Заметки непутёвого отца. 4

Вчера во время выгуливания чудовищ показал им фокус: оторвал лапу у «косиножки», положил на ладонь и показал, как она, будто живая продолжает сокращаться. Восторгу было столько же как если бы над нами махая ушами пролетел розовый слон. В течении оставшихся двадцати минут прогулки юные фокусники искалечили несколько десятков насекомых, безжалостно ампутируя лапы муравьям и божьим коровкам. Несмотря на то, что я препятствовал этому безобразию как мог.

Сегодня пошёл забирать их из детского сада.
Перед группой меня встретила сердитая воспитательница:
- Мы, говорит, должны с вами серьёзно обсудить поведение ваших детей.
Вообще-то она говорит эту фразу каждый раз, когда я прихожу в сад и даже когда случайно встречает меня на улице. Будто только о поведении моих детей и думает. Но сегодня вид её очень озадачен.
Задаю привычный вопрос: что случилось?
- Ваши детки – отвечает – стали причиной значительного материального и морального ущерба. Я даже не удивлюсь если их действия повредили хрупкую психику некоторых наших девочек. Сегодня они оторвали конечности почти всем куклам, пупсам, зайчикам и мишкам. А закончив расправу над ними, достали из красного уголка черепаху, и пытались ей отрезать ножницами лапы. Слава богу ножницы оказались игрушечные из пластмассы. Но Тортилле это всё равно, у неё теперь стресс, от которого она кажется впала в спячку. На два месяца раньше обычного. Это ужасно.
Соглашаюсь с данной оценкой. Обещаю проявить строгость и наказать.
Но из-за чувства собственной виновности, придумываю заменить наказание воспитанием любви к природе. По приходу домой в течении часа смотрим в мире животных. Ведущий что-то говорит про законы выживания и эволюцию, а я как умею подвожу подо всё нравственную и эстетическую подоплёку. После просмотра по себе чувствую, что стал любить фауну ещё больше чем прежде. Заключаю, что зёрна этой любви должны зародиться и в детских сердцах.
Через десять минут узнаю, как жестоко ошибся. Узнаёт об этом и кот. Который недавно предлагал их утопить, а теперь мечтает отдать на съедение братьям по классу – тиграм. Хотя по грустным глазам видно, что не возражает если вместо тигров окажутся львы. Или даже крокодилы. На худой конец какой-нибудь питон или термиты.
После просмотра, чудовища нарекли себя леопардами. Для внешней идентификации с помощью зелёнки и пальцев сделались пятнистыми, нисколько не смущаясь, что зелёных леопардов в природе не существует – их не видел даже Дроздов. Затем вытянули за хвост из-под дивана сопротивляющегося кота. Нарекли его зеброй, для внешней идентификации воспользовались остатками зелёнки. И начали охоту – беспощадную как русский бунт, бессмысленную как огурец от геморроя и разрушительную как восьми бальное землетрясение. Сорвали занавески, уронили с подоконника фиалку и оба кактуса, опрокинули графин с водой и чуть не лишили дом единственного телевизора. При этом крик стоял такой, что если бы им огласились джунгли, то половина тамошней фауны немедленно бы окочурилась, а вторая половина принялась бы неудержимо удобрять всё вокруг.
Нет, всё-таки в мире животных им ещё рано. Поэтому без тени сомнения перехожу к порке, по ходу указывая, что боль присуща не только им, но и черепахе, и божьей коровке, и (прибавляю для верности) плюшевому медведю тоже.
Возвращается супруга. Заплаканные чудовища бросаются к ней как оккупированная фашистом Европа к освободительной красной армии. Сердце матери не камень – она не разбираясь в причинах называет меня извергом доведшим детей до слёз. И ей наплевать, что мне самому от них хочется плакать.
Бессильно машу на неё рукой, и ухожу смотреть телевизор. Вдруг скоро эта радость из нашего дома исчезнет.