уступки в торговле и нормировании труда. В результате принятых мер, а также начавшихся арестов (в ночь с 3 на 4 июня было задержано 240 человек), ситуация постепенно стала нормализовываться.

      Позднее тех, кто  шёл в первых рядах протестующих и вёл себя наиболее активно, вызвали в суд. Им были предъявлены обвинения в бандитизме, массовых беспорядках и попытке свержения Советской власти, почти все участники признавали себя виновными.
Семеро (Александр Зайцев, Андрей Коркач, Михаил Кузнецов, Борис Мокроусов, Сергей Сотников, Владимир Черепанов, Владимир Шуваев) были приговорены к смертной казни и расстреляны, остальные 105 получили сроки заключения от 10 до 15 лет с отбыванием в колониях строгого режима.

      Их реабилитация произошла в 1996 году после указа Президента РФ от 08.06.1996 г. № 858 «О дополнительных мерах по реабилитации лиц, репрессированных в связи с участием в событиях в г. Новочеркасске в июне 1962 г.»

      Информация о новочеркасских событиях  была по решению Президиума ЦК КПСС засекречена. Первые публикации появились в открытой печати только в конце 80-х годов.

Новочеркасские события произошли спустя всего полгода после того, как XXII съезд КПСС (17октября-31 октября 1961 года) признал, "что диктатура пролетариата перестала быть необходимой".

Прошло еще тридцать лет и 4 октября 1993 года бывший первый секретарь Свердловского обкома КПСС, а затем Московского горкома КПСС, бывший кандидат в члены Политбюро ЦК КПСС Б.Н.Ельцин завершил расправу над Советами как пролетарской формой народовластия. Трудно не увидеть в этих событиях некое родство.

Хотя между ними и прошло довольно много лет, вся эта полоса времени была полна нарастающими процессами перерождения советских "верхов", актами мести "зарвавшимся" трудящимся со стороны буржуазно-бюрократических элементов, побившихся на самые верха Советского государства.