Колясочники

  Невзрачный дежурный троллейбус прожужжал по Красноармейскому проспекту в сторону Московского вокзала, освещая себе путь фарами, и снова на улице стало темно и тихо. Город-герой Тула крепко спал, укрывшись чёрным одеялом ночи. Жёлтый свет лампочки, как далёкая звезда тускло горел в окне восьмого этажа одного высотного дома, подавая надежду запоздалому прохожему, что может ещё не совсем поздно. Однако время было далеко за полночь, а жильцы этой странной квартиры никак не могли отойти ко сну. Так часто бывает, но в нашем случае это была иного рода, совсем другая, не типичная ситуация. Ситуация, которая проверяет человека на моральную выносливость и чувство долга во всех аспектах его жития-бытия, пусть даже на коротком промежутки времени.
***
  - Юра, Юра!- опять звала мать сына, стуча кулаком в стенку спальни.
- Пить, воды!
- Ты хочешь меня убить!
- Дай мне воды!- продолжал доноситься из спальни истошный крик матери.
- Сейчас!
- Только папу переверну на бок и сменю ему простыню, а после и тебя напою и дам таблетки,- ответил Борислав, протирая парализованному отцу мокрую промежность сухой фланелевой тряпкой, надевая на член новый презерватив, а старый вместе с остатками мочи бросив в помойное ведёрко.
- Саша, Саша!- снова не умолкая, кричала мама, зовя Борислава, грохая кулаком в стенку спальни. Быстренько протерев насухо полностью парализованного отца, Борислав сделал ему укол, после этого он налил в эмалированное ведро холодной воды из крана и, войдя в спальню, поставил его возле кровати матери. Она, с трудом приподнявшись высохшим туловищем, стало черпать воду кружкой, трясясь всем телом, давясь и кашляя, жадно поглощая целительную влагу.
- А как чувствует себя наша бабуля?- произнёс Борислав, присев на соседнюю кровать в спальне, где уже полгода как, не вставая и почти не разговаривая, лежала исхудавшая бабушка Капа. Он её попоил кипячёным молоком и сразу же переключился на мать. Поменял намокшую простыню, напихал ей между ног сухих тряпок и, подложив под маму медицинскую клеёнку, вышел из спальни. Открыв в ванной комнате горячую воду, добавил хлорки в ванну, щепотку стирального порошка и бросил в неё на несколько минут отмокать изгаженное пастельное и нательное бельё. Пока ванна набиралась водой, Борислав устало присел на табурет в кухне и закурил, распахнув настежь окно. Запах табачного дыма, как хороший мужской одеколон на время перебил запах мочи и кала, пропитавший весь не богатый интерьер двухкомнатной квартиры в многоэтажки.
  Скоро будет два месяца как жена Лена с дочкой Аней переехали жить к тёще, не выдержав такой жизни, и Борислав очень тосковал по своим родным девочкам, но времени их навестить, не было абсолютно. Он уволился с основной работы и теперь работал на трёх: на почте почтальоном и в местном ЖЭУ дворником и сторожем.
  Выкурив сигарету, он прополоскал постельное бельё, отжал его и вывесил в ванной на верёвках. Попив сладкого чаю с баранками, Борислав лёг на диване в зале. Рядом лежал отец на кровати и хрипел. И было трудно понять, это он хрипит или храпит, но признаки жизни он ещё подавал. Внимательно  прислушавшись, Борислав погасил свет и, закрыв глаза, мгновенно отключился.
  С первыми трелями будильника Борислав по-военному поднялся, поменял всем лежащим простыни и принялся кормить. Отца разогретым куриным бульоном, вводя его струйкой через горло с помощью большого шприца, бабушку Капу манной кашей с маслом из десертной ложечки, проталкивая кашу зелёным сладким чаем, маму варёной картошкой, которую она ела руками вприкуску с солёными огурцами, кроша на пол, запивая всё это сырой водой из ведра. Схватив что-то из холодильника и быстро прожевав, Борислав выскочил из квартиры и спустя десять минут уже подметал территорию у ресторана «Берлин» не о чём не думая. Закончив метлой гонять едкую пыль, он забежал на почту, взял письма, журналы с газетами и, закуривая на ходу, стремглав полетел по близлежащим домам разносить корреспонденцию. Время ещё только приближалось к полудню, а он затарившись продуктами возвращался домой. Открыв дверь квартиры, и ударившись носом о запах нечищеной конюшни прошёл на кухню.
- Юра, Саша дай попить!
- Воды дай!- разорвал тишину надрывный голос мамы. В спальне упав, зазвенела металлическая кружка, а следом что-то ухнуло о пол. Он вбежал в спальню. Так и есть, мать упал с кровати на пол. Борислав поднял с пола мешковатое тело матери и усадил на кровать.
