Так есть ли свобода в спасении?

                ***



     ...Баптист-кальвинист Стэнли Филипс утверждает, что при возрождении грешника происходит следующее: «Возрождение как создание духовной природы совершается исключительно Богом через нетленное семя Слова Божия, духовное семя Авраама по обетованию, и это не есть возрождение природного Адама или плоти людей. Природное тело подготавливается к славе суверенным делом Божиим, как святое жилище духовного семени, которое насаждено в нем и возрастает в жизнь вечную. Оно остается пока без изменений по своей природе, изменяется лишь насажденный в нем новый человек. Естественный человек, который есть глиняный сосуд для обитания Духа, изменится лишь в воскресение мертвых, когда тело будет восстановлено вместе с возрожденным и духовным чадом Божьим в последний день» . Обычное дело – действует только Бог, человек не действует: но таково кальвинистское спасение. Мы уже задавались вопросом: почему всемогущий Бог, Который действует исключительно непреодолимо в кальвинизме, все же оставляет в человеческой природе тление? Проявление свободы спасенных в кальвинизме не требуется для спасения, но вот вопрос: при этом создании духовной природы, свобода человека все-таки восстанавливается? Судя по словам, что «духовное семя насаждено и возрастает», некая свобода предполагается; однако эта свобода никак не влияет на спасение; семя будет возрастать в лучшем случае у кого-то больше, а у кого-то меньше, но спасение все равно совершиться, ибо так предопределено свыше. Т.е. главной свободы нет – принять, или отринуть спасение. У кальвинистских святых есть только свобода следовать предопределению о спасении, отпасть от которого они не могут. Могут сказать: но ведь святые в раю тоже не могут отпасть от Бога, иначе, что это за рай? Это так, но по православному учению они добровольно, при помощи благодати, обрели такую свободу во Христе – всегда следовать Ему. Кальвинистские же святые получили такую свободу уже на земле, и, к тому же, она была им навязана – опять у кальвинистов вечность поглощает время и то, что должно быть только в раю, уже совершилось на земле; свобода православных святых постоянно пребывать с Иисусом в раю здесь превратилась в недобровольное и постоянное существование с Христом на земле. А раз так, то приходится признать, что «духовная природа», сообщаемая при кальвинистском возрождении грешника, очевидно, не предполагает восстановление образа Божьего в православном смысле – свобода как добровольное сотрудничество человека с Богом не возвращена и здесь.
Она и не может быть возвращена – в противном случае главный пункт догматики кальвинизма об абсолютном безусловном предопределении будет погребен под обломками. Ну и что, если в послании к Евреям мы читаем: «Но видим, что за претерпение смерти увенчан славою и честью Иисус, Который не много был унижен пред Ангелами, дабы Ему, по благодати Божией, вкусить смерть за всех» (Евр. 2, 9).  Сколько раз вам объясняли, что спасение всех, или смерть Христа за всех, о которых говорится в «женевском писании» - это не все, а только избранные все? Кальвинисты так любят учить о «ясности Писания», о том, что оно трактует само себя, но как только дело доходит до стихов Библии, которые уж слишком очевидно противоречат их доктринам, они легко переворачивают эту ясность, отвергая ее. Во  известный стих: «Ибо невозможно - однажды просвещенных, и вкусивших дара небесного, и соделавшихся причастниками Духа Святаго, и вкусивших благого глагола Божия и сил будущего века, и отпадших, опять обновлять покаянием, когда они снова распинают в себе Сына Божия и ругаются [Ему]» (Евр. 6, 4-6). Что может быть яснее: святые могут отпадать от Бога! Но вот объяснение Гилберта Бибе: «Текст Евр.6.4-6 настоятельно рекомендуется Богодухновенным писателем, как основание того, что святые должны покинуть сень Ветхого Завета, который ничего не мог сделать совершенным, и идти к совершенству, которое дано в Новом Завете .. В Ветхом Завете, где предлагалась жертва за грехи, ежегодное совершалось воспоминание грехов, и новые предложения должны были повторяться левитами и священством; но теперь, при первосвященстве Христа, одно приношение, которое совершил Он, является достаточным фундаментом для всех доктрин и институтов Евангелия .. если они, христиане, могут отпасть от своего интереса ко Христу и кровь животных, предлагаемая на еврейском алтаре, может возродить их или предоставить источник покаяния и веры, если те, кто получил все блага, даже то, что за них Христос умер и воскрес из мертвых, и даровал им покаяние, могут утратить интерес ко спасению и отпасть от него – это равносильно тому, чтобы требовать абсолютно невозможного: чтобы распятие Христа повторялось вновь и вновь .. Возможность для святых отпасть от благодати и затем быть восстановленными заново в прежнем статусе – это полный абсурд. Богодухновенный писатель не только не учит в этом тексте тому, что святой может отпасть и быть восстановленным через покаяние, но самым решительным образом заявляет, что это невозможно, по той причине, что это означало бы требовать, чтобы Христос вновь пострадал и умер за него - что уже никогда не повторится» .
Во-первых, в данном тексте послания к Евреям нет ничего про то, что те христиане, которые отпали, снова уклонились к идеям Ветхого Завета; речь идет только о том, что они стали причастниками Духа Святого, но затем отпали – так отпали, что распинают в себе Иисуса Христа. Степень отпадения настолько глубока (кальвинизм это категорически отрицает), что апостол говорит о невозможности обновления покаянием. Но у Бибе пафос один: это невозможно, потому что это невозможно. Гиперкальвинизм всегда прав; если он не прав, смотри пункт первый. Во-вторых, то, что апостол говорит о реальной ситуации глубокого падения уверовавших во Христа, видно по его словам чуть ниже в той же главе: «о вас, возлюбленные, мы надеемся, что вы в лучшем [состоянии] и держитесь спасения, хотя и говорим так. Ибо не неправеден Бог, чтобы забыл дело ваше и труд любви, которую вы оказали во имя Его, послужив и служа святым. Желаем же, чтобы каждый из вас, для совершенной уверенности в надежде, оказывал такую же ревность до конца, дабы вы не обленились, но подражали тем, которые верою и долготерпением наследуют обетования» (Евр. 6, 9-12). «Держитесь спасения» - это надежда свидетельствует, что есть такие уверовавшие христиане, которые могут не держаться спасения – у ГК таких христиан просто не бывает; если апостол желает, чтобы христиане оказывали ревность до конца для «совершенной уверенности в надежде» - значит, он полагает, что сейчас эта уверенность несовершенна, что спасение только возможна, поскольку ревность до конца еще не проявлена; «дабы вы не обленились» - стало быть, предполагается, что это возможно, и от этого зависит спасение: предупреждение такого рода показывает, что ленивые могут отпасть; а если не могут – то какое-то странное спасение получается.

