Кочис. На распутье

В.Кольер прибыл в Каньяда Аламоса в середине августа 1871года в качестве мирного уполномоченного, или проще говоря, с миротворческой миссией, возложенной на него самим президентом США У.Грантом.
Население юго-запада ничего путного в миссии Кольера не видело, считая ее ошибочной тактикой в вопросе борьбы с апачи. Для жителей этого региона Кольер, как и все «восточники» тем, более квакеры (течение в протестантизме – И.К.), являлся носителем «сопливой» или «слюнявой» добродетели, не способной адекватно оценивать апачскую проблему.
Историк Д.Трапп  писал: «Прибытие Кольера привело жителей юго-запада в негодование, так как миротворческая миссия, с которой он прибыл, приостанавливала наступательные действия армии Крука. К тому же общественность набросилась на него с нападками из-за того, что он подверг осуждению ее обращение с индейцами».
Ежедневник «New Mexican» тиражировавшийся в Санта-Фе, называл Кольера «старым благодетельным лжецом», а газета «Arizona Miner» не переставала отзываться о нем как о «бесчувственном негодяе с окровавленными руками  наемного убийцы». Или как пояснял редактор этой газеты Д.Мэрион: «Жители Аризоны должны были бросить этого старого дьявола в горнило какой-нибудь шахты и завалить ее горной породой, чтобы он там сдох и больше не вякал».
Губернатор Аризоны Э.Саффорд, чье положение обязывало выказывать всяческое беспристрастье рассчитывал на то, что Кольер, изучив проблему апачи, признает ошибочность своей миротворческой миссии и ситуация разрешится в пользу силового варианта Крука.
Посетив агентство чихине, Кольер положительно отозвался о деятельности агента Пайпера, но не был доволен тем, что численность  находившихся в нем апачи значительно сократилась. Действительно до приезда Кольера Пайпер содержал в агентстве более тысячи чирикауа, а на момент прибытия «миротворца» в нем оказалось около семидесяти пяти человек. Причину сложившейся ситуации Кольер увидел в безрассудных гражданах Нью-Мексико. «Разве не стыдно им (гражданам – И.К.), что все хорошие начинания нескольких белых людей (Поупа и Пайпера – И.К.) и правительства сведены на «нет» амбициями гражданского населения и военных, которые таким образом, создают опасность возникновения новой дорогостоящей войны», – откровенничал он с губернатором Саффордом.
Анализ ситуации, проведенный Кольером, был упрощенным, и снимал с правительства всю ответственность за происходящее. Его выводы являли собой классическую наивность, с которой подходили так называемые «восточники» к решению индейского вопроса на юго-западе.
Тем временем, пока Кольер разъезжал по Нью-Мексико, Пайпер и Поуп продолжали проводить работу среди чирикауа, убеждая их вождей прийти в резервацию в Каньяда Аламоса.
Наконец, 20 августа около сорока чоконен явились в агентство Пайпера вслед за братом Кочиса Хуаном и теми воинами, которые пришли сюда ранее. Как объяснили апачи, их направил сюда Кочис, полагая, что здесь «они найдут заботу и хорошее обращение».
Эти чоконен рассказали Пайперу, что индейцы папаго совсем недавно напали на лагерь Кочиса у границы с Сонорой. Они мстили за то, что апачи Кочиса увели у них лошадей, для того, чтобы переправить женщин и детей чоконен в Нью-Мексико. В этой связи военный отряд папаго под предводительством вождя Мигеля вышел на след воинов чоконен у хвойных гор Санта-Рита, что на юге Аризоны, и на рассвете атаковал ранчерию Кочиса.
Индейцы говорили правду, так  как об этом нападении вскоре прокричала мексиканская пресса. «Апачи оказав недолгое сопротивление папаго, бросили своих лошадей и рассыпались в горах. Пять или шесть человек чоконен были убиты. Кочис, также бежал и скрылся в горах. Там он убил свою лошадь, чтобы было чем кормиться. Он был весьма слаб из-за ранения и прочих болезней».
Находясь в горах Санта-Рита, чоконен вновь собрались вместе. Их морально состояние было подорвано. Военные патрули в поисках Кочиса раскали повсюду. Данные обстоятельство заставляли Кочиса задуматься над будущим своего народа. Зажатый со всех сторон вождь чирикауа принял решение все же идти в резервацию. «Аризона стала плохим местом, – вспоминал позднее Кочис,– если бы я остался там, то в итоге был либо схвачен, либо убит».
