Путь к прозрению

ВИТАЛИЙ ПОПОВ
ПУТЬ К ПРОЗРЕНИЮ *

В книге Доры Штурман «Моя школа» под одной обложкой собраны ав-тобиографические очерки, которые ранее (1978—1980 гг.) были опубликованы в русскоязычном журнале «Время и мы». Новое их издание, переработанное и дополненное, вышло с посвящением матери автора — Эстер-Рейзл Штурман, в замужестве Шток, и эпиграфом из Бориса Пастернака:
Я чувствую за них за всех,
Как будто побывал в их шкуре…
В предисловии к этому изданию Дора Штурман объясняет, что «эти вос-поминания (фрагменты, а не исчерпывающее повествование) представляют со-бой очередную из бесчисленных повестей об ученичестве человека у событий, у книг, у встреченных на пути людей».
Ныне автор живёт в Иерусалиме, куда она эмигрировала из СССР в 1977 году, пройдя через те круги ада, на которые, увы, были обречены многие чест-ные и мыслящие люди, имевшие несчастье родиться в стране «великого экспе-римента», начатого большевиками в 1917 году и длившегося более семидесяти лет. И неисчислимы жертвы и мученические стоны людей, на крови и костях которых было замешано чудовищное «тесто» этого бредового эксперимента. Одной из его многочисленных жертв стала и Дора Штурман. Покидая в то вре-мя СССР, она уже не испытывала никаких иллюзий относительно возможной трансформации «тоталитарного монстра» и превращения его в «нормальное, здоровое, достойное государство или федерацию…». На своём горьком жизнен-ном опыте она убедилась, что «в рамках социалистической однопартийной сис-темы такое превращение невозможно». А ведь такие иллюзии у неё, как и у многих её сверстников, конечно, были. И путь её к прозрению шёл через утрату этих иллюзий.
За пытливость мысли, попытки уразуметь, понять и оценить происходя-щие в стране события и процессы, люди платили жизнью, лишением свободы, пребыванием в психушках… Прошла через свою «голгофу» и Дора Штурман: арест, тюрьма, допросы, пять лет лагерей (по печально знаменитой 58-ой ста-тье), ссылка в украинскую деревню и так далее… То есть, она прошла через те жернова людоедской системы, которые обычно или ломают людей физически, разрушают их психику (её отец, врач по профессии, в сорок два года вынужден был покончить с собой, чтобы не стать сексотом, чтобы остаться честным чело-веком), либо приводят к убеждённому неприятию человеконенавистнического полуидиотского-полускотского режима лагерной соцдействительности.
«Мы впитывали советскую коммунистическую фразеологию в детском саду, - пишет Дора Штурман. – Мы марксизма не знали, мы в него верили, - признается она, повествуя о студенческом периоде жизни в Алма-Ате. – Мы ощущали ложь, пронизывающую всю советскую жизнь, но относили ее на счет банальности, истертости, неуместности слов, а не на счет сути самих идей. Ложь воспринималась как порок стиля и языка, на худой конец – как симптом неискренности лиц, произносящих ее, а не как свойство самих понятий…»
Юности свойственна жажда все объять, понять и объяснить хотя бы са-мому себе, а потом уже и другим – иначе, как жить, если не отдаешь себе отчета в происходящем, если не понимаешь сути явлений и процессов? Если, наконец, теряешь веру в гуманный смысл происходящего и грядущего? Дору и ее друзей (впоследствии однодельцев) не мог не мучить вопрос: «Почему все не так, как надо?».
«И возникал в нас этот рефрен не горестно-безнадежным утверждением, как в песне Высоцкого, - он возникал в виде задачи, которую мы должны были и, по глубокому своему убеждению, в состоянии были решить».
И автор убедительно, без пережима, без эмоционального перехлеста, без злобы и затаенной обиды, поведала читателям о том, к чему может привести решение подобной задачи. Дора Штурман рассказывает о том, к чему приводи-ло в то время искреннее стремление юных граждан страны Советов понять и осмыслить пропитанную лживой фразеологией сущность большевистского со-циализма и природу тоталитарного государства.

Такой огонь с детсада в нас горел,
в такие нас запеленали латы,
что подвести под эти постулаты
могли бы мы и собственный расстрел.

Но сердце бунтовало против книг
и клало постулаты на лопатки.
Нас мучили греховные догадки,
И Красный Рим под их напором ник. 

И чувствуя, что вера отомрет,
Как только сердце доводы добудет,
Смотрели мы вперед, вперед, вперед –
В грядущее, которого не будет…

Этими поэтическим строчками юной Доры Штурман, которые, на мой взгляд, достаточно емко отражают путь прозрения молодежи сороковых годов, мне и хотелось бы завершить этот краткий отзыв на ее мудрую и добрую книгу, которая, конечно же, заслуживает более детального и вдумчивого анализа, бо-лее серьезного исследования. В этих очерках, как в горьких капельках слез, от-ражены не только перепетии личной жизни автора, попавшей в мясорубку ста-линских лагерей, но и трагические судьбы окружавших ее близких родственни-ков и друзей. Более того, автору удалось, на мой взгляд, умелыми штрихами создать портрет целого поколения, обреченного верить в “грядущее, которого не будет…”
Теперь, после развала СССР, после того, как “империя зла” рухнула, си-туация в мире и в бывшем Советском Союзе, конечно же, иная. С неожиданной, невиданной силой вспыхнула на руинах тоталитарного государства националь-ная междуусобица, которая с каждым днем разгорается и приносит новые беды и страдания народам провозглашенного Содружества. Но это уже другой разго-вор. И неутомимая Дора Штурман, которой, конечно же, не безразличны проис-ходящие в СНГ события, ведет сегодня этот разговор уже в качестве политиче-ского обозревателя на страницах парижской газеты “Русская мысль” и в другой “тамиздатовской” прессе. И к ее голосу, право же, стоит прислушаться.
“Грани”,  №166, 1992 г.