Письмо к читателю

 Здоров ли ты, батюшка Читатель, сие не ведомо мне. Но молюсь богам не старым и не новым, а тем, что всегда быть есть, дабы здоровие твое росло и крепло безмерно! Я же, государь мой, свет писателев, в начале года Пегаса - горыныча огненного, малость прихворнул, понеже за календами басурманскими сам числюсь Тигром - котом хищным чрезполосным. Однако же допущать хвори никак невозможно было, (да и явленье мне намедни случилось, мол, писание свое многотрудное закончить надобно), аще сподобился постоять за дело правое, а такоже оказия вышла защитить тщедушие свое многогрешное писарчуковое.
    Челом бью тебе и уповаю, что не держишь ты ни гнева ни изумления в сердце своея, узнавши, что нахожусь я днесь в тмутаракани типографицкой, у печатника хищного, червослова - хулителя, словно в геенне огненной, среди крысищ канцелярских, людишек посадскія, козявок приказных, каверзу учинить мне алкающих, да норовящих изгрысть дыру в бюджете моем худосочном.
    А коли вернусь я, батюшка, живой да невредимый под покровительство твое грозное, да с победою громкою, с писанием новым, красочным и наставительным, вели в трубы трубить да в фанфары звенеть, да пусть челядь столы дубовые обильные накроет, аще портвейну хранцузково бадью выкатит!
    И пущай поухаживают за мной не челядь - злыдня сирая охальная писюкатая, а прелесницы из числа знати придворной, сладкие, возвышенные, лепые, румянозадые, охочие и умелые!
    Ничтоже сумняшеся, государь-Читатель, жди писания моего нового с радостию и даже счастием, поелику мало кто более тебя такие яркие солнца мысли моей возжегаше во дни опасности гибелей жизни душ наших!
    Безмерная исполать тебе и благодать в телесах, в духе и во устах твоих да пребудет!