Небо без звезд

   «Без изначальной раскрытости Ничто нет никакой самости и никакой свободы»
                М. Хайдеггер
       



      Алина сидела в своей норе и смотрела на свои белые руки. Она была тощей девушкой, которой в последнее время фортуна повернулась передом, ибо ощущала она, что стала иной. Такая вот она в эту пору самоуверенная, с грустными темно-зелеными глазами, мрачная, без всякого оптимизма в душе, глубоко вздыхает, глядя в окно на одинокий самолет, что летит далеко в темнеющем небе, и кажется, что это все словно во сне. Лишь мигают красные огни на его крыльях. Мелкие точки света. «Иррациональность зашкаливает что-то уж больно в последнее время, надо бы перестать вино пить, забыть дурную жизнь, стать послушницей Блока, забыть о Федоре Сологубе, не читать его вообще» - с грустью подумала она и стала вспоминать свою молодость. Все теперь иным будет: и небо, и сумерки, и земля – все будет иным. Уж больно сильно она ударилась в язычество. Наполеоном себя не считала. Герой — это человек, бросающий вызов миру торгашей. Мистерия воина – это разрушение. Раджас – стихия огня, энергии, взрыва, суицида, убийства. Умей нести смерть и принимать ее – вот лозунг кшатриев.

       Она лежала на дне лодки. Ей было тридцать три года и ей хотелось встретить Будду и убить его. В плеере играла Ум Кальсум. Легкое течение отнесло лодку на середину реки. Ее руки держали бутылку вина, но пить ей уже не хотелось, ибо и так пьяна, но все-таки она с трудом допивала последние капли: так хотела выпрыгнуть за борт и утонуть. Сбежать хотелось ей из тюрьмы под названием эта жизнь. Но вот снова долгожданное погружение в воспоминания бурной молодости.
 
      Жила и пила в Москве так сильно, что спала в подвалах и бомбоубежищах, которые встречались на ее пути. Конечно, чтобы семья не видела каждодневного падения дочери, она ушла из дома и поселилась с приятелями на одной даче, которая была окружена лесом. По лесам ходили охотники и стреляли дичь. Дачу окружили все бродяги и авантюристы. Она не разберёт, чем пахнут розы, а он из горьких трав добудет мёд, дай хлеба ей — навек запомнит. А ему жизнь пожертвуй — не поймёт.
      «Любишь ли меня еще, дружочек?» - вот что спрашивает она у него, сидя у него на коленях, посреди таинственной поляны, которая окутана серебряным лучом луны, а листья тополя шелестят над ними, но это ничего не значит ровным счетом для него. Томно так: «Любишь ли еще меня, а?» - снова вопрошает она у него - «Любишь или еще нет, мой господин?». Теперь на землю летит ее алая юбка, а после темную блузку бросает туда же. Бросает небрежно левой рукой, словно бы ей все ураганы в лицо дуют. Хохочет истерично, но лишь демонстративно так, без претензий на натуральность. После падает себе тихо в густую траву, и ее дружок тоже падает вслед за нею, но ей хочется упасть еще глубже - под землю, где молчат серые плиты и уютно созерцать мир земной.
       Глаза ее закрыты. Она почти под землей. Одна голова осталась на поверхности земли. И вот кричит ему дама, что пытается ухватиться за его руками. Тревожно так кричит в прохладный воздух. Эй, друг, я точно знаю, что слишком много живу умом, что надо меньше думать! Я белая ворона вся такая, но и потому гибну, ибо сочинила себе свою лишь реальность, но в моей реальности я счастлива всегда, ведь у меня душа есть, она ведь моя жена вечная. Мне по-настоящему никто не нужен больше, кроме тебя. Моя бездна обнажилась, она вспугнула тебя, любимый, как хочешь, впрочем, если ты не можешь принять меня такой, какая я есть, тогда лучше не общаться, найдешь себе идеальную, волшебную фею. Я сама себя не чувствую больше, ибо отжила свое. Если я провалюсь под землю, то буду оттуда смеяться. Ты услышишь мой смех тихий из-под земли. Да, меньше пить надо было мне вчера, ах, это желание суицида. Как я хотела выпрыгнуть за борт самолета сегодня утром. Бред писала я на стенах домов, прости, дорогой, ведь у меня врожденная способность рвать все связи с теми, кто мне близок. Нет, это было сделано для большего убеждения себя в том, что я никогда никого не любила по-настоящему. Все лишь игра, от скуки, тоски, сладострастия. Мои похороны сегодня. Я ведь шаманка: голая иду по улицу, а мужчины пожирают меня взглядом. Да, я бы отдалась им, снова и снова, но не могу, ибо моя противоречивость губит меня нещадно. У меня есть мудрость, но она годится лишь для одной меня. Мы создали намерение, дорогой, значит надо исполнять его, а иначе это будет трата силы, если мы забудем, с чего начали, что будет в конце. Ах, как я славно вчера забухала. Много сил поели неорганики, слила им энергию добровольно, я не была безупречной вчера, вот на меня налипла эта грязь в виде того дядьки в пилотке у костра в лесополосе. Да, я вчера в обед пила пиво с подружкой, что ходит на йогу. «Что будет с нашей душой после смерти?» - вот ее вопрос. Я же молчу. Она тогда сама себе ответила вслух: «Будем строить планеты, людей создавать». Общий смех. «По мне, быть деревом - это мило, ведь в этом вечности так много» - ответил нам бармен, что слышал наш разговор. Я в лет двадцать пять стала чудовищно деградировать, я шла с бесами в обнимку. Я пила так сильно, что видела по ночам чертей. Они бродили по комнате и корчились в припадке смеха, хватали за ноги, били, пели матерные песни. Я уже поняла, что что-то не то идет с моим сознанием. Этот дядька из моих снов заманивает своими фотографиями. Я знаю, что на меня расставляют силки, вот что я ощущаю, но я не поддамся! Враг силен, умен, хитер, расчетлив. Ведь кто он, кто он? Простой инок! Он держит себя в этой далекой от монастыря пещере. К нему приезжают девушки, они вместе записывают оккультные рассказы на магнитофонную ленту. А еще он любит фотографироваться в обнаженном виде в монастыре, прямо возле икон и монахов, а потом эти фотографии высылает мне в тонком белом конверте на домашний адрес, но зачем? Он же инок, ему надо иным путем идти, а не заманивать к себе в пещеру женщин. Мой чертов разум, бедный он, ведь я живу не умом, а чувствами, страстями. Я совсем не думаю ни о чем серьезном. Мой мозг угасает. Я теперь вынуждена жить в страхе постоянном, я боюсь, что мой разум скажет мне, чтобы я ехала к нему в пещеру и жила с ним, ведь кроме моей похоти есть у меня и душа, но похоть-то берет вверх. Дурная баба! Я вынуждена брать себя в руки. Любимый, прости меня, погибаю. Я не могу быть с тобою, ведь я хочу испоганить этого инока. Инок меня сводит с ума. Он демон, который живет рядом со мной или даже во мне. Мы почти соседи. Он выносит мне мозги своими фотографиями на фоне монастырей. Он просто соблазняет меня. Я буду молиться, буду думать о нас с тобою, чтобы не совершить греха. Я думаю об иноке. И так, важно лишь одно - это укрепление намерения, иначе конец всему, родной человече, я летать скоро буду, я не хочу идти под землю. Давай под одеяло залетай, милый, ворон ты мой ненаглядный, давай, жарко тут мне что-то стало, дышать нечем, сегодня ж почти сорок градусов было днем. Лечу! Я вот уже стою перед тобою. И так, решено, дорогой, завтра рано идем в сторону болот, чтобы думать только о вечности, сидя на берегу, озираясь по сторонам. А вдруг что-то померещится, вдруг увидим кого-либо там, может быть, скука вся и уйдет тогда. Инок же уезжает в пять вечера к себе в пещеру, он жил у меня неделю на хате. Сказал мне ночью как-то, что, дескать, не знает кто такой Федя Соголуб! Ох, не стоит он того, чтобы я тебя бросала из-за него. А ведь я не буду с ним по пещерам прятаться от людей. Даю ему отпор ради тебя, так? Я просто не знакома с Библией совсем. А ведь я малограмотная, ущербная женщина средних лет. И пусть этот инок в душе и любит свою Софию, как Блок или Соловьев, что ж мне теперь: повеситься теперь из-за этого? Вот, милый, когда ты встретил меня на берегу реки, вот скажи мне, ты был в кого-то в тот момент влюблен? Нет, я так и знала. Я знала, что ты ждал меня лишь одну всю свою сознательную жизнь. Я конечно в девять лет спала со своей подружкой, мы просто по-детски пытались изобразить то, что я увидела на экране, когда нашла папины порно-кассеты. Ох, а как мне хочется в горы. Чтобы на вершине горы ночевать или у подножья. Я такая счастливая, ведь у меня так много есть. У меня все есть, но еще бы ума хоть каплю. Я одна обычно иду в лес, иногда беру старого художника-алкоголика с собою. Милый, ведь я люблю тебя. Ты - чудо. А вот когда я хотела прыгнуть с лодки в воду, то горизонт такой синий и одновременно ярко-красный на меня подействовал отрицательно. Река и заходящее солнце, а туч почти нет в небе; легкий ветер приводит в движение листья на деревьях, да, ведь скоро сумерки наступят. Брильянтовый мой, а ведь у тебя есть я. Ты тоже счастливый. О, как велико это счастье. Ты счастливый, ибо у тебя есть я. А я не знаю, что мне со своей ногой сделать. Я вчера натерла мозоль. Тогда я сняла туфли, я шла почти на цыпочках, и так, видимо, напрягла этим мышцу икроножную, что она не может расслабиться до сих пор: каменная, собака, как же болит, черт, это так больно. Да, я твой ангел зла. Я тебя не отдам никому. Я больше не буду пить. Перед свиданием всего два стакана вина выпила. Я так говорю легко сейчас, потому чуть пьяна всего-то, только каплю пьяна, но ведь что главное, а то, что вечно любовь моя к тебе существует. Вот оно все, вот, как оно все скроено в мире этом. Ну, любишь меня уже? Хоть каплю любишь, милый? Или еще нет? Мне все в тебе нравится. Ты же моя составляющая. Мой бумеранг и собака Динго. И ты так прекрасен, да, вместе со своим безумным дружком-художником, что все время ходит с тобою, взявшись за ручки. Вы так ходите по улицам, а он так молчит  загадочно. Да, у тебя не может быть иного друга, только избранные, самые прекрасные, и служанки твои в городах, они все тебе всегда дают. Я одна из них - это символизм уже. Я саму себя покарала за сладострастие, из-за которого я не смогла остановиться. Причудливо наблюдала в кайфе смерть своего дитя. У меня изначально цель была себя казнить. Я себя приговорила сама. Я не понимала, что ты меня спасти  хотел, помочь, добрый день, доктор мой, чудный день, светлый день. Мне все говорят, что со своим терапевтом спать нельзя. Я спал сегодня три часа, а потом было кафе, где я ничего не помню: я забыла, что там было, но в кафе мне точно снились лишь фразы, кучу фраз - разговор, одни слова. Вот знаешь: Леонид Андреев отец Даниила Андреева, что написал "Розу Мира", а его отец написал "Дневник Сатаны". О,  забавные книги. Это не «Тропик рака». Вон, какой кустик белладонны справа от тебя растет. Милый, погляди, как он чудесен. Нам дети ни к чему. Мы сами дети, мы прекрасные же. Я нас люблю. Расскажи мне, что снилось мне этой ночью? А вот, я уже и сама все вспомнила: мы с тобою сегодня утром  переспали в моей голове, но потом я быстро отключилась, жаль. Да, рановато отключилась, но ничего, вечером будет продолжение банкета. Ведь знаю, что скучал, думал, ласкал, вспоминал, строил планы, смеялся над нами. Я так и не поехала никуда сегодня: не могу ходить, мои ноженьки болят. Я перечитывала свой дневник, там была запись про наш поход в Иерусалим к святым мощам и еще я нашла запись про Антихриста, меня так передернуло, ведь у меня только хорошие мечты, я считаю, что они дельные, а вот Антихрист мне всю малину испортил. Да, я знаю, что я глупая женщина. Милый, пошли лучше ко мне на дачу. Да, поспим чуток. Мне вставать рано, скоро уже, я просто поспала часа три перед свиданием, а завтра еще пригласили на встречу меня в одну контору неплохую. Люблю тебя, друг