Последняя борозда

Сегодня в белгородской толстушке "АиФ" размещена статья о судьбах современного фермерства. Редакция предложила и мне выступить по этому вопросу. Я направил матриал, и он размещен отдельной колонкой. К сожалению, формат номера не позволил напечатать статью целиком. Всю её я размещаю теперь здесь.
Признателен редакции газеты "АиФ" за то, что представила возможность выступить.





ПОСЛЕДНЯЯ БОРОЗДА

Ныне Россия хрома на обе свои ноги – землю и крестьянина. А потуги кабинетных умников поправить дело постановлениями и велениями Всемирной Торговой организации есть попытка взгромоздить Россию на бумажные костыли. При такой политике нам скоро, извините, жрать будет нечего. Если, конечно, не прикажут питаться колониальными завозами. И самое печальное – именно государство выступило починателем современного разгрома русского села.

Что было земля для России в течение тысячелетий? Со времен Микулы Селяниновича и до крушения СССР земля считалась главным национальным достоянием. Земля-матушка. Кормилица. Была Академия сельскохозяйственных наук, работали целые институты по использованию и рекультивации почв. Сакральная тяга земная из народных былин объединяла вокруг себя нацию.

Понадобилось всего два десятилетия, чтобы из национального достояния земля обратилась в предмет торга. Она стала грубым источником наживы. Невосполняемым сырьевым придатком олигархического феодализма, как нефть и газ. Знакомый агроном из «Группы компаний Агро-Белогорье»,буквально плачет: «Что ж мы делам с землей! Засоляем всякой дрянью, похерили севооборот, по-разбойничьи выхолащиваем чернозем Лишь бы ухватить фуражного зерна нынче и побольше. А дальше - хоть трава не расти».

Человек знает, что говорит. Много лет он был колхозными агрономом. Обихаживал и лелеял те самые поля, которые нынче предает погибели. «Так зачем крестьяне это делают?» - спрашиваю. «А где вы нынче видите крестьян? – горько переспрашивает он. – Есть аграрии , которые живут одним днём. Они не хозяева на земле, а насильники. Можете вы себе представить «Марш трактористов» в исполнении сих наёмников, работающих по часам на звероподобных иноземных машинах?».

Все мы понимаем, что время идет, и старые устои работы на земле канули в прошлое. Но это никак не оправдывает безобразий нынешнего дня. Ведь умеют на том же Западе – да и на Востоке – где запасы земель много скуднее, сберегать и преумножать почвы. В Голландии и Японии даже у океана отвоевывают гектары под посевы сельхозкультур. Потому и в рамках ВТО выглядят намного увереннее нашего. ВТО для них – не петля на шее, а петля на крюке буксируемого сельского хозяйства.

Почему так? Да потому, повторюсь, что у них земля не перестала быть кормилицей, ею не торгуют.

Почему у нас так не получается.

А по кочану.

Вот несколько лет назад в область упали шальные миллиарды в рамках Национального проекта поддержки сельского хозяйства. А что оно тогда представляло из себя – это хозяйство? Множество небольших коллективов на базе исчезнувших колхозов, домашние животноводческие фермы и крестьянские подворья. Существовала довольно сильная организация, именуемая АККОР, если кто помнит – Ассоциация крестьянских и фермерских хозяйств.

А главное – тогда еще были на селе крепкие рабочие руки и умные хозяйские головы. Казалось бы – передай эти миллиарды в эти руки – и село оживёт! Открылась историческая дверь к исконному русскому однодворчеству – тому опыту хозяйствования, что уже делал Россию зажиточной. Уже сегодня мы имели бы и чистый белгородский продукт, и здоровый русский чернозем…

Нет!

Область пошла другим путём . На шальные московские деньги было закуплено импортное оборудование и на просторах от Грайворона до Ровеньков и в один год возведены десятки свиноводческих комплексов. Без учета геодезических, гидротехнических условий, без сочетания с розой ветров. Быстро, на скорую руку, лишь бы открыть поток денежной прибыли. В 1942 году у нас в Сорокино немцы срезали лучший чернозем с самого плодородного поля, и увозили вагонами в Германию. Фашисты, что с них возьмешь.

Но объясните мне, чем для русской деревни лучше тот российский чиновник, кто распорядился срезать с того самого поля чернозем под площадку животноводческого комплекса? А чернозем честно продал в Германию.

Вы посмотрите кругом. Все эти свинячьи новоделы возведены в самых удобных для подъезда и обслуживания местах. Они пришли на практически готовую инфраструктуру. А я помню время, когда в Ордена Трудового Красного Знамени колхозе имени Ильича – тогда еще без ордена – закладывали свинарники спецхоза. Места были выбраны самые неудобные, бросовые. Упаси Господи было вывести хоть квадратный метр из земель сельхозназначения! Подсудное дело.

А потом долго, несколько лет закладывали дренажные системы под каждый свинарник. Там три этажа подземных инженерных сооружений! Прежде чем получить прибыль, колхоз вгрохал в производство миллионы рублей. Но зато потом длинные деньги аукнулись селу настоящим расцветом! Орден за свиней получили.

Нынче вроде бы благим делом под село свинью подложили. Причем свинья оказалась таких размеров, что почти вытеснила с рынка иную живность. Еще те же несколько лет назад многие селяне разводили на подворьях птицу.

Но тут явилась птичья пневмония. Помните, как тогда в приказном порядке уничтожали несчастных пернатых?

А нынче явилась свиная чума. Причём пришла избирательно – на подворьях окопалась, а в комплексы – ни ногой. Оно и понятно - уровень ветеринарной защиты на комплексах почти военный. Но ведь, по закону, все формы хозяйствования у нас равны. Тогда почему так разновелики степени защиты животных на подворьях и комплексах?

А я вам скажу. Потому что тех шальных денег, что государство выделило на все сельское хозяйство области, подворьям не хватило. Как раз на достойное ветеринарное обеспечение и не хватило.

И нынче сброс свиного поголовья выглядит, как уничтожение конкуренции. Это при том, что свинка на селе – это залог благополучия, надежда на то, что можно не голодно перезимовать.

И теперь этого залога нет. Не думаю, что такое положение укрепит деревню и увеличит число хозяев в нём.Мои знакомые фермеры с хутора - троюродные братья – в этом году перестали выращивать картофель. Говорят – старые поля засорила нематода, а новых площадей нет. Они ведь пытаются соблюдать севооборот. И их душит нехватка земли. Руки есть, техника, хоть и старая советская, еще движется. Но получить новые гектары невозможно по причине запредельной жадности чиновников. И это в стране, где бурьяном зарастают марсианские пространства.

Я не знаю, что будет в деревне завтра. В ней давно нет хозяина, умолкает детский смех. Село умирает вместе с землей. А те очаги жизни, что еще тлеют,обогревают лишь стариков, которым уезжать некуда. Они не приучены торговать землей. Их колено идет от Микулы Селяниновича, а не от Змея Горыныча.

Но что бы ни случилось дальше, я знаю твердо – Тяга Земная лежит на моем хуторе. И пока она там – есть будущее и у села, и у края, и у России