Река времени 67. На государственных испытаниях

Когда, стечением обстоятельств и волей заместителя Главкома ВМФ, я оказался  в прочном корпусе, готовящейся уйти на государственные испытания, АПЛ К-64, на пультах левого борта  несли службу, в готовности №1, офицеры первого экипажа,  руководимые командиром БЧ-5 Всеволодом Леонидовичем Овчинниковым.

 На пульте энергетики - Володя Жизневский, на пульте ЭЭС - Женя Тихонов, на пульте ОКС - Юра Марьяскин, На рулях - Валера Харитоненко.
«Здравствуйте! Позвольте представиться. Назначенный дублером Сергея Реброва, капитан-лейтенант Бахарев. В полном параде, прямо с бала на корабль», - сказал я, снимая шинель, и демонстрируя тужурку с погонами и белую рубашку с галстуком.

«Юра! Ступай  командиром отсека во второй, и будь на связи. Там сейчас  находятся 2 заводских специалиста, у обратимых преобразователей и в  компрессорной выгородке, а офицеров нет. После отмены готовности №1, подойдешь ко мне,  разберемся в деталях», - в ответ на моё приветствие, сказал командир БЧ-5  Я,  не задерживаясь в центральном посту, нырнул во второй отсек.

В проходе, между щитами обратимых преобразователей, скучал знакомый специалист из «Эры». Я поздоровался и сказал, что прибыл как командир отсека, буду заменять Реброва. Он, не задавая вопросов,  спокойным голосом доложил, что обратимые преобразователи  работают нормально, и замечаний нет.

Я спустился на нижнюю палубу, где в у дизель-генератора, приспособив, как сиденье, ящик ЗИПа,  дремал, скрестив руки на груди, другой  знакомый специалист из ЛАО.

Я поздоровался и сказал, что я как командир отсека, заменяю Реброва. «А где он сам?», спросил он. «Знаю только, что Серёга опоздал на выход, а Егоров приказал его не ждать», - ответил я, не имея желания строить догадки, и добавил: «Я буду на связи с ЦП, на верхней палубе отсека, в выгородке преобразователей частоты, докладывайте мне, по необходимости».

«Конечно!», сказал он и добавил: «Хотите сублимированной клубники? Ребров в прошлый выход раздобыл где-то. У нас еще с четверть банки осталось».
«Интересно попробовать! Ни когда не пробовал»,- сказал я.

Мой собеседник свернул кулёк, вырвав страницу из чернового журнала, и  подал его мне. Затем, алюминиевой кружкой зачерпнул что-то из квадратной, 10 литровой, жестяной банки и со словами: « Держите!», пересыпал в мой кулек, розоватую субстанцию, которая сыпалась, как сухое молоко или яичный порошок.

 Но при внимательном рассмотрении, в розовом порошке можно было обнаружить кусочки и даже целые ягодки. «Мы кружкой размочалили ягоды. А когда банку вскрыли, они все были целые», - сказал он, как бы оправдываясь.

«Спасибо за угощение!», - сказал я и, бросив в рот кусочек ягодки покрупнее, направился наверх.
Только я добрался до выгородки преобразователей частоты, и,  засунув шапку в рукав  шинели, повесил её на крепеж  кабельной трассы, как по громкоговорящей связи прошла команда. «По местам стоять, со швартовых сниматься!»

 И через десять секунд,  загорелась лампочка вызова, и я услышал подтверждение  о приеме доклада из первого отсека: «Есть, первый».
Не мешкая, снял гарнитуру «Эллипсоида» и прокричал: «Центральный! Во втором по местам стоят, замечаний нет».
«Есть, второй!», - услышал я в ответ, и лампочка вызова погасла.

От работающего электрооборудования,  на верхней палубе  отсеке было жарко. Дотронулся рукой до корпуса преобразователя частоты. Горячо, но терпеть можно. Кремнеорганическая изоляция  держит достаточно высокую температуру. И простейший способ проверки, не перегревается ли оборудование, убедиться, в состоянии ли  терпеть, держа руку на корпусе.

