Мэтык Гуменюк. Наши любимые. Часть 4

                Мэтык Гуменюк

                ЛЮБИМЫЕ, ЗНАКОМЫЕ И НЕЗНАКОМЫЕ

                ОХОТА НА КОСУЛЮ

          Охота на пернатую дичь и диких зверей, наверное, привлекает большинство мужского населения  жаждой крови. Такой себе зов предков, оставленный нам в наследство. Иначе: в давние времена, когда питались одними кореньями да травами, когда понемногу начало увеличиваться серое вещество в голове, стало понятным, что так долго не протянешь. Все мы прекрасно знаем из истории, что предки наши долго и не протянули бы при таком питании. И если бы не охота, то существование самого человечества на земле было бы под сомнением. Вряд ли мы смогли бы продвинуться так далеко в цивилизации без нормального питания?
          Подумайте: могло ли что-нибудь путного родиться из одного ребра? Не станем вдаваться в подробности: только одному Богу удалось кое-что смастерить.
          Хотя я никогда не был сторонником охоты, но моя жизнь иногда преподносила мне сюрпризы и давала возможность почувствовать на себе зов предков и испытать звериную жажду первобытного человека. А то, что этим промыслом занимаются во всех уголках земного шара и по сей день - знает каждый.
          Во время одной из поездок в Польшу я познакомился там с одним из бывших больших директоров, а на то время преподавателем техникума, паном Хенриком. Проживал он в небольшом городке. Женат. Двое сыновей. Его родители когда-то жили на Украине и часто рассказывали детям о своей жизни в довоенные времена на ее территории. После войны были отправлены в Польшу. Но, тоска по Родине, по месту, где они родились, как бы там им плохо ни было в те далекие и тяжелые времена, несомненно, оставалась.
          Пан Хенрик знал неплохо русский язык, неоднократно бывал в тогдашнем СССР по служебным делам, и всегда находил повод для общения с людьми, прибывшими оттуда. В городке был человеком известным, почитаемым за ум и свои убеждения. Вдобавок ко всему, являлся еще и председателем общества местных охотников.
          Когда я познакомился с ним,  Хенрик сразу же пригласил меня переночевать в его доме, чтобы не тратить на гостиницу лишних денег, которых, кстати, у меня пока еще не было. Поначалу я пробовал отказаться: неудобно как-то. Посторонний для них человек, поэтому не хотелось мешать им своим присутствием. Но, познакомившись поближе со всей его гостеприимной семьей, перестал противиться. Общение с ними и их гостеприимство для меня в то время было своеобразным бальзамом от той деятельности, которой занимался. Но и без подарков к ним я никогда не наведывался.
          В один из таких визитов, субботним полуднем, пан Хенрик пригласил меня на охоту на косулю. Лицензию на отстрел он имел. Оружие для меня тоже нашлось.
          Осень стояла чудная. Послеобеденное солнышко спокойно отдавало остатки своего тепла всем людям, а в особенности тем, кто еще работал в поле: тем, кто не успел еще убрать остатки урожая нынешнего теплого и урожайного лета. На небе ни одной тучки. Так почему не позволить себе немного отвлечься от повседневной, хотя и нужной для семьи, но такой нелюбимой мной суеты, или точнее – работы?
          Выехали мы с Хенриком часов в пять по полудню. Территория угодий, где мы имели право на охоту, находилась недалеко от самого городка. Хотя я не имел права ходить на охоту без разрешения, но не думаю, что это грозило бы мне каким-то большим наказанием. В худшем случае - штраф, если вдруг поймают и отберут ружье. Но я все-таки был вместе с охотничьим начальством, которое, несомненно, не дало бы меня в обиду. Хотя законы в той стране все-таки другие. Да ведь я не собирался там заниматься браконьерством. Для меня важнее всего было сбросить с себя накопившийся заряд отрицательной энергии, а взамен получить ту, положительную, в которой нуждается каждый уставший человек, а тут такой случай: почему не воспользоваться?
