Подари мне жизнь Часть I

Все случилось пять лет назад. Мне в руки попал  дневник. Еще год не осмеливался открыть его, а когда решился – понял, что прочитал чужую душу. Было как-то стыдно и больно. Не знал, что мне делать с этими записями. Конечно, лучшим вариантом было – отдать хозяину, но это невозможно. Поэтому отдаю их вам. Скорее всего, автор дневника хотел именно этого.

Часть I.
Глава 1.

Снежинки белыми мухами летели в распахнутое окно и таяли, попадая на губы.  Наши медсестры и врачи тоже, словно белые мухи, носились по коридорам и палатам. Правда, это были гигантские африканские насекомые.
До Нового года оставалось всего две недели, а мне сказали, что о доме можно и не мечтать. Совсем не хотелось встречать праздник в больничном коридоре с черно-белым ящиком в обнимку. Раз меня не выпускают по доброй воле, значит, нужно, чтобы выгнали. Вот я всячески и нарушала правила “лежки”, как например, в этот раз, забравшись на подоконник распахнутого окна с сигаретой. 
 – Самохина! Ты с ума сошла! Тоже мне, королева снежная! Немедленно слезь оттуда! Простынешь же, дура! – рявкнула на меня медсестра. Я нехотя слезла, а Олечка закрыла окно.
– Между прочим, зараза к заразе не пристает, – буркнула я, плюхнувшись в кровать.  
 – Скажи спасибо, что Михаил Анатольевич этого не видел, он бы тебя…
 – Что, из больницы бы выгнал?! – радостно оживилась я.
 – И не надейся! Всыпал бы по первое число и пару десятков уколов ко всем остальным назначил бы. Только кажется мне, что лишние дырочки тебе на пятой точке ни к чему.
 – Оля, это верно. Только так домой хочется: нарядить елку, включить телевизор и под бой курантов с бокалом шампанского в руке встретить Новый год! – мечтательно заявила я.
– Да тебе тут даже веселее будет. Знаешь как тут всегда здорово! Куча народу, конкурсы, танцы!..  А ты же совсем одна: ни родных, ни мужа с детьми, ни даже животины  какой. У тебя же семьи нет! – рассуждала Ольга.
– А я и есть семья. И никого мне больше не надо! Слышишь?! Никого!
Медсестра быстро выбежала из палаты, потупив взгляд, а я, накинув теплую шаль, вышла на улицу и закурила…

Глава 2.

…Помню: в тот Новый год точно также падал снег. Громадные хлопья летали повсюду. Даже соседний дом из-за снежного буйства не было видно. Отовсюду пахло праздником: от елки, пронесенной мимо, от авоськи с мандаринами, от селедки в ведерке, которая вечером у кого-то оказалась в салате, от городских гирлянд и цветных вывесок. Все вокруг было пропитано этим волшебным ароматом. Странная суета охватывала людей в это время. Проблемы отходили на второй план или попросту забывались. В воздухе парило пьянящее ожидание чуда, которое каждый из нас таил в себе целый год.     
Тогда к нам в гости пришли родители моего одноклассника, Разумовские. Когда-то они жили в Питере, но тетя Катя сильно тосковала по Москве. Поэтому дяде Вите ничего не оставалось, как перевезти всю семью в столицу. Теперь по своему городу тоскует глава семейства. С их сыном Женькой я знакома с самого детского сада. На тихий час наши койки стояли рядом. В школе сидели за одной партой. А жили, вообще, на одной площадке. Наши с ним комнаты соединялись балконом, и иногда, когда было грустно или наоборот радостно и хотелось поделиться своими мыслями, мы «ходили в гости» друг к другу, перебираясь с балкона на балкон. Наши родители давно за нас решили, что мы будем идеальными мужем и женой. Женя был не против. А вот я кроме чувства дружбы ничего к нему не испытывала, да и не собиралась что-то испытывать. Просто кучерявые очкастые худенькие мальчики, даже, несмотря на глубокие изумрудные глаза, не в моем вкусе. Тогда мне хотелось видеть рядом с собой, по меньшей мере, принца на белом коне, ну или хотя бы какую-то известную личность: актера или режиссера. Я собиралась поступать в театральный институт, а потому все время представляла себя идущей по красной дорожке под руку с обворожительным спутником, а позади нас почему-то обязательно плелся Женька. Наверное, потому, что он тоже решил поступать туда же, куда и я, что бы, так сказать, не нарушать традиции и быть всегда рядом со мной…
– Светлячок, твоя мама вручила мне эту курицу, куда ее поставить? 
– Да не знаю я, Женька, отстань! Моя голова занята была более важными мыслями, а ты взял и все испортил!!!
– Ну, извини, я нечаянно. Так куда поставить это крылатое создание?!
– По центру стола. Ставь быстрее, и пойдем, мне с тобой надо поговорить.
– Но, там нужно помочь… твоя мама…
– Да потом! Побежали скорее!
Я схватила Женьку за руку и потащила за собой.
В подъезде на площадке никого не было. Из соседних квартир доносилась музыка и веселый смех. Лампочку давно разбили, и наши лица освещали только вспышки фейерверка.
– Света, предупреждаю сразу, курить с тобой за компанию я больше не буду! Мне и так от отца в тот раз неплохо влетело, – сказал Женька, многозначительно почесав свой затылок.
– Я не за этим тебя сюда позвала. Смотри. Это старые каминные спички, которые исполняют все мечты. Нужно загадать желание, поджечь спичку, и если она сгорит в руках полностью, то желание обязательно исполнится.
– Ну и откуда у тебя эта ерунда?
– Женя, это не ерунда! Если не веришь, можешь идти.
– Да нет, я верю, просто не так выразился.
– В следующий раз как-нибудь получше выражай свои мысли.
– Так откуда такое богатство?
– Мне одна симпатичная бабуля на Старом Арбате подарила.
– А почему именно тебе?
– Не знаю. Старушка вообще там как-то неожиданно появилась. Меня кто-то за плечо тронул, оборачиваюсь, а это бабулька. И главное, откуда-то знала, как меня зовут. Дает мне эти две спички и говорит: «В канун Нового года загадай желания и сожги их в руках до самого конца, все, что задумала, обязательно исполнится. Только реши, что важнее для тебя в этой жизни, не трать их попусту. Но знай, Это последний Новый год, когда спички могут исполнить желание». А потом исчезла.
– А почему ты решила одну спичку мне дать?
– Жень, ну если бы эта старушенция дала спичечную коробку тебе, разве ты бы не поделился со мной?
– Да, я бы, наверное, всю коробку тебе отдал.
– Вот ведешь! Так, ладно загадывай и поджигай.
В один момент мы чиркнули спичками, и маленькие огоньки наших желаний запылали в руках. У Женьки все получилось очень здорово, а вот я все пальцы обожгла, но все равно от спички остался только черный выгнутый уголек. Дымка от потухших спичек улетела куда-то вверх, оставив за собой лишь запах наших желаний.
– Светлячок, а что ты загадала? – как-то тихо, нежно и с надеждой в голосе спросил Женька.
– А ты точно никому не расскажешь?! – оживилась я и сверкнула глазами.
– Света! Ну, за кого ты меня принимаешь?!
– Ладно, слушай. У меня отец когда-то служил на Камчатке. С того времени сохранилась куча фотографий. Там и гейзеры, и вулканы, и океан, и чайки на берегу, и… Там столько всего, что тебе даже и не снилось! Мне очень хочется туда. Когда в далеком-далеком будущем я останусь совсем одна, то уеду в Долину гейзеров, намочу свои кеды в Тихом океане, напишу книгу и проведу остаток жизни в этом прекрасном месте, слившись с природой… – мечтательно заявила я.
– Это что, твое заветное желание? А почему ты сейчас-то о старости думаешь? У нас же все только начинается! – сильно удивился Женя, поправив очки указательным пальцем. Его привычка мне напоминала Знайку. В такие моменты всегда хотелось засмеяться, но я сдерживала себя, чтобы не обидеть моего лучшего друга.
– Не знаю. Про Камчатку я с самого детства думаю так же, как и про театр. Но бой курантов штука уже проверенная, поэтому поступление в институт я оставила на этот случай. А спички в руки мне попали только сегодня, поэтому на раздумья времени было мало. Вот и вспомнила об этом желании. Кстати, а что ты загадал?
– Да, тебе будет не интересно. И потом это ерунда, – сказал Женя, отвернувшись в сторону.
– А ну-ка немедленно выкладывай, Штирлиц несчастный! – завопила я, начав щекотать Женьку по ребрам так, что у него съехали очки.
– Женя, я перед тобой тут душу выворачиваю, а ты в молчанку играешь?!
– Хорошо, я скажу. Только обещай, что не будешь смеяться и не обидишься на меня за это желание.
– Да не обижусь. Говори уже.
Женька потупил взгляд, покраснел и, слегка заикаясь, сказал:
– Я хочу, что бы ты вышла за меня замуж и родила мне ребенка.
Мое приподнятое настроение и блеск в глазах сразу пропали.
– Дурак. Зря только спичку потратил. Тоже мне, заветное желание. Пойдем к столу, нас уже обыскались, наверное, – развернувшись к лестнице, буркнула я. 
– Светлячок, а что со спичками делать будем?
– Если хочешь, оставь себе на память, – ответила я, обернувшись.

Глава 3.

Мое желание, загаданное под бой курантов, исполнилось. Я стала студенткой театрального института. Женьку тоже взяли туда. Он на первом туре читал басню Крылова «Мартышка и очки». Татьяна Викторовна, теперешний декан нашего факультета, тогда ему сказала:
– Молодой человек.
– Евгений Разумовский, – уточнил Женя.
– Евгений Разумовский, – продолжила Татьяна Викторовна, –  извините меня, конечно, но прочтение басни в Вашем исполнении ужасно! А вот на роль мартышки в очах Вы прекрасно сгодились бы. Зачем Вы, Евгений, вообще, решили поступать в наш институт? Только зря потратили и наше и свое время.
Женька тогда не растерялся и как на духу выпалил приемной комиссии:
– Я очень сильно люблю одну девушку, она тоже поступает сюда. Мне хотелось бы доказать ей, что я гораздо сильнее достоин ее любви, чем какой-нибудь напыщенный павлин, играющий Гамлета в театре. А для этого мне вполне сгодится и роль мартышки в очках.
Самое интересное, что эта речь вдохновила приемную комиссию. В остальных турах ему горел зеленый свет. А Татьяна Викторовна, вообще, взяла его под свое крыло.
Так мы стали учиться в одной группе на факультете актерского мастерства. Каждый день я ходила в институт, как на праздник. Учеба захватила меня полностью. Я с жадностью глотала все, что нам преподавали, участвовала в постановках, ходила на все кастинги реклам и фильмов, в надежде, что меня где-то заметят. И однажды это случилось. Начались съемки фильма у режиссера Завьялова. Он искал молодую актрису на роль дочери главной героини, которую играла его жена Наталья. Фильм был о там, как мать влюбляется в молодого парня, сокурсника дочери. А та, в свою очередь, уже в зрелого мужчину, ухажера своей мамы. Непонимание, упреки, боязнь разрушить семью и множество других преград на пути, но в итоге мать с дочерью понимают друг друга и, как это принято, хеппи-энд.
В один из ноябрьских холодных дней, пронизанных северным ветром, я отправилась на пробы этого фильма, в надежде получить хотя бы самую маленькую эпизодическую роль. Женька, конечно, сопровождал меня и всячески подбадривал.
– Женя, кажется, что меня не возьмут и в этот фильм.
– Почему ты так решила?
– Знаешь,  с самого утра как-то не по себе. Не могу объяснить даже. Какое-то предчувствие плохое.
– Светлячок, ты, главное, не волнуйся, веди себя естественно, и все получится.
– Хотелось бы верить,  только не верится почему-то, – сказала я, глотнув кофе из пластикового стаканчика.
– А ну-ка, Светик, вставай, давай сюда свой кофе.
Я покорно встала, не понимая в чем дело.
– Закрой глаза, расправь плечи, подними голову и скажи: «я все могу», только уверенно.
– Ну, я все могу.
– Давай, без «ну». И уверенно, а то, такое ощущение, что ты мямля какая-то, неумеха, что ничего никогда не могла, не можешь и не сможешь сделать в этой жизни!
– Женька, да как ты на меня вообще можешь говорить такое?! Ты соображаешь, что обижаешь такими словами?!
– Я-то соображаю и, в отличие от некоторых, все могу. А у кого-то кишка тонка даже вслух сказать эту фразу.
– У меня кишка тонка?! Да она у меня самая толстая в мире, если хочешь знать! И вообще, это я все могу, а не ты! Слышишь, могу!
– Не верю, ты ничего не можешь.
– Я все могу!
– Не верю, громче, чтобы я услышал!
– Я все могу!
– Громче!
Тогда я подняла руки вверх, набрала полную грудь воздуха и крикнула так,
что у самой чуть барабанные перепонки не полопались:
–Я все-е-е могу-у-у!!!
Эхо пронеслось по фойе. Все люди резко обернулись в нашу сторону, кто-то начал ругаться, кто-то у виска пальцем покрутил, кто-то уронил пластиковый стаканчик с кофе. В общем, равнодушных не осталось. А главное, мне стало так легко на душе, спокойно, появилось полная уверенность в том, что у меня все получится.
– Вот теперь верю, – тихо и очень спокойно сказал Женя, дальше попивая свой кофе.
– Женька, я теперь сама верю в то, что все могу! Спасибо тебе огромное! – восторженно заявила я, чмокнув его в щеку. Женька от этого немного смутился и покраснел.
Дверь, за которой проходили пробы, открылась, на нас уставились удивленные большие карие глаза в очках, которые немного съехали на нос. Прическа на голове представляла собой дикий классический беспорядок, этакая копна соломы темно-русого цвета с проблесками седины. 
– Молодые люди, – обратилась к нам «говорящая голова» в очках: – это кто тут вопит как резаный?
– Я воплю, только меня никто не режет, –  смущенно ответила я, ухватившись обеими руками за косички, и сильно покраснев.
– Тогда в чем проблема, юная особа?
– Проблемы никакой нет, просто я все могу.
– Это как, не понял?
– А вот как.
Вся моя краснота вмиг куда-то пропала. Я снова закрыла глаза и, вскинув руки вверх вместе со своими косичками, закричала из самой глубины своей души:
– Я все-е-е могу-у-у!!!
Очки у «говорящей головы» от испуга и неожиданности упали на пол. Он медленно поднял их, протер носовым платком, снова нацепил на нос и сказал:
– А ну-ка, девушка, идемте за мной.
– Зачем? –  удивилась я, и улыбка на моем лице сразу же пропала.
– Вы, я так понимаю, на пробы пришли?
Я только и смогла кивнуть в ответ, потому что язык у меня онемел.
– Ну, так пойдемте. 
Я вошла, «говорящая голова» захлопнул за мной дверь. А Женька остался в полном недоумении ждать меня в фойе.
«Говорящая голова» оказался режиссером. Он велел своему ассистенту дать мне листы с текстом главной героини, о роли которой я и не могла мечтать. Максимум, что мне представлялось, это пару раз мелькнуть в фильме и сказать хотя бы самую маленькую незначительную фразу. А тут на меня свалилось такое счастье, с которым я еще не знала, что делать. Я пыталась прочесть все, что было написано, но восторг так захлестнул меня, что я даже побоялась захлебнуться своим счастьем. Быстро отбросив все мысли, я встряхнула головой и принялась за изучение текста. 
Через пару часов пробы состоялись, и  меня утвердили на главную роль. Я все еще не могла поверить всему происходящему. Казалось, что все это было не со мной. Слишком много счастья, слишком безоблачное небо было надо мной. Не бывает все так хорошо и сразу…

Глава 4.

