письмо

Я не хотел начинать объяснение с наших с тобой отношений, но извини, иначе с тобой, даже при первой встрече не получалось. Я привыкаю жить в красоте. И ты врывалась в мои ночи безутешной луной, та, что карябает гладь бессонной поверхности водоема. Ты насиловала мои несовершенные сны, своими знаками о скором совершенстве твоих влажных стонов. Приглашала к своему милому дьяволу на утреннее чаепитие. Ты полностью поглотила мой ад, и подрезала совершенные крылья отношений, которых никто не видел, но точно из людей ощущал (это можно назвать крыльями?) . Тебе хочется прояснить как женщине – Ну и с чем я остался? Ведь мстить проще, чем знать, что мне, как живущему без твоего тепла, проще жить, дожидаясь, в беседках не раскрывшееся лето до непозволительного среза очередной юбки. После твоих позывов, воззвать во мне паруса не тонувших флотилий, блуждающих небеса обетованные, мне только и осталось, в подмышке с Титаником нырять в твоем районе, среди луж, и искать приблизительных ощущений. Мне не жаль пустить наш Титаник в самую мелкую лужу, я это сделаю. Я уже вижу как наш Титаник тонет, я спасаю тебя, а сам ухожу на дно нашей жалкой лужи. Лужи так и ненабравшей в себя воды океанов. Я знал, как ты голодна на мое разоблачение и безразличие, и на какой риск я иду рядом с тобой. Поэтому я сразу вырезал сердце и отдал его тебе. Пожалуйста, мне не жалко, у меня много сердец, я просто надеялся, что я по ошибке отдал тебе свое истинное сердце. И ты словно сытый хищник, играя с моими сердцами, валяла их в пыли и пыльце ромашковых степей. Мне было интересно, как ты их поедаешь. Потому что я давно не встречался с такими глубокими чувствами как тупик. Я как человек, живущий в поисках своего идеала, должен спросить себя – «Какой идеал я нашел в тебе?» И не объясняя загадки твоей женской природы, а все больше погружаясь в твои омуты тепла и солнца, в твою душу, поднимался к неземным небесам. Ни к чему вопросы, когда ответы не нужны. Когда окрыленный минутным смехом твоих чар, ошеломленный твоим покорным, вырванным взглядом ангела из глубин твоих двух, голубых, бездонных капелек, я чувствую ничтожность вокруг царящей красоты природной, я преклоняюсь перед создателем такого совершенного создания как ты. Я долго пытался попасть под твое влияние, ты для меня была как начало радуги, ищущее другой свой конец во мне. Но, к сожалению, когда осознанно чувствуешь себя жертвой прыгающий на прицел и курок, охотнику почему-то становиться неинтересна сама охота. Мне кажется, если бы в наших сердцах была земля, и мы, роняя друг в друга, семена цветов, чувствовали боль, то тогда лишь бы можно было объяснить, что та боль вызвана заброшенным, разросшимся, диким рвущимся на солнечный свет прямо из груди цветком. Но, к сожалению или к счастью, опыт и мудрость моей души, позволила жить во мне, тебе цветком всего лишь месяц. А позже сорвать бездушно сорняком. Я был бы искренне рад, чтобы ты была моим первым страданием в жизни, потому что ты того стоишь. Думать о тебе чаще чем дышать. Но к сожалению я через это давно уже прошел. Ведь только пройдя через ад юношеских страданий, по истечению времени, ты начинаешь понимать, что был в раю, коленопреклоненно и самоотверженно у самых ярких и трепещущих чувств, которые с того самого первого ощущения, со временем начинают задыхаться и тускнеть. Чувствам, которым нет определения и слова, но есть им отдельная душа. То самое чувство знакомо и огню, когда вокруг дым, когда понимаешь, что уже не горишь, а скорее потухаешь. Я больше не донесу тебе боли, тоски и безутешного чувства, я не смею осквернять твою звезду. Время, проведенное с тобой, это вырванный героин из рук ангела. Ты, не зная никаких ключей и отмычек, потому и нашла своим взглядом дверь в мое сердце, потому что не искала дверей. В уже каменное, холодное пространство, в наглухо забитое мраком, и бьющимся светом через забитые двери и окна. Ты и нашла вход по своей красной дорожке, потому что ты уже там была. Что хотелось сказать в этом письме тебе, то, что скорее не мне, а моим ангелам, полюбившим твоего милого дьяволенка, только за то, что это письмо еще не наш с тобой конец. Да я вижу тебя в своем будущем, но, к сожалению, в следующей жизни, когда грусть о потерянном с тобой навсегда и счастливая память о нашем общем времени воссоединиться хотя бы навек, только тогда, когда любовь признают как за единственную веру. Поэтому мы так и останемся случайными знакомыми, ехавшими заодно на маршрутке, пролившие друг на друга тепло ищущих и нашедших друг друга сердец, но разошедшихся по своим остановкам и жизням.

С уважением, пишущий как всегда в никуда, и не ждущий тебя, на той самой остановке последний месяц.

(К-Кикин)