Время, как и виски, заканчивается

Я не знаю, как Стивен Спилберг стал режиссером. Как пробился в высший свет и теперь снимает бестселлеры за кучу зеленых. Посещает голливудские холмы и обедает в дорогих ресторанах города Ангелов. Мне никогда не доводилось там быть, но я уверен, что Лос-Анджелес нисколько не отличается от захолустья, в котором я сейчас обитаю. Такой же бетон, такое же пекло в середине лета и там нет ни единого ангела. Разве что Амелия – певица, выступающая в малопопулярном баре каждую субботу, про которую мне рассказал приятель. Я не знаю, как Спилберг всего этого добился, но мне прекрасно известно, что детдомовцам без талантов не так просто живется. Последние три мои профессии значились, как уборщик. Платили гроши, но другого я и не ожидал. Все что я умею – напиваться в хлам, обманывать людей и выигрывать на ставках. Сегодня я устроился на новую работу, а так как за последние дни адского пекла выдался прохладный, решил отметить и то и другое за парой стаканчиками виски в дешевом баре.
Все столики оказались заняты. Я присел за барной стойкой.
- Самый дешевый виски, - сказал бармену и осмотрелся.
Рядом сидел мужик лет тридцати, в сером костюмчике и посасывал пиво.
Мне налили виски, а я по-прежнему поглядывал на соседа. Он задумчиво смотрел в стакан и время от времени - на часы.
- Сколько сейчас? – спросил я.
- А? – озадаченно уставился он.
- Времени.
- А. Без двадцати семь.
Когда у тебя нет часов, нет мобильного телефона, да и вообще ничего нет, время - бессмысленная штука. Можно было бы конечно позвонить любимой мамочке, любимому папочке, живущим в уютном пригородном доме, но черт его знает, кто мои родители. В таком положении время течет куда-то мимо. Все равно, что с похмелья наливать воду из-под крана мимо стакана.
- Ты куда-то торопишься? – спросил я.
Мне показалось, что вопросы ставили его в тупик.
- А?
- Все время пялишься на часы.
- Жду пары.
В ту секунду я подумал, что за занудная бичара сидит рядом. Я предпочел бы лучше девушку с огромным бампером и стройными ножками и не стал переспрашивать.
- Тебе нужно выпить, дружище! Цедить пиво хорошо, но не тот результат. Верно?
Я как раз получил вчера чек за предыдущую работу и мог себе позволить немного разгуляться.
- Приятель, - обратился я к бармену. – Ещё два.
Стаканы наполнились.
- Меня зовут Марк, - протянул я руку.
- Генри.
Мы выпивали, и скучный тип по соседству преобразился в довольно интересного занудного бичару. Оказалось, что у него много денег и теперь угощал меня он.
- Все дело во времени. В цифрах, - рассказывал Генри. – Когда я что-то хочу делать, я обязательно смотрю на часы и если вижу там «двадцать один-двадцать один», «двенадцать-двадцать» или «шестнадцать-шестнадцать». Или полночь! Я ничего не делаю. Сижу ровно и ничего не делаю.
- И что тогда происходит?
- Не случается ничего плохого. Всему, чего добился, я обязан времени. Этим парам. Я начал замечать их все чаще. Все чаще. Все чаще. Теперь всегда посматриваю на часы.
- Никогда не пропускаешь?
- Бывает.
Мы выпили ещё по два. С завтрашнего дня меня ждала волокита разнорабочего и потому нужно было как следует надраться и найти, с кем улечься дома на кушетке.
- Однажды я приехал домой с работы раньше времени, захожу в спальню, а там жена кувыркается с каким-то бичом. И представь. Я неистово орал, шлюхой эту тварь. Как я зол был. Перекрушил полкомнаты. Мужик, который мою жену шпилил, совсем испугался. Встал и смотрел на меня, как девка. Я думал, убью сукина сына. Уже в руку взял осколок от вазы – хотел горло ему перерезать, а потом. А потом заметил время на часах. Семнадцать-семнадцать.
- И что ты сделал?
- Я просто ушел. Забрал все деньги и ушел. И знаешь, что случилось на следующий день?
Я осушил стакан в знак интереса и попросил налить бармена ещё.
- Я поставил половину на скачках, на дохлую лошадь. На неё никто не ставил. Она победила, пришла первой. Победила и озолотила меня. Я хотел поставить ещё, но увидел…
- Я так понимаю, увидел опять какие-то цифры.
- Точно. И больше не играл. Деньги валились ко мне сами.
- Но почему тогда ты сидел тут один и пил свое треклятое пиво? – спросил я, оглядывая бар. – Раз ты такой счастливый и богатый.
В углу сидела пара красивых цып. Они выглядели на все сто и, судя по украшениям, были не совсем бедны.
- Просто не настало еще время.
- Думаю, сейчас настанет. Идем со мной.
Я встал, пошатнулся.
- Чего сидишь, приятель?
Он смотрел на проклятые дорогие часы.
- Скажи, что шутишь, приятель! Генри, ты шутишь, так?
- Двадцать три-двадцать три. Я пойду.
Генри направился к выходу, пошатываясь из стороны в сторону.
- Проклятье! Сейчас вернусь, - сказал я бармену. – Генри, сукин ты сын, подожди.
Я догнал его на улице.
- Генри, мы сейчас снимем цып. Поедем куда-нибудь, где можно…
- Зачем? Время говорит обо всем!
- Какое к чертям собачьим время, когда я тебе предлагаю…
К обочине подъехало такси, и Генри опять посмотрел на часы. Очевидно, он увидел там двадцать три-тридцать два, потому как машина уехала без него.
- Пока, Марк, может ещё когда-нибудь, - он начал переходить дорогу.
В эту секунду откуда-то вылетел старенький Dodge и на полной скорости снес Генри.
- ***! - вырвалось у меня само собой.
Потом я подошел к размазанному телу Генри и посмотрел сверху вниз. Он был нежилец, а лужа крови на асфальте растекалась, как озеро во время таяния льдов в плюс сорок.
- Да ну ***!
Я вернулся в бар и решил просадить оставшиеся деньги.
- Сколько времени? – спросил я у бармена позднее.
- Полночь, - произнес он.
Я положил мятые купюры на стойку, а сам направился в угол, где сидели те самые цыпы с потрясающими фигурами.