Глава II. Эрих Гейт

  Очередное утро ложилось на детские плечи тяжелым пониманием безысходности. Поднявшись на локтях, Сара почувствовала боль в районе предплечья. Видимо, на вечернем обходе, когда она уже спала, ей что-то вкололи.
  « - Черт, процедура же уже была на этой неделе. Наверняка Дархау приходила.»- злилась девчонка, потирая место укола.
  Дархау была именно та толстая злая старуха, посетившая Сару во время её первичного пребывания.  Она приходила редко, но ни один её приход не сулил ничего хорошего.
  В ожидании, когда ей принесут сухое,  липкое, практически несъедобное подобие каши, она слышала необычную суматоху по ту сторону камеры. Несвойственная обыкновенному унынию  угнетающей комнаты, излишняя оживленность этого дня впервые за долгое время пробудила в Саре слабый интерес к происходящему, который уже давно был подавлен пребыванием в этом месте.
  Сара знала каждый изъян своей комнаты заключения : смирившись с заточением, она стала ежедневно обследовать отведенное ей пространство. Она знала каждую прореху и трещину на любой из стен, знала она также, насколько легко крошилась эта дешевая искусственная каменная порода. Да, чтобы устранить стену, ушло бы не меньше нескольких лет, но для этого требовался хотя бы какой-нибудь прочный инструмент, наличие физической силы и уникальной силы воли.  Но протест Сары против скотских условий жизни выражался единственно в том, что в маленькой щели возле её постели, она прятала ручку, дабы при нежданном обыске не лишиться последней ниточки, возродившей её воспоминания о собственном имени, а также надежды на желанную, но не пока предвидящуюся свободу.
  Когда за железной дверью совсем стихло, её интерес угас в вареве существования внутри маленького пространства.
  Она по привычке потянулась к щели возле постели за ручкой, но ничего не обнаружила. От удивления она свалилась с кровати и припала щекой к холодному немытому полу, уставившись в маленькую прореху. Прищурившись, она глядела вглубь, желая обнаружить этот маленький предмет, но видела лишь комки пыли вперемешку с разным сором. Сев на полу, Сара устало вздохнула. Эта потеря обещала ей проблемы.
  « - Черт … Это наверняка Дархау её нашла, пока я спала. Нет, только не это …» - слезы навернулись на голубые глаза, а ком так близко подошел к горлу, что уже практически вырывался слабым воем из груди.
  Еле сдерживая себя от тяжелого рыдания, Сара утерла лицо рукавом длинной рубашки, которую по счастью, после её выходки больше не завязывали, понимая, что если её опасения верны, то старуха Дархау изведет девочку. Саре не приходилось сомневаться, что толстуха способна заморить человека насмерть. И она была уверена в том, что такой будет жалкая кончина короткой нелепой жизни. Марк не сумел бы ей помочь, ведь даже он не знал о ценности, хранящейся у Сары. Достаточно одного обвинения со стороны персонала в невменяемости и способности нанесения урона, и Саре не жить. Но более всего её стенания были связаны с потерей самой ничтожной драгоценности. Именно эти мысли изводили, подгоняя ком к глотке. 
 Глотая слезы, она думала об этом, по-прежнему сидя на серо-грязном полу. Повернув голову к стене, осторожно опуская её, не желая проронить ни единой слезы, Сара ещё раз взглянула вниз, чтобы окончательно убедиться, что щелочка пуста. В глазах все расплывалось , и она аккуратно протянула руку к стене,  но что-то обнаружила в ней.
  От удивления девчонка снова легла лицом на пол. Слезы бежали вниз и моментально срывались. Губы ощущали солоноватый вкус жидкости, а мокрые ресницы неприятно касались век.
  Есть! Но что?.. Среди пыли и мелкого сора виднелся маленький скрученный клочок серой мятой бумажки.
  Сара ощущала биение сердца так, словно оно занимало всю полость ее тельца, а дыхание на минуту стало столь тяжелым, что она открыла рот, пытаясь заново завести легкие.
 Столько времени она провела безвылазно, не имея никакого послания или известия о событиях в мире. Как долго она потухала среди неживых фантазий и столь же бездушных санитаров. Даже Марк не мог ответить на все её вопросы, дать ей те сведения, что она желала. Чтение было для неё недоступно, все источники информации, включая посторонних здравомыслящих людей, словно перестали существовать. Именно так в её душе зародилось разложение потребности и действительности. Время зарубцевалось, умерев в начале пути жизни девочки. И вот, первая весточка … откуда, кто её подложил? И нет ли в этом подвоха?..
  Раскрыв свернутую бумажонку, Сара не обнаружила ничего, кроме надписи, прописанной знакомым цветом чернил, гласившей всего два слова : Эрих Гейт. 
Следом за бумажкой Сара достала и ручку, положенную туда.
 Теперь, в этом не было сомнений, через одну бетонную преграду от нее жил кто-то живой и мыслящий. Но адекватен ли тот? Но кто может быть более неадекватным, чем эти палачи, которые, без права на то, надели белые халаты, в знак физической и психологической гигиены. Может быть, Марку будет интересно узнать о новом соседе. У Сары было столько вопросов в голове, которые глушили все прочие мысли об осторожности и опасения о возможной опасности. Но прежде всего ей хотелось узнать, поможет ли этот некто, Эрих Гейт, наконец, вырваться из мрачного существования в пределах комнаты …
  «- Все в свое время» – неожиданно для самой себя вслух произнесла девочка, а на листке написала единственное знание о себе, которым располагала.
« Сара »
 Скомкав «письмецо», она протолкнула его вместе с ручкой обратно. Не дожидаясь ответа, Сара вскочила на ноги и быстро плюхнулась на матрас, и после столь долгой пустой жизни, моментально уснула от переутомления.



