29. Музыкальный фестиваль

Оставшиеся до конца отпуска дни Дэниэл снова проводил в одиночестве. Джонс был на стройке и появлялся редко. Дэни часто ездил на берег океана. Иногда купался, если не было ветра. Прокатился в соседний посёлок, где жители промышляли рыбалкой. Пытался там арендовать лодку, но не получилось. Ни один из рыбаков не доверил ему свою посудину ни за какие деньги. Но пригласили покататься вместе с ними. Дэни честно тянул сетки из воды целых два часа, но после ему  это надоело. Он сел на корме и играл с маленькими осьминогами, ползающими по дну лодки. Моллюски пытались выбраться через борт. Как Сизиф, толкающий свой камень, они толкали свое маленькое скользкое тело вверх, цеплялись щупальцами за старое дерево, покрытое чешуей. И стоило добраться до вершины, как Дэни, изображающий неотвратимую божественную силу, сталкивал их вниз. Осьминоги сердились, забивались в щель между мешками. Иногда меняли цвет. Но не сильно, совсем не так красиво, как показывают в кино. И через минуту начинали всё сначала.

По плану у них с Джонсом ещё предстояло посещение музыкального фестиваля. Дэни уже чуть не уехал, не хотел дожидаться столь примечательного для Джонса события. В Лондоне проходят десятки этих фестивалей, в том числе африканских. И иногда проходят в самом прямом смысле, колонной возле его дома, с карнавальными костюмами. Но приятель заинтриговал его не музыкой аборигенов, а приездом прекрасной незнакомки. Дэни тут же решил, что пара дней ничего не изменит. И остался.  Джонс так давно и так загадочно говорил о ней, что Дэни должен был хотя бы взглянуть на это чудо. Тем более, что она жила в Сиднее, куда он вскоре собирается.

Анна приехала сама, запретила Джонсу даже думать о том, чтобы встретить её. По крайней мере, вечно куда-то спешащий главный инженер был дома и никуда не торопился в день её приезда. Дэни держался скромно, пока как следует не рассмотрел эту строгую девушку. Настоящая статс-дама. Она была красива. Но такое лицо, отнюдь не с глянцевой обложки. Аристократка, вот на кого она была похожа. Очень правильные черты, тонкие и холодные. Невозмутимость и закрытость – это бросалось в глаза в первую очередь.

Весь вечер Анна и Джонс занимались подготовкой презентации. Джонс уже все оформил, и сейчас подробно рассказывал ей обо всём, что происходило на стройке за время ее отсутствия. Дэни тоже слушал с большим интересом, и много спрашивал. Билеты в Дубай уже были на руках у Анны, так что они собирались без забот провести один свободный день на празднике. Дэни тоже улетал домой через день.

С утра они втроем поехали на озёра, где уже собралось много народу. Цветные шатры маленьких бродячих театров сделали пустынный оазис похожим на торговую площадь большого города. Торговцы безделушками сидели на песке возле расстеленных покрывал с выложенными на них украшениями. Немного в стороне от скопления зрителей туареги в балахонах продавали горячие лепёшки, которые тут же и пекли на кострах.

Джонс заметил среди зрителей своих рабочих. Несколько русских сидели вокруг экзотически одетых барабанщиков. Хотя сложно было назвать одетыми африканцев в юбочках из травы и вполне цивильных кепочках,  исполнявших странные шаманские мелодии. Барабаны из козлиной кожи очень разных размеров были обильно украшены бусами. И другие инструменты, названия которых Джонс не знал, выглядели столь же необычно. Звуки завораживали. Он и сам не заметил, как стал покачиваться в такт барабанам. Как кобра перед дудочкой.

Дэниэл бродил между музыкантами, фотографировал. В этнической музыке он ничего не понимал и не очень вслушивался. Но лица людей очень нравились. Яркая, красочная и очень эмоциональная атмосфера. Было сильное отличие от лондонских карнавалов. Он пытался понять, в чём разница. Может, в нём самом? В восприятии? Или в антураже, озеро с пальмами, туареги… А может они все здесь были у себя дома, и им просто уютней и легче здесь? Кроме этого, было похоже, что многие приехали из очень разных мест. Одежда, инструменты, да и сама музыка была очень и очень разной.

