О передачи заложников и другом

Вопрос передачи заложника и получения денег за его свободу – дело очень тонкое и требует особого места и времени. У простых людей нет возможности подкатывать на трех Волгах и менять своего Баяониса на их джо-шмо где-нибудь на ничейной полосе, где цветы необычайной красоты. Да это и ни к чему, когда существует достаточно публичных мест, которые охраняются до зубов неизвестно от чего. Места такие, однако, надо знать. Важно также дать понять обеим сторонам обмена, что консультант, который физически такой обмен производит – вовсе не живая мишень для их упреков или  разборок с применением грубой физической силы, а негошиатoр, с которым обе стороны подписали разовый контракт и которому они должны следовать.
О тонкостях работы консультанства такого рода я писать здесь не стану, чтобы не создавать конкуренцию, а просто скажу, что 2-3 дела в год дают человеку возможность сводить концы с концами, если он не многоженец или не кормилец многоголового потомства.
Конкретный этот случай вовсе не о технической стороне обмена, а о том, с какими внешними раздрожителями возможно столкнуться во время обмена.
Город Майами,  для меня незнакомый,  и поэтому мы выбрали самое людное место в часы пик: ресторан Корпаччио. Место находится в центре города, среди богатейших магазинов. Там постоянно тусуется толпа из тех, кому уже не надо работать так тяжело.
Времянем для передачи были часы так называемого позднего ланча –  когда люди ведут поздний образ жизни: они все делают позже, включая ланч.
Если вы возвращаете ребенка, то лучше до обмена подержать его голодным, чтобы за столом он показал себя не вялым от транквилизаторов, а с хорошим аппетитом. Кормите его всем, что он особенно любит и помните, что именно сейчас за ним наблюдает другая сторона – сличает его с фотографиями и вообще.
Чуть раньше положенного к нашему столу подошел постороний официант с фирменной коробкой ресторана. Именно в таких люди иногда уносят с собой то, что они не доели или еду на вынос, которую будут есть позже.
Это проверенный способ позволяет открыть коробку и без помех осмотреть ее содержимое без подозрений и помех со стороны.
Все произошло наилучшим образом. Я раскланялся с официантом и ребенком, но должен был провести за столом еще какое-то время, для того чтобы и другая сторона могла освидетельствовать «мой» товар.
Пить фрапуччино после 3-х по полудню не так здорово, но, как говорится, коль взялся за гуж, то не говори, что не дюж. Как раз в это время к соседнему столику подкатила процессия из 5-терых, причем пятой была собачка в коляске для собак, чьи хозяева не хотят расставаться с ними даже набегу. Две молодые русские пары расселись за столом и защелкали своими телефонами тем, кто был ни с ними. Женщины были блондинками по умолчанию с перекинутыми через левое плечо косами лжегимназисток и гротескно увеличенными губами. На той, что сидела ко мне боком, было  украшений как для выездной выставке грановитой палаты, но все красивое и модного дизайна, на десятки тысяч долларов.
Собачка смотрела на меня и водила носом в заочном знакомстве с моими собаками. Под ней в коляске лежала резиновая барби с нечесанной головой и задранном платье.
Один из мужчин поднялся из-за стола и налил ей в мисочку Перье. Он был одет в черную футболку Ван Бьюрен и шорты из бывших рыболовных сетей на фоне картинки Пикасо. Тем же самым утром между бритьем и кофе я видел по трубе одну из серий «Maimi Housewifes”, и теперь концы явно сошлись с концами: у лжегимназисток были губы, как у героинь минисерий. Слепое подражательство иногда творит чудеса: я знал случаи, когда подчиненные перешагивали через трупы своих начальников только благодаря успешно-удачному подражательству. Лжегимназисткам не надо было становиться никем больше, чем они были изначально, а примитивный рефлекс подражательства сделал их похожими на губастых шведских игрушек гномов. Подумал себе, что с такими губами не просто держать пищу и язык за зубами: там были явные милые щели, через которые могла просочиться жидкая еда или всегда был видел коралловый язычек.
