Весна

;
Королева Черви открывает в замке все окна. Сметает пыль, прогоняет маленьких паучков; ветер треплет занавески в комнатах слуг, качает тяжелые шторы в Червонной Зале. Агата чешет ветер за ухом, как котенка – чтобы дотянуться до уха, нужно встать на цыпочки на верхней ступеньке стремянки. Агата так и стоит – то есть, почти парит, – уравновешивая себя метелкой для пыли. Ветер играет с ее волосами, и ей по-весеннему щекотно.
У ветра нет имени – он прохладный, мартовский, молодой, еще не разобрался, куда дуть, поэтому носится по зале во все стороны сразу. Агата грозит ему пальцем, но алые ленты у нее в волосах настроены дружелюбно.

;
Королева Буби красит губы в красный цвет, а ресницы – в черный. В любой другой день это было бы чересчур – но не сейчас. Все зеркала влюбляются в Эльзу.
Королева ходит по коридорам замка – яркая, блестящая, как свежая карточная колода. В ушах у нее рубиновые бубновые серьги, которые качаются взад-вперед от каждого шага.
Эльза обходит весь замок, пальцами выводя на запыленных стенах узоры из переплетенных мастей. В пиршественном зале ее ждет мягкое кресло и стакан холодной воды, которую Королева пьет мелкими глотками, чтобы успеть рассмотреть все доступные глазу изгибы дерева на уходящем ввысь сводчатом потолке. Откинуться в кресле и смотреть вверх, увести мысли с державных тем – можно. Только сегодня.
Когда она засыпает – там же, в кресле, под полным солнечных пылинок потолком, - от ресниц под глазами остаются темные тени.

;
Кристи выходит из замка – наверное, впервые с декабря. Ни Крести, ни уж тем более Агата не выпускали ее – простудишься, маленькая (это Агата), а больная ты мне не нужна (Король). Кристи садится на траве перед замком, и платье намокает от начинающей зеленеть травы и не стаявшего снега. На белой ткани остаются расплывчатые зеленые пятна.
После лужайки – холм. Он недалеко от замка, но юная Королева так отвыкла от воздуха, что, когда она взбирается на вершину, горло саднит, а грудь часто-часто вздымается. Кристи садится и сидит, опершись на руки, несколько минут – ждет, пока выровняется дыхание.
Кристи плетет венки – холм ближе к солнцу, чем лужайка, поэтому там уже успели пробиться бледные маргаритки, чахоточные часики и несколько хилых одуванчиков. Кристи связывает цветы между собой, играет в ребенка: тянет в рот пальцы, липкие от сока из ломких одуванчиковых стеблей.
Солнце болезненно-белое, слепящее, висит у нее над головой и не греет.

;
Ольга рисует красками.
У нее много кисточек из беличьих хвостиков, много кисточек из свиной щетины. У нее краски прозрачные, замешанные на меду – Ольга облизывает кисточку.
Из синего, желтого и красного Ольга смешивает лиловый, фиолетовый и зеленый. Будет поле с колокольчиками и часиками, с изумрудной травой.
Ольга рисует.
Будут маргаритки, ромашки и лютики, будут маки, фиалки, сурепка и одуванчики. Будет дикая малина и не менее дикая смородина. Будут руки в кровь веточками и алмазное слепящее солнце.
Широкими мазками – кровь и алмаз.
- Тише, тише, любимая, - шепчет Эдмунд, забирая у Ольги мокрый бурый лист.