- Я в туалет… хочу, по-большому,- сказала она, прыгая своими пегими глазами в глазницах ища глаза сына. Он взял её под подмышки и, проводив до унитаза, усадил на него, прикрыв за ней дверь. Прошло пару минут.
- Саша!
- Саша!- закричала мама из туалета. Борислав подошёл и попытался открыть дверь, но мама, свалившись с унитаза, подпёрла собой дверь изнутри, а она как назло открывалась внутрь туалетной комнаты.
- Мама постарайся чуть-чуть поджать ноги или приподняться, а то я не могу к тебе зайти, но она не отвечала на просьбу, продолжая звать на помощь какого-то Юру и Сашу. Кто были эти люди, Борислав не знал и пропускал эти имена мимо своих ушей. Чуть было, не сорвав дверь с петель, он всё же кое-как проник внутрь. Поднял обмякшую мать с пола, лоскутом туалетной бумаги вытер ей испачканный зад и смыв за ней дерьмо вывел, держа под подмышки. Заведя в ванну, он наспех подмыл мать тёплой водой и, подведя к кровати, уложил на сухое место. После повертев на кроватях отца и бабушку, сменив им, мокрое бельё и простыни бросил их в ванну, зашёл на кухню…, закурил. Из спальни донеслись рвотные позывы матери. Борислав быстро подошёл к ней, половой тряпкой убрал рвотные массы с пола, всё это замыл раствором хлорки, вытер лицо матери и снова удалился на кухню, закурил. Он сидел на стуле, обхватив голову руками, и одна и та же мысль его терзала: «Только бы выдержать весь этот кошмар и не сорваться. Только бы выдержать». Немного подремав за кухонным столом, он тяжело встал и посмотрел на график прогулок, висящий на стене.
- Так…, вчера гуляли с папой, позавчера с бабушкой, а сегодня мы гуляем с мамой,- сказал он и стал готовиться к прогулке. Одев мать в спортивный костюм, и усадив её на инвалидную коляску, Борислав вывез экипаж во двор. Они катались по асфальтовым дорожкам, Борислав и манекен мамы. Она практически ничего не понимала, а смотрела на всех глупыми глазами  месячного котёнка, чему-то улыбалась и ругалась на не существующие объекты. Через тридцать минут они  вернулись в квартиру. Накормив всех обитателей набором тех же продуктов, от других они отказывались, Борислав прилёг на диван и уснул. Ему снилось, что он лежит в гробу в собственной квартире, а мама, папа и бабушка поют новогоднюю детскую песенку «В лесу родилась ёлочка». Всюду горели свечи и прыгали чёрные зайчики с красными бантами на шее. Зайцы запрыгнули ему на грудь и нагадили. Помёт смрадно пах и от него резало в глазах и першило в горле. Бабушка громко смеялась и хлопала в пластмассовые ладоши. Он проснулся. В квартире пахло свежим человеческим дерьмом. Борислав зашёл в спальню. Бабушка мяла в руке кисочки кала, а правая нога её застряла в радиаторах батареи и она стонала, пытаясь вытащить кривую худую конечность.
- Бабуль, ну зачем ты говно в руках разминаешь?- грозно спросил Борислав.
- А разве это говно?
- Смотри, как оно хорошо мылится.
- Это кусочки мыла,- протянув ему руку с коричневыми шариками, трясущимся голосом проговорила бабушка Капа. Высвободив её ногу из батареи и сменив испачканное бельё, он протёр всю бабушку тряпкой смоченной в растворе марганцовки и, облокотившись на холодильник в коридоре, скупо прослезился.
- Я точно повешусь,- прошептал он.
- Юра, дай попить, дай попить!- кричала мама.
Борислав вытащил из-под неё кучу мокрых тряпок, засунул под зад сухих и принёс полное ведро холодной воды. Покормив крепким бульоном отца и сменив презерватив, он покормил остальных. В квартире зазвонил телефон. Он поднял трубку, звонила жена.
- Борюсик, как ты там?
- Я сейчас приеду и тебе помогу,- сказала жена.
- Всё хорошо, я справляюсь.
- Только что всех вымыл, накормил и собираюсь в ночь на работу,- радостным голосом ответил он жене.
- Тогда я утром заеду, пока мой родной.
- Пока,- ответил Борислав, проглотив сухой ком в горле.
  Всю ночь в помещении жилконторы он проспал сидя на старом табурете, привалившись спиной к углу стены. Ему снились кресты, гробы и грязные полы в общественном туалете. Он якобы шёл по лестнице какого-то дома и, оступившись, покатился вниз, ударившись головой о стену. Борислав проснулся лежащим на полу. Он встал, сел на табурет и, закрыв глаза, тут же  снова уснул.