20. Однако Бибе это не кажется странным: он зачем-то вспоминает про ветхозаветные жертвы, которые, конечно, никого спасти не могли, и которые нужны было возобновлять; разумеется, Голгофа совершилась однажды и более не повторяется. Но никто этому и не учит: речь идет об обращении отпавших ко Христу. Отпавшие возвращаются к Богу не какой-то новой Голгофой, а той же самой жертвой Христа, которая совершилась 2000 лет назад в Иерусалиме. Но апостол сказал, что отпавшие «распинают в себе Христа» - значит, внутри таких грешников происходит новая Голгофа – в них страдает и умирает Христос, и вопрос в том, воскреснет ли Он в них? Святые отцы часто называли покаяние возобновлением крещения, но ведь крещение у апостола Павла сравнивается со смертью, погребением и воскресением Христа: «Неужели не знаете, что все мы, крестившиеся во Христа Иисуса, в смерть Его крестились? Итак мы погреблись с Ним крещением в смерть, дабы, как Христос воскрес из мертвых славою Отца, так и нам ходить в обновленной жизни. Ибо если мы соединены с Ним подобием смерти Его, то должны быть [соединены] и [подобием] воскресения» (Рим. 6, 3-5). Значит, хотя покаяние это не повторение крещения, но это возобновление распятия, смерти и воскресения Христа; распиная Его, мы удаляемся от Иисуса, но в покаянии мы снова возвращаемся к Нему, благодаря Жертве Христовой распинаем в себе грех и умерщвляем его, и Господь снова воскресает в нас. При этом Голгофа всегда одна, и она совершенна - следовательно, ее достаточно, чтобы вновь и вновь приводит грешников ко спасению. Отрицать то, что покаяние – это новое воскресение Христа в грешнике – это значит вообще отрицать суть покаяния; отрицать, что во время отпадения грешник распинает в себе Христа и причиняет Ему смерть – это значит вообще отрицать саму суть отпадения. Выходит, что святые кальвинизма на самом деле не отпадают и не каются – выше мы уже видели, что Бибе приводит похожую точку зрения, говоря, что тех, кого Господь избрал в вечности, по сути не пали в Адаме и неразрывно были с Христом еще до Голгофы. Однако это полностью противоречит реальности – и кальвинисты грешат, а потом снова каются – если же при этом они все равно абсолютно гарантированно спасены, то это не настоящая христианская жизнь, полная взлетов и падений, а просто какая-то игра в христианскую жизнь! Точка зрения Бибе состоит в том, что искупление избранных реально уже в вечности, притом это вечное искупление, эта вечная «Голгофа до сотворения мира» делает невозможным воплощение этой Голгофы в истории, во времени – Христос не умирает и не воскресает в покаянии грешника, Жертва Христова не проявляется актуально в жизни Церкви, в ее таинствах.
Для православных же, напротив, важно подчеркнуть, что Жертва Христа, совершившись на Голгофе, постоянно живет в Церкви, и Церковь жива только ею; в покаянии грешника совершается «внутренняя Голгофа», ибо в нем снова происходит величайшее чудо Воскресения Христа, хотя Он не сходил еще раз с небес, не рождался еще раз от Девы Марии, не был осужден еще раз Пилатом, не умирал снова и не выходил из гробницы, оставив пустой гроб, увиденный женами-мироносицами; это совершилось один раз, но происходит в жизни Тела Христова и верующих Церкви постоянно. Поэтому православные еще учат, что Жертва Христова, кроме того, что она актуализируется в кающемся грешнике, актуализируется в таинстве Евхаристии. Здесь уже не идет речь о «внутренней Голгофе» - просто Голгофа, произошедшая 2000 лет назад, происходит «здесь и сейчас», вечная благодать Голгофы доступна и сегодня, для нее не является препятствием время; и в евхаристии мы причащаемся того же Тела и Крови Христа, что и все участники Церкви эти 20 веков – от апостолов до наших современников. Можно сказать, что все верующие – вечные современники жизни Христа – от Рождения до Воскресения; потому и Его Жертва не случается вновь, наподобие циклических рождений и умираний богов в язычестве, но просто она всегда с верующими в Него, ибо ее плоды всегда в Церкви. Не думаю, что Бибе категорически отрицал бы это; но для него Жертва Христа никак не сочетается с нашей свободой – Христос у кальвинистов не предлагает свободно принять Его Жертву; потому Его Жертва никак не проявляется во все времена существования Церкви – она реально присутствует в божественной вечности, когда еще нет мира, и проходит как бы сквозь время, не актуализируясь в Церкви, благодаря свободе, данной ей Богом. Ведь Бибе отрицает, что вся земная Церковь есть Церковь кающихся, которые движутся ко Христу, падая и вновь вставая – для него верующие всегда с Христом прежде всех времен; соответственно, у нашего баптиста-кальвиниста не бывает так, чтобы в жизни Церкви умирал и воскресал Христос – ему неизвестна эта радость верующего, упавшего смертельно и поднявшегося к Свету Истины, ощутив, что огонь воскресения вновь разгорелся в его сердце.
