Трещина

                БОРИС БЫЗАЛОВ





                ТРЕЩИНА









                Москва.



                2013г.



СОДЕРЖАНИЕ:
Предисловие
Детство и учеба      
Военная служба
Возвращение домой   
Участие в становлении Советской власти
Дела земельные
Борьба за хлеб
Родная Тимирязевка               
Послесловие   






Памяти Федора Васильевича Бызалова и его товарищей

               
  ПРЕДИСЛОВИЕ
    В одной московской семье, в личном архиве ее основателя, были обнаружены воспоминания о событиях и судьбах наших соотечественников, коим пришлось родиться на рубеже девятнадцатого и двадцатых веков, участвовать в революции, гражданской войне и становлении Советской власти. В них была представлена судьба  русского человека, родившегося в одном из глухих многотысячных уездов  царской России, а именно  в Вельском уезде Вологодской губернии в типичном глубинном крестьянском подворье. Ему и его поколению привелось жить во времена исторических событий, происшедших в его стране и в мире  и оказаться причастным к  первой мировой войне, российским революциям, гражданской и Великой Отечественной войне и попытке создания невиданного еще в мире  социального строя.
     Не претендующие на историческое исследование или художественное произведение, эти бесхитростные воспоминания, тем не менее, могут быть интересны современным и, особенно, будущим писателям и ученым, как объективное и честное свидетельство непосредственного участника тех событий  на их низовом уровне.  Тем более, что его судьба типична для того поколения, пытавшегося создать и защитить новое общество.
     Татьяна Игоревна Трошина- неутомимый исследователь социальной истории Русского Севера,  кандидат исторических наук, доцент Поморского государственного университета собрала уникальный  материал  на основе документов личного происхождения и «крестьянских»  документов, в том числе и воспоминаний нашего героя. При этом она, как добросовестный и ответственный ученый,  учитывала неизбежную пристрастность личных воспоминаний, свойственную большинству мемуарных авторов. В то же время по инициативе вологодских учителей учащиеся средних школ провели  уникальные исследования по истории родного края. Вот некоторые темы исследований и имена их авторов:
   « О некоторых направлениях Столыпинской аграрной реформы в Вологодской губернии». Хабарова Ирина. Куркинская средняя общеобразовательная школа. 11 класс. Вологодский район. Научный руководитель – Шавилова Любовь Анатольевна.
   «Из истории усадьбы Кружинских». Рубцова Светлана. Бечевинская средняя общеобразовательная школа. 10 класс. Белозерский район. Научный руководитель –  Яковлева Ирина Владимировна.
   «Из истории церквей Череповецкого района в советское время» Пучкова Татьяна. Дворец творчества детей и юношества. 9 класс. г. Череповец. Научный руководитель – Мануйлова Ольга Михайловна.
   «Из истории раскулачивания в Верховажском районе». Дурнева Анна. Верховажская средняя общеобразовательная школа. 11 класс. с. Верховажье. Научный руководитель – Полежаева Тамара Николаевна.
   «Спецпоселения Великодворья Тотемского района. Трофимов Владимир. Великодворский воспитательный центр. 10 класс. Тотемский район. Научный руководитель –  Огарков Алексей Александрович.
   «Из истории спецпоселков на Тарногской земле» Попова Валентина. Верховская основная общеобразовательная школа. 9 класс. Тарногский район. Научный руководитель –  Андреева Надежда Ивановна.
    Большую признательность и благодарность  к авторам и их наставникам испытываешь, читая эти работы, наполненные заботами о будущем своей родной земли. Может быть, их труды помогут многим нашим современникам найти свои родные корни.    
    И пока в столице суетятся и пытаются создать единый, всех устраивающий, учебник истории, здесь исследуют и пишут историю своей земли ее дети. Где они сейчас? Кем стали? Как живут? Что делают? Вот уж, действительно, Россия будет произрастать  не зажравшейся столицей, а ее окраинами!
    Если положить  в один портфель официальные документы и публикации по истории края, очерки истории Архангельской и Вологодской организации КПСС (как равно и других областей нашей огромной Родины), личные воспоминания современников и  инициативные исследования, все  перемешать и передать их в руки независимого и беспристрастного историка,  наверное, только тогда можно будет с уверенностью сказать, что прошлое России все-таки предсказуемо! Только где найти его, независимого и беспристрастного?
Вот и наш герой написал свои личные воспоминания под легко узнаваемым псевдонимом: «Федор Бызов». Герой повествования, реальное, как сейчас принято выражаться, физическое лицо, но уже ушедшее из жизни в начале семидесятых годов прошлого века.

    Наше собственное современное отношение  к событиям, описанным Федором Бызовым, в своих воспоминаниях выделено в скобках как "комментарии автора".

 
    Простой крестьянский паренек из глухой северной деревни Федя Бызов, в силу своей любознательности, стремления к познанию прошедших и осмысления  происходящих вокруг событий, стал одним из организаторов и проводников новой власти. В нашем советском и постсоветском  обществах принято отвергать и хулить  взгляды, сложившиеся до  возникновения этих обществ. Так, например,  декабристы с их женами представляются нынче почти врагами России и чуть ли ни какими-то разбойниками, забывая о том, что их сообщества создавались по всей России, и по северной, и по южной. А значит, такова была историческая потребность в их возникновении. А участники последних революций и преобразования России представляются ныне полуофициальными источниками, как кровожадные маньяки, уничтожившие благородную и заботящуюся о своем народе царскую власть.
    Были, конечно, в то кровавое время и политические авантюристы, стремившиеся использовать сложившуюся ситуацию для установления посредством массового террора личной диктатуры, но была и слабая, порочная царская власть, проигравшая войну и не отдававшая себе отчета в предстоящей скорой физической гибели своей семьи. Рушилась трехсотлетняя империя Романовых, а Ники в это время играл в домино, колол дрова и занимался любительской фотографией. И мы, нынешнее и будущие поколения,  обязаны с пониманием и уважением  относиться к памяти тех миллионов простых людей, взваливших на свои плечи в обстановке той всеобщей смуты, становление своей страны и ее защиту от уничтожения в гражданской  войне. Вот и здесь, в глухой северной деревне, вернувшийся из царской армии солдат, как умел,  старался помочь своим землякам. А, ведь,  в этой деревне, как и в тысячах других деревнях, раскинутых на необъятных российских просторах, бывали и пьяные драки с поножовщиной, и убийства своих же жен и мужей и непримиримые ссоры с соседями. «Идиотизм деревенской жизни» – как называл это Маркс.  И кто-то из грамотных,  вернувшихся с войны солдат, был волей обстоятельств и присущим ему чувством справедливости, становиться арбитром в своем поселении. «Если не мы –  то кто?»  Те, молодые, вернувшиеся с  Первой мировой войны и оставшиеся в живых, взваливали на свои плечи заботы по становлению разоренной страны, хотя бы в рамках своей деревни, поселка, района, города. Очевидно, они не могли поступать иначе.
    В  двадцатые годы в Вологодской области произошли крестьянские волнения, превратившиеся в восстание против советской власти. Восстание было жестоко подавлено, а его участники казнены и репрессированы. Судьбы многих крестьянских семей, даже не участвовавших в восстании были изломаны происшедшими событиями. Вот и семья старшего брата, Николая Бызова, подверглась «раскулачиванию» и была рассеяна по просторам нашей обширной Родины. Этот период не упоминается в воспоминаниях Федора Бызова, очевидно, из чувства самосохранения  во время последовавших репрессий тридцать седьмого года, и остается для нас «белым пятном». Но, в исследованиях, проведенных учениками вологодских школ,     подробно отражены и события, происходившие на Вологодчине во времена коллективизации сельского хозяйства, и судьбы многих крестьянских семей, в том числе и семьи автора воспоминаний.   
     В его заметках говорится  только о первых годах советской власти и ничего не сообщается о тридцатых, сороковых, военных и послевоенных годах. Федор Васильевич не успел, или не захотел?  Поколение его молодых сподвижников очень верило Ленину и марксистскому учению. Прозрение могло наступить позднее, когда они увидели и почувствовали на себе жестокость и масштабы насильственного внедрения новой идеологии, ее извращение, порочность и ханжество новых руководителей страны. Может быть, наступившее разочарование и не позволило откровенно говорить о новом времени, с неминуемым осуждением своей прожитой жизни.

ДЕТСТВО И УЧЕБА

      На севере зимой ночи длинные. В три часа дня начинаются сумерки. Люди в деревне торопятся засветло дать корм скоту и самим поужинать до темноты. Керосину мало, надо его беречь. Старики ложатся спать сразу же после ужина, а девушки в то время привязывали куделю к пряслицам, забирали веретена и шли на вечеринку. Одна семилинейная лампа, хоть недостаточно, но все же освещает избу. Стоит она на шкафу или на другом высоком месте. Для девушек этого света хватает. Они прядут. Левой рукой тянут нитку из кудели, а правой крутят веретено. От кручения нитка становится тонкой и плотной. У каждой веретено шумит: жи-жи-жи. Эти звуки от двух десятков веретен сливаются в одно уже громкое жужжание.
       К девушкам на посиделки часто заходят парни из своей деревни или из соседних деревень. Когда они приходят с гармошкой, девушки танцуют кадриль или под    гармошку поют частушки. Когда гармошки нет, поют старинные русские песни: « Ты взойди красно солнышко», «Горе, горькое,  по свету шлялося», или другие, которые знали. В перерывах передавали одна другой деревенские сплетни.
       В один из таких вечеров в избу вбежала девушка и, задыхаясь, вскрикнула: «Танька быстро домой! Мамка мальчика с елочкой принесла!» Танька знала, что мать беременна, но почему мальчик с елочкой,  понять не могла. Она поспешно схватила свою прясницу и вслед за своей младшей сестрой Райкой побежала к дому. Новорожденный лежал на столе, завернутый в домотканые простыни и полотенца. В ручке у него, между пальчиками, торчала маленькая темно зеленая  елочная веточка. Мать после родов лежала на деревянной кровати. Возле ребенка хлопотали бабка, соседка, принявшая за свою жизнь не один десяток детей.
      При крещении поп открыл святцы и объявил, что в этот день в святцах указан великомученик Федор. По имени этого великомученика мальчика назвали Федором. Но долгое время его звали не по имени, а просто «мальчик с елочкой». Так рассказывала старшая сестра Федора Бызова – Татьяна про своего брата.
     - Но откуда же взялась елочка в руках мальчика?- спрашивали слушатели.
     - Родила-то  мать его в хлеву – отвечала Татьяна, - пошла она в хлев, чтобы подстилку из еловых веток разбросать скоту, но неожиданно начались роды. Елочка в руки мальчика прицепилась случайно.


      ("комментарии автора" - Как тогда рожали русские деревенские бабы? Там где работали, там и рожали! В поле, на сенокосе, за уборкой урожая, в хлеву. Вот и Феде Бызову выпала такая судьба!)


       В первое время рассказы сестры не производили на Федора большого впечатления, но будучи уже взрослым, они его смущали, заставляли краснеть перед своими товарищами, а особенно перед девушками, которые, изредка, в разговорах, нет-нет, да и скажут: «Спросите мальчика с елочкой», или « Позовите мальчика с елочкой». Федор решил потребовать от сестры прекратить рассказывать о его рождении с елочкой в руках. Теперь уже рассказы сестры оскорбляли самолюбие Федора. Ему стало казаться, что Татьяна всю историю про его рождение придумала. Такого не могло быть - думал он. Но в то же время допускал возможность такого случая, так как знал, что женщины-крестьянки в те тяжелые времена рожали на полосах, сенокосе, в лесах, там, где работали, там и рожали.
    В возрасте шесть, семь лет деревенские крестьянские дети в те годы были предоставлены сами себе. Они свободно гуляли там, где хотели, ели, что было чаще всего, черный хлеб с солью. Как только родители уходили по своим хозяйственным делам, ставили в воротах из угла в угол палку, что означало: «дома никого нет».


     ( "Комментарии автора" - Вот бы и сейчас, в нашем безнравственном обществе ставить  поперек калитки  палку вместо замка - никаких предварительных усилий  бандитам и ворам не надо было бы и предпринимать!  Отодвинь палку и входи!)


     Федя отправлялся к своим товарищам Паше и Мише, мальчикам того же возраста. К этому времени обычно из стада возвращался их любимый баран. Утром, вместе со стадом овец, он уходил на пастбище, но скоро возвращался обратно в деревню. Баран был красавец! Он имел большие, несколько раз свернутые в круг рога. Ими баран легко открывал не запертые двери, входил в избы, находил хлеб и поедал его. Насытившись досыта, шел к ребятам и, как  собака, ложился возле них, наблюдал за их игрой или спал. Вместе с ребятами он шел на реку или в лес. Ребята любили этого красивого барана.
     Семья у Бызовых была большая. За стол, обычно, садилось одиннадцать человек. Все ели из одного блюда. Осенью мать готовила мясные супы или кислые щи. Отец нарезал мясо на мелкие кусочки и ссыпал их в блюдо. Никто не имел права брать мясо, пока отец не возьмет его первым. Брать больше одного кусочка запрещалось. Нарушителей отец наказывал ударом ложки в лоб! К весне запасы продовольствия сокращались. Мясо съедалось. В октябре коровы прекращали давать молоко. Основным питанием становилась картошка во всех видах, квашеная капуста, грибы. Не имея никаких хозяйственных перспектив, два старших брата Феди, подались в города. Уехала одна сестра, другая вышла замуж. Федя окончил Высшее начальное училище, а затем был принят в лесную школу на казеннокоштное содержание.   
    (" Примечание автора" - Интересно, как в царской России, в глубинной ее части,  крестьянский сын, отнюдь не из богатой семьи, мог получить высшее начальное образование и поступить в лесную школу, да еще и на казеннокоштное содержание? Неужели в царской России существовала такая социальная система? И если так, то зачем ее разрушили?)
    Учился Федя Бызов хорошо. Отметки в дневнике были только пятерки. Ежегодно, в конце учебного года, он получал премии в виде грамот и сочинений русских классиков.


     (" Комментарии автора)А как сейчас, в наших общеобразовательных школах, тоже  поощряют за хорошую учебу книгами русских классиков?)


      Только два раза за годы учебы он имел неприятности. Один раз в сельской школе. Его сосед по парте,  Андрей, попросил у учителя разрешения выйти. Учитель не разрешил. И тогда, после этого, Андрей под партой показал  Феде пенал, полный жидкости,  в которой плавали карандаши и ручки. Феде это показалось очень смешным. Несмотря на предупреждения учителя он  продолжал смеяться. Тогда учитель отобрал у Феди книги и выгнал из школы. Федя боялся идти домой. Спрятался под мостом и стал ждать возвращения из школы своих товарищей. Как только их увидел, быстро прибежал домой  и залез на печку, объяснив матери, что озяб. Вскоре появился его брат, учащийся той же школы. 
- Федя дома?- спросил он мать
 -Дома, ответила она.  - А что? 
 -А то, что его из школы выгнали и книги отобрали.
  -Ах, ты, безобразник! - закричала мать.
     Взяла веник, встала на приступеньки печи и начала им бить Федю. Федя неистово кричал,  кричал для того, чтобы показать, что ему больно. На самом же деле, прутья веника редко доходили до него, так как между печкой и потолком было небольшое расстояние, при котором развернуться с веником было нельзя. Но Федя кричал отчаянно до тех пор, пока мать не бросила веника. В этот вечер Федя не слез с печки, несмотря на приглашение матери поужинать. На следующее утро он отправился в школу за книгами.
     Второй раз Федя не подготовил уроки. Как раз в этот день приезжал инспектор из губернии. В присутствии приезжего инспектора шел урок физики - фотография. Инспектор училища к доске вызвал, как лучшего ученика, Бызова. Федя этого урока не подготовил и провалился. Годовой отметкой по физике стала «четверка».
     Жил в это время Федя Бызов на квартире у Садовникова – мастера по изготовлению риз для икон. Отец подыскал эту квартиру с расчетом, что Садовников научит сына своему ремеслу и одновременно Федя закончит училище. Садовников же взял на квартиру Федю, что он будет пилить, колоть дрова, топить печки, носить воду. Питание Феде посылали на неделю из дома. Первые дни жизни у Садовникова показались Феде очень скучными. Ему хотелось бежать домой. Украдкой от семьи Садовникова он даже неоднократно плакал.
     Федя прожил у Садовникова три зимы. Ремеслу не научился. Для этого не хватало времени. День в училище, вечером дела хозяйственные по квартире требовали много усилий. Но самой тяжелой обязанностью была  обеспечивать Садовникова пивом. Когда Садовников располагал деньгами, он выпивал несколько бутылок пива. Выпив одну бутылку, другую, он затем посылал Федю за следующей в пивную, находящуюся в центре поселка.
     Иногда Садовников приходил домой, изрядно выпивши, садился за стол и давал распоряжения: жене  снимать с него сапоги, Феде бежать за пивом, а дочерям спать. Через несколько минут бутылки с пивом появлялись на столе. Садовников наливал пивом четыре стакана, расставлял их по столу и говорил:
- Этот тебе Микола Чудотворец,  этот Георгию Победоносцу, этот тебе Федюшка, ну а этот мне. Угощаю я вас, святые отцы, за то, что вы мне даете заработок. Сделал вам медные одежды, заработал деньги и на них купил пиво. Вы должны быть довольны. Ризы сделаны хорошо, одну посеребрил, другую позолотил. Миколу угощать бы не следовало. Вредный мужик. Вот Георгий Победоносец – военный бравый, его не грех пивком угостить.  Вслед за этим изрекал:
   -  Се Георгий во броне, на серу сидит коне, держит в руце копие, сует змию в ж… А ты, Федюшка, не пей, налил тебе стакан пива ради компании, видишь: со святыми отцами сидим - гордись!..
 Но в это время Феди за столом уже не было. Садовников продолжал разговаривать сам с собой:
   - Ну, Микола, выпьем! За всемирный собор! А здорово ты тогда набил рожу еретику Арию. Молодец!
      Во время работы Федя, в соответствии с договоренностью отца с Садовниковым, обязан был прислуживать: подносил медные листы,  подавал инструменты, приносил воду и разливал ее в большие плоские сосуды для золочения или серебрения подготовленных риз. А когда риза делалась для Богородицы и, особенно для Марии Магдалины, Садовников острил по поводу их поведения. Начиналось с того, что он обращался к Феде:
   - Федюшка, найди Богородицу. Я ей ребенка сделаю! А где Магдалина? Опять гулять ушла? На нее похоже!» - заключал он . Найди, обязательно!
     Федя перебирал иконы, разбросанные по углам кухни, на столе, под столом и не зная лично некоторых святых, не находил требуемую икону. Тогда Садовников подходил к груде икон и, найдя ту, которая ему необходима, пиная сапогом, говорил:
- Вот эта! Тащи на стол. Ну и расписали черти - владимирские богомазы! Хороший знакомый святого не узнает!
     По вечерам к Садовникову иногда заходил политический ссыльный. За бутылкой пива они рассказывали разные истории: Садовников про попов, а ссыльный про царских жандармов. Они внимательно слушали друг друга. После каждой рассказанной истории выпивали по стакану пива, закусывая сухариками или моченым горохом, который приносил Федя из пивной.
    Однажды Садовников привез икону. Внизу иконы было написано: «Бог Саваоф на отдыхе». На иконе изображение: деревянная кровать кустарной работы. На кровати лежит старик с седой бородой, лысиной во всю голову, накрыт одеялом, сшитым из лоскутков различного размера и цвета. Под кроватью белые валенки, подшитые подошвой серого цвета, а рядом с ними ночной горшок.
     Вечером  пришел  ссыльный.  Садовников  демонстрировал  перед ним эту икону и, смеясь, говорил:
     - Ты смотри, каким бедняком изобразил художник-богомаз Саваофа! Старенькие валенки, ночной горшок, а кровать вот-вот упадет. Интересно!
     - Да, действительно, интересно - сказал ссыльный.  Mожно полагать, что художник, рисуя икону, воображал самую лучшую обстановку для отдыха, которую он видал в своей жизни,  и считает своей мечтой. О другой, еще более красивой, он не имеет понятия! В музей бы ее!   
     - Нет, в церкви, пожалуй, будет лучше - возразил Садовников, - пусть целуют дураки ночной горшок, пока не разберутся. 
     - Тоже верно! - согласился ссыльный, - самый лучший плакат против религиозной темноты!                Федя сидел на кухне, готовил уроки и слушал их разговоры. Многое для него становилось непонятным, вверх ногами! Тут он вспомнил рассказ попа Рафаила о вере. Он рассказывал:
- Представьте, вы находитесь в море на утлой лодочке. Было тихо, но потом ветер начал крепчать и перешел в бурю. Вашу лодочку бросает из стороны в сторону, с одной волны на другую, заливает водой. Вы ведете отчаянную борьбу с бедствием и верите в свое спасение и, в результате, вы благополучно добираетесь до берега.
     - А если бы мы только верили, но не боролись с бурей?- спросил Федя попа.
     - Надо бороться и верить - ответил поп и начал рассказывать о том, как Моисей одним ударом разъединил воды Красного моря, в результате чего, как по коридору,  прошли люди с одного берега на другой. А сам Моисей прошел по поверхности воды, как по  сухой, и как пять тысяч человек, заблудившихся в пустыне, были накормлены одним хлебом.
     - Что же верно? - думал Федя, - прав Садовников и его приятель, ссыльный,  или правы его родители и поп, заставляющие разучивать наизусть непонятные молитвы, тропари и кондаки, креститься перед сном и после сна, перед едой и после еды, ходить в церковь, молиться на изображения святых, покрытых позолоченными медными листами, сделанными, не верующим в святых, мастером Садовниковым. А что же это за Бог Саваоф, грязные валенки которого, целовали верующие, когда икона висела в церкви? Почему мой старший брат, встречаясь с попами, держал в кармане кукиш и называл их обманщиками и шпионами?
Эти «почему?» лезут в детскую голову Феди, мешают ему готовить уроки.


   ("Комментарии автора" Научно-техническая революция, совершившаяся в мире, имела свое начало в России уже в первое десятилетие двадцатого века, и молодежь, даже в таких патриархальных крестьянских семьях, где родился мальчик Федя и его братья, начинали задумываться о мироздании и других, не простых вопросах бытия.  А церковь до сих пор, в двадцать первом веке, через сто с лишним лет после начала научно-технической революции, не может ни согласиться с современным научным представлением об окружающем нас мире, ни убедительно объяснить свое видение мироустройства, основываясь на безграмотности своей паствы и ее не укротимой веры в вечную, загробную жизнь. А нынешней безнравственной власти только этого и нужно: легче владеть покорным и управляемым населением огромной страны.)