ты мой мировой, а ведь встречались в том проклятом кафе около месяца, та все не то: один раз ты с моделью какой-то пиво пил, а я строила тебе глазки и подошла демонстративно так, предложила выпить вина. Ты согласился, я уже тогда про себя подумала, что ты мой, а эта модель молчала весь вечер, как пришибленная, глаза опустила на свое дешевое платье, а я языком так чесала, что она даже и слова не могла вставить. Я этот день считаю первым днем нашего знакомства. А в другой раз ты шел под руку с рыженькой студенткой, что питала страсть к стихам смерти самураев. Вино пили вы, и она говорила тебе о том, что ей видится мир иной постоянно во снах. Так я поняла? Как долго общался ты с этой студенткой? Спал ли ты с нею? Знаешь, а ведь у нас с тобою тоже может коллапс произойти духовный. Ведь леса такие милые, очаровательные, а потом я еще поняла, что если этот инок ко мне еще раз приедет, то ничего хорошего не выйдет, ибо он не близок мне по духу. Ко мне уже капитан дальнего плавания должен был этим летом приехать, но я к черту послала его, ведь я влюбилась в этого инока. Да, капитан стал меня раздражать. Мне надо стать в лесах святой. Пища и вода будет в изобилии. Я хотела бы зайти вглубь леса, но просто не особо там ориентируюсь. У меня топографический кретинизм, как и у всех баб. Я когда тебе надоем в избушке, то ты сможешь отвести меня в самую жуткую чащу и оставить там. Поверь, я не выберусь оттуда никогда. Я наступила на бабочку когда-то давно, а на земле через энное количество лет не стало новых видов животных,  да - это самое важное было мое упущение, но меня же мало одной меня, ведь ты просто центр, основа, а я все остальное. Ты комета, а я океан. Я без тебя не смогу, я не смогу одна жить! Так и будет течь моя жизнь. Уже все так. Я хочу выпить с тобою белого полусладкого бутылочку перед ужином. Ты еще не утратил ко мне интерес, милый? Э, да ты не сопротивляйся моим чарам, будь смелым! Мой шатер открыт для тебя. Я там пошалила у тебя в уме, убери за мной потом все мои идеи, милый, ведь только тогда я вылезу на белый свет, когда пойму, что ты без меня жить не можешь. Ага, а потом подполье будет не нужно мне уж тогда, ведь будет новая жизнь, новый мир, новые люди. Бархатное подполье забудет меня. Да, боюсь иногда утратить свое уютное подполье. Моя мастерская сна, что ж, отлично, сны в них есть отображение того, что будет, если ты только любишь одну меня. Тогда сила твоя будет такая, что мир откликнется и все будет так, как только ты захочешь. Как мило, что я могу сказать тебе все о себе, ведь ты колдуешь! Ты колдуешь всему нигилизму назло! Я восхищена тобой. Мой монолог так герметичен. Я пошлю инока к черту! Во мне много противоречий, ну ничего, выберемся еще на божий свет. Жизнь – это фейерверк.  Все зависит от намерения, понимания и воображения. Уродство и красота для меня есть одно, мой девиз – это не стареть сердцем, ведь когда время придет, то я смогу найти легко даже иголку в стоге сена. Я ищу красоту там, где ее невозможно найти. Люди – это же чудо! Люди и животные мои друзья. Такие великие и ужасные. Противоречивые люди, а ведь люди - это самое интересное, что есть в жизни. Я полюбила их от всей души. А вот ты их совсем не любишь, и они тебя тоже не любят. О, сладострастие мое не знает границ, а может уж лучше туда нырнуть, чтобы не ждать финала, не предавать саму себя, а? Протест, вот что важно для меня. Ну, да, и мелкий бес мне мил, так-то, моя жизнь сложна, а ведь мне эмоций правильных не хватает очень. Никто меня никогда не ласкал. Я ведь одно сплошное отрицание всего, всей сути происходящего. Я отрицаю все, что мне известно. Я стремлюсь в бесконечность уйти, но она ведь дурная до безобразия! Не знаю радости, которые есть у других людей в жизни. Да, мои попытки стать монашкой в этой избушке так печальны, я боюсь, что все пойдет под откос, как только ночью подумаю об этом иноке, моя кровь тут же вскипает, и я начинаю делать себе больно. Иглы под кожу загоняю, чтобы расслабить желание близости с ним. Нет надежды на счастливый финал. Нет шанса на выход из подполья. Но ты обязательно с ними встретишься, милый, я познакомлю тебя с иноком. Не инок, так ты, не ты, так другой мне подарит  смысл бытия. Я научусь быть счастливой на земле. Ясно дело:  пусть играют в игры люди, ведь все зерно на мельницу. Мой сон позитивный, я уже не хочу уходить на ту сторону. Я стесняюсь не соответствовать тебе. Я язычница, а потому и говорю смело тебе, что ты и я суть боги. Да, дорогой, просто мне нечего тебе сказать больше. Примешь в свой теплый стан язычницу? Не спалишь меня на костре? Я боюсь показаться глупой и пустой. Да все люди этого боятся. Они боятся спрашивать о том, чего не знают. Боятся обнажить свое нутро. Я буду в лесу жить, я стану святой. Я помогу им тогда раскрыть свои шахты и направить их лифт в верном направлении. А ведь и ты же можешь, если захочешь только этого, если захочешь помочь им всем. А мне надо быть настойчивой. Я уже не ревную тебя к людям, ведь это не свойственно богам. Я же язычница. Мое бытие есть благо. Я верую в иные миры после смерти тела. Там мы будем иначе жить. Мы свободны и связаны этим единством в полете над всем тем, что нам так надоело, просто мы летим все дальше и дальше от того, что уже знаем. Ты – это все, что есть у меня, ты мой спаситель, мой кумир и последний герой. Я знаю это. Это не хорошо и не плохо. Это так. Ты же волнуешь мою девичью душу. Если бы мне было пятнадцать, то я бы тебе так сказала, но я понимаю, что мне тридцать три, а жить до такого возраста пошло и глупо. Только буржуи живут больше тридцати трех лет. Если бы мне было пятнадцать, то я тебе бы долго рассказывала о том, как ты впервые взволновал мою девичью душу, но сейчас я выражусь иначе. Я тебе скажу, что даже теперь я стесняются сказать тебе кое-какие свои чувства. Уж лучше трусливо и застенчиво помолчу минутку, и ты поймешь тогда все. А ты меня так себе представлял? Да? Когда не знал еще меня так близко или мимо шли мои стрелы? Суть ведь в том, чтобы не было мути в душе, чтобы не лезла во снах жуть, чтобы путь был трезв, чтобы конь был резв, чтобы я была всегда не от мира сего. Я же синяя уточка. Кря-кря-кря!!! Болото бы мне, а не лес. В болоте бы я плавала себе. Клевала ягоды. Друг, знай теперь, что твоя невеста умеет отлично готовить кофе, чай, суп, кашу из топора. Еще она очень любит стирать носки, ходить на море за крабами и мидиями, слушать всю ночь рок-музыку, пить водку в пещерных городах, играть в покер, домино, обеспечивать тебе сладкий секс. Ох, как же забавны игры, в которые играют люди. Да, дорогой, я у тебя невеста, смотри, как я активизировалась! Поиграй со мной что ли, ведь я прошу тебя об этом, ведь я ищу корм, я же уточка. Кря-кря..! Я тебя люблю, милый, ты часть моей души, вот почему ты так притягателен для меня. И так, ясно одно – к черту всю старую жизнь. То был время тьмы. Мое тело валялось на полу у очередного ебаря, а я была так пьяна, что меня только ленивый не трахал, но я-то слабо помню те моменты, но все это в прошлом, ибо ты теперь рядом. Да все мы живем в иных реальностях, куда ж еще деваться нам-то, сирым и убогим. Вот мы и вместе. Ты бы меня оставил, если бы узнал, что меня пол-Москвы знает, как не то что даже проститутку, а просто сумасшедшую женщину, которая когда выпьет, то сосет любой член и садится на него без всяких рассуждений, просто автоматический так садится, словно кукла, заведенная на заводе зловещим мастером. В школе говорили, что я обезьянка. Да, ведь я помню, как строила школьникам рожицы и звала их к себе домой, чтобы соблазнить их. Соблазнить, но не дать им. О, я быстро нашла слова правильные, смотри, я ведь играла, а потом стали играть мною. А я была лишь пешка в их игре, но уже не королева, ибо моя пися была уже во владениях черти кого, устала, фу, как гадко было в те дни. То была карма. Я расплачивалась за то, что играла и портила жизнь тем, кто влюблен в меня был. Если бы ты посчитал нужным, то отпустил бы меня жить дальше одну, чтобы я не мнила себе, что чего-то стою. Конечно, помню, что как-то, раз я бродила по твоим снам: смотрела, общалась, кто там есть. А когда проснулась, то сама себе сказала, что мне надоело быть на той стороне, что надо выйти срочно из лифта на том этаже, где мне быть не желательно, и что тогда б было? А вот тебе найти замену мне будет сложно, ведь Вечность не всем мила: не ласкает Вечность их, не тешит, не убаюкивает. А ведь только благодаря Вечности я живу еще до сих пор. Гнилая язычница! Да, я откровенна и жизненно правдива - это мои правила. Таких как я почти нет в мире людей, ведь я сама только в своем мире так комфортно себя ощущаю, потому так и живу. Я не лгу тебе просто. Могла бы сказать, что всю жизнь тебя одного ждала, что ты мне снился еще в детском саду по ночам. Что я один твой образ во всех мальчиках и мужчинах видела, но не стану врать. Зачем? Я, конечно же, круглая дура. Я целый год искала во снах спасения от этого мира, но там лишь пустота. Я, честно говоря, так и не смогла найти замену тебе, ибо в моих снах были египетские пирамиды, танцы придворных дам, королевские дворцы, одинокие странники в ночи, которые сторонятся женщин, как вода не желает иметь с огнем ничего общего. Как же я красноречиво кокетничаю, черт бы побрал весь мир, ведь страстно, иступлено, жарко я взлетаю в своих снах во дворец Екатерины Второй. Я же в одной из прошлых жизней была ею, да, чтобы ты знал, была! Потому-то меня и тянет на разврат, что мой гарем был битком набит самыми красивыми мужчинами, они окружали меня день и ночь, и я была словно грозный огонь для них. Ведь теперь тот огонь снова полыхает в моем сердце, когда я думаю о тебе одинокими ночами. И откуда все это? Из какого неба выпала я на эту грешную землю? Я улыбаюсь, читая во снах свои прошлые жизни, как журнал «Мурзилку». Язычница окаянная, в аду мне гореть! Я была в Питере. Я была в том дворце и когда я там сидела на роскошных диванах, то вся публика замерла. Все туристы щелкали меня своими камерами. Они говорили со мной лишь о том, что я вылитая императрица. Я читала ее письма. Наш почерк весьма схож. Я знаю фамилии всех ее любовников, хотя никогда нигде не читала об этом, но когда я открыла ее тетради, то сразу поняла, что их писала я! Что я лишь очередное воплощение Екатерины Второй. Я хочу снова жить во дворце, чтобы слуги нагишом ходили следом, чтобы куча мужчин ночью целовали мои ноги. Я не хочу жить этим воплощением, хочу снова той жизни. На тех знатных балах, где были кровавые оргии, я властвовала над всеми, ведь только там я могла обнажить жало с такой яростью, что все дни напролет потом народ говорил о моих выходках, а я размышляла обо всем этом, лежа в кровати с очередным любовником. Ясно мне теперь лишь одно: сама не цельная, а с тобой, я как будто цельная. Вот так мне чувствуется. Я с тобой, как с самой собой, хотя ты для меня и не постижим, вероятно, никогда я тебя не смогу достичь. Ты не цель для меня, ты для меня я сама, путь к себе, а это уже моя андрогинная природа дает о себе знать. Да, я знаю, что на дне бутылки есть нечто, и, что секс есть сладкая вещь и он полезен для людей. Мне еще есть чему сопротивляться, ведь я не святая: скуке, страху, горю, похоти, глупости, равнодушию и малодушию. Это моя проклятая природа. Секс не порок, если ты мудрец. Человек не порочен изначально. Это бред! Слишком мало во мне радости, вот что я думаю, от того и тошно мне видеть весь белый свет. И так, я уже там или близка к тому, чтобы быть там. Я не сопротивляюсь