– Женя, нужно срочно позвонить родителям, рассказать им обо всем!
– Ну, так вон таксофон, пошли звонить, жетоны есть с собой?
– Женя, а у меня теперь мобильный! Родители перед отъездом подарили. Смотри классный какой! Теперь я маме и папе из любой точки Москвы могу звонить.
– Ничего себе, мне такой роскоши от своих предков еще долго не увидеть...
– Ладно, я сжалюсь над тобой и разрешу моим пользоваться.
– Спасибо. А тетя Вера с дядей Сережей уже прилетели из командировки?
– Они должны быть уже дома, только не звонят. 
– Ха, опять, наверное, какой-то сюрприз готовят, можешь даже не сомневаться!
– По-моему, телефон — это и так большой сюрприз.
– Кому-то, кажется, сегодня семнадцать лет исполнилось?! Не знаешь, случайно, как зовут эту старушенцию?
– Так я, по-твоему, старушенция?! Тогда получай! – И я с этими словами побежала догонять Женьку, чтобы как следует врезать ему своим рюкзаком, за сказанные слова.
– Ой, Света! Хватит, пожалуйста! Мне же больно!
– Да? А кто меня старухой обозвал?
– Ладно, виноват, признаю. Ты симпатичная бабуля. Так пойдет?
– Что?! Ты издеваться надо мной вздумал?! Получай еще!
– Все, все! Хватит! Беру свои слова обратно.
– Ладно, Женька, прощаю. Должна же я хоть кого-то в гости пригласить съесть праздничный торт. Да и потом, некогда, надо маму и папу обрадовать хорошей новостью.
Я взяла телефон и по очереди набрала номера родителей, но оба телефона не отвечали. Настроение сразу ухудшилось.
– Света, что-то не так?
– Странно. Оба номера вне зоны доступа.
– Так они, наверное, еще в самолете. А там же пользоваться телефонами нельзя.
– Их рейс должен был давно уже прилететь. 
– Ну, значит, рейс задержали, ты же знаешь, как это бывает.
– Они бы обязательно предупредили. Поехали скорее домой.
– Просто сюрприз сделать хотят.
– Жень, помолчи уже! Быстрее ногами можешь шевелить?
Мы буквально побежали. Подходя к дому, я увидела, что нашей машины нет. Лифт, как назло, не работал. Я побежала по лестнице, сердце выпрыгивало из груди, а от плохого предчувствия немного подташнивало. Вставляя ключ в замочную скважину, я услышала скрип соседней двери. Тетя Катя, Женина мама, вышла вся заплаканная и бледная, как-то виновато посмотрела на меня и сказала дрожащим голосом:
– Светочка… Твои родители…
– Что с ними?
– Понимаешь, была плохая погода, посадочную полосу не было видно…
– Что с моими родителями?! – почти прокричала я.
– Пилот не справился с управлением, и при посадке…
– Да говорите вы уже!
– Они… Они разбились. Насмерть. В самолете погибли все. Никто не выжил.
Дальше я ничего уже не слышала. Все плыло, как в тумане. Перед глазами почему-то вспыхивали картинки из детства.
Вот мы на море всей семье. Папа брызгает водой в маму, а она заливается смехом. Я сижу на берегу, строю песочный замок и радуюсь, глядя на них. А вот на даче, жарим шашлыки на мамин День рождения. Куча гостей, все поют, танцуют. Папа обнимает маму и говорит, как сильно он ее любит. А вот холодный зимний вечер, я с Женькой объелась снега и подхватила ангину. Мама с папой всю ночь сидят около моей постели, поят горячим молоком с медом и читают сказки…Потом вспомнился последний Новый год, бенгальские огни, звон бокалов с шампанским, желания, которые у родителей так и не успели исполниться. Мама тогда загадала, чтобы я стала известной актрисой, а отцу почему-то захотелось внучку. Говорят, что новогодние желания всегда исполняются, так почему этим не суждено было сбыться?

Глава 5.

Что было потом, помню плохо. Суета. Куча непонятных людей в доме, все подходят ко мне, что-то говорят, плачут. Я ничего не понимаю, только киваю в ответ. Помню, тетя Катя все время боялась, чтобы со мной ничего не случилось, или я сама с собой ничего не сделала, заставляла пить что-то, какое-то успокоительное, наверное. А Женьке велела глаз с меня не спускать. В день похорон приехал папин родной брат, дядя Слава из Краснодара, со всей своей семьей. Его жена, тетя Лида, все время рыдала, подходила ко мне, гладила по голове и говорила, что не оставит бедную девочку одну. У них было двое детей. Первый, Игорь, был сыном тети Лиды от первого брака. Ему уже исполнилось восемнадцать. И вместо того, чтобы учиться, искать работу или идти в армию, играл сутками в автоматы, оставляя там кучу родительских денег. А Дениска, общий сын, был очень даже неплохим мальчишкой десяти лет с ямками на обеих щечках. 
Когда на кладбище сказали прощаться с родителями и целовать их в лоб. Я так и не смогла подойти с ними, просто отвернулась и начала смотреть в небо. Голые, почти безжизненные ветки деревьев разрезали холодные серые тучи, бегущие за горизонт. Стая черных крикливых ворон перелетала с дерева на дерево. Холодный ветер пронизывал до костей. Когда сквозь шум ветра и назойливое противное карканье я услышала стук молотков, бросилась с кладбища, заткнув уши руками. Женька побежал за мной.
– Хоть бы слезинку проронила. Бездушная, несносная девчонка, – процедила сквозь зубы тетя Лида.
– Как вы смеете?! Светочка не в себе. Такое горе. Ребенок еще не может до конца все осознать. А вы. Думать сначала нужно, – возмутилась Женькина мама.
Случившееся  осознала только на девятый день. После того, как все ушли с могилы родителей, я осталась там одна. 
– Пусть выплачется так, чтобы никто не мешал. Сейчас ее нужно оставить наедине со своим горем. А когда начнет успокаиваться, подойди, поговори с ней и привези домой, – сказала тетя Катя Женьке, уходя с кладбища.
Я рыдала навзрыд часа три, еще час тихо плакала, а потом подошел Женька и молча сел рядом на лавочку. Еще час мы просто молча сидели.
– Ну, как ты? – шепотом спросил Женька.
– Никак. Мне кажется, я умерла вместе с ними.
– Света, ты жива и …
– Увы, ты прав. Я жива.
– Светлячок, так нельзя.
– А как можно?  Дальше улыбаться всем, делать вид, что все просто замечательно и ничего не произошло? Женя, мои родители погибли. Самых дорогих людей на свете больше нет. Понимаешь, нет! Что мне дальше-то делать?!
 –Жить дальше.
– А зачем? Для чего? Ради кого? 
– Ради их надежд и желаний. Думаю, они очень хотели, чтобы из тебя вышла великая актриса и просто дочь, которой можно гордиться. Так не подведи их, Света. В твоих руках сделать так, чтобы мечты твоих родителей сбылись. Это твой долг, как дочери. Не хорони себя заживо. Дядя Сергей и тетя Вера тебя бы точно не поняли и не простили. Ты должна быть сильной.
Я вытерла слезы рукавом, подняла голову и, глядя Жене прямо в глаза, сказала:
– Знаешь, Женька, а ты, как всегда, прав. Я сделаю так, что мечты моих родителей сбудутся. Я уверена в этом. Они будут гордиться мной. Пусть даже и там – закончила я, посмотрев в небо.
Мы встали с  лавочки и медленно пошли с кладбища. Женька обнял меня и спросил:
– Твои родственники из Краснодара долго еще будут здесь?
– Мне кажется, что они здесь задержаться очень надолго. По-моему, дядя Слава со всей семьей, а вернее, тетя Лида, собираются остаться здесь навсегда.
– Почему это?
– Жень, мне же  только исполнилось семнадцать. Я несовершеннолетняя. По закону мне нужен опекун.
– Но им может стать моя мама или отец. Они уже обсуждали это.
– Если бы у меня не было родственников, тогда, да. А так, больше прав на это имеет родной брат моего отца, с которым они виделись последний раз, когда мне было три года. Если честно, то я его даже не помню. А тетю Лиду, так я вообще первый раз в жизни увидела.
– А ты согласна? И что ты собираешься со всем этим делать?
– Знаешь, ты первый, да и, пожалуй, последний, кто об этом спросил. Остальных мой ответ на эти вопросы не интересует. Теперь целый год, как минимум, мне придется жить с ними. Если я раньше оттуда не сбегу.
– Но почему ты должна оттуда убегать? Это же твой дом?
– Хотелось бы мне это сказать своим родственникам. Но они так крепко обосновались в трехкомнатной московской квартире, что мне уже кажется, что это я приехала из Краснодара к ним на год погостить.
– Да, тяжело тебе. А может, ты на это время к нам переедешь, родители будут только «за».
– Спасибо тебе, Женя, конечно. Но я свой родной дом без боя никому не отдам.

Глава 6.

– Где можно так долго шляться? Ужин давно остыл. Тебя кто-нибудь учил на часы смотреть? – как всегда расшумелась тетя Лида, увидев меня, входившую в квартиру. Я медленно разделась и повесила куртку.
– И вам добрый вечер, тетя Лида.
– Мне что, повторить свой вопрос?
– Я была на прогонной репетиции. У нас в институте после завтра новогодний спектакль.
– А вчера у вас тоже прогонная репетиция была? Явилась за полночь! Мы уже все спали! С какой стати я за тебя должна волноваться? У меня своих детей и так двое.
В этот момент из спальни показалась фигура Дениски в пижаме. Я достала из сумки шоколадку и протянула ему.
– Привет, карапуз! Держи это тебе.
– Привет. Спасибо – ответил он и юркнул обратно в спальню.
– Не ешь сладкое на ночь! Зубы испортятся! – крикнула вдогонку сыну тетя Лида.
– Ты снова не ответила мне, Света.
– Во-первых, вчера я была на съемках фильма. Мы всегда поздно заканчиваем. А во-вторых, вас никто не просит переживать за меня.
– Ах, на съемках?! Интересно, и где это таких дрянных девчонок снимают, вернее, кто и за сколько? Проститутка!
– Да пошли вы…! Сами знаете куда, – уже потеряв терпение, вырвалось у меня.
Я хлопнула дверью ванной и попыталась смыть всю злость струями холодной воды. Тетя Лида все это время ругалась под дверью. Приняв душ, я отправилась в свою комнату, а эта жирная гарпия полетела за мной. Прямо перед ее носом я закрыла дверь и рухнула от усталости в постель. Родственница еще минут пять продолжала читать мне нотации. Потом подошел дядя Слава.
– Лидуся, ну может не надо со Светочкой так строго?
– А тебя, вообще, никто не спрашивал, существо бесхребетное!
Дальше я уже слышала их крики сквозь сон. Как обычно мне снились мама и папа. Во сне они всегда были вместе, держались за руки и улыбались. А еще говорили, что все будет хорошо. И мне очень хотелось верить в это, потому что другого все равно ничего не оставалось.

Глава 7.

