Они

1996

- Блин! Блин! Блин! - тихо причитаю я. Руки дрожат и я не могу попасть ключом в щель замка уже пять минут. Ключ всего один и еще пять минут назад он просто болтался на веревочке у меня на шее, не доставляя неудобства. Но сейчас веревочка оттягивает шею и для того, чтобы попасть ключом в замок, мне нужно немного присесть. Адреналин ослепил меня, и снять ключ с шеи я просто не догадываюсь. Ведь они где-то сзади, ведь они скоро будут здесь!

Они появились внезапно, вошли в наш двор на верхней части улицы Ленина и изменили все. Я, Ваня, Данёка, два неизвестных мне пацаненка с соседнего двора, Вика и Таня играли в "бамбинтон", вырывая друг у друга единственную пару ракеток. Как вдруг кто-то (кажется Данёка, ведь он самый глазастый) , закричал: "Они идут, бежи-и-им! ". Мы как дрессированные собачки разбежались по подъездам. Родители отпускали нас на улицу одних только после того, как мы отчитывались, что завидев их, нужно срочно бежать домой. Почему? Потому что они, по слухам, воруют детей. И что самое страшное - не всех детей потом находят.

Попрошайки. Впервые о них мне рассказал отец, когда я спросил у него, почему он не открыл дверь, раз в нее звонили дважды. "Это попрошайки" - коротко ответил он. "А что они делают? " - спросил я. "Ничего, только ходят по дворам и квартирам, клянчат деньги себе на пропитание. Ну а еще - воруют детей". Глаза мои стали круглыми и я испугался настолько, что в ту ночь не смог уснуть.

Как бы то ни было - в этот раз я быстрее всех припустил прочь со двора. Крепко сжимая ракетку в руке, не оглядываясь назад - прямиком к спасительному подъезду. Кажется, даже безоблачное синее небо стало злее и серьезнее, солнце скрылось в ветках дубов. Посреди игровой площадки остался лежать забытый всеми воланчик.

Ключ, оставив на золоте замка несколько царапин, наконец попадает в щель. Я резко поворачиваю его в замке и прохлада квартиры буквально затаскивает меня внутрь. Сердце стучит как у кролика - в два, в три, в пять раз быстрее! Что дальше? Закрыть дверь на щеколду. Сделано. Принести табуретку. Сделано. Прильнуть к глазку. Сделано. Успокаивая себя, я жду. Искривленная линза глазка показывает заключенную в шар лестничную площадку. 4-й этаж. А это значит, что они сначала позвонят в двери всех соседей снизу. А может, они начнут сверху, какая у них система?

Вот, спустя черт знает сколько минут, справа, со стороны лестницы, появляется какое-то движение, и мигом, на лестничной площадке появляются две женщины. Смуглокожие, с черными, блестящими волосами, крупными, снующими туда-сюда глазами. Одеты пестро, у каждой поверх платья платок. У той, что постарше - шерстяной. А ведь сейчас лето, +35! "Они и правда не как все люди" - умозаключаю я. Старшая женщина держит кулек, младшая звонит соседям напротив. Дверь не открывают. Я присматриваюсь к кульку, и понимаю, что это ребенок. "Украли! " - мое успокоившееся сердце вновь пускается в пляс. Теперь квартира слева от нас - не открыли. Женщины поворачиваются к двери нашей квартиры и о чем-то переговариваются. Старшая смотрит прямо в глазок и от этого взгляда мне становится так страшно, что начинает тошнить. Я хочу убежать, спрятаться под кровать и просидеть там до прихода родителей, но это взгляд вводит меня в транс и я послушно стою на табуретке. Молодая девушка протягивает палец к звонку. "Какой же он уродливый и длинный! " - думаю я, но это всего лишь искажение от линзы. "Дзззззззззззззз, дззззззззззззз" - дважды звонок прорезает тишину квартиры. Я закрываю глаза и трясусь - лишь бы не закричать, лишь бы не выдать себя. "ДЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗ" - особо длинный и громкий. Я смотрю в глазок. Молодая что-то говорит старшей, а та, скорчив недовольную гримасу, машет на нашу дверь рукой. "Колдует" - думаю я. Попрошайки разворачиваются и исчезают из поля зрения глазка.

Я спрыгиваю с табуретки и бегу на балкон - страх тут же сменяется любопытством, и я тороплюсь разглядеть их, посчитать, запомнить, увидеть - куда они дальше, в какой двор. Сквозь щелку я аккуратно выглядываю на улицу. Через пару минут известные мне женщины выходят из нашего подъезда, о чем-то бурно переговариваясь. "Ведь им так никто и не открыл" - думаю я с каким-то победным чувством радости. Из соседнего подъезда, где живут Ваня и Данёка, выходит другая парочка - совсем старуха и девочка, ненамного старше меня. "Как они там? Тоже стоят около глазков? " Все вместе, переговариваясь еще громче, они собираются у гаражей. Из подъездов других домов появляются остальные попрошайки - высокий мужчина, мальчик, две женщины. Все - темнокожие и с блестящими черными волосами. Мужчина недовольно отчитывает моих знакомцев, сверкает злыми глазами по балконам, останавливается на нашем балконе. Я замираю и вновь не могу дышать. Ругнувшись, мужчина показывает пальцем в соседний двор, и вся пестрая и страшная процессия медленно утекает прочь.

Проходит двадцать минут, я выпиваю два стакана холодной воды из-под крана, пытаясь унять тошноту. Сижу на диване. Снова выхожу на балкон. Никого. Вскоре мне совсем надоедает сидеть дома, и я, на два раза (как отец учил) закрываю дверь и осторожно, оглядываясь по сторонам, выхожу во двор. Перебежками, словно в фильмах про войну, от куста к кусту, добираюсь до игровой площадки. Попрошаек нет. Воланчика тоже. Я сижу на краю песочницы, рисую палочкой на земле человечков. Резко оглядываюсь - вдруг они неслышно подойдут со спины и засунут меня в мешок. Из соседнего подъезда так же осторожно появляется Ваня. Увидев меня, смелеет и бежит к песочнице. Теперь мы сидим вместе, молчим, про попрошаек не говорим - это табу. Небо снова становится синим, и из других подъездом один за другим выходят Данёка, Вика, Таня. Кто-то приносит новый воланчик. Игра в "бамбинтон" продолжается. Сегодня никого не украли.