          Оставив машину возле дороги, мы с Хенриком пошли к виднеющемуся невдалеке лесу, на опушке которого стояли охотничьи вышки. Указав рукой мне на одну из них, где я должен был ожидать на свой заряд положительных эмоций в виде косули, приятель предупредил меня:
          - Стрелять только по таким, у которых уже хорошо заметны подросшие рожки. Молоденьких! - не трогать.
          Как видите, и у охотников есть свои законы и чувство определенного милосердия. Сам  же Хенрик должен был пройтись по территории прилегающих угодий и заглянуть в имеющийся там ярок, куда изредка наведывались туда подкормиться и попить воды олени. После этого он взберется на другую, стоящую невдалеке от моей вышку, и мы уже вместе с ним будем ожидать на охотничье счастье.
          Устроившись удобно на указанной мне позиции и отложив ружье в сторону, я тихонько начал разглядывать местность. Поле было засеяно пшеницей и рапсом, но не убиралось. Делалось это специально для того, чтобы во время холодной зимы здесь могли найти себе пропитание дикие животные. Очень даже гуманно, если только не смотреть на другую сторону происходящего. Но если мы долго будем вглядываться туда, то меньше будем замечать находящееся по эту сторону, постоянно требуемое и необходимое для существования самого человека. Хотя время от времени в ту сторону посматривать нужно.
          Рассматривая все вокруг, я вдруг заметил далеко в поле медленно идущих двух оленей. По всей видимости - самка и самец. Великолепные рога, которых я видел в Якутии огромное количество, видневшиеся на самце, вызвали у меня такое неподдельное волнение, что заставили схватиться за ружье (вот что значит зов предков), хотя звери и не двигались в мою сторону. Они шли по направлению к виднеющемуся ярку. Именно туда, куда ушел мой приятель.
          Из рассказов охотников, часто ходивших с Хенриком на охоту, я знал, что стреляет он только раз. Но я не нуждался в подтверждении их слов. Его отличная стрельба у меня никогда не вызывала сомнений: дело в том, что каждый раз, когда я к нему приезжал, приятель постоянно угощал меня маленькими колбасками, приготовленными из мяса дикого кабана и косули. А эти звери, как Вы понимаете, сами  к охотнику не приходят.
          Со своей вышки ярок мне не был виден: лишь только его начало. Хенрик уже давно пропал из моего поля зрения и я замер в ожидании выстрела. Ну не мог же приятель не увидеть оленей, спокойно идущих по невысокой пшенице?
          Вскоре звери зашли в яр, скрытый от моих глаз и который, как позже сказал Хенрик, примыкал прямо к лесу. Но ожидаемого выстрела из карабина приятеля я так и не дождался. Что же там произошло?
          Продолжая все так же тихонько сидеть, я повернул голову в сторону вышки приятеля и увидел его уже там, отчаянно жестикулирующего мне руками:
          - С чего бы это?
          Лишь только взглянув вниз, до меня сразу же дошел смысл его жестов.
          Прямо под моей вышкой спокойно паслись две косули: одна была с красивыми длинными рожками, другая - еще без них:
          - Вот это охотник! - Подумал про себя.
          Очень тихо, чтобы не вспугнуть животных, я поднял ружье, лежавшее до сих пор без надобности, и взял на прицел косулю, в которую, со слов Хенрика можно было стрелять. Прицелившись точно между рожек, я с интересом начал за ними наблюдать.
          Ну до чего же они были красивы и какая великолепная грация? С ума сойти! Да это же наглядный пример для подражания основной части населения нашей планеты, каковой является прекрасная половина.
          Не замечая моего присутствия, косули спокойно себе пощипывали травку, не ведая о том, что в любой момент их жизнь может оборваться.
          Меня так увлекло наблюдение за ними, что я позабыл даже, зачем сюда пожаловал, но, вспомнив о приятеле, сидящем на соседней вышке и взглянув в его сторону, по отчаянным жестикуляциям оттуда до меня дошло: для чего я все-таки здесь нахожусь?