Как обычно, я встала раньше всех, сварила себе кофе и сделала бутерброд с сыром. Приняв душ и позавтракав, вышла покурить на балкон. Если раньше мы с Женькой просто баловались, хотели казаться взрослыми, прятались от всех, то сейчас я курила по-настоящему. А срываться от кого-то смысла уже не было. Тетя Катя тоже страдала этой вредной привычкой, а потому мы частенько с ней сталкивались на балконах за этим занятием и болтали. Но сегодня она уехала пораньше на работу. Я успела увидеть ее, когда она садилась в машину. У Разумовских была старая, повидавшая виды семерка. Дядя Витя говорил, что это старушка еще долго ему прослужит, а когда Женька получит права, то перейдет к нему по наследству. Я помахала тете Кате, а она послала мне воздушный поцелуй в ответ и уехала.
– Что сестренка, ты опять встала раньше всех? – внезапно послышался и напугал меня шепот Игоря за спиной.
– А это ты? Напугал меня, так тихо подошел, – вздохнула я.
– А ты у нас пугливая оказывается?
– Послушай, что тебе от меня нужно?
– Да так, ничего особенного, просто поболтать. А почему ты не завтракаешь со всей семьей?
– Потому что моя семья умерла, ее больше нет. И не называй меня, пожалуйста, больше «сестренкой». Ты мне, вообще, никто.
– Значит никто?
– По-моему, ты не глухой и все прекрасно понял.
– Раз так, тогда и ты все сейчас прекрасно поймешь, – ехидно улыбнулся  Игорь и загородил выход с балкона.
– Что ты имеешь в виду? – насторожилась я.
– А вот что!
Игорь резким движением прижал меня к себе и полез целоваться. Мне хотелось закричать, позвать на помощь, но его губы плотно прижались к моим. Было жутко противно, но я притворилась, что отвечаю ему взаимностью. Он немного расслабил объятья, обрадовавшись. А я со всей силы укусила его за  нижнюю губу до крови. Игорь резко оттолкнул меня и закричал от боли:
– Ты что, дура полная?! Бешеная! Иди отсюда!
– С великим удовольствием. А ты не смей больше приближаться ко мне, мерзкое похотливое животное. Вдруг еще что-нибудь откушу тебе ненароком, «братик» – усмехнулась я и вышла с балкона.
– Запомни, Светка,  это тебе так  просто с рук не сойдет, ты еще на коленях у меня прощение вымаливать будешь! – продолжил Игорь, вытирая руками кровь.
– Смотри, как бы по-другому не вышло, – ответила я и закрыла его на балконе. 
Игорь со всей силы начал колотить в дверь. На крик и шум прибежала тетя Лида, в халате нараспашку, в одной тапке и бигудях.
– Что тут случилось? – в ужасе обратилась она ко мне.
– Ничего особенного, просто ваш сын губу себе прикусил, когда на балкон выходил. Наверное, мой бутерброд с сыром был очень вкусным, получилась небольшая травма. А тут еще как назло балконная дверь от ветра захлопнулась. Вот он и неистовствует – ответила я, улыбнувшись, и закрыла за собой входную дверь.
Женька уже ждал меня на лестничной площадке.
– Доброе утро. Что там у вас случилось? Я уже собирался позвонить в дверь, узнать – поинтересовался Женя.
– Привет. Утро добрым не бывает.
По дороге в институт я рассказала Женьке об утреннем инциденте, а потом пожалела об этом. Потому что всю дорогу домой пришлось отговаривать
Женьку от беседы с Игорем по-мужски.
– Женя, обещай мне, что не будешь с ним связываться!
– Хорошо, Светлячок. Но это только потому, что ты просишь.
– Ты мне еще живим нужен.
– Что?! Ты хочешь сказать, что я хилый и слабый? То есть не мужчина?!
– Да нет же. Ты и есть настоящий мужчина. А Игорь этот – мужлан неотесанный.
– Ладно. Но я с ним все равно сведу счеты, я тебе обещаю. Месть – это блюдо, которое подают в холодном виде.
– Вот, начинаю тебя узнавать! Таким ты мне нравишься гораздо больше.
Мы улыбнулись друг другу и медленно пошли по заснеженной аллее.

Глава 8.

Подходя к дому, мы с Женькой услышали голос тети  Лиды и остановились. Она жаловалась на тяжелую жизнь и на меня соседкам:
– Совсем девчонка распустилась после смерти родителей. Хорошо они этого не видят. Не дожили до такого позора. Курит, как ошалелая, не стесняется. Домой за полночь пьяную мужики на дорогих машинах подвозят. Боюсь представить, что дальше будет! Наркотики, воровство, тюрьма…
– А мы то и не знали. Всегда приветливая была, здоровалась. А сейчас и правда, пройдет, бывало мимо, и не заметит. Что со Светой творится?
– Видно, ее отец при жизни сдерживал, а сейчас некому, вот и распустилась, – рассуждали наперебой соседки.
– Я уж и не знаю, как быть-то с ней дальше, – продолжала жирная гарпия, –  и ласково с ней, и приветливо. Все ждем ее дружно к обеду, сами за стол не садимся. И мальчики мои к ней, как к родной, особенно Игорюсик. Тот, вообще, сказал: «Мама, ты не волнуйся, Светочка мне, как младшая сестричка, я о ней позабочусь». 
– Да уж, Игорюсик точно позаботится. Уже начал, – подумала я.
– Вот так и живем. Сами бросили свой город родной, сюда приехали. Думали, что ж  девочку-то к себе забирать. Мать так хотела, чтобы она на актрису выучилась. А у нас таких институтов и нет. Вот и получается, что думаем в первую очередь только о ней, а она… 
 – Конечно, почему бы в московскую квартиру-то не переселиться. Даже прописались всей семьей уже тут. Убедили органы опеки, что для моего обеспечения необходимо им на работу устроится, а без прописки никак. Вот, им на встречу и пошли, ради моего «блага», – продолжала я размышлять.
– Даже страшно подумать, что дальше будет, – сказала с вздохом «родственница» и махнула рукой.
– Жень, ты только посмотри на эту жирную гарпию. В ней ведь пропала неплохая актриса. Зря только попусту растрачивает свой талант.
– Ну почему же попусту? Она нашла своего зрителя и с полной отдачей играет роль заботливой опекунши. А зритель верит искренности игры… Света, я все-таки не понимаю, как она может говорить о тебе всю эту гадость.
– Как видишь, может. Теперь убедился в ее лицемерии и желании заполучить квартиру?
– На все сто, – ответил Женька, поправляя очки указательным пальцем: – Может, пойдешь к нам пообедать? Мама должна была испечь пирог с яблоками. А еще у нас есть замечательный украинский борщ! – сказал Женя и закрыл глаза, расплываясь в улыбке. Наверное, он представил, как сидит за столом и уплетает обед за обе щеки.
– Женька. У тебя великий талант по соблазнению едой! Пойдем к тебе, я очень проголодалась.

Глава 9.

Вот и наступило 31 декабря. Вставать с постели совсем не хотелось. Но доносившийся шум из кухни разбудил меня. Я решила встать, помириться с тетей Лидой и помочь накрыть на стол. Хотелось хотя бы на Новый год забыть все обиды, все несчастья и проблемы. 
– Доброе утро, тетя Лида, – сказала я, входя на кухню.
– Доброе, – ответила она и даже улыбнулась мне.
– Ну, говорите, чем помочь. Мужчин у нас много, накормить нужно всех, а вы одна. Так что нагружайте меня заданиями.
– Это точно, трех мужиков не просто накормить. Помощница мне нужна. 
И мы начали готовить салаты, мариновать курицу, делать бутерброды. В обед пришел дядя Слава. Он принес елку, и тетя Лида попросила нас с Дениской нарядить ее. Я пошла в кладовку и достала елочные игрушки. Мы начали их развешивать. Стало очень грустно, комок подкатил к горлу. Я еле сдержала слезы. Каждый год мы этими самыми игрушками украшали елку с мамой, а папа настраивал гирлянды, звездочку и устанавливал елку. Больше этого никогда не будет.
– Света, а что это за шар? – спросил Дениска, доставая очередную игрушку из коробки.
– А, это родители из Финляндии привезли, от самого Санта-Клауса. 
– А они что, его видели?
– Да, и даже разговаривали с ним. Тогда они готовили материал к новогоднему выпуску новостей. Папа снимал, а мама брала интервью. Они всегда привозили что-нибудь интересное из командировок.
– Я тоже хотел бы себе шар от Санта-Клауса.
– Ну, так бери, дарю!
– Правда?! Тебе не жалко?!
– Для тебя Дениска, нет. 
– Спасибо тебе огромное, это самый лучший подарок!
С этими словами братик обнял меня со всей силы, крепко поцеловал в щеку и побежал на кухню поделиться радостью с мамой.
Ближе к вечеру домой пришел Игорь. Он поздоровался со всеми и позвал меня в соседнюю комнату.
– Света, я хотел бы у тебя за все попросить прощение.
– Проси, я готова – с улыбкой ответила я, а Игорь рассмеялся.
– Я был таким дураком! Вел себя с тобой совсем не правильно. Обещаю, такого больше не повторится. Извини меня.
– Ты знаешь, я приятно удивлена и тронута твоими словами. Зла на тебя я не держу. Но и ты обещай, что простишь меня за укушенную губу и закрытый балкон.
– Договорились. Ну, что, мир?
– Мир – ответила я.
Мы улыбнулись друг другу и по-дружески обнялись.
– Света, это тебе, с наступающим.
Игорь протянул мне небольшого белого плюшевого медвежонка в красном колпаке.
– Ой, какой он замечательный! Спасибо тебе, Игорь! А у меня даже подарка-то никакого и нет.
– Твое прощение – самый лучший подарок на свете.
Мы еще раз улыбнулись друг другу. А потом пошли ко всем помогать накрывать на стол. 
В какой-то момент мне показалось, что жизнь начала налаживаться. Все друг другу улыбались, разговаривали между собой, шутили. Я понемногу начала приходить в себя, и кусочек праздничного настроения достался и мне.
– Так, все готово, можно садиться, – скомандовала радостно тетя Лида, зазывая всех за праздничный стол.
– Ой, а про фужеры под шампанское я забыла, – спохватилась она.
– Сиди, Светочка, я сама достану.
Тетя Лида подошла к серванту, открыла его и стала изучать содержимое.
– Ну вот, эти три фужера вам, молодежь, а два хрустальных гранатового цвета нам со Славочкой.
– Тетя Лида, поставьте, пожалуйста, гранатовые фужеры обратно. Это родительские, свадебные. Только они с них всегда пили. Мне не хотелось бы, чтобы ими пользовался кто-то еще.
– Света, да будет тебе известно, мы с дядей Славой тебе ни кто-то еще. Мы твои опекуну, твои нынешние родители. Поэтому с чего захотим, с того и будем пить.
– У меня были только одни родители и других, пусть даже приемных, у меня не будет. А фужеры, все-таки, поставьте на место.
– Значит так, Света, здесь командовать буду я! И что делать, а что не делать, тоже мне решать! А если ты захотела испортить нам всем праздник, то у тебя это получилось! Но и я тебе его сейчас тоже быстро подпорчу. Этот Новый год ты будешь встречать одна, в своей комнате. Вон из-за стола!
Договаривая эти слова, тетя Лида обеими руками, в которых были свадебные фужеры, ударила по столу. Гранатовый хрусталь мелкими, словно кровавыми ледяными каплями, со звоном разлетелся по всей комнате. Из моих глаз хлынули слезы.
– Я ненавижу вас! – крикнула я в лицо жирной гарпии, схватила куртку, шарф, шапку, обулась и выскочила на улицу.
Выбежав во двор, я села на качели и рыдала минут десять, потом закурила. Я не знала, что мне делать и куда идти. Через пару минут из подъезда выбежал взъерошенный испуганный Женька.
– Вот ты где! Что там у вас случилось? Мы с родителями услышали шум через стенку, побежали узнать, что случилось. А нам сказали, что ты устроила скандал и ушла. Она опять тебя довела, да?
Я лишь кивнула в ответ.
– Светлячок, я же говорил, надо было у нас Новый год отметить. Пойдем, мои родители уже ждут тебя, – с этими словами Женя присел на соседние качели.
– Спасибо, Жень. Мне уже никуда не хочется идти, что-то там отмечать. Я лучше тут останусь.
– Ну, значит и я с тобой.
– Как хочешь, мне сейчас все равно.
– Тогда тем более останусь. Да, а я в этом году совсем замотался и забыл купить тебе подарок. Извини. Что ты хочешь, на Новый год? Давай завтра пойдем и выберем.
– Женя, я уже ничего не хочу, никаких подарков.
– Света, так нельзя. Скажи все, что хочешь, я любой подарок подарю. Я буду твоим Дедом Морозом! Чего ты хочешь? Я все исполню!
– Ты всего не можешь.
– Прекрасно знаешь, что могу. Говори, что подарить?
– Да ничего мне не надо!
– Ну, придумай хоть что-нибудь!!!
– А знаешь, что? Подари мне жизнь. Только не эту, а новую. Чтобы можно было все начать с чистого листа, чтобы не прятаться от всех и не плакать по ночам в подушку, чтобы любить и быть любимой, чтобы быть счастливой.
Вот что мне нужно, понимаешь? Жизнь!
– Да-а-а…
– Что, Дед Мороз, слабо?
– Если я сказал, что все могу подарить, значит, выполню свое обещание.
– Интересно, как?
– Пока не знаю, но обязательно выполню.
– Ладно, потом над этим подумаешь. А пока пойдем в магазин, купим шампанского.
– Зачем?
– Новый год же. Поедем на Красную площадь его встречать?– Поедем!

Глава 10.