Т.е. трактовка Бибе слов апостола, что павших невозможно обновлять покаянием, неверна. Она не означает, будто Христос должен распинаться вновь. У Баркли читаем: «Что имеет в виду автор послания, когда он говорит, что невозможно, чтобы отпавшие раскаялись вновь? Многие мыслители пытались обойти это слово невозможно (в греческом адунатон). Эразм Роттердамский полагал, что под этим следует понимать - трудно, почти невозможно. Бенгель трактовал это так: то, что невозможно для человека, возможно для Бога, и что отпавших следует оставить на милость единственно любви Божьей. Но, читая этот отрывок, следует помнить, что он был написан в век гонений на христиан; а в такой век отпадение - тягчайший грех. В век гонений человек может спасти свою жизнь, отрекшись от Христа, но каждый поступающий так, наносит удар по Церкви, потому что он решил, что его жизнь и его покой дороже ему, чем Иисус Христос. Такое поведение было типичным для эпох гонений и после них. Через два столетия после написания этого послания наступила эпоха страшных гонений императора Диоклетиана. Когда после шторма наступил штиль, некоторые хотели проверить всех выживших членов Церкви таким вопросом: "Ты отрекся от Христа и таким образом спас свою жизнь?" И если он действительно отрекся от своего Господа, дверь для него закрывалась навсегда. Кермит Эби рассказывает о французском церковнике, который на вопрос, что он делал во время французской революции, ответил: "Я выживал". Это и есть осуждение человека, любившего жизнь больше, чем Христа. Но никто никогда не собирался возводить в теорию, что нет прощения для грехов, совершенных после крещения. Кто из людей может сказать, что другой человек лишен милосердия Божьего? Автор же хочет показать, сколь страшно выбрать жизнь вместо верности Христу» . На вопрос Баркли, кто может сказать, что другой человек лишен милосердия Бога, есть ответ: гиперкальвинисты! Они легко говорят об этом. Их богословские теории без колебаний допускают мысль о том, что значительная часть человечества лишена навечно милосердия Бога – причем не потому, что они сами отпали от благодати Божьей, нет; они изначально сотворены Богом как «люди проклятия» с единственной целью – чтобы они вечно страдали.
Такие ужасные идеи являются лишь следствием полного отрицания свободы у человека; ибо отрицание свободы, этой неотъемлемой черты образа Божьего у людей, исказило у кальвинистов и образ Бога – Он, если прямо и не творит зло, то в любом случае на Него возлагается ответственность за то, что творение творит зло. В рамках такой теологии, пытаясь  приписать Богу абсолютный волюнтаризм, Его, как ни парадоксально, лишают свободы, ибо теперь Он не свободен – Он связан необходимостью подавлять любую свободу творения и, по сути, совершать любые действия вместо творения. Он не свободен подарить человеку свободу принять Его спасение, или отвергнуть – Он вообще ни с кем не делится свободой – ощущение такое, что Богу кальвинизма не нужны свободные подданные, Ему нужны только те, кого Он безусловно предопределяет; тот, кто свободен внутри, желает, чтобы и другие были свободны; в гиперкальвинизме это искажается тем, что Бог желает неизбранным проклятия, - следовательно, вечного пребывания в рабстве у дьявола, а избранные приговариваются к спасению, но лишаются возможности на него влиять. Они не могут двигаться к спасению по своей воле – тот же Бибе не признает такой категория, как спасаемые, у него либо спасенные, либо проклятые: «Такое понятие, как «почти христианин», не существует ни на небе, ни на земле. Мы или христиане, или нет. Мы либо погибли во грехах, либо оживотворены со Христом; либо мы родились свыше, либо мы не родились свыше; либо мы любим Бога, либо не любим Его; здесь нет середины» . Опять наблюдается черно-белое мышление, которое нередко является признаком ереси: еретики не любят нюансы и детали. Бибе рассуждает по принципу: Христос или Бог, или Человек. Понятно, что такой выбор ложен. Мы либо родились свыше, либо нет, - богословствует наш герой; беда только в том, что хотя мы и родились свыше, получили благодать освобождения от грехов, но это только начало христианского пути. Так что – мы родились свыше во времени, и начали путь спасения, но – мы еще не родились свыше в вечности: проблема в том, что для Бибе это одно и то же. Мы ведь не перестали грешить. И г-н Бибе грешил, будучи христианином. А раз так – нельзя говорить, что мы либо любим Бога, либо нет. На словах-то мы, конечно, от всего сердца любим Его, а на деле.. «Если любите Меня, соблюдите Мои заповеди» (Ин. 14, 15). Что же, кальвинисты никогда не нарушают ни одну из Его заповедей? Вопрос риторический; а коли нарушают, - значит, не всегда любят Спасителя. Так что середина между любовью к Богу и нелюбовью к Нему есть, и это – вся жизнь христианина. Даже если бы грехи были редкостью, мы все равно не всегда любили бы Бога: однако грешим мы каждый день, каждый час, каждую минуту..
И тут у кальвинистов два возможных выхода: или признать традиционное церковное учение о синергии, взаимодействии благодати и свободы на нашем пути в небеса; или признать, что мы грешим, но не перестаем любить Бога, не гибнем во грехах, не теряем спасение. Тогда грех во времени – это не грех с точки зрения вечности, ведь мы от вечности спасены; опять время у кальвинистов исчезает в вечном предопределении спасения. Понятно, какой вариант они предпочитают. Хотя, конечно, странно, что Бог безусловно предопределил наше спасение, предопределив еще и грехи спасенных – но это вопрос к ГК. А они (вот хотя бы Бибе) защищают самый жесткий детерминизм в отношении Бога и творения, нисколько не смущаясь. Отвечая на вопрос, как понимать стих 1Цар. 16, 14, где сказано, что Саула возмущал злой дух от Господа, Бибе говорит: «Если мы вынуждены считать, что кто-то из нечестивых людей, злых духов или бесов может помешать Его цели, или разрабатывать или исполнять какие-либо цели или планы без Его ведома, разрешения или указа, мы будем не в состоянии защитить доктрину Его всеведения .. Если Он знает по Своему всеведению все сущее от вечности, может ли быть какое-то сомнение в том, что Он имеет и власть определить, что должно или не должно происходить? Отрицать то, что у Него есть эта власть, значит лишить Его всемогущества, отрицать, что Он действительно Всемогущий Бог. Можем ли мы, не пренебрегая Его вечной Мудростью, думать, что есть хоть одно колесо в огромной и сложной машине этого мира, или любого другого мира, которое бы недоставало или не действовало так, как надо? .. Мы должны понимать, что не стоит пытаться определить, был ли это дьявол, бес, подавляющий дух, беспокойство, спутанность сознания или безумие, но, на наш взгляд, совершенно очевидно, что все духи, хорошие и плохие, находятся под контролем Бога. Он посылает их, когда Ему угодно, и никогда не останется недостигнутой цель, ради которой Он их посылает. Он вложил лживого духа в уста лжепророков Ахава. Он посылает духа заблуждения тем, которые погибнут, чтобы они верили лжи и были прокляты за то, что не приняли любви истины для своего спасения. Его полный контроль над злыми духами ясно засвидетельствован в Новом Завете. Господь приказал им выйти из человека, бесновавшегося в гробницах, и повелел им войти в стадо свиней .. Что касается распятия Господа Иисуса Христа: нечестивые собрались, чтобы сделать это, и были исполнены решимости это сделать. Но именно по совету и предведению Божию Он был отдан в руки нечестивых» .
