Improviser. Глава 3. Третий закон Ньютона

Глава 3. Третий закон Ньютона

  - Это ты, Журавлёв?  А почему с утра здесь, ты же должен быть в школе? - Вероника Степановна, как всегда, по каким-то своим отличительным признакам определила по слуху вошедшего в отдел русской литературы, - ну, рассказывай, что случилось... 

- Да мы тут вот... начал было Сенька... Библиотекарша, поняв, что случилось нечто из ряда вон, поднялась со стула во весь свой прекрасный рост, как будто специально данный ей природой, чтобы дотягиваться до самых верхних библиотечных полок, и обернулась... Жалкое зрелище представилось её взору: восемнадцать растерянных пятиклашек, держа в руках ранцы и шапки, с которых мелкими капельками стекал таявший снег на крашеный пол, предстали перед нею...

  В библиотеке иногда проходили встречи-обсуждения книг, публикаций в периодике в особой "комнате Чернышевского", где уютно за столиками полукругом, обратясь к кафедре, в окружении развешанных по стенам портретов, можно было великолепно расположиться, и туда-то она и повела своих нежданных посетителей...

  Сама районная библиотека размещалась в двухэтажном особнячке бывшего почётного гражданина города, а лекционная комната - в пристроенном в процессе поздней реконструкции полукругом флигеле, где так весело и беззаботно шумели в своё время рождественские балы. Почётный гражданин переписывался с доброй половиной литературной России первой половины девятнадцатого века, встречал и провожал именитых гостей, слыл первым хлебосолом в губернии, был страстным собирателем русской живописи, и даже иногда закладывал своё поволжское имение, чтобы съездить в Москву или в Питер на аукцион.

  Но отгремели балы, закончились аукционы, умер известный благотворитель, разорились его наследники, и несколько раз знаменитый особняк переходил из рук в руки, пока революция не провозгласила там в первый раз за всю историю края власть совершенно иного строя. Перед Великой Отечественной особняк приспособили под библиотеку, отреставрировали несколько заброшенных комнат под местную галерею живописи, привели в порядок фасады, поставили перед входом пару старинных чугунных фонарей, и старый гостеприимный дом зажил новой жизнью.

- Да нам бы, Вероника Степановна... начал было Семён, но его не дослушали.
... Вы тут располагайтесь, конечно, но учти, Сеня, и вы, ребята: что бы вы ни натворили, я становлюсь вашей соучастницей, но в эти игры мне не играть! Проводите своё мероприятие... кстати: а какая тема? Ах, третий закон Ньютона; физика, значит, а я-то думала...
 
Борис Евгеньевич явился в библиотеку к середине урока, когда Сенька, пройдя небольшой опрос прошлого материала и официальную часть в учебнике, рассказывал о некоторых занимательных вещах, почерпнутых в неофициальной литературе и имеющих весьма опосредованное отношение к вышеупомянутому закону. Как и у всех самозванцев в русской истории, речь его лилась самозабвенно, выхватывая из замечательного материала такие подробности, о которых затаившийся за входной шторой физик даже и не слыхивал. И только когда Сенька дошёл в своих фактах до связи вышеупомянутого закона с русскими пословицами и поговорками, Борис Евгеньевич не выдержал:
 
  - Так, значит, как аукнется, так и откликнется, Журавлёв? Вы уж извините, коллега, за опоздание, но сорок тысяч курьеров, наконец, доскакали и до меня. Разрешите присутствовать?

  Почтенное собрание вздрогнуло и замерло, от неожиданности сам докладчик проглотил язык и только всё, на что его хватило, так это на роскошный, повелевающий, императорский жест рукой в сторону свободных венских стульев... Эффект жеста настолько поразил незаметно следовавшую по пятам за физиком Веронику Степановну, что наутро весь город знал об этом происшествии, а учительскую среду, которую кроме физкультурника, одного математика и трудовика, составляли сплошь женщины, просто раздирало от любопытства.