   
     - Хорошо бы по этому вопросу спросить отца и мать - подумал Федя.
     - Нет,  если спросить откровенно, нельзя! - ответил он сам себе. Отец едва расписывается, а мать совсем неграмотная. Всю жизнь они молились, не отдавая себе отчета в том, почему они это делают. Если  спросить откровенно, они еще подумают, что «заучился» парень, и не отпустят в школу. Они согласны и считают, что смуты в нашем государстве,  происходят от грамоты и учености.  Но, ведь и я, еще не твердо убежден, где правда, а где кривда.
     Ссыльный говорит, что надо учиться, узнавать, как образовался мир, земля, солнце. Откуда произошли люди, растения, животный мир. Правда ли, что люди от Адама, а жена, Ева, от его ребра, животный мир от семи пар чистых и не чистых? Такие рассказы больше похожи на сказки, а сказки, как известно, не правда!
     С тех пор,  Федя стал читать книги об истории земли, о ее прошлом и будущем, об образовании солнечной системы, растительного и животного мира. Особенно он увлекался рассказами на эти темы писателя Рубакина.
     Наблюдая за жизнью людей, Федя пытался понять, почему люди живут по-разному. Одни богаты, другие бедны, одни имеют власть        и, пользуясь ею,  имеют право приказывать, а другие обязаны исполнять их приказы. Чем объяснить, что, например, приказы Наполеона выполняла вся Европа, пока он не был побежден русскими войсками?
     Снова вопросы, требующие ответов! Но,  кто поможет разобраться в них?  Кто? А может быть ссыльный? - подумал Федя. Правильно! Надо встретиться с ним наедине, подумал он. Но такой встречи не получилось. Ссыльного перевели в другое место ссылки. Федя видел, как под конвоем жандармов, он шел по их улице, при встрече со знакомыми снимал кепку и говорил: «Здравствуйте и прощайте!» Люди останавливались, приветствовали и, поняв, что его уводят на совсем, прощались, махая руками, не зная, как выразить свое сожаление хорошему человеку. Увидав Федю, он, как и раньше, подошел к нему, положил на плечо руку и сказал:
     - Учись, мальчик, не только по книгам, но и у жизни, она, брат, самая важная наука!. Правильно поймешь ее, сделаешь не менее правильные выводы, будешь полезным человеком для общества. Учись у жизни!
     Федя стоял и молчал. Жаль стало Феде этого доброго человека, обидно, что его под конвоем уводят неизвестно куда и зачем? Федя зажмурил глаза, а когда открыл, они были полны слез. Ссыльный заметил их и спросил:
    - Ты плачешь, мой дорогой мальчик? Меня жалеешь, да?
    Что-то дрогнуло в его голосе. Он поцеловал Федю, махнул рукой,  как-то в сторону, не известно   кому и зачем, и поспешил к жандарму.
    Федя Бызов  продолжал учиться. Окончил Высшее начальное училище, выдержал вступительные экзамены в лесную школу и был принят на казеннокоштное содержание. Началась новая жизнь. Зимой теория, летом практика по лесоустройству и таксации леса.
     - Какой простор, воздух! - восторгался Федя, проходя с астролябией визиры и просеки, с детства в знакомых ему лесах.
    Падали подрубленные рабочими высокие сосны, ели, березы. Широкая, так называемая «генеральная просека» пролегала на сотни верст на северо-восток к Печоре. Она проходила через многие реки и речки, где водилось большое количество разной рыбы. Тогда лесоустроительная партия останавливалась на отдых. Ловили рыбу, охотились на зайцев и птиц и других обитателей леса, попадающих под ружье охотников. Не стоило большого труда, в сравнительно короткое время, любителям охотникам и рыболовам (а ими были все участники партии)  заготовить вполне достаточное количество дичи и рыбы. Отдых сопровождался многочисленными рассказами необычных историй, которые чаще всего происходили с охотниками-медвежатниками. Ну, например, вот эта, рассказанная одним из охотников:
   - Самый опасный для меня был восемнадцатый медведь. На этого я промазал один выстрел,  вторым ранил. Медведь заревел на весь лес! За мной! Я за толстое дерево. Он протягивает через дерево лапы, чтобы меня захватить. В это время сзади на него нападают собаки. Он зад бережет. Бежит за собаками, а потом опять за мной. Я снова прячусь за толстое дерево. Он хочет сбоку напасть на меня. Я кручусь около дерева. Собаки, с лаем, сзади, за ним!  История повторяется. У меня в руках никакого оружия. Все растерял. Остается единственное – спасаться бегством. Убежал! Собаки выручили. Но медведь шубу порвал и шрамы оставил.  И отважный охотник показал всем слушателям свои шрамы.
     Разделавшись с запасами водки и продовольствия,  лесоустроительная партия кончает трехдневный отдых и двигается дальше. В тот год была сильная засуха. Даже зыбкие болота пересохли. На полях было пусто. Появившаяся весной зелень хлебов, за отсутствием влаги, сгорела на солнце. Люди находились в отчаянном положении. Не зная, что делать, обращались за помощью к богу. С хоругвями и иконами служили на полях молебны о ниспослании дождя. Не помогало. Начались лесные пожары, захватившие огромные площади лесов. Ветра не было. Дым густой пеленой покрывал населенные пункты, затруднял дыхание, разъедал глаза.
     Лесоустроительная партия оказалась в местах, где свирепствовали лесные пожары. Начальник партии, опытный лесничий, проработавший в лесном ведомстве тридцать с лишним лет, призвал все своих сотрудников к бдительности. Надо иметь в виду, что можно попасть  в центр пожара,  откуда нельзя выйти живым. Пожар приближался. Бежали от пожара звери, летела птица. Лесоустроительная партия была вынуждена переключиться на тушение пожара. В ближайших деревнях при содействии властей было мобилизовано все взрослое население. С топорами, лопатами, ведрами люди двинулись в лес, на встречу пожара. Отступив с полкилометра от линии огня, по указанию лесничего начали рубить лес и оттаскивать его в сторону от огня. Напрасная работа! Огонь быстро двигался не только по земле, уничтожая находящиеся на ней корни деревьев, шишки, мох, кустарник, валежник, упавшие ранее сучья, но  также по вершинам деревьев. Пламень огня перескакивал с одного дерева на другое на значительном расстоянии. Смотришь на зеленую елку, вот она стоит перед тобой и, вдруг, на твоих глазах ее со всех сторон охватывает огонь, она превращается в горящий костер. Поднявшийся ураганный ветер способен переносить горящие сучья на большие расстояния и одновременно зажигать лес сразу во многих местах. Организуешь тушение пожара в одном месте, по линии движущегося огня, а у тебя сзади, в тылу,  уже новые очаги пожара. Иногда создается впечатление, что все окружены огнем и выхода из такого котла нет. Кругом горит, трещит, падает! Люди задыхаясь, все в поту, саже, чтобы не попасть в пекло, со страхом отступают в сторону, откуда слышна команда: «Отходить!»
     Здесь редколесье, преимущественно лиственный лес, где можно рассчитывать на прекращение верхового огня, где он может пойти только во внутрь сухого болотного мха.  Здесь он будет гореть медленно и долго пока его не потушит подошедшая осенняя вода.
     Кроме лесных пожаров, вызванных небывалой засухой, открылась сибирская язва. Как мухи дохли коровы, лошади и овцы.  Вследствие неосторожного обращения с павшими животными, имелись случаи заболевания людей.
     Во время всех этих местных несчастий,  началось российское, глобальное: Первая мировая война. Была объявлена всеобщая мобилизация. Уходили в армию мужчины, забирались лошади. Женский плач о погибших от язвы буренышках,  сменился плачем об уходящих в армию мужьях и сыновьях.
     Тяжелый был год! Ох, тяжелый!
     Летняя производственная практика обычно кончалась в августе. В сентябре лесоустроительная партия возвращалась к своему постоянному месту работы. Учащиеся приступали к теоретическим занятиям. Днем занимались в классах, вечером расходились по территории школы или занимались черчением. Территория школы была окружена высоким забором. В некоторых местах забора, где были густые кусты, доски висели только на верхних гвоздях. Стоило отвести низ досок в сторону, получалась дыра, в которую свободно проходил человек. Вечерами, после проверки, учащиеся, желающие погулять, клали на кровать что-нибудь, похожее на спящего человека, накрывали одеялом и уходили на свидания с гимназистками.
     В первый год учебы в школе Федя Бызов считал такое поведение учащихся позорным. Вместо того, чтобы украдкой от начальства уходить за территорию школы, он брал книгу и шел в аллею, расположенную на крутом берегу реки, садился на скамейку около стройных березок и читал, читал. Иногда, когда требовалось подумать, книгу клал на колени и, вглядываясь в кроны деревьев, мечтал о красивой жизни и хорошей любви. Его любимыми писателями в этот период были Тургенев,  Бунин, а несколько позднее Жюль Верн, Майн Рид.
      В одно из воскресений директор школы дал разрешение Феде Бызову отлучиться в город. Он приглашался на вечеринку к одной из гимназисток. Приглашение было принято им с большим удовольствием. На вечеринке он много танцевал с хозяйкой вечера, а прощаясь, договорился о времени и месте нового свидания. Свидания повторялись  много и много раз. Скромная на первых свиданиях гимназистка, становилась потом, чем-то недовольной, капризничала и сердилась. Однажды, гуляя среди леса,  на оной из полянок, они сели отдохнуть. Федя сидел, она лежала, часто меняя положение ног. В результате платье сдвинулось,  и ноги оголились выше колен. Бызов посмотрел, отвернулся и глядя куда то вдаль,  сказал: «Пошли домой!».  Катя не возражала, но шла,  всю дорогу,   не разговаривая.  «Стыдно»,  подумал Федя. На второй день он получил письмо. В нем  Катя,  наряду с рядом бессвязных фраз, неоднократно повторяла: «О, жалкий человек!».
     Отношения совершенно прекратились после очередного и последнего свидания. Гуляя в один из вечеров около хутора, расположенного недалеко от лесной школы,  они услышали лай собак, бегущих прямо на них. Зная, что в таких случаях от собак не бегают, Федя предложил Кате сесть на ближайшую межу. Собаки вбежали, а одна из них, подняла ногу у столбика, расположенного рядом с Катей, но попала мимо столбика, прямо на ее белую кофточку. Федя, сидевший рядом, боялся рукой пошевелить. Оба чувствовали себя ужасно. Встали и пошли в разные стороны. Так позорно закончилось первое увлечение Феди Бызова.


    ("Комментарии автора". И здесь тоже,  Федя, как мужчина, весь этот эпизод,  должен был  обратить в шутку, но не сумел! Жалко Катю! Но какова  была нравственность в то неповторимое для нашего поколения время! Как то, недавно, группа приличных молодых людей, лет семнадцати – восемнадцати,  шла по дорожке мимо детского садика и на бытовом матерном сленге обсуждала,  что-то свое. И, вдруг, одна из девиц на глазах у прохожих и  мамочек, гуляющих с детьми, присела на дорожке, задрала юбку, спустила трусики, пописала,  и вся компания, ожидавшая ее, пошла дальше! Ну, прямо, как корова в стаде! Какая уж тут нравственность! Совсем вы,  господа, оскотинились,  в двадцать  первом- то веке!)


      Через несколько дней Федю досрочно мобилизовали в армию.
      Собираясь в армию, Федя решил заехать домой и проститься с родителями. Недалеко от дома его встретили соседские девушки, и сообщили, что у отца находится урядник. Войдя в избу,   Федя увидел урядника, сидящего около отца.  Рядом с ним лежало несколько знакомых Феде брошюр: Маркса, Энгельса, Лассаля, Бебеля. Урядник, указывая на брошюры, о чем-то разговаривал с отцом. Мать в это время качала люльку, напевая бесконечное: «бай-бай». Скоро урядник уехал.
      Федя спросил отца:
      - Что все это значит?
 - Оказывается, кто-то сообщил уряднику, что мы распространяем запрещенные книги. Он сделал обыск и нашел эти книги. Они были привезены еще покойным Александром из Тотьмы.
     -  Ну и что?
     - Приказал сжечь, иначе, говорит, в тюрьму попадем.
     - А ты почему люльку качала, когда ребенок на кровати спит?- спросил Федор мать.
    - Так я же не мальчика качала, а самовар. Думала, что урядник за взысканием налогов приехал и заберет самовар. Я и положила самовар в люльку вместо ребенка и качала, чтобы не было подозрения.
    - Хитра! Ох, и хитра!
      На следующий день Федя выехал на станцию железной дороги. За околицу его провожал отец. Впереди шла повозка, за ней шли они. Мать не могла проводить сына. Прощаясь,  заплакала. У нее подкосились ноги, и она села на лавку, лишившись возможности снова встать. За деревней, около верстового столба, отец с сыном остановились.
    - До свидания, папа!
    - Прощай, мой дорогой Федя! - сказал отец. - Едва ли мы снова увидимся. Я старый, проживу не долго, а ты уезжаешь не в лес, и не на заработки, а на войну, с которой , бывает, некоторые не возвращаются.
     Обильные слезы потекли у старика по щекам и седой бороде. Федя поцеловал отца и заторопился догонять подводу. Отец стоял, смотрел на удаляющуюся подводу с сыном, пока она не скрылась за поворотом.


       ВОЕННАЯ  СЛУЖБА

     В 250-й пехотный стрелковый полк расквартированный вблизи города Рязани, Федор Вызов прибыл в мае 1916 года. Он был направлен в бывшие кавалерийские конюшни, приспособленные для мобилизованных солдат. Вместо стойл для лошадей были построены двух-ярусные нары. Первой обязанностью прибывших солдат была подготовка мат из соломы, находившейся вне территории, занимаемой конюшнями-казармами.
     Федору Бызову было указано место на нарах, где располагался старший унтер-офицер, взводный Жуков. В одном из углов казарм была отгорожена комната, в которой находился  «гроза» солдат и, особенно, взводного и командиров отделений- фельдфебель Пушкин. Ротный командир,  офицер, капитан, щуплый, низкого роста, полностью доверялся Пушкину и постоянной и непосредственной связи с командирами взводов и отделений не имел.
      Взводному Жукову было лет тридцать пять. Добрый по натуре человек, любил подчиненных ему солдат, относился к ним с уважением, как отец к своим детям и скрывал такие отношения от начальства. Иногда, при начальстве, даже покрикивал на солдат, но все это было формально. Как только уходило начальство,  Жуков становился совершенно другим человеком. Бызова он полюбил, как сына, отвел ему место на нарах, рядом с собой, принес более мягкую подушку, теплое одеяло.   К Жукову часто обращались неграмотные солдаты с просьбой написать домой письмо. Не располагая для этого достаточным временем,  он стал направлять просителей к Бызову, который с удовольствием исполнял просьбы, как просителей, так и своего взводного командира. Но вскоре обстановка изменилась.
       На формирование прибыла большая группа мобилизованных из Бессарабии, из которых  большая часть солдат  не говорила на русском . Жуков  не понимал их языка, а они, не зная русского языка, вынуждены были проходить военную науку.  Это для Жукова был тяжелый труд. Начальство требовало учить солдат в том объеме,  в каком проходили военную службу солдаты, говорящие на русском языке. Жуков употреблял много сил и стараний, но ничего не получалось. Бессарабцы не понимали команды и делали военные упражнения, только глядя на упражнения своих насальников – взводного  командира и командиров отделений. Жукову, уже не молодому человеку, приходилось обучать молодых солдат путем показа, то есть проделывать все упражнения самому. В результате к концу дня он так уставал,  что не только двигался, но даже тяжело говорил.
     Бызову было жалко своего непосредственного начальника, он старался всем, чем мог, ему помогать, но возможностей для этого было так мало, что помощь была самой незначительной. Через месяц положение изменилось в лучшую сторону. В соответствии с приказом, полк перемещался в город Ковров Владимирской губернии. Бессарабцы оставались в Рязани. Жуков был рад такому решению вопроса.
     Прибывшие в Ковров солдаты 250-го пехотного полка были размещены в новых деревянных казармах с такими же двух- ярусными нарами. Казалось, что условия несколько улучшились, но стало голодно, воинский паек был уменьшен,  особенно не хватало хлеба.
     Многие солдаты заболели, заболел и Бызов. Многочисленные фурункулы появились в разных местах исхудавшего от недоедания тела.  Медицина не считала фурункулы заболеванием и не давала освобождения от строевых занятий. Бызов страдал, но посещал занятия до тех пор, пока взводный Жуков не нашел других путей для освобождения от строевых занятий. Сначала он давал наряды Бызову для дежурства на кухне, или за хлебом на пекарню, а потом устроил чертежником в штаб полка.
      Работа на кухне  казалась Бызову не менее трудной, чем строевые занятия, но поездки на санках в пекарню, находящуюся в полутора верстах от казарм, имела то преимущество, что на обратном пути можно было, ковыряя полученные караваи хлеба, быть сытым на целый день. Желающих поехать за хлебом было много, но Жуков чаще всего посылал Федора  Бызова, учитывая его болезнь, за что Бызов был ему благодарен.
      Казармы 250-го полка находились на опушке редкого и низкорослого соснового леса,  в полутора километрах от города Коврова и  примерно на таком же расстоянии от реки Клязьмы. В одно из воскресений Бызов получил увольнительную и решил ознакомиться с городом. Проходив по улицам города около двух  часов, его потянуло поближе к природе. За городом, вдоль реки Клязьмы,  по ее высокому берегу тянулся пустырь, на котором, облюбовав место,  Бызов и сел. Был тихий летний вечер. Бызов сидел и глядел на Клязьму, на лесок по ту сторону реки и сравнивал окружающую его природу с природой своей родной деревни и города, в котором он учился.
     По реке плыла лодка. В ней сидело несколько человек, юношей и девушек. Один из них запел, другие подхватили и по водной глади,  и берегам реки разнеслась лирическая песня. Бызов слушал, и казалось ему, что никогда в жизни он не испытывал такого наслаждения, как в эту минуту. Лодка плыла вниз по течению и вместе с ней удалялась песня. Бызову стало скучно, и он почувствовал, что глаза его стали влажными.
     В июле 1917 года, приказом по полку, Бызов, как имеющий образование, был направлен в московскую школу прапорщиков, где и находился до Октябрьской революции.
     Это был период активной борьбы политических партий. Особо большой остроты борьба достигла в период подготовки и проведения выборов в Учредительное собрание. В Москве почти ежедневно, в разных районах происходили демонстрации. На знаменах демонстрантов часто встречались лозунги: «Вся власть Советам!», «Долой министров-капиталистов!», «Мир хижинам,  война дворцам!» и другие. Митинговали на улицах, площадях, предприятиях, учреждениях, учебных заведениях и даже,   в воинских частях. Неоднократно митинги проводились в школе, в которой учился Федор Бызов.
     На этих митингах выступали, главным образом, сторонники Временного правительства, призывавшие к продолжению войны с Германией до победного конца и оказания поддержки Временному правительству. Но на одном из митингов  выступает оратор и требует немеленого окончания войны, свержения Временного правительства и передачи власти Советам. Поднялся неимоверный шум, крики: «Долой немецкого шпиона!» и более слабые крики: «Не тронь! Пусть говорит! На то и свобода слова!».
     Несмотря на звонки председателя, его призывы соблюдать порядок, шум увеличивался и достиг таких размеров, что дальнейшее проведение митинга стало невозможным. Тогда на трибуне  появился начальник школы – полковник. Шум в зале стих. Полковник начал свое выступление с того, что военные всегда и везде должны быть дисциплинированы и руководствоваться следующими основными принципами: «иметь честь и быть честными». Далее он перешел к разъяснению этих принципов. «Каждый русский человек, говорил полковник, если он честный, будет защищать честь своей Родины от врагов внешних и внутренних». Бызов не все понял из выступления начальника школы, но это выступление заставило Бызова задуматься над понятиями: что такое «честь» и честность. Кто имеет честь и кто честен? Те ли, которые призывают воевать до победного конца, или те, которые призывают к немедленному окончанию войны? Несмотря на довольно путанные объяснения принципов чести и честности, полковник,  под одобрительные крики, был подхвачен слушателями школы и через весь зал на руках пронесен в канцелярию школы. На этом митинг закончился. Все разошлись по своим местам.
     Сосед Бызова по кровати, унтер-офицер, старше по возрасту, около трех лет пробывший на фронте, неоднократно раненый и, конечно, имевший большой жизненный опыт, лежа на кровати,  спросил Бызова:
     - Ну, как тебе понравился этот митинг?
     - Не правильно - ответил Бызов.
     - Что не правильно?
     - А то, что дают говорить одним, и не дают другим. Какая же это свобода слова?
     - Не в свободе слова дело - возразил сосед. Последнему оратору не дали говорить,  и стащили с трибуны потому, что  он призывал к немедленному прекращению войны, к миру между народами, обратить оружие против своей буржуазии: помещиков и капиталистов. А такие выступления не соответствуют политике Временного правительства, в составе которого большинство, как раз и состоит из помещиков и капиталистов, или представителей партий,  их поддерживающих. Ты, вот, деревенский парень, призвали тебя в армию дали винтовку в руки и сказали: воюй, убивай! А за что воевать-то? В лучшем случае,  на каких-либо занятиях, унтер-офицер, вроде меня, казенным языком скажет: «За Царя, Веру и Отечество!». Ну, теперь царя нет, а все остальное осталось. Во главе правительства стоят те же князья львовы, кадеты милюковы, крупные помещики вроде Терещенко, капиталист Рябушинский и много других, таких же помещиков и капиталистов. Вот тебе и говорят: «Защищай свое Отечество!», а на самом деле,  их заводы и фабрики их поместья и капиталы,  от врагов внешних и внутренних, то есть от рабочих и крестьян, которые и создали все богатства для буржуазии, оставляя себе лишь жалкие крохи.    Нет, не друзья, а враги,  они нам с тобой! Друзья наши те, кто выступает за интересы рабочих и крестьян!
    - А кто они, такие?
    - А вот, например, тот оратор-большевик, которого юнкера стащили с трибуны.
    - Но как он попал сюда, как его пропустили на митинг? Кто дал пропуск?
    - Ему и не надо было брать пропуск. Он слушатель школы, как мы с тобой. Был  принят в школу одновременно с нами.
    - Что с ним будет?
    - Как обычно, арестуют и будут судить за измену. Но мне, кажется, опоздают. Надо в ближайшее время ожидать крупных событий. Надо быть бдительными. Нельзя допустить, чтобы наша школа выступила на стороне буржуазии. Надо самим не выходить и других задерживать!
     Прошло несколько дней. В ночь с 25 на 26 октября (по старому стилю) 1917 года в казармах школы была объявлена тревога.  Все начали быстро одеваться. Сосед Бызова лежит, не поднимая головы. По другую сторону его кровати тоже не встают.  Бызов тоже продолжает лежать. Раздаются команды: «Стройся! Равнение на право! Шагом марш!». Взводы, чеканя шаг на асфальтовом полу, быстро удаляются из помещения школы.
      Когда все ушли, сосед Бызова встал,  посмотрел кругом и сказал: «Мало осталось. Плохо.». Утром он заявил, что идет в разведку и просил всех не расходиться до его возвращения.
      В помещении школы слушатели просидели, ожидая товарища, больше двух суток, питаясь остатками, оставшихся от ужина накануне.  На просматривающихся из окон школы улицах и на площади напротив здания школы, не было какого-либо оживления.  Иногда люди появлялись во дворах домов, но на улицу не выходили.   Необычность такой обстановки несколько смущала, оставшихся в школе юнкеров, но делать было нечего. Они решили ждать товарища, ушедшего в разведку. Он явился только на третий день и сообщил, что был в штабе восставших рабочих,  где-то около Арбата. Там шли уличные бои. Сегодня они прекратились.
    - А нам что делать?
     На такой вопрос в штабе Красной гвардии ответили следующее: «Если вы, действительно, наши сторонники и хотите помочь нам, поезжайте по домам и помогите на местах организовывать Советскую власть!».
     - Едем?
     - Поехали1- ответили все. - Итак, по вокзалам!
      Так, Федор Бызов оказался в пути на родину.

 
    ("Комментарии автора" - Что это было? Дезертирство или осознанный переход на сторону новой, народной власти? Русская история, действительно имеет «непредсказуемое прошлое», в своей трактовке с позиций сегодняшнего дня. Толковый словарь живого великорусского языка Владимира Даля трактует присягу, как клятву. «Присягать  царю на верность подданства… У нас присягается и государю и наследнику». А если государь сам отказался от престола, так же, как и его наследник? Как быть присягнувшим на верность подданства? Кому теперь присягать на верность? Советская военная энциклопедия трактует присягу, как «торжественное обещание (клятву), даваемое каждым гражданином при вступлении в ряды вооруженных сил. Принятие в установленном порядке присяги становится для военнослужащего законом, подлежащим неукоснительному выполнению». Но, в том же словаре говорится, что  в вооруженных силах капиталистических государств присяга, оказывается,  является одним из средств идеологической обработки личного состава  армии и флота в интересах политики империалистов. Федор Бызов не оставил нам воспоминаний: принимали ли они присягу на верноподданность Временному правительству. Но, даже, если они ее и принимали, то в ситуации, когда растерявшийся царь со своим братом отказались от престола, и царская власть перестала существовать,  большевики умело и во время использовали настроения, царившие тогда в крестьянской,  солдатской и рабочей массе и  накопившуюся в народе  усталость от неправедной войны.  Поэтому, солдаты и юнкера, оставшиеся в казармах,   закономерно и обоснованно, бросили свою, ставшую бессмысленной, службу и разъехались по своим деревням и селам.)


