Аномалия. Дом 37

  На скучной улице с унылым и пресным названием 10-й проезд стоит невзрачный ветхий домишка. Стоит давно и соседи близлежащих домов косо, с опаской посматривают на него, стараясь, лишний раз близко не проходить мимо его окон. Он числится под номером 37 в посёлке «N», что неподалёку от посёлка Горелки на окраине Тулы. И как в рассказе А.С. Пушкина «Пиковая дама», в номере этого дома присутствуют некие магические, заколдованные цифры: тройка и семёрка. Вот только туза не хватает, хотя он с удавкой, косой и белкой в клетке периодически приходит в гости раз в несколько лет, а так все нечистые силы с незапамятных времён собрались под крышей этого крова, и живут себе доселе, припиваючи. Именно припиваючи. Я не допустил орфографической ошибки в написании слова припиваючи и вот почему. Сейчас я вам расскажу короткую, начиная с 1985 года по настоящее время, но жуткую историю этого дома, мученических душ его населявших и населяющих. Слушайте и тряситесь от страха.
  Это строение в пятьдесят квадратных метров общей площадью было всегда разделёно на две половины, на двух разных хозяев. Соседи на проезде уже и не помнят, кто его построил, а может и не хотят вспоминать по определённой причине, это их полное право. За последние двадцать шесть лет в обеих половинах дома проживало немало людей, и все они умерли от одной болезни, от пьянства. Итак, вспомним некоторых мухоморов-обитателей этого опутанного злыми чарами жилища и постучим по дереву на всякий случай три раза, плюя через левое плечо на морду ЕМУ.
  До 1985 года в доме много лет проживал безногий дед Гриша и глухонемая бабка Матрёна. Пили они безбожно на протяжении десятков лет, никому особо не мешая. Тратили свою захудалую пенсию на одну радость в жизни, на неё родимую. Сначала умерла Матрёна, упившись денатуратом, а через несколько месяцев и дед Гриша преставился, ударившись головой о порог дома, будучи в невменяемом состоянии. Соседи говорили, что без «туза» и его инструментов здесь не обошлось. Однако недолго пустовала лакомая халупа. Вскоре откуда-то появились новые жильцы аналогичного уклада.
  Супруги Марина и Алексей Петровы жили дружно. Дружно оба, толком нигде не работали и дружно выпивали всё, что содержало спиртовые градусы. А за перегородкой 37-го объекта недвижимости вместе с тараканами, мышами прозябал жизнь сосед Мартынюк Иван, племянник бабки Матрёны, вернувшийся из длительного заключения. Так и ходили они из одной половины дома в другую половину, не выходя днями, неделями на улицу. Поистине жили припиваючи с чёрного хлеба на самогонку и брашку, а потом наоборот. Играли в любовь и в ревность, дрались и мерились, и снова дрались, и опять мирились. Так вот незаметно молодость прошла, пришла однажды наглая пожилая зрелость с пустыми руками и осталась навсегда, даже ума она им не сподобилась принести на закуску. Первой из гнездовой троицы, не опохмелившись, скончалась Марина, а в 1991 году окунувшись с головой в «белую горячку» повесился сосед Иван. К Алексею Петрову помянуть усопших стали приходить толпами местные люмпены, принося с собой сомнительного происхождения алкоголь и украденную разную всячину из домов, сараев, дач и с огородов местных жителей. Поминки проходили припиваючи беспрерывно, и перешли в гнетущий траурный запой. Тяжёлые свинцовые веки Лехи Петрова не выдержали такого изобилия горя и навсегда склеились холодным осенним утром 1992 года. Тихо схоронили синяка участковый и местные алкаши. Однако недолго пустовала лакомая халупа. Родственники умерших вскоре продали свои части дома новым владельцам. И как и следовало ожидать на смену одним пьяницам пришли другие пьяницы со стажем.