Когда с фрапучино было покончено и негативных знаков внимания по поводу обмена не последовало, я отправился в магазин Нейман Маркус. Конечно не за покупками, а так. Раньше бывало я заходил туда примерять вещи и критиковать их изготовителей. Тогда продавцы должны были встать на защиту своего товара с одной стороны, но и не хотели потерять меня, как потенциального покупателя – с другой стороны. Поэтому они демонстривовали свой острый ум или неуклюжесть мышления тривиальной фразой из мульта .... давайте жить дружно.
Особенно впечатляет там отдел женской обуви. Качество и цена товаров довольно оторваны от реальной действиельности, но это не мешает восхищению красотой линий и удачливой наглостью втюхать товарец, который не выдержит и одного обеденного присеста шарканья под столом.
Все было, как обычно: парочка южно-американских шлюшек отмывали наркотические деньги своих кавалеров последней ночи, покупая шарфы, перчатки и ботфорты прошитые золотой гладью.
В отделе косметики магазинов накого порядка всегда есть на что бросить взгляд человеку, уважающему ручной инструмент с электро приводом. Все эти тонизаторы кожи и устранители целлюлита – вовсе не достижения науки и техники,  а обычные бытовые инструменты, но одетые в другую одежду.  Обычный шлифовальный утюжок для обработки деревянных поверхностей узнаваем с первого взгляда, а стОит он в 8 раз дороже, чем его старший брат.
Психология изготовителя проста: одни и те же механизмы вставляют в разного цвета корпуса, оснащают разными насадками и продают в разных местах под разными именами производителей.
Как отрадно было увидеть одношайбовый индустриальный полотер, модофицированный в устранитель жира и целлюлита в нежелательных местах. Он, поменьше размером, был похож на опереточный котелок с двумя ручками вместо полей. Им можно запросто  пользоваться перед зеркалом и под музыку.
Ход моих мыслей был отловлен и озвучен загорелым полным мужчиной с визгливым голосом. Он обращался к другу, Степанычу: «Нам надо еще многому поучиться у этих негодяев: не просто воровать вагонами, а делать из дерьма конфеты.»
Степаныч безучастно посмотрел на устранитель жира и ничего не ответил, зато выглядел более, чем живописно даже для такого яркого штата, как Флорида: пестро расписанный под Китчеля топик нисподал почти до края винтажных шортов, а на ногах – флип-флапс (вьетнамки) сработанные вручную из мотоциклетной резины. Степаныч мог бы запросто быть частью постера, олицетворяющего радость активного отдыха на море. Лицо у него, однако, явно не соответствовало одеждам – он выглядел угрюмым. У обоих мужчин были неестественно большие с пористым покрытием носы и малороссийский говор, который выдавал из за  пьющих хохлов.
Тем временем в, любимом мной, женском обувном отделе двое приказчиков с похвальным усердием подбирали обувь для жены Степаныча и двух других жен (на герлфрендш те не тянули ни красотой, ни возрастом). Подбор обуви велся на базе словесного описания и нескольких фотоизображений на телефоне одной из них. В каком-то смысле хохлы могут переплюнуть русских – я могу быть тому свидетелем. Из трех женщин только одна знала кое-что по-английски, но все равно предпочитала не говорить, а жестикулировать. Они искали искали пару спортивно-прогулочной обуви от Версачи, усыпанную кристаллами Сваровский.
Приказчики чувствовали, что перед ними серьезные покупательницы, которые за ценой не постоят, и волокли к примеркам все самое-самое.
Среди прочего была пара сапожек, сработанных из мягкой кожи. Голенища выглядели стволами обувного дерева с букетом разномастных кожаных цветков.
Другая пара обуви была с прозрачным пластиковым носом, через который был бы виден педикюр их носительницы.
Хохлушки, однако, забраковали эти пары из практических соображений, адресованных друг другу: на цветках зимой образуется ледяная корка, которая потом медленно таит в помещении и образует лужи на полах, а прозрачный нос обуви явно показывает, что человек выпендривается.
Тем не менее они купили 3 пары обуви за четыре с лишним тысячи.
За обувь платил тот, что был в яркой майке и винтажных шортах.
Приказчики остались довольны: за один день они заработали, как за неделю.