По России пешком. 1. На перевалах зима

В шестидесятых годах новочеркасские студенты любили путешествовать. Тогда для горных походов, важно было раздобыть туристические ботинки. В Новочеркасске купить их было не возможно. Но мне повезло: ботинки мне прислали посылкой из Свердловска. С остальным было проще: рюкзаки и палатку брали напрокат. Снаряжение это, правда, тут же требовало ремонта.

В те годы одежды рассчитанной на минус 30 не было, потому сокровищами туриста были шерстяные носки и свитер. Замены им, как правило, не было, так что при промокании одежду и обувь сушили на себе. Карты, их и сейчас приличных не найти, но тогда подробные карты были секретными (страна готовилась к мировой войне). Туристам в походе приходилось ориентироваться по кальке, на которой от руки были скопированы хребты, извилистые реки и крестиками отмечались перевалы. Заблудиться при таком информационном оснащении было делом обычным.

В шестидесятых годах на юге вузов, где бы готовили инженеров, было немного и в Новочеркасский политехнический поступали отовсюду. Много студентов было из Дагестана и с Кавказа вообще. Донбасс, Курск, Урал тоже были представлены. В НПИ училось немало евреев из Киева. На Украине была негласная политика в вузы их под любым предлогом не принимать, а Новочеркасск в те годы был вольным городом. Киевляне здесь без проблем сдавали экзамены и были на виду.

Лёва Мейнстер тоже был из Киева. На химфаке его, наверно, знали все, ибо он был самым рыжим. Уже на втором курсе он выбился в комсомольские начальники. И у него была приятная обязанность руководить институтским клубом туристов. Сообразительный Лёва записал в клуб всех своих сокурсниц, студенток химфака. В теплые дни Лёва проводил занятия с начинающими туристками в Богаевском лесу. С шутками и смехом там учились ориентироваться на местности. Заканчивалось все очень скромным пикником у костра и песнями. Репертуар песен для походов был невелик, и потому восемнадцатилетние девушки необыкновенно серьёзно пели: «Кто сказал, что я стар.., что рюкзак не поднял?..»

Кроме Лёвиной команды были еще стихийные группы. В первый горный поход меня затащил приятель по казахстанской целине Бугаев Саша. Саша был высокий и худощавый и учился на горном.  Он любил читать о путешественниках, о Шлимане, о гробницах фараонов. Ко второму курсу он уже побывал почти во всех Союзных республиках и мечтал совершить вояж в Армению. Он раздобыл книжонку с примитивными рисунками древних армянских храмов. Для начала, однако, он уговорил нескольких своих друзей пойти на Кавказ. Саша посулил нам, что если мы перейдем через Главный Кавказский хребет, то потом искупаемся в море, ибо на юге в эту пору тепло и мандарины растут.

Время для походов студентам выбирать не приходилось, и компании сбивались либо в ноябре, либо на майские праздники. О том, что в горах в это время очень опасно, никто не думал, ибо в наших краях ноябрь все еще осень.
Расходы на поход в те годы были минимальными. До Невинномысска, туристы обычно добрались из Батайска в товарных вагонах. Главное при этом нужно было успеть выйти на нужной станции и не уехать другую сторону (на Краснодар). Утром из Нивинки до Черкесска мы добрались в грязном поезде стоя. Потом мы на автобусе доехали до горного аула. Приехали в аул мы ночью. Отелей в горах в те годы не было, и Саша скомандовал расстелить палатку на огороде. Утром мы начали пеший поход сначала по улице горного селения. Однако дорога быстро кончилась, а вскоре не стало и тропы. Мы продирались по ущелью, по которому позже нам стало понятно, никто до нас не ходил.  На третий день мы вышли к луговине, с которой был виден заснеженный хребет. Группа остановилась, а мы с Сашей отправились посмотреть что дальше. Шли мы, до тех пор, пока не начался глубокий снег. Когда мы вернулись назад, то увидели, что по верху хребта ходят машины. Зачем мы лезли по ущелью, когда выше была проезжая дорога? Вернулись назад мы на попутке за час.