      
ВОЗВРАЩЕНИЕ ДОМОЙ

    Закончились Октябрьские бои в Москве. Федор Васильевич Бызов, со своим товарищем по военной школе, Василием Пелевиным, в конце ноября 1917 года возвращались из армии. Поезд переполнен, в большинстве военными. Не только купе, но проходы вагонов, туалеты, тендеры заняты пассажирами. Люди стояли на буферах, площадках между вагонами, сидели на лесенках и ступеньках, лежали на крышах.
   У большинства военных отсутствовали знаки различия. Вместо погон на плечах были темные полосы – свидетели  того, что здесь, на этих местах, в недалеком прошлом были пришиты погоны. Но какое звание имели владельцы  шинелей, можно было лишь догадываться  по их разговорам, манерам и другим признакам, свойственным различным классам и группам в России начала двадцатого века.
   Двум товарищам, Бызову и Пелевину, после небольших споров при посадке,  удалось разместиться в проходе между двумя купе, на своих деревянных ящичках, оказавшихся в этих условиях, хорошими местами для сиденья. Оба были довольны, но, иногда, проходящие через них пассажиры,  ругались. Рядом сидел пассажир, пожилой солдат, приглядывался к окружающей обстановке и молчал. Что-то знакомое заметил в нем Бызов, но первым заговорить с ним постеснялся.
     - Ну, вот, Вася, считай, что мы дома!- сказал Бызов.
     - Ты-то, может быть, и будешь дома, у тебя там родители, хозяйство, а у меня одна мать и сестренка. Не поеду я домой, нечего мне там делать.
      - А куда же ты решил поехать?
      - Не знаю, но мне предложили вернуться в армию с сохранением всех военных преимуществ.
      - В какую армию?
      - Конечно в русскую, а не в немецкую.
     На следующей остановке Пелевин, не простившись, исчез.
     Поезд  шел тихо, долго стоял на станциях. Пассажиры волновались. Каждому хотелось быстрее доехать до места своего назначения. Бызов долго присматривался к своему пожилому соседу. И, наконец, спросил:
     - Если не секрет, в каких частях вы служили?
     - А почему вас это интересует? - ответил вопросом на вопрос пожилой солдат.
     - Потому, что вы напоминаете моего взводного командира пятнадцатой роты, двести пятидесятого запасного пехотного полка, Жукова, с которым я, вместе, рядом спал на соломенных матах в бывших конюшнях,  какого-то кавалерийского полка, в городе Рязани.     Солдат поднял голову, присмотрелся, быстро встал, протянул к Бызову руки и заключил его в свои объятия!
     - Так это ты, Федя? Вот так встреча! Тебя я часто вспоминал, после того,  как тебя приказом по полку откомандировали в военную школу.
      - А как у вас сложилась жизнь, Георгий Иванович? Где были? Что делали?
      - Как сложилась жизнь, спрашиваешь? Жизнь у военного ясна , как стеклышко. Воевал. Участвовал в Брусиловском наступлении. Два раза ранен, контужен. Одним словом воевал за Россию. Пришли большевики, рассказали, что России существует две: одна рабочих и крестьян, другая помещиков и капиталистов.
     - За кого воевать?- спрашивают. В первое время я не отвечал. Не знал. А потом солдаты выбрали меня в полковой комитет. В составе комитета большинство оказалось большевиков. Я не хотел быть белой вороной и, с самого начала, голосовал за предложения большевиков. Сначала, правда, неуверенно, а потом уже вел активную работу среди солдат.
      - Ну, и стал вскоре большевиком?
      - Пока еще нет, но думаю стать членом партии большевиков.
      - А куда, теперь, вы  путь держите?
     - В свою деревню пробираюсь. Отдохну, сколько можно, а затем на прежний завод, на службу капиталистам. Там и решу: с большевиками буду работать или с капиталистами.
     - По ходу событий не придется вам, Георгий Иванович, работать у капиталистов - сказал Бызов.
     - Почему?
     - По очень простой причине. Как видно, заводы, фабрики, банки будут национализированы и переданы в распоряжение государства. Не исключено, что директором назначат вас, Георгий Иванович.
      - Ну, так уж и назначат! Во всяком случае, с армией покончено. Воевали четыре года, а за что и сами не знаем.
       - За царя - дурака Миколку,  за князей, помещиков, заводчиков и фабрикантов! - закричали солдаты с полок.
       - За Гришку Распутина- добавил сзади солдат.
       - За Россию, единую и неделимую! За русский народ, за его культуру, за его будущее! - как бы отвечая всем, сказал военный в более чистой шинели, чем у остальных пассажиров. Я – бывший учитель, преподавал на гражданке историю и географию, люблю свою страну, свой народ, верю в его будущее и готов защищать его до конца.
      Начались горячие споры, в которых участвовало большинство военных и штатских. Особенно выделялся голос одного пассажира, угрожавшего капиталистам всего мира и отрицавшего всякую власть, считая ее насилием.
     - Свобода! Настоящая свобода всем и всякому! Никаких ограничений для свободы человека! – выкрикивал он.
     - Я, товарищи, внимательно слушал, а теперь вы меня послушайте,  – обратился  к солдатам человек в полувоенной форме. У некоторых из здесь присутствующих,  нет определенного мнения о политике, другие же придерживаются политики, называемой: «куда ветер дунет», где выгоднее. Эти люди, можно сказать, самые вредные, так как не знаешь,  куда они могут повернуть и когда. Они могут тебе, в некоторых случаях помогать, но также в любое время тебя предать. Надо только различать, кто они такие. Например, крестьяне и рабочие, вследствие своей не грамотности, еще не разобрались как следует в политике, могут ошибаться, но разобравшись, они никогда не будут врагами своему классу, то есть, самим себе.
     А вы, товарищ  анархист,  проповедуете свободу, для всех одинаковую и отвергаете всякую власть, как насилие, проводите вредную пропаганду. Да, власть буржуазии, мы,  большевики тоже отвергаем, так как она эксплуатирует рабочий класс, живет за счет рабочего класса, наживает огромные богатства, оставляя рабочему классу жалкие крохи. Но мы стоим за диктатуру пролетариата, за власть рабочих и беднейших крестьян, которые в союзе со средним крестьянством, установят власть,  способную подавить эксплуататоров, передать фабрики и заводы, все средства производства в руки трудящихся. Это будет подлинная свобода для рабочего класса и трудящихся крестьян, составляющих 90 процентов всего населения нашей страны.
     А вам, бывший учитель я скажу: нет, и не было единой России. Есть две России: Россия буржуазная и Россия рабочих и крестьян. Между ними всегда шла борьба. Между этими двумя классами существует интеллигенция, не представляющая особого класса. Интеллигенция  может отражать интересы того и другого класса. Вы, как говорите, бывший учитель, интеллигент. Воевали за единую Россию,  за ее культуру, за ее многострадальный народ, не зная, что единой России нет, нет единой культуры и единого народа. За что же вы, учитель, воевали? Единая Россия,  пролетарская культура и единый народ будут тогда, когда будут ликвидированы классы. Такую задачу ставят перед собой большевики. Только тогда будет обеспечена полная свобода в условиях бесклассового общества. Только тогда культура двинется вперед гигантскими шагами
     - Верно, паря,  –  сказал солдат, сидевший сзади Бызова.
     - Верно, верно! – повторило несколько голосов из соседних купе.
     - Если верно, то по приезде домой делайте так, как призывают большевики, как говорит Владимир Ильич Ленин!
    - Вы какого мнения, Георгий Иванович?
    - Я с ним согласен.
      Поезд продолжал двигаться медленно. На  каждой станции стоял еще дольше, чем это было ранее. На одной из станций между Ярославлем и Вологдой объявили,  что поезд дальше не пойдет – нет топлива.
    - Иду в разведку- заявил Георгий Иванович. Кто со мной?
    - Я!- отозвался Бызов.
    -Нет, вы лучше присмотрите за своим ящичком и моим чемоданчиком.
     Через несколько минут послышалась команда «Выходить!», затем «Стройся!» Георгий Иванович пояснил: 
    - Поезд не может дальше двигаться из-за отсутствия топлива. В соседнем лесу, метрах в двухстах, имеются дрова. Наша задача доставить их к паровозу. Ясно? Прошу соблюдать организованность, дисциплину, слушать мою команду, как старшего из вас
   - Есть,  соблюдать дисциплину и порядок! - ответили солдаты.
    Через час дрова были доставлены к паровозу, а через несколько минут паровоз начал пробовать свои силы,  подергивая вагоны.
    Георгий Иванович, вернувшись в вагон, сразу же стал готовиться к выходу на ближайшей станции. Здесь была его родная деревня, вернее поселок и завод, на котором он работал до начала войны. Он предложил Бызову выйти вместе с ним, погостить у его родных, а потом решить вопрос, ехать к себе в деревню или остаться в поселке у Георгия Ивановича и работать вместе с ним на заводе
     - Большое спасибо, Георгий Иванович, за предложение, но мне хочется увидеть своих стариков - ответил Бызов.
      Обменявшись адресами, Георгий Иванович и Бызов обнялись под гул одобрений и хороших пожеланий. Георгий Иванович пожелал всем счастливого пути, не торопясь вышел из вагона, и зашагал по направлению к станции
     - Вот человек, так человек! Бывают же такие, к которым за несколько часов можно привыкнуть и полюбить! - сказал один из солдат.
     - Да, такого человека нельзя не уважать - сказал Бызов.  И продолжал,  –  он был моим взводным два года тому назад. Спал со мной рядом на соломенном мате. Любил солдат, которые его считали отцом родным и во всем слушали его, советовались по личным делам. Он  находил время с каждым поговорить, не отказывался написать письмо неграмотному солдату, дать хороший совет. Командир роты –   капитан и, в особенности, фельдфебель издевались над ним и его взводом: давали вне очереди наряды, малейшие провинности солдат ставили ему в вину,  а солдат наказывали.
     Однажды, фельдфебель  зашел в уборную, где находились несколько солдат взводного  Жукова. Один солдат, занимавший крайнее место, увидел начальство, быстро встал, не успев, как следует подтянуть штаны, приложил руку к голове без головного убора. За ним сделали то же самое все остальные. Фельдфебель усмотрел в этом злое нарушение устава и скомандовал: « В том же порядке, на право, шагом марш!». И поставил всех под винтовку на час - за незнание устава. Георгий Иванович просил фельдфебеля отменить наказание, доказывал, что они новобранцы и еще не изучали этой части устава но все было напрасно. Тогда Георгий Иванович взял винтовку и сам встал с нею в один ряд с солдатами своего взвода. О поведении Жукова фельдфебель доложил командиру роты. Командир роты приказал добавить Жукову еще один час. Прошел первый час. Солдаты выполнили наложенное на них взыскание,  но из-под винтовки не ушли. В знак солидарности со своим взводным, они простояли под винтовкой,  также второй час.
     Был, также, второй случай. В Успеньев день в полк приезжал генерал. Назначили парад. Когда наша рота проходила перед генералом, он поздоровался. Дружного ответа не получилось, не вышло «Вашего превосходительства!». Получив замечание генерала, командир роты прямо-таки, озверел. Приказал лишить всех праздничного обеда и заниматься, под наблюдением фельдфебеля,  до вечера. Так мы, не кушая,  выполняли команды: «Ложись! Встать! Ложись! Встать!» и так много, много раз. А затем, занимались шагистикой и изучением ответов на приветствия разного начальства. Сами понимаете, что взводу Жукова досталось больше всех. Все эти процедуры вместе с нами выполнял, также, и Георгий Иванович. С него лил пот, но он не покидал строя, показывал пример молодым солдатам. К вечеру это постыдное занятие было закончено. Георгий Иванович, усталый, едва передвигая ноги, не пошел на отдых, а прежде всего позаботился накормить своих солдат ужином, справиться об их здоровье и только после этого ушел на отдых, разместившись на своей соломенной мате. Солдаты проходили мимо спящего взводного молча,  и грозили кулаками тем, кто начинал громко разговаривать. Такое отношение к своему непосредственному начальнику указывало на особое к нему уважение, похожее на любовь детей к своему любимому отцу. Оно было трогательно!
    - Георгий Иванович,  –  говорил Бызов,  – справедливый, отзывчивый человек, умеющий прислушиваться к людям, понимать их горе и радости.  Готовый всегда оказать помощь, нуждающимся в ней. Он обладает способностью терпеливо разъяснять неправильность действий людей, поощрять их на добрые дела.
     В начале 1917  года в городах ощущался большой недостаток продуктов: не хватало хлеба, отсутствовало мясо, масло и другое  продовольствие. Около магазинов целыми днями стояли очереди, чтобы получить свой небольшой хлебный паек.
     Отпуск хлеба также был уменьшен  армейским запасным частям. В результате плохого  питания,  у многих солдат появлялись на теле фурункулы, причинявшие значительные физические страдания. Однако солдаты, имевшие только фурункулы, и кроме них, никаких других заболеваний, от занятий не освобождались. Чтобы побольше поесть хлеба, ежедневно оказывалось много желающих получить наряд на доставку хлеба с булочной-пекарни до полка, расстоянием около километра. Хлеб доставляли солдаты на больших санках. Будучи голодными, солдаты при перевозке, хлеб ковыряли по мелким кускам и ели. Ощипанный кругом хлеб сдавался в полковую столовую и распределялся по ротам без веса, целыми буханками.
    - Ну, что ты рассказываешь, как делили хлеб? Знаем!  Что дальше?
    - Так вот, Георгий Иванович,  назначал в наряд в первую очередь тех солдат, которые страдали фурункулами.  «Во-первых они хлеба покушают, а во-вторых будут освобождены от строевых занятий и отдохнут»- говорил он. Вот какой человек Георгий Иванович!
   - Да, есть еще такие люди!- сказал кто - то в углу купе.
   - Но, и подлецов сколько хотите!- как бы ответил другой.
   - А отчего, так?- спросил солдат, не обращаясь ни к кому из сидящих, как будто этот вопрос он задал самому себе.
    - Подлецы бывают среди всех классов общества, в том числе и среди рабочих и крестьян. Объясняется это материальными недостатками. Имея большую семью и небольшую зарплату, на которую рабочий не может обеспечить свое существование, он совершает антиморальные поступки. Оправдывать рабочих и крестьян, совершающих антиобщественные поступки, конечно, нельзя. Привлекая их к ответственности, одновременно надо проводить среди них соответствующую работу по подъему их культурного уровня.
   - Другое дело, - продолжал солдат, назвавший себя большевиком, - когда подлость совершает обеспеченный человек из буржуазии, помещиков и капиталистов. Они совершают ежедневно массовую подлость по отношению к рабочему классу. В погоне за накоплением богатств, они стараются рабочему поменьше заплатить, а себе побольше  положить в карман. Таким образом, не доплачивая рабочему за его труд, буржуазия создает себе огромные капиталы. Эта, так сказать, массовая подлость не считается подлостью, обманом и охраняется буржуазными законами, на основании которых, буржуазия привлекает к ответственности всех, выступающих против установленного ею порядка.
     Какой же выход? А выход один, именно тот, который осуществляют большевики. Отобрать у буржуазии фабрики, заводы, железные дороги, банки, все основные средства производства, у помещиков землю и передать в распоряжение рабочего класса и трудового крестьянства.
     Круг понимания очередных политических задач у Бызова уже от таких бесед расширялся. Для него все яснее и понятнее становились ближайшие задачи, в осуществлении которых, он должен был принять участие.
     На станции Коноша Бызов сошел с поезда. Предстояло пройти до дому 120 верст. В кармане один пятиалтынный, в рюкзаке кусок черного хлеба. Надо торопиться! - приказал он сам себе. Преодолеть пространство до дому в два дня! Выполняй! Выполняя свой приказ, Бызов в первый  день прошел семьдесят километров. Остановившись на два часа в одном населенном пункте, выпил кринку молока, предоставленную хозяйкой из жалости к молодому солдату. Может быть, ее сына тоже накормят по пути к дому! На второй день Бызов отшагал остальные пятьдесят километров и вечером, еле передвигая ноги, поднялся на крыльцо своего дома.
     На его шее, со слезами, повисла старуха-мать.

УЧАСТИЕ В СТАНОВЛЕНИИ СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ
     Прошло трое суток. Федор Бызов отдохнул. Надо было приступать к работе. А к какой? Он и сам не знал. Три его брата, также, находившиеся в армии, еще не вернулись. Оставались престарелые отец и мать. Запасы хлеба и другого продовольствия истощились.
    - На что ты рассчитывал, батя?- спросил Бызов отца.
    - На картошку и своих сыновей- ответил отец.
    - А если бы, война продолжилась еще годок?
    - Не может этого быть. Итак, дожили до ручки. У иных даже картошки нет. Дети голодают.
    - Выходит, батя, правильно действуют большевики, что войну кончают?
    - Кто, такие, большаки? - заинтересовался отец.
    - Не большаки, а большевики. Во главе большевиков стоит революционер и ученый Владимир Ильич  Ленин. Он стоит за то, чтобы фабрики и заводы от буржуазии отобрать и передать рабочим, а землю помещиков передать крестьянам.
   - Не выйдет- сказал отец.
   - Не выйдет - подтвердили соседи, пришедшие послушать вернувшегося из армии солдата.
    - Почему не выйдет?
    - Нет денег, чтобы заплатить и нет таких законов.
    - Так, ведь, большевики отбирают фабрики и заводы, а также землю, совершенно бесплатно, а законы уже новые написаны.
     - Чудно как-то! Взять какую-либо вещь и не заплатить!
    С этого начались беседы Бызова со своими соседями. Постепенно они превратились в почти ежедневные и начинались, обычно, с событий дня.
     - Валюхич сегодня опять избил жену Харитину - сообщил дядя Фрол. - Бил чем попало, таскал за волосы, едва ее отнял. Харитина вся-вся, в синяках.
     - Зверь! Бандит!- возмущался Бызов. - Передай этому дураку, что если он и дальше  будет бить свою жену, передадим дело в суд!
     -  Нет, скажи сам! Не ровен час, он и меня прибьет!
     - Хотя бы пьяный, а то ведь трезвый, а дерется паршивый пес! -  добавил Николай Баландин, вернувшийся из Петрограда рабочий.
     -Темнота, бескультурье деревенское, которое может быть уничтожено,  прежде всего, путем ликвидации безграмотности. Надо всех научить читать, дать книги в руки: пусть читают, ума набираются.

     ("Комментарии автора" - Федя Бызов и Николай Баландин , еще сами-то не очень грамотные, но, тем не менее, уже имеющие образование и жизненный  опыт,  по сравнению со своими односельчанами, были вынуждены принимать на себя решения по управлению происходящими в деревне событиями. А иначе их соседям все равно было  не к кому обращаться за помощью и советом. Вот так, они и становились будущими  руководителями, сами  себе не всегда отдавая в этом отчет.)

 
    В волостном правлении было пусто. В одной комнате стояло несколько столов, покрытых обрывками старых газет, во многих местах забрызганных чернилами. Остальные комнаты были заперты. Федор сел на стоявшую около стола, изрезанную ножами табуретку.
    - Надо подождать. Может быть на обед ушли, - подумал он.
 Федор оглядел комнату. Она, когда-то, как видно давно, была оклеена обоями,  с каким-то рисунком. Обои выцвели, рисунок пропал, а в различных местах они отклеились и висели, покрытые паутиной и пылью. Федору показалось, что под столом , напротив, что то пробежало. Присмотрелся. Так это мышка! Вот она остановилась, взглянула на Федора своими маленькими глазками и стала чистить маленькими лапками мордочку. Значит их тут много. Живут, себе, никого не боятся, - подумал Бызов. Никто не приходил. Федор встал и направился к выходу. На улице он встретил своего школьного товарища – Мишу Житнухина, с которым не виделись свыше пяти лет. В разговорах выяснилось, что Миша работает секретарем волостного правления.
     - Вот ты мне и нужен! - сказал Федор.

     - По какому делу?
     - Мы решили ликвидировать неграмотность в наших деревнях, но не знаем с чего начать. Вот я и пришел по этому вопросу – поговорить  с кем нужно. А в волостном правлении никого из начальства не оказалось.
      - А ты, что, с Луны свалился? Какое может быть начальство? Старое – царское ,  и  новое - временного правительства ,  из правления изгнаны, а новое еще не назначено. Теперь я единственный и самый главный начальник. Что захочу, то и сделаю! Могу за решетку тебя упрятать, а могу и помиловать - смеясь, заявил Миша, - никакого начальства в волости нет, но надо его организовать. В ближайшее время во всех деревнях намечены выборы делегатов на первое волостное собрание, на котором выберем волостной исполнительный комитет - новую волостную власть.
      - Ты помоги нам провести подготовительные мероприятия по созыву этого собрания. Не возражаешь?
      - Конечно, нет! - ответил Федор.
      Через две недели волостное собрание делегатов от деревень состоялось. Собрание избрало состав волостного исполнительного комитета и делегатов на Первый уездный крестьянский съезд, среди которых,  был избран делегатом и Федор Бызов.


     ("Комментарии автора" - Ну, и кто сейчас  может доказательно упрекнуть большевиков в том, что новая власть создавалась не демократическим путем? Другое дело, что большевики сначала напроч,  развалили старую систему управления, уничтожив ее, а для создания новой системы потребовалось не малое время, в течение которого на местах воцарилось безвластие и анархия.  Выражаясь современным сленгом – «беспредел»!  Наверное, слом старого механизма управления, если это, действительно, было так уж необходимо, можно было бы провести в щадящем режиме, заинтересовав служителей этого механизма материально и, может быть, даже идеологически.  Но это, конечно, могло бы оказаться возможным, если бы большевики, со всеми своими глобальными задачами построения нового социального строя,  взяли власть в России не в результате переворота и развязывания репрессий, приведшим к Гражданской войне, а нормальным, демократическим путем. Отрыжка этого укоренившегося метода «ломки» ощущается и сейчас,  совсем в другой России, спустя сто лет после Великой Октябрьской революции. Нам и сейчас проще всего сначала сломать или запретить, а только потом подумать и создать. Примеров тому -тьма, начиная с реформ здравоохранения и образования и кончая проблемами столичного мегаполиса, за счет создания невразумительной  «новой Москвы».)

 
     1-го марта 1918 года в город Вельск, на первый уездный крестьянский съезд, прибыли  делегаты от всех волостей уезда. Заседания съезда проходили в одном из домов удельного округа. Бызов пришел в указанное в объявлении помещение за полчаса до открытия съезда. При входе в зал заседания его остановила девушка и спросила: делегат он или нет? По ее предложению он выполнил все свои обязанности, связанные с регистрацией делегатских документов и занял свободный стул, поближе к президиуму.   После выбора президиума, съезд приступил к осуждению вопросов повестки дня.
     Съезд объявил, что отныне вся власть на территории уезда принадлежит Советам. Комитет Временного правительства от руководства уездом отстраняется. Земское и городское самоуправление ликвидируются,  и все их функции передаются Советам. Первый крестьянский съезд переименовывается в уездный Совет крестьянских депутатов.
     Съезд рассмотрел далее вопросы национализации предприятий, работы судов, реорганизации милиции, народного просвещения, здравоохранения. Сельскохозяйственным, продовольственным и финансовым вопросам съезд уделил наибольшее внимание.
     Одним из первых решений съезда, было назначение комиссаров в разные уездные учреждения: продовольственную управу, земскую управу, на лесотехнический завод, казначейство и другие
     Съезд наложил контрибуции на местную буржуазию, в основном на торговцев.
В конце своей работы, съезд избрал уездный исполнительный комитет в количестве тридцати человек и его президиум в количестве трех человек. Решением съезда были образованы следующие отделы уездного исполнительного комитета: народного хозяйства, земельный,  продовольственный, финансовый, призрения, охраны прав, порядка и общественной безопасности, почт и телеграфа, военный отдел, отдел народного образования и отдел здравоохранения.


      ("Комментарии автора" - Таким образом,  худо-бедно, но  в стране воссоздавался какой-то  порядок, позволяющий обеспечить выживание населения и управление хозяйством. Зародыши этой структуры дожили до последних дней советской власти, и уже после ее падения,  в наше время, были заменены на управы и муниципалитеты. Правда, еще неизвестно, чем криминализированные управы и бесправные муниципалитеты стали лучше, чем бывшие Советы, находившиеся под пристальным контролем партийных и государственных органов. Но зато появилась орава чиновников,  в разы превышающая численность бывших советских управляющих структур.)

 
     В один из перерывов к Бызову подошел член президиума съезда –Конев,  и предложил выступить по какому-либо вопросу.  Федор обещал, но выполнить уже не смог. По решению президиума съезда он был назначен уполномоченным съезда по проверке поступлений налогов и контрибуций. Выполняя это поручение, Бызов явился к торговцу Рабиновичу и потребовал внести в казначейство сумму контрибуции. Рабинович, среднего роста человек, с черными, длинными волосами, выпуклыми большими глазами, несколько картавя, ответил на предложения Бызова отказом.
     - Почему?- спросил Бызов.

     - По очень простой причине: таких денег у меня нет,  и не будет.

     - Но у вас есть товар?

     - Я уже не торгую. Магазин закрыт!
     По докладу Бызова, президиум съезда решил произвести продажу товара Рабиновича « с молотка». Но, через день съезд закончил свою работу, делегаты разъехались по домам, а избранные члены Уисполкома по своим учреждениям. Взыскание контрибуций закончилось национализацией домов.
     Да, конечно, в то, революционное  время о законности можно было только мечтать. Не можешь платить, отдавай дом!
     Федор Бызов Первым крестьянским съездом был избран в состав земельного отдела Уисполкома, а через некоторое время на него были возложены также обязанности председателя комитета посевной площади. (Упосевком). В состав земельного отдела были избраны еще два товарища: Плотников Никита Петрович и Черных Федор Андреевич. Первый крестьянин-середняк имел образование трех классов сельской школы, ходил в сапогах, обильно смазанных дегтем, говорил медленно, взвешивая  каждое слово. Второй, относительно молодой человек, окончивший одновременно с Бызовым лесную школу, имевший некоторый опыт по сплаву леса, брался за работу с большой энергией.
     - Но, что делать? С чего начинать?- спрашивали друг у друга работники отдела.
     - Начнем с осмотра помещений и знакомства с людьми Удельного округа, - предложил Черных.
     Управление Удельного округа занимало два двухэтажных и одно одноэтажное здание. В одном из них, одноэтажном, два дня тому назад закончил свою работу Первый съезд крестьянских депутатов. Осмотр здания занял менее двух часов. Многие комнаты оказались запертыми. В домах было обнаружено всего несколько человек обслуживающего персонала из 100-120 работавших ранее в округе. У двери кабинета начальника округа А.Ф.Орлова  сидел швейцар. Его большая, несколько поседевшая борода, костюм и фуражка с золотыми нашивками, осанка солдата, еще не забывшего, как надо стоять перед начальством,  произвели особо большое впечатление на председателя земельной коллегии Никиту Плотникова.
      - Я сначала посчитал его (швейцара) одним из начальников округа - сознался он после осмотра зданий.