жизни. Смиряюсь. Скольжу за черту, где я уже не я. Я ушла за черту, где масса удовольствий, которые мне дает вселенная. От чего же я отказываюсь от этих даров, во имя чего? Я же разумная. Я думала, что люблю инока, а вышло, что люблю тебя. И через пару месяцев будет ясно, что это конец, а секс был лишь приложением к этой иллюзии. Сами мы трагедия себе и счастье. Как захочешь, так и будет, а ты, видимо, хочешь драмы или трагедии, да я знаю, что не хочу ничего больше, я лишь прохожий в этом мире. Но я знаю, знаю, что ты не хочешь смерти моей. Я есть твоя лишь внутренняя трагедия. Я хочу тебя узнать во всем твоем уродстве и пороке, в святости, в полете над суетой, ведь мы улетим из мира этого куда угодно, лишь бы подальше отсюда. Не порки хочу, не отжать тебя, а потрогать - разница же есть, да, потому великие люди были всегда вне пола, они жили духовной жизнью, они были за пределами животного мира. Надо идти против природы. Я рассуждаю как любитель восточной метафизики. Размножение природой заложено в людях. Они выбирают размножаться, чем бухать, им проще совокупляться друг с другом, чем колоть в вену морфий. Это такое вот божественное начало у нас с тобою. Люблю роман со своей душой, а вот дальше не могу понять себя. Милый, я не хочу себя связывать ни с кем, вот оно что, а секс хорошая привязка, не так ли? Я уже в свое время творила свое грязное дело на площадях. В русской любви есть что-то тяжелое и мучительное, непросветленное и часто уродливое. Я не отдаю и не отдаюсь. Я очень редко отдаю. Я все только забираю в основном последнее время: энергию, силы, эмоции. Дать же проще, чем отдаться, ну или взять: столько голодных женщин и девушек есть, которых ты утешить можешь, да и сам утешишься, лаская их. Ведь утешиться тебе надо, дружок, надо, что бы ты ни говорил там себе. Женское лоно даст тебе это утешение. Ты ощутишь прелесть секса, ведь в нем мы понимаем друг друга и благодарим с помощью него за встречу Вечность. Когда будешь спать с любимой женщиной, если ты принципиально не хочешь согреть просто женщину, которая захочет твоего тепла. Просто дать ей ночь огня без всякой влюбленности в нее. А я убиваю себя, любимый, может быть, харакири сделаю. Может быть, просто усну мертвым сном. Поживем-увидим. Тебе легче в этом плане: взял, пошел дальше - и дело в шляпе! Мне же проще всего отдаться тебе и баста. Эх, вулканическая природа моя. На выходных еду с иноком гулять по горам. Да, этот инок странный парень. Ему двадцать лет, вес сто килограмм. В прошлом хулиган. Крепкий такой он, а я ведь скажу тебе, что ты я жажду от этого инока новую порцию жесткого и ласкового секса. Ведь он мне устроит все, как я люблю: умеренную агрессивность и пульсирующее желание, когда остановиться не можешь, когда выжимаешь тело от души. Это не грязный секс. Можно сказать даже, с любовью, да, в каком-то плане с любовью. Я и сама не знаю, отчего я люблю этого инока.
А он кроме своей Библии не читает ничего больше. Он совсем не умный: в нем есть правда жизненная такая, земная правда. Кто сильнее, тот и прав. Я силу уважаю физическую, но нам не о чем разговаривать после секса. Курим и молчим. Я могу знать ответы на любые вопросы. Интуиция у меня есть. А все сон, все иллюзия, а у нас разные сны с тобой. Мой сон, как ни странно, тебе понятнее, чем мне самой. Я теперь не знаю ничего наверняка. Я же иногда считаю, что я всего лишь похотливое грязное животное. Секса с иноком хотело мое тело, но не я. В той жизни, как я говорила, я была Екатериной Второй и совратила ни одного иеромонаха. Выжать из него все соки прямо в келье. Лампады горят у икон, лики святых на нас направлены, книги святых отцов на полках, а я его по полной программе имела, ведь во мне тогда говорила одна сущность. Она говорила, чтобы я дальше мучила его, а все для того, чтобы грех был славным, а другая же половина во мне говорила, что все суета сует, все пустое, все это глупость и трата сил на ветер. Как помню, что однажды, сидя на диване в предбаннике, а в бане меня ждали пьяные партнеры, так вот, в тот миг сладострастие ушло после вмешательство моей сверхчеловеческой сущности. Я сказала сама себе, что не хочу быть больше Екатериной Великой, что я все-таки нечто иное, чем она. Да, она у меня такая мощная, что я могу даже много себе не позволять такого, что позволяют себе люди, как само собой разумеющиеся вещи. Ты как видишь меня? Мы пересечемся с тобою в жизни или в бесконечности останемся? Что-то мне кажется, что я вообще не вмешиваюсь ни в чью жизнь, но если ты приедешь ко мне в мою избушку в лесу, то надо поменьше будет пить водку, ведь я чувствую, какого уровня сущность пришла на землю. Есть низкие, высокие, высокие нисходящие, низкие восходящие, есть чувство, я чувствую что мне пора стать созерцателем своей жизни. Со мной тебе можно будет поболтать о жизни, но мне было б противно болтать о жизни, я хочу с тобою жить вместе, а не болтать о жизни. Да, я только и могу, что орать бред. Пусть звери ужасаются меня. Я делаю это все неосознанно, вот в чем вся штука. Я пропила мозги, да, я всегда знала это, но я хочу  поднять денег и купить еще дом в Норвегии, рядом с лесом, чтобы с тобой коротать жизнь в беседах о вечности и принимать космических гостей. Да, я это вчера во сне видела или наяву, не помню уже - это было б слишком мерзко, если бы я стала вспоминать, где же буду брать деньги на дом в Норвегии. Есть мужики, которые за пару ночей мне отвалять около ста тысяч долларов. Да, но спать с ними мне теперь  не страшно физически, даже наоборот, но одна из моих сущностей всегда брезгует грязными людьми. Знаешь, а ведь я позвоню одному из них, и мы поедем на берег реки. Займемся грязным сексом прямо на берегу. Он мне тысяч пятьдесят отвалит за это мероприятие. Мне кажется, что я сам себе выдумала, что мне нужно пить для того, чтобы видеть бесов, а зачем мне их видеть? Конечно, ты считаешь, что я обычная тетка, что спит за деньги с мужиками на берегу реки, но ведь я видела в своих снах домик в Норвегии. Этот домик стоял на отшибе. Вокруг лишь тихие горы. Да, видела, а потому-то и буду валяться у всех на глазах на этом берегу со своим клиентом, буду орать ему что-то невнятное, когда он будет дико кончать мне на живот и визжать от удовольствия. Знаешь, вот когда я была в императорском зале, то всегда знала, что деньги у меня будут. Много денег. Ладно, признаюсь, что вчера вечером я пошла на берег реки со своим клиентом. Ему около сорока лет. Банкир. Довольно–таки успешный. Я была пьяна. Как всегда впрочем. Так вот, я была пьяна и потому меня к нему дико тянуло. Я уже не видела в нем мужчину, с которым сплю ради денег, а я влюбилась в него, вот, что хочу тебе сказать, дорогой. В нем было что-то мерзкое и отвратительное. Он картавил. Был лысым и толстым. Но ведь он просто раб похоти своей.
        Я сама себе суть. Я сама себе путь. Язычница подлая. Да, драгоценный ты мой, мы два сапога пара. Смутно будет все у нас, уж поверь мне. Ну, конечно, быть может, треснешься еще в кого-то, забудешь про меня, ты покатишься, полетишь в объятия другой девушки или женщины, ведь я знаю, что ты не любишь меня по-настоящему. 
      Я останусь одна со своими думами окаянными о тебе. Буду сидеть в норвежском домике у камина зимой, укрывшись пледом, в руках бутылка виски. Буду рассказывать самой себе о своей молодости, которую я сгубила в хмелю и разврате. Сама с собой наедине. В этом уютном уголке и мне тогда станет по-настоящему легко, ибо я забуду о себе. Мне саму себя так жалко, а ведь я не алкоголичка, я люблю природу, я влюблена в тебя, маленький лорд ты мой, хочу жить в том домике, ведь мне по жизни везет. Я еще свежа и полна сил, понимаешь, мой Дон Хуан, полна энергии жизни еще. Женщина в самом соку, в самом расцвете сил. Будем сидеть на фьордах и пить с горла водку, ведь это ж для меня фурор, а я ведь жажду жизни в смещенном спектре восприятия, потому-то и пью, чего же греха таить-то. Пусть будет, как будет, ведь я и северное море - это святое. Я отслеживаю, когда градус даст мне в голову, ведь мое восприятие мира нарушается. Кто-то меняет картинку и звуки, то лишь некоторая панорама, но не мир - это слишком просто было бы, потому и сознание мое с легкостью жаждет новых веществ, которые бы сдвигали мою точку сборки, потому и пью, но бывает иногда, прорывается во мне жалость к миру. Я сижу и плачу. Я пьяная. Реву как дите. А потом говорю сама себе сквозь слезы, мол, выпей еще, выпей, ты же уважаешь саму себя? Я наливаю новую порцию алкоголя и пью, ведь я хоть иногда, а с себя люблю и уважаю. Глупая язычница…
      Все говорят, что я алкоголичка, но я люблю себя бить в припадке гнева к себе. Часто мечтаю о том, чтобы у меня росла густая борода, чтобы я была мужчиной. Таким викингом мощным. Чтобы я могла бегать по фьордам легко и беззаботно. Чтобы я могла махать мечом и сжигать церкви христианские. Ах, как же я мечтаю, чтобы у меня росла борода! Я с лет пяти мечтала быть мужчиной. Я носила только мужское все. После школы я стала изображать из себя девушку. Клеила для интереса парней. Они мне носили брильянты, цепи золотые, украшения разные дорогие. Грабили ювелирные магазины ради меня. Я же была королевой еще тогда. Пила не так много и спала разборчиво, но толку – все равно погубила себя. За меня многие парни убивали друг друга на дуэлях. Я хочу, чтобы в нашем домике у нас был запас пропана, алкоголя, чтобы мы всегда могли жевать сухари. Мне иногда бывает скучно квасить. Даже представила себе сейчас это дело. Мы сидим на фьорде, наш ум молчит. Я тебя целую. Да, славно так все, но и грустно. О чем мы будет говорить, когда выпьем хорошенько? А если молчать будем? Я же ум остановлю, ты ум свой остановишь. Я же не хотела быть в Норвегии в детстве, но потом я отказалась от поездки в Египет. Меня привлекали мумии в пирамидах. Я пошла раз в мавзолей и глянула на дедушку Ленина. Я смотрела на него часов пять. И тут же я отказалась ехать в Египет. Сначала мне было неуютно смотреть на Владимира Ильича, но потом я задумалась о том, где бы мне хорошо было бы пить водку. Я вышла на Арбат. Села на лавочку. Мысли мои шли сами по себе. Играла рок-группа «Бегущие от себя» в одном модном баре. Музыка была очень громкой. Адреналин в крови подскочил. Я улыбалась проходящим мужчинам, они предложили мне выпить. Они завели меня в дорогой отель. Мы отлично напились, но перед этим я успела принять душ. А потом я сидела на подоконнике номера. В кровати спали трое мужчин. А я все три часа улыбалась сама себе, глядя в окно на вечернюю Москву. Приближалась ночь. А сегодня прям голова болела у меня. Мне не стыдно тебе говорить об этом. Да, знай, что я такая, могу легко загулять, если пьяна, но это не измена тебе, знай, любимый мой. Ведь я сама не знаю, где я буду завтра ночевать. Когда я сбежала в лет шестнадцать в Крым, то поняла одно, что Крым - это такое место, где хочется всегда пить до смерти. Те мужчины проснулись ночью и сказали, что надо выпить, а без меня им стыдно пить, вот я с ними и пила до утра. Я обычно вижу бесов, когда пьяная. Цвета, звуки, мысли иные. Одним словом, все иное, все приходит что-то такое мне на ум, когда напьюсь, мне все это хочется выразить голосом. Я пою все, что приходит в голову. Кричу. Все бухтят на меня. Говорят, что я сошла с ума. Они лишь больные люди. А я визжу не своим голосом. Пытаюсь спеть что-то несусветное. Когда я засыпаю пьяная, то когда проснусь, то часто забываю обо всем, что было. Не помню где я и с кем или сколько их было на одну меня. Я смотрю в зеркало и даже себя не узнаю.
