Мокрый день

Посвящается мосье Серж

Бабье лето явно задерживалось – женщинам свойственно опаздывать.  Или заблудилось – женщинам свой

Итак: разноцветные листочки загостились на полу веранды, как родственники любимой жены, а небо прохудилось не хуже старого ботинка. Урожай картошки (28 штук) давно собран, соседская яблоня обобрана,  книжная полка, наметавшись по стенам, упокоилась в предбаннике, притворяясь галошницей. По-осеннему тоскливо мяучит брошенный котяра. Как я его понимаю! Ни подраться, ни влюбиться, а впереди зима голодная. Сердобольная Сюзанна (младшая из моих собачек) вызвалась ему помочь: мол, прекратим его мучения, а заодно и нескончаемый рефрен. Не позволил: на все воля Божья. Старшая, Фанни, сделала вид, что дискуссия ее не касается, но, на всякий случай, доела остывшую в миске кашу.
 
Скучно.

Полдня вяло боролся за выживание: топил печки, готовил еду. Тщетно призывал на помощь интернет – затерялся иностранец на бескрайних российских просторах. Библиотека не радовала - памятные с детства книжки.  Из малоизвестных авторов привлек один. Присмотрелся. Ба! Так это ж я  - настроение испортилось окончательно.
 
Скучно.

Ночь разнообразия не внесла: та же борьба под одеялом с двумя мокрыми собаками, те же перекуры на простывшем крылечке.
Утро пришло в полдень - первыми не выдержали собачки.
Потом завтрак: мне каша, им – с мясом. Десерт – ягодное лукошко – пополам. Пытались выторговать две трети («по-честному»), фиг-то – поровну! Чем я не Президент?
В последующие три часа поступки и помыслы мельчали, словно сдача пенсионера – дрыхли.

Чу! Сквозь  цветные витражи разомлевшего подсознания в спальню закралась тишина.
-  Дождь кончился! – бухнули одновременно три охотничьих сердца.
В отличие от собачек успеваю одеть поверх пижамы кепку и сапоги.
-  А ружье? – ехидно спрашивает маленькая, - Свисток можно не брать.


Раскисшее поле встречает двумя тощими коровами и разбитой в грязь дорогой.
-  Ничего. Если сядем, я вас запрягу.
-  Лучше коров, - парировала  младшенькая.

Старшая спрятала глаза и отвернулась.

В немытом с Первомая окне нарисовалась физиономия крестьянина. Буренушки его, а так же изба, навоз, сломанный трактор и одна жена.
Невидимый, но не ставший от этого добрее, взгляд придает мотору старенького Форда полдюжины  дополнительных лошадок.
-  Я ли не владел постперестроечным автородео?!
Раз! Газ!

Корову дождь отмоет (хорошо, если фермер не видел).

Стоп. Приехали. Если бы я был тетеревом, и мне очень хотелось поесть, то лучшего места не сыскать.

-   Плевать. Не найдем, так набегаемся – маленькая растаяла в нависшей над травой хмари.

-  Может, вернемся – старшая смотрела исподлобья.

-  Поздно, Фанни. Идем Сьюзи  искать – ее теперь не докличешься.

Через десяток шагов единственным сухим местом на теле оставались подмышки. Намокший Rothmans ничем не выдавал благородное английское происхождение. Хлюпанье в сапогах заглушало биение сердца доброго в сущности человека.
Доброго, но только не сейчас: найти и наказать маленькую чертовку – это раз, а  два, два - потом что-нибудь придумаю.
Сюзанна причуила исходящую от хозяина угрозу значительно раньше, чем первого коростеля*. К этому моменту я уже окончательно созрел к тому, чтобы ее простить – лишь бы поскорее домой, к теплой печке и фланелевой в клеточку рубашке.

Бах!!! Нет, пух!– в сырую погоду выстрел звучит приглушенно.
Жирный кулик валится перед носом старшей, так и не долетев до райских кущ в странах победившей демократии.
 
-  Где пузо нагулял, там и в суп попал. Непрактично, зато  - патриотично, - Фанни  наклонилась над лузером.

-  Моё! Моё! – билась в истерике младшенькая, - Что же это деется?! Как ноги до ушей стирать – Сюзанна, а над трофеем язвить, так, извольте, подвиньтесь?! Где справедливость? Где голубые каски? Я вас спрашиваю, где?!

Гдеее стелилось по некошеному лугу и затихало в продрогшем мелятнике.

День налаживался, и рифмовать не хотелось.

Расстроенная донельзя Сьюзи еще добрых полчаса галопировала в надежде отыграться, но, видимо, молва о недюжинных способностях юной охотницы передавалась из клюва в клюв со времен открытия сезона.
Распугав в ярости стаю кормящихся тетеревов, она, словно нарочно, столкнула зазевавшегося перепела и прогнала его метров двадцать, не оставив мне ни единого шанса на верный выстрел.
-  Наш ответ лорду Чемберлену, - миндалевидные глаза чертовки выглядывали из-за куста репейника, вне досягаемости  пинка и, уж тем более, затрещины.
-  Genug des guten, - вспомнила свое арийское происхождение фрау Фанни, - Пора и честь знать. Я дама в летах – мне и простудиться недолго.

Затолкав добычу в багажник, мы тронулись в путь.
 
Встречали всей семьей: хмурый крестьянин, жена на крепких ногах, обе коровы.
Заискивающе вихляя задком, проскользнули мимо, бросив в окно приветственное: С праздником!
Пока селяне приходили в себя, тужась вспомнить, который красный день имелся в виду, наш «вездеход» выбрался-таки на твердь и, подскакивая на ухабах, загремел прочь.

Вот и знакомая церквушка – Спаси Господи!

*кулик семейства пастушковых

21.09.13