Последняя встреча

               
 Он  молча   стоял  у  огромного  , на всю  южную  сторону   этого,  так  внезапно  опустевшего,  родного ему дома  и  смотрел  на  осенний  яблоневый  сад ,  на   пожелтевшие,  с  тонкой,  золотой каймой  по  краям   листья  ,  на такое  непривычное  для  него   красное  солнце,  уплывавшее  за  горизонт,   на  одинокий,  из  белого,  нормандского мрамора  крест  в  изголовье  могилы  под    старым  дубом,  широко раскинувшем свои  вековые,  с  пожелтевшими,  отливающими  золотом   листьев     ветви,  на  высокие,  готические шпили    церкви  бенедиктинского аббатства Сент-Уан,  которая  благодаря своей  удивительной архитектуре,  всегда  напоминала  ему   космический  крейсер,  приземлившийся  в  этом  городе,  родном  и любимом  городе  его  жены   Ноеллы   Лэнс,  умершей  год  тому  назад  .
Капитан   Габриэль  Лэнс  редко,  всего лишь    раз  в год,  бывал  в этом  доме , в  те  небольшие  промежутки  между  полетами  и  сейчас  он  поймал  себя  на мысли,  что  он  не  помнит,  когда  он  видел  этот  сад    последний раз в  этих   неповторимо  красивых осенних  красках.
  Я  вошел  в комнату   по    ступенькам  ведущим  с   зимнего сада, держа за  руку  пятилетнюю  голубоглазую  девочку. Мы  , одновременно,  увидев  стоящего   у окна  офицера    в  серебряной форме  Космфлота,  остановились  и  замолчали. Услышав  наши  голоса,  мужчина,  с  обветренным  звездными  ветрами  чужих  и далеких  звездных  галактик  обернулся,  и  протянул  руки к   маленькому,  сразу  узнавшему  своего отца  ребенку.  Молча,  робко,  осторожными  шагами, вглядываясь  в  серьезные,  серые   мужские   глаза,  смотревшие на нее  с  высоты  двухметрового роста, Орабель  Лэнс приблизилась  к рано    поседевшему   мужчине.
Габриэль  Лэнс  поднял  на  руки  и  прижал  к себе  свою дочь,  ощущая  тепло  и  запах   яблонь   от  ее  нежной  кожи  на  руках, которыми  она крепко     обняла  его  за  шею,  от  этих  золотых  прядей,  обвивших  его лицо, и замер  от  неожиданного,  почти  забытого  им   ощущения  нежности  и  ласки.
Я   с  уставшей  улыбкой  наблюдал  за  отцом  и дочерью
« Мы  немного  задержались  у    Эми  Роллон, она  просила  передать тебе,  что  очень рада  твоему  приезду  и  зайдет  к  ужину»
 негромко,  боясь  разрушить  это  молчаливый  разговор,  между   поседевшим  в галактических  полетах   мужчиной  и  выросшем  среди  нормандских  полей, старинных церквей  Руана   и многокилометровых  яблоневых  рощ    обыкновенным,  земным ребенком   проговорил  я.
Бережно  обнимавший свою, затихшую  на  его руках  дочурку,    Капитан Габриэль  Лэнс,  Командор Крейсера « Лион», молча кивнул  мне  в   ответ ,продолжая прижимать  к себе  ребенка   и  иногда,  отрываясь ,  разглядывать  ее  счастливое ,  улыбающееся   лицо  .   
Северо-запад  Франции,  любимое  место  его  жены,    родина  этих  двух,  прижавшихся друг у  другу родных   людей,  на  долгие  годы  разлученных  между  собой  бесконечными  просторами  звездной  вселенной..
 Это  она,  Ноелла  Лэнс  сразу  же после   их  свадьбы  настояла  на том, чтобы  они  переехали  из  Бостона   в  этот  родительский,  построенный  еще  в  19  веке  дом  в  Нормандии,  в  древнем, сохранившем  и  в  21  веке   свою  неповторимую  прелесть   Руане. Я  хорошо  помнил,  как  через  два года  после их  переезда,  родив  эту  золотоволосую  девочку, в то  время  когда  он  высаживал  десант  на Рубиновые планеты  в  Созвездии  Скорпиона,   она  перестроила  южную сторону  дома,  так  чтобы  ребенок с  самого  детства  мог  в любое  время  видеть  ночное  небо,  привыкать  к  нему,  и  любоваться холодным  сиянием  серебряных  звезд .  Я  помнил,  как любила его    жена  при  нечастых  встречах   накрывать  на  этот  небольшой ,  стоящий  на  открытой  террасе  за  окном,  деревянный  стол  ,  как  она  в его  любимом   тонком  платье, из  нежного,  лионского,  голубого  льна, тонкими  руками  расставляла   на  белой  скатерти  фарфоровые  блюда  с    мидиями, как нарезала  прозрачными  ломтиками  нежно  коричневый  ржаной  хлеб,  и  как ,  улыбаясь,  доставала  запотевшую  бутылку  кальвадос,  и  торжественно устанавливала  на  центр  стола. Странно,  но  именно  сейчас,  я   вдруг  понял  как  ждала  эта  хрупкая  ,  с  золотистыми,  пахнущими   июльским   дождем  волосами  женщина , этих  встреч,    с  какой  любовью готовилась  к  ним,  вглядываясь  по ночам  в  это  звездное  небо  планеты  земля,  которое  он  Капитан  Крейсера  «Лион»  привык  видеть  из  космоса ,  сквозь  иллюминаторы  командной  рубки  в  холодном  свете   изумрудных   звезд.