Нельзя сказать, что Бибе во всем не прав: не подлежит сомнению, что все находится под контролем Бога, и все происходит не без Его ведома – иначе действительно пришлось бы признать, что Бог не всеведущ. Но контроль Бога – это не то же самое, что контроль шахматиста за шахматной доской. Шахматные фигуры не могут выбирать, как им поступать, ибо они не являются разумными личностями, но человек.. Однако для Бибе и человек – не более чем шахматная фигура: неслучайно же он говорит о колесах в машине мира, которые вращает Бог. Если бы речь шла о материальных предметах, - пусть так, хотя ньютоновское представление о мире как механизме преодолено современной физикой; но применительно к живому миру говорить о колесах – значит, на манер Декарта, считать животных механизмами, что представляется низведением живого на уровень неживого; если же вести разговор о человеке, то считать его колесиком в машине мира – это уже прямая аналогия с тоталитарным режимом, где люди рассматривались как винтики государственного механизма. Конечно, Бибе ничего не мог знать о Сталине или Гитлере, но его картина мира предполагает тоталитарные отношения между Богом и Его творениями.  Поэтому, на вопрос о том, что кто-то может помешать целям Бога, следует ответить так: в рамках истории мира мы постоянно наблюдаем, что силы зла мешают планам и целям Бога – разве тоталитарные режимы 20 века не мешали миллионам людей исповедовать веру в Христа? Но в рамках вечности, конечных целей, никто не может помешать Богу спасти тех, кого можно спасти, не поступая при этом против их воли – Бог всемогущ и Он сильнее всех сил зла, вместе взятых. Боюсь, такой ответ не устроит нашего гиперкальвиниста, ибо он склонен иначе понимать власть Бога над миром.
Для него власть Бога над миром – это власть безусловного предопределения – поэтому аналогия с фигурами на шахматной доске очевидна. Предвидение Бога с такой точки зрения – это всегда предопределение: если Бог предвидит, что нечто произойдет, и это не может произойти иначе, то, значит, никакой свободы у творения нет, все происходит в силу железной необходимости; для православных предвидение и предопределение не тождественны, ибо у нас предвидение включает в себя свободу волеизъявления людей. Т.е. для православия власть Бога над творением не отвергает его самостоятельности и свободы. Поэтому фигуры на шахматной доске – живые. Разница между православием и кальвинизмом вот в чем: представим шахматный поединок между Богом и дьяволом; для гиперкальвинизма это значит, что шахматные фигуры совершенно лишены самостоятельности и сам сатана ее также лишен – по сути, это шахматный поединок Бога с Самим Собой, ибо Он непосредственно повелевает всем; в православии полагают, что дьявол и его фигуры, войско из людей и демонов, вполне самостоятельны; однако Бог знает каждый их ход, а вот они всех планов Бога не знают и знать не могут; фигуры на Божьей части доски тоже «играют» за Бога по своей воле; разумеется, в православной картине мира люди из одного войска могут перейти в другое – либо покаявшись, либо, наоборот, низко пав; разумеется, мы верим и знаем, что Бог победит. Но победит именно свободного противника в лице сатаны и его слуг; и войско Бога в конечном счете победит также добровольно, а не будучи принуждаемо Им. Да, Бог контролирует и дьявола с его слугами в том смысле, что Он знает о всех их мыслях и действиях, и знает, как их победить, и в итоге побеждает – но побеждает с помощью свободного волеизъявления Своего народа, который Он возглавляет в этой битве. Свободного – чтобы этот народ по праву разделил Его славу. Иначе никакой божественной славы никому не снискать: «И славу, которую Ты дал Мне, Я дал им» (Ин. 17, 22). Эта слава никому не навязана, иначе ее можно было навязать и дьяволу. Т.е. контроль Бога ненавязчив, но Своим промыслом Он установил, что зло часто посрамляет себя, ибо оно саморазрушительно по природе, ничего не может создать, а только искажает и извращает создания Бога.. Конечно, Бог всегда может разрушить любые действия сатаны, но Он это делает так, чтобы все происходило добровольно, не принудительно.
Однако такой мягкий контроль не для кальвинистов. В их шахматном поединке скорее происходит игра между Богом и дьяволом, ибо Бог передвигает фигуры как на той, так и на другой стороне безо всякой самостоятельности фигур; в этом случае вся мировая история представляется неким спектаклем, а не библейской войной между Богом и дьяволом; и здесь непонятно, почему же эта война сразу не заканчивается победой Бога, ведь творение в принципе не свободно, и все «колесики» вращает Сам Бог? Что Ему стоит мгновенно обратить их в сторону добра? Тут все действительно «как в кино» - все могло бы закончиться сразу же, но «по сценарию» это очень длинный сериал размером с мировую историю; короче говоря, в рамках такой картины мира теодицея становится невозможным делом. А уж когда м-р Бибе утверждает, что Бог Сам посылает злых духов и вкладывает их в уста.. Скажут: но ведь так написано в Библии! Написано, но все зависит от понимания; Бог нигде не говорит, что все стихи Библии надо понимать исключительно прямолинейно и буквально – и ни один кальвинист этого не делает. Если буквально Бог отправляет злых духов, чтобы они совершали зло и полностью повелевает ими как начальник подчиненными, то чем образ Бога в такой интерпретации отличается от дьявола? Только разными именами? Начальник бесов – сатана; и бесы – именно его подчиненные, а не Бога. Если Бог посылает злых духов людям, вкладывает их в уста людей с целью погибели людей – пусть кто-нибудь объяснить, какое здесь отличие от врага рода человеческого? Ведь согласно такой логике можно сказать, что не дьявол совращал людей в раю, а Сам Бог! Нет, такое богохульство не может допустить христианская вера!