***
  Утром жена ожидала его у ЖЭУ. Он сдал дежурство технику участка и они, под руку медленно пошли по направлению к дому. Борислав шёл, словно пьяный дед, шаркая ногами. На всякого рода вопросы жены он отвечал кратко без энтузиазма или вовсе не отвечал.
- Я хочу умереть,- сказал Борислав.
- Ты что такое говоришь!
- Не смей даже и думать!
- А как же мы?- спросила Лена.
- Да, а как же вы?- повторил он.
- Как же вы?
Они вошли в квартиру, стараясь не обращать внимания на едкий запах и жуткий лазаретный бардак. Супруги вдвоём принялись менять мокрые тряпки и простыни на сухое пастельное бельё у колясочников.
- Борюсик, бабушка не дышит!- испуганно вскрикнула жена.
Он взял бабушку за запястье левой руки и попытался нащупать пульс. Пульса не было, и рука была холодная, холодная.
- Всё, бабушка отмучилась,- сказал Борислав, присев рядом на кровать, обхватив руками голову.
- Воды, дай мне воды!- снова закричала мама.
Он, молча, налил в ведро воды и поставил у кровати матери. Она трясущейся рукой с кружкой зачерпнула воду и, не донеся до рта, пролила её на себя. С безразличием Борислав сам из кружки напоил её и вышел на кухню к жене. Обмыв с женой бабушку, Борислав вызвал скорую, милицию и похоронную бригаду, чтобы доставить труп бабушки в морг и пошёл в поликлинику к лечащему врачу за справкой о смерти, оставив Лену дома. Все службы так поочерёдно и приехали. Он вернулся назад достаточно быстро. Похоронная бригада ожидала его у квартиры. Они вместе погрузили труп в катафалк и отвезли в городской морг на улицу Сакко и Ванцетти.
  На поминках присутствовали: Борислав, жена Лена, дочка Аня и тёща Зинаида Васильевна.
- Сколько лет ей, было?- тихо спросила тёща.
- Восемьдесят шесть,- ответил зять. Помолчав несколько секунд, добавил:                - Маме шестьдесят два, а отцу шестьдесят шесть.
- Теперь нам немножко полегче станет,- еле заметно с ожившими глазами, сказал Борислав. Присутствующие глубоко вздохнули и перекрестились. После поминок немного прибравшись в квартире и выкинув в мусоропровод все бабушкины вещи, перенесли отца в спальню к маме на освободившуюся кровать. А на следующий день в квартиру вернулись жена и дочка. И, правда, Бориславу стало намного легче. Когда он был на работе, то остальные члены семьи хотя бы поили и кормили отца с матерью. Остальную грязную работу, конечно же, выполнял Борислав. В таком бешеном ритме и продолжалась эта пагубная жизнь, в которой Борислав был главным неразборным механизмом, главной движущей силой. Шли ненавистные дни. Таблетки и уколы, прописанные врачом отцу и матери не помогали. Их жизнь держалась на одном волоске и окружающие родственники в любую минуты были готовы к самому худшему исходу. Мама продолжала звать Юру и Сашу, стуча кулаком в стенку спальни, падать с кровати, ходить по маленькому и большому под себя, а вечерами рваться картошкой и огурцами на пол. Отец хрипел и мочился когда в презерватив, а когда он соскакивал, то огромной лужей под себя на кровать так, что даже медицинская клеёнка не спасала. Пропахнув всеми этими зловонными запахами, Борислав подолгу мылся в ванной под душем, а после намазывался ароматным кремом для рук, взятым у жены.
  В наступившую первую субботу возобновлённого совместного проживания они наконец-то остались в комнате одни, проводив дочку в школу. Борислав с женой прилёг на продавленный диван. Он уже не тайком, как прежнюю ночь ласкал жену. Он усталыми и соскучившимися руками не гладил, а дерзко лапал родные места женского тела, забыв как они выглядят при дневном свете, какие они бывают в чистоте и здравии. И она, понимая его, без лишнего кокетства допустила к своему телу. Борислав и Лена несколько минут объявляли ходившей за стеной смерти бойкот, своим пристрастием игнорируя её наглое присутствие. Подкативший обоюдный оргазм не взирая ни на что, очаровательно поцеловал их места совокупления, и они лежали, не разъединяясь, лаская друг друга истосковавшимися прикосновениями милых рук и нежных губ.
