из ответов...

Этот ураган, который надвигался спереди, надо было бы по привычке назваться каким нибудь женским именем, типа Катрин или Лизбен, но у него не приходило в голову ничего кроме Медузы Горгоны и почему то отчетливо был виден подсвеченный контур Бермудского треугольника, который он видел то один раз, пролетая на самолете из Европы на Карибы. Но в этот раз вид этого треугольника не навевал никаких приятных мыслей, типа скоро посадка и я своей ногой вступлю на землю рома, зажигательных песен и вздохну запах острова Свободы. На этот раз ему показалось, что вот он самый конец. И на море и в воздухе случалось что-то невероятное, и его суденышко, хоть и управляемое какой то верной рукой, была скорлупкой у той судьбы, что встретилась ему на этот раз на пути.

Ему подумалось, что какие то уж больно коротенькие и неинтересные приключения получились, не как в романах, а видимо, как и бывает в настоящей жизни, только начинается что-то интересное, как оно тут же и заканчивается без надежды на какое либо продолжение причем в твоем же присутствии.

Вокруг бушевал идеальный шторм, а он все еще был жив и здоров, и что странно, не испытывал абсолютно никаких неприятных эмоций или ощущений от своего пребывания в этом эпицентре хаоса. Он даже хотел сказать ему привет, как будто когда то давно именно он раздавил ту бабочку, что стала причиной такой катастрофы в это время в этом месте, причем ни время, ни место он сообщить не мог, да и некому было. Тут он явно был один с каким то духом судьбы, что сейчас помогал ему пожить еще лишнюю минутку или же давал ему надежду на вечность впереди.

Погода становилась все хуже, а он спустился в каюту, где царил полный штить, его ждал накрытый стол с лангустами, скромно лежащими большой горкой на открытом блюде и щедро политыми явно помидорным фаршем с оливками и какой то зеленью. Раньше он гурманом не был, но запах источался такой, что лангусты были явно с огня только что, пахло все как то невероятно пикантно, ему подумалось, что помидоры, наверное неделю мариновали в водке, но думать настолько мелкими деталями вообще не было в его привычках, поэтому он решил больше и вовсе ни о чем не думать, а просто сесть и поесть. Кто его знает, что выкинут его товарищи по исполнению желаний в следующую секунду и не появились ли у них конкуренты, которые сейчас придут и будут его шантажировать на предмет - заплати как ты нам за проезд и постой, чтобы мы прекратили всю эту заварушку.

Бессмысленность своей жизни он понимал и раньше. Но тогда давно, когда он помнил еще свое абсолютно контролируемое раньше, до того как он вошел в тот дом, все же не было такой безысходности. Там он мог строить какие то планы, и хоть он ничего ровным счетом не делал для их реализации, все же всегда можно было взяться за ум и начать делать, и что-то бы обязательно после этих действий начало происходить, и все это было сплошное условное наклонение, а здесь бутылка белого вина и запах нереального карибского пиршества. Опять Карибы, точно треугольник, почему то опять всплыло в его памяти. Но голод пересилил все окончательные потуги разума и он схватился за вилку с ножом как заправский денди на званом ужине, где надо было делать вид, что ты только попробовать, когда на самом деле трое суток не ел. Удовольствие дурачить самого себя в своем же присутствии и без зрителей превысило все ожидания, и не хватало только скрипки. Стоило ему об этом подумать, как очаровательные звуки начали обволакивать его сознание первыми обворожительными нотами и на какой то одной он догадался в чем дело... наконец то...