      - Где же служащие? - спросил швейцара Черных, знавший существовавшие в управлении округом порядки,  и знавший швейцара лично.

      - Не знаю почему,  но уже несколько дней служащие не выходят на работу. Его Превосходительство ежедневно приходит, просматривает бумаги, спрашивает, не приходил ли кто к нему и уходит.

      - Вам такое распоряжение - говорит Никита Плотников. - Завтра в 11 часов утра сообщить Его Превосходительству, что его ждут выбранные на крестьянском съезде члены коллегии земельного отдела. Понятно?

      - Так точно! Сказать Его Превосходительству, что завтра его ждете Вы! - повторил швейцар.
     На следующий день, в 11 часов, члены коллегии земельного отдела пришли в управление. Швейцар встретил их при входе в здание и доложил, что «Его Превосходительство» изволили прибыть и ждут в своем кабинете. При входе в кабинет их встретил А.Ф.Орлов, любезно поздоровался с каждым за руку и предложил сесть на мягкие кресла. Никита Плотников назвал свою фамилию, Бызова и Черных. Стол, за которым сидел Орлов, был накрыт зеленым сукном. В середине стола стояла массивная чернильница, с фигурой на ней собаки и охотника с ружьем. Рядом бокал с несколькими цветными карандашами. Вдоль стен расставлены фигурные стулья, обитые сафьяном. У противоположной стены большие часы с медленно качающимся маятником и приятным звоном. На полу ковер с красивым рисунком, настолько мягкий, что ноги, как бы, проваливались вниз, не встречая сопротивления.
     Первым начал беседу Орлов.
     - Мне сообщили - сказал он, -что в составе уездного исполнительного комитета организуется земельный отдел, куда составной частью входит удельный округ. Прошу Вас,  сообщить мне: кому и когда надлежит мне передать дела по управлению округом?
Далее он перешел к информации об объеме работы, которую выполняло управление округом и какие очередные задачи стояли перед ним. 
     - Удельный округ, - сообщил он, - ведал лесами, не только находящимися в пределах Вельского уезда, но и частью лесов, расположенных в Архангельской губернии.  Округ располагал большим хозяйством, имел собственные дома, запани, разное оборудование и другое имущество. 
     Охрану лесов, лесоустройство, эксплуатацию лесных богатств, обеспечивают сотни землемеров - лесоустроителей, таксаторов, лесничих, объездчиков, сторожей и других работников. Вам, как не имеющим соответствующего опыта, без помощи специалистов невозможно справиться с этими задачами, а сотрудники управления округа вот уже несколько дней не выходят на работу. Я обещаю вам оказать свою помощь, постараюсь убедить своего помощника Саблина и некоторых других служащих, выйти на работу. Вашей важнейшей задачей, в первую очередь, является организация сплава леса.  На берегах рек Ваги, Вели, Кулоя, Устьи  лежит около трехсот тысяч деревьев, заготовленных правлением удельного округа. А сейчас у меня к Вам такая просьба: выделить представителя для передачи ему имущества и дел.
     Никита Петрович указал на Бызова. Затем, поблагодарив Орлова за рассказ о задачах и предстоящей работе, высказав, что обещанная помощь будет оказана, он предложил Бызову немедленно начать прием имущества. На этом совещание закончилось. 
     Свои обещания Орлов выполнил.  На следующий день, в помещении бывшего удельного округа, а теперь земельного отдела, появился Саблин -  ближайший помощник Орлова. Швейцар доложил Плотникову о его приходе.
     - Зови его! - распорядился Плотников.
В кабинет бывшего управляющего округом вошел человек, на вид сорокалетнего возраста, закинутыми назад волосами, седоватыми усами, одетый в форму, которая была принята для приема высоким начальством. Не зная,  к кому и как обратиться из трех человек, сидящих за столом,   он отрекомендовался сразу всем, назвал не только фамилию и отчество, но также, свой чин и занимаемую должность.    Плотников предложил Саблину сесть и спросил: не желает ли он работать при новой, советской власти?
     - А что,  разве есть еще и другая власть?- иронически вопросом на  вопрос ответил Саблин. - Мне предложил явиться на работу,  Александр Федорович Орлов. Я выражаю согласие работать в прежней должности.
     - Мы Вас назначим заведующим лесным отделом - предложил Плотников. - Если не возражаете, сразу же приступайте к работе. Договорились?
     -  Да! Хорошо!- согласился Саблин.
     - Будете работать с ними- указал Плотников на Бызова и Черных. - Организуйте сплав леса, заготовленного удельным округом зимой.
     - Но для этого нужны еще люди-специалисты.
     - А куда же они девались? -  спросил Плотников Саблина.
     - Но они не выходят на работу!
     - Договоритесь, чтобы вышли. Вы начальник! Вы несете полную ответственность за сплав леса, независимо от того, один будете работать, или пригласите себе помощников. Предупредите их, что если кто через день не явится на работу,  не будет принят на работу вообще и никогда!
    На второй день лесной отдел начал работать в полном составе под руководством Саблина.
     За оказанное содействие и помощь, оказанную Орловым  в первые дни работы  Советской власти,  впоследствии он был принят преподавателем в сельскохозяйственный техникум и проявил там себя скромным, знающим свое дело работником. В качестве  преподавателя в техникум был принят, также,  его сын.


    ("Комментарии автора" - Интересна фигура Его Превосходительства, Александра Федоровича Орлова, как исторического персонажа. Царский чиновник, он  видится нам, как патриот своего отечества и своего жизненного предназначения. Ведь  мог бы эмигрировать. Но не сделал этого, а наоборот, стал помогать чуждой ему власти, лишившей его жизненных благ и общественного положения, заменив их скромной должностью и незавидной зарплатой периферийного учителя. Уж не сложил ли он свою голову в тридцать седьмом году, вместе с сыном из-за своего не пролетарского происхождения? И кем стали его потомки, если только они сумели  выжить и сохраниться в социалистическом государстве? )


   Деловая работа коллегии земельного отдела началась с организации сплава леса. В начале апреля началось интенсивное таяние снега. Лед на реках посинел и дал трещины, а вскоре двинулся вниз, по течению. Создалась угроза того, что пройдет лед, спадет вода, а лес останется на берегах рек. Между тем, подготовительные работы  по сплаву лесу только начинались. У земельного отдела не оказалось нужных денежных средств, рабочей силы, оборудования, инструментов. С большими усилиями часть этих недостатков была устранена, работа началась. Лес с берегов был спущен в реки и двигался вниз, к запани. Но это движение затормозилось, в связи с быстрым падением уровня воды. Значительная часть леса обсохла на берегах, главным образом на лугах и на других низменных местах. Особенно много леса оказалось на лугах около города. Горожане, гуляя по бульвару, расположенному по краю большого луга, с многочисленными обсохшими на нем деревьями,  зло смеялись над новыми хозяевами «земли русской», не умеющими организовать сплав леса.


      ("Комментарии автора - Горожане не зря смеялись зло. В семидесятые годы, спустя полсотни лет от описываемых событий,  приливная полоса побережья Белого моря, к западу от Архангельска, на  сотни километров была завалена  драгоценными топляками - бывшим сплавным лесом. Говорят, что англичане предлагали нам очистить побережье от топляков, но мы отказались из-за введенного  там режима секретности. А сами тоже не вычистили.  Тоже, наверное, не хватило денег, рабочей силы, оборудования и инструментов. А, может быть, просто никому до этого не было дела! Так и гнили там долгие годы эти бесхозные топляки, отнюдь не улучшая экологию побережья. Врожденная бесхозяйственность? Хорошо, что Его превосходительство,  А.Ф. Орлов, этого уже не видел!)


     Члены коллегии земельного отдела Бызов и Черных работали много. Спали по два-три часа в сутки. Ездили на места скопления леса, обсохшего по берегам рек, собирали людей, организовывали их для сброса деревьев в воду и отправки к запани. Дело усложнялось наступлением пасхи. Многие сплавщики уходили домой на целых три дня. Надо задержать их. Но как? Кроме зарплаты и питания, надо в обед обещать по стакану водки. Особые условия работы сплавщиков: вода, холодный ветер, у некоторых плохая обувь и одежда требуют оказания эффективной помощи  и необходимости поднять упадок сил и настроения. Не надо забывать пасху. Всякий, даже самый бедный, в этот праздник находит возможность выпить, если не у себя, то у соседей.  Тем более на такой работе, как сплав, не грех поднять настроение сплавщиков.
     - Верно!- поддержал Саблин. - На сплаве, проводимом удельным округом, отпуск водки практиковался часто.
     - А где же взять столько водки? - спросил председатель.
     - На складе есть два бочонка спирта, которые я принял у удельного округа – сообщил Бызов.
     На следующий день по деревням, расположенным около города, были вывешены объявления с призывом помочь рабоче-крестьянской власти успешно провести сплав леса, выйти всем на луга и столкнуть обсыхающий на них лес в реки  и, тем самым, очистить луга для трав. В заключении указывалось об  увеличении поденной платы и дополнительно, бесплатно по чарке пасхальной водки. Объявление возымело свое действие. На  второй день пасхи на сборные пункты явилось большое количество людей  разного возраста и группами, рассыпавшись по лугу,  баграми подхватывали толстые сосновые и лиственные деревья и под знакомую всем «Дубинушку», тащили их по лугу к реке.
    - Пошла! Еще раз, пошла! – слышалось со всех сторон.
Возбужденные и раскрасневшиеся лица молодых мужчин указывали на неиссякаемую силу их молодости, знание ими леса, умение,  куда и как воткнуть багор, чтобы он не сорвался. Черных и Бызов носились по лугу,  от одной группы к другой, наблюдая за тем, чтобы не осталось ни одного дерева, застрявшего где-нибудь,  в кустах. В течение двух дней все деревья были в воде и направлены вниз,  к запани. Все были довольны. Бызов и Черных отличным выполнением своего должностного долга, а крестьяне заработком и очисткой луга от деревьев.

 
      ("Комментарии автора" - Не напоминает ли нам эта самодеятельная инициатива коммунистические субботники, укоренившиеся потом по всей  советской стране и дожившие  до наших дней? С  неизменной, коллективной выпивкой и закуской после окончания работ, только уже не за казенный, а за свой счет!)


       Прибывший в запань лес был связан в плоты и,  в сопровождении представителя земельного отдела,  двумя пароходами-буксирами отправлен в Архангельск. К сожалению, лес, потребовавший так много труда и заботы, попал в руки интервентов, занявших Архангельск летом 1918 года.
       Части интервентов, занявшие Архангельск, постепенно продвигаясь вверх, по Северной Двине на Котлас,  и по реке Ваге  на Вологду, заняли город Шенгурск. Дальнейшее продвижение интервентов было приостановлено, но отдельные их отряды пытались прорваться по направлению  к Вельску. Вельский уезд оказался прифронтовым. Уездному исполнительному комитету предстояло быстро организовать оборону. 20 августа 1918 года в народном доме было созвано собрание, на котором было принято обращение к населению об организации обороны. Из городского населения и советских служащих было решено организовать две роты: одна под руководством  Н.Е. Конева, командиром второй был назначен Федор Бызов. В роту советских служащих вошли, в основном, пожилые люди, работавшие ранее в удельном округе, в земской и продовольственной управе. Некоторые из них не имели представления даже о винтовке, не говоря уже о гарнизонной службе.  Но медлить было нельзя!
       На следующий день Бызов расставил посты: у моста через реку Вель, на Телешихе при переправе через реку Вага,  на дороге за Глинницей и в других местах на подходе к городу. Ночью, проверяя посты, Бызов установил,  что двух постов на месте не оказалось. При выяснении,  вчерашние чиновники, включенные в отряд по охране города, заявили, что ночью оставили свои посты и ушли к своим семьям, как только услышали первые выстрелы в городе.
      - На каком основании вы оставили свои посты?- спросил Бызов своих подчиненных.
      - Когда мы услышали выстрелы в городе, решили, что город занят белогвардейцами, проникшими туда через другие дороги и что охранять  нашу дорогу уже нет смысла.
      - А вам, полагаю, известно, что оставление поста расценивается как измена и предательство, а виновные предаются суду военного трибунала?
      - А мы не военные,  мобилизации не подлежим по возрасту - ответил один из них.
      Докладывая об этом случае члену президиума исполкома Коневу,  Федор Бызов выразил сомнение о возможности эффективной обороны города с такими  «солдатами» в отряде.  Но, все же, кто стрелял ночью в городе? Проверкой было установлено, что стрельбу начали недисциплинированные бойцы отряда, направлявшегося через город к фронту. Отряд должен был пробыть здесь несколько дней на формировании. Начальник отряда был предупрежден, что в случае повторения стрельбы в городе, он будет отдан под суд революционного трибунала. Роты советских служащих пока расформировывать не стали, до прибытия армейских частей, которые находились  на подходе к городу. В этот же день начали подготовку к эвакуации казначейства и ценностей учреждений. Товарищ Конев рассказал о задачах уездных организаций на ближайшие дни.
      Близость фронта чувствовалась во всем. В один из тревожных дней в город привезли труп красноармейца, уроженца города Вельска, погибшего под Шенкурском. На похороны, на площади собралось много народа. Ораторы призывали население города дать отпор «гидре контрреволюции», к мобилизации мужского населения, способного носить оружие,  к соблюдению строжайшей дисциплины.   Город и уезд объявлялись на осадном положении.
       До 1918 года в уезде не было коммунистической партийной организации. Сильной была организация эсеров. Представители этой партии в период временного правительства занимали руководящие посты. При приближении фронта эсеры активизировали свою деятельность. Часть эсеров и офицеров, сыновей местной буржуазии и полицейских, в том числе, Фуфаевский, Тюкин, бежали, оказавшись в белой армии, другие же скрывались, ожидая прихода белогвардейцев и интервентов. Имелись случаи нападения бандитов-уголовников, скрывавшихся в деревнях у родственников  и в лесах.
       Об одном из таких бандитов рассказывал начальник волостной милиции Старостин:
      - Мне донесли, что в соседнем селении появился человек, который несколько лет тому назад, был сослан в Сибирь за воровство с убийством. В донесении указывалось, что он бывает у жены. Тщательным наблюдением удалось установить, что он живет в лесу, в километрах десяти от селения. Я решил захватить его там. В составе четырех молодых милиционеров, мы двинулись к предполагаемому месту нахождения бандита. В середине дня отряд подошел к большому болоту. На середине островок с густым, высоким лесом. Островок окружили, кричим: «Выходи!». На наши крики он вышел и по моей команде поднял вверх руки. На вид он был спокоен, как будто такого ареста он давно ожидал. Он молчал даже, когда мы ему завязывали руки. Только глаза по-звериному смотрели на милиционеров. Дорогой он не делал никаких попыток к побегу. Его привели в бывшее волостное правление и посадили в комнату с железными решетками на окнах, предварительно обвязав руки той же веревкой. Когда мы уходили из помещения, арестованный спросил: «А если я развяжусь, куда повесить веревку?». Я понял этот вопрос, как насмешку и, указав на гвоздик на стене, ответил: «Туда». На дверь повесили замок и поставили сторожа с ружьем. При проверке  ночью  сторожа не оказалось, но замок на двери висел. «В чем дело?» - удивился я. «Где же сторож?» «Я здесь»- послышался голос по ту сторону двери. «Почему ты там, Фрол? Где арестованный?» «Отоприте, расскажу!» Я снял замок, открыл дверь. Фрол стоит без ружья. «А где ружье?» «Да, видите ли, товарищ начальник, как получилось. Стою я на часах, а он сидит там. Потом кричит: «Фрол, открой! Я до ветру хочу!». «Потерпи», - сказал я. «Придет начальник, тогда разрешит». «Не могу ждать!», - снова кричит он. «Не по закону поступаешь, я жаловаться буду! Или выпусти до ветру,  или посуду, какую, дай!». Что делать? Придется,  думаю, открыть. К тому же, он завязанный, ничего не будет! Снимаю замок и хочу открыть дверь. Сильный рывок и уже не я, а он открывает дверь! Одной рукой хватает меня, а другой ружье! Меня толкает сюда и захлопывает дверь. Потом слышу , замок навешивает. Потом говорит: «Прощай, Фрол!». Слышал, как хлопнула выходная дверь. Ушел, думаю, бандит. Что теперь будет? Что?» «Придется вместо бандита тебе сидеть!», - ответил я. «А как же он развязался и где веревка?» «Веревка? Она висит на гвоздике, который вы ему указали». «Вот бандит!» –  невольно  возмутился я. Не теряя времени, я быстро организовал погоню, но поймать бандита так и не удалось. Опыта не было тогда, да и сейчас еще не достаточно  - закончил свой рассказ начальник милиции.
      - А не допускаете ли Вы, что Ваш сторож, Фрол,  сознательно отпустил бандита? Не знакомый ли он Фролу? Вы это проверили?
      - Как будто, никаких оснований для такого предположения нет.
      - Вот это «как будто» и надо было проверить - сказал Бызов. - У меня был такой случай. Работал я начальником отдела внутреннего управления Уисполкома. Однажды ко мне приходит местный поп и сообщает, что во время богослужения его квартиру обворовали. Просил оказать содействие в поиске вещей. Приглашаю агентов уголовного розыска, молодых ребят, недавно принятых на эту работу и не имеющих никакого опыта. Ставлю перед ними задачу, устанавливаю срок – два  дня. Прошли эти два дня. Никакого результата! Приходит поп. Объясняю, что пока ничего не обнаружено. «Поручите розыск Занину», - говорит поп. «Какому Занину?» «Бывшему уряднику. Он без работы, очень нуждается, а я ему уплачу за труды.» «А где он?» «Здесь»- отвечает поп» «Пусть войдет!» В комнату заходит человек, лет сорока, с начинающими седеть волосами, в полу-полицейском, в полу-штатском  костюме. Хотел по-военному отдать честь, но не получилось, встал на вытяжку в середине комнаты и громко произнес: «Честь имею!». Спрашиваю «Вы хотите принять участие в розыске украденного имущества и в поимке воров?» «Да, если Вы разрешите.» «Но, мы не имеем возможности оплатить Ваш труд.» «Я это знаю и ничего не прошу, кроме разрешения и, в случае необходимости, помощи от милиции и уголовного розыска, когда это потребуется». «Хорошо, помощь будет оказана», - ответил я. Урядник ушел, а вечером того же дня снова появляется и просит одного-двух милиционеров. Понятно, что просьба, согласно договоренности, была удовлетворена. Воры были обнаружены, вещи найдены! «Как Вам это удалось?» «Очень просто! Воры во дворе оставили клок сена характерного по своему составу для лугов деревни Заборья. В Заборье же  нам все воры известны. При обыске и допросе было установлено также наличие вещей, находящихся у родственников».  Вот  что значит опыт!