          Когда я снова посмотрел через линзу прицела на косулю, то увидел ее огромные глаза, смотрящие прямо на меня. По всей видимости, что-то учуяла?
          Все так же, не шевелясь, я продолжал свое наблюдение, постоянно держа палец на спусковом крючке.
          Не заметив для себя ничего подозрительного, косули спокойно продолжили свою трапезу, понемногу удаляясь от моей вышки к лесу. В ту сторону, где находился Хенрик, я не смотрел, хотя и переживал за него: он так отчаянно жестикулировал, что запросто мог вывалиться из вышки. А мне этого не хотелось. Через какое-то мгновение косули спокойно зашли в лес и скрылись из виду.
          В тот вечер звери к нам больше не подходили. Видать, пришла пора устраиваться на ночлег, и им было не до нас.
          Приятель махнул мне рукой, что пора домой, и мы, спустившись вниз, направились к нашему автомобилю. На вопрос Хенрика:
          - Почему я не стрелял?
          Сложно было дать однозначный ответ. Он же все прекрасно видел сквозь линзу своего оптического прицела. У меня была уйма времени на выстрел, и палец мой постоянно находился на спусковом крючке, а прицел - ровно между двух красивых рожек косули.
          В свое оправдание я только промямлил что-то про оленей, которых видел, и которые должны были, по моему мнению, подойти к Хенрику. Поэтому мне не хотелось стрелять в малую козочку, чтобы не вспугнуть более серьезную добычу.
          Ответ мой, конечно, приятеля не убедил, тем более что оленей он почему-то не видел, что, кстати, было странным и для меня. А вот косулю под моей вышкой, смотрящую прямо на меня, видел точно:
          - Почему же я не стрелял?
          Ну что здесь ответить? Возможно, эти славные и такие милые животные, зная мой характер, специально пришли посмотреть на меня? Не так часто в жизни встретишь такого охотника. Тем более в их звериной, такой рискованной и всегда короткой жизни.
          Ответа не знаю, и давать не стану, как и оправдываться. Но никогда об этом не жалею. К тому же колбаска в холодильнике Хенрика не вывелась еще с прошлой охоты. К чему ее так много? - Не понимаю...

                **********

                ОХОТА НА КАБАНА

          Не прозвучавший в тот послеполуденный день выстрел в грациозную козочку,  пощипывающую травку под моей вышкой, моего польского приятеля не обидел. Но уже в следующий раз, позвав меня поохотиться на кабана, на отстрел которого уже была выкуплена лицензия, Хенрик для страховки прихватил с собой своего приятеля. Они оба, как выяснилось, преподавали в техникуме и часто ходили на охоту вместе.
          Поздняя осень в том году все так же продолжала радовать и людей, и зверей своим теплом. Особенно этим вечером. Не помню, по какой причине, но с выездом на место охоты мы немного задержались. Быстро начинало темнеть.
          Хенрик на правах старшего послал нас пройтись низом поля, по опушке леса. Сам же направился верхом в знакомые ему места, чтобы проверить: нет ли там диких кабанов, которые частенько наведывались в те места подкормиться.
          Свое ружье, трехствольный Зауэр, приятель отдал своему коллеге, а у него взял легкий карабин, чтобы было легче передвигаться. Для меня нашлась советская двустволка шестнадцатого калибра.
          Уяснив свою задачу, мы с паном Тадеушем пошли проверить указанную нам Хенриком территорию. Темнеть начинало буквально на глазах, а вокруг стояла удивительная тишина. Даже комары на время успокоились и не так сильно надоедали нам своим, всегда таким настойчивым писком. Вот уж у кого жажда крови!
          Но мои охотничьи философствования прервал жест пана Тадеуша. Он показывал мне рукой в ту сторону, куда мы направлялись.
          Поначалу я ничего не заметил. И лишь, пристальней вглядевшись, увидел дикого кабана, стоящего возле небольшого стожка скошенной травы.