 Можно было спуститься на среднюю палубу, иди перейти в компрессорную выгородку, где сейчас компрессора воздуха  высокого давления не работали, но я подумал, что обе палубы под присмотром, а здесь, если я уйду, никого не будет.

Снял тужурку с галстуком  и повесил её рядом с шинель. Расстегнул ворот белой нейлоновой рубашки и, усевшись на деревянный ящик с ЗИПом, задумался. В первую очередь, надо раздобыть  синюю куртку комплекта РБ, чтобы не ходить в тужурке с погонами. Будет ни так жарко, а, главное, не буду  выглядеть белой вороной. С местом для сна и очередностью в кают-компании, наверное, вопросов не будет, так как  просто заменю Реброва.


Но за мыслями о бытовом устройстве,  пряталась  одна неприятная мысль. Раз меня определили дублировать Реброва, то по готовности №2 я должен буду нести вахту на рулях. И если в исполнении его должностных обязанностей по электрической специальности проблем я не видел, то с обязанностями рулевого дело обстояло много сложнее.

Конечно, в режиме программного и автоматического управления системой Боксит, где, требуется только  умение включить нужный режим и наблюдать за правильностью действия автоматики, проблем тоже не должно было быть.

А вот при работе на горизонтальных рулях, в режиме ручного управления, особенно в переходных режимах, одного умения недостаточно. При погружении, всплытии, поддержании перископной глубины при волнении моря, нужно не просто умение, необходим твёрдый соответствующий навык.

 Я понимал, что этого навыка у меня нет. Да и откуда ему было взяться!?
В процессе командировки на К-159,  мне удалось  посидеть на рулях в переходных режимах всего пару вахт. Да и система управления там была, существенно, иная.

 Командировка в ЦНИИ  « Аврора» на тренажёр, хорошо имитирующий нашу систему, и где пульт «Боксит» был точной копией нашего, было слишком коротка для отработки полноценных навыков  ручного управления подводной лодкой  по глубине.

Может быть, заявить Овчинникову, что считаю свою подготовку к работе на рулях, недостаточной? Так он  это знает, из нашего отчёта о командировке. А  такое заявление будет выглядеть, как отсутствие желания принимать участие в испытаниях. Ведь и Харитоненко, и Чумак, и Ребров, до начала ходовых испытаний, имели не лучшую практическую подготовку.

Да и переходные режимы во время государственных испытаний будут, скорее всего, проводиться по готовности №1, когда за пультом будет сидеть Харитоненко. Кроме того, ручное управление на пульте «Боксит» предусмотрено  как резервное, а не основное. Продумав всё это, я немного успокоился и решил, вслух, эту тему ни с кем не обсуждать.

После отбоя боевой тревоги, и объявления боевой готовности №2, я пошёл искать командира БЧ-5, чтобы, как он сказал, «разобраться в деталях».

Овчинникова я нашел в кают-компании,   и он подробно меня проинструктировал.
Первые сутки я буду  дублировать операторов «Боксита», а потом, если покажу себя достаточно подготовленным, то меня допустят до самостоятельного несения вахты во второй боевой смене. С этой сменой я буду и принимать пищу.

Моим непосредственным начальником  будет старший инженер управления движением В.Харитоненко. Он же доложит о возможности допустить меня  к самостоятельному несению вахты на «Боксите».

Со спальными местами во время государственных испытаний большие трудности. Официально я буду делить спальное место с  Чумаком и Харитоненко, а реально, - спать, где придётся.

Куртку РБ, Всеволод Леонидович посоветовал попросить у кока, В.И. Миронова. Он, всё равно, её не одевает, и весь день ходит в белом поварском наряде.

