У Коперника в соперниках Краков, белки и Шопен

Нигде так больше, как было в Польше…

- Пани помочь? – на Белорусском вокзале тишина, до посадки на поезд Москва - Варшава больше часа, я стою на перроне и жду команды. Послушная русская женщина. Поезд уже на платформе, проводники (сплошь седые польские пенсионеры) степенно общаются друг с другом.

- Спасибо, не нужно, я посадки жду.

- Зачем? Если поезд есть, садиться нужно! – всплеснул руками «мой» дедушка, подхватил чемодан и шустро ринулся в нутро пустого вагона. Я засеменила следом, вспоминая, как день назад мариновали возле архангельского поезда – двери вагона открылись лишь за десять минут до отправления.

Варшава
- Ирина? – бородатый молодой человек протянул руку для пожатия. Соображаю, что не умею этого делать – в России ручки дамам все же чаще целуют. Робко засунула ладошку внутрь Сашиной пятерни и попыталась сжать. Почему-то стало стыдно за неловкость.

Александр – переводчик и гид нашей группы журналистов, приехавших в Польшу учиться законам компьютерной верстки. Всего шестерых отобрали для проекта поляки: две русские, две украинки, девочка из Белоруссии и чудо природы – Ваня с фамилией Фаина из Молдовы.

- Какие очертания знакомые! – любуюсь на высотку с башнями и шпилями.

- Подарок Сталина, - вспомнил Саша. – Самое высокое здание в Варшаве, его силуэт считается символом города. Внутри – театр, кинозалы, смотровая площадка и еще куча всего. Сносить собираются. Говорят, наследие коммунизма. Впрочем, споры идут ожесточенные, одни – за, другие категорически против. Да не бойся, не снесут – камень уж очень хороший, жалко будет.

Семинар начался 10 апреля - в день памяти жертв катастрофы под Смоленском, когда разом Польша лишилась президента, высшего военного командования, нескольких политиков, общественных деятелей. Мы ждали массовых волнений и митингов, но их было мало.

- Как и везде, в Польше есть политики, которые пытаются найти мировой заговор, но большая часть граждан, слава богу, понимает, что вина  самой Польши в катастрофе есть. К примеру, столько лиц государственной важности в одном самолете. Это недопустимо. Или пресловутое разрешение на посадку от диспетчера. Опытный пилот мог ему и не подчиниться, - это мнение нашего Александра подтвердили потом все встречные коллеги-журналисты польских изданий.

Тем не менее чувство вины перед поляками не покидало… На площадях, вдоль дорог – дорожки из желтых тюльпанов, которые приносят люди. Желтые капли тюльпанов стекали по цепям оград, по памятникам и скамьям.

Практически каждое утро на нашей остановке на окраине Варшавы в автобус садились двое – один с гитарой, другой с гармошкой – и взрезали тягучий теплый воздух душного салона нежным вальсом. Так, с вальсом, ехали мы до центра.

Мимо разноцветных домов новых кварталов, мимо изрезанного кривыми улочками центра города. Мимо стоянок с платными велосипедами, мимо парков с белками и павлинами. Мимо деревянных тележек цветочниц, продавцов шариков – на остановку, возле которой расположился офис Фонда чешско-словацкой солидарности, на две недели – наш второй дом.

Рядом с остановкой – магазинчик с карамельками. За его стеклянной витриной пожилой волшебник в белом халате выкладывает на стол огромный зеленый шар горячей карамели. Добавляет к нему желтую, белую и синюю, раскатывает, вытягивает в длинную, блестящую на солнце сосиску, хищно выхватывает откуда-то из-под стола ножницы; и вот в кулечек падают кругляши нарезанной карамели с цветочком внутри.
Прочь от соблазнителя бегу в проулок, а там – новое волшебство: выпечка. Такой выпечки вы не видали! Крендельки, ватрушки, булочки, завиточки. Посыпанные чем-то зеленым, готовые лопнуть от начинки, расточающие сахарный аромат вокруг.

Закрываю глаза, чтобы не поддаться искушению, хватаю крохотную ватрушку со шпинатом и бегу на занятие. Правда, мимо мороженщика с замороженным йогуртом пройти не могла, сколько ни пыталась.

По вечерам – свобода. Хочешь – шаркай ботинками по мощеным центральным улочкам, хочешь – беги в музей Шопена слушать классическую музыку, хочешь – в музее Коперника ставь научные опыты, хочешь – в парк «Королевские лазенки» отправляйся белок кормить. Хочу-хочу! И белок, и Шопена, и музыку, и еще – во дворцы, на старинное православное кладбище, на берег Вислы под дождем.
А еще хочу в Краков.

Королевский город
Если верить путеводителю, краковчане на варшавян в той же обиде, что питерцы на москвичей – когда-то столица Польши именно в Кракове находилась, до сих пор его полное наименование – Столичный королевский город Краков.

- Однажды у короля спросили, почему столицу перенес, он ответил, что доктор прописал жить в сельской местности, - так изысканно краковчане Варшаву «деревней» обзывают. Ну как питерцы, честное слово!

А еще краковчане гордятся тем, что во время Второй мировой город устоял, сохранив культурное наследие, в то время как Варшава была практически полностью уничтожена. Что потеряли, понимаешь не сразу. Лишь в Кракове осознаешь, что красавица Варшава выглядит так же хорошо, как девушка с глянцевой журнальной обложки. Отстроенная заново, перекрашенная и перекроенная, чистенькая и приличная столица – не чета старому Кракову. У того – глубокие морщины кривых улиц, потемневшая от времени кожа рыхлых кирпичей кладки, старомодные завитушки на темени домов.

Тут люди ходят не спеша, аисты слетаются на крыши, а в пригороде пестрят дорожные знаки «Осторожно, олени!» (и это не про водителей – штрафы в Польше велики достаточно, чтобы отбить желание нарушать правила).

- Русская? – удивился пожилой краковчанин, несколько минут пытавшийся на польском завязать со мной знакомство. Отдельные русские слова здесь еще помнят старики, молодежь – нет. – Пугачеву помню. Алла.

- Ой, она до сих пор поет! – смеюсь.

- Молодая ведь! – уверенно кивает собеседник.

- Какая же молодая? Стару… - начала было я, потом посмотрела на седую голову этого уверенного в себе поляка и осеклась. – Да, конечно, молодая – ваша ровесница примерно.

Сказала и огляделась – по улицам чинно вышагивают красивые дамы с белоснежными кудрями, отстукивая тросточками вальс на мостовой. Следом – подтянутые кавалеры прошлой эпохи. В Польше, как и во многих странах Европы, население стареет. Правда, сами жители страны смотрят на это с оптимизмом и улыбаются: «Зато у нас каждый ребенок - обласканный». А впрочем, они всегда улыбаются, надо поучиться.