21. Что касается эпизода с изгнанием Христом бесов из бесноватого в Новом Завете: свобода бесноватого была подавлена злыми духами, и Господь освободил его; но Бог совершил добро, а не послал демонов совершать зло – для последнего есть дьявол; да, бесы вошли в свиней, но Господь их послал не как Своих подчиненных – «И просили Его все бесы, говоря: пошли нас в свиней, чтобы нам войти в них. Иисус тотчас позволил им» (Мк. 5, 12-13). Т.е. Иисус послал бесов в свиней не как их хозяин (их хозяин в аду), но – «позволил им». Их демоническая свобода осталась. Спросят: но ведь Христос изгнал бесов из бесноватого – разве они этого хотели? Т.е. Он поступил против их воли? Это так, но их воля не была насильственно приведена к добру в целях спасения – бесы остались такими же слугами зла, что и были, но человек был освобожден от них – ему была возвращена свобода, чтобы он шел по пути спасения. И Своей Церкви Христос поручил изгонять бесов – но Он не поручил магически «переделывать» бесов, чтобы они стали добрыми ангелами – как это бывает в языческих религиях. Да, Господь изгоняет бесов, но если бы все это совершалось путем тотального контроля и безусловного предопределения, то оставалось бы непонятным: почему Господь не изгнал бесов из всех людей? Ведь это было бы так просто! Значит, либо Он не желает изгонять бесов из всех (для православных это богохульно, но приемлемо для кальвинистов), либо Его воля наталкивается на какое-то препятствие. И это препятствие – свобода волеизъявления человека. Если же, по мнению ГК, Бог еще и посылает бесов в людей как Своих подчиненных, то выходит, что сражаясь с демонами, человек поступает против воли Божьей? И что это за воля Божья, которая одновременно и требует от людей сражения с бесами, и сама изгонят демонов, а с другой стороны, сама посылает демонов и по-хозяйски руководит ими? Налицо явное противоречие; впрочем, в кальвинизме в образе Бога легко сочетаются как добро и зло; в ответ на критику эти люди всегда говорят, что судить Бога нельзя: кто же спорит; но не слишком ли быстро они отождествляют кальвинистский образ Бога с Богом Живым? Бога невозможно судить, но идолы нашего сознания, которые начинают заменять нам Бога, судить необходимо; каждый христианин обязан судить о ложности того или иного еретического богословия.
Сторонники последнего всегда готовы к «труду и обороне». Их любимая идея – могущество Бога и предопределение. И потому они всегда скажут: вы утверждаете, что Бог мгновенно может разрушить любые действия сатаны, но Он это делает так, чтобы все происходило без принуждения; но ведь это означает, что Бог не всемогущ, не совершенен – Он может быть совершеннее в Своем могуществе, мгновенно изгнать зло, но не делает этого! Проблема в том, что Бог не делает этого и в кальвинистской доктрине, причем их ответ: Бог просто всем и не желает добра; не будем лишний раз говорить, как это искажает библейский образ Бога, Который желает только добра и никогда не творит зла. Различие в понимании Бога еще и в том, что для кальвинистов всемогущество Бога важнее любви, а для православных – любовь выше всемогущества. Именно ради любви к людям Бог умеряет Свое могущество – чтобы они могли свободно ответить на Его любовь, добровольно полюбить Его, т.е. Его истинное всемогущество состоит в кенозисе, в том, что Он не полностью Его проявляет, ради непринужденного спасения людей.  У кальвинистов наоборот: Бог умеряет Свою любовь ради могущества – поэтому Он не любит всех; это позволяет Ему всех безусловно предопределить – и многих при этом отправить в ад. Кальвинисты так часто говорят о могуществе Бога, о Его абсолютном суверенитете, что позволительно спросить – да христианский ли это Бог. Абсолютное могущество без любви ко всем уже есть в исламе; христианство же настаивает на том, что Любовь Бога выше Его справедливости, выше Его могущества – именно поэтому Он пошел на смерть ради нас – вместо справедливого наказания и безусловного предопределения; Бог не просто стал Человеком; Он не только Своей божественной волей, но и добровольными актами Своей человеческой воли спас мир. Это говорит о том, как Он ценит человека и Его свободу: потому и Его могущество подчинено Его любви, чтобы все по своей воле пришли к Нему и разделили с Ним радость и блаженство. Кальвинизм же настолько очарован идеей всемогущества Бога, что подчиняет ей все остальное; это принесение божественной любви в жертву всемогуществу не проходит бесследно для христианского учения; в конце концов, отрицание спасения через свободу приводит к тому, что уничтожается необходимость для спасения - Церкви, ее таинств, молитв святым. Непонятно даже, зачем кальвинисты молятся Богу, если Он в их доктрине спасает безо всяких посредствующих звеньев (причем свободных звеньев)? Или их молитвы тоже несвободны? Тогда Бог может вызвать их в нашем сердце силой необходимости. Но это сделало бы человеческое усердие совершенно пустым..
Православное понимание отношений между Богом и человек может быть, например, таким: «если человек чего-то очень настойчиво хочет, причем во вред себе, Господь долго и терпеливо, через людей и обстоятельства жизни, отводит его от ненужной, пагубной цели. Но, когда мы неуклонно упорствуем, Господь отходит и попускает свершиться тому, что выбирает наша слепая и немощная свобода» . Кальвинисты согласятся с этим только в том смысле, что Бог «проходит мимо неизбранных» - и, стало быть, попускает совершаться их свободе сползания в пропасть; но в остальных случаях никакого допущения человеческой свободы в кальвинизме нет – например, для спасения, исправления грешника; но даже допущение Богом свободы падения грешника в православии имеет иной характер – в частности, это означает, что Бог даровал ему благодать, но тот отпал от нее: в целях покаяния грешника Бог допускает его свободу впасть во грех, дабы он осознал глубину своего падения и обратился. В кальвинизме так не бывает: грешник, получивший благодать не может отпасть от Бога, его свобода тут невозможна. Раз падает – значит, благодати не было. И потому Бибе так нравится аналогия апостола Павла с глиной (Рим. 9). Действительно, понимание человека как глины позволяет значительно проще принять идею тотального всемогущества Бога и спасение безо всяких условий. О, эта простота! – «Если есть некие условия избрания благодатью, основанные на твари, то мы хотели бы знать, какие это условия. Это дела? Нет, если это будут дела, то уже не будет благодати, поскольку благодать не есть дела. Требует ли это учение, чтобы грешник со своей стороны был готов спастись? Нет, избрание не от желающего и подвизающегося, но от Бога милующего» . Как будто милость Бога неотвратима как римский фатум! Навязанная любовь – не любовь, но наш теолог этого все равно не смог бы принять в силу особой богословской позиции.