Поговорив с Овчинниковым, и, убедившись, что спальное место занято отдыхающим после вахты Харитоненко, пошел на пульт «Боксит», где в этот момент нес вахту Саня Чумак. Лодка в это время шла в надводном положении, следуя за ледоколом к чистой воде. В этом режиме мне учиться было нечему, и  Саня посоветовал  пойти спать, так как было далеко за полночь.

Я поискал свободное спальное место, и не найдя его в каютах,  пошел во второй отсек, где пристроился на своей шинели,  положив шапку под голову, прямо на палубе выгородки, между  двумя преобразователями частоты. Место, конечно, не самое удобное, зато не на проходе. Никто не потревожит, а в случае объявления боевой тревоги, я уже на своем боевом посту.

Под  мерный звук работающих преобразователей, и не сильную качку, сморенный усталостью и обилием неожиданных впечатлений,  уснул.
Проснулся я, разбуженный сигналом боевой тревоги и командой по громкоговорящей связи: «Боевая тревога! По местам стоять к погружению».  Вскочил на ноги и подошел к пульту «Эллипсоида».
Новая команда: «Все вниз. Приготовиться к погружению»

На пульте  загорелась лампочка вызова, и я услышал подтверждение  о приеме доклада из первого отсека: «Есть, первый».
Снял гарнитуру  и доложил: «Центральный! Во втором по местам стоят к погружению, замечаний нет». «Есть второй!», услышал в ответ.

Снова по трансляции:
«Задраен верхний рубочный люк»
«Отвалить горизонтальные рули»

И далее, пошла череда команд голосом командира БЧ-5, руководившим погружением:
«Принять главный балласт, кроме средней»
«Открыть  клапаны вентиляции цистерн главного балласта, кроме средней»
«Осмотреться в отсеках»

Судя по командам, перешли в позиционное положение.
На пульте  загорается лампочка вызова, и я, услышав: «Есть, первый», докладываю: «Второй осмотрен, замечаний нет»
По трансляции раздаются новые команды:
 «Заполнить среднюю. Открыть  клапаны вентиляции средней»

Глянул на часы, шесть тридцать утра. Видимо, прибыли к расчётному месту погружения. Дальше пойдем в подводном положении.

По громкоговорящей связи несутся команды:
«Погружаемся на  перископную глубину. Осматриваться в отсеках».
«Закрыть клапана вентиляции средней»
«Закрыть клапана вентиляции концевых»

Новая команда по трансляции: «Осмотреться в отсеках. Глубина 10 метров». 
Со средней и нижней палубы слышу доклады об отсутствии замечаний.
 Загорелась лампочка вызова, и  услышав подтверждение: «Есть, первый», докладываю в центральный пост: «Второй отсек осмотрен, замечаний нет».

Голос Пушкина по трансляции: «Задраен нижний рубочный люк»  И почти сразу: «Удифферентовать подводную лодку на перископной глубине  на ходу 8 узлов  с дифферентом один  градус на нос».

Опять команда голосом Овчинникова:
„Принимать в уравнительную цистерну»
Представляю, как за пультом ОКС Юра Марьяскин щелкает ключами и докладывает о каждой тонне  принимаемой воды.
«Стоп принимать»
«Передувать из носа в корму»
Здесь доклады идут через каждые 100 литров.
«Стоп передувать»

Снова голос Пушкина: «Окончена дифферентовка», сменяет  голос  командира БЧ-5:
«Погружаемся на глубину 100 метров. Осматриваться в отсеках».
 И через некоторое время, ожидаемое подтверждение:  «Глубина сто метров»
Снова загорается лампочка вызова «Эллипсоида», и звучат  слова: «Есть, первый!».  Докладываю: «Второй осмотрен, замечаний нет».

« Как только  объявят боевую готовность №2, надо будет идти к пульту «Боксит», чтобы тренироваться в ручном управлении горизонтальными рулями. Пока меня не допустят к самостоятельному несению вахты, у   Харитоненко и Чумака будет «двухсменка». Четыре через четыре. Это достаточно тяжело», - проговариваю я про себя.