        Страшно мне будет в норвежском домике одной. Да, я чувствую, что я осталась одна, без правой ватаги, в голове сквозит пустота, без богов, людей и зверей. Ты меня не любишь по-настоящему, я же язычница. Я одна одинешенька на белом свете, наверное, заслужила за распутную жизнь. Все-таки я императрица в одной из жизней была: не простая девка работящая, которая мужу носки штопает и детей рожает от глупости.
       Я же под утро шла к себе домой из отеля вся довольная такая, ведь славно провела ночь. Тут ко мне подходит высокий блондин и приглашает на бокал пива в бар. Я говорю, что лучше купить пива и погулять по центру. Мы прошлись так нехило три станции метро пешочком, разговаривали о йогах. До Арбата дошли. Там сначала послушали песни фашистов, которые зазывали на очередную попойку, потом я напилась и пела жутким голосом о том, что все, что я вижу, то ненавижу. Блондин говорил, что мои трели не трели не соловья, а карканье вороны. Я орала ему в ухо, что я ворона. Я плевала ему в лицо. А он не вытирал мои плевки с лица, так и шел оплеванный мною дальше. Говорил, что без ума от меня. Что я красива до безобразия. Я на это дело, взяла, сняла с него джинсовую куртку и бросила в мусорный бак, а он полез за нею и все равно говорил, что любит меня. Мы шли обратно, наткнулись на барабанщиков, которые накурили нас хорошим планом. Часа три я пыталась увлечь барабанщиков. Я была в угаре и разделась догола. Это были три волшебных часа в моей жизни. Я познакомилась с барабанщиками. Все мужики не сводили с меня глаз. Меня фотографировали, мой юный фашист, я ходила обнаженной, словно на подиуме, я делала вызывающие позы. Если был бы шест, то я бы такое показала. У меня дома лежат эти фотографии, где я показываю свою попку всем желающим, а рядом со мной стоят милиционеры и хохочут. Они просили автографа и телефона. Я им начиркала что-то на бумаге. А эти снимки я тебе вышлю как-нибудь. А лучше приезжай ко мне в Москву, славно заживем, я тебе покажу не только мои снимки, искатель приключений ты мой.

    Потом все толпою мы пошли на набережную возле храма Христа Спасителя, главного храма страны. Я шла голая, а за мной толпа мужчин. Все шумели, все хотели сфотографироваться мо мною. Я всем мило улыбалась. Блондин мне что-то все время тихо говорил о религии, о жизни в желтом доме, где он лечился от шизофрении десять лет. Мы вышли к пристани. Легли на ступени у воды, я лежала на спине, раздвинула ноги, а все мужчина в этот момент затаили дыхание. Они говорили, что я язычница. Они поснимали с себя одежду, тоже голые лежали на пристани возле меня. Мне надоело лежать. Я ноги в воду опустила и мне так хорошо стало. Хорошо так было. Поклонник мне тут за пивом сходил в ларек. Я часов до двенадцати  там провалялась. Мужчины со мной такие вежливые, говорят, что все сделают для меня. У меня там уже было примерно с десяток тех, кто делал мне предложения. В моих глазах все потемнело, когда я услышала, что тут есть барон из Италии, он зовет меня на свою яхту кататься, а потом увезет к себе в замок, что находится в Альпах. Я поняла, что он еще тот плут. Я все думал о замке в Альпах. А теплоходы туда-сюда шныряют, во лбу у меня звезда горит. Я чувствовала, что все меня тут хотят, что если я кому-то дам согласие, то тут будет кровопролитие.
     Я одна, а они все вокруг меня кольцом меня обступили. Я словно на седьмом небе, мне хотелось миг остановить, ведь я снова пила пиво с блондином, как-то снова пересеклись в центре. Я кричу мужчинам, что я хочу взорвать город, что хочу ходить по воде, а мужчины мне стали поддакивать, они сказали, что я во всем права. Что я красива безумно, что хорошо даже, что пьянствую, что я пьяная еще красивее, что они для меня все сделают, что я для них родная девочка. А я решила пойти голая в храм Христа Спасителя. За мной по-прежнему шла ватага поклонников. Я быстро забежала к иконам, но меня попы изгнали, предали анафеме, а поклонники стали говорить попам, что я просто веселая девушка, которая вечно фортуна улыбается. Поклонники звонят, зовут на встречи в рестораны дорогие, катают на джипах в лес и в баню. Любимый, я не могу с собой совладать. Мои новые клиенты даже мне «привет» не говорят, они смотрят страстным взглядом на меня, а потом я начинаю рычать, а потом беру нож и бью им в спину. В тот миг было ощущение того, будто бы меня вовсе нет в тот миг, когда все это творится. Родители мне говорят, что я потеряла человеческий облик. Что мне надо лечиться от алкогольной зависимости. Мне хотелось дико напиться в этот день, когда я встретила блондина. Он просто черт из табакерки, который пытается отобрать у меня мое время.
       В тот вечер страшная и необъяснимая сила вела меня к ларьку, где он мне купил пиво, а я даже не смогла отказаться. Я выпила быстро пару литров, потом еще литра три, а потом я в одиночку убежала от мужчин на крышу, с которой видела тот самый туманный домик в Норвегии, где буду всегда права, буду знать свою жизнь во всей красе. Во всем права! Он теперь сторонится меня. Мама говорит, что у меня слабая сила воли, что я алкоголичка. Сегодня предложил мне один богатый промышленный магнат пойти пива попить в один элитный бар, а я сказала, что отлично, почему бы и нет, ведь будь что будет, гори оно все огнем. Язычница же! Любая ненависть уже есть убийство. Я ему рассказала про свою мечту, он сказал, что ему будет неуютно со мною в норвежском домике. Что он хоть сейчас мне купит этот домик. Я стала говорить ему, что я протестую против правил общества, ломаю всегда Систему, что живу по своим правилам, что сплю с богатыми мужчинами за деньги, большие деньги. Идиотка! Этот старенький магнат стал охать и говорит, что будет страдать, если я не стану его любовницей, что норвежский домик он мне прямо сейчас купит и будет прилетать туда, чтобы спать со мною. Он так горько плачет, он уткнулся носом в мою грудь, а внутри меня сладкий голос говорит, чтобы я соглашалась на все, ведь такой шанс не каждый день дается. Я решила, что с ним найду свое место на земле: у меня будет свой дом в Норвегии, а в него я могу пригласить и тебя, дорогой, и блондина, и магната и кого угодно, всех, кто мне нравится. Будем бродить по фьордам вдвоем, да, плоть моя пока дает тебе добро, а магнат так щедр. Так щедр! Я жажду огненного ангела, дабы посетил он меня, чтобы я не тянулась в утробу матери. Инок обещал, что даст мне святого духа. Моя плоть пока еще позволяет эти все вещи. Наверное, так сладко спать с бесом, ведь магнат так некрасив и убог, зато богат. Я его разрушила. Он влюблен в меня. Я так легко могу. Ты же теперь и сам знаешь, любимый, что блондин все время мне звонит, плачет в трубку, что жить без меня не может. Куда мне ж еще теперь идти-то, как не в норвежский домик. Только туда и тянет меня. Там мой храм. Лишь там. А магнату с его аналитическим умом надо бы работать в бюро прогнозов.
           Магнат этот гадкий пока что не купил мне домика в Норвегии, хотя прошла уже неделя наших свиданий на его теплоходе «Дон». Все эти претензии на потомков богов глупы, иначе бы я не сидела в такой яме. Любовь зла - полюбишь и себя. Вот потому-то мне противны все эти капиталисты и мажоры. Блондин обиделся. Не звонит. Магнат бросил. Я сделалась одержимой идеей о домике в Норвегии и стала рабом этой идеи. Я стала чувствовать, что нет у меня больше свободы. В моих снах я видела норвежский домик и понимала, что схожу с ума. Я забыла всех своих любовников. Язычница! Снова пьяна. Прости, даже не прощай, не надо. Я даже им не нужна уже больше. Они поняла, что я больна душой. Под каким прицелом на меня теперь смотришь, мой мальчик? Да, я просто выпала из реальности. И не хочу, видимо, обратно, ибо мне там больше делать нечего. Ведь просто иначе нельзя мне жить. Убьют легко, а на утро все почтальоны будут орать спешащим на работу людям: «Императрица, сошла с ума, прыгнула лихо с балкона гостиницы «Империал»». Мне плакать пора, любимый, никто мне уже не звонит, у меня физическая боль по всему телу. Все жду вестей с небес. Я не знаю выхода, кроме как в окно! Да, пора бы мне есть счастье ложками. Сколько можно ждать у моря погоды! Я замкнута в этой дыре, стены, окна, ушли навсегда небеса, лишь страх, злоба, ненависть на себя и на них. Нет еще, не все потеряно, ибо жду решения магната, он обещал завтра еще одну встречу мне устроить и сказать насчет домика в Норвегии.
       Я ночью надела мамины белые туфли, ибо камни бросила в окно, жарко так мне было в ту пору. Я так ногу натерла, давно не двигалась в таких неудобных туфлях. О, как же мне больно! Через страдания все мое осознание и происходит, я просто боль люблю свою. Цивилизация будет уничтожена, ибо эта игра уже подошла к финальной черте, тут больше делать нечего мне. Милый, твой гений прекрасен, я хочу, чтобы ты жил со мной в этом домике, я все равно найду денег на покупку его, пусть даже и украду. Воображение, слог легкий, живой и ирония хорошая, легкая, я жду с нетерпением тебя на своей даче под Москвой. Я, правда, дико устала, сама не знаю от чего, от себя, вероятно. Ты обними меня покрепче, ко мне пришел блондин, я тут поваляюсь еще с ним до утра, но буду думать о тебе, дорогой, я могу заснуть в его объятиях, но все мысли будут лишь о тебе, мой чудный волшебник. А ведь я вчера так напилась, что уснула прямо в пивном баре на стуле.
      В желтый дом я так и не попала. Блондин звал туда, его снова положили, хотела проведать, но не смогла. Не хватило силы духа. Я пошла против веры в себя, я стал играть на пианино, сочиняла медленные мелодии, пела оперным голосом о своей вере в себя. У меня оперный голос быстро прорезался. Всего пару занятий и все. Меня изгнали из отеля «Империал». Я магната послала куда подальше, он вызвал охрану. Я вдруг ощущаю, что стала старой и никому не нужной пьяной дамой. Я "собой" наполнила весь мир. Только так.