Увидел Анну. Она сидела под невысокой пальмой, раскинув длинную цветную юбку по песку. Издалека напоминала цыганку, длинные волосы были переплетены цветными ленточками. Даже лицо изменилось, он как будто увидел совсем другую девушку. Возле флейтиста было всего несколько человек, мелодия звучала совсем негромко. Как он сам сказал, это песенки алжирских пастухов. Рядом лежал открытый чемоданчик с дудками разных размеров. Иногда флейтист выбирал другую дудку и снова играл ту же мелодию. Анна радовалась и хлопала в ладоши. Дэни  ходил вокруг этой группы, выбирал ракурсы. Досадовал на громкие щелчки затвора. Несмотря на шум вокруг кто-то всегда оглядывался на этот звук.
 
Вдруг Дэни замер, как большая кошка на охоте. Он увидел танцующего Джонса! Он включил киносъемку и стал подходить ближе. Это нельзя было пропустить. Несгибаемое тело Джонса дергалось, как Буратино на верёвочках. Но это не брэйк, хотя и похоже. Да, теперь кривая физиономия Дэни на барханах вполне будет компенсирована этим кино-компроматом. Он с чувством выполненного долга вернулся в кружок флейтиста. Присел рядом с Анной-Луизой, и, наконец, стал слушать музыку.
Для Дэни это было редкостным занятием. На звуки он обычно не обращал внимания. В его любимом кабаке изредка играли джазисты. Но к тому времени, как они приходили, он обычно успевал заснуть на столе. Иногда попсовая песенка влезала в уши где-то на улицах города. Из чужих наушников проходящих мимо людей слышался низкий ритм, больше напоминающий неприятный шум. В авто он не включал радио, по дороге обдумывал свои планы. Музыка сильно раздражала и мешала. Иногда музыканты на улице всё же заставляли его замереть на минуту. Если играли хорошо, а это случалось очень редко. Только однажды он действительно был сражен уличным концертом. Где это было? В Вене, или в Хельсинки? Нет, в Петербурге в России. Дэни был там на стажировке месяца два. С десяток человек сидели в переходе метро и исполняли что-то волшебное. Может, тогда его поразил контраст между исполнителями и обстановкой? Ансамбль был филармонического уровня, как ему казалось. Хотя в филармонии он ни разу не был. Впрочем, нет, был пару раз, очень давно. Но это было издевательством над человеком. Сидишь, как идиот, в слегка шевелящемся зале, где каждый шорох раздается как взрыв гранаты. И восторженные, блаженные лица странных женщин неопределённого возраста со всех сторон. Нигде больше он не видел столько сумасшедших в одном месте. Он сочувствовал мужчинам, сурово сопровождающих своих дам с непроницаемыми лицами. Они были похожи на игроков в покер, причём явно прятали карты в рукаве. Да, там всё выглядело мошенничеством. А вот посади тот же ансамбль на улицу, и музыка становится живой, не законсервированной.

Флейтист замолчал. Надо же, как далеко Дэни унесло с этой незатейливой песенки.
- Принцесса, ты не проголодалась?
- Дэниэл, это что – лесть? Я бы уже не отказалась от лепешки. – Анна смотрела куда-то сквозь его лицо.
- Что ты, какая лесть. Это я не решился назвать тебя королевой, "королева" тебе больше подходит. Но такие комплименты легко могут вызвать манию величия.
- А это уже грубая лесть. – Девушка рассмеялась.
- Лучше скажи, ты хищница или вегетарианка? С чем брать лепёшки?
- Пойдем вместе. Я лучше сама выберу.

Они оттащили Джонса от барабанщиков и пошли выбирать себе берберские лепёшки. Туареги сидели в рядок, будто на показе мод. Их цветные балахоны рядом друг с другом смотрелись, как новенькие краски в коробочке. А Анна видимо так соскучилась по африканско-бедуинской кухне, что изрядно вымазалась в соусе. Оттирала щёки платком, а белая блузка приобрела новые полосочки спереди красновато-коричневого цвета. Принцессе новое украшение не понравилось. Пришлось вернуться домой и заняться сборами.