Наконец, раздаётся  команда: « Боевая готовность №2 подводная. Третьей боевой смене  заступить».
И, через короткое время, голосом Егоренко: «Подвахтенным от мест отойти». И почти сразу, команда, приглашающая на завтрак первую смену.
Свернув шинель, и засунул её в шпацию на закреплённую сумку с изолирующим противогазом, пошёл в центральный пост.

За пультами правого и левого бортов полный набор операторов. Вахтенным офицером –  Егоренко.  В кресле командира,  наш  Старков. За пультами ЭЭС и ОКС тоже офицеры нашего экипажа Андрей Вижунов и Витя Хоптенко. За «Бокситом» - его хозяин Валера Харитоненко.

«Хорошо, что за старшего в ЦП сидит Старков, наверняка разрешит мне потренироваться в ручном управлении горизонтальными рулями», - подумал я, приветствуя присутствующих. 

И обратился к Старкову: «Товарищ командир! Овчинников определил мне, в течение  ближайших суток, тренироваться в управлении рулями под присмотром Харитоненко. Прошу разрешения подменить его на пульте «Боксит»!»

«Как не разрешить, когда ты  в белой рубашке и тужурке с погонами капитан-лейтенанта, а я в костюме хунвейбина», ответил, улыбаясь, Старков и, обращаясь к Харитоненко, сказал: «Валерий Андреевич, дай возможность Бахареву порулить под твоим бдительным присмотром».

« Вникни в ситуацию, и при готовности, перейди на ручное управление поддержания заданной глубины», говорит Валера.

Я сел за пульт, и стал изучать показания приборов. Носовые рули завалены. Работают кормовые рули, периодически перекладываясь в диапазоне 10 градусов на погружение.

Я начал рассуждать вслух: «Так как лодка идет с дифферентом на нос, сохраняя глубину погружения, значит топящая гидродинамическая сила  на корпусе полностью
 компенсируется положительной плавучесть и подъемной силой на кормовых горизонтальных рулях, стоящих на погружение».

«Допустим!», - нейтральным тоном произнес Харитоненко.
 
 «Так как дифферент не меняется, значит, гидродинамические моменты, действующие на корпусе и горизонтальных рулях,   полностью компенсированы статическим восстанавливающим моментом», - продолжил я рассуждение.

«А что будет, если, не отключая автоматическое управление горизонтальными рулями, начать перекачивать воду   в кормовую дифферентную цистерну?» - спросил Харионенко.

«Такое перемещение воды вызовет изменение статического восстанавливающего момента. Дифферент лодки на нос начнет уменьшаться, а лодка – всплывать.  Для поддержания дифферента, компенсирующего положительную плавучесть лодки, «Боксита» начнет перекладывать кормовые рули  на погружение»,- продолжил я.

«Но это еще больше увеличит подъемную силу на рулях, что тоже работает на всплытие лодки», - говорит Харитоненко.

« Правильно,  но, в конце концов, увеличение угла перекладки  кормовых горизонтальных рулей, настолько  увеличит дифферент лодки на нос, что лодка вновь начнет погружаться»,- ответил я».

 И добавил, предвосхищая возможный вопрос моего оппонента:
«Однако система автоматики справится, и выведет лодку на прежнее значение глубины, только если  из  носовой дифферентной цистерны перелить в кормовую цистерну не слишком много воды.

 Если же воды перекачать много, тогда, даже максимальный угол перекладки горизонтальных рулей, будет недостаточным, чтобы скомпенсировать  статический момент   дифферентных цистерн. В таком случае, лодка, неизбежно, всплывет, с  дифферентом на корму».

«Ну что же, с теорией у тебя все хорошо»,- сказал Харитоненко.
И добавил: « Переходи на ручное управление кормовыми горизонтальными рулями. И потренируйся, сначала, в поддержании стационарного режима».

