Четыре картинки Калейдоскопа

Старшее поколение помнит, что продавали такую трубу, в которую можно было смотреть, крутить ее, а там были разноцветные стеклышки, которые складывались в разные мозаики. И можно было часами крутить эту трубу, и удивляться, как это так там получается? Потом любопытство брало вверх, и мы эту трубу разбирали, чтобы изучить конструкцию. Все камушки вылетали. И чудо-труба переставала работать. А потом мы просили родителей купить еще такую же игрушку. Так вот, сродни этой игрушке были события, действия которых происходили в одной деревне под названием Канищево, Новодеревенского района Рязанской области, куда мы ездили летом на отдых.

Картинка первая. Неугомонные "верхогляды". 

В деревню мы приезжали  на все лето с родной  бабушкой по материной линии. Готовились к отъезду основательно. Сумки, чемодан огромадный, с металлическими углами. В этот чемодан умещалось 26 банок говяжьей тушенки, батонов пять вареной колбасы "Докторской", и, так, по -мелочи - сушки, конфеты, одежда.  Весил он "тонну". Но бабушка была не хилого десятка, все таки всю жизнь на химическом заводе работала, оператором химической  установки, приходилось ей и бочки катать,  и тифом болела, да переборола болезнь, и бутылки с зажигательной смесью делала во время войны, и лом на голову с трех метров падал, в общем, закаленная. До вокзала мы ехали на такси. Поездка стоила целый рубль. Десять копеек стоила посадка в машину, и  10 копеек километр пути. Щелкало меньше рубля, но давали рубль. Я с детства уже знал, что надо дать водителю "на чай".  До вокзала мама тащила чемодан, а с поезда бабушка этот чемодан  ворочала.
  И вот, поезд тронулся, и вот мы  расположились в плацкарте, и  долго еще смотрели в окно, как исчезают большие дома, меняется пейзаж. И было такое чувство, что мы едем на край земли. Когда приезжали на вокзал, под названием Александроневсеая, то нас встречал дядя, на колхозной машине ГАЗ 51, в кирзовых сапогах и телогрейке, и с "Беломором" в зубах. Он брал чемодан из бабушкиных рук и говорил : "Вы что, туда кирпичей нагрузили?"
 И мы ехали, по бездорожью, подскакивая на каждой колдобине,целых пятнадцать километров. Это для нас было целое путешествие. Приезжали мы поздно вечером, но, две бабушки, бабушка Устинья и бабушка Анна, две сестры моего дедушки, не спали. Уже был накрыт стол. На столе стояли плюшки, хлеб, испеченные в русской печи. Мы сидели лопали, а старшие разговоры разговаривали. Потом мы ложились спать. В горнице. Брат спал около окошка, а я спал с бабушкой. На высокой железной кровати, на перине, в которой можно было утонуть. Чтобы мухи не мешали спать,кровать завешивалась шторой. К потолку была приделана проволока, и вот на ней и висела штора. А еще в потолке висело кольцо. Я все время на него смотрел и думал, к чему оно там? Спросил однажды у бабушки. Она сказала, что кольцо для люльки. Детей качать. Люльку никак не мог себе представить.
  Чуть свет к нам приходили троюродные братья, Миша и Сережа. Они уже знали, что их батя поедет нас встречать. Бабушка, увидев их в окно, говорила: " Верхогляды идут". Они зашли в дом. 
 - Ну что, верхогляды, опять везде все пролазаете, все чего ищут, ищут.
 - Нет, а Васька с Мишкой приехали?
- Приехали, спят еще, это вы ни свет ни за заря ноги бьете.
 - Ладно, проходите.
  Потом мы вместе сидели за столом, завтракали. Бабушка делала нам бутерброды с вареной колбасой, на столе стоял самый настоящий самовар, и на блюдце лежал кусковой сахар, и маленькие щипчики, чтобы кусать этот сахар на маленькие кусочки. Эти щипчики мне очень понравились, и я их брал втихаря, чтобы поиграть, пытаясь  перекусить всякие сучья и камешки.
  И все думал, почему бабушка называла братьев верхоглядами? И вот только теперь понял почему. Когда в доме никого из взрослых не было, то братья придумывали игру, и эта игра была на печке. Мы залазили на нее по печуркам, а там, чего только не было. Полочки, на которых стояли разные металлические баночки, в которых хранилось целые богатства - пуговички, монетки, разноцветные нитки. И мы были, как  будто в сказочной стране, а это были сокровища пиратов.