Чоконен нуждались в лошадях, для того чтобы совершить переход в Каньяда Аламоса. Ближайшим место, где они могли заполучить лошадей, был военный лагерь Гриттенден.
4 сентября 1871 года 25 воинов Кочиса напали на охраняемый солдатами армейский табун у лагеря Гриттенден. Нападение было столь неожиданным, стремительным и дерзким, что солдаты, поддавшись панике, не смогли воспрепятствовать индейцам, и тем удалось захватить 54 лошади и 7 мулов.
«Шестеро индейцев похожих на заготовщиков сена из племени папаго спокойно проехали прямо в центр табуна на глазах у ничего не подозревавших солдат, которые пасли лошадей. Потом раздался боевой клич и лошади, подгоняемые индейцами, понеслись. В пешем строю, без лошадей, солдаты были полностью не способны отбить табун у индейцев», – сообщалось в одном из рапортов военных.
В это же время, пока сородичи окучивали табун из лагеря Гриттенден, другой отряд чоконен увел из Фронтераса еще 80 лошадей.
Теперь 63 летний Кочис был готов к переходу в Каньяда Аламоса.
Оказавшись в Нью-Мексико, Кочис узнал, что в Каньяда Аламоса по каким-то причинам отсутствует миротворец Кольер, и поэтому Кочис повернув обратно, выслал вестового к Тому Джеффордсу, проживавшему неподалеку от агентства. Кочис надеялся на посредничество Джеффордса в переговорах с агентом Пайпером. Джеффордс незамедлительно направился к Пайперу и сообщил о том, что Кочис пришел в Каньяда Аламоса и сейчас находиться в окрестностях резервации. Вождь доброжелателен и говорит, что желает жить в мире с белыми. Поэтому ему (Джеффордсу – И.К.) нужно дней десять для того, чтобы привести Кочиса в агентство. Набивая себе цену, Джеффордс внес в указанные сроки доставки Кочиса коррективы, заверив агента, что эту работу он мог бы сделать и за один, в крайнем случае, два дня. Пайпер, в этой связи, запросил у Поупа компенсации для Джеффордса, в размере тысячу долларов.
Кочис по-прежнему оставался подозрительным и для того, чтобы удостовериться в искренности белых в агентство первоначально направил своего эмиссара.
«27 сентября в лагерь пришел эмиссар Кочиса. Он сказал Джеффордсу, что вождь готов прийти. Мы вскочили в седла и ехали около трех часов, пока не прибыли в форпост Кочиса. Там находилось более двухсот апачи. Целый час апачи угощали нас тисвином и табаком, прежде, чем отправиться в Каньяда Аламоса», – вспоминал помощник Джеффордса Харрисон.
28 сентября Кочис пришел в агентство. Пайпер встретил вождя чирикауа с благоговейным трепетом. Он много знал и слышал об этом неустрашимом и неуловимом лидере апачи, но встретился с ним впервые.
Пайпер немного стушевался и пригласил Кочиса для разговора к себе в дом. Кочис учтиво отказался: «Мы никогда не ведем бесед в домах белых», – и знаком дал понять своим людям, чтобы они раскинули на земле одеяла. Телохранители вождя зорко наблюдали за каждым движением вокруг. Кочис не считал Пайпера равным себе по положению, поэтому в разговоре с агентом был весьма сдержан.
Сообщение Пайпера о приходе Кочиса в резервацию также было коротким: «Кочис привел к нам свое племя 28 числа. Он сказал, что желает мира, так как почти все его люди погибли. Я провел с ним несколько бесед и распорядился выдать его людям подарки и двойные пайки. Он явно был доволен приемом и подарками. Я убежден, что он искренне стремится к миру».
Кочис разбил лагерь в двенадцати милях южнее агентства у Кучильо Негро. Пайпер тут же телеграфировал Поупу: «Этот человек (Кочис – И.К.)  одарен природой. Его способности  мы могли бы направить для пользы дела, если нам удастся заполучить его доверие. Мистер, Поуп не могли бы вы прибыть в агентство, и своими глазами взглянуть на стареющего великого воина. Поверьте, он стоит этого. Подумать только, живая легенда юго-запада смиренно покуривает табак, и поедает правительственные пайки».
Н.Поуп не заставил себя ждать, поспешно выехал из Санта-Фе,  предварительно согласовав свой визит в Каньяда Аламоса с Вашингтоном.