* * *

 « - Сара, как ты умудряешься столько спать?» - девочка не заметила, как в палату зашел Марк и  сел возле её ног.
« - Я думал, что ты не расходуешь энергию, чтобы столько времени проводить в постели. » -смеясь, добавил он.
« - Если бы ты провел здесь хотя бы неделю, ты бы знал, отчего у меня не возникает желание покидать её.» 
« - Оставим это, – он посмотрел на Сару поверх очков неодобряющим взглядом  - чего ты хочешь добиться этими бессмысленными препираниями? Тебе было бы достаточно провести один день в том хаосе, который творится в мире, чтобы добровольно вернуться сюда. »
« - Куда? В эту клетку? – Сара поднялась на локтях в постели , а затем, встав на колени, развела руками по сторонам – В эту больницу для психов? Неужели ты держишь меня за умственно отсталую? Может, я больна? Тогда скажи мне об этом сразу, а не морочь голову. Но если нет, тогда что я здесь делаю, черт побери?!»
Девочка села на постель и свесила ноги вниз. Ступни ощутили холодную поверхность пола, а то утраченное чувство бессмысленного сопротивления где-то в глубине сознания отозвалось глухим эхом.  Она знала, что не выйдет отсюда сейчас. Непозволение Марка играло здесь гораздо меньшую роль, чем страхи самой Сары. Она не знала куда идти, чтобы узнать, что на самом деле происходит, и готова ли она к этой правде, если найдет её?
« - Я не в безопасности. Я в неведении.»
Лицо молодого человека помрачнело. Несколько минут он сидел молча, словно собирался в чем-то признаться, но не смел, а затем, как будто подавив это чувство,  посмотрев на Сару свысока, ровным голосом произнес:
« - Я так редко прихожу к тебе, и в эти минуты несказанно рад, что кто-то из моей семьи жив и здоров. Если что-то случится со мной, то мысль о том, что ты не пострадаешь, греет мне душу, и я готов умереть за тебя. И мама думала не иначе.»
« - Что?.. Думала?.. – Сара развернулась к выпрямившейся фигуре и попыталась заглянуть в ему глаза. – Марк, почему «думала» ? С ней что-то случилось? Скажи мне, не медли!»
« - Раз ты хочешь выйти из … неведения , то будь готова к любой правде.»
Дальнейшие разъяснения не требовались. Подкативший к горлу ком перехватил дыхание, и полминуты Сара сидела, уставившись в лицо брата, кое было так же бессмысленно пусто. Развернувшись к подушке, она упала в неё лицом, и тяжелый плач заполнил все содрогавшееся тело. Она не помнила ни имени, ни лица матери, но была уверена, что в первый же день её освобождения отправится домой, где увидит маму, а дальнейшая жизнь вне палаты, какой бы она ни была тяжелой , казалась не столь трагичной. Ради одной минуты Сара была готова терпеть сто лет полного одиночества , но теперь ей не оставили даже этого.
Марк молча встал и безмолвно глядел в, дрожащую от рыдания, спину Сары.
« - В этом некого винить. Это дань, которую мы вынуждены сполна отдавать за собственные грехи. Война. И более в этом никто не мог быть виновен. Война зарождается в сердце любого, кто видел её собственными глазами. Я не хочу, чтобы она проняла и тебя. Ни ненависть, ни месть не должны заполнять твою душу. Смирись, ведь с этим ничего не поделаешь, тем более, если не хочешь лечь в землю, там уже точно нечего ждать. Никакой жизни после смерти. Конец …» - неожиданно, перебив Марка, дверь со скрипом отварилась настежь, и кто-то забежал в комнату. По голосу Сара поняла, что это был санитар из дежурящего медперсонала. Он был взволнован и тороплив. Запыхаясь, попытался что-то выговорить, но его речь была несвязна :
« - Господин … акх… кхе… я явился сообщить… акх!..  господин Шифлер…»
Марк резко развернулся и буквально сорвался на крик :
« - Персоналу было запрещено входить сюда во время посещения! – и, словно ощутив, что его гнев ни к месту, проговорил более спокойно – Немедленно выйди.»
« - Извините, это безотлагательно… я искал вас, но нигде не мог найти. Это касается...»
« - Убирайся, идиот!» - озверев, Марк буквально вытолкнул его из двери  и, не простившись с Сарой, захлопнул за собой дверь.
Видеть его таким злым ей ещё не приходилось.
Опустив голову, Сара уставилась в пол и ощутила накатившую прохладу на щеках, а во рту солоноватый вкус слез.