  Петя по прозвищу «Конёк Горбунок», фамилии его никто не знал, был и впрямь горбатым. Получал пенсию по инвалидности, заработанную по причине бурного пьянства на производстве и водил в свою половину дома баб и мужиков своего мировоззрения. День через день росли и расцветали бухие посиделки с синяками под глазами и опухшими красными губами визитёров, набитыми друг другу в порывах любовных всплесков. Народ, брошенный Великой страной на произвол судьбы, спился и продолжал себя постепенно убивать с помощью государственного безразличия. На помощь Петру в соседнюю половину приюта вселилась семья Злобиных: муж Володька, жена Галя и сын очкарик Митя восьми лет. Володька, пропустив соточку, постоянно колупался с ржавой «копейкой», а она никак не хотела ездить. Сын Митя носился по посёлку зимой и летом на велосипеде, разговаривая со сверстниками исключительно одним матом, а маму Галю практически не было видно. Володька говорил, что она болеет. Пьяная она была постоянно, вот чем она болела. По ночам Галя выползала из своей норы и айда по чужим злачным местам куролесить, трубы заливать, петли смазывать. Только под утро она возвращалась в родимое логово, и муж лупил её, почём зря, за все её выкрутасы. Так и жили беспросветно на своих двадцати семи квадратных метрах. Спустя три года усердного возлияния «Конёк Горбунок» отдал Богу душу, а может дьяволу. Он умер страшной смертью, захлебнувшись рвотными массами во сне. И снова соседи сказали, что без «туза» и его инструментов тут не обошлось. Прошло несколько месяцев и летом 2010-го в каморку «Конька Горбунка» въехала гражданка Симакова Галя с сыном школьником начальных классов Лёшкой, трёх летней дочкой Ангелиной страшной смуглой наружности и каким-то седым мужиком. Лёшка сразу же проверил на прочность все машины соседей стоящих у их домов и у всех что-то открутил, что-то отломил, что-то отвинтил. Его поймали, оттянули уши, привели к матери, а она мертвецки пьяна! Потом пришёл участковый и ушёл. На какое-то время всё успокоилось, но ненадолго. После этого к Симаковой стал захаживать загорелый чернобровый хахаль (узбек или таджик), вероятно отец Ангелины и они с седым мужиком бились в кровь, добиваясь руки и сердца принцессы Галины. А она гордо отрывала хмельную голову от стола и кричала: «Идите Вы оба на х.., козлы!». Затем, спустя пару часов приходил участковый и уходил. Чуть погодя приезжала карета «скорой помощи» и уезжала. На скучной улице с унылым и пресным названием 10-й проезд, где стоит невзрачный ветхий домишка стало шумно и «весело», в воздухе запахло жареным. Две Гали накрепко сдружились и по очереди, а то и обе сразу по ночам бегали к соседям, стуча в окна, выпрашивая сигаретку или сотню до пенсии, либо прося укрытия от избивающих пьяных мужей. Их соседи пеночили, обливали водой из помойного ведра, грозились убить, взяв грех на душу. На следующий день приходил участковый и уходил. Следом приезжала карета «скорой помощи» и уезжала. Снова приходил чернобровый и бился в кровь с седым мужиком. Опять приходил участковый, и приезжала карета «скорой помощи», но воз с дерьмом и ныне там.
  Ходят по улице мимо этого дома соседи и перешёптываются между собой: «Хоть бы он сгорел, этот чёртов дом». Сидят на лавочках старухи вечерами и трижды подряд приговаривают: «Хоть бы он сгорел, этот чёртов дом, хоть бы…». Проезжают около дома на машинах местные жители и говорят из приоткрытого окна: «Хоть бы он сгорел, этот чёртов дом». И видимо главное событие этого дома нас ожидает впереди. Ну что же, как говорится, поживём, а там увидим.

P.S.
В январе 2013 г. у Гали родилась дочка от чернобрового хахаля. Теперь в этой дружной семье трое детей.