В начале октября Поуп встретился с Кочисом.
Поскольку Кочиса пугало присутствие в агентстве большого числа солдат, то Поуп и Пайпер, учли пожелание вождя и внесли предложение правительству об отводе войск из окрестностей Каньяда Аламоса.
Кочис заверил Поупа, что бросит клич остальным группам чирикауа для того, чтобы те прибыли сюда. Он также заявил, что не берет на себя ответственность за дальнейшее поведение тех апачи, которые не желают идти в Каньяда Аламоса.
Перед отъездом Поуп в свою очередь пообещал вождю, что с ним и его людьми будут хорошо обходиться,  предложив Кочису посетить Вашингтон. Но Кочис, опасаясь предательства со стороны белых, отказался.
Пайпер, обратив внимание на то, насколько бдительно вели себе телохранители Кочиса, писал Поупу: «Они буквально отслеживают каждого, кто появляется в агентстве. Лошадь вождя находится постоянно под седлом и возле него. Немало ночей Кочис проводит с арканом в руке. Он недоверчив и тревожен».
Как и обещал Кочис, он разослал гонцов во все стороны Апачерии и вскоре в Каньяда Аламоса прибыли около трехсот чирикауа. Среди них был Чива (Чивер) (см. именной указатель) – лидер локальной группы бедонкоэ-чоконен, который проявит себя еще в войне Джеронимо в середине 1880-х годов. 
После встречи с Поупом, Кочис переместил свой бэнд на запад к предгорьям Черных гор и расположил лагерь в местечке, под названием Чисе. Там он искал покоя, однако его прибытие в Каньяда Аламоса получило громкую огласку. Пресса  неоднозначно расценивала приход Кочиса в резервацию и выказывала определенный скепсис относительно дальнейшего  его пребывания там. Как только на юго-востоке Аризоны, любимом месте обитания чоконен вновь возобновлялись налеты, то их сразу же без сомнения приписывали апачам Кочиса.
21 октября 1871 года отряд из 60 чирикауа в двадцати пяти милях северо-восточнее форта Боуи напал на ранчо Сан-Симон. Индейцы убили одного ранчеро по имени Ричард Барнс и подожгли постройки, другому ранчеро удалось спастись и сообщить о нападении в форт Боуи.
Капитан Рассел с отрядом в 25 солдат организовал преследование индейцев. Выйдя на след, отряд отправился на восток, и Рассел почему-то решил, что след приведет в Каньяда Аламоса. Пройдя по следу вдоль откосов гор Чирикауа, Рассел остановился на водопой. «Когда мы остановились, чтобы напоить лошадей, то апачи открыли по нам перекрестный огонь со всех направлений, сопровождая пальбу ужасными криками. Первым был убит наш проводник Боб Уитни. Четыре часа длилась эта бешеная схватка с дикарями. Потом апачи ушли».
Кроме проводника Рассел потерял еще одного человека и пару лошадей. Потери индейцев неизвестны. Рассел  считал, что «задал индейцам трепку» и решил, что сражался с апачами Кочиса, что вызывало массу споров, так как многим было известно о том, что Кочис поселился в резервации в Нью-Мексико и находится за двести миль от места происшествия.
В интервью корреспонденту «Las Cruces Borders» Рассел заявлял:
«Я сказал, что опознал Кочиса на позиции у скал и уверяю, что никогда бы так не сказал, если бы не имел на то оснований. След, по которому я вел отряд, тянулся в каньон Хорсшу с севера, и уходил вниз в долину, где индейцы в каньоне устроили мне засаду. Это известная уловка Кочиса – нападать в каньонах. Сигналом к нападению послужил одиночный выстрел, затем последовал залп и вопли индейцев со всех сторон для устрашения противника. Ранее, я несколько раз уже был атакован Кочисом подобным образом. Кроме этого кто-то из апачи кричал: «Чиверо берегись Кочисе»! «Чиверо» – так апачи Кочиса называли нашего проводника Грихалва, за которого ошибочно приняли Боба Уитни. Все это и подстегнуло меня заявить, что бой был устроен Кочисом».
Разумеется, аргументы Рассела были железными, однако, как выяснилось позже, засаду устроили чирикауа из бэнда недни под предводительством вождя Хуха. В числе нападавших также находились немногие из воинов чоконен, которые на тот момент не пошли за Кочисом в резервацию Каньяда Аламоса.