ДЕЛА ЗЕМЕЛЬНЫЕ

     25 октября (7 ноября) 1917 года  совершилась Великая социалистическая революция. Второй Всероссийский съезд советов  по докладу В.И.Ленина принял декреты: «О мире» и «О земле». В декрет «О земле» по предложению В.И. Ленина были включены некоторые положения «Крестьянского наказа» об отмене частной собственности на землю, конфискации помещичьих земель, что соответствовало программе большевиков, а также пожелание об уравнительном землепользовании, то есть, о социализации земли – составной части эсеровских программ.
    Уступки трудовому крестьянству в советском земельном законодательстве были направлены против попыток без ряда переходных ступеней ввести социализм в деревне. Декрет «О земле», основной закон о социализации земли, опубликованный Советским правительством 19 февраля 1918 года , был направлен на ограничение прав кулацкого землепользования и предоставление преимущества крупным государственным и коллективным хозяйствам.
    Декрет «О земле»  удовлетворял всем требованиям крестьянства. Земля, как основное средство производства, освобождалась от частной собственности и становилась всенародным достоянием, собственностью социалистического государства рабочих и крестьян.
    Изучая этот декрет Советского правительства, Бызов думал: с чего начать? Все внимание уездных и волостных организаций было направлено на помощь фронту. Большое количество людей и лошадей работают не в поле,  а находятся в пути, перебрасывая различные грузы  вооружения и продовольствия фронту. Четырехлетняя война измотала тысячи крестьянских хозяйств. Оставшиеся в деревне старики, женщины и дети, при огромном уменьшении поголовья лошадей и продуктивного скота, не могли  обеспечить урожаи. Многие семьи голодали. Даже примитивные, но основные в то время средства производства: сохи, бороны, не могут быть отремонтированы, за отсутствием железа и стали и кузнечного оборудования: клещей, мехов, угля. В аппарате земельного управления  специалисты бывшего удельного округа  и земской управы. Что они за люди? Сочувствуют советской власти или нет? Готовы ли добросовестно работать по сельскому хозяйству или будут заниматься показухой? Члены коллегии: Черных и Плотников  с работы в земельном отделе ушли. Я же не имею опыта руководящей работы.
Пойду к председателю уисполкома отказываться - решил Бызов. Заместитель председателя уисполкома, в последствии, секретарь Укома РКП(б), брюнет, среднего роста, с переломанным носом, обладавший несколько грубоватым голосом,   на первый взгляд,  казался нелюдимым и злым человеком, а на самом деле, был добродушным и хорошим товарищем. Он был наиболее твердым и настойчивым в проведении всех мероприятий по борьбе с врагами советской власти, лучше всех разбирался в политической обстановке того времени. Он часто выступал на собраниях и дискуссиях, преподавал в совпартшколе. Слушая его выступления, Бызов часто удивлялся его знаниям в различных политических науках и приходил к одному и тому же выводу: надо, не теряя времени, ехать учиться.
    - Николай Ефимович! - обратился Бызов к председателю. - Вчера и сегодня я занимался изучением декрета «О земле»,  инструкции о социализации земли и вопросами претворения их в жизнь. Осознал огромный объем этой работы, взвесил условия нашего сельского хозяйства, наличие людей, имеющихся для осуществления этих задач,  материальные возможности, которыми располагаем… 
    - И, что? перебил председатель -  Бежать собрался? Зачем ко мне пришел? Забыл кто тебя в члены  уисполкома избирал? Если ты забыл, я тебе напомню: тебя избрал Первый уездный крестьянский съезд. К нему и обращайся! Я не имею прав отменять решения съезда. Ты хочешь сказать, что не справишься с работой? Не правда! Ты имеешь специальное лесное образование. Кому заниматься лесами, как не тебе?
    - Но земельный отдел занимается не только лесами, но главным образом опросами сельского хозяйства - возразил Бызов.
    - Родился ты в деревне, наверняка держал в руках соху, косу и другой инвентарь. Надеясь, что даже лошадь запрячь сможешь, хомут надеть, супень затянуть? - с  насмешкой спросил Конев.
    - Да, все это я умею и делал. Но таких знаний для руководства сельским хозяйством большого уезда недостаточно. Я хотел бы поехать учиться - повторял Бызов.
    - Учиться поедешь позднее, когда других подготовим взамен тебя. Я тебе могу оказать лишь такую помощь. Вместо выбывших из земельного отдела Черных и Плотникова, направить в твое распоряжение товарища Щербакова, человека энергичного и честного, но понимающего в сельском хозяйстве меньше тебя. Все! Иди, браток, работай! Считай, что такого разговора у нас с тобой не было! Понятно?
    - Понятно - ответил Бызов, выходя из кабинета председателя.
    - Ну, что же? Работать,  так работать! Но с чего начинать? Что важнее? - сидя на кресле бывшего управляющего удельным округом  Орлова, думал Бызов.
    Кресло стояло в углу. Свет падал сбоку, тень скрывала его прекрасную отделку и  фигурность. Дюжина стульев, обитых сафьяном, стояла вдоль стен комнаты, ставшей теперь кабинетом заведующего земельным отделом уисполкома. Бызов не любил этой «шикарной мишуры», как он говорил посетителям, как будто оправдывался перед ними. Могут, ведь, сказать: «Из грязи, попал в князи!». Особенно смущался завземотделом, когда приходили из деревни знакомые мужики. Они боязливо приоткрывали тяжелую дверь и, увидев непривычную обстановку,  спешно дверь закрывали, полагая, что не туда попали. Бызову часто приходилось вставать и приглашать посетителя: проходите, садитесь! По какому вопросу, посетитель не сразу отвечал. Сначала осматривал кабинет, его обстановку и, убедившись, что попал туда, куда нужно,  излагал свою просьбу.
    К счастью такое положение продолжалось недолго. Решением исполкома дома бывшего удельного округа передавались вновь организованному сельскохозяйственному техникуму, а земельному отделу предоставлялся  один этаж бывшей женской гимназии. При переезде в новое помещение Бызов «шикарную» мебель передал исполкому.
    Для того, чтобы правильно понять земельное законодательство Советской власти, Бызов продолжал изучать декрет «О земле», основной закон о социализации земли и  решения Первого губернского съезда Советов «О порядке временного распределения и использования земель в губернии». Изучая эти документы, Бызов обратил внимание на разницу в понятиях «социализация», которую поддерживали эсеры и «национализация», которую поддерживали большевики. Непонятно, думал он, почему же Второй всероссийский съезд Советов, состоящий, в основном, из большевиков принял решение «о социализации» земли, предусмотренную программой социал-революционеров.
Из дальнейшего изучения документов Бызов узнал, что в декрет «О земле», по предложению В.И. Ленина, включены предложения из «Крестьянского наказа»  о социализации земли, означающие определенные шаги к социализму. Одновременно включены положения о конфискации частновладельческих земель, передаче государству высококультурных хозяйств, что означает обращение земли во всенародное достояние, которое в условиях социализма является по существу национализацией, то есть,  собственностью государства рабочих и крестьян.  У нас есть удельные и казенные леса - размышлял далее Бызов. Мы приняли от бывшего удельного округа все его хозяйство- по существу уже оформили передачу лесов советскому государству, то есть произвели национализацию Остается обеспечить руководство этими лесами.   В нашем уезде нет,  и не было помещичьих земель. По этому вопросу земельному отделу делать нечего. Но есть церковные земли, существуют арендаторы, сдающие в аренду земли. Необходимо учесть церковные земли, считать их государственными  и использовать для  организации советских хозяйств, опытных станций, школьных участков, коммун или других коллективных хозяйств. Предложить волостным исполнительным комитетам представить свои предложения об использовании этих земель – записал Бызов в свою записную книжку. Бызов внимательно прочитал записанное и улыбнулся, выражая этим свое удовольствие.
     Еще  что надо делать? Тут он представил себе реку, ее чистую и светлую воду, с белыми, как сахарный песок отмелями. За отмелями протянулись луга и поля и среди них деревни. Часть лугов и полевых участков  одной деревни находились на землепользовании другой деревни, создавая чересполосицу. В результате такой чересполосицы между деревнями иногда происходили споры и даже драки. Ликвидировать междудеревенскую чересполосицу – записал Бызов. Но, как? Только путем землеустройства – ответил он сам себе. А как быть с чересполосицей и узкополосицей между отдельными землепользователями? Сколько земли пропадает под межами, сколько на них сорняков, приносящих огромный вред урожаю! А главное – не вечно же мы будем пахать сохой! На поля придут машины, требующие больших земельных площадей,  –  думал Бызов.
    В это время постучали в дверь. Вошли вновь принятый на работу член коллегии Щербаков вместе с агрономом Николаевым. Из беседы выяснилось, что агроном Николаев окончил Петербургский сельскохозяйственный институт, ранее работал в департаменте земледелия помощником столоначальника, в течение года он написал сто сорок писем по пчеловодству, и за это был награжден часами. После окончания института ему рекомендовали поехать в Вельск.
    - Хорошо, что приехали! У нас агрономов не хватает. Мы очень рады вашему приезду! - сказал Бызов. - Вас, конечно, интересуют условия оплаты Вашего труда? Вы будете получать на пятьдесят рублей больше, чем я. Труд руководителя отдела оплачивается в пределах партмаксимума  225  рублей в месяц, а Вам, как спецу, имеющему высшее образование, положено 275 рублей. Если Вы согласны, можем зачислить в штат с сегодняшнего дня.
    - Согласен - ответил Николаев.
    - Где остановились? Холост, женат?
    - Остановился я у знакомых. Но в Петрограде остался отец, которого я буду обязан перевести сюда.
    - Правильно сделаете. А теперь идите отдыхать. Завтра продолжим разговор.
На следующий день, когда пришли Щербаков и агроном Николаев, Бызов поставил перед ними один вопрос: как ликвидировать чересполосицу и узкополосицу? Щербаков, нисколько не задумываясь, ответил:
    - Взять и все поперек полос перепахать, не считаясь,  кому принадлежит земля.
    - Так можно было бы сделать, если бы земля принадлежала нам и мы пахали бы сами – ехидно заметил Николаев. - Но мы должны при этих условиях спросить у крестьян, согласны ли они с таким решением или нет.
    - Ну, допустим, что согласны. Что дальше?- спросил Бызов.                Вспахали, даже посеяли. А дальше уход, уборка. Везде необходим труд, труд общий всех крестьян, учет труда, чтобы правильно распределять осенью доходы, то есть, нужна организация. Такой организацией является сельскохозяйственная артель. Таким образом, сельскохозяйственная артель в данных условиях становится наилучшим выходом из того тяжелого положения, в котором находится наше сельское хозяйство. К организации государственных советских хозяйств, крестьянских объединений (артелей),  призывает крестьян Советская власть. К этому призывают большевики, В.И.Ленин, - с увлечением говорил Бызов, забыв, что он не на собрании крестьян.
    На очередном заседании коллегии, на котором присутствовали все агрономы, землеустроители и другие специалисты, Бызов рассказал об очередных задачах земельного отдела в проведении сельскохозяйственной политики в деревне. В своем инструктивном докладе он дал обзор имеющихся постановлений и указаний вышестоящих органов о сельскохозяйственной политике  Советской власти. Далее перешел к практическим мероприятиям для осуществления этих законов и директив. Он говорил, что на практике перед работниками земельного отдела возникают такие вопросы, на которые нельзя найти  ответа ни в одном из перечисленных им распоряжений и указаний. В этих случаях приходится руководствоваться, исходя из общего направления сельскохозяйственной политики Советской власти: национализации земли, организации крупных государственных и кооперативных хозяйств (совхозов, сельскохозяйственных артелей, товариществ по обработке земли),  ликвидации аренды, чересполосицы во всех ее видах, перехода от трехполки на многопольную систему полеводства, применению научных приемов в агротехнике и других направлений.      Важнейшей задачей сегодняшнего дня является проведение весенней посевной кампании. Не следует забывать, что большая часть мужского населения в армии. Оставшиеся в деревне женщины, старики и дети,  не могут содержать хозяйства на соответствующем уровне. Совершенно не достаточно лошадей, необходимого инвентаря. За отсутствием металла, кузнецов, кузнечного оборудования не работают кузницы. У многих хозяйств недостаточно или отсутствуют вовсе семена. В такой тяжелой обстановке мы должны проводить первую посевную кампанию. Нам необходимо выехать в волости для оказания практической помощи всех мероприятий посевной кампании. Прошу отнестись добросовестно к своим обязанностям, к обязанностям гражданина своей Родины – закончил свой доклад Бызов.


      ("Комментарии автора" - Мы видим, как бывший молодой солдат, вернувшийся в деревню и защищавший там, в бедняцкой семье,  жену от озверевшего мужа,  в течении одного года превратился в советского уездного руководителя, решающего судьбы крестьянских семей уже всего уезда. Время что ли было такое? Или были нужны новые, более-менее,  грамотные люди, наделенные личностными качествами, стремлением к справедливости и разделяющие идеологию центральной власти? Эти молодые руководители,  из крестьянской и рабочей среды понимали необходимость убить нищету сословий, из которых они сами вышли,  и когда новая власть предложила им понятные пути для уничтожения этой нищеты, они с воодушевлением начали в этом участвовать!)


       Между тем, из всех волостей приходили сообщения о начавшемся массовом уравнительном переделе земли с переходом на широкие полосы по количеству едоков в семье. В некоторых сообщениях указывались случаи ссор и даже драк, вследствие неясности границ между землепользователями. Все требовали приезда землеустроителей.
    - А у меня их только трое на весь уезд- с сожалением говорил Бызов очередному просителю.
    - Товарищ Щербаков, съезди к ним,  разберись и помоги!
    - Но, туда надо ехать с астролябией!- отвечал он.
    - Но, у тебя же есть уже давно испытанная астролябия - твой язык, которым ты пользуешься уже сколько лет?
    - Тридцать пять- отвечает Щербаков.
    - Вот твой язык и матросская ухватка и будут твоей астролябией! Посмотри, посоветуй, чтобы переход на широкие полосы скорее закончили и все свое внимание сосредоточили на посевной! Если в деревне мало тягла, пахотных орудий, семян, окажи помощь в организации коллективной обработки земли, если в магазине еще осталось зерно, постарайся его получить, а с прокатного пункта взять сельскохозяйственные орудия. Сообщи гражданам деревни, что землеустройство их полей будет включено в план будущего года.
      Бызов углубился в разбор почты. Отовсюду сообщали о переделе земли по едокам, переходе на широкие полосы. Среди многих пакетов он увидел письмо со штампом губернского исполнительного комитета. Им предлагалось для успешного проведения посевной кампании организовать комитет посевной площади (Упосевком). Указывались функции комитета.
     - Хорошо, но ведь, кроме этого  нужно железо, сталь, косы, серпы, сельскохозяйственные орудия, семена, кузнечное оборудование и,  кое-что  другое.  Где все это?- спросил Бызов у агронома Николаева, только что, вошедшего в его кабинет.
    - А что, если за этим самым поехать в Губземотдел?
    - Поезжайте, поезжайте!- поддержал Николаев. –Что-нибудь дадут! 
       На следующий день Бызов выехал на станцию железной дороги. Для знакомства с ходом посевной кампании он выбрал самый дальний путь, рассчитывая встретиться с хлеборобами и ознакомиться с их нуждами. Проезжая деревнями, он видел значительное оживление на полях. Останавливаясь для смены лошадей, он иногда проводил беседы с крестьянами. Положение с подготовкой к посевной , ранее ему знакомое, подтвердилось. Всюду шел передел земли по количеству едоков в семье, что задерживало развертывание посева. Была явная угроза своевременности посева ранних зерновых, в первую очередь овса.
    «Сей овес в грязь - будешь князь!» - говорит русская пословица. Запоздание с посевом  влечет значительное понижение урожая -предупреждал Бызов крестьян. Но задерживали посев не только передел земли, но самое главное, недостаток или отсутствие у некоторых хозяйств, тягловой силы, орудий, семян. Используйте все возможности для своевременного посева: организуйте товарищества по совместной обработке земли (ТОЗы) и сельскохозяйственные артели (колхозы). Только при этих условиях можно провести посевную кампанию, Что толку от того, что некоторые семьи в результате уравнительного передела по количеству едоков, получили много земли, если они не имеют лошади, орудий и семян? Наверняка их земли будут пустовать, останутся не обработанными и не засеянными, если на помощь не придут соседи. Главное теперь в обсеменении всей площади пашни в самые короткие сроки. Несколько дней и глина превратиться в твердую землю, что затруднит обработку почвы и снизит урожай. Видите же - почва созрела!
      Крестьяне брали комья земли, ее сжимали в ладонях. Почва рассыпалась, значит, действительно, созрела, - говорили старики. Надо спешить, иначе влага испарится, потом ее не вернешь! Солнце сильно пекло. На небе ни одного облачка. Песни многочисленных жаворонков свидетельствовали, что весна вступила в свои права.
      Бызов торопился и торопил своего возчика. Как бы, не опоздать на поезд! Ранним утром прибыл в Вологду и сразу, с поезда, явился к заведующему Земотделом. Рассказал ему о тяжелом положении с ходом посевной кампании в своем уезде, в связи с отсутствием железа, стали, инвентаря, семян.
     - Что же вы хотите?- спросил Заведующий Губземотделом.
     - Вашей помощи, конечно. Я знаю, что лошадей вы дать не можете, но оказать помощь в приобретении железа, стали, кос,  серпов и даже семян вы можете.
     - Чем мы можем помочь товарищу Бызову? - спросил Заведующий своего заместителя.
     - Почти ничем. В нашем распоряжении нет сортового железа и стали. Косы и серпы можем только обещать. Семенами ведает Губпродком.  Мы можем дать наряд на отпуск двадцати плугов.
     - Если в Вашем распоряжении нет сортового железа и стали, то оно имеется в железнодорожных мастерских, где в виде рашпилей и напильников лежит очень много, так называемого, металлолома, который с успехом может быть использован в сельском хозяйстве. Металлолом многие годы лежит в грудах и не используется. Почему им не отпустить вагонов пять?
      В тот же день  Бызов вместе с представителем Губземотдела выехал в железнодорожные мастерские, занимающие обширную территорию По всей территории в отдельных грудках лежит металл, состоящий из разнообразных частей и изношенных деталей.
      - У нас каждый кусочек металла очень ценится, а здесь он лежит годами и не используется. Отпустите нам, хотя бы, вагонов пять? -  спросил Бызов у начальника мастерских.
      - Ну, что же, можно, – ответил начальник. - Отгружу, но при условии, что вы дадите нам за это десять бочек скипидару и для столовой рабочих  один пуд масла.
      - Но, Вы же понимаете, что я не могу утвердительно ответить на Ваше предложение без согласования вопроса с Уисполкомом -  сказал Бызов.
      - Свяжитесь с Уисполкомом , - я не спешу.
  Через день Бызов получил телеграмму от председателя Уисполкома с сообщением, что скипидар будет отпущен и требованием о скорейшей отгрузке металла. И предъявил начальнику, который тут же дал указание снабженцу об отборе металлов.
      При проведении этой работы Бызов заметил, что представитель железнодорожных мастерских в некоторых случаях, заложив руки на нижнюю часть спины, вверх ладонями, начинает быстро шевелить пальцами. На это его странное поведение Бызов обратил внимание представителя Губземотдела и спросил его, что бы это значило?
     - О, святая простота!- воскликнул он. Это напоминание Вам, о необходимости вознаграждения за его труд. Вы заметили, что когда указывает на груду более ценного металла, он особенно усиленно начинает двигать пальцами, что означает:  «Можно отгрузить при условии хорошего вознаграждения. Не будет вознаграждения, будьте уверены,  тот металл не будет отгружен» - разъяснил представитель Губземотдела.
     - Так ведь, это же взятка?
     - Называйте, как хотите,  но факт остается фактом. Металл, может быть, под Вашим нажимом и будет отгружен, но не тот, который мы отобрали, если не будет вознаграждения. Заставить их мы не можем. Скажут самим нужен, и все тут!


       ("Комментарии автора" - Вот так, в первые годы советской власти, зарождался бартер и первые ростки  чудовищной коррупции, захлестнувшей Россию в конце прошлого и начале нового, двадцать первого века .  Конечно, эти явления были и в царской России и рабочему классу и трудовому крестьянству они достались, как бы, по наследству, но не справилась с ними ни большевистская власть,  при  почти построенном социализме, ни тем более, постсоветская власть в наше благословенное время. Коммунист Бызов, даже в кошмарном сне, не мог бы  себе представить, размеры тех взяток, которые стали получать его переродившиеся  однопартийцы – потомки тех самых рабочих и крестьян, дорвавшихся до власти.)


      Договорившись о погрузке, Бызов выехал обратно в Вельск. На станции, куда должны были прибыть вагоны с металлом, он оставил своего представителя для организации разгрузки. В результате удалось получить, разгрузить и отправить к местам назначения только три вагона. Отпуск скипидара мастерским был запрещен Москвой и, в связи с этим, железнодорожные мастерские от погрузки остальных вагонов отказались.

 
        ("Комментарии автора" - Ну, и кто же от этого выиграл? Вот вам вред от централизованного управления экономикой регионального уровня, когда вопросы передачи пяти вагонов металлолома из  губернских мастерских уездному земотделу той же губернии,  решались в столице! Коррупцию и бартер все равно не остановили, а голодные крестьяне так и не смогли отковать себе косы.)