          Впервые в своей жизни я встретился с таким грозным животным! Нервная дрожь охватила все мое тело. Охотничий азарт на этот раз разыгрался во мне не на шутку. Стоило бы сделать выстрел! Но ведь моя двустволка туда не дотянет? А карабин Хенрика, заряженный пулей на крупного зверя, находился у пана Тадеуша. И тогда я ему сказал, чтобы он стрелял по кабану. Но он шепотом ответил, что плохо видит и стоило бы подобраться к животному еще поближе.
          Расстояние становилось уже таким, что кабан мог своим нюхом нас вычуть.
          Я уже почти умолял пана Тадеуша стрелять. Из того ружья, какое  сейчас находилось у него, грех было не попасть, тем более такому бывалому охотнику. А стрелять было уже необходимо, так как кабан, поедавший что-то возле стожка, начинал потихоньку приближаться к растущему рядом лесу. И если мы его не убьем, то зверь уйдет туда, даже раненный. А там его нам ни за что не отыскать и ничем уже оттуда не вытащить: непроходимые чащи и болота не дадут такой возможности.
          Час летит стремительно. Раздумывать некогда: нужно что-то предпринимать. И с Хенриком не посоветуешься: его нет рядом с нами.
          Поразмышляв какое-то мгновение, пан Тадеуш шепотом сказал, что даже и на таком расстоянии он все равно плохо видит, поэтому стрелять должен я. Видать, и у бывалых охотников нервная дрожь не всегда проходит и не дает спокойно выстрелить.
          Терять нечего. Взяв в руки тяжелое ружье, я сразу понял, что от волнения смогу попасть разве что в стог травы, но не в кабана. Чтобы этого не произошло, попросил пана Тадеуша подставить свое плечо под карабин и, тщательно прицелившись в голову направляющегося к лесу кабана, затаив дыхание, выстрелил.
          После выстрела, посмотрев в оптические прицелы наших ружей, мы, к нашему глубокому разочарованию, ничего хорошего для себя там не заметили.
          Мне не хотелось в это верить! Поднарассказывав Хенрику кучу историй о моем умении метко стрелять, я, вместо подтверждения этого, сделал совершенно обратное: попросту промазал:
          - В такой момент, да еще из такого ружья!
          Подошедший приятель тоже ничем меня не обрадовал, так как на том месте, где находился кабан, крови не оказалось. Мне трудно было понять, как я мог промахнуться с такого расстояния, да еще в такого крупного зверя? И голова его была видна, как на ладони, сквозь окуляр оптического прицела! И стрелял по всем правилам!
          Время еще было, и мы решили посидеть немного на вышках в ожидании: может какой-то дикий зверь захочет вечером придти сюда на поле перекусить.
          Мой пункт наблюдения находился недалеко от того места, где недавно кормился дикий кабан и в которого я так неудачно выстрелил.
          Ночь стремительно окутала нас. Все вокруг потемнело. Но спустя мгновение, когда на небе взошла луна, и ярче засияли звезды, окружавшая нас темнота постепенно начала отступать. Сквозь линзу оптического прицела можно было даже разглядеть силуэты своих приятелей, находящихся на других вышках. Стоящая вокруг удивительная ночная тишина продолжала очаровывать. Даже всегда надоедливые комары, видать уставшие за жаркий день, лишь изредка нарушали это спокойствие.
          Я понемногу тоже начал остывать от происшедшего, как вдруг ночную тишь прорезал звериный вой. Да такой, что мурашки по телу пробежали. Этот вой одновременно со стоном разорвал тишину в гуще леса возле самой вышки, где в этот момент находился я. Вот так заряд адреналинчика для слабонервных: на несколько лет вперед!
          В какой-то момент я чуть было не нажал на курок, чтобы выстрелить на звук, раздававшийся возле моей вышки! Но горечь от первого неудавшегося выстрела сдержала меня от такого шага. Мне казалось, что шанс попасть в этого кабана есть. К тому же, шел он напролом по краю леса. Хоть его и не было заметно, но хруст поломанных ветвей под ногами зверя выдавал его продвижение.