        Иду по Арбату, северный ветер дует в мое лицо, кручу на пальце с брильянтом кольцо, я снова богата, я снова при деле, мужчины снова звонят мне, я им опять нужна. Я наблюдаю синие тучи, на красном фоне заходящего солнца, а мой мозг по цвету лиловый, собственно, прекрасно все так, значит, мой новый парень, портовый грузчик, она покупает мне на последние деньги отличные духи и мне так сладко, радостно. Мне же скучны до неприличия и неинтересны парни, которые ничего не покупает мне. Я думаю о том, что в Духе нет ни женщин, ни мужчин. Алкоголь портит меня. Пить вино или не пить? Мне и раньше было страшно жить, а теперь и подавно, то ли дело мой новый парень. Он не боится даже черта. В порту работает все дни напролет. Там, в крохотной комнатушке на чердаке, он играет в бильярд, он играет, а я сижу вся раздетая, я жду, что у нас будет сладкая ночь. Я слушаю, как бегут по зеленому сукну его шарики, как стукаются они друг о друга, как кий бьет эти шарики, как бросаются они в лузу. Я жду, пока он доиграет, а то ведь я не пью, меня в сон все клонит. Я, чтобы не уснуть беру из сумки Библию и начинаю ее вслух читать. Громко так читаю. Вижу, что мой друг насвистывать стал вдруг, но я ему бью ножом в грудь, кровь бежит ручьем, бью для того, чтобы он забылся сном навеки. А потом рисую мелком ему третий глаз для того, чтобы ему сладко спалось.
       Мой портовый парень, слава богу, уже не приходит в мои сны. Я все понимаю, но ведь он мне так нравится, я люблю его безумно, но он мертв. Я провела с ним ночь, а утром встретила нового кавалера на улице. Ему сорок девять лет. Он заслуженный тренер России по бадминтону. Красавец, умница и атлет. Я о таком всю жизнь мечтала! А он мечтал всю жизнь работать в пивном ларьке, чтобы ничего не делать, а лишь только читать газеты целыми днями. Мы пили пиво в его ларьке. Он закрыл его раньше времени, и мы уехали ко мне на дачу, где провели не одну ночь, а его с работы уволили за это. Эх, пошла бы туда, вместо него работала бы, если бы у меня была тяга к чтению газет, но денег не заработаешь нормальных там, мне проще с клиента получить за ночь пару тысяч долларов. «Поговори со мной о смысле жизни, прошу тебя, что будет после смерти?» - вот что он говорит мне обычно грустно, когда я уже не могу двигаться под его мощным телом. Я завтра на встречу еду с банкиром одним. Если все срастется, если я понравлюсь ему, то смогу дальше наслаждаться его обществом. Может быть, он мне купит домик в Норвегии.
       «Побудь со мной еще немного. Мне хорошо рядом с тобою. Я стал таким зависим от тебя. Я ущербный без тебя» - говорит он мне грустным голосом так после того, как мы переспали в шикарном отеле «Гранд». Я сегодня сама себя люблю, ведь он меня ценит не только за тело, ох, как же я люблю его, я его так сильно люблю, как никого никогда раньше. Все прекрасно и себя люблю и вселенную всю. Благодать, покой и любовь в моем сердце, а солнце: так много его стало во мне. Я проснулась на груди банкира. Его золотая цепь блестела в лучах утреннего солнца. Этот блеск его цепи меня разбудил в девять часов. Так мне теперь легко и радостно, ведь у него нет жены. Я на балкон вышла. Подтянулась, поздоровалась с солнышком, ему руку дала, мол, пожми мою ладонь, сделай меня своим другом. Ох, так хорошо все сегодня на душе у меня, чую, что будет у меня домик в Норвегии. Все хорошо пока. У меня так не бывает. Или это ненадолго, я знаю, что сегодня пусть все так будет, как мне угодно, ибо я жду своего чуда. Обжигающе прекрасна моя природа светлая, но ущербная. Иблис меня манит во снах. Я еще не до конца человек. Роза покинула сад - с листьями и шипами что делать? Шаха в городе нет - с челядью и дворцом что делать? Прелести – клетка: красота и доброта – попугай. Попугай улетел... – с клеткой что делать? Ничего страшного, ведь у нас впереди целая вечность, ибо я язычница. Невозможность соединится с тобой, дорогой, это и есть то самое безвременье.
     Только что пришла с отеля, где спала с банкиром. Я шла по улицам Москвы. Я видела, что тут шла война. Чертовы куклы: кругом трупы, а может трупов сейчас среди тех, кто шевелит своим телом больше, чем в те дни. Весьма может быть, я спать иду уже, я целую тебя и обнимаю, как нам хорошо спать вместе, но только в моих мечтах. Ты меня совсем не любишь. Я знаю это. Завтра в семь вечера еду снова в отель к банкиру, спрошу про домик в Норвегии. Вот такая я либералка. Еще я хочу с ним бродить по катакомбам, созерцать тоннели, что ведут к этому домику подземному, а потом, после осмотра домика, мы пойдем на пляж и станем пить абсент. Благо, что банкир меня не бросит. Он мой. Только мой. И ничей больше. Ни одна сука к нему не подойдет!
         Страшно, что я язычница! Я даже не могу подобрать слов, чтобы описать то, что происходит со мной в данный час. Язычница я и все тут, но тяжко мне нести этот языческий крест. Лишь она вела меня к себе - интуиция, скажу ей ласково: "Благодарю тебя, моя госпожа, спасибо за добрую жизнь". Скажу ей все самое лучшее, моей интуиции родименькой.
Может быть и так, да только ж не всем я помогаю, далеко не всем.
        Банкир уехал в Ригу на конгресс. Я одна сижу на даче. Пью портвейн. Голова от него не болит. Он лечит меня. Мне с тобой гораздо легче, чем было с ним, любимый. С тобой так ладно все, так удивительно с тобою все. Я с лесником познакомилась. Я шла по узкой тропе и думала о своем, а он вдруг из-за кустов выпрыгивает. Он весь такой измученный и голодный, поговорила с ним чуть-чуть на общие темы, а потом, он мне давай про свою эрекцию ночную рассказывать, говорит, что без женщины уже двадцать лет живет в домике, что в глубине леса стоит. Он с таким жаром, пылом говорил про свое одиночество, а сам слюной брызжет, пальцами камень сжимает до посинения руки, типа нервы шалят конкретно у лесника, дико хохочет без всякой причины, может быть, я не видела эту причину. Он просто сошел с ума от одиночества. Зима. Снег выпал. А в лесу он кабанов фотографировал. Без еды сидел, все выжидал кабанов. У него нет денег на еду. Жалко мне его стало, дала ему водки из фляги хлебнуть. Он меня обнял и поцеловал в губы так трогательно, совсем по-детски. Мы шли на мою дачу. Я стала говорить о том, что хочу домик в Норвегии, а у него глаза из орбит вылезли, когда услышал, что я хочу домик в Норвегии. «И я хочу домик в Норвегии, и я хочу. С детства мечтал об этом. Милая, я с вами буду дружить. Возьмите меня к себе жить, ибо мой крест нести будет с вами легче» - пролепетал он мило, глядя своими темно-синими глазами на мою черную замшевую узкую юбку до колен. Он так смотрит на меня пристально, я шаг замедляю, а он даже не заметил этого, он отвернулся от моей юбки и зашагал себе с той же скоростью куда-то по тропе, а я остановилась. А он идет себе все дальше и дальше от меня и все говорит, говорит о том, что хочет жить в норвежском домике.
        Нет, теперь я не во сне, точно не во сне, я стала иной. Я сижу на стуле у окна и считаю снежинки, что тихо падают не землю, но внезапно я почувствовала дикий наплыв мыслей. То была информация о том, что ты, котик, будешь со мною жить сначала на моей даче под Москвой, а потом в домике в Норвегии. Да, я еще подумала о том, кто же я собственно такая, почему я так измучена всеми мужчинами, что меня окружают.
       Мой возраст тридцать три года и два месяца. Возраст Христа. Рост метр шестьдесят. Вес сорок килограмм. Глаза темно-зеленые. Волосы каштановые. Грудь третьего размера. На правой груди небольшая родинка в форме пирамидки. Зовут меня Алина. Друзья называют Алей. Моя внешность даже лучше, чем у самой императрицы. Да, дорогой, да, она жила у тебя во снах, но вышло все так, как в старинных русских романсах. Не пробуждай, не пробуждай, моих безумств и исступлений, и мимолетных сновидений, не возвращай, не возвращай.
       Недавно приходил на дачу лесник. Нет, банкир гораздо умнее его, у лесника лишь одни кабаны и волки на уме. А у банкира в кошельке доллары хрустящие, он не мог смириться с тем, что я не могу отдаться ему до конца. Он говорил в слезах, что я закрыта для него навеки. Что я сама по себе. Его это дико злит. Капризы у него такие детские. Просто шалун, а не мужчина. Неудачный суицид был у него. Он забрал все кольца и колье, что подарил мне и выкинул в реку. А потом спрыгнул с крыши своего особняка вниз головою. Ударился о землю. В больнице зашили ему лицо и голову, вроде теперь уже все в порядке с ним. Ходит, жив, здоров, что еще сказать. Я выгнала лесника. Надоел. Гадкий мужлан! Хочу пожить на даче одна. Буду свою жизнь пересматривать. Теперь и не общаюсь с ними всеми, надоели, только с тобой, драгоценный ты мой, ясноглазый, общаюсь я, не могу без тебя жить, хотя я и всячески позиционирую себя как белая и пушистая кошечка, но толку с этого никакого.  Мне уже тридцать три, а это вся жизнь. Дальше уже ничего не будет хорошего.
       И так, банкир, лесник, блондин, магнат, продавец пива остались за бортом. Я вдруг нашла им быстро всем замену. Я нашла себе мальчика сорока пяти лет. Не пьет, ни курит. Позитивный. Мордашка смазливая, худенький, бледный, черноокий, ростом с меня будет. Вроде как йог. Этот мальчик всю жизнь писал книгу о том, как общаться с ангелами. Я жила с ним полгода в его подвале. А потом он меня выгнал из своего убежища. Я пыталась учить его жизни, но потерпела фиаско, а теперь он пропал с моего поля зрения. Нет, мы с ним не похожи. Он реально с приветом. Бросается на людей, собак, бабушек, что едят семечки на скамейке, они якобы мусорят, задирается с органами правопорядка, бьет алкашей по зубам, говорит им, чтобы они убирали за собой бутылки, играется со своими половыми органами на глазах у всего честного народа. Его не однократно закрывали в зоопарке за это, но он книгу все равно пишет! Он страсть как хочет спасти весь мир от грязи и греха. Избил школьника до полусмерти за то, что тот ругался матом на улице. У него, видите ли, год назад было предчувствие, что он встретит меняя. Он странный такой, я помню, как только я зашла к нему в подвал, то навстречу мне выбежала серая кошечка. Она мяукнула пару раз, а он, засучив рукава, пошел готовить борщ на кухню, успев сказать мне, что всю жизнь мечтал жить в домике в Норвегии. Ему всегда хотелось жить у северного моря и писать книгу о том, как ангелы с голодными глазами штурмуют свои небеса.

      «Готовить борщ, это хорошо ты придумал, любимый» - я шепнула ему на ушко и поцеловала его в лоб. Потом стала нарезать картошку, которую он уже почистил. «Это ты хорошо придумала с домиков в Норвегии, честно говоря, идея настолько вселенская, что она обязательно будет осуществляться. Аля, все лишь в нас, в нас все, некуда идти, некуда спешить, память всегда летит к черту при встрече с бесами. Как у тебя дело обстоит с памятью, Алевтина? Наблюдаешь ли ты то, Аля, что почти перестала помнить свои прошлые жизни? Что стала забывать и недавние события? А вот пойми, Алина, что ангелы живут сами по себе.  Мы же язычники! Я буду играть роль ухажера ревнивого, вот же лети ко мне мотылек, сгори от света электрической лампочки. Аля, ты преодолела весь ужас в себе потому только, что мир такой странный и таинственный. Все они умирали? От любви? Ты тогда осознавала, что все есть сон? Пыталась покончить с собой?» - молвил он так серьезно, подкидывая в кастрюлю свеклу и морковь.