Красная площадь в ту ночь напомнила мне огромный муравейник. Невозможно было найти свободного заснеженного пяточка земли. Бенгальские огни, хлопушки, веселый смех, песни, крики и поздравления с наступающим Новым годом от совсем незнакомых людей – все это приподняло мое настроение, и я стала забывать о произошедшем дома. Мы оказались на площади без четверти двенадцать. Попытались прорваться поближе к курантам, но потом поняли, что это бесполезно.
– Женя, давай остановимся здесь, ближе все равно не пробиться.
– Пожалуй, ты права, – ответил Женя, приподнявшись на цыпочки и оглядев все вокруг.
– Открывай первую бутылку шампанского. Нужно успеть проводить старый год. Мне поскорее хочется это сделать. Слишком он тяжелым был. Хотя наступающий, кажется, будет не легче.
Женька очень ловко открыл бутылку. Пробка с хлопком вылетела и из бутылки, показался небольшой дымок.
– Ну, прощай старый год, – сказала я, отпив шампанское, – держи, нам нужно успеть осушить эту бутылку до полуночи.
– Зачем? За пятнадцать, то есть уже за десять, минут ты решила выпить всю бутылку? – сказал Женя, посмотрев на часы.
– Я же это не одна буду делать, а с тобой. И потом, в Новом году нужно новую бутылку открывать. Мы вторую для этого и взяли.
– По-моему, кто-то решил сегодня наклюкаться. Имей в виду, я тебя на себе домой не потащу.
– Ну и не надо, я тут заночую, в сугробе под Кремлевской стеной. Пусть тебе стыдно будет. Тоже мне, друг!
Женька засмеялся. Он делал это всегда очень заразительно, поэтому я тоже не сдержалась.
– Так, хватит хохотать! Пей быстрее, уже пять минут осталось!
– Хорошо-хорошо, только под руку не говори, а то еще захлебнусь.
Мы допили бутылку шампанского, когда до Нового года осталось всего минута.
– Ну, что, юная алкоголичка, готова сама вторую бутылку открыть? – обратился ко мне Женька.
– Готова.
– Света, а что ты загадаешь в этот новый год?
– Ничего, я больше никогда и ничего не буду загадывать. Хватит с меня желаний.
Раздался бой курантов, я открыла шампанское. У меня это получилось дольше, чем у Жени, очень неуклюже и с пеной. Но зато я сделала это сама.
Мы с Женькой отпили по глотку, улыбнулись друг другу и стали, как завороженные, смотреть на часы, дожидаясь последнего удара, чтобы затем крикнуть «ура» во весь голос. Как только пробило двенадцать, Красная площадь взорвалась. Все закричали, начался салют. Громадные огненные букеты фейерверка освещали нас со всех сторон. Вдруг кто-то встал передо мной и загородил весь обзор. Я подняла голову. Синие глаза с густыми черными ресницами смотрели, как будто внутрь меня, обжигая все. Улыбка, окутанная недельной небритостью, напомнила мне Чеширского кота. Крепкие руки вдруг обняли меня, голова склонилась к моему уху. Губы нежно, гипнотически прошептали:
– С Новым годом, малыш, с новым счастьем!
А потом его губы коснулись моих. Я ответила на поцелуй, сама того не ожидая. Перед глазами все плыло, как во сне. Незнакомец еще раз посмотрел на меня и улыбнулся. 
– Если нам суждено, то мы встретимся, обязательно встретимся, запомни, – с этими словами мужчина побежал к небольшой компании, с которой он, видимо, встречал Новый год, и помахал напоследок рукой.
– Света, а кто это был? – раздраженно спросил Женька, поправляя очки.
– Он, – ответила я, уставившись вслед исчезающему из виду незнакомцу.
– Кто Он?
– Тот, кого я ждала всю свою жизнь.
– Я что-то не понял.
– Тебе и не нужно. Главное, что я это поняла.
Потом я резко развернулась к Женьке и спросила, чтобы сменить тему:
– Кстати, а что ты загадал под бой курантов?
Женя очень пристально посмотрел на меня и поправил очки.
– Жизнь. Новую жизнь для тебя, – ответил он и отвернулся.

Глава 11.

Утром первого января домой мы так и не попали. Гуляли по заснеженной Москве, перекусывали в небольших кафе, которые попадались на пути,  шли дальше и болтали. Мне казалось, что мы обошли уже полгорода. Весь этот день я только и думала, что о поцелуе незнакомца. Кто это был? Откуда он взялся? Почему поцеловал именно меня? Что ему, вообще, было от меня нужно? Встретимся ли мы когда-нибудь еще раз? И почему мне так знакомо его лицо? Где я его уже могла видеть? Может, в своих снах?
– Света, ты меня совсем не слушаешь. Устала? Может, домой поедем?
– Нет, извини. Не хочется домой пока. Просто задумалась.
– И о чем? В каких облаках ты витаешь?
– О ком, Женька. О ком.
– Ты об этом наглом мужлане?
– Он, вовсе, не наглый.
– Да? Ты хочешь сказать, что это корректно, подходить к незнакомой девушке и целовать ее при молодом человеке?!
– Во-первых, ты не мой молодой человек…
– Ну, он-то этого не знал!
– Во-вторых, перебивать – нехорошо. А в-третьих, это был мой первый поцелуй!
– Первый поцелуй? А как тогда назвать то, что было летом в сквере на лавочке, когда нам было по пятнадцать?!
– Тогда мы просто учились целоваться, если ты помнишь. Не более того. Не могла же я сделать это с первым встречным. Да и потом, тебе тоже нужно было научиться этому.
– А с Игорем поцелуй на балконе тоже не считается?
– Игорь меня поцеловал насильно, тебе это известно. Я этого совсем не хотела. Пойми, это мой первый поцелуй по любви. Поцелуй, на который я ответила с удовольствием, потому что влюбилась. Я влюбилась!!! Как бы я хотела, что бы и ты это испытал – поцелуй по любви.
– Но ты же совсем не знаешь этого человека. Кто он? Откуда? Как ты можешь в него влюбиться? И потом, скорее всего, вы больше никогда не увидитесь!
– Мы обязательно встретимся. Я уверена в этом. Ты просто завидуешь, Женька, потому что с тобой этого не случилось.
– Со мной это случилось уже давно. Свою любовь я встретил в детском саду, а поцеловал ее тогда, в пятнадцать лет, на лавочке в сквере. Жаль только, что любовь моя не взаимна. А тебе, Светлячок, я желаю взаимной любви. Найди своего незнакомца и будь счастлива. А я больше не хочу быть рядом с тобой бесплатным приложением, постоянно сопровождающим тебя хвостом.
– Женька, ты же мой друг!
– Извини, я думал мне этого достаточно, но сегодня ночью я понял, что хочу видеть тебя рядом с собой, только как любимую, но никак друга. Прощай, и прости меня за все.
С этими словами Женька развернулся и пошел быстрыми шагами в сторону метро. А я продолжала стоять на аллее, не сказав Женьке ни слова на прощание.
 Так я осталась совсем одна в этом огромном мире. Меня покинули все: мама, папа, единственный друг Женька, незнакомец. Мне показалось, что на целом свете я никому не нужна. От этого сердце сжалось, комок подкатил к горлу, а в голове закралась мысль: а зачем я существую, может бросить все и распрощаться с этой никчемной жизнью? Что, если я сейчас пропаду? Моего исчезновения никто не заметит, а некоторые даже обрадуются тому, что я не мешаю под ногами.
Придя домой, я обнаружила, что никого нет. Видимо, все ушли в гости к соседям. Я набрала теплую ванную, выпила рюмку коньяка для храбрости и взяла в руки бритву. Алая лента крови поплыла по воде, придавая ей красный оттенок. Я закрыла глаза и положила голову на край ванной. 

Глава 12.

Очнулась я уже в больнице. Все вокруг было белое, и ни одной живой души.  Первая мысль, которая мне пришла в голову была такой:
– Это что, рай? Почему все белое? Нет, в раю самоубийцы не оказываются. Но для ада слишком светло. Да о чем это я?! Я же в Бога не верю!
Немного наведя резкость в глазах, я поняла, что это больничная палата. Через минуту вошел доктор.
– Ну что, дуреха, очнулась. Как себя чувствуешь? – спросил он, поправляя капельницу, и начал изучать какие-то бумаги у себя в руках.
– Нормально. А как я здесь очутилась?
– Скажи брату спасибо! Он домой вовремя прийти успел, вытащил тебя и сразу нас вызвал. У тебя что? Несчастная любовь?
– Нет. Какому брату?
– А у тебя их много?
– У меня никого нет, ни братьев, ни сестер, ни родителей. Я сирота. Мама и папа в ноябре на самолете разбились. А живу с опекунами.
– Извини, не знал. Видимо хорошо они тебя допекли, что ты у нас очутилась – рассуждал вслух доктор, нахмурив брови.
– Ну, так что, гостей готова принимать? – спросил он, выдержав небольшую паузу.
– Женька пришел?! – оживилась я.
– Ну, тебе виднее, как твоего спасителя зовут.
– Значит, Игорь.
– Мне позвать его?
– Пусть заходит, если хочет, мне все равно, – ответила я и отвернулась.
Доктор закрыл за собою дверь, а через пару минут вошел Игорь с большим пакетом.
– Ты как? – спросил Игорь, присаживаясь на стул рядом с кроватью.
– Никак.
– Я тебе тут витаминчиков принес. Здесь горький шоколад, и гранаты. Тебе сейчас гемоглобин повышать нужно. Может, будешь что-нибудь?
– Спасибо, пока не хочется есть. Как ты меня вытащил? – спросила я и повернулась к Игорю.
– Домой раньше вернулся. Смотрю, свет горит в ванной, а на столе бутылка коньяка. Думал, папа Слава опять выпил и уснул в ванной, побоялся, что захлебнется. У нас уже было такое. Я дверь выломал, а там ты. Проверил пульс – есть. Сама без сознания. Вытащил тебя оттуда и сразу в скорую позвонил. Врачи очень быстро приехали.
– Твои уже в курсе?
– Сейчас будут, им доктор пошел звонить. Ты же несовершеннолетняя.
– Понятно. Позвони им, чтобы не приходили. Не хочу пока никого видеть. И скажи, что бы никому о случившемся не рассказывали.
– Хорошо. А меня тоже не хочешь видеть?
– Нет, останься, если можешь.
– Конечно, могу. Только сейчас выйду, чтобы позвонить.
– Давай. А потом почистишь мне гранат?
– Обязательно, – улыбнулся Игорь и вышел.
Он вышел, я закрыла глаза и не заметила, как уснула. Когда проснулась, за окном уже была ночь. Игорь спал на стуле, подложив под голову халат. А на столе лежал расчищенный гранат. Я смотрела на этого человека и не могла понять, неужели он так быстро перевоплотился из плохого в хорошего? Почему совсем недавно мы ругались, как кошка с собакой, а сейчас Игорь мне улыбается, пытается угодить, подружится со мной? Почему он просто не оставил меня в ванной умирать? Получили бы уже свою квартиру и радовались. Так нет. Значит, есть в нем все-таки что-то человеческое. Или мне только кажется?

Глава 13.

Через пять дней меня выписали из больницы. Родственники каждый день приходили меня навещать. Тетя Лида была добра со мной, как не была добра к своим сыновьям. Потом от Игоря я узнала, что ее вызывали в органы опеки. Она пришла оттуда белая, как стена и целый день просидела на корвалоле. Дальше нашей квартиры, история о той ночи никуда не ушла. Все сделали так, как я просила. А Дениске, вообще, ничего не стали рассказывать. Я успела как раз к сессии. Теперь каждый день в институт меня возил и забирал Игорь на своей машине, которую ему подарили на Новый год родители. С Женькой наша дружба осталась только на уровне «привет - пока». Как я не старалась с ним заговорить, у меня не получалось. Предложила вместе с Игорем ездить в институт, а он ответил, что ему удобнее на метро добираться. Больше ни друзей, ни подруг у меня, ни в институте, ни в другом месте не было. Игорь стал единственным человеком, с кем я могла пообщаться. Сессию я сдала на повышенную стипендию. В честь этого тетя Лида устроила праздничный ужин. Видимо, ее очень сильно напугали в органах опеки, а, может, и она стала человеком? Приближалось четырнадцатое февраля. Мы с Игорем как обычно катались по ночной Москве. А когда приехали на Воробьевы горы, стали есть поп корн и слушать радио.
– Ой, Игорь, сделай, пожалуйста, громче. Это моя любимая группа.
– Пожалуйста, – Игорь прибавил громкость, а потом протянул мне какие-то цветные листы.
– Что это?
– Смотри сама.
– Это же билеты на концерт этой группы?! Они же в Кремль четырнадцатого февраля приезжают! У них всего один концерт. Эти билеты уйму денег стоят! – не замолкала я,  задыхаясь от восхищения.
– Будем считать, что это мой подарок тебе к празднику.
– Спасибо тебе огромное! – воскликнула я и поцеловала Игоря в щеку.
– Да не за что пока. Вот сходим на концерт, тогда и скажешь спасибо.
– Ой, а я опять тебе ничего не приготовила к празднику. Завтра исправлюсь, честное слово, вот увидишь!
– Да не нужно мне ничего. Сходишь со мною в Кремль – это и будет твоим подарком.
– Какой же ты все-таки добрый! Почему я раньше не замечала этого?
– Просто не туда смотрела, – ответил Игорь, заводя машину.

Глава 14.