Я сделал необходимые переключения и взялся за ручку управления, задающую угол перекладки руля. Сложность регулирования глубины заключалась в том, что главный фактор, влияющий на скорость  погружения лодки, является не угол перекладки руля, а дифферент подводного  корабля. К тому же, величина  угла перекладки  руля воздействует  не на  дифферент, а на скорость  изменения дифферента.


Кроме того, дифферент подводной лодки зависит  и  от множества внешних факторов, статической уравновешенности лодки, скорости её движения, волнения моря, плотности морской воды. И чтобы уверенно управлять глубиной  необходимо было, как говориться, «набить руку». Чем я, с усердием, и занимался всю вахту, под бдительным наблюдением Харитоненко.

Вскоре центральный пост заполнился высоким начальством, прибывшим контролировать план выполнения государственных испытаний. Обстановка сразу стала нервной. К счастью, вскоре по громкоговорящей связи  объявили: «Первой боевой смене приготовиться на вахту. Форма одежды - РБ».

В центральный пост стали прибывать офицеры-операторы пультов, знакомится с текущей ситуацией и получать инструктаж о предстоящих действиях. Я переключил управление боксита на  автоматический режим и доложил Сане Чумаку всю необходимую информацию о состоянии органов управления и положении подводной лодки. Через пятнадцать минут прозвучала новая команда: «Первой боевой смене заступить».

Заступившие на вахту  стали принимать доклады из отсеков и докладывать командиру БЧ-5 или старпому о приёме вахты.  Вскоре последовала командам: «Подвахтенным от мест отойти» и почти сразу, ещё более приятная весть: «Третья смена приглашается на завтрак»

К началу государственных испытаний офицерская кают-компания приняла вполне  завершённый вид. В холле, во всю её длину и высоту, красовалось световое окно с пасторальной  картиной  летнего пейзажа средней полосы России. Картина была исполнена в мягких голубых и зелёных тонах, успокаивающих и напоминающих о  минутах отдыха в родных местах

За чаем, Ребров посоветовал мне не расслабляться, а после завтрака идти на пульт «Боксит», отрабатывать действия по всплытию и погружению под присмотром Чумака. А с 12 часов, продолжить набивать руку в управлении движением уже с ним.

  Если всё пойдет нормально, то  он доложит Овчинникову, что я готов нести службу самостоятельно. В таком случае, я смогу заступить  уже сегодня.

 « Только когда начнешь нести службу самостоятельно, тогда, справедливо, и  на законном основании,  наше общее койко-место будет и твоим», - добавил он, улыбаясь своему прозрачному намёку, пока на койку  претендовать.

«Согласен! Но по корабельному уставу к самостоятельному несению ходовой вахты допускаются офицеры после сдачи ими соответствующего зачета», - сказал я.
«Зачёт по операторской подготовке на пульте «Боксит», принимаю я, старший инженер управления движением. Я и доложу командиру БЧ-5, что такой зачет у тебя принял», ответил мне Валера.

«Хорошо, так  тому и быть.  Пойду искать куртку от комплекта РБ, чтобы не выглядеть за пультом белой вороной», - сказал я. «А что её искать, попроси у Миронова, он всё равно её не носит», - озвучил Харитоненко уже знакомый мне вариант.
 
Я пошел на камбуз и выпросил у кока, Владимира Иосифовича, синюю куртку хунвейбина. А для комплекта, он предложил и свою пилотку. Всё равно он ходит в поварском колпаке.
Вполне довольный приобретением, я пошёл  в каюту, где снял тужурку и белую рубашку с галстуком, а надел куртку РБ. В таком виде явился в центральный пост, где  больших начальников было больше, чем сидящих за пультами офицеров.

Запросив разрешение у заместителя главкома ВМФ обратиться к капитану первого ранга Пушкину, попросил того позволить мне, под наблюдением Чумака, исполнять  обязанности оператора управления движением. В.Л. Овчинников, поддержал мою просьбу.

 Я сел за пульт управления. Саня Чумак, прочитал мне «молитву» о состоянии подводной лодки, с акцентом, что пульт «Боксит» находится в режиме  автоматического    управления  движением и стабилизацией  АПЛ по курсу и глубине  погружения, и встал у меня за спиной.
 