  Ближе к вечеру перепеленав маму, они усадили её на инвалидную коляску и вывезли во двор дома. Гуляя вдвоём и с мамой в коляске, Борислав чувствовал на себе благодарные взгляды соседей и их жалость к его нелёгкой судьбе, но всё равно, даже и без мысленной поддержки жильцов дома он делал бы своё сыновние дело также преданно и ответственно. Хорошо, что это понимала жена, и её понимание придавало Бориславу силы и Божеского терпения. Услышав, что мама хочет пить, они прекратили прогулку и вернулись в квартиру. Напоив, накормив маму и отца, а затем, поменяв под ними мокрое бельё, Борислав и Лена при закрытой двери на кухне ужинали, ни о чём не разговаривая. Вдруг Борислав, шмыгнув носом, сказал Лене: «Знаешь, я хочу, чтобы они быстрей умерли». Он это сказал так жалобно и серьёзно, что Лена прекратила есть.
- Для чего и зачем всё это?- тихо продолжал он.
- Для совести,- сказала Лена.
- А может я подлец, что хочу их смерти?- спросил он жену.
- Ты просто очень сильно устал.
- Ты самый хороший сын, муж и отец на целом белом свете,- сказала ему Лена и нежно поцеловала его в лоб.
***
  30 октября 1998 года не стало папы. Он умер, не выходя из комы с открытым ртом и глазами. На некоторое время к маме вернулось сознание и память. Она осмыслила, что умер муж и отец её сына, сказав весьма сухо: «Прощай Женя». Потом безжизненным взглядом уставилась в окно. Через минут двадцать она стала спрашивать у Борислава: «А что в комнате делают маленькие рыжие девочки?». Затем она долго смеялась и в конце попросила воды. После похорон отца мать стала совсем плохой. У неё были постоянные галлюцинации, она стала ещё больше пить воды, полностью отказавшись от приёма всякой пищи. Борислав и Лена не успевали менять под ней промокшее бельё. Невыносимо стал вонять загнивший ватный матрас и, выбросив его, настелили старые покрывала и одеяла. Под самый Новый год Борислав и Лена решили помыть маму в ванной. Взяв на руки серый скелет матери обтянутый кожей, Борислав аккуратно опустил его в пенную ванну. Он обстриг матери спутанные волосы на голове ножницами, придав ей сносную причёску, кусачками срезал толстые грибковые ногти на её ногах и маникюрными ножницами подстриг ногти на пальцах рук. Мама вела себя, как несмышлёный ребёнок, играя с пузырьками пены на воде, и натурально радовалась каждой новой процедуре. Сделав благое дело накануне большого праздника, супруги обнявшись, сидели на диване и с безразличием смотрели развлекательную программу по телевизору. Дочка ушла гулять с весёлыми подружками. Так вот они и сидели, обнявшись, дорожа своими тёплыми и добрыми отношениями. Они почувствовали, что любовь с этого момента стала между ними ещё сильнее, ещё возвышеннее. Борислав и Лена поняли, что самые тяжёлые дни остались где-то позади. Он прижался к её груди губами, а она расстегнула ему брюки. Возбудившись, как молодожёны, они косили эту цветущую черемшу вдвоём косой и серпом, косой и серпом и, вытерев испачканные орудия труда бумажными салфетками, вновь наклонялись за черемшой и косили её косой и серпом, серпом и косой, снимая с души стойкое моральное напряжение гуляющей рядом смерти. После счастливых минут они поменяли маме простыню, немного покормили её и, напичкав таблетками, вышли на морозный воздух новогодней ночи.
- Вот она беззаботная и радостная жизнь!
- Бери, сколько хочешь и запихивай в рот, в карманы, за пазуху, в сумку,- иносказательно проговорил Борислав и крепко обнял за талию Лену.
- А ведь наверняка у кого-то из этих весельчаков дома кто-то сильно болеет или прикован к кровати,- злобно сказал Борислав.
- Успокойся родной, всё будет хорошо,- добрым голосом сказала Лена.
Ближе к утру Борислав и Лена вернулись домой.
- Что-то мама не просит пить?
- Спит что ли?- произнёс Борислав, пройдя в спальню.
- Лена…, мама умерла,- трагическим голосом, скрывая дрожь, сказал он.
- Пусть земля ей будет пухом, отмучилась,- тихо сказала Лена, перекрестившись трижды.
  3 января 1999 года в том же составе родственников прошли очередные поминки. Жена, дочка и тёща мыли посуду на кухне. Борислав, замерев, сидел на стуле посреди опустевшей спальни и смотрел в окно на падающий снег. В комнату зашла дочка Аня и, посмотрев на отца, громко закричала: «Мама, бабушка, идите скорей сюда! Наш папа весь седой!».

КОНЕЦ