1. Счастливый билетик

Водитель маршрутки похож на Розенбаума. Еще он явно кавказец. Такой лысый, усатый, улыбчивый и с акцентом. Я вскочила на переднее сиденье и теперь мне удобно смотреть на дорогу. Следом за мной дверь открывает парень с  пакетом в одной руке и листочком в другой.

- Скажете мне, где будет торговый центр? – интересуется он у водителя, сверяя по бумажке маршрут.
- Какой такой торговий центер? – дружелюбно уточняет водитель.

Вместе они выясняют, какой  именно торговый центр и как к нему попасть, а договорившись, оба замолкают, и мы едем дальше. Справа от водителя лежат рулончики с проездными талонами, от них вниз свисают длинные хвосты. Парень всматривается в них и зачем-то перебирает пальцами нижние.

- Вот этот – счастливый! – говорю я, показывая ему на талончик с номером 608914.
- Пачиму? – с неподдельным интересом спрашивает водитель.
- Ну… Сумма цифр с левой и правой стороны одинаковая, - поясняю я.

Обычно я сама всегда считаю эти суммы, если вдруг мне подворачивается такой талончик.
Обычно я не начинаю первая разговаривать с неизвестными людьми.
Обычно я стесняюсь признаться даже знакомым людям о том, какая ахинея порой крутится в моей голове. А сегодня мне все равно.

Все ровно, вот и дорога тоже…

- Да?! – продолжает искренне интересоваться водитель, - И что? Это значит – щасливий?
- Да, - поясняю я. И улыбаюсь:
- Только нужно желание загадать!
- Так ви хотите бить щасливий? – не унимается он.

Я секунду медлю, не зная, что ответить. На самом деле я никак не связываю свое счастье с билетиками. Просто почему-то подумала, что парень с пакетом рассматривает номера, потому что, как и я, непроизвольно сравнивает суммы. А потом опять улыбаюсь – водитель  ничего подобного у меня и не спрашивал. Вопрос самый простой - хочу ли я быть счастливой. И я легко и искренне отвечаю:

- Да!
- Тогда возьмите его себе! Отрывайте из середины! – великодушно разрешает он и улыбается во все зубы.

- Спасибо, - смущаюсь я. Билетик отрываю и сую его в карман ветровки. А парень вскоре выходит. Вместо него рядом со мной плюхается на сиденье полная девушка с плохо прокрашенными светлыми волосами. Она не смотрит на дорогу, а достает телефон и принимается тыкать в экранчик.

Постепенно наше быстрое и беспроблемное движение упирается в пробку. Стоим, скучаем. Капает дождик. Август, тепло, мирно шелестят лохматые, разросшиеся за лето, деревья. Вдоль дороги идет деревянный забор. Местами у него отвалились доски – и в дыры видно кладбище. Оградки, памятники, портреты. Кладбище старое, ухоженное, заросшее пышными, красивыми рябинами. Некоторые портреты на памятниках даже можно разглядеть, будто они строго поглядывают сквозь забор на неугомонную дорогу, полную шума, движения и проблем.
Стоим. Ползем на метр вперед. Опять стоим. На стеклах появляются тонкие пунктирные полоски – это даже не дождик, а  так - морось. Блондинка рядом со мной набирает чей-то номер и принимается размеренно болтать.
…
-  Я опоздаю минут на сорок. Да нет, просто стою в пробке. Нет, не очень. Вот проедем кладбище – и дальше все будет хорошо.   

Я тайком посматриваю на нее. Ее твердая уверенность в том, что можно легко и просто проехать мимо кладбища, да еще  так, чтобы потом все было хорошо, вызывает у меня растерянность. По этой нелепой уверенности я как-то резко и четко вдруг понимаю, насколько велик этот разрыв – между людьми, живущими «обычной благополучной» жизнью, - и  теми, кто заглядывает хоть немного за грань общепринятой обыденности, построенной на гарантии  светлого будущего. «Другие будут болеть, страдать, умирать – но не я» - знают все эти люди. Откуда они это знают и почему так в этом уверены – да ниоткуда и потому что. Вот и весь ответ.

А она заканчивает беседу и включает какую-то игру. У меня тоже была подобная на каком-то из телефонов. Поле, разделенное на клеточки. Сверху в эти клетки под завязку сыплются конфеты разных форм и цветов, нужно собрать три одинаковые штуки, тогда эти исчезнут, а сверху упадут новые. Девушка все тыкает и тыкает в клетки аккуратным пальчиком, а новые конфетки все сыплются и сыплются. Прибавляются какие-то очки, бонусы, увеличивается скорость. По-моему, в эту игру проиграть или выиграть невозможно в принципе. Но хозяйке телефона и не нужен выигрыш. Ей нужно просто занять глаза, руки и голову какой-нибудь ерундой, пока машина стоит в пробке. 

У каждого свои предпочтения. Мне гораздо больше нравится смотреть по сторонам, видеть зелень, дождь и ветер, дышать  – и не чувствовать постоянный страх непоправимого. В жизни все можно исправить. Кроме смерти. И если со своей смертью еще как-то, наверное, можно встретиться достойно (хотя не берусь утверждать наверняка), то угроза жизни любимым людям способна лишить человека любых устоев, принципов, теорий, моралей. Как огонь, который переплавляет в тебе все твои грани жесткости, а ты горишь  и понимаешь, что все это ерунда, что твои боль и страх – это даже хорошо. Потому что если есть надежда –  то все еще поправимо. И потому что в себе можно переплавить пару тысяч недостатков, вот только бы не задело других…

- Хотите, я вам каждый ден буду щасливи билетик откладывать? – улыбается напоследок водитель.
- О, спасибо! Я тогда буду каждый день ездить!

Он смеется. Он думает, я шучу? Но мне и в самом деле нужно каждый день ездить этим маршрутом. Мне надо в детскую больницу. Меня там дочка ждет. И как же все-таки приятно об этом думать. Моя дочка лежит в отделении экстренной хирургии. Это только звучит страшно, а на самом деле - очень круто и здорово. Потому что до этого она две недели провела в реанимации.
http://proza.ru/2013/09/22/101