«Не переходи на ручной режим, пока не потребуют обстоятельства! Начальству может не понравиться, что на государственных испытаниях используем резервный режим управления для отработки навыков оператора», - шепнул мне Саня Чумак.

Я, согласно, кивнул, хотя у меня и мыслей не было в присутствии высокого начальства самовольничать. До конца вахты я управлял движением в автоматическом режиме работы, и убедился, что для данных действий моих навыков достаточно.

В 12 часов на вахту заступила вторая боевая смена.  Меня за пультом заменил Валера Харитоненко, а я пошел обедать.
После обеда я снова пришел в ЦП, большие начальники, видимо, ушли принимать пищу,  а в кресле командира, как и утром, сидел Валерий Викторович Старков.

Я заменил за пультом Харитоненко и до 16 часов, под его наблюдением, отрабатывал все вводные по изменению параметров движения подводной лодки в режиме ручного управления.
За это время лодка несколько раз изменяла курс, при этом приходилось в режиме ручного управления стабилизировать глубину. Со ста, мы всплывали на глубину 30 метров и возвращались назад.

 Но поскольку, всякий раз, изменения происходили в спокойной обстановке, то существенных ошибок я не допускал. Мне даже стало казаться, что я чувствую лодку, о чём, не без гордости сказал Валере Харитоненко.

В 16 часов  на вахту заступила третья боевая смена, а мы с Харитоненко пошли в каюту к Овчинникову. Валера сказал, что считает возможным допустить меня к самостоятельному несению вахты на пульте «Боксит».  Всеволод Леонидович согласился и добавил: «Все необходимые бумаги я оформлю. А тебе, Юрий Иванович, определяю заступить на вахту во вторую смену, пока же можешь отдыхать»

Но с отдыхом пришлось повременить. Раздался сигнал боевой тревоги и по громкоговорящей связи объявили: «Боевая тревога! По местам стоять к всплытию». И я поспешил во второй отсек на свой пост.
Всплывали, похоже, на сеанс связи. А когда тревогу отменили, я решил не искать койку для отдыха, а расстелил свою шинель  на том же месте, между преобразователями частоты,  заснул, сморенный усталостью.

Проснулся, услышав команду по громкоговорящей связи: «Вторая смена приглашается на ужин». За ужином, узнал от Вадима Лаптева, что  получена телеграмма о том, что, как только позволит погода, состоится пересадка с борта АСС «Карпаты», на борт АПЛ К-64  специалистов, запланированных к участию в последующих этапах государственных испытаний.

Так как подводная лодка сильно перегружена людьми, то специалистов, завершивших свою часть работы, заберут с лодки. В списке людей, намеченных к передаче на К-64, значится Сергей Ребров. Значит, в ближайшие дни меня, скорее всего,  пересадят на «Карпаты».

После ужина, я нашел Овчинникова, и он подтвердил информацию Вадима.
На мою просьбу, о возможности остаться до окончания испытаний, он ответил, что, в условиях жестокого дефицита места, иметь дублера не позволят.
Если Реброва пересадят на лодку, то его опоздание, скорее всего, забудется, под гром фанфар об успешном завершении государственных испытаний. Если же он на испытания  не попадет, то, наверняка, найдутся желающие  из опоздания на выход в море  сделать  дезертирство.

Пошел в каюту. Койка была свободна, и я лег вздремнуть до начала первой моей самостоятельной вахты. За пятнадцать минут до полуночи был разбужен рокотом громкоговорящей связи: «Второй боевой смене приготовиться на вахту. Форма одежды - РБ».

Несмотря на то, что я спал не больше трех часов, но себя чувствовал вполне бодро. В центральном посту старший помощник командира Вылегжанин что-то негромко докладывал, сидящему в командирском кресле, с красными от усталости глазами, Пушкину. Я спросил разрешение пройти, и подошел к Сане Чумаку, сидящему за пультом «Боксит».
 