       Успех посевной кампании в значительной степени зависел от обеспеченности семенами. Беднейшие крестьянские хозяйства, получившие землю по количеству едоков, не имели семян. Часть пашни, по этой причине, могла остаться не засеянной. Уезжая из Вологды, Бызов добился в Губпродкоме разрешения об отпуске со складов хлебопродукта пятисот пудов семенного овса. Это его радовало. Драгоценную бумажку, чтобы не потерять, он хранил в другом кармане своего военного костюма, вместе с другими важными документами.
      На станции Коноша Бызов нанял пару лошадей, запряженных в тарантас, зашел в буфет  и стал ждать второго пассажира, о котором сообщил владелец лошадей. Вторым пассажиром оказалась женщина, окончившая Петроградский Медицинский институт. На вид ей было лет двадцать восемь – тридцать. Белокурые длинные волосы, забранные в пучок, умеренно накрашенные пухлые губы, небольшие морщинки около глаз и носа, свидетельствовали о том, что жизнь уже отложила свой отпечаток на вешний вид этой женщины. Познакомились.
    - Ну, что же, поехали!- сказали пассажиры своему возчику.
    - Поехали!- ответил возчик и ударил вожжами по крупу коренной лошади.
      Дорогой пассажиры рассказывали друг  другу случаи из своей жизни, которыми столь богаты были последние два года. Она рассказала о событиях в Петрограде, а Бызов о событиях в Вологде и губернии. По приезде в Вельск распрощались и долго не встречались.
      Через три дня Бызов выехал в Верховажье для проверки хода посевной кампании и организации помощи волостным организациям. Для проведения организационно-массовых мероприятий  с ним выехал Иван Иванович Козловский, работавший ранее в Петрограде, в редакции журнала «Пробуждение». Редактор журнала Корецкий тоже временно жил в Вельске. По их рассказам они выехали из Петрограда из-за голода. В Вельске они выступали в Народном доме, как артисты, а Козловский, кроме того, привлекался уездным исполкомом для проведения разных политико-хозяйственных мероприятий. В сельском хозяйстве он, конечно, ничего не понимал, но был культурным, начитанным, владевшим тремя языками, хорошо знавшим русскую литературу. В целях проверки хода посевной Бызов предложил Ивану Ивановичу побыть в одной из деревень. Иван Иванович охотно согласился, надел свой пестерь, в котором, как всегда, находилась ложка, вилка, зубной порошок, полотенце и перочинный ножик и, получив указания, что нужно сделать, вышел. Через два дня он вернулся в сопровождении двух крестьян, пришедших за получением ордера на семена.
    - Ну, как успехи, Иван Иванович? Как идет сев?  Сколько в деревне безлошадных? Какая и кем будет оказана им помощь в обработке земли? Какое положение с обеспечением семенами?
    - Все в порядке. Работа идет – ответил Козловский. Но, как идет, чего не хватает и у кого, ответить не смог.
     Пришедшие с ним два крестьянина рассказали следующее: «Пришел Иван Иванович, сначала ко мне на двор. «Здравствуйте!», говорит. «Здравствуйте!», отвечаю. «Я, уполномоченный Упосевкома по оказанию помощи в проведении посевной кампании. Сеять начали?» «Нет» , - отвечаю. «Почему не сеете?» «Потому, что пахали, некуда сеять, не было подготовленной земли. Соху смешал с плугом, корову с быком, но очень вежливый, обходительный человек».
     Бызов выписывал ордера на получение семян яровых культур, а Иван Иванович, согласно договоренности должен был проводить культурно-массовую работу с приходящими крестьянами. Эту работу он проводил довольно оригинально. Каждого, входившего в комнату, он встречал у дверей, подавал руку и говорил: «Два раза Иван Козловский, сорока лет, с Волги, не женат». Вежливо предлагал сесть на ближайший, им подставленный стул. Пока в комнате было несколько человек,  Иван Иванович беседовал о разных разностях, он говорил, а крестьяне молчали. Но, когда в комнате народу становилось больше, он открывал художественную часть: читал стихотворения разных поэтов, не проходил и мимо прозы. Особенно любил былины: песнь о купце Калашникове, о вещем Олеге и другие. Читал он артистически!
Над светлым Днепром, близ стольного Киева  града,                Пирует   Владимир,   с   ним   молод   и   стар,
И   слышен   далеко   звон   кованных   чар.
И   молвил    Владимир:   что   ж   нету   певцов?               
Без них мне и  пир  не  отрада…
    -декламирует Иван Иванович перед своей немногочисленной аудиторией, ожидающих выдачи ордеров на семена.
   И вот из дальних рядов певец выступает - продолжает декламировать Иван Иванович:
У него искривленный рот,                Глаза на глаза не похожи.                И вскрикнет тут русский народ:                Ай,   рожа!   Ай,    страшная   рожа!
  Произнося последние слова,  Иван Иванович  действительно делал страшную рожу. Рот у него получался с левым ухом, глаза располагались не по горизонтали, а выдвигались на лоб. А у слушателей, когда он кричал: « Ай, рожа! Ай, страшная рожа!»,  по спинам проходил холодок и ползали мурашки. Они втягивали головы в плечи и молчали. А, однажды, один из слушателей от такой передачи былины, выбежал из комнаты, не получив ордер на семена!
     - Вот это агитация! То ли хорошо, то ли плохо! Как говорят: хоть стой, хоть падай! - сказал один из посетителей.
     Вернувшись из командировки, Бызов решил созвать совещание председателей волостных земельных отделов, на котором считал необходимым подвести итоги первой посевной кампании в уезде. Весенняя посевная  была еще не закончена, несмотря на прошествие всех агрономических сроков. Посев в некоторых случаях проходил с нарушением правил агротехники, с уменьшением установленных норм высева, глубины вспашки, а часть пашни оказалась не засеянной.
     Обращая внимание на эти недостатки в ходе первой посевной кампании, Бызов одновременно отметил, как положительный факт –организацию  товариществ по совместной обработке земли (ТОЗы), а также сельскохозяйственных артелей (колхозов) и двух коммун в деревне Климушенской, Успенской волости и на Устье
     Во время доклада об очередных задачах земельных органов уезда, среди делегатов  он увидел свою спутницу по поездке  от Коноши до Вельска. Как же,  подумал Бызов, она оказалась здесь, не имея никакого отношения к сельскому хозяйству? После совещания она прошла вместе с Бызовым на его квартиру, которая ей очень не понравилась. Она предложила другую, куда назавтра и переехал Бызов. Комната, куда переехал Бызов, была большой с пальмами и другими растениями и цветами, которые очень понравилась ему и находясь среди них, он испытывал полное удовлетворение. Но недели через две к Бызову зашли председатель Уисполкома Брызгалов и секретарь Укома Конев и поздравили Бызова  с  новосельем.
    - Но, к сожалению, жить тебе здесь долго не придется- заявил Конев.   - У нас не имеет помещения редакция районной газеты. Как ты смотришь на то, чтобы предоставить эту комнату редакции?
    - Если надо, о чем разговаривать?  Но, какая и где, будет предоставлена комната мне?
    - Об этом надо подумать- сказал Конев.
    - А, я - поделился своими мыслями Бызов -  вчера перед сном думал: почему человек все время переезжает с одного места на другое, что ему нужно, к чему он стремится,  и почему нет ему покоя? Лежал и вспоминал: где я только не был, в каких только условиях не спал: на соломе, сене,  на голом полу в крестьянской избе, под столом, как собачонка,  в лесу на мху, на еловых ветках, на голой земле, на соломенных матах в конюшнях кавалерийского полка, на жестких койках и, наконец, здесь, среди пальм и разнообразных цветов.
     Почему это так? Чем объяснить, что происходит такое передвижение людей и, часто, не по их воле, а под действием каких-то обстоятельств. Вот родились мы с вами, можно сказать не по своей воле, что-то заставило нас учиться,  идти в армию по мобилизации или добровольно, это не имеет значения. Важно то, что это заставила делать какая-то необходимость –  патриотизм или государственная обязанность! Что заставляет нас делать не то, что мы хотим, а то, что нужно? Что управляет нашими действиями? Выходит, что человек не свободен в своих действиях, он чем-то связан по рукам и ногам, ночью и днем, а свобода – это  ложь и обман!
     - Что- то, ты путаешь, Федор - сказал Брызгалов. - Почему, говоришь, человек не свободен в своих действиях? Вот, например,  не захотел бы я придти к тебе сегодня и не пришел бы! Захочу завтра пойти в кино и пойду! Никто мне этого не запретит! - пытался Петр Брызгалов доказать, что свобода у человека существует.
     - Нет, не так- вступил в разговор Конев. - Свободой человек пользуется, но не всегда. Она иногда ограничивается обстоятельствами, которые человек перешагнуть не может. Например, не может же человек заменить день ночью. Он вынужден делать то, что заставляют естественные, моральные, физические законы. Их нарушать человек не может, он обязан их выполнять.
     - Вот такое объяснение ближе к истине- заметил Бызов - но все же не понятное. Рассуждая так,  можно придти к ошибочному объяснению, что человек не может управлять законами природы, что ими управляет какое-то высшее существо - Бог! Вообще, что бы хорошо разобраться в таких вопросах, нужно учиться. Имея такую подготовку, нельзя быть хорошим руководителем. Образования у нас не хватает - заключил Бызов беседу.
      Шел месяц июнь.
    - Скоро, как только наступит хорошая погода, крестьяне начнут косить травы, - обратил Бызов  внимание агронома Николаева.
    - Но где косы и серпы, обещанные нам  Губземотделом? Не только нет кос и серпов, но даже наряда на них! На наши запросы нет даже ответа! Что делать, чем помочь земледельцам? - спрашивает Николаев.
      Надо было полагать, что когда в Губземотделе давали обещание об отпуске  кос и серпов, рассчитывали на другую военную обстановку. Положение страны с тех пор еще более ухудшилось. Интервенция продолжается. Не косами и серпами занята страна, а военным вооружением. При создавшейся обстановке можно рассчитывать только на себя. На просьбы волисполкомов и земельных отделов нужно прямо отвечать,  чтобы не рассчитывали на отпуск кос и серпов, а использовали имеющиеся возможности в каждом хозяйстве, чтобы при наступлении хорошей погоды в первую очередь косили и убирали хорошие луговые травы, а затем уже лесные покосы. Одновременно с уборкой трав рекомендовать заготовку березовых веток, сушить их на зиму. Такой корм хорошо поедают овцы, а на худой конец, можно давать коровам. В заготовке такого корма могут участвовать дети, при этом серпов для заготовки не потребуется и ни какого вреда лесному хозяйству не будет, так как заготовляется березовый корм из густых зарослей березняка, подлежащего прореживанию и удалению с полей.
     Конец июня. Петров день. Уземотдел стал получать сообщения о начале сенокоса и массовом переделе лугов, сопровождаемым в некоторых случаях, инцидентами, в следствии неясности границ между землепользователями.
     Для разрешения одного из инцидентов Бызов выехал вместе с землеустроителем. Был солнечный теплый день, какие обычно бывают в начале июля. Никакого движения воздуха. Ни один листок не шевелится на деревьях, окружающих дорогу. Бызов и землеустроитель ехали лесом и молчали, боясь нарушить лесную тишину. Лишь колеса на небольших ямках стучали, да молодой кучер иногда негромко разговаривал с лошадьми, а они не соглашались с ним, выражая свое недовольство нервным помахиванием хвостами.
     Не доезжая до деревни метров триста, представители Уземотдела увидели группу мужчин. Приблизившись к ним, Бызов и землеустроитель поздоровались.
     - Здравствуйте! - ответили мужики.
     - Рассказывайте, в чем дело? - спросил Бызов.
Вдруг мужики все вместе заговорили, затем разговор перешел в крики, указывая друг на друга, они махали руками и матерились.
     - Так у нас ничего не выйдет! – крикнул Бызов и призвал к порядку разволновавшихся мужиков. Он предложил организованно провести собрание,  выбрать в президиум по два человека от каждой деревни, а председательствовать поручить ему,  Бызову. На этом и порешили  . Открывая собрание Бызов объявил порядок его ведения: первый вопрос – доклад  о земельной политике советской власти, второй вопрос – о  порядке проведения землеустройства.
     Бызов доложил о содержании декретов  «О земле» и социализации земли, а землеустроитель о порядке проведения землеустройства. После докладов начались споры о том, кому принадлежит луг, сопровождаемые угрозами  «скосить»  друг другу головы. После длительных и громких разговоров пришли, наконец, к соглашению: поделить в текущем году луг по количеству в каждой деревне едоков, а в будущем году провести землеустройство этих двух деревень с установлением правильных границ между ними.
    В связи с неясностью границ между землепользователями были и другие инциденты. Деревня Костюнинская имела луг среди землепользователей соседней волости. Большая половина луга ежегодно делилась по едокам, а меньшая продавалась. Деньги за траву расходовались на покупку водки, которая  выпивалась во время обеденного перерыва. Издавна день покоса на этом лугу считался праздником. По обычаю после обеда все, кроме стариков, должны были выкупаться в реке. В первую очередь, под наблюдением всех остальных, купались молодожены, а затем все остальные. Обычно купание сопровождалось разного рода остротами. Не желающих купаться силой сбрасывали в воду. Бызов, когда еще был юношей, также подвергся подобной экзекуции. Его силой бросили в воду,  когда во рту было много не прожеванного хлеба. В воде он не мог ни проглотить хлеб, ни выплюнуть. Глубина была значительной. Он поплыл и от недостатка воздуха задохнулся и пошел ко дну. Его вытащили и откачали.
    До революции луга делились ежегодно по количеству ревизских душ. Что такое ревизская душа никто не знал. После революции дележ лугов проводился только по количеству едоков в семье. Обычно проведение дележа поручалось кому-нибудь из грамотных и уважаемых мужиков, который на палке своим большим и указательным пальцами отмерял четыре четверти, считая их вместе взятыми, равным аршину. Этой палкой (аршином) он в присутствии всех домохозяев измерял ширину луга и устанавливал сколько палок приходится на одного едока. Затем бросался жребий для установления очереди,  в соответствии с которой измерялась ширина полосы, причитающейся каждому домохозяину по количеству едоков. Но иногда по количеству едоков целых палок не получалось и тогда применялся лапоть. «Две палки и одна лапоть!» выкрикивал мерщик. Как правило, в деревнях бывшего Вельского уезда, лапти (их здесь называли «ступни») не носили, но в сенокос или при уборке хлебов они многими употреблялись. Сплетенные из бересты, они как тапочки были легкими, в имевшиеся у них многочисленные дырочки, свободно проходила вода и также быстро выходила обратно,  и  в то же время ступни уберегали от уколов кустарников  и жестких трав.
     Сельское хозяйство в бывшем Вельском уезде, расположенное по реке Ваге и ее притокам: Вели, Устью, Кулою, Пежме, Кокшеньге мало чем отличалось друг от друга. Все население в основном сосредотачивалось по берегам этих рек, окруженных невысокими холмами. И лишь по реке Ваге от Верховажья до Чушевиц, на расстоянии 25-     35 километров тянутся Северные Увалы в виде бора и чугл, превышающие высоту  холмов других мест. Как правило,  пашня располагается по склонам холмов, а сенокосы между холмами. Но это были лишь частью  сенокосов. Много сенокосов было на расчищенных от леса площадях по небольшим лесным речкам и около болот.
     Подзолистые, глинистые   и песчаные почвы нуждались в ежегодном внесении органических удобрений, прежде всего в виде навоза, которого в большинстве крестьянских хозяйств не хватало. Урожаи сельскохозяйственных культур были низкими. Сельское хозяйство многих волостей уезда (Успенская, Кулойская, Кокшенская и другие) не могло обеспечить существование населения, часть которого занималась кустарными  ремеслами и отхожим промыслом. Так часть деревень, расположенных по рекам Ваге, Кулою, Кокшенге занималась смолокурением, производством серы и другими промыслами, связанными с лесами. Кустарей-одиночек: портных, сапожников, паяльщиков, валенщиков и других  было много в Успенской волости. Некоторые из них выполняли свою работу на хозяйских харчах, переходя из одного дома в другой. Население, проживающее по рекам Пежме, Вели, наряду с сельским хозяйством находило заработок по заготовке, вывозу и сплаву леса. Часть населения, особенно в Успенской волости, уходили в города: Петроград, Архангельск, Москва. Некоторые из них ежегодно возвращались в деревни, к своим  семьям, а другие же оставались в городах навсегда.
       Необеспеченность населения большинства крестьянских хозяйств объяснялась, также, низкой техникой сельского хозяйства. Господствующей системой земледелия была трехполка со следующим чередованием культур: пар-рожь-яровые (овес, пшеница, ячмень, горох). В паровое поле вносили навоз. Обычно вывозка навоза в поле производилась летом, после окончания весенней посевной и началом сенокоса. Навоз раскладывался в небольшие кучки и находился в таком положении до посева ржи в августе. За это время, вследствие испарения аммиака, качество навоза значительно снижалось. Принимая во внимание, что количество навоза всегда вносилось меньше нормы, можно представить какой эффект был от внесения в глинистую, подзолистую или песчаную почву такого удобрения.
      Основными орудиями производства были соха и деревянная борона, а при посеве лукошко и пять пальцев правой руки. Вспашка пашни  производилась мелко, пласт от отвала сохи ложился не ровно, глыбами, а деревянная борона засохшие комья земли не разбивала. Посев семян производился вручную, хотя и опытными сеяльщиками, но часто посев получался или слишком густым или очень редким. Такой посев снижал урожайность зерна.
      Основными сельскохозяйственными культурами были: рожь, овес, ячмень. Кроме них в небольших количествах высевались пшеница, горох, лен, репа. Наиболее важной культурой, после ржи, был овес. Из него изготовляли муку, крупу, толокно. Кроме того, в небольшом количестве овес скармливался лошадям  в наиболее тяжелые периоды их работы. В голодные годы, когда во многих хозяйствах не хватало ржаного хлеба, к нему прибавляли овсяную муку. Хлеб получался грубый и не вкусный, но ели, что бы выжить. Ведь «голод не тетка». В то же время из овса изготовляли замечательное толокно. Зёрна овса клали в мешок и погружали в проточную воду речки. Там он находился несколько дней. Потом овес из воды извлекали, высушивали в русской печке, мелко мололи и хорошо просеивали. Полученная мука-толокно использовалась для посыпки по маслу пирогов (шанег), изготовления «тяпушки» или соломатов путем замешивания толокна в молоке или в воде. Пшеница была темного цвета, никогда не подвергалась обдирке, а поэтому пироги, испеченные из пшеничной муки, были тоже темными, не особенно вкусными, но вкуснее, чем из ржаной муки,  и поэтому пироги из пшеничной муки пекли только по праздникам. Пирожной культурой считался также ячмень, из которого изготовляли не только муку, но и крупу.
  Горох и репу сеяли в небольших количествах, исключительно для личного (семейного) употребления. Эти культуры, когда они еще росли на полях,  привлекали ребятишек и поэтому ежегодно общие собрания крестьян накладывали, так называемый «зарок», по которому каждый нарушитель должен был уплатить установленный штраф.
      Посев льна производился,  как для своих нужд, так и для продажи. До появления в деревне ситца, в большом количестве крестьяне одевались холстом – полотном, вытканного из своего льна  на кустарных ткацких станках собственного производства. Лён хорошо родился на площадях из под леса. Агротехника производства льна была проста. Лесничество за определенную плату отводило участки леса, который вырубался и сжигался. После боронования выжженной площади сеяли лён. Урожай льна получался не плохой, но сколько же леса погибало!
      Большое  значение в крестьянском хозяйстве имел картофель, заменявший хлеб. Картофель культивировался, в основном, на приусадебных участках, и лишь в последующие годы посадки его стали производиться в поле. Земля под картофель лучше обрабатывалась, под него больше вносилось удобрения, за ним обеспечивался лучший уход, чем за другими культурами.
      Из овощей наиболее распространенной была белокочанная капуста и лук. Зеленый лук в большом количестве употреблялся во время полевых работ.
      Животноводство в уезде было малодоходной отраслью сельского хозяйства. Крупный рогатый скот держали больше для навоза, чем для молока. Коровы были мелкими, беспородными. Кормили их яровой соломой и поили холодной водой. Сено, как правило,  скармливалось лошадям и лишь в небольшом количестве перепадало коровам. Понятно, что при таком содержании коровы доились лишь в летние месяцы и давали так мало молока, что наличие двух-трех коров в хозяйстве не обеспечивало круглый год семью в составе семи-восьми человек. Обычно удой молока составлял пятьсот-шестьсот литров в год. В период октябрь-март коровы, как правило, не доились. В некоторых хозяйствах имелись овцы - одна или две матки. Из шерсти овец изготовляли валенки.  Изготовление валенок производилось местными кустарями.  Из овчины шили полушубки. Настриг шерсти составлял не более одного килограмма. Особенно большой недостаток ощущался в тягловой силе. Почти у четверти крестьянских хозяйств отсутствовали лошади, а в гражданскую войну численность лошадей сократилась на двадцать процентов!
      Какие же задачи стояли перед уездным земельным отделом при существующих в 1918 – 1920 годах условиях  в сельском хозяйстве уезда? Что нужно было сделать для подъема сельскохозяйственного производства? Какие мероприятия проводить в первую очередь и какими средствами?
  Было решено:
  1.Продолжать учет земель, принадлежащих удельному ведомству,  церковных, арендных и других, не получивших еще решений по использованию
  2.Ликвидировать арендные отношения путем запрещения сдачи в аренду земель, кому бы они не принадлежали.
  3. Продолжать переход на широкие полосы с ликвидацией мёж, как рассадников сельскохозяйственных вредителей и уменьшающих размеры пахотных земель.
  4. Начать форсировать переход от трехпольной системы полеводства на многополье.
  5. Проводить агитацию на организацию сельскохозяйственных коллективов (ТОЗов, сельскохозяйственных артелей)
  6.Усилить проведение землеустроительных работ и агротехнических мероприятий.
   В соответствии с этой программой уездные организации, и в первую очередь, уземотдел проводили свою работу в 1918 – 1922 годах.

 
       ("Комментарии автора" - Вот ведь какие задачи приходилось решать крестьянским сыновьям, только, что вернувшимся в родную деревню из армии, и взявшим на себя ответственность сначала за жизнь в своей одной деревне, а потом в уездах, волостях и губерниях! И это  при том, что совета спрашивать было не у кого! Естественно, что эти инициативные и наиболее грамотные деревенские руководители с жадностью набрасывались на решения и директивы, спускаемые сверху  из партийных центров,  тем более,  если эти решения соответствовали их внутренним убеждениям.)

 
     В 1918 году уже были ликвидированы, в основном, арендные отношения между отдельными общинами и землепользователями. В 1919 году было закончено распределение церковных земель, часть передана коллективам крестьян или опытным станциям. В этом же году был завершен переход на широкие полосы. Очень медленно осуществлялся переход на многопольную систему полеводства. Объяснялось это тем, что введение многопольных севооборотов, во-первых, требовало землеустроительных работ, для проведения которых не хватало землемеров и во-вторых в связи с возражениями населения в некоторых деревнях против перехода на многополье. Доказательством против многопольных севооборотов, обычно приводилось то, что уменьшалась пашня под посевы зерновых, которые в многопольных севооборотах заменялись травами.
     Работа по организации коллективных форм ведения сельского хозяйства проводилась в порядке агитации и, главным образом,  по линии  простейших форм объединений (ТОЗов и сельхозартелей). В течение 1918 года и особенно, в 1919 году обработка земли во многих селениях происходила на основе принципов ТОЗов и сельхозартелей, которые иногда не регистрировались и уставы их земельными отделами не утверждались.
     Учитывая отсутствие сельскохозяйственной техники, позволяющей механизировать труд, агитация за создание коммун и даже сельхозартелей, проводилась с большой осторожностью и только на основе добровольности. Однако, на собраниях, съездах, конференциях представителей с партийных, советских организаций и земельных органов, пользовались случаем, чтобы разъяснить выгодность крупного, коллективного сельскохозяйственного производства.  В  первые годы революции товарищества по совместной обработке земли (ТОЗы) были наиболее многочисленными сельскохозяйственными объединениями. Сравнительно легкий переход к организации ТОЗов объясняется, отчасти, тем, что до революции в сельских общинах широко практиковалась организация общественной помощи хозяйствам, которые, вследствие наличия нескольких детей в семье и нетрудоспособных стариков, не могли во время справляться с полевыми работами.  Тогда на помощь приходила вся деревня, устраивались, так называемые,  «пожинки». Такая же общественная помощь оказывалась погорельцам в строительстве изб и кладке печей. Работа проводилась бесплатно, если не считать скромного угощения после окончания работы.
     При существовавшей до революции технике ведения хозяйства урожаи сельскохозяйственных культур были низкими. По данным текущей статистики и исследования 1902-1909 годов урожаи составляли по ржи – 6,9 центнеров, ячменя – 8,5 центнеров, пшеницы – 6,0. Животноводство тоже было малодоходным. В результате у большинства крестьянских хозяйств хлеба не хватало, у 25 процентов хозяйств  на один-три месяца, у 15  процентов на 4-5 месяцев, а у 17 процентов и на полгода. Вполне естественно, эти хозяйства вынуждены были недостающее количество питания пополнять продуктами с рынка, на котором властвовали кулацкие и зажиточные хозяйства или обращаться к местным торговцам, попадая к ним в кабалу.
     В соответствии с учением В.И. Ленина в деревне шло расслоение крестьянства на два противоположных полюса: на кулацкие хозяйства, обладающие всеми основными средствами производства и деньгами и на бедняцкие хозяйства, лишенные этих средств производства, вынужденные, чтобы изыскать для себя и для своих семей недостающие продукты питания, заниматься кустарными промыслами, или уходить в города на отхожие промыслы, а затем, через некоторое время,  оставаться там навсегда, пополняя пролетариат. Между этими группами было значительное количество средних крестьянских хозяйств, более зажиточная часть которых,  в классовой борьбе между кулаками и бедняками,  принимала участие на стороне кулаков, менее обеспеченные на стороне бедняков, некоторые  в зависимости от того, на чьей стороне было выгоднее. До Х съезда партии, ее политика заключалась в нейтрализации середняка, а после этого съезда в союзе с середняком. В соответствии с решениями партии земельные органы тех лет проводили все свои мероприятия по сельскому хозяйству.


 БОРЬБА ЗА ХЛЕБ

     Второго августа 1918 года город Архангельск был занят интервентами. Захватив Архангельск,   интервенты и белогвардейцы начали продвижение на юг по направлению на Котлас и Вологду по реке Ваге. Был ими занят и город Шенкурск. Вельский уезд оказался прифронтовым. Все продовольственные ресурсы уезда использовались для снабжения Красной армии. Но не только Вельский уезд, но и вся страна переживала чрезвычайно тяжелое продовольственное и военное положение. Надвигался голод.       Девятого мая 1918 года ВЦИК и Совнарком, по инициативе В.И.Ленина издали декрет « О предоставлении Наркомпроду чрезвычайных полномочий по борьбе с деревенской буржуазией, укрывающей хлебные запасы и спекулирующие ими». Объявлялась продовольственная диктатура.  В.И. Ленин обратился к рабочим с воззванием,  об организации продовольственных отрядов для посылки в деревню. В прифронтовом Вельском уезде это воззвание стало  более энергично проводиться в жизнь лишь в последние месяцы  1918 года. Основное внимание  было сосредоточено на оказании всевозможной помощи фронту.


      ("Комментарии автора" - И все - таки, не было ли  ошибкой Ленина и созданной им партии,  организация трагического противостояния крестьянства и советской власти, имеющего далеко идущие последствия в тридцатые годы прошлого века? И не было ли незавершенной попыткой Ленина исправить эту ошибку  после окончания Гражданской войны введением Новой экономической политики (НЭП)?  Может быть, крестьянство тогда  осознанно восприняло бы необходимость поддержки народной власти и не потребовалось многомиллионных жертв во времена военного коммунизма и последующей сталинской коллективизации? Но нет! Насилие для большевиков   всегда являлось убеждением и действенным способом в создании всеобщего счастья. И большевицкие эмиссары на местах, хотели они этого или нет, были вынуждены проводить   эту политику в жизнь. Сначала все сломать, а потом построить заново. «Мы весь, мы старый мир разрушим до основанья, а затем мы наш мы новый мир построим, кто был ничем, тот станет всем!».  Да, конечно, строить всегда легче на новом месте, чем ремонтировать на старом, но ведь не на человеческих же судьбах, тем более,  что коммунизм объявлялся самым гуманной и совершенной социальной человеческой формацией в прошлые и будущие времена. Но достичь этого светлого будущего можно было только через страдания. Не объясняются ли эти людоедские убеждения личностными устремлениями малых и больших вождей коммунистического движения от Маркса до Сталина?)


    Земельный отдел уисполкома и волостные земельные отделы занимались продолжением уравнительного  передела земли, проведением весенней посевной компании,  и подготовкой к будущей посевной. Но проведение этих мероприятий осложнялось тем, что в деревне шла классовая борьба в условиях близости фронта и отсутствия в уезде и в волостях коммунистических организаций. Лишь в августе 1918 года в городе Вельске была создана группа сочувствующих РКП(б). В последующие месяцы стали создаваться ячейки РКП(б) в волостях и одновременно комитеты бедноты, которые сыграли огромную роль в изъятии излишков хлеба при продразверстке.
    В марте 1919 года состоялся восьмой съезд РКП(б). Съезд рекомендовал проводить в жизнь меры, направленные на организацию крупного социалистического земледелия: создание совхозов, поддержка и создание обществ и товариществ для общественной обработки земли, государственный засев  всех не возделываемых земель, мобилизация всех агрономических сил для повышения сельскохозяйственной культуры, поддержка сельскохозяйственных коммун, как совершенно добровольных союзов  земледельцев,  для ведения крупного общественного хозяйства.
    Учитывая, что мелкие индивидуальные крестьянские хозяйства будут существовать еще долго. Партия считала необходимым поднимать их производительность путем снабжения трудящихся крестьян улучшенными семенами, удобрениями, путем распространения агрономических знаний,  ремонта инвентаря в советских мастерских,  устройства прокатных пунктов, опытных станций, проведения мелиоративных работ. Руководствуясь решениями Восьмого съезда советские и партийные организации провели огромную работу по разъяснению решений съезда, которые были положительно приняты крестьянскими массами уезда и сыгравшими огромную роль в исходе гражданской войны, в укреплении советской власти, в переломе отношения к ней среднего крестьянства.
    Весной 1919 года положение советского государства стало весьма тяжелым. 12 апреля 1919 года ЦК РКП(б)  за подписью В.И. Ленина призвал партийные организации мобилизовать все силы на отпор врагу. В ответ на Ленинский лозунг: «Все на борьбу с Колчаком!» формировались отряды и посылались на восточный фронт.   В ряды Красной армии вступил и Федор Бызов. Через два дня он сдал дела по земельному отделу и военным комиссариатом направлен в 147 полк в город Вологду. Полк только что сформировался. Наличный состав полка проходил военные занятия. Через несколько дней группе товарищей, в которую входил также и Бызов, был вручен приказ о явке в распоряжение Губпродкома. В Губпродкоме объявили, что он назначается уполномоченным полка и Губпродкома по учету хлеба и проведению продразверстки. После проведения практических занятий в Грязевецком уезде Бызов, в соответствии с приказом,  выехал  в Вельский уезд.
     По приезде в Вельск в его распоряжение Губпродкомом была придана группа агентов в составе: двух человек, окончивших школу второй ступени, бывший псаломщик, бросивший службу в церкви, бывший учитель  и двое солдат из местной караульной роты.
  - Ну и отряд у тебя Федор -  сострил  секретарь Укома Конев
  - Дай других коммунистов!
  - Нет у меня других коммунистов -  ответил Конев.

 
     (" комментарии автора" - Да, хорошая компания собралась отнимать хлеб у крестьян! Интересно, какой же авторитет она могла иметь у сельских тружеников, и какие аргументы могла использовать  в дискуссии с этими тружениками на добровольную сдачу хлеба. Понятно, что состоятельные крестьяне, у которых, действительно, еще  мог быть хлеб, они и были настоящими тружениками и наиболее организованными деревенскими хозяевами, позаботившимися о выживании своих семей в лихую годину, а не лоботрясы, бездельники и пропойцы, которых тоже было много среди беднейшего крестьянства.       Вот тут и проходила та самая глубокая трещина между соотечественниками одной и той же страны с разным пониманием своих жизненных позиций и очередных житейских задач. По одну сторону трещины стояли убежденные в своей правоте руководители из того же народа, вроде Конева и Бызова, обремененные к тому же   партийными и советскими заданиями,  с приданными к ним, не всегда грамотными и чаще безответственными исполнителями,  а на другой стороне этой трещины молчаливый и запуганный народ, состоящий из беднейшего, середняцкого и состоятельного крестьянства. А  среди этого крестьянства были и способные предприниматели и безнадежные лентяи. И все они были гражданами одной  и той же страны!)