Картинка вторая.  Приезд в деревню

  Вечером около деревенского  дома остановился грузовик.
- "Приехали", -сказала бабушка Устинья сестре Анне.
Мы вышли из машины. И тут нас бабушки начали обнимать. Мне всего шесть лет, и это мой второй приезд в деревню.  А брат  уже десятый раз , ему  тринадцать лет. Совсем взрослый. Тут и братья троюродные прибежали.  Наверное всю ночь не спали, ждали, когда встретимся.   
 Летняя ночь. Что может быть прекрасней, особенно если эта ночь наступает в деревне. Ее ждут, к ней готовятся с утра.
Мы сразу же договорились  с раннего  утра  пойти на рыбалку. Удочки делали сами. Из длиных веток. Привязывали леску, крючки. Червей копали на огороде. И утром шли на рыбалку. Рыбу ловили часа четыре. Клевало хорошо, и иной раз приносили до сотни всяких каресей и плотвы. Речка была недалеко от дома, всего-то километр. Называлась она Конная. То ли в честь конной армии назвали, то ли просто туда водили коней на водопой. На речке у каждого рыбака было свое место, прикормленное. Ловили на червя, и на хлебный белый мякиш, сдобренный подсолнечным маслом. Закидывали удочки, и ждали, когда пойдет клев. Сидели с  серьезным видом, покуривали сигареты.  Я  рядом крутится.
 - Дайте мне тоже покурить, дайте, -клянчил я у старших ребят
 - Да ты только табак  переводишь, - сказал родной брат Миша 
- Ты же не в затяжку куришь, вот когда научишься,  тогда и дадим.
- А как же я научусь? - Дайте мне сигаретку.  Я буду учиться.
- Ладно, на. Ты иди на скотный двор,сядешь там, и учись. Берешь дым в себя и говоришь: "Эх, наши едут!" Вот так и научишься в затяжку курить.
  И я  радостный побежал домой, с сигареткой. Ребята были довольны, что меня удалось сплавить домой, наконец-то, их не будет донимать, и они спокойно могут посидеть, поговорить, наметить планы на вечер, и рыбку половить. Вот уже и дело близится к полдню. 
- Вон ребята с рыбалки идут, сказала тетя Шура мужу.
 - О, Сейчас таранку будем делать, сказал дядя Леня.
  Этой таранкой был завешан весь чердак. Когда дядя Леня приходил вечером с работы, а работа у него была ответственная, он работал шофером в колхозе. А когда идет уборочная страда, то это незаменимый человек. Он работал с раннего утра и до поздней ночи, ну, конечно с перерывом на обед. Обед-то был три часа, с двенадцати до трех часов. Дядька успевал и пообедать, и поспать. А как же, В обед он выпивал кружку самогона. У его жены всегда был запас. Самогонный аппарат был главным интерьером в доме.  А как же работать без самогона? Дядька просто летал на машине. Если бы он не был шофером, то был бы летчиком, точно. Один один раз ехал по деревне домой, и надо было просто левее свернуть, и заехать во двор. Аккурат между амбаром и крыльцом. Он рассказывал.
- Еду, и думаю, а вот сумею ли я заехать с поворотом на 180 градусов? - Сверну, когда амбар проеду и развернусь. 
 Развернулся, и снес крыльцо. Жена на улицу выскочила, ругается.  А он из машины вышел и говорит, спокойно так, с улыбкой:" Приеду, поправлю крыльцо".  Хозяин.
  Вечером тетя Шура готовила  ужин, а дядька говорил млпадшему сыну Мишуле: "Иди-ка, таранки принеси". Это вроде как десерт был, после самогона,борща, окрошки, пышек, молока, творога, сала, яиц, блинов.