          Передвигался кабан, как я уже говорил, не обращая никакого внимания на опасность. Бывалый охотник вряд ли упустил бы возможность пальнуть дуплетом в кустарник на звук приближающейся добычи, пусть даже и не видимой для глаз. Я не настолько опытный охотник, но моя интуиция подсказывала, что это воет раненный мною кабан. Но почему же в таком случае Хенрик не нашел следов крови на земле там, где животное находилось во время моего выстрела?
          Так ничего больше не дождавшись, мы разъехались по домам.
          Утром я все же попросил Хенрика, чтобы он еще раз проверил то место. Я все еще не мог поверить в то, что не попал в кабана. Ведь должны же остаться хоть какие-то следы крови! Ну не мог же кабан так просто, от нечего делать, стонать и завывать?
          И все же результаты исследований вновь оказались не в  мою пользу: следов попадания не было. Ничего не поделаешь. Когда нет доказательств в подтверждении твоей правоты, горько сознавать себя неправым. Да я и не признал!
          Следующая моя поездка в городок, где проживал Хенрик, пришлась в канун Нового года. Времени у меня было в обрез, но не повидать приятеля и не поздравить всю его семью с наступающими праздниками я не мог. Во время моего визита Хенрик как раз находился дома. Я передал ему небольшие новогодние презенты от моей семьи, слова праздничных поздравлений, и мы присели с ним за столик выпить по чашечке кофе и поговорить. На вопрос:
          - Как у него дела и насколько удачлив в охоте?
          Хенрик с улыбкой ответил:
          - Колбаска из мяса кабана и косули, как всегда, в холодильнике имеется, к тому же, неплохо приготовленная хорошим специалистом.
          В подтверждение своих слов он принес ее мне на пробу, а ко всему еще и показал клыки, а точнее клык убитого им кабана.
          Замечу, что на стене у Хенрика таких клыков висела целая коллекция. И хотя я, честно говоря, не являюсь ценителем, но посмотреть все же интересно. Для каждого владельца таких трофеев - это сборник не выдуманных рассказов с закрученными сюжетами. Возможно, рассказов иногда преувеличенных, в которых всегда переплетаются смех и грусть, страх и смелость. А то, что при охоте на такого грозного зверя требуется не только хорошее ружье, но и смелость – бывалые охотники знают хорошо. И хотя она есть у каждого из нас, мы попросту иногда о ней забываем, а в повседневной жизни часто даже не знаем, что с ней делать и для чего она нам?
          Глядя с улыбкой на меня, Хенрик сказал, что это клык моего кабана. Того, в которого я стрелял и, как мы все думали, не попал:
          - Не может этого быть!
          Воскликнул я с удивлением. Мы же все искали тогда следы в доказательство моего меткого выстрела, да так и не нашли.
          Но, оказалось, что это не так. Я действительно попал. И выстрел был на удивление метким. А крови не было по той причине, что пуля прошла между челюстями кабана. Поэтому стоны и завывания раненного зверя в лесу были от боли поврежденных пулей зубов. Уж свою-то пулю Хенрик знал хорошо: не у каждого охотника найдется такое дорогое ружье!
          Со временем поврежденные зубы дали кабану о себе знать. Он не мог нормально питаться, сильно похудел, и когда попал приятелю на мушку, то пожитки с него были не большие. Единственным утешением в этой истории для кабана стало его избавление от сильнейшей зубной боли: если только он еще успел обрадоваться такому исцелению.
          Вспоминаю я ту охоту лишь тогда, когда у самого болят зубы. Радуюсь, что с каждым годом их становится во рту все меньше: не так болят. Это с одной стороны. А с другой? Сожалею о том, что когда-то на охоте доставил дикому кабану столько болезненных ощущений. Но ведь хорошо, что есть такие, кто поможет их устранить.
          Хотя я, возможно, и ошибаюсь...
 
                **********