Про благодать и дела часто слышишь от протестантов подобные рассуждения, неспособные вместить идею соединения благодати и дел; объяснения православных, что дела – это не дополнение к благодати в виде заслуг, а просто средство принятия благодати, без которого действие благодати было бы исключительно насильственным – протестанты стараются не замечать. Впрочем, Баркли предлагает более глубокое объяснение, чем Бибе: «Бог есть любовь; поэтому грешить - преступление не против закона, а против любви. Если нарушение закона можно искупить, то вовсе невозможно искупить разбитое сердце; и грех - не столько нарушение закона Божия, сколько причинение боли сердцу Бога. Давайте возьмем грубую и несовершенную аналогию. Водитель автомобиля убил, вследствие небрежной езды, ребенка. Его арестовывают, судят, устанавливают его вину и приговаривают к определенному сроку лишения свободы или к штрафу. Человек, заплативший штраф или отбывший срок наказания, с точки зрения закона свободен, дело закрыто. Но для матери убитого ребенка все обстоит иначе. Никакой штраф и никакое отбытое наказание не может примирить ее с ним. Лишь ее акт свободного прощения может восстановить нормальные отношения между ним и ею. И таковы же наши отношения с Богом. Мы согрешили не против закона Божия, а против Его сердца. И поэтому лишь оправдание по благодати Божией может восстановить правильные отношения между нами и Богом. Другими словами, никакими делами человек не может заслужить свое спасение. Было бы неправильно и даже невозможно остановиться здесь в истолковании учения Павла, а, тем не менее, очень часто именно так и делают. Павел продолжает, что Бог создал нас на добрые дела. И в этом заключается парадоксальность его учения; никакие добрые дела в мире не могут восстановить наши добрые отношения с Богом. Но христианство, которое не проявляется в добрых делах, не имеет ничего общего с истинным христианством. И в этом нет ничего странного, ибо оно так по непреложному закону любви. Если нас любит прекрасный человек с возвышенными чувствами, мы знаем, что не заслуживаем и не можем заслужить его любовь. Но одновременно мы знаем, что мы обязаны всю свою жизнь стараться быть достойными ее» . Т.е. добрые дела без благодати не спасают и они не являются нашими заслугами перед Богом; но, с другой стороны, благодать должна проявляться в добрых делах; если этого не происходит, значит, не происходит и спасения – человек своими грехами сделал спасение бесплодным, не ответил на любовь Бога взаимностью.

22.  Все, однако, зависит от того, как понимать взаимность. Возьмем, например слова Христа: «Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас» (Мф. 11, 28). Казалось бы, вот свободное приглашение ко спасению: Бог-Любовь просит ответить Ему взаимностью. Тот же смысл мы видим и в следующих словах Спасителя: «кто жаждет, иди ко Мне и пей» (Ин. 7, 37). Но не спешите: гиперкальвинисты повсюду видят иные смыслы. Вот толкования этих стихов Бибе: «Отрывок: «Придите ко Мне труждающиеся и обремененные», является достаточно четким и ясным. Он адресован всем труждающимся и обремененным, и никому другому, и когда бы и где бы эти слова ни были применены Духом Святым, любой бедный, труждающийся, обременный грешник может прийти к Иисусу с той же уверенностью, что и уверенность в том, что мертвые восстанут, когда Бог вновь призовет их жить. Мертвые не есть ни труждающиеся, ни обременные, они спят в своих могилах, и мертвые во грехе, так же лишены духовной жизни, пока они не оживут Духом, как тело Лазаря было лишено жизни физической, прежде чем Иисус воскресил его из мертвых. Но как только грешник оживотворяется Духом Святым, он становится труждающимся и обремененным тяжестью вины, и таковые призываются к Иисусу найти покой их душам, и нести Его иго, которое благо, и бремя, которое легко»  - т.е. никакой свободы в обращении грешников ко Христу нет и в помине; «Когда Иисус встал и сказал: «Кто жаждет, приходи ко Мне и пей», Он не предлагал пить, так же, как Он не предлагал свет, сказав: «Да будет свет». На первом месте здесь – не душа, которая жаждет, а поток воды и жажда, которую Он посылает. Мир не может прийти к Источнику жизни, пока Иисус не пригласит: «Приди ко Мне». Его слова – Дух и Жизнь, и Его овцы слушаются их, ибо знают Его голос и идут за ним, ибо у них нет возможности сопротивляться голосу Пастыря. Призвание святых нигде в Писании не является неограниченным предложением. Он зовет Своих овец по имени и ведет их. Если это лишь предложение, они могут выбирать, идти им или остаться» .
Как видим, в обоих случаях грешники сравниваются с мертвыми, а разве к мертвым можно обращаться – придите ко мне? Конечно, Библия говорит о том, что грешники мертвы, но речь идет о том, что они мертвы по грехам их, по той причине, что своими силами они не могут восстановить общение с Богом; но это не означает, что грешники мертвы в том же смысле как бревно, камень, или как люди, чья земная жизнь закончилась. Нет, с помощью благодати они имеют возможность принять, или отклонить приглашение Бога – иначе и не было бы смысла приглашать. Объяснение Бибе Мф. 11, 28 несостоятельно хотя бы потому, что Христос явно зовет не принявших его весть – и зовет всех, а не только кальвинистских избранных; если же это люди, уже «принявшие спасение» в кальвинистском смысле этих слов, то их и приглашать не надо – они навечно уже гарантировали себе место в раю и обязательно придут к Христу безо всякого приглашения; если речь идет о совершенно мертвых (тоже кальвинистская категория), то их тоже не нужно приглашать – Христос же не приглашает Лазаря воскресить его. Вот тут Бибе прав: мертвые – это не труждающиеся и обремененные; но именно таковы все грешники – в поте лица добывающие хлеб под бременем тления.. Что касается слов из Ин. 7, 37, то здесь само сравнение Бибе неверно: к источнику вечной жизни приглашаются живые люди, пусть и грешники; а слова «да будет свет» сказаны при самом акте творения мира, в его первый день, когда еще не было людей –  какая свобода воли может быть у пустой и безвидной земли, или тьмы над бездной? (сравнение с глиной в этом случае как раз было бы уместным). И уж совершенно замечательно звучат слова нашего теолога – «на первом месте здесь – не душа, которая жаждет, а поток воды и жажда, которую Он посылает». Как это на первом месте здесь не душа, когда сначала идут слова «кто жаждет»?! Как это для Бога на первом месте не наша душа, когда Он ради нас пошел на Крест? И разве не является человеческая душа величайшей драгоценностью, которая дороже всего мира для Того, Который сказал: «какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит?» (Мф. 16, 26).