Ребята проходили мимо нашего бабушкиного дома, и услышали, как я кашлял на скотном дворе. Они  подошли к двери, открыли ее  и увидели меня, сидящего на скамеечеке. Я курил сигарету, то и дело приговаривая: "Эх, наши едут", и, тут же меня бил дикий кашель.  Из глаз  текли слезы, но я проявлял упорство, я не хотел, чтобы они мне говорили, что я даром перевожу табак. Я увидел братьев, вдавил сигарету сандалем в землю и подошел к ним.
- Пойдем рыбу будем солить, - сказал Сергей.
 Курить было  интересно, но дома со старшими ребятами было  интересней.
  И мы  пошли
- Во, пришли, шли , шли, потом исчезли, где ходили-то?
 - Да к бабушкам заходили.
 - Наловили что?
- Наловили.
 - Ну, отдайте Шурке, она сейчас засолит.
 Улов был большой.  Тетка почистила рыбу, заложила  в таз, посолила, и оставила в сенях.  Оставшуюся рыбу тетка пожарила. Получилась большая сковородка.  Кошка сидела на крыльце и хитро моргала. Потом тетка ушла на огород, дядька лег поспать часочек, а Мишка сказал: " Кошка все сожрет, надо бы прикрыть рыбу". И он накрыл таз крышкой. И мы все пошли на речку купаться. Ребята умели плавать, а я стоял около берега, по пояс в воде, и завидовал им. Скоро и вечер уже настанет. Вон уже и скотину пастух Гаврила ( авт. отступление. Этого Гаврилу я очень боялся. Маленький волосатый мужичок, вечно с кнутом, и вечно пьяный. Но я иногда пересиливал страх, и, приоткрыв дверь, кричал ему : "Гаврила, волосатый". А он строго смотрел на меня, остановившись на время, а потом сильно хлопал кнутом в мою сторону. Я закрывал дверь на щеколду, и боялся, что он придет с кнутом в дом.Гаврила был еще тот мастер, театрал. Однажды ему жена не дала самогонки, он сильно осерчал, ну прямо сбесился, и пошел на двор, да оттяпал хвост корове топором. Жена милицию вызвала. Но пока они из города добирались, случилось маленькое шоу. По деревне раздался крик : "Гаврила повесился!" Ну тут все к его дому побежали. Гаврила висел в горнице, Язык высунул, глаза закатил. Жена его то и дело выбегала из дома и кричала. И ка только она выбегала из горницы, Гаврила оживал. Ногами вставал на табуретку. Как только жена в горницу - он ноги поджимал, язык вываливал, глаза закатывал. Народ смеялся. Потом и жена поняла, что он паразит ее обманул. Приехала милиция и его увезли. Дали пятнадцать суток за хулиганство. Пятнадцать дней без хозяина. Да и коров пасти некому. Пришлось по - очереди стеречь. А Гаврилова корова так и ходила без хвоста, помеченная хозяином. А вот налила бы жена самогонки хозяину и корова бы не пострадала. Но зато какое шоу было в деревне. Долго еще про это сплетничали).
  И мы тоже засобирались домой. Тетка  подоила корову, потом налила нам по кружке парного молока, и спросила: "А кто рыбу-то накрыл, она вся протухла". Мишка сказал, что он, что кошка, что сожрет. В общем, жалко было ее выбрасывать, и мы решили скормить ее собаке.Собака, дворняжка, толстенькая с маленькими ножками, по кличке Муха очень обрадовалась, Такое богатство. Она тут же начала уплетать эту рыбу за оба клыка.

Картинка третья. Он и есть и пить отказывается...