Заявление Рассела возбудило прессу, которая успела раструбить о том, что Кочис отказался от своих мирных намерений. В этой связи В.Кольер находясь в Вашингтоне, незамедлительно телеграфировал Н.Поупу в Санта-Фе: «Скажите, Кочис покинул Каньяда Аламоса? Когда вы последний раз слышали о нем»?
Спустя десять дней Поуп ответил Кольеру: «Кочис не покидал резервации».
Дабы развеять охвативший население юго-запада скептицизм относительно проживания Кочиса в резервации в Каньяда Аламоса туда отправился корреспондент газеты «Las Cruces Borders» в сопровождении Ч.Колемана, бывшего служащего компании «Беттерфилдская Наземная Почта», с которым Кочис познакомился в 1860 году на станции этапа Апач-Пасс.
Накануне отъезда корреспондента указанная газета писала: «Мы отмечаем повышенный интерес населения юга Нью-Мексико к персоне вождя апачи Кочиса. Ради читателей, подвергая опасности собственные скальпы, мы отправляемся  в Каньяда Аламоса, чтобы пожать запятнанную кровью руку «грозы» юго-запада, коим является Кочис».
Когда корреспондент и Колеман прибыли в ранчерию Кочиса, вождь отдыхал в своем викиюпе и вышел из него, когда услышал голос агента Пайпера. После приветствия Колеман спросил у вождя:
– Вы узнаете меня, Кочис?
Вождь на мгновение задумался, а потом резко воскликнул:
– Да! Чарли! Апач-Пасс! Много лет тому назад, ты подковывал лошадей и мулов.
Жена Кочиса – дочь Мангаса Колорадаса Дос-тех-сех, а также другие старые воины тоже узнали Колемана.
– С тех пор вы немного изменились, Кочис, и выглядите не таким упитанным и здоровым как тогда, – отметил Колеман.
– Время неумолимо надо мной,– ответил Кочис.
Пайпер и Колеман объяснили Кочису, что репортер газеты хотел поговорить  с ним, если тот не возражает.
Кочис не возражал и дал самое подробное из когда-либо взятых у него интервью. Он непринужденно отвечал на вопросы газетчика, но отказался рассказывать о своих подвигах, наверное, опасаясь мести белых людей.
«Кочис высок и прекрасно сложен, поэтому трудно определить его возраст. Волосы вождя длинные и черные, лицо спокойное, покрытое желтой охрой. Когда он говорит, то губы весьма подвижны и вступают в контраст с лицом. Глаза выразительны и совсем не жестокие. Нос крючковатый. В целом выражение лица вождя отражало меланхоличность и озабоченность», – описывал автор внешность Кочиса.
Что касается последней характеристики «меланхоличность» и «озабоченность», то по заключению психиатра Эдварда Бизъю, якобы посещавшего тогда ранчерию Кочиса вместе с остальными указанными личностями, «вождь страдал тяжелой формой невроза уже на протяжении долгих лет. Это не удивительно при образе жизни, который он вел».
Когда корреспондент задал вопрос, почему Кочис покинул Аризону, то вождь ответил, что «устал, так как жители Аризоны на протяжении года не давали ему передышки, постоянно преследовали его. Плохая страна. Сплошные неудобства».
Дальше Кочис сделал публичное заявление: «Скажите людям, что я встал на путь мира, что я люблю эту страну и хочу провести здесь остаток дней, находясь в мире со всеми ее людьми».
Кроме этого, он выказал озабоченность в отношении тех чирикауа, которые продолжали сражаться с белыми. Кочис полагал, что чоконен Мигеля Туэрто, которые сейчас на тропе войны, в конце концов, сложат оружие и заключат мир. Но недни вождя Хуха и бедонкоэ Джеронимо будут сражаться до тех пор «пока последний из них не погибнет». Историк Дэн Трапп  отмечал:  «Хух  совершил  многое  из  того,  в  чем  обвинялся  Кочиз», и последний отдавал себе отчет в этом и всячески старался показывать это.
Также Кочис попросил отразить корреспондента вопрос переселения чирикауа в резервацию Тулароса, куда он не хотел идти, и постоянно акцентировал на этом внимание газетчика: «Мы хотели бы жить и умереть здесь и не переселяться в другую резервацию».
В завершении беседы, корреспондент обмолвился о резервации, которую присмотрел для чирикауа В.Кольер в сотне миль от Каньяда Аламоса.