У г-на Бибе на первом месте у Бога не наша душа, Которую Он хочет спасти, а «поток воды», и «жажда», которую Бог вложил в нас при нашем полном неучастии – т.е. по сути для Бога на первом месте Он Сам. Христос говорит «кто жаждет» - а у Бибе жажду вкладывает в нас Бог: тогда непонятно, - это я жажду, или «во мне воспроизвели чувство жажды»? Человек снова становится персонажем кукольного театра.. Конечно, действие благодати необходимо для спасения, но это не есть природная необходимость, наподобие закона тяготения. Да, Евангелие сравнивает души с овцами, которые слушаются голоса Пастыря. Но это именно аналогия, хотя и овцы могут быть очень упрямы и непослушны – неужели не бывает «паршивой овцы в стаде»?; человек же много выше овцы, ибо сотворен по образу Всевышнего – он личность, которая свободно принимает приглашение Бога. Если такого свободного принятия или непринятия нет – то это вообще не приглашение; у Бибе выходит, что Бог никого и не приглашает, а устраивает что-то вроде гипнотического сеанса для избранных, делает им «предложение, от которого они не могут отказаться»; в этом смысле непонятно, как тогда понимать притчу о званых на пир? – людей зовут добровольно придти, или это снова сеанс магии и гипноза? Кстати в Мф. 22, 13, один из приглашенных на пир был изгнан во тьму внешнюю – а у кальвинистов тех, кого позвал Бог уже не могут быть изгнаны; у Луки, 14:22-23 читаем, что господин, зовущий людей на ужин, узнав, что еще есть место, сказал своему рабу, чтобы он убедил придти еще больше людей. Зачем убеждать еще, если по кальвинистскому учению те, кого позвал Бог ко спасению, тут же немедленно откликнуться? Такое дополнительное убеждение есть как раз признание свободы принять, или не принять зов Божий – не убедило первое приглашение, позову еще раз; но кальвинистам важно лишить человека всякого выбора..
В этой связи любопытны ответы Бибе на некоторые вопросы верующих: «Дорогой брат Бибе, я слышал, что баптисты Старой школы проповедуют, что если грешник гибнет, то в этом только его вина. Я хотел бы знать Ваше мнение по этому вопросу. Для меня это первый шаг к арминианству .. Ответ. .. В некоторых отношениях мы согласны с тем, что это шаг к арминианству. Потому что это действительно любимое выражение всех арминиан, используемое ими в том смысле, что каждому грешнику предлагается спасение на определенных условиях, и только от него зависит, будет ли он спасен или проклят .. Данное замечание может подразумевать, что грешники гибнут из-за неверия, а не отказываются верить потому, что они уже погибли. Это, конечно же, арминианская идея. Благословенный Спаситель сказал, что кто не верит, уже осужден, и гнев Божий пребывает на нем. От осуждения и гнева Божия не спасает никого ничто, кроме Крови Иисуса Христа, и приложить Его Кровь к себе не во власти грешника» . Т.е. проклятие грешника от него не зависит; люди прокляты не потому, что они отвергли предложенное Богом спасение; грешники гибнут из-за неверия – ужасная ошибка по мнению Бибе; на самом деле, они уже родились погибшими в силу предопределения и потому не верят; они уже погибли в вечности до творения мира – вся их жизнь лишь следствие этого, проявление во времени вечной реальности. Тут даже нельзя сказать, что грешники виноваты – вся их вина в том, что в вечности было решено сотворить их погибшими. И такое решение принял, а затем воплотил в жизнь, по мнению кальвинистов, - Бог, Который есть любовь..

23. Впрочем, времена меняются, и вот реформатский теолог Георг Элла называет тот факт, что «одна сторона полностью отвергла Провидение в качестве средства благодати и стала проповедовать избрание и предопределение в качестве прямого Fiat (да будет – К.М.) Бога, независимо от воли человека и от его положения в природе» , - а это и есть гиперкальвинизм, - крайностью в богословии Реформации. Это, однако, не мешает оставаться ему твердым кальвинистом. Майкл Кролл описывает интересную ситуацию, возникающую из-за разногласий мягких и последовательных кальвинистов: «Исходя из своего положения членов церкви, люди через проповедь глубокого самоанализа приходят к убеждению, что, по сути, они не имеют благодати. Эта ситуация отмечается во многих реформатских кругах после сильных проповедей. Такие люди идут к старейшинам и исповедуются, что их жизнь потерпела провал. В большинстве случаев старейшины, даже будучи убеждены, что человек действительно не находится в благодати, посоветуют ему или ей оставаться участвовать в церковной жизни. Сочтем ли мы, что это правильно, что так и надо делать только потому, что это согласуется с верой в свободное предложение Евангелия грешникам и с обязанностью веры и покаяния? Мы говорим решительно НЕТ! Почему такие старейшины не спросят человека, из-за чего он не спасен и на что он рассчитывает? Из-за того, что они должны сказать этому человеку, что спасение свободно предлагается ему, как грешнику, и что ему повелевается покаяться и уверовать? .. Эти старейшины должны быть верны тому, во что они верят, и не оставлять человека в покое, пока он не спасется, чтобы никогда не слышать снова от него таких вещей. В конце концов, если он не заинтересован в своей душе, почему он после бесплодной беседы со старейшинами не уходит из такой церкви? Почему бы ему просто не уйти в мир и не стать как все? .. как вы можете призывать человека использовать средства благодати, признав, что ему только лишь предстоит спастись и обрести нужду во Христе? .. если данный человек, как предполагается, не во Христе, то какой ему смысл участвовать в таинствах? Единственная причина – это если ему как грешнику чего-то не хватает? Но чего? Действенной работы Святого Духа в душе, которая есть суверенное дело Божие, которую никто, кроме Бога, совершить не может. Предположим, что человек скажет обратившимся к нему старейшинам: «Но я думал, что покаялся, и чего же недостает мне? Почему я не спасен?» Что ему можно ответить? Если люди просят и умоляют грешников уверовать (чего апостолы никогда не делали!), то никто из номинальных верующих интеллектуалов не ответит на этот вопрос. В конце концов, на мольбы и увещания может ответить сам проповедник. Во многих случаях, скажет он, это были просто эмоции, но тем не менее совершался и акт веры. Все такие «принявшие решение» имеют нечто общее: они никогда не были оживотворены Духом Святым, ибо Он не возбудил в них нужду узреть Христа» .