«  Я  бы  хотел  погулять с Орабель »  Лэнс  сказал это  так тихо  ,  что  я сначала  не  расслышал  его слова,  но угадал смысл  по  его  губам.
« Как ты  думаешь, в  саду  и  дальше  к  реке,  она не озябнет?  К  вечеру  наверно  уже  прохладно?» он  спрашивал  как  человек  давно не  бывавший  в этих  краях.
« Ничего.  Я сейчас  принесу  ей  пальто и  шапочку,  и  ты можешь  увести  ее»  я, старался  говорить  ровно  и негромко
« Девочка прекрасно  знает все тропинки  в  этом саду,  вы не  заблудитесь,  они   каждый  день  любили  гулять  здесь  до  поздней  ночи  вместе  с»  я  запнулся  и в  неловко  образовавшейся  паузе,  отвернувшись  к  окну, глядя  на  белый  крест  у  старого , усыпанного   золотыми  листьями  дерева, договорил « Вместе  с  матерью»
Орабель,  выскользнув  из  рук  отца,  улыбаясь  самой счастливой  улыбкой  на земле,  повернулась  ко  мне,  и  сказала
«   Я  оставила пальто в  своей комнате» и серьезным,  не  терпящим  возражений тоном   добавила  «Пожалуй,  я сама  смогу  отыскать  его , а   вы  пока поговорите»  и  быстрыми,  легкими  шагами удалилась из  огромной  комнаты, оставив  двоих  взрослых  мужчин  в  холодном,  враждебном  молчании.
Я  впервые  за  много лет  прямо  взглянул  на  него,  а  он,  не  отводя  взгляда,  посмотрел  на  меня.
Впервые  между  нами    стояла не  хрупкая,  тонкая  , голубоглазая  женщина с  нежной , как  у  этих  нормандских  яблонь  в  саду кожей, а  уже  заросшая травой, и  укрытая    багряными,  под лучами  заката  листьями , могила  и  мраморный  крест  у  ее  изголовья.
Двое  мужчин  стояли  в  молчании  и  никто  не  решался заговорить первым .
« Что  ты  будешь  делать  с  дочерью Габриэль ?»
Я  первый  прервал  это  мучительное  для  нас обоих  молчание.
« Этот  год,  после того как  умерла  Ноелла,  она  была  со  мной»
«  Мне пришлось  заменить  ей  и  отца  и  мать,  и  для  меня  это  было  самым  счастливым  временем  в  мой  жизни,  и  этого  тебе  уже  никогда  не отобрать  у  меня  так,  как ты  отобрал  у  меня  Ноеллу » . Он  слушал  молча,  вглядываясь в мои  глаза,не прерывая  меня,  а  я  волнуясь  с  каждой  секундой  все  больше  и больше,  чувствуя,  как  от  этого накатившего волнения  жаром  наливаются  и  мои слова  и  мое тело  пытался  донести  до этого , стоящего  передо  мной в молчании  Офицера  Космофлота  свои  чувства  и  свою  горечь  от предстоящей  потери .
« Ты  знаешь  Габриэль  ,  как  ждала  она  тебя  после смерти  матери? Как  не спала  ночами  в этой  комнате,  спрятавшись  в  плед с ее  запахом , и  вглядывалась  в  эти  проклятые  звезды, отобравшие  тебя  у  них?»
Я  хотел  сказать  все  слова, все, что  накопилось  у  меня  на  душе  в  ожидание  этой неотвратимой в  нашей  с  ним  судьбе  встречи.
«Если  бы  ты  мог  видеть ее глаза  в  эти  мгновения, если  бы мог  почувствовать,  все  было бы  иначе  между  нами»
Непреодолимое  враждебное  чувство  поднялось  в  моей, казалось  бы,  давно  остывшей  душе.
«Она  умерла  во сне.  Здесь . В этой  комнате. За  два месяца  до  этого  она  попросила  меня  перенести  диван  и  перед  тем  как  заснуть,  каждую  ночь  вглядывалась   в  звезды  и  пролетавшие над городом ракеты»  слова  срывались с  моих губ  безжалостным  потоком,  я  страстно хотел, чтобы  и  он  ощутил  то страдание,  которое  испытал  я, держа  в  ладонях  холодные,  тонкие  пальцы любившей  этого  человека   мертвой  женщины.
