Лети, мой друг... Я тебя отпускаю
Взяла книгу и плеер. Потому что без музыки я себя не представляю, совсем. Мне нужно, чтоб Эми пела про игрушечный револьвер, перебивая романтичную Селин Дион, заверяющую в том, что я твоя женщина, а ты мой мужчина.
Какое серое небо... Какой холодный и пронизывающий ветер, какие мокрые лужи и как тревожно сжимается сердце. Я радуюсь тому, что так предусмотрительно натянула капюшон и не накрасила глаза, потому что, больше не нахожу в себе силы терпеть эту горечь потери. И я просто иду, не наметив маршрута и не давая себе временных ориентиров, я буду идти, пока ноги не промокнут окончательно, пока руки не озябнут до уровня "вечные льды Арктики". Я буду идти и пусть слезы струятся по щекам, и погасят все еще тлеющие угольки.
Сравниваю твое появление в своей жизни, с солнечным, трогательным одуванчиком. Который своей скромной прелестью не может не пленить. Каждый одуванчик - он как персональное солнышко. Он радует взгляд своей яркостью, и ты даже слышишь неуловимое очарование тонкого аромата. Он вызывает умиление. Он необратимо отцветает... И улетает, оставляя тебя одну. Еще остаются воспоминания и нежелание принимать эту мимолетность. Мне так не хватает твоей солнечной нежности. Я не хочу серость дождей после золота твоих лепестков. А ты и не спросил. Ты сгорел как Феникс, чтоб возродиться тысячью новых солнц, в жизни других, что так же наивно будут верить в вечность твоего присутствия.
Я сажусь на мокрую скамейку, и чувствую острую потребность, достать телефон и выйти в сеть. Наверняка, такое же непреодолимое желание испытывает курильщик или запойный алкоголик при виде бутылки. Просто там ты. В сети.
Я закрываю глаза, запрокидываю лицо к плачущему небу. Мне хорошо, что природа на одной волне со мной. Хмурое московское небо роняет капли на мое лицо и смешиваясь со слезами они оставляют соленый привкус на губах. А незабвенный Майкл поет о Либерийской девушке, что изменила его мир. Просто пришла и не спросив, разнесла ко всем чертям его жизнь. Хочется спросить, дорогой, ты не из Либерии ли родом?
Посидев еще десять минут, я встаю и продолжаю свой маршрут, завернув к пруду, который давно зарос тиной и просто убивает мое тонкое обоняние мощным букетом запахов, но я стою и не ухожу. Я вдыхаю эту смердящую вонь, чтоб понять, во что превращаю свои чувства и мысли, продолжая держать тебя, уже ушедшего и оставившего меня один на один с выдуманными симпатиями. Долго я конечно не выдерживаю и ухожу. Затем возвращаюсь и рискуя устроить мини-пожар, достаю из рюкзака сложенный альбомный лист, опускаюсь на колени, отметив про себя, что листва вокруг блеклая, ни одного яркого пятна. Видимо, пруд-вонючка обесцветил своими миазмами даже листья, которым положено быть хоть и опавшими, но все же яркими. Достаю коробок и испортив семь спичек, у меня наконец получается высечь огонек. Я поджигаю лист бумаги, на котором нарисованы смешные рожицы и пару тысяч раз написано твое имя. Очень мелким шрифтом. Ветер задувает пламя и разносит грязные хлопья обгоревшей бумаги.
Продолжая идти под проливным дождем, я чувствую как разжимается тугой узел внутри и приходит понимание того, что в мире много других красивых цветов, которые способны радовать взор своей красотой и дарить благоухающий аромат. Подавив крамольную мысль, вообще заняться флористикой и собрать целый букет, я впервые за этот холодный день улыбаюсь.
Сейчас я зайду в любимую кофейню, буду пить кофе, и писать обычные бумажные письма. Кто-то через неделю, а кто и через пару месяцев, получит эти линованные тетрадные листочки, в которых розовым маркером будет написана, такая банальная, но не теряющая актуальности фраза - "Улыбнись! Жизнь прекрасна:)". Парочка посланий будут слегка запачканы пролитым кофе. Дрогнула рука, потянувшаяся к карману на сигнал о пришедшем сообщении. Карман был пуст, а за соседним столиком сияла улыбкой девушка, читающая электронное послание.
Свидетельство о публикации №213092401426