Вот и наступило четырнадцатое февраля. Мое настроение просто выпрыгивало из меня от радости, что я увижу свою любимую группу. К этому празднику моя совесть проснулась и потащила меня по магазинам, чтобы купить всем домочадцам подарки. Дяде Славе я взяла электрическую бритву с плавающими головками последней модели, тете Лиде –  фен-щетку с кучей насадок для укладки волос, Дениске – машину на пульте управления, а Игорю – мощные колонки в автомобиль. Каждый получил то, о чем мечтал. Вся накопленная стипендия в этот день испарилась. Но я осталась довольна, потому что слишком много хлопот доставила родственникам в последнее время, и хотелось как-то извиниться перед ними.
Наконец наступил вечер. Мне хотелось быстрее попасть на концерт, а еще, почему-то,  хотелось, чтобы Женька тоже попал туда и радовался вместе со мной. Но сегодня я иду с Игорем, а Женька тогда сделал свой выбор. Наши пути разошлись и, скорее всего, навсегда.
– Света, ты готова? – спросил Игорь, входя ко мне в комнату.
– Еще две минуты, сейчас выйду.
– Давай скорее, а то опоздаем. 
– Уже бегу! – крикнула я, докрасила губы, и выбежала вслед за Игорем.
У входа перед концертным залом толпилась куча народу. Я давно уже не видела такого столпотворения. Всем хотелось скорее увидеть любимых исполнителей. Нам удалось пробраться в зал, на мгновение мне показалось, что мы молекулы, участвующие в процессе диффузии. Когда погас свет, и зазвучали первые аккорды, толпа взорвалась диким криком, топотом и аплодисментами. Два часа концерта прошли на одном дыхании. Я не заметила, как выступление моей любимой группы подходило к концу. Зазвучала моя любимая медленная композиция, это была последняя песня. Моему восторгу не было предела. Игорь пригласил меня на танец, и я, не задумываясь, согласилась. Мы стали танцевать, я почувствовала, что на меня кто-то очень пристально смотрит. Развернувшись, увидела Женьку. Он встретился со мною взглядом и резко отвернулся, а потом подошел к какой-то девушке и пригласил ее на танец. Наши пары получились в трех метрах друг от друга. В конце композиции Женька поцеловал свою партнершу по танцу, а та ответила ему взаимностью. Объявили об окончании концерта. Женя со своею спутнице в обнимку пошли к выходу. Неужели у него за это короткое время могла появиться девушка? Выходит, что он все это время и не любил меня вовсе, а просто напридумывал себе эту любовь. Тогда зачем до сих пор дуется на меня и не разговаривает? Странно все это. Нужно будет завтра у него все узнать и наконец-то пообщаться по-человечески.
Мы с Игорем еще немного покатались по ночной Москве, заехали в магазин, купили шампанского и фруктов, а после поехали домой. Когда подъехали к дому, я увидела, что свет в квартире не горит.
– Неужели все уже спят, а для кого мы шампанское покупали? – удивилась я и полезла в сумку за ключами.
– Значит для себя, ничего, сами посидим, поболтаем, – ответил Игорь.
Зайдя в квартиру, мы увидели, что обуви и одежды на вешалке нет, а на зеркале висит записка: «Уехали к друзьям в гости, ждите завтра к обеду. Еда в холодильнике». 
– Вот и отлично, Светик, сегодня мы можем с тобою напиться и, как следует, отметить праздник! И никто нас не будет ругать за количество выпитого.
– А мне напиваться, увы, нельзя. Завтра съемки, поэтому я ограничусь одним фужером шампанского. Зато фрукты могу хоть все съесть.
– Договорились, тебе витамины, а мне алкоголь! Ну что, начинаем праздновать?! – спросил Игорь, включая магнитофон.
– Начинаем! – ответила я и достала фужеры из серванта. 
Мы долго сидели, разговаривали, танцевали, шутили. Когда шампанское уже закончилось, а фрукты в меня уже не лезли, на часах было почти три часа ночи.
– О, все Игорь, мне спать пора. Так что я в душ, а потом в кровать. Тебе бы тоже не помешало отдохнуть, а то шампанское на тебя сильно подействовало.
– Обязательно, только пойду, выкину бутылки от шампанского, а то родители завтра решат, что здесь целая армия отмечала день Святого Валентина.
– Ну, давай.
Из душа я вышла в приподнятом настроении и под впечатлением от концерта. Света в квартире уже не было. Видимо, Игоря такое количество алкоголя заставило погрузиться в крепкий сон. Но войдя в свою комнату и включив свет, я обнаружила его в своей постели.
– Игорь, что ты здесь делаешь? Тебе не кажется, что ты дверью ошибся спьяну?
– Я жду тебя, чтобы пожелать спокойной ночи.
– Ну, так желай, балбес, и иди спать!
– Сейчас пожелаю.
Он встал, подошел и развернул меня спиной к кровати.
– Спокойной ночи, Светочка – с этими словами Игорь со всей силы повалил меня на кровать, начал целовать в губы в шею…
– Игорь! Прекрати немедленно! Ты с ума сошел!
– А тебе разве не нравится? Я думал, что ты именно этого хочешь.
– Я только хочу, чтобы ты оставил меня в покое!
– Нет уж, бесплатный сыр только в мышеловке. Только мышка всегда в нее попадает. Вот и ты попала. За все нужно платить Светочка! Тем более что ты мне задолжала подарочек к празднику.
– Но ты же говорил, что тебе ничего не нужно!
– Верно мыслишь. ЧЕГО мне и не надо, а вот КОГО, это совсем другой вопрос. Так что будь умницей. И сделай мне приятный подарочек.
С этими словами Игорь схватил мои запястья одной рукой и закинул их над головой на подушку. А второй рукой начал развязывать банный халат и спускать свои штаны. Я кричала, просила о помощи, что есть мочи. Но квартира была пуста. Помочь было некому. Слезы текли по щекам, пьяные губы срывали их с моего лица. Я вспомнила тот случай, на балконе, и укусила Игоря за ухо. В ответ он со всей силы дал мне пощечину, с моей губы потекла кровь.
– Ну что сука, я же обещал, что ты еще свое получишь?! С полна получишь! 
– Игорь! Ну, прости меня, дуру! Прости! Хочешь, я на коленях у тебя прощения попрошу, только отпусти меня!
– Ты еще успеешь на коленях постоять, это я тебе обещаю! 
Такой бешеный взгляд я видела первый раз в жизни, в нем играли адские огоньки пламени. Я закрыла глаза, только чтобы не видеть его ужасную физиономию. Вдруг балконное стекло разбилось, я повернула голову и увидела Женьку.
– Придурок, ты чего тут забыл? – поднял голову Игорь на Женю.
В ответ Женя схватил со стола тяжелую хрустальную вазу и ударил Игоря со всей силы по голове. Тот всем своим телом повалился на меня, а капли крови с его головы начали капать мне на лицо. Женька помог спихнуть с меня грузное тело. Я запахнулась в халат и с диким судорожным ревом кинулась в объятья Женьке. Я рыдала около часа. Потом Женя отвел меня на кухню и накапал валерианки. Я стала немного успокаиваться.
– А где все? – спросил Женя.
– В гости уехали. Будут только завтра.
– А теперь объясни, как ты додумалась остаться ночью в квартире с этим мерзким типом? Ты разве не видела, что ему от тебя только это и нужно было?
– Я решила, что он изменился, ошиблась.
– Ну почему в отсутствии меня у тебя всегда мозги отключаются?
– Что значит всегда?
– А что, хочешь сказать, что они у тебя работали, когда ты в больницу в январе попала по своей глупости? 
– Откуда ты об этом знаешь?
– Я видел, как тебя на скорой увозили. Успел у врача все выспросить. И все дни просидел в коридоре больницы, только в палату зайти не решался. И на концерт пошел, чтобы присмотреть за тобой.
– А о концерте ты откуда узнал?
– У меня есть свои люди вашей квартире. Дениска за шоколадку готов любую информацию продать.
– А я думала, ты на концерт с девушкой пришел.
– А, ты про ту. Да просто тебя позлить немного решил. Просто девушка была немного под градусом, поэтому пошла бы с любым танцевать, даже с таким очкариком как я.
– Но, ты же с ней с концерта выходил.
– В этом-то и была моя ошибка, пока ее на такси сажал, потерял вас из виду. Я так и знал, что Игорь что-то задумал на сегодня. Скажи спасибо, что я вовремя домой зашел, когда увидел его машину во дворе. Я же не думал, что он это осмелится дома сотворить. А тут все ему на руку, дома никого не оказалось.
– Ой, Жень, а он там живой? Пойдем, может, пульс проверим.
– Да что с ним будет?
– Пойдем, проверим, а то я боюсь.
– Ну, пойдем.
Подойдя к комнате, мы услышали храп.
– А ты, Светлячок, боялась. Что будет этому лбу? Я свежий воздух ему сейчас даже полезен, пусть проветрится немного под разбитым окном. Ну что, пойдем ко мне спать? Здесь я тебя точно не оставлю.
– Пойдем.
Мы попали к Женьке через балкон, ключи он по такому случаю с собой не захватил, а его родителей так поздно будить не стали. 
– Свет, мы же в милицию забыли позвонить!
– Жень, не надо милиции, мне и так плохо, не хочу никаких расспросов. 
– Как хочешь, но я бы на твоем месте!
– Женя, хватит. А можно я на твоем месте сегодня посплю?
– Конечно, располагайся. Я на диван в зал пойду.
– Не уходи, пожалуйста, мне еще страшно, – сказала я, ложась в кровать.
– Хорошо, я останусь.
Женька лег рядом со мной.
– Жень, обними меня, пожалуйста, покрепче и спой ту колыбельную, которую мне всегда мама пела, помнишь слова?
– Конечно, закрывай глаза и спи.
Женька поцеловал меня в щеку, обнял и начал напевать мне на ухо. Я закрыла глаза и уснула. Всю ночь мне снилась мама, она гладила меня по волосам и пела колыбельную.

Глава 15.

Утром нас разбудил дикий стук в дверь. Жирная гарпия ворвалась в квартиру Жениных родителей и учинила грандиозный скандал. Мы с Женей только и успели открыть глаза, как эта истеричка влетела в комнату с дикими криками.
– Полюбуйтесь, вот она, потаскуха! Дрянь бессовестная! Да как вы только посмели?! Я вас обоих за решетку посажу! Убийцы! – никак не могла успокоиться тетя Лида.
– Пожалуйста, прекратите истерику и объясните уже, что произошло? – попыталась узнать, вбежавшая за следом тетя Катя.
– Эти ироды чуть моего Игорюсика не убили! – наигранно заплакала тетя Лида.
– Успокойтесь, пожалуйста, пойдемте на кухню, я чай налью, за столом все и выясним – сказала тетя Катя, выводя гарпию из комнаты – а вас, молодые люди попросила бы быстрее привести себя в порядок, и поспешить за нами, для выяснения обстоятельств – строго сказала Женина мама и закрыла за собою дверь.
– Да, попали! – сказал Женя, вставая с постели, и надел очки.
– Как ты думаешь, Жень, что сейчас будет? – спросила я, поглубже спрятавшись под одеяло.
– Разбор полетов, вот что будет. Все-таки нужно нам было вчера в милицию позвонить, как бы твоя опекунша этого уже за нас не сделала. Ладно, выбирайся поскорее из постели, пойдем чай пить. Мама вчера отличный пирог со смородиновым вареньем испекла.
– Женька,  как ты о еде можешь сейчас думать? – возмутилась я и кинула в него подушкой.
– Просто, если нас все-таки посадят в тюрьму, там такого лакомства ты долго не увидишь. Так что, пользуйся моментом, – сказал Женька и подмигнул.
Когда мы зашли на кухню, тете Кате уже удалось немного успокоить мою опекуншу, и та уже спокойно пила чай вприкуску со смородиновым пирогом. Мы сели за стол, где нам уже был налит чай.
– И так, друзья, объясните мне, пожалуйста, вот что. Если вам захотелось поиграть в любовь и разыграть сцену Ромео и Джульетты на балконе, я все конечно понимаю, дело молодое, но зачем нужно было избивать Игоря, когда тот вошел к Свете в комнату, чтобы узнать, что происходит, и при этом разбивать балконную дверь? – строго спросила тетя Катя, обращаясь к нам. Мои глаза, полные слез, посмотрели на Женину маму, комок подступил к горлу, дрожащие губы отказались что-либо говорить, и я опустила голову.
– Мама, а может, все-таки выслушаете еще и нашу версию?! – возмутился Женька.
– С большим интересом, начинайте, мы вас с тетей Лидой очень внимательно слушаем.
– Когда я вернулся с концерта домой, вчера ночью, увидел машину Игоря под окном. Решил, что Света уже дома и с нею все в порядке. Отправился спать. За стенкой играла музыка, слышался смех. Я решил, что вы всей семьей отмечаете праздник. А потом, немного позже, когда все утихло, я услышал крики о помощи. Звуки доносились прямо из-за стенки, из комнаты Светы. Я, не раздумывая, перебрался через балкон. За стеклом я увидел такую картину: Игорь всем телом навалился на Свету, схватил ее за руки, насильно раздевал. А Света кричала уже охрипшим голосом. Времени на раздумье не было, поэтому я выбил стекло и поспешил на помощь. Поняв, что по силе Игорь на голову выше меня, я взял хрустальную вазу со стола и ударил его. Он отключился. Мы со Светой ушли ко мне домой позже, когда убедились, что рана не значительная, а Игорь крепко спал от большого количества выпитого алкоголя, – закончил Женя и поправил очки.
– Что? Да как ты смеешь такое про моего сына говорить? Что ж ты из него маньяка-то делаешь? – стала возмущаться тетя Лида.
– Ваш сын сам из себя такого сделал. Посмотрите на Свету, если не верите. Света, подними голову, покажи свою разбитую губу, синяки на шее и на запястьях, – Женя повернулся ко мне и поднял мою голову своей ладонью. Я разревелась, а все увидели следы прошедшей ночи. Тетя Катя кинулась меня обнимать.
– Господи, Светочка, бедная девочка моя, он ничего не успел сделать с тобой? Прости, что я сначала вас с Женей не выслушала, – сказала тетя Катя сквозь слезы.
– Может, теперь посмотрим, кто кого в тюрьму посадит? – спросил Женя, повернувшись к тете Лиде.
Жирная гарпия вскочила из-за стола.
– Вы все здесь сговорились против нас! Все! Ну, ничего, я еще выведу вас всех на чистую воду, выведу! А с тобой, Светка, у нас будет отдельный разговор. А ну марш домой, немедленно! Ты меня слышишь? Быстро встала и пошла за мной! – почти закричала гарпия.
– Светочка никуда не пойдет. С сегодняшнего дня она будет жить с нами. Немного позже мы зайдем к вам с мужем, чтобы забрать необходимые ей вещи. Всего вам доброго, – сказала тетя Катя, выпроваживая за дверь мою опекуншу. 

Глава 16.