   Вечером мы все вместе шли на улицу гулять. Я был меньше всех, и меня раньше загоняли домой, если успевали, хотя бывало я и уйду вместе с ребятами  в клуб. Мы смотрели кино, Старшие сидели на лавках, а всякая мелюзга на полу по краешку большой комнаты. .  А потом были танцы. Гоняли одну  пластинку с песней : "Жил да был на белом свете, симпатичный парень целых двадцать лет, двадцать лет...А девчонка та красавица, на виданье не показывается, Он и есть и пить отказвается. .."Я, потом приставал к брату с вопросом: " А почему он отказывается есть и пить?" Но ребята только отмахивались, и говорили, что вот когда я подрасту, то сам и узнаю." И я так хотел побыстрее вырасти, что стал курить еще больше. В моем детском сознании взросление и потребление табака в затяжку было в прямой пропорциональности. На улице было темно. Только один фонарь горел ярко около клуба.  Но, если со стороны присмотреться, то около клуба, за углом, то и дело вспыхивали маленькие огоньки от сигарет. Ребята курили. Я тоже, как взрослый стоял и курил в затяжку, курил жадно, как будто кто собирался отнять у меня последнюю папиросину.
- Смотрите-ка, научился все таки курить, сказал Мишка.
 Все смотрели на меня  и смеялись.
  На следующий день "верхогляды " снова приходили рано утром. Бабушка ворчала.
- Дайте ребятам поспать-то. Это вы привыкли по ночам шастать, а они все избегались.
  Да, бегали мы так, что когда после каникул приезжали в Москву, то соседка по коммуналке, тетя Вера,замечательная женщина, пережившая блокаду Ленинграда, говорила:
"Ой, как с креста снятые".
 Значит, исхудали. Зато сразу было видно, что мы были в деревне, а не в пионерском лагере где, страшно сказать, строго соблюдали режим, чтобы был ""привес" массы тела после смены.
  Ребята рассказывали,  которые в лагере  были, что их взвешивали на больших весах, до смены и после. А когда я им рассказывал, как мы ходили на рыбалку, ходили в клуб, играли в скирде, делая в них,как мыши, разные ходы, как жгли костры и ели печеную картошку, делали из проволоки дротики, делали для этих дротиков оперение их куриных перьев,  отливали водой сусликов из нор,и кидали в них эти дротики, курили махорку, играли в карты, то у ребят так горели глаза, что было видно, как они завидовали нашей свободе. И они просили, и просили рассказать еще о деревенской жизни.
  Правда, я тоже им завидовал. Они рассказывали, как по ночам лазили в палаты к девчонкам и мазали их зубной пастой. Но только это. Больше их рассказы о пионерском лагере на подвиги не вдохновляли.