     Я наблюдала на братских могилах в списке погибших фамилию свою девичью. Мой дядя погиб в те годы и никто не знает где. Увидела фамилию, но имя не совпало. Не он. Зато фамилия твоего отца там была в одиннадцати экземплярах, да еще была фамилия мужа твоей сестры в одном экземпляре. Никто не сомневается, что я необычайно духовное и восторженное создание, я не устаю твердить, что все мои помыслы направлены к Богу, я стремлюсь к великой любви, все мои поклонники притянуты ко мне силой этой самой любви, просто потому, что все талантливые люди любят друг друга. А деньги для меня не значат вообще ничего, деньги - это ядовитый мираж. Конечно, на них можно купить домик в Норвегии. И так далее в том же духе...
      Он хорошо пьет, мне нравится это в нем, он пьет и не пьянеет почти, а я-то пью месяц, то пью каждый день. Да, тогда я пила, и я подумала, тогда, что мы могли б пить вместе, чтобы страх смерти не пудрил нам мозги, а он рад был этому предложении. Налил мне стакан вина. В его подвале горит печка-буржуйка. Греемся теплом наших тел, лежа на старой кровати под одеялом. Я мечтаю о домике в Норвегии уже не так сильно. А зачем он мне, когда я пью каждый день вино с любимым? Он меня лечит своими огненными словами. Своим прикосновением. Да я тогда еще сильно и не знала его. Вначале я думала, что он мне вообще не подходит, ну ни капельки не подходит, я сейчас в этом уже не уверена, ибо мне хорошо быть рядом с ним. Моя мечта о том, что у меня будет расти борода, уже прошла. Мы живем в его подвале, где уютно и тихо. Шизофренический склеп такой. Я тогда и подумала, что мне не так одиноко теперь, пусть я не живу в Норвегии, так что ж теперь, зато у него растет борода, я целую его бороду и смеюсь, но честно говоря, мы совсем разные люди. Я ему грустно говорю, лежа на его груди в час ночной, что ему не нужна девушка, которая ходила по рукам. То было мое страшное хождение по мукам. Он уверял же меня, что принимает меня такой, какая я есть, не требуя никаких изменений, ведь я лишь жертва системы.
       Я увидела себя в нем! Люблю его, как часть своего сознания. Верю лишь своему сердцу, все остальное ложно, когда живешь здесь и сейчас, то время исчезает, наступает вечность! Время больше понятие психологическое, чем физическое, ведь в детстве и дни кажутся более долгими, а все потому, что в детстве мы еще целостные. У нас куча энергии для восприятия мира, мы гораздо тоньше все чувствуем. Ум еще не забит мусором, потому-то самые лучшие моменты жизни, - это, конечно же, детство! Все дело в уровне энергии: чем человек старше, тем меньше энергии, тем сложнее ему осознать существования Бога. Он вживается в роль и думать начинает, что роль и есть он. Философы не могут дать определению время потому, что нет точки отсчета, та же относительность всего существования, где нет осей координат. Непостижима для самой себя я! Наша любовь к Руси создала взрыв, духовный взрыв! Мои волосы на ветру развеваются, я пытаюсь быть ближе к небу. Я ведь знаю, что теперь мой путь – это дорога домой. Не хочу обратно в царство животных. Я же мост! Ницше мой кумир. Люди и себя не любят, как же можно от них требовать любви к ближнему своему? А кто есть ближний? Любить надо тех, кто достоин любви, вот и весь сказ, видишь ли, я с ним очень близка по духу, я это только теперь поняла. Люблю изучать патологические явления мира сего. Я живая! Он - это самое святое, что есть у меня. Нет, в том-то и дело, что я его сразу заинтересовала тем, что я искатель духовности, что я патология с точки зрения социума. А ведь я изначально очень чистая и живая, надо лишь снять очень аккуратно с меня все наслоения пыли и грязи, тогда-то я засияю! Я ведь  алмаз, что лежит в хлеву. Он самый чудесный из всех, с кем мне пришлось общаться на протяжении всей жизни, он есть открытие для меня! Да, да, я знаю, что ему так радостно от моих поглаживаний и моей похвалы, но это не лесть. И все-таки грустно, ибо жизнь быстро пройдет. Надо уметь укрощать плоть, а то, в противном случае, с ума можно в очередной раз сойти, когда такое желание неистовое охватывает ночью, а он спит, а мне так хочется, что я бужу его и прошу заняться сексом. Язычество! «Давай я поговорю с тобой о космических далях, милый мой, хороший, давай мы обдумаем все наши планы, ибо мы уйдем на ту сторону скоро. Бесконечность поглотит нас скоро» - я ему это ночью говорю, когда она уже проснулся и хочет общаться. Мои глаза закрыты. Я ощущаю, как тело мое начинает расширяться с огромной скоростью. Не хочу смирять свое воображение. Ведь все миры существует одновременно. Я ушла от стада еще в младших классах. Я никогда не умела смирять плоть. Мой любимый, ужас есть благо для нас! О, вселенский день тишины, любимый мой, как мне с тобой хорошо, что я считаю, что только ты есть, ведь я чувствую твое тепло всегда и везде.
       Утром же я полежу с ним на диванчике, ведь не дюжая сила духа у меня, помноженная на безграничную меланхолию, божественно все кипит во мне, дорогой. Я недавно ехала на Арбат в автобусе, ибо мне хотелось общения с панками. Я зашла в автобус. Он был битком забит людьми. Кондуктор кричал мне, чтобы я дала деньги на билет, но я ждала, чтобы кондуктор сам ко мне подошел. Мне было лень протискиваться через весь салон. Кондуктор стал орать на весь автобус, что я могу и передать деньги за проезд через людей. Что в советском союзе так и делали люди. А я все не передавала денег, тогда кондуктор закричал, что я сделана из пробирки, что я не чувствую солидарности с гражданами страны. Я же сказала, что за такие слова можно получить по шее. Кондуктор замахал руками и позволил водителю остановить автобус на обочине. Я вышла, сняла куртку, кондуктор тоже вышел. Это была женщина сорока лет. Худая и седая. Я толкаю ее руками в хилую грудь. Она падает на землю. Она не может встать. Она плачет. Пассажиры кричат, чтобы я врезала ей, как следует. Я им отвечаю, что могла бы, если бы только я была сделана из пробирки, то могла бы даже убить ее. Тогда кондуктор встает на колени, а я обнимаю ее и тихо говорю, что больше не будем ссориться, чтобы будет любить друг  друга. Она всхлипывает, как дите, я целую ее плечи, я снимаю с нее грязную майку, утираю ей слезы. Я понимаю, что сегодня мне надо пойти с ней на Арбат. Прогуляемся, пообщаемся с панками. Мы заходим в автобус и едем до Арбата. На этом ее карьера кондуктора заканчивается. Она все бросила ради меня. Она говорит мне, сидя напротив меня в пабе, попивая пиво из длинного фужера, что я красивая девушка. Я благодарю ее за теплые слова в мой адрес. Тамара начинает мне говорить о том, что все золото находится под Ватиканом, что туда свезли все мировые запасы золота за все эти годы войны и революции. Они создали интернет и мобильные телефоны для того, чтобы развратить людей. Ведь уничтожить информацию в сети нужно, для этого надо нажать кнопку, а уничтожить тираж в миллион экземпляров книг Шолохова, к примеру, так теперь это невозможно! Людям в пищу дают химикаты, и умирать в сорок лет они будут или раньше. Да, чтобы не передавали свою мудрость дальше, ведь в сорок лет человек уже многое может понять и помочь другим, а так умирает в сорок лет и золотой миллиард останется лишь на планете. Хранят золотой запас они в подземельях Ватикана. Это хитрые твари, ты не знаешь их имен. Они держат все свои секреты в тайне. Тамара говорит, что стала позавчера бабушкой, что ее дочь рола девочку Алену. Тамара допивает пиво, целует Алю и едет к своей дочке и внучке, а Аля идет гулять по Арбату. Подходит к панкам, поет с ними шансон под гитару, кричит, что Ленин протух давно, что его надо кремировать, бросает бутылки о стены Кремля и тут же ее винтит патруль. Язычница! 
       Черный доктор зашел в участок, дал на лапу полицаю денег и Алю выпустили в тот же вечер на свободу. Аля бросает пить, ей уже хочется трезвой жизни. Не хочет такой жизни больше.   
     Я иду в лес для того, чтобы ненависть к своим зеркальным отражениям победить. Черный доктор, ты со мной идешь? Там так сыро, там нет теплой постели, а луна там не отражает тускло свет, что бросает на нее солнце. Люблю, когда окна дачного домика нараспашку, а душа дышит ночной прохладой, а я мчусь по вселенной на крыльях своего откровения, а птицы своим щебетом уносят мой ум куда подальше. Мы живем лишь здесь и сейчас. Мой любимый меня зовет с собой, но я не могу, я не хочу идти туда, рановато еще, а тем более моя кошка на даче. Я валерьянку с кошкой порой тяжкой. Он читал мне главу об ангелах. Я после этой главы плакала навзрыд, оплакивала свое бренное тело, ведь мне уже тридцать три, а это уже не шуточки вам! Тут уж черта: мне дальше жить нет смысла. Ведь семья мне и даром не нужна, остается лишь жить с ним в подвале и пытаться попасть к себе домой, ибо мне страшно наблюдать за старением своего тела. К нам в подвал сегодня зашел блондин, раньше играли с ним мы роли любовников, он сейчас занят тем, что ищет деньги, чтобы уехать в Норвегию и жить лесу  в маленьком домике. Хочет жить он там сам, ибо в норвежских горах будет легко забывать ему о себе. Он будет думать о вечности, ведь там нет людей. Блондин говорит, что труп часто сквозь его глаза поглядывать стал. Что ему страшно смотреть в зеркало на себя. Как бы то ни было, но мне стало жаль блондина, я позволила ему спать с нами в одной кровати. Мы сегодня спим вместе. И он целует меня страстно и говорит, что он открыл для себя калитку в пустоту, он стал буддистом. Просто трус и болван, чертов эскапист! Все прекрасно, все благоухает, в приемнике играет Мередит Монк. Труп живой в блондина вселился, вот в чем дело! А ведь черный доктор очень тихий и застенчивый человек. Я стала иной - это приятно, то дар богов, ну, а раз боги мы, то это мы сами подарили себе друг друга. Язычница! Я же исполин, человеееечище! То- то и оно, что ум за разум заводит. Я бегу от себя в джунгли, леса, горы, моря, океаны, на  звезды. Моя логика заставляет чувствовать себя так, словно бы ты все про себя уже давно знаешь, ведь два плюс два будет четыре! А я хочу жить уединенно. А когда мой ум молчит, то все так, как оно и должно было бы быть. Куда же я без тебя-то  в наши дни, вот смотри, ты сливаешься со мной, черный доктор, я пью тебя, как сладко, ох, боже мой, а теперь исчезают все ограничения ума. Ты сделай слияние, избавь мой ум от сомнений, собери мою точку сборки воедино. Кто я? Вороны на кладбище каркают без устали. В ночи я бреду, но нет ответа, мои следы метель замела, я устала. Все бывает, а в моей жизни уж точно все бывает, а мое сердце примирило и дьявола и бога. Теперь они едины: они слились в экстазе друг с другом, они больше не видят черное и белое, добро и зло, ибо мир настолько безграничен после слияния, что исчезли все категории, вся двойственность ушла прочь. Вот что такое язычество! Все вещи, которые могут быть выражены посредством речи, все мысли, ведь теперь идет выход за пределы ума, а ум был в свое время очень жестоким моим тираном, но теперь все иначе. Ох, сказочно все так, я довольна собой, потому что я есть он. Субъект слит с объектом. А ведь тогда я была не готова еще к встрече с ним, а вот зачем жить с человеком, которого не любишь? Это изощренный мазохизм что ли? Тут главное не бояться ничего, ибо страх должен исчезнуть, должен исчезнуть, раз и навсегда! А зачем сразу хорошо или плохо, ведь это так условно все, все эти ограничения и разделения. Я счастлива - это самое главное! Как же я счастлива, что ему хорошо.