Кочис пояснил относительно этого: «Апачи не желают туда идти. Если их вынудят к переселению, то половина из них уйдет в горы и драться будет с отчаянием обреченных, как никогда ранее».
С точки зрения Кольера, и в целом менталитета американцев, гористая местность, отведенная под предполагаемую резервацию в ста милях от Каньяда Аламоса, находилась на значительном удалении от поселений белых и включала в себя «пахотные земли, хорошие источники воды, много леса изобиловавшего дичью», и по логике должна была удовлетворить чирикауа. Но в понимании индейцев та земля исторически никогда не являлась территорией обитания этого племени, чирикауа просто не считали ее своим домом, хотя и была живописна, обеспечена ресурсами и ничуть не уступала местности в Каньяда Аламоса.
Резервация Тулароса, также их не устраивала, так как примыкала к землям народа навахо, где лето было слишком влажным, а зимы холодными, вода считалась солончаковой, а пастбища низкотравными. Одной из причин отказа индейцев переселяться в Тулароса, являлось правительственное решение об основании там военного поста, что весьма настораживало своенравных апачи. Но все же главным в отказе следовать в Тулароса считалась то, что в Каньяда Аламоса чирикауа видели второй Ханос, где они могли осуществлять свободную торговлю.
  После обсуждения возможного варианта переселения чирикауа в Тулароса с их вождями: Локо, Викторио, и Кочисом, агент Пайпер писал:
«Я не думаю, что отказ идти в Тулароса вызван общением Кочиса с некоторыми вождями. Локо и Викторио с самого начала встали на сторону противников переселения. Когда же Кочис прибыл сюда, в условиях мира он вообще не оговаривал конкретную территорию для проживания. Он никогда наотрез не отказывался от переселения, однако и не обещал, что уйдет туда. Поначалу мне казалось, что в этом вопросе у меня не будет проблем с чирикауа, но сейчас я понимаю всю сложность складывающейся ситуации».
17 октября, изучив ситуацию на месте, а также переговорив еще раз с вождями чирикауа, уполномоченный по индейским делам в Нью-Мексико Н.Поуп, сообщил в Вашингтон: «Они (вожди – И.К.) выразили единодушное желание оставаться в Каньяда Аламоса. Если сейчас ликвидировать здесь агентство, то апачи начнут голодать и переселятся вслед за ним. Считаю целесообразным отложить сроки переселения индейцев до весны».
Кочис в личной беседе с Пайпером поделился с агентом своими откровениями. Он сказал, что предпочитает остаться в Каньяда Аламоса, но уйдет отсюда в том случае если вожди чихине Локо и Викторио согласятся на переселение. Пайпер уловил настроение Кочиса и у него за спиной начал задабривать Локо и Викторио подарками (лошадьми), таким образом, рассчитывая заполучить их согласие на переселение в Тулароса. После он провел беседы с Кочисом, Викторио и Локо, но ожидаемого результата не получил. В отчаянии он писал Поупу: «Я использовал все аргументы в пользу переселения и сделал все, чтобы убедить индейцев уйти в новую резервацию. Но они категорически отказываются уходить из Каньяда Аламоса,  даже если потребуется для этого их пайки отдать медведям и волкам».
В целях разрешения вопроса о переселении индейцев правительство решило подключить к этому делу  военных. В этой связи в Каньяда Аламоса из форта Ливенворт (Канзас) был направлен полковник Нельсон Генри Дэвис. Этот человек хорошо знал Викторио, с которым пересекался в сражениях 1865 года. Дэвис подобно Карлтону, характеризовал апачей как жестоко противника, с которым вести какие-либо переговоры  было бесполезно. Он считал, что Кочис – это «проклятие жителей Нью-Мексико и Аризоны» и, что чирикауа должны понести ответственность «за убийства многих мирных американских граждан, в том числе женщин и детей, а также за уничтожение их собственности».
Дэвис полагал, что причина появления Кочиса в Каньяда Аламоса – это  значительное сокращение численности  его бэнда  за последнее десятилетие. И дабы поправить демографическую кривую, Кочису понадобился мир.
Посетив Каньяда Аламоса, Дэвис признал, что желание индейцев остаться именно здесь является единодушным «от мала до велика». Исходя из этого, он предложил правительству «хотя бы из соображений экономии средств на переселение, разрешить индейцам остаться в Каньяда Аламоса».