« Доктор  сказал  ,  что  у нее  было слабое  сердце»
Я  отвернулся  и договорил  « Но  я  думаю  , она  просто не  выдержала,  тоскуя по  тебе »
Холод   не  таял  между  нами ,  пока  в   комнату  не вбежала  с  задорным  и  радостным  смехом,  мгновенно  наполнив  и  согрев  теплом  огромное  пространство  гостиной ,  одетая  в  нежно  бирюзовое  осеннее пальто  девочка.
Я  и  не  сказавший  ни  слова  Лэнс , под  этой    безудержной  волной   серебристого детского  смеха, под  внимательным  взглядом   серьезных  ,  рано повзрослевших  глаз одновременно  улыбнулись  и  постарались скрыть  то напряжение . которое возникло  между  нами.
Теплая  нормандская  осень  врывалась  в  открытые  настежь окна  ,  своим  тонким  запахом  жухлых  листьев,  ароматом  тонкой, прозрачной,  желтой  кожи   яблок  лежавших  на  порыжевшей  местами  траве, завораживала  очарованием  красного заката  надвигающегося на   тонкие очертания  башен церкви  Сент-Уан.
Я  поправил  вязаную  шапочку на  голове  ребенка, сбившуюся набок,  и   подтолкнул    к  отцу стоявшую  в нерешительности  между  нами  с  Лэнсом  девочку
« Не  задерживайтесь  надолго.  И не опаздывайте  к  ужину»  чувствуя,  что  вся враждебность,  копившаяся во мне,  куда-то  бесследно  пропала  под  этими,  вопросительно   смотревшими   на меня, доверчивыми  глазами  проговорил  я    ,  пряча свой  взгляд.
 Капитан,   бережно  взяв левой рукой    детскую ладонь  своей  крохотной  дочери,  протянул  мне  правую  , прямо  смотря  мне  в глаза  своим  суровым,  привыкшим  к  космосу  и  суровым  испытаниям уверенным  взглядом.
« Спасибо  тебе  »  он  сказал  это  просто и  ясно  ,  так же  как отдавал  приказ  на  высадку десанта  где-нибудь  на  чужой ,  смертельно опасной  планете, или когда  короткой  командой  закрывал  шлюзы  Крейсера,  отрезая  от  пламени  уцелевшие  отсеки  и  людей  в  ледяной, обжигающей  смертью бездне  космоса.
Повинуясь  и этой  внутренней силе  в  его голосе  и немым  ожиданием    голубых,  детских  глаз, смотревших  на  меня , я  протянул  ему руку  .
Офицер  и ребенок ,  не отпуская  рук  друг друга, спустились  на  мягкую, уставшую  от долгого ожидания  землю и   медленно  пошли по  узкой  тропинке  в  яблоневом  саду.
Один  из  двух  мужчин  уходил навстречу  осеннему , золотому, медленно  опускающемуся к краснеющему  горизонту  солнцу, бережно  держа  в  своей  крепкой  руке   хрупкую   частицу  любимой и  любившей  его    женщины, доверчиво   прижавшуюся  к  нему.
Другой,  в огромной,  с  распахнутыми  окнами, опустевшей   комнате,  смотревший ,  как  они  растворялись  среди  тонких, розовых  ветвей  пожелтевших яблонь,   оставался  наедине  со своей  земной  памятью,    одиноко  белеющим  мраморным  крестом  над  могилой  и  навек  замолчавшим  старинным  особняком   во французской,  щедро  усыпанной   золотом      осени  Нормандии.   
Через  трое суток  Капитан  Крейсера  « Лион» Габриэль  Лэнс    лаконично  отдавал  приказ  на  разворот  космического  корабля  , и  как  обычно  , по  давней  привычке  еще  с  лейтенантских  полетов,  сам,  наклонившись  над  голубым  экраном  звездной  лоции,  прокладывал  маршрут  полета  в  Созвездие  Ориона.
Изредка  он  поглядывал  на  девчонку  с  золотыми  волосами  стоявшую  у  панорамного  головного иллюминатора, которая   молча  вглядывалась  в  эту  бесконечно  холодную  звездную  россыпь  такими же  как  у  матери  вдумчивыми,  голубыми, нормандскими  глазами.
Мягкие  цвета  картины  Клода  Моне, закрепленной  над   звездной  лоцией  ,     растворялись  в  теплом,  освещенным  дежурным  светом,  сумраке  командной  рубки Флагманского  Крейсера  «Лион»,  наполняя  новым смыслом  жизнь  и  судьбу,  и  мужчины  в  офицерской  серебристой форме,  и  его  пятилетней    дочери под  этим  холодным  светом миллиардов  звезд  в  Созвездии  Ориона  .

25  сентября  2031г.

Руан. Франция.