      Я не могу встать с кровати, я пьяна, помоги мне встать, любимый, давай руку мне, ради всего святого, потрогай мой холодный лоб, клянусь богом, мне от твоих прикосновений так приятно становится. У меня ничего не сохраняется: мои блокноты все пропадают. Я даже не могу свою биографию написать. Да - это рай, настоящий рай. Мне ночью шепчет тень в уголке, что если бы я жила с банкиром, то он бы заставил бы меня продолжать род. Не пьющий, спокойный, работник своего банка. Труп! Да, он шел уже без меня к жене, подруге, маме. Мне тут парни говорят на улице о том, что они одиноки, что им не с кем спать по ночам. Я проницательный человек. Мне с тобою приятно так живется. Я давно без мужчины. Да, давно, всего две недели. Отлично, мне так хорошо, ибо ты так реален и осязаем, ведь все чувства обострены до предела, наверное, потому, что я жила на даче все лето, а потом встретила тебя. Я так часто влюбляюсь. Я налью тебе лимонаду и покажу пальцем на звезды, скажу, что звезды - это все, что у нас есть. Я стала почему-то безразлична ко всем мужчинам, но лишь ты мне нужен, лишь ты.            
       Язычество мое в крови кипит! Все иллюзия. Я решила, что свихнулась окончательно, я думаю иногда, что я становлюсь безумной женщиной. Вот тебе фокус! Я должна делать сама теперь первый шаг, ведь я мужаю на глазах. Сама себе шепчу по ночам, укрывшись одеялом, что когда пройдет у меня влюбленность, тогда-то я стану свободной. Я возлюбленная черного доктора с большим «приветом», но он бросит меня, забудет обо мне. Да, я знаю, что надо завязывать даже со случайными выпивками. Лично я для себя так решила. Шаман он мой, а я его шаманка. Я последний раз пила вино и пиво неделю назад с лесником в темной чаще, в шалаше, где мы пьяные предались физической близости. Мрак! Честно говоря, не сильно приятно было, наблюдать за тем, как он пыхтит, лежа на мне, вот же бездна! Сижу у костра после этого, а внутри гнетущее, как некий фон, а мысли замедляются: картинка плывет, хорошо так, но потом, когда огонь погас, то все уходит прочь. А утром чувствуешь себя никак вообще, ибо хочется костер в лесу зажечь, а лесник уже не хочет костра зажигать, спит себе в шалаше, шайтан такой. Лишь о себе думает, собака! Я сама с собой давно уже не пила, а смысл? Дети, они же идиоты, как ангелы. Читаю стихи проституткам в селе, чтобы не болели они ничем. Я же скучала по черному доктору, начинаю привыкать к нему, а лесника бросаю, надоел мне он своим эгоизмом. А зачем мне мучится, мне кейф только нужен, ибо без кейфа нет жизни. Язычника бы найти еще одного, ведь черный доктор каждый день празднует что-то себе там в своем подвальчике. Веселится, шаманит, ирод! У меня получилось много моих любовных историй, я их все ручейку рассказала, что тек себе в лесу неторопливо. Буду ли писать книгу о своей личной жизни - вряд ли?
      Сейчас мне вспоминать весело о том времени, когда я жила в Париже и работала танцовщицей в одном из варьете. Я танцевала стриптиз. Мои фотографии были во всех модных журналах. Я лежала голая на скале, а фотографы щелкали со всех сторон меня своими камерами. Мои кавалеры носили мне воду из ручья, рубили дрова, когда мы оставались на природе, чтобы заняться любовью недельку, а то и целый месяц. Я должна была поступать в институт на юриста, но я плюнула на все, ибо влюбилась в парня. Мальчик, что шел по улочкам Парижа. Как это все пошло! Я с этим мальчишкой целый год не выходила из номера отеля. Нам носили еду и книжки друзья. Декаденты! Да, его дед был художником-самоучкой, он мог все нарисовать, но все картины он раздарил друзьям. Остались лишь крохи от его наследия, любил выпить в парижских питейных заведениях. А я с этим мальчиком водку часто пила, но водка его и сгубила. Он стал видеть ангелов и сбежал от меня в один из монастырей в пригороде Парижа.
       Вот в башне живу, читаю книги духовного содержания, я люблю очень говорить о спасении души за чаем с булочками. Но толку никакого, ведь бес искушает. Водку пить скучно уже мне. А еще по ночам часто молюсь перед иконами. Я решила быть художницей. В Париже я жила одно время с художником и стала и сама рисовать. Мои картины висят в парижских салонах искусств. Кстати, отец того мальчика, который ушел в монастырь от меня, покончил с собою, когда ему было семь лет. Его отец не любил детей. А мальчик же обещал приехать ко мне в отель после того, как установит связь с ангелами, а мать Жоржа всегда считала сына и отца не от мира сего людьми. Я с нею общалась. Приятная такая женщина. Зовут ее Юлия. Ей сорок пять лет. Работает актрисой. Снимается в фильмах про любовь. Вся такая миниатюрная. Очень веселая. Весьма популярна. Куча поклонников у нее. Оно и понятно. Говорит, что Жорж отмаливает грехи своего отца, что будет монахом в скором времени. А мне сложно верить людям, которые только притворяются, что любят меня, а на деле им просто одиноко и им не хватает энергии. Жесткой привязки нет ни к кому. Я сама по себе. Любили и любят меня мужчины. Так было всегда, так и будет вечно! Но творческая натура всегда ищет выхода за пределы всего установленного, мне надоел быт, мне хотелось жить, как авантюристы живут. Ведь как славно утром упиться вином, потом пойти на съемки в студию одного модного журнала, потом пойти с очередным кавалером на кладбище, помечтать о мире тонком, выпить бутылочку вина, а потом на коленях стоять и глядеть на звезды. А в одном из соборов мы любили читать духовные книги на ночь, потом снова пили и вино. А утром все идет так же, как и вчера: вино, звезды, молитвы, чтение духовных книжек.
       Да, я так себе устроила сладкую жизнь в последние годы. Да, я хотела одно время покончить с собой. Да, ведь в Париже я жду своего ангела. В отель ходили люди, которые занимаются спиритизмом. Мы устраивали сеансы у меня в номере. Я же вызвала духа Гете, а он мне сказал, что мне надо жить в Норвегии в домике, желательно, чтобы он был в горах, чтобы я все дни напролет бродила в лесах. А я ведь знаю, что эта мысль мне уже приходила в голову и до этих слов духа. Да, я продала к черту все свои картины и снимки в обнаженном виде за большие деньги и решила вернуться в Россию, чтобы найти покой в душе. В ту ночь, когда спириты ушли, я сидела на полу и не могла встать, хотя я не пила ничего, ко мне ночью пришел черт, он сказал громко: "Ба, Аля, а ведь такого  добра у нас в аду навалом, не надо твоих картин людям, сестра, не надо и даром!". А я в него туфлей запустила, он и исчез, лишь разбила зеркало, что на стене висело.
       Я вернулась в Россию. Просто тут и спокойно. Здесь я уже пила настойки крапивы и зверобоя, чтобы мне не хотелось снова алкоголя. Я держусь молодцом! Так и дальше. Я стала такой милой, я уже не вижу чертей по ночам. Ведь они в последнюю ночь, когда я еще была в Париже, пришли ко мне в номер и сказали, что мои картины – это творчество душевнобольных. Я была рада слышать это от них. Я сказала им, что мое творчество поможет мне найти свою половинку, человека, с которым всю жизнь можно было бы прожить, чтобы он на руках меня качал, чтобы он уснул быстрее мне, ибо я бы всю ночь лежала на его груди и смотрела на него спящего. Запоминала бы его всего, впитывала бы в себя, чтобы потом нарисовать его спящего, когда пойму, что могу рисовать на уровне духовном. Вот же задача! Мне поможет лишь чудо, ведь тайна кругом разлита, куда не гляну - кругом тайна, а с каждым моим шагов вглубь себя, тайна все гуще, плотнее, таинственнее. Что самое характерное, так это то, что я сама для себя тайна самая главная. Мой дом внутри меня находится. Мой духовный путь начался после того, как я прочла «Страдания юного Вертера». Вот где мое спасения было на тот момент! Дико все во мне, я не могу себя контролировать, тоску не могу отследить в себе. Хотя знаю, что истинное мое я не подвержено тоске, что это лишь эго пытается душить меня холодными руками. И вдруг, когда мне было семнадцать лет, я влюбилась в парня, я думала на тот момент, что это моя последняя любовь. Я все дни напролет в течение года писала ему стишки и слала на почту его тетушке, где он тогда жил, но тетушка умерла, я узнал о смерти лишь пару дней назад. О ее смерти знать мне в ту пору было не обязательно.
       Животные никогда не смеются. Христос тоже никогда не смеялся. Ладно, сна нет, мучаюсь от тоски, мрачно так, но хорошо, ведь решила быть странницей на этой земле. Я ведь чудовищно милое чудовище. Я решила, что только творчество спасает меня от всех бед. Я буду петь, играть в классики и бисер перед стадом свиней, пить вино, работать в книжном магазине. Безумием можно заразиться не только половым путем и синькой, но и общением с бесами, наверное, я имею мощный контакт с дьяволом, иначе бы я не жила в подвале с черным доктором. Ведь мы болтали с ним о всяком ужасном и страшном! Да, мы чем-то похожи. Я до этого была иной. Франция дала мне понять, что мне надо менять себя. Забыть обо всем мрачном в своей жизни. Я стала совершенно иной, чем когда жила в Париже. Стала видеть мир иным после землетрясения, что я ощутила в городке, а ведь в восемь лет я прыгала с тополя на спор с подружкой. Я прыгнула с пяти метров в траву, мне было весело. Я вот в подвале у окошка зажгу свечу и смотрю на огонь. Легко теперь становится на время.
       Я вижу, как они присоски кидают в человеческие организмы, так поступают эти «квартиранты». Не бывает случайных встреч. Я забыла себя, но я вспоминаю себя. Я вспомню все. Я опишу свою жизнь в Париже и все, что мы знаем, покоится на том, чего мы никогда не будем знать. В конце концов, счастливый человек - это человек ограниченный. Во мне есть дьявольская красота, я же моделью работала в Париже. Это все алкоголь довел меня до этого мракобесия! А ведь в моем роду были самоубийцы. А еще все мои подруги вышли замуж и стали матерями. Они выполняли долг перед обществом. А я ждала прыжка в пропасть. Я им говорила, что суицид – это выход из клетки. И так, иду я ночью по Арбату одна, и я вижу черные дыры, холодный свет, черные дыры, смотрю, а вас всех уже нет, остались лишь черные дыры, черные дыры. Я чуть было не прожила чужую жизнь. Зачем мне было быть танцовщицей в варьете и показывать свое тело пьяным зевакам? Тогда хотела славы, известности, теперь же не хочу всего этого! Эти все вещи всегда отнимает кучу энергии у меня. Я пыталась пустить пыль в глаза всем им, а надо было не думать о них вообще. Им по тридцать лет и они живут виртуальной жизнью. Играют в компьютерные игры. Ведь в прошлой жизни они были в горячих точках земли, и их до сих пор тянет туда. Тянет на убийства, даже и виртуальным образом. Язычники! Взрослый творческий человек - это ребенок, который выжил, чудом выжил.
      Три четверти всей литературы и философии - это разговоры людей, которые пытаются убедить себя, что им действительно нравится в той клетке, куда их обманом забросили. Моя тетя Соня вела беспорядочную половую жизнь, бухать любила и материться так мощно, что на улице все уши затыкали, когда она шла. Тетя Соня обнаружила однажды, что у нее в квартире стали пропадать предметы, стекла били по ночам дети. Кот уже ходил без хвоста, а потом он и ее дочке отрезал косу ночью. На Арбате про это утром все уже знали. Люди только и говорили, сидя у Кремля, что астральные паразиты делают все, чтобы человек раскрыл себя. Они провоцируют человека на такие действия, в результате которых, жизненная сила человека уходит к ним. Все просто, до безобразия просто. Люди  машинах ездят по дорогам страны, люди ведь ждут зрелищ. Люди не осознают себя. Не помнят себя. Люди спят все время. Спящие есть мертвые, которые идут на корм неорганическим существам.