В тот вечер вместе с Разумовскими мы отправились для того, чтобы забрать мои вещи из родной квартиры. Никто из присутствующих в доме даже не посмотрел в мою сторону, когда складывала все по коробкам. Я бежала оттуда, где прожила всю жизнь, бежала, поджав хвост. Я отдала свой дом без боя. Мне тогда почему-то вспомнился Кутузов, Он тоже отдал Москву без боя, зато смог сохранить всю Россию. Значит и моя битва впереди, и я с ней справлюсь.
Около месяца я жила у Жениных родителей. Женька переселился в гостиную на диван, а мне предложил свою спальню, сказал, что я там себя буду чувствовать более уверенной и защищенной. Я согласилась. Сразу после переезда я начала искать себе новую квартиру. В начале марта подвернулся отличный вариант малометражки за МКАДом. Хозяин собирался уехать на два года во Францию, на стажировку, и поэтому решил сдать свое жилище на этот срок. Когда договор был подписан, я решила сообщить об этом Жене и его родителям. Они расстроились, услышав эту новость, но я была счастлива, так как чувствовала, что, наконец, обрела свое уютное гнездышко, пусть и совсем маленькое. Мой переезд пришелся на седьмое марта. Тетя Катя уговаривала остаться до девятого числа и отметить с ними женский день, но я решила, что отпраздную сама, совместив торжество с новосельем. Женька вызвал такси, и мы за один раз перевезли все мои вещи. Расставляли до самой полуночи. А когда квартира была готова к «эксплуатации», я достала из сумки бутылку шампанского.
– Ну что, Женя, за новоселье?
– Да! За это стоит поднять бокалы.
Мы отправились на кухню и просидели там почти до утра. Когда Женя посмотрел за окно и увидел, что скоро рассвет, быстро засобирался домой.
– Так, все, Света. На сегодня посиделок достаточно. Тебе нужно выспаться, отдохнуть, сегодня был тяжелый день.
– Да ладно тебе. Завтра же выходной!
– Не спорь со мной, я все равно прав! И ты это знаешь.
С этими словами Женька быстро накинул на себя пальто, чмокнул меня в щеку и захлопнул за собою дверь. Я подошла к окну, помахала ему на прощанье, а потом с разбегу плюхнулась в кровать и уснула до самого обеда.
Настойчивый звонок в дверь разбудил меня.
– Господи, кого там принесло? Никто же не знает, что я здесь? Может к хозяину кто-то? Поспать не дадут! – подумала я и спросила, подойдя к двери:
– Кто там?
– Это ваша корзинка, или мне ее выкинуть?
– Какая корзинка? – спросила я, открывая дверь.
На пороге стояла пожилая женщина с веником и ведром.
– Я тут убираюсь, меня тетя Люся зовут, а ты кто? Новая пассия этого что ли? – сказала женщина, показывая на квартиру, из которой я вышла.
– Да нет. Я Светлана. Хозяин за границу уехал, а я на это время квартиру у него снимаю.
– А-а-а, – многозначительно протянула тетя Люся – из деревни значит. Учиться приехала или работать?
– Да нет, я москвичка.
– Значит, от родителей решила подальше сбежать. Нельзя так. Отца и мать почитать надо…
– Да что вы лезете ко мне со своими вопросами и нравоучениями? И вообще, это не ваше дело. Вы, кажется. Про корзинку что-то говорили?
– Да вот же она, на полу под дверью стоит.
Опустив глаза, я увидела маленькую корзинку с подснежниками. Быстро подняла ее с пола и закрыла дверь перед носом тетя Люси, так и не услышав то, что она пыталась мне сказать дальше. В небольшой корзиночке были маленькие нежные первые цветы весны. В них была записка: «Светлячок, с 8 марта тебя и с новосельем! Целую, твой Женька». Я понюхала цветы, поставила их на столик рядом с кроватью, улыбнулась и легла досматривать сны.

Глава 17.

Незаметно для меня прошел день, другой, а потом и месяц. Стоял апрель. Набухали почки, бежали ручьи щебетали птицы. Весна царила повсюду. Однажды в такой солнечный день мне неожиданно позвонила тетя Лида. Я была очень удивлена. Она плакала и что-то невнятно пыталась сказать. Поняла лишь, что просит приехать. То ли во мне родственные чувства проснулись, то ли просто жалость какая-то появилась к этой безумной женщине, я собралась и поехала. Дверь мне открыл Дениска.
– Заходи, Света.
– Что у вас тут случилось? – спросила я, быстро снимая пальто.
– Да ничего особенного.
– Как это ничего? Мама твоя вон как голосит, даже в подъезде слышно.
– Это просто Игоря в армию забирают, а она ревет почему-то. Я бы вот только обрадовался, если бы меня туда забрали. Сидишь себе в танке и убиваешь врагов, а тебя никто пальцем тронуть не может.
– Почему не может? – удивилась я.
– Да потому, что ты в танке! – ответил Дениска, постучав мне по голове.
Я зашла в комнату. Тетя Лида, увидев меня, бросила сумку и кинулась мне на грудь, как маленькая девочка. Куда в тот момент пропала та противная гарпия в ее лице, я не понимала, да и не могла. Просто она была матерью, собственного ребенка, которого она родила, воспитывала и всю жизнь оберегала от невзгод, а теперь бессильна, чтобы защитить его. Я подняла глаза и не узнала Игоря. Он не был наглым, напыщенным петухом. На меня смотрели большие испуганные глаза подростка. 
– Привет, Света. А меня, вот, в армию призывают. В танковые войска – прошептали его дрожащие губы.
– Привет. Я в курсе, мне Денис уже все рассказал. Он бы с удовольствием туда вместо тебя пошел, – ответила я, неловко улыбаясь.
– Завтра утром в военкомат явиться надо, медкомиссию я уже прошел, – сказал Игорь, проведя ладонью по бритой голове.
– А ты, почему уже лысый? – спросила я, не скрывая своего удивления.
– Да не хочу, чтобы там стригли. Мама это гораздо лучше сделала. Света, можно тебя на минутку, мне поговорить надо.
– Да, конечно.
– Пойдем на балкон. Там удобнее будет.
Мы вышли на балкон, Игорь захлопнул дверь. Я достала сигарету из пачки и закурила.
– Угостишь?
– С каких пор ты куришь? – удивилась я.
– В армии все курят.
– Но ты еще не там.
– Какая теперь разница. Завтра уже буду там.
– Ты что-то хотел сказать?
– Да. Светка, прости меня. Знаю, после всего произошедшего звучит глупо, но все равно, прости.
– Блин, ты сейчас на старого деда похож, который на смертном одре у всех прощения просит. Тебя просто в армию забирают, дурень. Может, ты еще завещание написал? Как тебе не стыдно? Ты мать видел, в каком она состоянии?! Вместо того чтобы подбодрить ее, улыбаться, шутить, ты повесил на себя эту кислую физиономию. Только хуже всем делаешь. 
– Света, но…
– Молчи, я еще не закончила. Думаешь это тебе одному плохо? Посмотри на свою семью. Им в сто раз больнее, чем тебе, только потому, что они не в состоянии взять и пройти это испытание вместо тебя. Сейчас, когда выйдем с балкона, ты нацепишь на себя улыбку и не снимешь ее до тех пор, пока твоя мама не скроется в окне уезжающего вагона. Все понятно?
– Так точно, все понятно, – ответил Игорь, отдав честь, и улыбнулся.
– Так-то лучше, рядовой Самохин.
– Света, так ты меня простила?
– В очередной раз – да, – вздохнула я.
– А можно я тебе писать буду?
– Хм, ну попробуй. Только имей в виду, замуж после армии я за тебя не пойду!
– Да и не надо. Просто нет у меня настоящего друга, с кем можно поговорить и душу излить. Маме я все равно не смогу всего написать, а тебе можно будет.
– Тогда давай, пиши.
Игорь стал мне писать каждую неделю. Я не могла узнать этого человека. Как будто и не он это был вовсе. Добрый, отзывчивый, местами трогательный и наивный, как ребенок. Я отвечала ему на каждое письмо. Рассказывала обо всем, что со мною происходит: как сдаю летнюю сессию, как проходят съемки фильма, что у него в семье творится, да и, вообще, обо всем подряд. Я и не заметила, как привыкла получать весточки от него, как каждый день, придя домой, заглядывала в почтовый ящик. Эти письма стали частью моей жизни. Может, даже поэтому, привыкнув изливать свою душу на листе бумаги, я начала писать этот дневник.
Удивительно, но отношения с тетей Лидой у меня начали налаживаться. Мы часто разговаривали по телефону не только об Игоре, но и обо мне. Я стала каждые выходные к ним ездить. Мне не раз предлагали вернуться домой, и сама тетя Лида и дядя Слава с Дениской, да и Игорь постоянно писал об этом. Но мне не хотелось. Казалось бы, родной дом, а тепла не чувствуешь. Слишком мало времени, видимо, прошло после гибели родителей. Каждая мелочь там напоминала о произошедшей трагедии, на душе сразу с дикой силой начинали скрести кошки. Съемная квартира в тот момент стала убежищем, где я могла забыть обо всем и попытаться жить дальше. 

Глава 18.

Сессия закончилась. Лето было в самом разгаре. Веселись – не хочу! А веселиться, и вправду, не очень хотелось. Съемки фильма перенесли на вторую половину августа, так что оставалось только плевать в потолок и надеяться, что скоро наступит конец лета и начнется трудовая пора. Тетя Катя предложила мне вместе с Женькой слетать в Чехию, в детский лагерь, вожатой, но я категорически отказалась. Сказала, что не сяду в этот вид транспорта до конца своей жизни даже под прицелом пистолета. Женя пообещал быть очень осторожным и улетел. Так что каждые двадцать четыре часа из последующих суток были в полном моем распоряжении. Каждый день начинался и заканчивался одинаково. Я вставала ближе к обеду, варила кофе, читала, смотрела телевизор, маялась до самого вечера, а ближе к ночи выходила бродить улицам, потом возвращалась домой и ложилась спать. Но однажды ранним утром мой привычный распорядок нарушился. Мой сон был прерван стуком и звонком в дверь.
 – Откройте немедленно! – услышала я сквозь сон. Мне показалось, что входную дверь сейчас вышибут. Палец стучавшего, видимо, прилип к звонку.
– Мне кто-нибудь откроет?!  Я милицию сейчас вызову. Хватит меня заливать!
Мне надоело все это слушать, я завернулась в простыню и подошла к двери:
– Кто там? – позевывая, спросила я.
– Твой злейший враг, – сосед снизу!
– Что у вас случилось?
– Открывай быстро! Ты меня на несколько тысяч долларов уже затопила!
После этих слов я сразу проснулась и открыла дверь. На пороге стоял мужчина лет тридцати. Его острый, пронизывающий карий взгляд и сдвинутые выразительные брови были полны возмущения, аккуратно выбритая бородка нервно подергивались, черные волосы волной покрывали голову. Не дождавшись приглашения, он ворвался в квартиру и направился к ванной. Я за ним. Оказавшись в луже ледяной воды, я окончательно очнулась и пришла в дикий ужас. Если у меня тут такое, то, что у него там, внизу?!
– Детка, тебя никто не учил летом на ночь воду перекрывать? Ночью подачу воды прекращают, а утром дают сильный напор, кран сорвать может, что у тебя и случилось. Вот вода и шурует. А ты спишь как сурок и в ус не дуешь! – сказал мужчина, перекрывая воду.
– Я не знала, что такое случиться может.
– А что ты вообще знаешь, милая? Где у тебя тряпки? Давай, помогай быстрее, чтобы это озеро дальше ко мне не просочилось.
– Тряпки здесь, – сказала я, указав на нишу под ванной.
– Отлично. Ты этой простыней воду собирать будешь или все-таки оденешься, – с усмешкой сказал сосед и осмотрел меня снизу вверх, как рентген.
– Ой! – вскрикнула я и, краснея, помчалась одеваться.
– Да, принеси инструменты, они в кладовке на второй полке, – крикнул мне в след сосед.
Я быстро оделась и пошла на поиски инструментов. Они действительно оказались в кладовке на второй полке. Мужчина очень ловко и быстро справился с моим ниагарским  водопадом.
– Так, – многозначительно сказал он, –  с твоей проблемой покончено. Теперь осталось навести у меня порядок.
– Давайте я помогу вам.
– Конечно, давай. Ну что, пойдем вниз?
– Пойдемте.
Я замкнула дверь, и мы начали спускаться по лестнице.
– Скажите, а откуда вы знали, где инструменты лежат?
– Антон, ну, у кого ты квартиру снимаешь, мой очень хороший друг. И пока он не улетел во Францию, частенько бывал у него, а он у меня. Так что я не только про инструменты в его квартире знаю.
– А вы, как и Антон, юрист?
– К родительскому разочарованию и своему счастью – нет! Сейчас зайдешь, и узнаешь, кто я.
С этими словами мужчина распахнул свою дверь, и я оказалась в художественной мастерской.
– Так вы – художник?! – воскликнула я.
– Да.
– Как красиво…
Я вертела головой из стороны в сторону, а мой рот сам собой открылся от удивления и восторга.
– Экскурсия, юная леди, позже, а сейчас субботник в ванной – сказал мужчина, подняв мой подбородок указательным пальцем.
– Да, да. Извините – смутилась я, а сосед засмеялся.
Мы очень быстро привели ванную в порядок. Но при этом совершенно лишились сил.
– Ну что, соседка, устала?
– Есть немного.
– Тогда иди на экскурсию, а я пока кофе сварю. Ты кофе пьешь?
– Да.
– Вот и отлично.
 Это была не квартира, а художественная галерея в стиле «полный хаос», но в хорошем смысле слова. Все насквозь пропахло красками, что добавляло большее ощущение непрерывного творческого процесса. Комната была с темными стенами, на окнах плотные занавески. Полумрак создавал таинственную атмосферу. По всему периметру были картины: на одних были женщины, на других городские пейзажи, несколько натюрмортов – все было выполнено в стиле импрессионизма конца девятнадцатого века, и мне это безумно понравилось. Часть картин стояло за диваном. Для них, видимо, не хватило места. Посередине комнаты стоял мольберт с небольшими набросками, а рядом журнальный столик, на котором лежал чемодан с красками, кисти, какие-то флакончики и лоскуты ткани, испачканные красками.
– Ну, как, все посмотрела? – неожиданно прозвучавшие слова прямо над ухом заставили вернуться меня в реальность.
– Почти. Я даже не слышала, как вы в комнату вошли, – улыбнулась я, немного краснея.
– Я тут уже минуты две, а ты меня даже не заметила. Между прочим, твой кофе на столе, присаживайся, –  сказал мужчина, указывая мне на диван.
– Спасибо большое, – ответила я, удобно расположившись.
– Вот собственно мое жилище, моя работа и мое хобби.
– Тут здорово. Вы в стиле импрессионизма творите?
– Да, детка, ты права. Я смотрю, ты разбираешься в живописи. А предпочтения свои есть какие-нибудь.
– Конечно. Если говорить о том же стиле, в каком вы работаете, то мне нравится «Собор в Руане» и «Парламент в Лондоне» Моне. А еще очень Дали люблю. Слоны у него великолепные, мягкие часы. Если ваши картины брать, то танцовщица понравилась. Очень выразительно получилось. А вообще, я Айвазовского люблю, потому что он художник-маринист.
– Любишь море, это хорошо. Я на море родился, всю жизнь там прожил. Теперь вот здесь осел. А танцовщица – это моя родная сестра Жанна. Она в Большом театре танцует, – сказал сосед, поставив чашку на стол, – может, мы с тобой после всего пережитого перейдем на «ты» и познакомимся? Как «ты» на это смотришь?
– «Ты» знаешь, я смотрю на это положительно, – улыбнулась я.
– Про меня вроде все ясно, художник, имя мое – Юрий. Друзья зовут Ерик, а мама и папа Юрочка. А кто ты, чем живешь?
– Я Света, студентка театрального института.
– Будущая актриса значит? Или уже актриса, снимаешься где-нибудь?
– Да, сейчас снимаюсь в фильме у Завьялова.
– Да ты что? Ну и как, у тебя второй план?
– У меня главная роль, досталась по счастливой случайности, сразу утвердили. Теперь вот работаю в поте лица.
– Ну, ничего себе! К Завьялову, да с первого раза, еще и в примы?! Это дорогого стоит! У меня тут друг. Нас всего три закадычных друга. Первого ты знаешь, это Антон, а вот другой, Олег. Он актер. Пробовался к нему три раза в том году, на главную роль и на второй план, так Завьялов ему везде отказал, говорит пафосный сильно для его работы. Расскажу про твой случай Олегу, обзавидуется!
Так, не спеша, за чашкой кофе мы познакомились, рассказали каждый о своей жизни. Юра рассказал мне про свои работы, выставки. Я ему поведала свою историю про родителей, про Женьку, про переезд. За окном незаметно наступил вечер.
– Юра, спасибо тебе, за экскурсию и кофе, мне пора, а то я что-то загостилась уже.
– Это тебе спасибо, что затопила меня, а то я бы и не знал, что надо мной такой замечательный человечек живет. Заходи почаще, а то без Антохи скучновато, а Олег с Жанной редко забегают.
– Я с удовольствием, ты тоже приходи, у меня Женька только в середине сентября приедет. Что без него одной делать? Ума не приложу!

