Вечность с запахом мандарин

Ты держишь в руках листок, который можно скомкать, сжечь, разорвать, уничтожить, заставить исчезнуть почти бесследно. Почти.

Это мой тебе новогодний подарок. Не письмо, нет. И да. Не признание, нет. И да. Это история. Не о нас, нет. А может и да. Шанс помолчать с тобой в эту новогоднюю ночь.

Он стоял у окна, с каждым вздохом заглатывая в себя набрякшую тишину, вторгшуюся в его комнату после её ухода. И его молчаливая гостья почти не приносила облегчения, впитав в себя все сказанное, выплеснутое ими друг на друга. Он уже не помнил слов. Через час он прогнал прочь её взгляд, полный боли и гнева. Ещё через полчаса её силуэт пропал и слился для него с неистовством новогодней метели. Он лег на кровать. Он закрыл глаза. Он был пуст и холоден. Так надо. Так легче.

Но тут вдребезги разбилось окно, и звёздная ночь высосала из комнаты тишину, растворив темноту их слов в окружающей мгле, впуская в его мир заливистый детский смех. Он вскочил. Но не потому, что морозный воздух ожёг его хлыстом. Просто всё вернулось. Он вдруг увидел её так отчетливо. Убежала без шапки, и снег серебрил её волосы невесомой сединой. Расстёгнутая дубленка. Дорожки замёрзших слёз на щеках. Плотно сомкнутые, слегка вздрагивающие губы. Только глаз он никак не мог разглядеть. А это было важно. Самым важным казалось для него сейчас поймать и удержать взгляд этих родных бездонных глаз, не дать исчезнуть в холодном белом цвето-свете.
Он снова стоял у окна, но не замечал этого. Сколько прошло времени? слишком много или слишком мало?но первым, что вернуло его к реальности, были льдинки, собравшиеся в желудке. Он судорожно вдохнул и ощутил пряный аромат её духов. «Я принесла свечи... а еще чипсы». Не льдинки, пальцы, маленькие, побелевшие от холода. Молча, он переместил их под свитер. По телу пробежала дрожь. Эти руки отогревали его так же, как он их. Так, сцепленные чем-то большим, чем просто желанием отогреться, они разожгли камин, разлили по бокалам глинтвейн, взяли мандарины со стола и уселись  у огня. Только теперь она позволила себе отнять руки и слегка передвинуться, чтобы взять с подноса душистый рыжий шарик. Несколько нервно и суетливо принялась очищать фрукт от кожуры. Он не выдержал, взял руку и зарылся лицом в её ладонь. Аромат её кожи смешивался с чуть горьковатым запахом Нового Года. Она провела пальцами по волосам, а потом взяла дольку и протянула ему. Он взял рыжий полумесяц тремя пальцами и поднес к её бордовым в отсветах пламени губам. Она почти завороженно повторила его жест. Это было их причастием вне времени и вне пространства. Он видел блики в её медовых волосах, видел, как они сбегали по щекам и прятались в её улыбке. Не слезы. Просто таял снег. Она улыбалась искоркам в его зрачках, лучикам, как она их называла.
Потом они жарили неведомо откуда взявшийся зефир  и смеялись одним им известным шуткам. И ни слова не было сказано. Как много дарила им эта полночь, их бесконечная, молчаливая Новогодняя полночь. И когда он прижал её, свернувшуюся клубочком, к себе, не было ничего реальнее её улыбки. Он тоже улыбнулся. Ведь теперь он вспомнил, что её глаза - цвета моря.

Сквозь голубоватую муть пластикового окна спускался по лунному лучу Новый Год. И не смущали его ни грязные следы на полу, ни брошенная на пол кожура, ведь на кровати спали двое. Спали и улыбались, вне времени с его прошлыми ошибками и будущими решениями, вне пространства, то сводящего людей, то разлучающего. Сегодня стало Вечностью, и тишина теперь звенела счастьем единения.

А завтра... Завтра будет завтра.

Я люблю тебя.