  Группа начала работать в самых отдаленных от уездного города волостях и деревнях. Основным методом работы был следующий: по прибытии в деревню или село составлялись списки домохозяев с указанием у них земли посева и количества снятого хлеба. Далее записывалось количество едоков с указанием их возраста. Определялась потребность семьи и скота в хлебе, исходя из установленных норм. На основании этих данных исчислялись излишки хлеба, подлежащего сдаче государству. Но, в связи с тенденцией уменьшения урожая при учете, часто излишков не получалось или получалось мало. Тогда для определения действительных излишков привлекались комитеты бедноты и общие  собрания домохозяев. На собраниях, как обычно, с речью об установлении правильных излишков и обязательности  их сдаче государству выступал уполномоченный Губпродкома. Общие собрания или комитеты бедноты затем производили разверстку по отдельным хозяйствам. Списки домохозяев    с указанием сколько каждый должен сдать государству вручались представителям  Упродкома, который указывал срок и место сдачи. Дальнейший контроль за выполнением сдачи хлеба поручался Уполнаркомзагам и конторам заготзерно.
    Окончив такую работу в одной деревне, группа продовольственников переходила в другую деревню для проведения аналогичной работы. Но  не всегда и не везде, продразверстка проходила мирно. Иногда происходили споры между крестьянами, особенно при определении излишков у кулацких и зажиточных крестьян, пытавшихся скрыть наличие хлеба и припрятать его в лесу или в подпольях. Так на одном из собраний в Николской волости, после вводной речи руководителя отряда о положении страны, о голоде в городах и некоторых губерниях, о поддержании Красной армии, проливающей кровь на фронтах и необходимости сдачи хлеба государству, вдруг раздался крик: «Бей их!». От чьего-то удара погасла лампа, стоявшая на столе, на стол полетели какие-то палки и тряпки. Бызову с товарищами пришлось в темноте спешно выбираться, добежать до своей лошади и выехать благополучно из пределов деревни. Назавтра Бызов вызвал представителей деревни и потребовал немедленно сдать установленное количество хлеба без привлечения военного отряда. Это требование было выполнено, но все же пришлось привлечь военную силу для извлечения кулаками спрятанного в лесу хлеба.
      Были и другие случаи при проведении продразверстки. Одна из деревень отказалась сдать излишки в установленном размере, ссылаясь на то, что таких излишков у нее нет. Деревня находилась далеко в лесу. Направлять туда военный отряд было нецелесообразно. Бызов решил добиться сдачи хлеба путем переговоров. Под руководством Бызова в деревню выехали бывший псаломщик Дмитриевский и двое молодых агентов, принимавших ранее активное участие в различных выступлениях в народном доме. С собой взяли гитару и баян. Когда Бызов с товарищами подъехали к деревне, за полкилометра увидели дома, расположенные на горке, кругом которой, казалось без конца и края, расстилался лес. На огромном пространстве до горизонта был виден только один лес  и больше ничего. Невольно вспомнилась картина великого художника «Над вечным покоем». Когда смотришь на эту картину, становится как-то тревожно от такого «покоя». Но тут не картина, а самая настоящая природа. Она производит еще большее впечатление, вселяет еще большую тревогу в сердца людей. Эта даль еще и безмолвно давит на психику человека, возбуждает в нем беспокойство. Человек чувствует, что он бессилен овладеть этим огромным пространством,  и вынужден подчиняться имеющимся  в нем природным силам. Люди вышли из саней и долго,  не разговаривая, стояли, осматривая окружающие их дали.  При въезде в деревню группу продовольственников встретил гражданин с рыжей бородой, как выяснилось потом, весьма влиятельный человек. По его рекомендации группа остановилась в одном из домов, в большой просторной комнате, в которой находился  самодельный стол и несколько скамеек, стоящих вдоль стен.
 На вечер было назначено собрание домохозяев, на которое довольно дружно пришли все представители. Большинство мужчин были с бородами. Бызов провел с ними обычную беседу. Он говорил о тяжелом положении нашей страны, интервенции, голоде в городах и в некоторых губерниях, необходимости обеспечения Красной армии продовольствием и закончил призывом отдать излишки хлеба Советскому государству.
     - Кто желает задать вопросы или что-либо сказать? - обратился он к присутствующим. Молчат.
     - Не стесняйтесь граждане, задавайте вопросы. Может быть, кто-то желает высказаться?
    - Разве брат Иван, - послышалось из дальнего угла.
      Бызов смотрит: со скамейки поднимается тот самый гражданин, который встретил их при въезде в деревню.
     Брат Иван сказал: «Вам хлеб нужен для войны, а мы против войны». И, сказав это, он повернулся и пошел к выходу. За ним, постепенно,  не торопясь,  стали выходить другие.
     Вот неудача - подумал Бызов.
 - Где же я сказал не так, как нужно? В чем допустил оплошность? Неужели придется уехать не договорившись?
   - Как видно, баптисты тут есть – сказал Дмитриевский, - почему говорили не «товарищ», а «брат»?
   - Вот в чем дело! – осознал Бызов.
  Продовольственники решили заночевать в деревне: все равно ночью ехать лесом нельзя!
  - Хозяюшка, поставь, пожалуйста, самовар: чайком пока побалуемся! За самоваром бывшие артисты запели школьную песню:
Слети к нам тихий вечер   
На мирные поля.                Тебе поем мы песню                Вечерняя заря.
  В их голоса включился бас бывшего псаломщика и баритон бывшего студента. Подпевал им своим тенорком и Бызов. Песня соответствовала настроению не только самим продовольственникам, но также и жителям деревни. Ее спокойные и плавные звуки, похожие на церковные, были слышны за пределами избы. Люди, живущие годами в лесу, были рады послушать мелодичные звуки не знакомой им песни. Постепенно входили в избу, садились на свободные места скамеек или на пол и слушали:
Как тихо всюду стало,                Как воздух охладел,                И в ближней роще                Уж соловей пропел.
  Продолжали петь продовольственники. Закончив «Тихий вечер», начали другую, но такую же протяжную, как и первую:
 «Сижу за решеткой в темнице сырой,                Вскормленный на воле орел молодой». . . , - начал Дмитриевский, в нее включились все остальные, и снова, и снова, звуки, слова и звуки новой песни заполнили избу и вырвались через окна и двери на деревенский простор. Народ прибывал! В избе уже не стало хватать мест, где бы можно было разместить вновь приходящих. По всему было видно, что песня им нравится. Они внимательно слушали, и по окончании одной, просили еще петь другие или повторить те же самые.
   - Хорошо поете, особенно тот! -  сказал один из присутствующих, указывая на Дмитриевского. Нельзя ли оставить его у нас?
   - Почему нельзя? Можно, если сам Дмитриевский согласится и, если вы излишки хлеба по разверстке завтра же отвезете на ссыпной пункт - ответил Бызов.
   - Какое твое мнение, товарищ Дмитриевский? Останешься здесь для проведения культурно- просветительной работы?
   - Можно!- ответил Дмитриевский, сообразив, для чего нужно оставаться.
     Так на этом и порешили. На завтра хлеб в установленном количестве на ссыпной пункт был вывезен. Дмитриевский же, оставленный в деревне для культурной работы, вернулся в отряд сразу же после сдачи хлеба. Свое досрочное возвращение он объяснил нежеланием быть медведем в этом лесном углу и тем, что он не может жить без табака.


     ("Комментарии автора" - Ну, конечно же, в те годы еще не было телевизоров и смартофонов и наивные крестьянские не замутненные души стремились к чему–то светлому и нравственному. Тем более, что так хорошо им    пели продовольственники! Но вот остается от этой истории какой-то неприятный душок. В советские времена пропартийные писатели расценили бы этот случай как пример находчивости большевиков при выполнении партийного долга. Хлеб то сдали! Но вот как сдали? Обманули ведь лесных братьев! И певец сбежал! Хорошо же  они подумали на все оставшиеся годы про советскую власть! Тем более баптисты! Следующий отряд они могли, ведь,  встретить уже и с вилами!)

 
     В декабре 1919 года Красная Армия начала подготовку к освобождению Севера от англо-американских интервентов и белогвардейцев. В результате активных действий 21 февраля  1920 года был освобожден город Архангельск.   Создалась возможность перехода к выполнению задач хозяйственного строительства.  В этот период в городе Вельске  был созван уездный съезд Советов. На этом съезде развернулась борьба между коммунистами и группой, поддерживающей эсеров,  во главе с Леонтьевским, который,  приехав в конце 1919 года из Петрограда,  работал в Уземотделе, заведующим агрономическим отделом. За время работы в Уземотделе он установил связи с оставшимися в уезде эсерами, кулаками и другими лицами, поддерживаемыми эсеровскую политику, которые и стали руководителями восстания в марте 1921 года.
     Во время работы Бызова по продразверстке эсер Леонтьевский, работая в земотделе,  своими действиями всячески затруднял работу Земуправления. При распределении обязанностей между членами  Уисполкома Леонтьевский рассчитывал, что его назначат начальником Уездного земуправления, Но, учитывая его эсеровские взгляды и контрреволюционную практическую работу, большинством голосов членов Уисполкома ему был предоставлен «пост» заведующим отделом труда. Не согласившись с решением Уисполкома о назначении на эту должность, он через некоторое время сосвсем выехал из Вельского уезда, но плоды его контрреволюционной работы остались и  особенно ярко проявились в в кулацко-эсеровском восстании в марте 1921 года  и во многих мероприятиях, проводимых  Укомом РКП(б) и ячейками РКП(б) в волостях. Особенно ярко выразилось это при проведении беспартийной конференции  весной 1920 года в Шангалах. На конференции присутствовали делегаты из пяти волостей, половина из них женщины. Конференция ставила своей задачей отчитаться перед избирателями о проведенной уездным советом работе и дать необходимые разъяснения по наиболее актуальным вопросам текущей политики. На повестке дня стояли доклады:
1. По текущему моменту  (Докладчик-секретарь Укома  Н.Е.Конев)
2. По продовольственному вопросу: (Райпродкомиссар- Долгобородов)
3. По земельному вопросу (Начальник земельного туправления – Ф.В.Бызов)
4. По народному просвещению (Зав.отделом Губин)
5. По народному здравоохранению ( Зав. отделом Цыплятов)
     Конференцию открыл секретарь Укома  Н.Е.Конев. После его краткого слова состоялись выборы президиума, председателем которого оказался один из делегатов.
     После окончания довольно содержательного доклада по текущему моменту начались выступления. Но все выступающие почти не высказывались по существу текущего момента, а сразу переходили на продовольственный вопрос. Председатель конференции Конев предупредил, что доклад по продовольственному вопросу будет следующим, а теперь обсуждается доклад по текущему моменту. Из зала голос: «Дайте мне слово по текущему моменту!» «Пожалуйста»-говорит председатель. Встает женщина, сказала всего семь слов, в том числе два нецензурных, и села. Этим закончилось обсуждение первого доклада.  По второму вопросу заместитель упродкомиссара рассказал о продовольственном положении страны и уезда, призвал делегатов оказать помощь в выполнении государственных обязательств по сдаче хлеба и продовольственных продуктов.
     В своих выступлениях некоторые делегаты вносили предложения и указывали на важность своевременного выполнения обязательств по сдаче хлеба и других продовольственных продуктов государству. Другие же с едкой усмешкой пытались доказывать, что вследствие «молодости дочери», они не могут выполнить обязательства по шерсти, а яиц из-за отсутствия в хозяйстве мужчин. Некоторые такие ораторы в середине или в конце своего выступления, как бы между прочим, вставляли крепкое нецензурное слово. Председатель неоднократно предупреждал, от употребления ругательных слов на конференции необходимо воздерживаться. Несмотря на предупреждения, следующий оратор снова забывал или сознательно повторял то же самое. Наконец председатель не выдержал, стукнул кулаком по столу и крикнул: «Сколько раз, мать вашу… , говорить, что нельзя ругаться?».  Громкий хохот прокатился по всему залу.
  Заведующий Уземотделом в своем докладе рассказал о  работе, проделанной Уземотделом, по  выполнению декретов « О земле», «О социализации земли», переходе на широкие полосы, ликвидации отрубов и хуторов, об итогах проведения посевных компаний, землеустройства и других особенностей сельского хозяйства. Отметил, также, то отрадное явление, что многие бедные крестьянские хозяйства, не имеющие необходимых средств производства и семян, в ходе посевной компании объединились в товарищества по совместной обработке земли и сельскохозяйственные артели.  Ближайшая задача землевладельцев  будет заключаться в переходе от трехполки на многополье и от мелкого хозяйства к крупному. То, что мы в эти два года перешли на крупные полосы –  это еще не прогресс. По мере того как наша промышленность будет восстанавливаться и будет производить крупные сельскохозяйственные машины, наши, так называемые,  широкие полосы будут только мешать работе машин. Надо уже сейчас думать об организации крупных хозяйств, колхозов, совхозов, потому что они выгоднее и производительнее.
    - Вместо того, чтобы о колхозах, совхозах и крупных машинах говорить, лучше бы позаботились о железе, стали, косах и серпах! Лучше синица в руках, чем журавль в небе! - кричали с мест.
   - Железо, косы и серпы очень сейчас нужны, я не отрицаю -  отвечал Бызов. - И уездные организации принимают настойчивые меры к их получению, но мы должны жить не только сегодняшним днем,  но думать и о завтрашним. А «завтра» именно такое, как я говорил!.
      Затем конференция обсудила вопросы просвещения и здравоохранения, не вызвавшие больших дискуссий. Повестка дня была исчерпана. Присутствовавшие на конференции представители местной интеллигенции и президиум, как было принято в те годы, готовились петь «Интернационал». Пока задавали тон,  в зале женщины запели «Спаси, Господи, люди твоя». Их подхватили некоторые мужские голоса!
     Так закончилась эта конференция, показавшая, насколько еще была слаба в то время политическая агитация и пропаганда среди крестьянских масс, особенно среди женщин.
     Такие беспартийные конференции были проведены и в других областях ( Шелотской, Чушевитской) с той лишь разницей, что обсуждение докладов представителей Уисполкома проходило в более деловой обстановке.
     В марте 1921года в уезде произошло кулацко-эсеровское восстание, для ликвидации которого от партийной организации и Уисполкома потребовалось много усилий. Восстание началось в Успенской волости, затем в Устьянских волостях,  в Есютине. Отрядами под руководством  М.М.Ушакова,  Корытова и Ф.Д. Басова оно было ликвидировано. Инициаторы восстания осуждены. Восстание показало недостаток коммунистической прослойки, а также кадров в составе волостных исполкомов, слабость коммунистической агитации и пропаганды. В связи с этим, членам Уисполкома приходилось часто ездить в волости для инструктирования и подбора кадров в разные существующие и вновь организуемые учреждения.
      Председатель Уисполкома в 1921 году - бывший слесарь одного из Петроградских заводов Зажигин не любил сидеть в кабинете и почти все время находился в командировках. «Ручка, хотя и легкая, но я от нее потею», - говорил он.
      Наряду с политическими, хозяйственными и культурными мероприятиями уездной партийной организацией и Уисполкомом, не  систематически, но проводилась в этот же период времени и антирелигиозная пропаганда. Религиозные предрассудки в те годы были еще велики. Пропаганда против религиозных предрассудков была затруднена по следующим причинам:
Во-первых, религиозным было почти все городское население, состоящее, в основном, из мещан, бывших служащих удельного округа, Земской управы, служащих торговых предприятий.
Во-вторых, уездная партийная организация была очень малочисленна и молода по партийному составу. А главное, не подготовлена к проведению такой серьезной антирелигиозной пропаганды. Не без основания люди говорили, что некоторые члены партии имели в своих квартирах иконы и иногда посещали церковь. Правильность этого подтверждалась случаями обсуждения в партийных организациях.
      Особенно сильный размах религиозных обрядов совершался в Бестужевской волости, где ежегодно скоплялось большое количество богомольцев для поклонения мощам преподобного Прокопия. Уездный комитет РКП(б) в начале 1919 года решил вскрыть мощи Прокопия и показать всему населению уезда обман народа, совершаемый попами. Была сосдана комиссия в составе: Н.Е.Конева,  П.Ф.Цыплатова, А.И.Истомина, П.Ф.Щербакова ии Ф.Д. Зыкова.
       Вот что рассказывал Ф.Д.Зыков про это мероприятие:
      - На вскрытие были приглашены все священники Устьянских волостей. О времени и дне вскрытия мощей было объявлено всему населению. Естественно, что к этому времени в Бестужево пришло много крестьян из других волостей. - Вскрытие началось с молебна, совершенного попом местной церкви. В речи, произнесенной им,  он предупредил своих слушателей о возможности чуда. И это чудо могло совершиться, если бы начальник милиции не догадался освободить от народа хоры. Установленные на них деревянные перила могли не выдержать напора людей и привести к обвалу с человеческими жертвами. Кругом раки с мощами в первом ряду встали попы, во втором ряду члены комиссии, затем милиция и за ней верующие-православные. Вскрытие раки производилось руками попов. Оказалось,  в металлическую посеребренную раку был вставлен деревянный ящик (гроб), а в нем несколько простынь и много ваты. Все это было осторожно перенесено в алтарь. В гробу остались только кости Прокопия, преподобного. Священники, подхватив их с обеих сторон, приподняли, чтобы показать присутствующим часть костей. Несмотря на осторожность кости начали рассыпаться. Тогда попы поспешили положить их обратно на дно гроба. Показ мощей проводился в полной тишине. Люди, вытянув шеи, хотели увидеть мощи, как они их представляли, а увидели одни лишь кости, которые часто встречаются на кладбищах при рытье могил. После этого началась укладка костей в гроб. Снова из алтаря принесли вату, простыни и завернули в них кости, а по окончании этой процедуры закрыли гроб и раку. Попы начали молебен во славу преподобного Прокопия. Часть толпы расходилась по домам, делясь своими впечатлениями о увиденном. Комиссия выехала в уездный город. Во избежание осложнений с верующими было решено: мощи Прокопия оставить в Бестужеве.
     Одной из важнейших политических задач, связанных с церковью, было извлечение церковных ценностей. Подготовка к этой операции проводилась очень осторожно и была произведена без каких-либо инцидентов. Извлеченные церковные ценности доставлялись в казначейство, где принимали их круглосуточно специально выделенные сотрудники казначейства. Круглосуточное дежурство было установлено,  также  в Уисполкоме и Укоме партии. Но однажды казначейство оказалось запертым и доставленные церковные ценности в виде крестов,  паникадил и прочего принял секретарь Уисполкома С.Губин и положил их в свой письменный стол. Утром на работу пришел заместитель председателя Уисполкома. В его кабинете появляется один из городских граждан и с возмущением требует прекратить у него обыск, производимый в его доме милицией. Начались громкие разговоры, в процессе которых С.Губин, вынув из стола большой позолоченный крест, поднес его к взволнованному посетителю и предложил крест поцеловать. Посетитель, не подготовленный к такой неожиданности, оторопел и быстро удалился из помещения Уисполкома.
    «Ты прочему так сделал?» - спросил его Бызов. Теперь он разнесет по всему городу, что работники Уисполкома, извлеченные церковные ценности присваивают себе. Кроме того, на каком основании крест оказался у тебя в столе, когда он  должен быть сданным в казначейство. Семен Губин объяснил, что церковные ценности он принял ночью, когда казначейство было закрыто, а этого гражданина он знает, как «контру», черносотенца, состоящего ранее в «Союзе Михаила Архангела», и что лучшим ответом на его возмутительное поведение, явилось предложение поцеловать распятие.
    «Надо знать с кем и как разговаривать: с одним языком, с другим кулаком, а с третьим, как этот - крестом!» заключил  Семен.
 
РОДНАЯ ТИМИРЯЗЕВКА

     Работая в должности заместителя председателя Уисполкома, а затем начальника уездного земельного отдела в период 1918-1922 года Федор Бызов, чем дальше, тем больше чувствовал недостаток политического, технического и культурного образования.
     Неоднократные попытки  поехать учиться не увенчались успехом до  1922 года, когда в Уком РКП(б) и Уисполком поступила телеграмма, подписанная В.И.Лениным, призывающая партийные и советские организации направлять молодежь в учебные заведения для подготовки новых кадров. На основании этого Бызов потребовал освобождения его от работы в Уисполкоме. А через несколько дней сдал дела,   и с путевкой Вельского земельного отдела, подписанной председателем Уисполкома  и поддержанной  Вологодским Губземотделом,  в августе 1922 года   прибыл в Москву для продолжения образования в Тимирязевской сельскохозяйственной академии. 
    Перед поездкой,  примерно за полгода, он начал подготовку к вступительным экзаменам, главным образом, по тригонометрии и алгебре. Однако, такая подготовка не давала гарантии успешной сдачи вступительных экзаменов. Но все закончилось благополучно. Бызов был принят в число студентов академии и с большим желанием приступил к учебе.


       " Комментарий автора" - Вот так же,  в конце Великой Отечественной войны,  многие солдаты,  демобилизованные по ранению из армии, в солдатских гимнастерках и шинелях,  голодные, но упорные,  с таким же большим желанием, садились за парты институтов и университетов. Институтские группы состояли тогда наполовину из участников войны,  и наполовину из десятиклассников, сдавших вступительные экзамены и получивших отсрочку от призыва. Как же они отличались друг от друга! На целую жизнь!  Первые были уже взрослыми людьми, повидавшими смерть, знающими, что почем, и несущими на своих плечах груз ответственности за себя и своих близких. А среди вторых было много легкомысленных юнцов, плавно пересевших со школьной скамьи на институтскую, с целью получения престижного высшего образования, а многие и с целью получения отсрочки от призыва в армию.)


  Через два месяца  новым студентам, в том числе и Феде Бызову,  была установлена стипендия в размере восьми рублей, которой не хватало даже на оплату обедов в академической столовой, стоимостью в тридцать копеек. Чтобы иметь завтрак и ужин,  оплатить жилплощадь размером в пять квадратных метров, коммунальные услуги и прочие потребности, Бызову пришлось искать заработки, выполняя в свободное от занятий время работу по разгрузке вагонов, уборке снега, приведения в порядок уборных и других аналогичных работ. Но все эти работы были временными и случайными.
    Ответственный съемщик по квартире предложил Бызову вступить в члены товарищества ответственного труда и дал для этого необходимую рекомендацию и поручительство. В члены этого товарищества Федор был принят и через месяц получил работу ночного сторожа при складе сухих фруктов в Уланском переулке. Охрану пришлось нести внутри помещения, иногда сидя на мешках, из которых были видны сухие фрукты. В первые ночи дежурства Бызов через имеющиеся в мешках дырочки, доставал фрукты,  поедал  их и через несколько дней так наелся,  что они стали ему противны. Их запах его преследовал всюду. К счастью, эта работа скоро закончилась и совсем неожиданно для Бызова. В помещении, где хранились фрукты, находилась также бухгалтерия. Однажды сотрудники запутались в счете и стали спорить между собой. Бызов долго слушал этот спор, а потом предложил решение с помощью  известной ему формулы. Все удивились, а Федор увидел в глазах сотрудников бухгалтерии подозрительность своего, якобы неслучайного нахождении, в их торгово-снабженческой организации. В результате он был уволен из этого учреждения, не стал предъявлять претензии по поводу своего увольнения и начал усиленно заниматься учебой.
     Через несколько месяцев материальное положение снова обострилось. Случайных работ не было. Бызову предложили работу инспектором в деткомиссии по оказанию помощи в борьбе с детской беспризорностью.
     В это время в стране проводилась новая экономическая политика (НЭП), которая в 1923-1924 годах была в самом разгаре. Частный капитал обосновывался в торговле, в народном питании. В Москве было открыто много частных ресторанов и пивных, торгующих до двух часов ночи. Некоторые рестораны имели кабаре с большим количеством артистов и штат подозрительных женщин. В то же время по улицам ходили оборванные,  голодные дети, оставшиеся без родителей.
     Была объявлена борьба с детской беспризорностью. К этой работе также привлекалось и студенчество. Но борьба с детской безнадзорностью потребовала значительных денежных затрат. В целях их изыскания Моссовет ввел налог на посетителей ресторанов, торгующих после одиннадцати часов ночи. Каждый, посещающий ресторан после этого времени, кроме оплаты за заказ, обязан был уплатить установленный ночной налог в количестве десяти копеек. Контроль за взимание этого налога по ресторанам и пивным осуществлялся контролерами. С этой целью они ежедневно после одиннадцати часов вечера обходили ряд ресторанов и там, где налог не взимался, составляли акты, по которым налагался штраф. Во время работы иногда приходилось быть невольным свидетелем драк, главным образом в пивных. Пустые бутылки или с пивом летели из одного конца пивной в другой! Кто мог, убегал, другие прятались под столами или за перегородками. И лишь отряд милиции восстанавливал порядок. Результатом побоища были масса разбитых бутылок и раненых людей.
    Что и говорить! Работа была не из приятных, но удобная тем, что давала возможность днем учиться в академии  и материально была выгодной.
    Деятельность контролеров  не ограничивалась сбором только налогов, но попутно они задерживали беспризорников, ютившихся часто на чердаках теплых домов, в асфальтовых котлах, еще не остывших после приготовления асфальта. Обнаружив в таких местах оборванных, грязных, голодных беспризорников, контролеры водили их в приемники для дальнейшего направления в приюты. Вначале они боялись, не хотели идти, но обещания накормить их, заставляли соглашаться и они покорно шли, не разбегаясь.
    В те же годы на Тверской улице, напротив Центрального телеграфа, существовал клуб поэтов. В один из вечеров Бызов зашел в помещение клуба, чтобы проверить взимание налогов  в пользу Деткомиссии Моссовета и установил, что взимание налога не производится. Бызов не стал составлять акт, тем более, что администратора клуба на месте не оказалось. На завтра, днем, проходя мимо клуба,  Бызов решил зайти и предупредить администратора о необходимости выполнять решение Моссовета о взимании налога с ночных посетителей.
    Бызов заходит в помещение клуба. Большой зал. В середине зала сидят двое. Один молодой с пышной шевелюрой, в руках у него гитара. Рядом человек с большой рыжей бородой, в фартуке, запачканном кирпичом. Он поет какую-то старинную русскую песню, а молодой ему аккомпанирует на гитаре. И показалась Бызову, что у молодого  гитариста были слезы в глазах.
   - Что за люди?- спрашивает Бызов  у служащего.
   - Вот тот, интересный молодой человек – Есенин , а рыжебородый старик – рабочий . Нашел его Есенин на строительстве соседнего дома, узнал, что он хорошо поет, зазвал его сюда, напоил и заставил петь.
     На следующий вечер Бызов снова по тем же служебным делам зашел в клуб. Установив, что взимание налога не производится, сел, чтобы составить акт. На его плечо опустилась тяжелая рука и он услышал:
   - Я Маяковский! Вы что тут делаете?
   Бызов объяснил цель своего нахождения.
   - Надо освободить наш клуб от налогов- говорит Маяковский. Мы живем только на членские взносы, а на основании Вашего акта нас могут оштрафовать на крупную сумму, а денег у нас нет. Выходит,  надо будет закрывать нашу лавочку!.
    Ушел Бызов оттуда, отказавшись от составления акта, и больше там не был, считая,  что клуб поэтов, действительно, должен быть освобожден от взимания такого налога.