      Толстый Карлсон часто прилетали ко мне на дачу, он садился на балкон и тихо говорил мне по ночам, что спокойствие есть мощный щит против тварей из нижних миров. Они пожирают тебя до тех пор, пока ты не рухнешь, как башня Пизанская. Вдребезги расколешься как китайская ваза, что падает на пол.
      Тетя их сама притянула в свою жизнь тем, что вела себя, как девочка-подросток, которой все время хочется пить водку и спать с мальчиками. Не все тетины мысли есть ее, ибо она одержимая дьяволом. Люди для тети все есть лишь курицы в курятнике. Она считает себя гением. Я тете не подала руку, например, когда гуляла с нею в лесу, то завела ее к болоту и толкнула в трясину. Тетя захлебывалась, но я не дала ей руку. Я хохотала, видя, как человек утопал в болоте. Тетя орала, едва держась на плаву, что я демон, что я существо параллельного мира, что я неорганическая сущность. Так славно все придумала, я подставила тетю под удар, а она, гениальная такая женщина, даже того и не подозревала. Думала, что я люблю мир и людей. Хватило!
     Пусть зомби услышит, пусть зомби придет, пусть зомби тебя непременно найдет. Законы духовного мира знать надо. Тетя сожрана бесами, они ее увидели и решили допить ее до дна, чтобы и капли энергии не осталось в ее венах. Бедная, бедная, бедная тетя, а ведь она была светской львицей! Я уже не чувствую себя императрицей, больше воином света ощущаю себя. Меня хорошо бесы искушали, я могла бы вообще перегореть, но вовремя осознала себя. Платила за веселье кровью своей. Мое прошлое послужило причиной моему энергетическому пробою в тридцать три года. Я ведь жуткая напарница твоя, черный доктор. Ничего-ничего, будет и у меня собственное собрание сочинений при жизни! Я ведь стала иной. Я уже не та, что была тогда! Да, я не употребляю алкоголя. Стараюсь не пить! Вредно. Мозг разрушает сильно. Хочу все забыть, а когда думаю об этом, то снова попадаю в то время, ощущаешь все, как будто это было вчера, приятного мало - лезть туда, а ведь прошлого нет, но я его воскрешаю, время за временем, но нет ада и нет рая. Язычница! Я своими мыслями живую воду творю. Моя тетя была одержима бесом похоти, да я не хочу засорять свою душу такой чернухой, думая о том, сколько мужиков было у тети в постели. У тети в мыслях были лишь сексуальные похождения с кавалерами, а потому я устроила ей хорошую встречу с бесами на дне болота! Я описывала ей бесов, когда  мы подходили к болоту, но тетя так и не поняла, что я буду делать с нею дальше. Я не сравниваю себя ни с кем. Принимаю себя такую, какая я есть и все - в это и мудрость, я есть, черный доктор есть и в этом весь позитив! Живу своей жизнью, являюсь собой, а не кем-то еще. Я во сне видела девушку, похожую на меня, она была правых взглядов, внешне, ну копия меня, я ж удивилась от этой схожести. Защищала белую расу во всех своих делах.
        Обычно я такие вещи помню, ибо это приятные видения. Радость без причины, о, как мне здорово, ибо я нашла себя! Так рада, так рада! Я молчу, ибо говорить мне абсолютно не нужно. Я гуляла по лесу, долго так ходила, рассматривала деревья, небо, землю, саму себя. Сладкий сон, но в нем все было чужим. Мои все сны только об этом. Мои сны так красивы, но когда проснусь, то плачу. Это путь к небу без звезд. Я уже снаружи всех измерений и осень люблю так сильно! Наверное, самое страшное - это понять перед смертью ложную личность, что ты из-за самообмана прожила свою жизнь впустую. Мое описание мира фантастично и за гранью всего существующего порядка. Во снах меня в ад бесы заберут ночью, чтобы показать все, что там творится. Я вещи собираю, отправляюсь на прогулку в ад. И так, с вещами на выход! Я иду на Арбат. Силу съели бесы, когда я им дала посмотреть свою новую картину, конечно же, они долго глядели на картину. Молчание. Они жадными глазами рассматривали ее, а потом сказали мне, что я должна стать иной. Умереть для прошлого. Думаю, что надо сменить обстановку, мое место, где я живу явно очень тяжелое, там рассадник бесов, я их прикормила, остается одно - переехать с дачи в подвал к черному доктору и вести себя впредь иначе.
      А крестик мой серебряный на шее болтается, но он погоды не делает - главное мысли наши, они определяют все, что с нами происходит. Я поняла, что в храме тоже помощи нет. Я туда ходила на службы и мне сказали, чтобы я не занималась язычеством. Сейчас! Так я и послушалась. Мой храм – это природа. Обращусь я лучше к Шиве, Кали, Кришне! Вот солнце тоже мой бог. Ярило. Велес тоже веселит меня, а я огнем очищение прошла. Я в лесу голая брожу, выхожу к поляне, развожу костер и люблю попрыгать через костер, по углям пройтись, а вообще, жить на природе - это лучшее средство для того, чтобы бесы вышли из человека. Ведь они не любят, когда смотришь долго в костер, они просто терпеть не могут, они уходят с криками и стонами из человека, но в этом-то и благодать. Природа всегда даст нам травку, вот, например, зверобой очень полезно пить. В лесах себе много ее нарвала,  чтобы бесы из меня вышли. Они мутят мой разум. Они смеются над моей болезнью души, а ведь это они спровоцировали ее, как печально мне от того, что была так беззащитна перед ними, а они выжирали меня день за днем, жаль мне себя. Ох, как жаль. Во мне полно ненависти к современному миру.
      Я вот сидела на Арбате на скамейке и просто пела про то, что я уже святая, что она не одержима бесами похоти. Пела, что я  была проституткой много лет, а потом ушла в лес и жила уединенно, я там усмиряла плоть, чтобы осознать себя уже на уровне ангела. Мария Египетская из меня не выйдет, ведь  ужасно все во мне: жуть, кровь стынет в жилах людей от моих песен. Я просто сижу на лавочке и под гитару пою. Я уже выше суеты. Я живу вечностью. Я же оставлю мир людей, уже оставила, ведь мои тонкие длинные пальцы, мое благородное лицо, да ведь я русская красавица! А до этого были стрессы сильные, может сотрясение мозга, судя по всему, я постоянно стремлюсь выйти за пределы себя. Я уже поблуждала в бардо. Черный доктор, во снах мне так приятно ползать под твоей кожей у тебя руки не дрожат случаем, когда ты думаешь обо мне?
       Я так много стала снова пить. Я хочу уйти отсюда. Мои мысли ведут неравную борьбу с эксплуататорами трудового народа, глобализацией, транснациональными корпорациями и прочими радостями развитого капитализма. Мои картины шокируют обывателей. Они насквозь пропитаны вековой ненавистью рабочих к буржуям-кровопийцам. И брызнет красным и липким из моих вен, то будет моя кровь. Я плюю на тех, кто казался чистым. Аскетизм – это не образ жизни, а способ самоубийства.
      Я снова на даче сижу одна. Снова слушаю, как за окошком ветер бегает, как дождь льет на землю. Я чувствую, что сырость вползает в мой разум, ох, приятно же на душе так, тебя только не хватает, черный доктор. Тебя не хватает.
       Вот пью чай из шиповника, ем лимон, и, кажется, что мы уже прожили вместе жизнь. У нас уже все было. Я даже при встрече смогу рассказать тебе о том, что было у нас в этой земной жизни, хотя мы прошли лишь половину пути, а как славно, что оказались в сумрачном лесу. Главное, что образ твой есть у меня в голове, пока не буду говорить об этом, возможно он и совпадет с тем, кем ты являешься по жизни, ведь я думаю, что те эпизоды, когда я жила у тебя в подвале, были лишь моими сновидениями. Ты человек из моего сна. Я не знаю даже, существуешь ли ты в этой реальности или же нет. Люди иногда общаются, общаются, а потом вдруг им кажется, что они все сказали друг другу. Все мои дневники написаны чернилами, что находились в баночке с этикеткой "безумие". Я летать хочу порой ночами, словно летучая мышь хочу парить над землею. Я далеко не голубка. Неужели в Москве я не смогу найти себе человека, который не подарит мне душевного тепла? Он  так сладко посматривает на меня из-под дивана, он следит за тем, как я пью чай. Я сейчас обнаженная сижу, я всегда обнажена. Он следит за моею роскошной фигурой, ох, ах, думает он, как она хороша, когда пожирает детишек. Да, в подвале моей дачи…Мне тридцать три, но у меня нет детей. Но мне они не нужны. Я люблю их лишь есть…
      Абсурдно это чертово язычество: заниматься сексом в лесах с духами, а духи будут пить мою душу, высасывая ее через трубку, ведь так лишь все будет гораздо интереснее. И сатана сам придет и скушает меня, как я кушаю детишек. Я просто не буду даже знать об этом. Видимо, это так: поистине не знаешь, где найдешь, а где потеряешь. Ясненько, что когда я прыгну с крыши, то я стану легка, как перышко, подхватит меня осенний ветер и унесет на край земли. Милый, мы никогда не бываем одиноки. Быть сумасшедшим – значит быть нормальным. Ужасает вечное безмолвие этих пространств. Ужасает. Тошнит. Но прошла тошнота. Смех. Смеюсь. Приятно смеяться. Я допила чай и доела лимон. Решила уехать на север. Посмотреть северное сияние, половить рыбу, покормить белых волков и медведей. Подсобрать ягод хочется мне. Поглядеть на нерпу, морских котиков, увидеть огромных крабов. Где мои деньги? Я беру кошелек медленным движением пальцев из черной лакированной сумочки. Из моего черного кожаного кошелька выглянуло милое фиолетовое женское лицо. Такое серьезное лицо. Я в ней узнала лицо императрицы, но почему оно теперь фиолетовое? И о чем она думает в этот момент, когда видит мою комнату, а? Так и хочется сказать радостно, глядя ей в лицо: «Узнали, узнали меня? А ведь я, а ведь я есть ты! Ты слышишь меня, теперь я императрица и Христос Иисус». Только я подумала об этом, как лицо императрицы исчезло, но тут я услышала, как резким порывом северный ветер внизу разбил окно. Я иду по лестнице вниз, чтобы собрать осколки стекла и тут я слышу женский шепот за моей спиной. «Аля, ладно тебе, это все игра без слов! Да, дорогая, я тебя зову за собою. Что-то было чуждое мне в этих их ласках, любить-то по-настоящему умели лишь пару человек из всех тех, с кем мне доводилось спать». А я быстро обернулась. Но никого не было. На даче я была совершенно одна. Я вдруг расхохоталась, ведь я чуть было не испугалась этого чудного шепота, вот именно из-за того, что я испугалась его, я и рассмеялась. Долго смеялась, сидя на ступенях, зажав голову руками. Положила тощую голову на бледные колени и засмеялась. Теперь дух ее приходил каждую ночь. Я после общения с  духом императрицы хотела в первое время убить себя. Я напивалась после этих встреч. Я перестала есть. Рома бы выпить, алкоголичкой бы стать. Я забилась на чердак, там я сидела все дни напролет, попивая бутылки вина, что хранились в погребе, что еще строил мой прадед. Мне так хотелось умереть молодой. Зачем мне жить? Мне уже тридцать три года. Все уже прошло. Дальше нет ничего интересного. Все уже сказано. Все уже сыграно. Все уже сделано. Меня разрывали мысли о том, что мне надо ехать в Петербург, чтобы устроить во дворце фурор, чтобы все князья собрались, чтобы графы тащились за моей юбкой, как последние кобели. Небо без звезд на севере созерцаю постоянно, чего же еще желать мне, а? Создам свой клуб бойцовский в Питере, буду бить морду Будде. Как говорил Сократ, умирая, мы выздоравливаем.