О несказанном

"И чувства больше не трогали души. Они просто входили в сценарий". (с) Сценарий уже  совершенных ошибок, еще не сделанных до конца дел, слов, что не надо было говорить, слов, что нужно было сказать, но как-то не приходилось к слову и прочей,обычной и пустой суеты. А она точно знала, что как и каждый день - приедет домой, заварит чай (она любила только свежий и не очень любила чай из пакетов), поужинает, посмотрит кино и постарается лечь спать. Заснуть не получится и она просидит до часу-двух ночи. А с утра с трудом заставит себя встать и поедет на работу. Пытаясь строить из себя что-то и кого-то. Там опять не доделает, не успеет, не договорит, не додумает и прочие липкие и, в принципе, безразличные ей "не" и "пере". Так же она точно знала, что в этом всем не будет одной, настоящей жизни, в которой все хорошо, рядом любимый человек, ради которого надо встать пораньше, сготовить завтрак, привести себя в порядок. В которой все получается, не в чем себя винить, есть место покою. Все это было совершенно очевидно, привычно, понятно. И в общем - ни хорошо, ни плохо. Просто никак. Давно уже ничего не вызывало даже намека на какие-либо чувства и желания, все было ровно, обычно и буднично. Она даже временами чувствовала себя роботом, запрограммированным на одну программу выслушивания людей и удаления далеко в тень за ненужностью, в остальном бесполезностью и отсутствием желания сделать что-то кроме этого. Чай был вкусный, как всегда немного остывший,сигарета неспеша тлела в руках, а фильм как-то не привлекал внимания. А она как и ежедневно думала как бы выйти за рамки всего привычного. Ответ был в голове, но не осознавался. Упорно. Но в этом была только ее вина. Что тоже в общем не осознавалось, но чувствовалось. Однако не настолько что бы что-то менять. И круг замыкался. Замыкался нежеланием что-то объяснять, слушать, делать, думать. И через него красной, несколько выбивающейся из общего рисунка, но в общем вписывающейся в него, слегка болезненной ниточкой проходили ее отношения и ее магическая практика и человек, любовь к которому была на самом деле ненавистью к себе, неуверенностью и зацикленностью больше, чем чем-то иным.