В молодости легко верить в чудо, и наш неутомимый Саша решил прорываться к мандаринам через другой перевал. Девушки, из нашей группы как-то догадались, что дальше нас ничего хорошего не ждет, и отправились домой. Мы же трое парней решили ехать в крошечный поселок с романтичным названием Пхия. Почему Романтическое? Горы, молодость – все это романтика. Итак, до Пхии нужно было ехать довольно долго по ущелью в кузове на грузовике, который развозил почту (обычно несколько газет).  Здания почты в Пхие не было, но был домик, где ночевал водитель. По горскому обычаю гостеприимства он разрешил нам пожить там, если мы не осилим хребет. То, что нам придётся потом возвращаться, он не сомневался. А мы, тем временем, расспрашивали у местных, как пройти к перевалу Санчаро. Ценность таких советов, практически всегда сомнительна, потому что нормальный человек на перевале никогда не бывал, ему там делать нечего. Вот и нам старичок сказал: идите дальше ребята налево. Такие простые слова как «налево» в горах самая большая проблема. Указателей там нет, а от сосны, от поляны, от ручья – там ручьев этих да полян… Поэтому заблудиться в горах – обычное дело, особенно в лесу, когда даже неба не видно. 

В общем налево мы свернули и пошли по косогору вверх. Снег был, где по колено, а где и по грудь. Тропа там где-то, может и была, но под снегом ничего не видно. Мы набрели на скалы, но Саша подтянулся на ледорубе и подал нам руку. К перевалу мы подошли уже в шестом часу. Вот он долгожданный миг, наконец, ты увидишь то, что за гребнем. Ха! Не то, что мы ожидали. Огромное темно-красное солнце уже садится, а впереди суровая безжизненная ледяная страна, с хребтами набегающими один на другой. Да! Неужели это наша планета? Перевожу взгляд вниз, там обрыв в какое-то ущелье, где точно не было ни троп ни дорог. Мы стояли остолбеневшие. Однако Саша догадался, что мы по ошибке повернули раньше и вышли к верховьям Большой Лабы.

Уже стемнело, и был мороз. Спускаться по темноте вниз не было сил, да и опасно. Но и на перевале места для палатки не было. Была лишь небольшая площадка с сильным уклоном. Но мы забрались в палатку, не разбирая ее. Зловещие звезды, казались совсем близко, и от холода невозможно было заснуть. Всю ночь мы дрожали и съезжали вниз. Из рюкзака смогли достать сыр и съели в темноте по куску. Мы не могли дождаться, когда же станет хоть немного светло. Еще до восхода солнца, мы быстро собрались и понеслись вниз. Снег за ночь подморозило, и на спуск у нас ушел всего лишь час. Мы вбежали в дом. Нужно быстрее нарубить дров и скорее к печке.

Когда в домике стало жарко, в дверях появилась небритая рыжая Лёвина физиономия. Вслед за ним ввалила вся его химфаковская девичья рота. Встреча была неожиданной. Мы не знали, что группа Мейнстера пробиралась из Пхии на соседний перевал – Адзапш. В отличие от нас они за несколько дней подошли к хребту. При подходе к перевалу был глубокий снег, и, кроме того, их настигла метель.

В домике нас оказалось слишком много. Спальники лежали  вплотную, и пройти можно было только, перешагивая через спящих. Одежда и обувь у всех была мокрая, и печку мы топили непрерывно.
Через три дня приехала почта. Водитель почтовой машины пожалел о своем радушии. Новочеркасские туристы за три дня сожгли половину запасенных на зиму дров. Вообще это были праздничные дни, но, оказавшись здесь, мы не знали, чем себя занять, в домике даже сесть было негде. В Пхие, однако, я понял, что впечатления от увиденного в горах перевешивают любые неприятности и неудачи.