Глава 19.

Теперь я каждый день бывала у нового соседа. Можно было бы сказать, что я почти переселилась к нему. Сначала Юра пытался приходить ко мне, но в моем жилище было мало интересного, а у него пахло творчеством и вся обстановка больше располагала к общению. Мы могли разговаривать часами, а могли просто молчать, закопавшись каждый в свои мысли. Казалось, я вечно могу наблюдать за работой Юры, завернувшись в потрепанный плед, с чашкой кофе в руках. За совсем короткое время мы стали настоящими друзьями и единомышленниками. 
— Светик, а ты чего там расселась? — спросил Юра, повернув голову ко мне, и подмигнул.
— Тебе кофе сварить?
— Да нет, просто не пойму, почему я тут один вкалываю, а ты расслабляешься, лежа на диване?! — возмутился он, проводя кистью по холсту.
— Что?! Так ты, оказывается, вкалываешь? А я то думала, что удовольствие получаешь от проделанной работы!
— Просто обидно, что один!
— Нет, нет, нет! И не проси, я поняла чего ты хочешь!  — замотала я головой и поглубже зарылась в плед.
— Мое старое одеяло тебя не спасет! Бери карандаш, лезвие и иди сюда, немедленно, — приказал Юра.
— Юрочка, из меня художник не выйдет, я бездарность! — взмолилась я.
— А вот это мы сейчас и проверим.
Мне ничего не оставалось сделать, как покориться. Я нашла простой карандаш, лезвие и подошла к Юре. Он посадил меня напротив себя и сказал:
— Мы познакомимся с акварельными натюрмортами, а для этого сначала делают рисунок карандашом. Первое правило начинающего художника — научись затачивать карандаш и все получится. Никаких точилок использовать нельзя! Только лезвие или канцелярский нож. Для рисунка под акварель нужна обычная удлиненная заточка. Сейчас мы ее и сделаем. Смотри, как это будет выглядеть, — с этими словами карандаш в руках Юры стал острым и тонким, как игла.
— Да у меня так в жизни не получится! — воскликнула я.
— Ты еще не пробовала, чтобы возмущаться. Итак, теперь твоя очередь.
Мне ничего не оставалось делать, как взять и подточить карандаш. Только с четвертого раза у меня получилось жалкое подобие того, что подошло бы для рисунка.
— Ну что, молодец. Теперь перейдем непосредственно к рисунку, — Юра обвел комнату взглядом, — чашка недопитого кофе и пачка сигарет подойдет для начала.
— Очень оригинальный натюрморт получится.
— Не язви, а то заставлю греческую вазу с лепниной рисовать.
— Спасибо, не надо вазу! По-моему прекрасный натюрморт получился.
— Я рад, что мы пришли к консенсусу. Вставай к мольберту. Так. Господи, как ты карандаш держишь?! Это тебе не вилка с ложкой!
— А что, нужно как нож держать?!
— Именно, но как будто ты собираешься отрезать кусочек от мягкого масла. Между карандашом и бумагой должен быть совсем маленький угол. Теперь поняла?
— Поняла... И зачем я тебя залила тогда, чтобы ты меня сейчас мучил?
— Сейчас ты договоришься до вазы!
— Не надо, молчу!

Глава 20.

Так, шутка за шуткой я начала обучаться рисованию. Сначала казалось, что это провальная затея, но с каждым днем эти занятия затягивали все больше и больше. У меня даже кое-что начало получаться. Юра оказался прекрасным педагогом.
— Уважаемый сосед, а Вы почему свою художественную школу не откроете, мне кажется, у Вас бы получилось, — сказала я, макая кисточку в стакан с водой.
— Даже не знаю. Я вообще об этом не думал. Ты первая, кто делает такое предложение, — ответил Юра, пожимая плечами.
— Подумай, сделай, и увидишь, что я была права.
— Обещаю, что подумаю.
— Обещать мало, главное — сделать.
— А ты настырная, — рассмеялся Юра, — ладно, а теперь о тебе поговорим.
Вы девушка никогда не хотели стать натурщицей? У Вас все данные для этого: прекрасное лицо и изящная фигура.
— Вы мне льстите, синьор. А если честно, то хватит пошлить! Что за мысли?
— Ну почему, если девушке говоришь о роли натурщицы, то в ее голову сразу закрадывается какая-нибудь обнаженная мысль?! Вы слишком юны для меня, леди! Ваша нагота вряд ли сможет вызвать во мне безудержные чувства самца.
— Неужели? Даже ни капельки никаких чувств?
— Увы, — улыбнулся Юра.
— Я разочарована, синьор, а мое сердце разбито, — ответила я, театрально закинув руку вверх, и резко отвернулась, всхлипывая.
— Светлана, Вы расплачиваться за свое обучение рисунку собираетесь?
— Все, уговорил. Я буду тебе позировать, но если там не надо быть  в чем мама родила, сказала я, пригрозив пальцем.
— Нет. Костюм Евы тебе не понадобится. Хотя…
Я швырнула в него подушкой со смехом.
– Шучу, шучу, прекращай обстрел!
На том мы и договорились. Я стала позировать Юре каждый день. Он хотел создать триптих в библейском стиле с большим количеством фигур. Вот этими фигурами я и была. Мне приходилось часами стоять, завернутой в простыню, в одной позе. Руки и ноги затекали. Но делать было нечего, обещания нужно сдерживать. Интересно то, что для евангельского настроения стиль импрессионизма  очень подошел. Я удивилась такому решению Юры, но с каждым днем убеждалась все сильнее — мастер работает в нужном направлении.

Глава 21.

На дворе стояла августовская духота. И дело совсем не в жаре, погода была даже прохладной. В городе за лето забыли, что такое дождь, поэтому накопившиеся грязь, смог и пыль давали о себе знать. Тяжелый воздух останавливался комком в горле и не проглатывался.
Пришло очередное письмо от Игоря, поэтому я быстрее отправилась к тете Лиде с дядей Славой. А по дороге хотела узнать у тети Кати, когда Женьку ждать из лагеря. Выскочив из подъезда, наткнулась на Юру.
— Света, ты куда собралась? А уроки рисования? Бросить меня решила?
— Да нет, ты не так понял. Мне срочно домой нужно, есть важное дело.
— Так давай я тебя подвезу.
— Спасибо, я на метро доберусь.
— Отговорки не принимаются. Раз решила слинять с уроков —  терпи меня в дороге! Мне все равно делать нечего сейчас, — сказал сосед, направляясь к автомобилю.
— Ладно, поехали, — ответила я и поплелась за следом.
— Куда едем?
— Пушкинская площадь, нам туда.
— Фиу, — присвистнул Юра, — а ты, детка, неплохо устроились в центре города, я смотрю! Отличная невеста с таким приданным получается.
— Как невоспитанно свистеть в присутствии дамы! А я его еще с родственниками хотела познакомить, — бросила я своему «водителю», садясь в машину.
Часам к пяти мы с Юрой были уже на месте. Из квартиры доносился сногсшибательный запах фирменных пирожков с капустой тети Лиды. Она знала, что я просто обожаю всякие печеные вкусности, и всегда готовила целую гору еще и мне домой. Я представила Юру всем домочадцам, и мы сели за стол в гостиной. 
— Света, не томи, — сказала тетя Лида, подливая мне чай, — как там Игорюсик? Что пишет? Весь день душа не на месте, кошки скребут. Может, у него что случилось?
— Да все у него хорошо. Но по секрету могу сказать, что кое-что случилось, — сказала я и хитро улыбнулась.
— Я так и знала, вот никогда материнское сердце еще не обманывало.
— Да не переживайте вы так, новости хорошие. У Игоря появилась девушка, Оксана. У них все серьезно. Как придет из армии, сразу женится на ней. А во время отпуска, хочет привести вашу будущую сноху сюда и познакомить со всеми.
— Господи, когда же это он успел? Служба только началась, учебка, а он уже, нате вам, пожалуйста, – разгорячилась родственница.
— Лидок, хватит причитать. Дело молодое. Я вот рад. Главное – девка наша, кубанская. А что, глядишь, скоро бабушкой и дедушкой станем, — попытался успокоить жену дядя Слава.
— Да типун тебе на язык! Какая я тебе бабушка?! Нет, что не говори, а материнское сердце всегда все наперед знает, — совсем расстроилась тетя Лида.
— Ой, раскудахталась. Помоги собраться лучше, без десяти уже, выходить пора, сказал дядя Слава и встал из-за стола.
— А вы куда? — спросила я, поставив чашку на стол.
— Так мне сегодня в ночную смену. А вы пейте чаек и угощайтесь. Счастливо оставаться.
— И вам, счастливо, дядя Слава
— Спасибо, ответил он и повернулся к супруге, — Лидок, я уже побежал, где мои пирожки?
— Да вот, твой сух паек, можешь спокойно работать, — улыбнулась тетя Лида и поцеловала мужа перед тем, как закрыть за ним дверь.
— Тетя Лида, помимо того, что Юра мой сосед и очень хороший друг, он еще и профессиональный художник. Так что, у Дениски есть шанс блеснуть своим талантом. Где его рисунки.
— В комнате, наверное, в столе. Он сейчас из магазина вернется, принесет. А то скажет еще, что в его личных вещах копаюсь. А вы, Юра, и правда посмотрите, что толковое он там малюет или так, ерунду всякую.
— Если мальчик в таком возрасте любит рисовать, то это уже здорово и стоит похвалы.
Мы еще немного поболтали, как вдруг раздался очень громкий хлопок, стекла в окнах задрожали, а сигнализации на машинах по всей округе одновременно сработали. Мы все вместе подбежали к окнам, но ничего не было видно. Из соседних окон и с балконов тоже выглядывали испуганные, недоумевающие лица людей. Прохожие в шоке оглядывались. Через минуту в дом ворвался Дениска с огромными глазами и выпалил в секунду:
— На Пушкинской подземку взорвали. Там страшно, люди черные, оборванные, все в крови.
— Слава! Славочка! — истошно, как-то по-животному, прокричала тетя Лида и в тапках выбежала в подъезд.

Глава 22.

Я не знаю, страшно ли на войне. К счастью, мне не пришлось ее видеть. Но то, что творилось в тот вечер на Пушкинской площади, я и сейчас вспоминаю с ужасом. Сотни наблюдавших людей, гробовая тишина, которую нарушали только сирены скорой помощи. Огромные темные клубы дыма. Врачи, пожарные, спасатели. Черные, обугленные, изуродованные тела, кровь, страх, дикий страх в глазах. Люди просто сидели на асфальте в бинтах и не могли отойти от шока. Этот взрыв был неожиданностью для всего города. Он нарушил наш покой и счастье. И теперь каждый стоял в полной растерянности и незнании, а что же будет завтра?
В момент взрыва дядя Слава оказался в переходе. Его достали спустя час работы спасателей. Он был без сознания в очень тяжелом состоянии. Машина скорой помощи быстро его погрузила и увезла в институт Склифосовского. Мы сразу направились туда же на машине Юры. 
Доктора пытались сохранить жизнь дяде Славе. Ноги были слишком сильно повреждены, а точнее сказать, практически отсутствовали, поэтому их ампутировали. Все тело было изранено. Ровно неделю мы дежурили у реанимации, ожидая хоть каких-нибудь новостей. За этот небольшой срок сильная тетя Лида стала осунувшейся, похудевшей и посидевшей слабой женщиной. И вот, наконец, на восьмой день больной пришел в себя. Новость о том, что он теперь инвалид вывела его из себя. Он стал кричать, плакать, а потом смеяться в истерике, и врач быстро сделал ему укол. Нам предстояли долгие и тяжелые месяцы по возвращению дядя Славы в эту жизнь. О выписке думать было еще рано, но о том, как заставить жить дальше, стоило задуматься уже сейчас.
Я перебралась в квартиру родителей, чтобы помогать тете Лиде по дому. Она все время находилась в больнице, а за Дениской нужно было кому-то присматривать, да и уборку с готовкой еще никто не отменял. Иногда я подменяла тетю Лиду на ночь, давала ей немного выспаться. Удивительно, как горе сближает людей. За каких-то две недели она стала для меня чуть ли не самой родной и близкой. Я утешала, сочувствовала, и помогала во всем человеку, который меня когда-то ни во что не ставил. Самое интересное, что эта ненависть была обоюдной. Все-таки странная штука — эта жизнь.