  К чести школьников, причины знаменитого побега так и остались в тайне. Руководству школы также был не выгоден скандал: в самом деле, не вызывать же на педсовет почти отличника Журавлёва вместе с семнадцатью единомышленниками... да и за что? Урок проведен, физик молниеносно договорился с трудовичкой о переуступке своего часа для девочек, перенёс урок на время факультатива, а время факультатива на урок... какие вопросы?.. Опять же: а как посмотрит районо?.. а область?.. а честь мундира? Впоследствии завуч старших классов вкупе с директором школы... как бы это помягче выразиться... почти в домашней беседе день спустя выразили надежду, что непонятная информация, которой и оценку-то дать сложно, всё же не доберётся до области, в противном же случае...

  Но это было потом, а пока урок продолжался. Видя смущение оппонента, Борис Евгеньевич попросил слово и блестяще дополнил раскрытие темы третьего закона Ньютона своими точными, математически выверенными фразами.

  В конце уже пришлось смутиться и физику: кем-то принесенный из пятиклассников старинный жестяной будильник возвестил о завершении моральной пытки так неожиданно и звонко, что Борис Евгеньевич автоматически попросил записать задание в дневники, и только потом, когда все выбежали из залы, рассмеялся над собой. Сенька, разумеется, остался, дрожа, как осиновый лист, но тут учитель как-то по-доброму махнул на него рукой и, закатываясь от смеха, выпроводил вон. 
 Разумеется, беседа состоялась уже после уроков и в самом неподходящем месте, в личной квартире неистового болельщика и доминошника. Встретив Сеньку в раздевалке, физик заявил, что до него есть срочное дело, которое требуется обсудить в узком кругу, и повёл к себе домой.

- А ты знаешь, Семён, что третий закон Ньютона - это и о нас с тобой? Великий англичанин предвидел, что мы встретимся на его почве; наверное, он предчувствовал это, и вот мы встретились; каждому действию найдётся своё противодействие, в общем смысле. Кстати: ты прилично провёл урок в библиотеке, а почему сторонишься моего факультатива?

- Меня литература больше интересует, Борис Евгеньевич, но Алла Николаевна как-то неинтересно рассказывает, как будто опять ведёт свой урок, и потому я хожу в библиотеку. Там интереснее. И потом, там можно прийти в любое время, когда захочется, а мне после уроков оставаться в школе нельзя, мне домой надо.

- А у меня уроки интересные? Скажем, так: интересней, чем у Аллы Николаевны? Чего ёжишься? Да ты не беспокойся, останется между нами, мы же не в школе.
- У Вас, конечно, интересней... Только зачем Вы Витьку за голову... У него потом на истории уши...

- Эх, Семён, будь мужчиной! Преснятина у нас в школе, даже поспорить не с кем, да и ваш брат не подарок... А ты вот Витьку подымешь, пусть не за голову, а хоть как-нибудь? Чем вы там на физкультуре занимаетесь, что все хилые растёте? Я вот в детстве - вот был такой же, как ты! - дом помогал отцу строить, каждый день по двадцать, а то и по тридцать тачек глины вывозил, когда он фундаменты с подвалом закладывал, и это снизу. А в обратную - кирпич, мешки с песком... А когда стены начали ставить, так мне во сне эти кирпичи снились, а ты в библиотеке пропадаешь...

  Ну да ладно, тебя уважать можно, но выскакивать из-за парты...
Мой дед рассказывал, как в его время в школе розгами секли, на гречку коленками ставили. Демократия хороша в обществе равных, и не в школе, это точно. Ты говорил, что спешишь после уроков домой, так я тебя не задерживаю. Вот только глянь эту книжку, академик, может что своим родным соорудишь.
  И Борис Евгеньевич засунул в ранец Сеньке томик новенькой "Занимательной физики".


                22.09.2013.



.