Саня  встал, освобождая место, и сказал, заученным  голосом: « Глубина 80 метров, скорость 12 узлов, дифферент  пол градуса на нос. Система управления в автоматическом режиме». « Что делалось, в последние часы?»- спросил я Саню. «Работали с гидроакустиками. Для нас это вылилось хождение переменными галсами и на разных глубинах»,- ответил Саня

«Второй боевой смене заступить», - скомандовал по громкоговорящей связи  старпом. И операторы начали принимать доклады из отсеков.
«Подвахтенным от мест отойти», - снова прозвучала команда, и сменившиеся  с вахты офицеры начали расходиться. Ушел и Пушкин. В командирское кресло сел старпом Вылегжанин. «Ну, и я пошел отдыхать»,- сказал Саня, направляясь в сторону кают.

А я, еще раз пробежав глазами, приборы и ключи  пульта управления движением, начал внимательно наблюдать, как, повинуясь сигналам автоматики, указатель  кормовых горизонтальных рулей,  периодически меняет своё положение, ликвидируя случайные возмущающие воздействия на лодку.
 Это может быть и изменение солености морской воды, и подводные течения и случайные колебания тяги гребных винтов, и перемещение грузов и людей внутри подводной лодки.

То ли под влиянием возбуждения от факта первой самостоятельной вахты, то ли оттого, что постоянного прокручивал в голове разные варианты реагирования на возможные отказы техники, спать совсем не хотелось, хотя команд на изменение режима движения было не много. Несколько раз выходил на новый курс, и по запросу акустиков, проводивших в эту ночь испытание комплекса «Океан», периодически менял глубину погружения.

Сменившись с вахты, лег на койку, которую освободил Саня Чумак, заступивший с третьей боевой сменой и, с чистой совестью занимая спальное место,  заснул крепким сном.
Я, разбуженный в 7часов 30 минут командой по громкоговорящей связи: «Вторая смена приглашается на завтрак»,  пошел в кают-компанию.
Только успел позавтракать, как по сигналу Боевой тревоги пришлось бежать во второй отсек на свой пост  выгородку преобразователей частоты.

Тревогу отменили только в одиннадцать тридцать, и почти сразу поступила команда: Вторая смена приглашается на обед. Пообедал, и к двенадцати часам снова пошёл заступать на вахту. 

Опять ходили переменными галсами, периодически меня глубину погружения, В том числе и  по требованиям гидроакустиков, проводивших  испытания системы «Океан». Управлял, включив  режим  автоматического    управления  движением и стабилизацией  АПЛ по курсу и глубине  погружения.

На глубине 50 метров, и на скорости 8 узлов, когда до конца вахты оставалось около часа,  командир ПЛ. объявил: « Боевая тревога, по местам стоять к всплытию» и почти сразу: «Всплывать на  глубину 9 метров. Включить ручное управление кормовыми горизонтальными рулями».

«Выполнив команду, и переключив на ручное управление, я вспомнил слова  Харитоненко. Он говорил, что при волнах более 3 баллов, автоматика не  справляется со стабилизацией  глубины 

Отведя дифферент к нулю, стал медленно всплывать,   за счет положительной плавучести лодки. «Всплывать с дифферентом два градуса», - приказал командир, которого, видимо, не  устраивало медленное всплытие подводной лодки.

«Есть, всплывать с дифферентом  два градуса», - ответил я и, переложив рули на всплытие, стал увеличивать дифферент.
«Дифферент 2 градуса, глубина 40 метров», - доложил я, и, увидев, что дифферент растет, стал его одерживать, перекладывая рули на погружение.

« Глубина 30 метров», - произвел я очередной доклад, и, убедившись, что дифферент  с трех стал отходить к двум, облегченно вздохнул.
«Глубина 20 метров», - доложил я, отслеживая изменение глубины и удерживая дифферент около нуля.