Конечно, нельзя не учитывать тот факт, что зажигательные проповеди у протестантов слишком «давят» на эмоции и страстное начало в человеке, а потому могу порождать в людях некий «поддельный восторг», как и такое же поддельное отчаяние; возможно, они ничего серьезного не теряли и не приобретали от таких проповедей, кроме эмоциональной встряски; но, допустим, действительно имел место «глубокий самоанализ». Такой самоанализ не может не показать, что наша жизнь, даже жизнь верующих людей, полна греха, и мы движемся от поражения к поражению – с тем, чтобы при содействии благодати двигаться от покаяния к покаянию. И вот люди, воспитанные в протестантском духе «гарантированного спасения», говорят своим пасторам: мы потеряли благодать, мы потерпели провал. Ничего удивительного – православный священник каждый день слышит это на исповеди. Но здесь мы имеем дело с конфессией, в которой исповеди нет; кроме того, мы имеем дело с богословием, которое как раз и не допускает утраты благодати – а если ты заявляешь, что ее утратил, сам же попадешь под огонь критики: ага, значит, ты и не был спасен! Если пасторы, к которым обратились эти грешники,  являются умеренными кальвинистами, понимающими, что спасение хоть как-то зависит от человека, - они еще могут сказать, чтобы люди покаялись, и продолжали верить Богу, посещая их приход. Но гиперкальвинистов не проведешь – этот человек не предопределен, говорят они, - и такому «потерпевшему катастрофу» грешнику едва ли не предлагается уйти в мир! Т.е., если твое поведение не соответствует нашей доктрине «спасение нельзя потерять» - выйди вон? М-р Кролл даже доходит до того, что утверждает: апостолы якобы никогда не просили и не умоляли грешников уверовать! А что такое любая проповедь Христа, как не просьба покаяться и уверовать? Кролл, как и все гиперы, признает только два состояние: во Христе и вне Христа. Если люди признают, что они потерпели «кораблекрушение в вере» (1Тим.1, 19) – значит, вне Христа; остальные уже навсегда спасены.. А если ты спасен, то тебе запрещается чувствовать, что ты – погибший грешник; ты – прославленный святой! Кроллу не приходит на ум и в сердце, что все мы - грешники на пути спасения; что ко всем нам обращается Бог с просьбой покаяться и уверовать; ибо мы верим и падаем, встаем, и снова падаем. Т.е. мы все во Христе лишь отчасти – совершенное пребывание в Нем наступит только после Страшного Суда, но, похоже, наш теолог уже наслаждается им.
Кролл вопрошает: как вы можете призывать человека использовать средства благодати (на кальвинистском языке это таинства), признав, что ему только лишь предстоит спастись и обрести нужду во Христе? Он, видимо, даже не допускает мысли, что нам всем, пока мы еще находимся на земле, только предстоит спастись, и мы все нуждаемся во Христе. И таинства предназначены именно для нас, кающихся грешников – ибо зачем таинства и без того «спасенным святым»? Казалось бы, обычная ситуация: человек чувствует, что глубоко грешен; он ощущает потерю благодати и то, что его покаяние было недостаточным; он испытывает нужду в благодати; совет тут может быть только один: мы все находимся в этом состоянии до конца жизни – кайся, исповедуйся, причащайся; конечно, при этом требует глубокий анализ причин духовного кризиса грешника со стороны его духовника и в соответствии с доктриной Церкви. Но так – в православии; в кальвинизме нет духовников, нет исповеди, а причастие и необходимость в нем носит значительно более формальный характер, чем в православии. А здесь Кролл советует: либо пусть грешник идет на все четыре стороны (см. выше), либо «не оставлять человека в покое, пока он не спасется, чтобы никогда не слышать снова от него таких вещей» - т.е. смысл в том, чтобы все-таки внушить ему «гиперкальвинизм» - ты спасен навсегда, и никаких духовных кризисов в виде потери благодати быть не может – и чтоб я больше не слышал жалобы на то, что покаяние-де было ненастоящим! Доктрина говорит одно, а жизнь – другое; давайте задавим жизнь доктриной! Раз ты спасен – ты уже не можешь нуждаться в благодати и во Христе – у тебя все есть от вечности. Не надо каяться, что прежнее покаяние было недостаточным – ты избран, и был святым у Бога еще до творения мира; как тут не вспомнить, что «на небесах более радости будет об одном грешнике кающемся, нежели о девяноста девяти праведниках, не имеющих нужды в покаянии» (Лк. 15, 7). Православные всю жизнь каются, имея нужду в спасении во Христе, ибо мы грешники; гиперкальвинист так полон Христом и благодатью, что не имеет нужды, ибо не может отпасть; Однако Бог смотрит на это иначе: «ты говоришь: "я богат, разбогател и ни в чем не имею нужды"; а не знаешь, что ты несчастен, и жалок, и нищ, и слеп, и наг» (Отк. 3, 17).
Соль гиперкальвинистской доктрины видна в следующем замечании Кролла: «Если вы верите, что Евангелие свободно и искренне предлагается всем грешникам без исключения, и что это является для них обязанностью покаяться и уверовать, то вы должны подходить к любому члену Церкви и к любому ее потенциальному члену, не имеющему определенного исповедания, таким образом, что вы несете обязанности и ответственность за него» . Это замечание удивляет: а, что, нести ответственность пастыря, ответственность духовного отца за своих духовных чад, - это противоречит Евангелию? Для православия это совершенно естественно – священник несет ответственность за спасение своих прихожан. От него действительно в определенной степени зависит – спасутся они, или нет. Но кальвинист, верящий в строгое предопределение, как раз и стремится избежать этой ответственности: отныне священник не отвечает за судьбу своих прихожан, т.к. вся ответственность переложена на Бога; никаких посредствующих звеньев, да еще обладающих свободной волей, не должно быть между неумолимым предопределением и «спасенным грешником». В этом и есть пафос данной доктрины: пастор, не отвечающий за грешников (они ведь не могут потерять спасение), люди, не отвечающие за свое спасение, ибо оно наступает с точностью солнечного затмения; Церковь, которая существует и спасена в вечности, а посему может отвечать за свое существование в мире перед Богом не более, чем герои Достоевского отвечают перед своим автором. Страшный Суд в этом случае скорее похож на Суд Бога над Своими собственными действиями.