Патриот

Жаркий выдался июль сорок второго года на Донских берегах. Дед моей супруги Николай Иванович, в звании капитана командовавшего артиллерийской батареей, был на передовой. В самой гуще событий был, две контузии получил и ранение, но линию фронта не покинул- так и воевал до самой победы. О войне, как и всякий ветеран, особо разглагольствовать не любил, но любила жена его суп один готовить и вот про этот суп с удовольствием рассказывал он всякий раз, когда его на стол подавали, где и когда впервые попробовал эту похлёбку. А дело было так: засели фашисты в деревне одной, прикрывали оттуда отход своих частей, да так и косили поступающих наших. Хорошую позицию заняли, помогал им рельеф местности шибко: сколько не обстреливали их- одно крепко держаться, словно в землю врылись. Разработали тогда наши план хитрый- под прикрытием артиллерийской батареи, которой командовал Николай Иванович, подползла пехота вплотную к неприятельским позициям и в атаку ринулась. Ворвались красноармейцы в расположение неприятеля нежданно- негаданно и без лишних слов сразу к делу перешли: познакомили фашистов с рукопашной, штыками русскими и лопатками сапёрными. Да так лихо, что драпанули немцы из деревни той- только пятки сверкали, побросав всё и вся. Наши же преследованием заниматься не стали- вкатили батарею туда и укрепляться начали. А Николай Иванович как первые распоряжения отдал, сразу к допросу пленных приступил. Полицаев и других предателей ненавидел он особенно, в случае затруднения во взаимопонимании рукояткой пистолета всю подноготную выколачивал, а потом в расход пускал без всякой жалости. А вот к пленным врагам гуманизма не был лишён- хоть до конца жизни немцев не любил, всё же старался на крайние меры пореже идти. Так вот допросил пленных Николай Иванович, распорядился кого куда отправить, и начал укрепления обходить.
И вот видит он среди прочих трофеев полевую кухню фашистскую захваченную в самый разгар работы. Из трубы у неё дым идет, супом пахнет, а возле кухни повар, прямо на рабочем месте пленённый, переминается- высоченный, усатый  верзила в белом переднике. Грустно вздыхает, да на кухню свою с сожалением посматривает- явное дело расстрела боится до ужаса. Подходит Николай Иванович к нему, воздух ароматный втянул ноздрями- понравилось ему. Влез на кухню- зачерпнул супчику в котелок, попробовал- вкусно! Отобедал с удовольствием и к повару подходит. А фашист совсем скис- стоит мешком и передник свой нервно теребит, в сторону смотря. Усмехнулся Николай Иванович на это, вытащил пистолет, оттянул назад ствол и вопрос в лоб задаёт по-немецки:  «Рецепт супа или жизнь?».
Повар конечно первое выбрал и тут же рецепт супчика своего старательно записал- и причём подробно, каллиграфически, да на белоснежной бумаге- хоть в музей сдавай. И с улыбочкой такой подо страстной капитану протягивает, чуть ли не реверанс делая.  Посмотрел Николай Иванович на фашиста, усмехнулся ещё раз- эх, вояка тоже мне, и в сарай приказал пленного отвести…
Любил Николай Иванович и через много уже после войны этот случай вспоминать.
Это надо же- смеялся: До чего трусливый оказался мужик. Ведь и в самом деле думал, что если рецепт не дам, то расстрелять велю. Патриот…А супчик, конечно отменный у немцев был.
И меня иной раз угощали супчиком этим. А записан этот рецепт был в толстой кулинарной тетради у жены Николая Ивановича- бабушки моей супруги, которая хранилась даже после смерти ветеранов как некая редкая и полезная вещь. Жаль что только супруга моя готовить не любила, поэтому крайне редко туда заглядывала- только по большим праздникам.
Только недавно совсем случайно вышел я на контакт со школьным приятелем, с кем не виделся уже чуть ли не десять лет. Оказалось повар он профессиональный, точнее даже не просто повар, а шеф- повар в одном из весьма престижных ресторанов. И как всякий профессионал в своём обожал собирать всякие эксклюзивные рецепты, коих у него целая библиотека набралась. Естественно решил и я прихвастнуть, да про то, что есть у меня рецепт настоящего супа нацистского времён войны рассказал. Он, понятное дело заинтересовался и через некоторое время показал ему я этот рецепт. На удивление, он прочитал его и сказал: «Ага. Знаю эту похлёбку…» И немецкое название какое-то сказал. Оказалось родственники у него в германии живут, через них то он и узнал этот рецепт. Только записи Николая Ивановича обругал шибко.
«Зачем- говорит: Соду сюда вбухивать, и перца такую консистенцию, и вообще здесь столько ингредиентов лишних. Вот как рецепт выглядеть должен…»
И быстро профессиональной поварской рукой своей настоящий рецепт написал.
«А от этой бурды- добавил: Гастрит заработаешь быстро, а потом и язву желудка! И какой придурок только эту баланду тебе всучил?!»
Промолчал я на это. А про себя подумал: « Вот подлец то. Тоже профессионал высокого класса оказался, коли столько лет хитрость его раскусить не могли. Уж с победы семьдесят лет прошло, а диверсии фашистские и по сей день продолжаются. Действительно патриот оказался- крупный урон врагу не сумел нанести, так мелко напакостил!»
Перестал я этот суп вообще готовить, даже по правленому рецепту, а немца это при случае всякий раз нехорошим словом поминал. Да только планам его коварным всё равно сбыться не удалось- гастрит всё же я заработал, да только не от его похлёбки, а от столовой нашей заводской. Так, что кукиш тебе  фашист проклятый, родина наша всё равно своё взяла!