Картинка четвертая. Табак

 В каждом дворе было выделено место для посадки табака, чтобы ,значит, сдавать Родине. По семь соток. И надо было этот табак поливать, да обрабатывать, а как зацветет, то обрывать на табаке  цветочки, а после  взрослые его срезали, разрезали вдоль на части, собирали  в веники, и сушили за домом, вывешивая  на деревянные бревна. Делали такой настил. Два бревна к дому приставлены, и три бревна поперек закреплены скобами.  Все бревна  бывало завесят. Бабушка считала веники, и говорила : "Сто двадцать семь"
  И так было хорошо играть в этом пространстве, между домом и висящим табаком. Аромат знакомый с детства. Правда, надо сказать, что отхожего места  не было,  и для этого  использовали  место за домом. Но, куры быстро справлялись  с отходами человеческого производства.  И,  снова было чисто и уютно. Так вот, пока табак еще не вырос, а курить хотелось, то ребята всегда просили меня: "Иди, у бабушки попроси на конфеточки". Знали, что она не откажет любимому внучеку.
  Потом они брали  деньги и шли в "сельпо", обещаяя, что мне тоже купят сигарет.
  - Купили?, - спрашивал я.
 - Купили!  И Мишка протягивал мне пачку "Беломорканала". Я брал пачку, и чуть не плакал. Там лежало всего четыре папироски. И так каждый раз. Мишка пояснял:"Продавщица сказала, что ты еще маленький, и тебе хватит"
- Следующий раз папиросок больше даст.
Я брал пачку и убегал на двор.
- Учиться побег, - услышал я, как сказал Серега.
  А табак на огороде все рос и рос. И мы каждый день его поливали. Ох и тяжелый это был труд. Хочется побегать, поиграть, а тут носи воду  для полива. А табак все рос и рос. Да еще соседской бабушке помогали поливать. А она за это нас вечером кормила разными вкусностями, и даже наливала каждому подкрашенной натуральными красителями самогонки, свекольным соком. Мне тоже наливала на донышко стакана, ведь помогал же, не отлынивал. Но зато, когда  табак вырос, это был просто праздник.  Не надо было думать, где взять сигарет на вечер. Крутили "козьи ножки", деловито засыпали в нее махорку.
 - Скрутите мне самокрутку, - пищал я. Но ребята  не реагировали.
- Махорка крепкая, еще задвохнется малой, - сказал Сергей.
  Однажды  утром я сонный вышел из дома и меня позвал сосед, дядя Петя.
-О, Васек, ты чего такой грустый,иди сюда, посидим, покурим.
Я подошел к соседу. Сосед, мужик лет сорока, мастеровой, хозяин, на все руки мастер. Он скрутил мне самокрутку, насыпал табака, и мы вместе закурили. 
- А я не умею самокрутки крутить, - сказал я
- Так это легко, засмеялся дядя Петя. 
 Вечером, когда все вместе пошли в клуб, то я снова увязался за старшими. Все решили перекурить за клубом. И я тоже, по деловому, достал газетный лист, оторвал от него кусочек, скрутил самокрутку, насыпал табак. Старшие замерли, увидя такую картину.
- Ну, он и самокрутки научился крутить, - воскликнул Мишка.
 Никто не смеялся.
- Надо как то отучить его курить, - сказал Мишка.  А то мать приедет, мне голову оторвет.
 - Не оторвет, она не узнает, - сказал я.
Но они уже придумали ход, как меня отучить курить.   На следующий день ребята позвали меня собирать землянику. Когда пришли на Шейную канавку, то спросили, буду ли  я курить?
- Буду!, - сказал я
 И они скрутили мне  самокрутку, но вместо табака насыпали сушеного репейника. Я выкурил самокрутку,  и попросил еще. Ребята и вторую мне завернули.
  Через полчаса я валялся по траве, с сильными коликами в животе. Ребята испугались, и повели меня домой. А там уже бабушка, народными средствами, стала лечить. Начала отпаивать меня молоком. С тех пор я понял, что надо курить только хороший табак. Так  бабушка узнала, что ее любимый внук покуривает. Мамка приехала в отпуск, и тоже узнала. Она не ругала меня,  только спокойно говорила, что если буду курить, то не вырасту. А бабушка тут же эксперимент провела. Скрутила самокрутку, набила его ватой, дала мне  и сказала:"На, покажи, как умеешь куришь". Я курил вату, слезы бежали из глаз, бил кашель, но самокрутку докурил всю, до конца.
 - Ох, этот курильщик будет еще тот, - сказала бабушка.
-Вредный, всю искурил. Плакал, кашлял от дыма, но курил. 
 Да, а мама была права. Вот не курил бы,то вырос бы,под метр девяносто, а так дорос только до метр семьдесят. Да, а если бы с детства еще и самогон не пил бы, то , может быть, и до двух метров дотянул бы... Как знать, как знать... А курильщиком не стал. Видно с детства все свое выкурил. Но, иной раз, оторвешь от газеты полоску, да и скрутишь самокрутку, и сразу вспоминается счастливое табачное детство.

2013