«Глубина 10 метров», - доложил я  и, видя, что лодка, чувствует волнение  и продолжает всплывать, переложил кормовые рули на погружение, чтобы не проскочить, назначенную командиром, глубину

По громкоговорящей связи прошла  очередная команда: «Ход восемь узлов», «Поднять перископ. Держать глубину девять метров»
««Визуально горизонт чист!», - услышал я голос Пушкина, стоящего у перископа». И, почти сразу, его крик: «Держать глубину 9 метров! Мы всплываем!».
 
Я и сам видел свою ошибку. При волне в три балла, не сумел выставить  дифферент, обеспечивающий стабилизацию глубины.
Подгоняемый криком Пушкина, я  энергично переложил рули  на погружение, пытаясь приостановить дальнейшее всплытие.  Лодка, с нарастающим на нос дифферентом, на глубине 6 метров, приостановила всплытие, и, с возрастающей скоростью, начала погружаться.

«Глубина 10 метров», - доложил я и резко переложил рули на всплытие, пытаясь сдержать быстрое  нарастание дифферента и увеличивающуюся скорость погружения. Но, видимо, опоздал, дифферент продолжал нарастать, а лодка погружаться.  Но, наконец, под действием рулей, дифферент перестал нарастать, а  на глубине 15 метров, он начал отходить к нулю, а лодка медленно всплывать.

На моё счастье, к этому моменту прибежал, поднятый сигналом боевой тревоги Харитоненко, и сменил меня за пультом «Боксит». А я побежал на свой пост во второй отсек, где мог следить, за тем, что происходит с лодкой, только по командам, подаваемым из центрального поста.

Похоже, всплывали на перископную глубину на краткий сеанс связи, так как в 16 часов тревогу отменили, и заступила по боевой  готовности №2 третья смена.

Когда я вернулся каюту, то Валера Харитоненко, которого, по готовности №2 заменил Саня Чумак, рассказал мне, что во время моих маневров по глубине, при дифференте в 12 градусов посыпались со стола  кают-компании чашки адмиральского сервиза.
 
Был ли этот факт или не был, но, как байка, он вошёл в историю АПЛ К-64. На пятидесятилетии экипажа К-64, проводимом весной 2013 года во Дворце Молодежи в Санкт-Петербурге, мне  напомнили о нём Женя Тихонов и Юра Марьяскин.

Перед ужином меня вызвал к себе Валерий Викторович Старков. Я думал, что будет очередной «разбор полётов», но он только предупредил меня, что на 18 часов запланировано всплытие для передачи специалистов со спасателя «Карпаты» на К-64  и обратно. И при объявлении боевой тревоги для всплытия, мне не надо бежать на боевой пост, а следует ждать сигнала к выходу на верхнюю палубу.

В 18 часов объявили по громкоговорящей связи: «Боевая тревога! По местам стоять, к всплытию» К этому времени, я вернул, с благодарностью, взятые у Миронова вещи, принес из второго отсека свою шинель, и, надев тужурку с погонами, ждал  сигнала «с вещами на выход».

А еще через пол часа с группой заводских специалистов стоял на верхней палубе, наблюдая, как, краном,  со стоящего рядом спасательного судна передают беседку - металлическую клетку, с пятью пассажирами в ней. В одном из них узнал коренастую фигуру Сереги Реброва.

 Беседку аккуратно поставили, на палубу лодки, качающейся на волнах, и первая пятерка, готовых к переходу на «Карпаты» быстро заменила  пассажиров клетки.
Кран поднял клетку, и,  через считанные секунды, она уже стояла на палубе «Карпат»,  выгружая пассажиров. Всё делалось так быстро, что мы с Сергеем Ребровым успели только поздороваться, и я, пожелав ему успехов, поспешил к беседке, уже  снова стоящей на палубе АПЛ.
Еще полминуты, и я ступил на палубу спасательного судна.

На заставке АПЛ 705 проекта в море.

Продолжение : http://proza.ru/2013/09/28/1720