Глава 23.

Лето подходило к концу. Съемки шли полным ходом. Я разрывалась между работой, больницей и домом. А совсем скоро учеба. Как все это удастся совместить? Я и сейчас спала очень мало, спасалась кофе. Теперь нужно будет научиться обходиться без сна. Человек – такое существо, которое может привыкнуть ко всему. Значит и я смогу.
– Света, я отказываюсь сегодня с тобой работать! Муха сонная! – сказала Наталья, развернувшись ко мне.
– Да, вы правы, я не выспалась сегодня. Это моя вина, извините, – смутилась я и опустила голову.
– Не выспалась она! А ты думаешь, я высыпаюсь? Нам всем хочется лишний часик другой в постели поваляться. Так что же, мы спать будем или работать?!
– Работать, конечно, извините еще раз, – ответила я и встала на исходную позицию.
– Все готовы? По местам. Начинаем работать, – скомандовал Завьялов, и мы приступили к еще одному дублю.
И этот и три последующих дубля не получились. Я чувствовала свою вину, но ничего поделать не могла. Собрать все силы совершенно не получалось. Я выдохлась. Между сценами я присаживалась с чашкой кофе, чтобы взбодриться, но сон одурманивал за секунду, и я просто проваливалась куда-то.
– Нет, вы только посмотрите! Она спит! Семен, ты как хочешь, но я умываю руки на сегодня. С меня достаточно. Я не собираюсь из-за непрофессионализма какой-то юной актриски попусту растрачивать свой талант. Позовете меня, когда спящая красавица будет в состоянии. Так что снимайте без меня. Аривидерчи! – с гневом выпалила Наталья в лицо Завьялову и хлопнула дверью съемочного павильона.
– На сегодня съемки окончены, – очень спокойно сказал Семен Валерьевич, – все свободны.
Съемочная группа без всяких вопросов стала медленно расходиться. Мне хотелось провалиться на месте. Я понимала, что Наталья абсолютно права. Я просто обязана оставлять все свои проблемы далеко за горизонтом и работать, работать в поте лица. Иначе здесь мне просто не место. Профессия актера адский труд, и, если ты к этому не готов, лучше не начинать. 

Глава 24.

Я очень быстро привыкла спать по два – три часа ночью, и днем набиралось еще около часа: в метро, в маршрутном такси, на переменах между парами. Раньше никогда не спала днем, но обстоятельства научили и этому. В начале сентября съемки были закончены. Теперь оставалась работа монтажной группы, а затем работа актеров, т.е. и меня в том числе, над озвучиванием фильма. Так что для расслабления оставалось совсем немного времени, хотя расслаблением это было назвать не возможно. Мы с тетей Лидой продолжали дежурить в больнице, т.к. дядю Славу нельзя было оставить одного. Его все еще не покидала идея покончить с жизнью. Беседы с психологом еще сильнее усугубляли обстановку. Он кричал на нас, врачей, медсестер, соседей по палате, ругался матом, требовал удавку, пистолет, как крайний вариант, бутылку водки. Мне было очень жаль дядю Славу, ведь я отчасти понимала как это – не хочется жить. Тогда, на Новый год, я совершила большую глупость, решив убить себя. Если бы не случай, моя жизнь так и уплыла бы в городскую канализацию алой ленточкой крови. Но, кто знает, если бы я тогда не сделала этого с собой, смогла бы сегодня настолько ценить каждую минутку жизни? 
Жизнь не шла, жизнь бежала, да так, что угнаться за ней было просто невозможно. Я даже умудрилась пропустить время приезда Женьки из летнего лагеря. Оказалось, что он прибыл еще в пятницу утром, а я узнала об этом уже в понедельник на парах.
 – Ничего себе, какие люди! Женька! Приветище! – крикнула я и бросилась на шею к другу.
Женька слегка улыбнулся и высвободился из моих объятий.
 – Как же я соскучилась по тебе! Рассказывай, как там было? Ты мне подарки привез? Ой, а загорел-то как, прямо мачо! Ты что, сразу с корабля на бал?  – налетела я с кучей вопросов.
– Привет, Света – сдержанно и без эмоций ответил Женька – я в пятницу дома уже был. Сейчас пара начнется, давай я тебе потом все расскажу, после занятий.
Я согласилась.  Холодное поведение Жени ничем не могла объяснить, поэтому так и просидела всю пару наедине со своими мыслями. Мой лучший друг отсел на другую парту, он ушел, от меня. Почему? Зачем? Что случилось? Я что-то пропустила? Может быть…
После пары мы так и не поговорили. Решили обсудить все вечером на аллее. Целый день меня одолевали разные мысли. Трижды звонил Юра, но я так и не подошла к телефону, не хотела ни с кем общаться. У дяди Славы в больнице была неразговорчива, на все его крики и недовольства отвечала молчанием. Он тогда первый раз посмотрел на меня человеческими обеспокоенными глазами и спросил:
–  Светик, у тебя что-то случилось?
–  Не знаю, пока не знаю – ответила я, сняв белый халат, и вышла из палаты.
Сентябрьский вечер обдувал Москву прохладным дыханием. Пальцы мерзли, и я выбросила недокуренную сигарету. Просидев полчаса на нашей лавочке под березой, я так никого и не увидела. Решив, что ждать больше не стоит, встала и пошла. Вдруг меня остановил окрик:
– Света, подожди!
Я оглянулась и увидела пару. Это был Женька. Мой Женька! Но не один. Его обнимала какая-то девушка. Так вот в чем дело. Вот кто отобрал друга. Неужели ничто в этой жизни не вечно? Женька, ну, как же так?! А я? Как я буду без тебя?! Я сразу возненавидела эту маленькую темноволосую ведьму. Ее карие глаза мне показались двумя бездушными пуговицами от рубашки. Как? Как этой девчонке с короткой стрижкой удалось завладеть его сердцем и душой? Хоть бы красивой была. Так нет! Маленькая, невзрачная мышь! Может, я ревную? Да, нет. Хотя да. Я имею на это право! Это мой друг! Да, он мне как брат, даже ближе! А она, да, кто она такая?! Я с ним столько лет. Ничего, мы еще повоюем. Посмотрим, за кем будет последняя битва. Собравшись с силами и мыслями, я постаралась выдавить искреннюю улыбку:
– Ну, наконец! Я думала, что вы уже не придете.
– А разве я говорил, что буду не один? – удивился Женька.
– Женя, сколько лет я тебя уже знаю? Думаешь, я не заметила твоего поведения утром. Я сразу поняла, что у тебя кто-то появился! Очень рада, Света – сказала я, протянув руку этой мышке. 
Та недоверчиво ответила на мое рукопожатие и с испуганной улыбкой ответила:
– Марина. Очень приятно.
Мы немного поболтали. Я узнала, что познакомились они в лагере, были на одном отряде вожатыми. Понравились друг другу с первого взгляда и начали встречаться. Так что лето для Женьки стало незабываемым. Мне было противно слушать их любовную историю, и я постоянно посматривала на часы, в надежде, что через минуту это все закончится. Женька заметил, что я дергаюсь и спросил:
– Света, что-то не так? Опаздываешь куда-то?
– Наверное, у тебя тоже с кем-то свидание? – с иронией в голосе сказала Марина. Но ее ирония оказалась как раз кстати.
– Да, угадала, я действительно опаздываю – ответила я, улыбнувшись, и опустила глаза, чтобы ответ казался правдоподобнее.
– Ты с кем-то начала встречаться? Кто он? Как зовут? А почему я узнаю все самым последним? – не переставал удивляться Женька.
Мне нужно было быстро придумать ответы на все эти вопросы, а если еще учесть, что Женька обязательно захотел бы познакомиться с моим избранником, ничего не оставалось сделать, как соврать:
– Его зовут Юра. Он художник. И у нас тоже роман длится все лето. Женя я тебе потом все расскажу. А сейчас побежала, он меня очень ждет.
Я развернулась и быстрым шагом пошла прочь. Слезы застыли в глазах. Я не знала, куда бы пойти и кому бы поплакаться. 

Глава 25.

Когда было совсем темно, я подошла к подъезду с отчужденным взглядом, не замечая ничего вокруг.
– Я уж думал, ты и не придешь домой – сказал Юра, поджидавший меня на лавочке.
– Ты откуда тут? – удивилась я.
– Тебя жду.
– Зачем?
– Детка, ты трубку не берешь. Тетя Лида по телефону сказала, что сегодня днем ты у дяди Славы, а она в ночь. Вот и жду. Выпить не хочешь?
– Хочу. А что есть?
– Коньяк, самый благородный напиток.
– Я такое пить не умею.
– Ты просто не пробовала.
– Научишь?
– Конечно. Садись в машину. Поехали.
– Куда? А ничего, что ты за рулем?
– Все нормально, не переживай, доверься мне – сказал Юра, открывая дверцу.
Я села, и мы помчались по ночному городу со скоростью и моими любимыми песнями. Проехав около получаса, мы оказались на берегу Москвы у моста. Я вышла. Юра открыл багажник. На капоте машины, как по взмаху волшебной палочки, оказалась бутылка коньяка, два коньячных бокала и сок.
– А закуски не будет? – удивилась я.
– Если честно, то я и сок брать не хотел, но, учитывая, что ты коньяк ни разу не пила, пришлось.
– Ладно, наливай. Я готова – скомандовала я.
– Ч-ч-ч… Ты еще не готова, милая моя, – сказал Юра, приложив свой указательный палец к моим губам, – Расслабься. Почувствуй гармонию с самой собой. Отпусти проблемы. Забудь сегодня все. Есть только здесь и сейчас. Ты и полное блаженство. Насладись этим моментом. А коньяк тебе поможет настроиться на эту волну и остаться на ней.
– Я, кажется, поняла тебя – ответила я, закрыв глаза, и поуютнее укаталась моим любимым старым пледом, который Юра захватил очень удачно.
– Вот теперь ты готова, держи бокал.
– А запивать? Вдруг я задохнусь?
– Не задохнешься – улыбнулся Юра, протягивая мне стакан с соком.
– Ну, что ж, за гармонию – продолжил он.
Я одним махом опрокинула бокал с коньяком и запила его соком.
– Детка, что ты вытворяешь?! – ошеломленно произнес Юра, не успев даже поднести свой бокал к губам.
– А что я сделала не так? – посмотрела я на Юру слегка приоткрытым глазом, уткнувшись носом в свой рукав.
– Где ты видела, чтобы коньяк так вульгарно пили? Не нужно опошлять благородный напиток, это тебе не водка.
Я немного смутилась и потупила взгляд.
– Так научи меня, как это делать?
– Смотри и запоминай. Коньяк это напиток богов, моих богов, уточняю. Так вот, бокал у коньяка не просто такой, для красоты. Чтобы весь аромат не выветривался с алкоголем, а возвращался назад, стенки этого сосуда выпуклые, а горлышко узкое. Самый правильный диаметр коньячного бокала, это когда туда может попасть только верхняя губа и кончик носа.
– То есть у нас тара сейчас правильная? – поинтересовалась я.
– Детка, ты же аристократка, какая тара? Не опошляй, говорю же. Хотя аристократки, пожалуй, самые вульгарные создания в мире. Но, не будем отклоняться от темы. Сначала поднеси этот божественный напиток к себе и вдохни его аромат. Он должен быть дерзким, крепким, сильным, выдержанным…
– Как настоящий мужчина? – перебила я Юру.
– Тебе виднее, каким должен быть мужчина, настоящим или фальшивым. 
– С фальшивым красиво, успешно, легко, но несчастно. С настоящим  сложно, интересно, честно и счастливо. Наверное, так, – сказала я, пожав плечами.
– Так и с коньяком. Есть дорогие напитки, которые содержат привкус шоколада, ванили… Но, это фальшь. За дорогой бутылкой и приятным ароматом скрывается дешевое пойло. Выдержка и правдивость, вот два главных качества истины. Цена не имеет значения.
Мы медленно пили коньяк, наслаждаясь музыкой и прекрасным видом города, усыпанного ночными огнями. Голова моя очень быстро затуманилась. Стало как-то легко, проблемы улетучились. Я начала улыбаться и пританцовывать на месте, нет, не от холода, просто хорошо на душе. Такой безмятежности я не ощущала уже давно. Мы болтали на разные темы: серьезные и не очень, танцевали, дурачились. Начал моросить осенний холодный дождь, я поежилась, подошла к Юре и села рядом на капот. Опьяненная, уставшая, но счастливая, закрыла глаза, положила голову ему на плечо и ощутила объятья. Так мы просидели еще немного, пока мелкие капли с неба не превратился в ливень. Тогда Юра своими большими и крепкими руками взял мое мокрое лицо, заглянул в глаза и поцеловал.
Странное чувство, и поцелуй приятен, и нежность, и сам человек, но это не любовь. Наверное, это недостаток заботы, внимания, доверия, необходимости кому-то. И понимаешь, да, Бог с ней, с любовью, просто, если ты не ответишь сейчас взаимностью, то одиночество тебя совсем скоро съест изнутри. А так будет человек, которому ты на самом деле нужен, на душе теплее от этой мысли становится. А потом думаешь, а вдруг, со временем, и ты почувствуешь тоже, что и он, и начинаешь верить в это, продолжая жить, а не существовать.



Продолжение следует... (в процессе)