      ("Комментарий автора" - Ну, что же! Спасибо Федору Бызову за то, что он сохранил для нас несколько  еще неизвестных  эпизодов из жизни великих русских поэтов того времени. Исследователи жизни и творчества Есенина будут рады даже небольшим штрихам к его живописному образу, а литературоведы узнают, что побудило Маяковского создать шедевр про его разговор с фининспектором о поэзии.)


     Четыре с половиной года Федор Бызов «грыз гранит науки». Недостаточная подготовка и необходимость зарабатывать на жизнь затрудняла учебу. Кроме того, одновременно с учебой пришлось принимать участие в общественной жизни факультета и академии.
     В период 1922-1927 годов перед пролетарским студенчеством была поставлена задача завоевать высшую школу для детей рабочих и крестьян. Шла борьба между пролетарским студенчеством и старым, в большинстве детей дворянства и чиновничества. Эта борьба выражалась не только в организационных мероприятиях и грубоватых дискуссиях, но иногда перерастала и в драки. Старый  профессорско-преподавательский персонал, особенно в первые годы, сочувствовал студентам своего класса и возражал против многих мероприятий, проводимых новым руководством Академии. Проводилась чистка студентов, в первую очередь, так называемых «вечных студентов», в большинстве случаев детей дворян, которые занимали места в Академии по несколько лет, но никак не могли закончить ее курс.
     Наблюдая за жизнью и учебой пролетарского студенчества в последние годы старые профессоры, ранее относившиеся отрицательно к новым порядкам, постепенно стали изменять свое мнение.
     В двадцатые годы были очень модны лекции об омоложении. Прочтение такой лекции на одной из фабрик в городе Серпухове было поручено профессору Кулагину – специалисту  по физиологии животных. Для проведения организационных мероприятий и оказания помощи профессору назначили Бызова. Лекция была прочитана профессором  большому числу рабочих, заполнивших полностью огромный зал клуба. Лекция вызвала большой интерес у слушателей. После лекции на частной квартире был организован ужин, на котором присутствовало несколько человек из руководства фабрики. Профессор выпил и интересно рассказывал о своем пребывании за границей. Профессор всем был доволен. При отъезде в Москву мы были вынуждены сесть в не отапливаемый вагон. Было очень холодно. Профессор забился в угол, закрылся шарфом и задремал. И вдруг в купе попытались ворваться несколько пьяных пассажиров, только что вошедших в вагон. Бызов решил не пускать их в купе, что бы тихо довести профессора до Москвы. Сколько они не ругались и не стучали в дверь,  Бызов так и не открыл им вход в купе. В Москве, в Тимирязевке он проводил профессора до его квартиры и они взаимно пожелали друг другу здоровья и успехов: профессору в работе, а Бызову в учебе. Расставаясь профессор сказал: «Спасибо за Ваше ко мне отношение. Разве можно было ожидать от Вас такого внимательного отношения к своему профессору? Мое мнение о пролетарском студенчестве, как видно, было ошибочным. Еще раз благодарю Вас за внимание». Так постепенно изменялось мнение профессорско-преподавательского состава к пролетарскому студенчеству, а студентов к профессорам и преподавателям, особенно,  сочувствующим  Советской власти.
      В тот же период Бызову по рекомендации студенческих организаций пришлось работать членом фульткома экономического факультета и ответственным секретарем  академической минимальной комиссии по проверке успеваемости студентов, председателем которой был профессор В.Р. Вильямс, а ее членом профессор Стольгани. Рассматривалась успеваемость студентов, поступивших в Академию в последние два-три года. Некоторые из них, не проявившие в учебе никаких успехов, могли быть исключены из Академии. Но ни один студент не был исключен.
      Заседание комиссии начиналось с сообщения Бызова о студентах, которые в течение длительного времени не посещали лекций и практических занятий, не сдали минимума зачетов и экзаменов и, следовательно, подлежали исключению. Поглаживая свою пышную бороду, первым говорил профессор Стольгани: «Что-то я не знаю этих студентов, не знаю причин их отставания в учебе. Поговорить бы с ними». При этом взгляд его устремлялся на профессора Вильямса, который произносил: « А, что, может быть рано студента резать? Надо поговорить, выяснить». Так проходило несколько заседаний академической минимальной комиссии, пока проверка успеваемости студентов не была передана в соответствующие комиссии факультетов.
      В те годы Федору Бызову не пришлось лично видеть В.И.Ленина и слышать его выступления. Но в период 1918-1922 годов ему в Вельском уезде Вологодской губернии пришлось участвовать в выполнении заданий, распоряжений и декретов, подписанных Лениным, по становлению Советской власти на местах, обороне от интервентов и белогвардейцев, социализации земли и лесов, проведению продразверстки, трудгужналога и других важнейших мероприятий того времени.
     С каким вниманием изучали и выполняли тогда декреты, призывы и распоряжения, подписанные В.И.Лениным! Достаточно было сказать, что документ подписан Лениным, чтобы быть уверенным, что изложенное в документе,  будет выполнено! Так был велик авторитет В.И. Ленина, так сильно было его влияние на умы людей!После кончины В.И.Ленина Федору Бызову довелось работать и участвовать во многих мероприятиях советской власти, в основном, по сельскому хозяйству. Везде и во всем чувствовалось, что в основе всех дел были заложены идеи В.И.Ленина. Поэтому любовь к нему рабочего класса  была так велика и так горька его смерть.   Во время болезни Ленина студенты Академии внимательно следили за его здоровьем. Тогда еще не было городской радиосети. Сообщения врачебной комиссии вывешивались в одном из окон РОСТа на Пушкинской площади. Студенты ежедневно, утром, по очереди,  бегали туда с Новослободской улицы, чтобы записать температуру, пульс и другие данные, публикуемые врачебной комиссией.
    Но вот, 21 января 1924 года стало известно, что Владимир Ильич скончался. Это известие, как удар молнии поразило всех студентов. Долго молча, сидели они, не зная, как выразить свое горе. Начиная с 23 по 26 января, несмотря на сильный мороз, сотни тысяч молча проходили через Колонный зал дома Союзов, отдавая последний долг Владимиру Ильичу Ленину. По Тверской улице, по Охотному ряду были разложены костры, у которых согревались люди. Никакого шума не слышно было, даже разговоров. Шли люди молча. С чувством горечи великой утраты. Дважды прошел Бызов через Колонный зал, мимо гроба В.И.Ленина.
     В последующие годы Бызов стоял уже в почетном карауле у гроба М.И.Калинина, Г.Дмитрова, И.В.Сталина, в первом ряду оцепления при похоронах С.М.Кирова и переживал горечь утраты их, как учеников и последователей В.И.Ленина, как продолжателей начатого им дела преобразования человеческого общества.
     В 1970 году народ нашей страны и трудящиеся других стран отмечали столетие со дня рождения великого революционера нашей эпохи, организатора Коммунистической партии Советского Союза, создателя Советского социалистического государства. Бызов, уже находясь на пенсии, тоже участвовал в торжественных мероприятиях, отдавая дань памяти  вождю всех трудящихся, человеку перевернувшему устои старого мира и показавшему пути построения справедливого общества.


       ("Комментарий автора" - Отнесемся с пониманием к  мировоззрению Федора Бызова и его современников, вышедшим из бесправной и безграмотной массы рабочих и крестьян царской России и простим им некоторый пафос в изложении событий и оценке прошлого. Они  вдруг увидели действующего, реального лидера, решения и указания которого соответствовали их представлениям в их практической работе на местах, в разрушенной после всех войн стране. И не надо их всех подряд мазать дегтем, как кровожадных большевиков, стремящихся только лишь выпустить кишки из своих противников. Сознательное или несознательное заблуждение,  в возможности построения принципиально иного справедливого общества основанного на принуждении и терроре, принадлежало не им, а руководителям   партии и государства, положившим в свою основу марксистские догмы. А перед ними, выходцами из беднейших крестьян, угнетенных рабочих и солдатской среды стояли простые задачи: поднять свою разрушенную деревню, поселок, район, мастерскую, фабрику, завод.   Они это и делали!)

 
      Весной 1925 года, вместе с двумя студентами Академии, Бызов выехал в Алтайский край на производственную практику.
      Совхоз Плотавский, куда студенты были направлены Алтайским Крайзу,  только  что организовался. Директор был неопытным и не специалист по сельскому хозяйству, а агроном, также как и студенты, был молод и не имел большой практики. Поэтому практикантам приходилось решать многие организационные и технические вопросы самостоятельно. В следствие недостатка рабочих  приходилось заменять и их, работать на жатках, косилках и других сельскохозяйственных орудиях. Летом с Путиловского завода в совхоз прибыли три трактора, похожие по своим габаритам и форме  на паровозы «Кукушка».  Эти тракторы долго не работали. Прибывший через некоторое время инструктор с завода, несмотря на имеющийся у него опыт, полученный в Америке,  на заводах Форда,  не смог запустить тракторы в ход длительное время. А когда показалось, что тракторы заработают,   неоднократно переплывавший Атлантический океан, утонул в единственной, имевшейся на территории совхоза, «луже». Этим печальным происшествием была омрачена первая агрономическая практика Федора Бызова и его сокурсников. Инструктора они похоронили со всеми возможными, в тех условиях,  почестями. Тракторы удалось пустить в работу, но так и не добились их использования на полную мощность.
  Агрономическая практика в этом, только что  организованном совхозе, не дала той пользы, на которую рассчитывали, потому что не было хороших образцов и примеров, которые можно было бы использовать в своей будущей работе. Практиканты пытались приступить к составлению перспективного плана совхоза, но у Крайзу  не было даже определено направление совхоза, не было  материальных и денежных средств на его развертывание.
      Основной задачей тогда было расширение посевов зерновых культур, в том числе и в первую очередь за счет подъема целины.
      В 1927 году Бызов окончил Сельскохозяйственную академию и был направлен на работу в Народный Комиссариат рабоче-крестьянской инспекции для проведения работы по изучению бюджетов крестьянских хозяйств. В результате этой работы была коллективно написана книга «Организация сельского хозяйства».
  В последующие годы, работая в Наркомземе РСФСР и СССР Бызову приходилось заниматься многими организационными и техническими проблемами в области планирования, учета и отчетности, организации совхозов, колхозов и машино-тракторных станций. В одно время пришлось заниматься организацией агрокомбинатов, где все было новое, проблемное. В Наркомзем РСФСР из разных областей  было представлено более полутора десятков организационных планов агрокомбинатов. Все они рассматривались и вследствие неясности многих организационных вопросов, неправильности в расчетах отдельных отраслей, их увязки и других недостатков, обычно высылались обратно для их уточнения. В результате ни один из организационных планов агрокомбинатов не был утвержден, до указания о прекращении этой работы. Агрокомбинаты были признаны, как увлечение гигантоманией. Однако, в 1969 году, наш корреспондент, побывавший в Югославии, в одном из номеров  газеты «Известия» сообщил, что подобные агрокомбинаты там существуют.
  В последующие годы, где бы ни работал Федор Бызов, для него важнейшей проблемой было определение размеров хозяйств и сельскохозяйственных предприятий. Во время работы в Наркомземах РСФСР и СССР проблемой являлось определение оптимальных размеров колхозов, МТС и совхозов, в Наркомате и Главном управлении материальных резервов – оптимальные размеры элеваторов и пунктов хранения зерна. Бызову казалось тогда, что  проблему оптимальных размеров колхозов, совхозов и других сельскохозяйственных предприятий, а также зависимость отдельных отраслей этих хозяйств можно разрешить определенными математическими формулами. С этой целью Федор Бызов неоднократно переключался на изучение математики, но безуспешно. Формула так и не была изобретена и осталась мечтой.  Великая Отечественная война прервала эти изыскания, но и до сих пор ему представляется, что при планировании сельскохозяйственных предприятий, особенно в настоящее время, используя счетные машины,  можно в значительной степени облегчить расчеты при определении оптимальных размеров сельскохозяйственных предприятий, объемы и зависимости их отдельных отраслей.

       ("Примечание автора" - Вот так, в те годы, когда о компьютерах широкая публика и понятия не имела, бывший простой крестьянский паренек, а ныне один из управленцев советским сельским хозяйством, смутно ощущал необходимость внедрения в процессы управления вычислительной техники, которая оказалась  в двадцать первом веке доступной для любого рядового программиста. Правда, в том же двадцать первом веке оказалось, что для успешного ведения отечественного сельского хозяйства, кроме необходимости внедрения вычислительной техники, надо разрешить еще уйму проблем, и в первую очередь социально-политических. Впрочем, как и всегда в России, что при царе, что при советской власти или при нынешней, кустарно капиталистической.)


 ПОСЛЕСЛОВИЕ

   Так что же случилось с нашей Родиной на рубеже девятнадцатого и двадцатого веков? Если, исходя из того, что «российское прошлое непредсказуемо», попробовать абстрагироваться от  глубоких исторических, научных, в том числе и конъюнктурных исследований,  и просто осмыслить  это прошлое с точки зрения влияния роли личности в истории на ее ход?  Ханжеский марксистский постулат гласит о том, что не личность влияет на ход истории, а народные массы. Как бы, не так! Народные массы, конечно, участвуют в преобразованиях, предпринимаемых  их лидерами, оказывая им поддержку или отрекаясь от них. Но разве  не Петр первый  вывел боярскую  сопротивляющуюся Русь в европейскую цивилизацию? Разве не Ленин,  совершил переворот, повлиявший на судьбы миллионов людей и государственное устройство многих стран мира? Разве не Гитлер воссоздал фашизм и,  изменив мировоззрение немецкой нации,  развязал  вторую мировую войну? Разве   не Сталин обескровил чудовищными репрессиями человеческий потенциал страны, которую он возглавлял,  и разве не он же своей целеустремленностью, волей и  исходящим от него ужасом организовал превосходство советской промышленной и военной системы над германской, обеспечив победу в Великой Отечественной войне, победу над фашизмом и переход Восточной Европы в «лагерь социализма»?  А Никита Хрущев,  одним росчерком пера отдавший Крым Украине,  что имело  для нее и России далеко идущие последствия? Что уж говорить о Михаиле Горбачеве, открывшем своим современникам гласность и свободу  и изменившем  традиционное отношение к нашей стране, как к «империи зла»? А Ельцин,  ради свержения своего политического противника, разваливший Советский Союз и допустивший превращения своей страны в полукриминальное государство? Ну, и наконец, наш «консервативный прагматик», как он сам себя  самокритично называет,  построил «вертикаль власти», расчистил властное поле от всех возможных претендентов, начал предпринимать попытки по восстановлению разрушенного хозяйства и международного имиджа страны и доказал, что обеспечить власть можно не только страхом лишения жизни своих противников,  как это делал товарищ  Сталин, но и страхом потерять им свое престижное положение и          материальное  благополучие.
  Власть,   приобретенная по наследству,  опасна для подданных и будущего страны своей непредсказуемостью. Кто он, этот наследник? Просвещенный и целеустремленный лидер или безвольный обыватель?  В истории России, также как и в других странах, было много монархов, которые за время своего правления ничем себя не проявили и не оставили своего следа в истории.
       Власть, приобретенная в результате дворцового переворота,   кровавого как у Александра Первого или бескровного, как у Леонида Брежнева, всегда приводит к появлению группировки влиятельных лиц, которая и начинает реально управлять страной и происходящими в ней событиями.
      Власть, приобретенная в результате коренного переворота  и смене одного  общественного строя другим, называемом революцией,  после ее свершения перерождается,   отходит от лозунгов, под которыми  совершала эту революцию, а ее действия приводят к катастрофическим последствиям и, как это уже  установлено историками,   сама революция «пожирает своих же детей».
     Власть, приобретенная в результате честных выборов, в лучшем случае приводит к существованию политических и социальных структур, свойственных западным демократическим государственным  образованиям. Как сказал Черчилль:  «Демократия отвратительна, но лучше ее, еще никто ничего  не придумал».
      Власть, приобретенная в результате ее передачи, чревата тем, что получивший ее лидер, совершенно не будет обязан выполнять  линию, которую проводил предыдущий лидер, передавший эту власть и надеявшийся на ее продолжение. И каково будет это новое направление и кем будет этот новый лидер, когда получит власть, никто не знает. Но будет уже поздно!
      В России во все времена, царское, советское и постсоветское, между народом и его властью, какой бы она не была, существовала глубокая, непреодолимая трещина.
       Николай второй  на вопрос анкеты о профессии, ответил: «Хозяин земли русской». Самонадеянно, надо сказать, ответил. Хозяин должен был не только знать о реальном состоянии страны, но и принимать действия по ее сохранению. А он не обеспечил сохранность даже своей любимой семьи, не отправил ее вовремя в туманный Альбион, к родственникам! Что уж тут говорить о громадной и рыхлой стране? Как это объяснить? Как это оправдать? Нет,  не руководителем великой страны он был,  не лидером, не царем, а растяпой и безвольной тряпкой. Страшно, как не повезло России!
 В наступившем безвластии обозленные бессмысленной  и проигранной войной солдаты,  обнищавшие вконец крестьяне, и голодные рабочие в городах, поддержали Ленина, который обещал покончить с войной, дать землю крестьянам, заводы рабочим и построить  невиданный еще на Земле справедливый коммунистический строй.
    Но,  оказалось, что методы и практика создания этого строя были основаны на жестокости и принуждении, а для достижения «всеобщего счастья» эти инструменты  не годились. Это поняли потом, через многие десятилетия, после свержения советской власти. А  тогда, после большевистской революции,  жестокость и насилие, сопровождающиеся отъемом крестьянского харча, грабежом церковных ценностей и разрушением церквей в православной, стране, унижением интеллигенции, ученых, бывших управленцев и репрессиями, привели к гражданской войне и последующим после нее,  жестоким подавлениям крестьянских восстаний и извращению такого заманчивого,  марксистского мировоззрения.
      Сталин физически уничтожил «ленинскую гвардию – старых большевиков» вместе с первородным пониманием коммунистического общества, каким его представляли основоположники марксизма. На основе кровавого террора, проведенного в стране в тридцатые годы прошлого века, он создал беспрецедентный институт личной власти, на основе рабского труда заключенных и внедренного в общество  советского патриотизма создал современную промышленность, но так и не смог создать удовлетворительного сельского хозяйства без применения в нем принудительного труда. Он, уничтоживший  перед самой войной командование Красной армии, тем не менее,  сумел организовать Победу, которую без решающего участия народа, осознавшего угрозу самого своего существования, он, генералиссимус, никогда бы не  одержал.  А в народе, не смотря на все чудовищные старания пропаганды, по-настоящему его никто и не любил. Личность Сталина, наверно, навсегда останется загадкой для истории. Тот же Черчилль, отдавая дань уважения своему врагу-соратнику,  сказал о нем фразу, ставшей классикой: «Сталин принял Россию с сохой, а сдал ее с атомной бомбой». Но трещина, которая в России всегда существовала между народом и властью, так трещиной и осталась.
 В годы безвременья и « застоя», вроде бы,  народ стал, в среднем, жить лучше. Но, качество жизни было ужасным, совершенно не  сравнимым  с качеством жизни в постиндустриальных, западных странах. Чтобы купить, например, женские сапоги,  в обувном магазине на Кутузовском проспекте, надо было выстоять полукилометровую очередь. А знаменитые «колбасные»  подмосковные электрички? Примеров можно привести тысячи! Да надо ли? Про эти десятилетия знают и в России и в мире. Средства были нужны на «холодную войну», на вооружения, на противостояние в ракетной технике и космонавтике.  А трещина, так никуда и не делась, не заросла, только лишь расширилась! Появились инакомыслящие, диссиденты. Благо массовый террор ушел в небытие! Но «психушки» остались!  «Кормушки» и «Березки» остались. Началось еще большее разделение населения страны по имущественному признаку, заложив основы невиданной еще при советской власти коррупции.
    И вот уже  при Горбачеве, который хотел построить «социализм с человеческим лицом», и которому так и не удалось это сделать,  появилась надежда на другие  времена, на «отвратительную демократию»,  наилучшую из проверенных человеческим обществом управленческих структур.  Но не получилось у них, у «дерьмократов», как их позже стали называть в народе. Не хватило у них  ни хозяйственного и управленческого опыта, ни политической воли, чтобы остановить начавшуюся разруху и распад страны.
  А решительный и волевой Ельцин, взявший на  поднявшейся демократической волне абсолютную  власть, очень быстро превратился в царя, а его ближайшее окружение в «семью». Его так и стали называть  в народе и в управленческой элите: «Царь Борис». Не смог он дистанцироваться от мощных,  финансовых олигархических групп, образовавшихся после проведения преступной ваучерной приватизации бывшей советской собственности. И трещина снова стала разрастаться!
  И вот, наконец, власть впервые в России была передана одним лидером в руки другого прямым цивилизованным путем: от президента  председателю правительства. Новый лидер принял страну в ужасающем состоянии. Распад Советского Союза, образование по границам России самостоятельных, весьма не стабильных государств, утрата мирового имиджа России,  межнациональные войны, развал промышленности и сельского хозяйства страны, нашествие мигрантов, бегство из страны  капиталов,  начавшаяся утрата ее  генофонда,  и реальная угроза потери боеспособности ее армии и флота,  криминализация общества и бандитский беспредел.  И начал Владимир Владимирович все правильно: с наведения порядка,  построения властной управленческой вертикали и обеспечения поддержки своим действиям. А без этого невозможно восстановить разрушенное государство, восстановить его былую мощь и                руководить им. И все личностные данные для этого у него оказались!  Способность просчитывать каждый свой шаг задолго до его совершения. Рассудительность и ирония. Способность убеждать. Находчивость. Твердость в решениях и выдержка в любых неординарных ситуациях. Несомненный патриотизм. И даже личное обаяние. Смелый! На истребителе летает и на дно Байкала опускается в батискафе! Кто из наших прежних руководителей был на это способен? Даже представить себе это невозможно! Только вот, ехал он на инаугурацию,  по зачищенным от народа, улицам Москвы. Стыдно было за него очень! Или те же амфоры, щуки и голый торс! Зачем ему это нужно?
   Во властной  вертикали оказались перерожденцы, которые воспользовались возможностью несказанно обогатиться до миллионных и миллиардных состояний, забыв о том, как и чем,  живет простой народ, его старики и дети. Появился чудовищный управленческий бюрократический аппарат,  намного  превосходящий по своей численности управленческий аппарат Советского Союза. Возникла субстанция, называющая себя элитой, хотя  понятие «элита» означает принадлежность к лучшим представителям какой- либо части общества, чего нельзя сказать о нынешней. Вместе с управленческим аппаратом и финансово-олигархической группой эта,  так называемая,  прикормленная «элита», во многом,   и составляет опору нынешней власти. Может быть,  этим и объясняется робость в борьбе с чудовищной коррупцией и невиданной  еще в России преступностью? Создается впечатление, что там, наверху, кто-то присматривает за Президентом. Дескать, ты не очень-то самовольничай, ведь и укоротить можем! Не дай бог, если это действительно так! А если не так, то почему не искоренить эту многотысячную преступную банду невежественных людей, захвативших многие государственные и служебные посты с целью личного обогащения? Где дело подмосковных прокуроров? Будет ли наказан министр обороны, разваливший оборону? И много, много еще таких же вопросов, на которые нет ответа! Постирать бы надо грязное белье властной вертикали, да где та прачка?
   История сделала свой очередной столетний виток и вернулась к  политическому и общественному устройству России, сходному с ее капиталистическим дореволюционным прошлым, только в другой ипостаси. Все другое! И время другое,  и люди другие, и жизнь другая. И проблемы другие! Образование и здравоохранение,  продовольственная безопасность и удручающая демография, преступность и миграция. Да  и многие другие глобальные проблемы!  И только та же трещина осталась! Вот, что случилось с нашей Родиной!

 Этого ли хотел Федя Бызов и его товарищи?

 Так давайте же с уважением отнесемся к прожитой ими жизни! Ведь они так и не знают, что к их сыновьям и внукам пришло уже совсем другое мировоззрение!