Убеждения Дэвиса основывались отнюдь не на гуманных соображениях, а главным образом, на его недоверии строптивым чирикауа. Он полагал, что лучше пойти пока им на уступки, и не «будить в них зверя», так как многие из апачи еще не отошли от войны и агрессия «просто бьет ключом в их воинах». Кроме этого, он считал политику размещения индейцев в резервациях «плохим экспериментом» и сомневался в том, что «их мирное поведение продлиться дольше чем до наступления теплого времени года», то есть до весны.
Однако, не смотря на доводы Дэвиса, начальник гарнизона в Каньядо Аламоса полковник Грэйнджер был готов начать процесс переселение индейцев насильственно. Агент Пайпер убеждал его: «Если мы начнем принуждать их, они убегут в горы».
Н.Поуп сообщал в Вашингтон: «Не разумно насильно переселять их. Однако если Департамент все же решится на этот шаг, то лучше провести мероприятие сейчас, а не весной».
Прознав об неизбежности переселения вожди чирикауа выставили Пайперу ультиматум: «Или мы остаемся в Каньяда Аламоса, или начинаем войну».
6 ноября 1871 года президент США У.Грант по вопросу переселения чирикауа в резервацию Тулароса провел совещание с  мирным уполномоченным Кольером, министром внутренних дел Ч.Делано и военным министром У.Белкнапом. В ходе совещание было принято решение позволить индейцам «временно оставаться в Каньяда Аламоса».
В этой связи уполномоченный по делам индейцев в Нью-Мексико Н.Поуп получил указание из Вашингтона «предупредить индейцев, что их пребывание в Каньядо Аламоса временное, и они должны подготовиться к переселению в Тулароса как можно быстрей».
Исходя из этого, генерал Ф.Шеридан подготовил директиву №8, которая определяла сроки переселения чирикауа в Тулароса и организации там форта.
Как только информация об этом дошла до вождей чирикауа многие лидеры локальных группы увели свои общины в горы и на восток к Рио-Гранде в страну мескалеро-апачи. Среди них были именитые лидеры чихине Нана и Хораче, воины которых  сразу же  активизировали нападения в районе гор Органа, разоряя ранчо и фермы.
Полковник Грэйнджер понимал, что переселять индейцев раньше весны не целесообразно. Необходимо было провести тщательную подготовку такого рода мероприятия. Более того, Грэйнджер не хотел решать этот вопрос без участия своего непосредственного начальника генерала Н.Поупа, который на тот момент отсутствовал, и возвратиться в Санта-Фе должен был лишь в феврале.
В итоге Грэйнджер решил отложить переселение чирикауа до апреля 1872 года. Поуп поддержал его, и направил Ф.Шеридану обоснование перенесения сроков переселения.
В декабре Кочис обратился к агенту Пайперу с просьбой разрешить ему выход из резервации с целью ведения охоты. Пайпер настороженно отнесся к этой просьбе, так как, однажды под подобным благовидным предлогом Кочис уже покидал Каньяда Аламоса и вернулся лишь спустя десять месяцев, поэтому агент был вынужден отказать вождю. В этой связи Пайпер рапортовал Поупу: «Кочис и его люди пока еще здесь, но ведут себя весьма беспокойно и подозрительно. Их настроения подогревают мексиканские проходимцы, с которыми торгуют индейцы. Эти злопыхатели и авантюристы постоянно внушают индейцам, что в окрестностях резервации сосредотачивается большое количество американских войск с той целью, чтобы  изгнать апачей в Тулароса».
Опасения Пайпера оправдались. Проходимцам удалось возбудить апачей, и в резервации возникли волнения. Обменяв свои рационы на виски, апачи выдвинули претензии властям в том, что их «морят голодом», от которого умирают их дети. Опасаясь беспорядков, Пайпер обратился за помощью в форт Макрэй, откуда в агентство был направлен взвод солдат. Дополнительно Поуп распорядился выдать индейцам еще и одеяла, строго наказав военным присматривать за тем, что бы апачи их снова не обменяли на спиртное. Кроме этого, военным было приказано задерживать лиц намеривавшихся торговать с индейцами, и отправлять их в тюрьму. Всякое движение в направлении резервации контролировалось солдатами. Лица, не имевшие туда доступ, задерживались.
Кочис появлялся в агентстве все реже и реже. За пайками он отправлял членов своей семьи. Анализируя поведения вождя чирикауа, полковник Крук засомневался в его искренности: «Скоро Кочис будет вынужден сбежать в Аризону, хотя по-прежнему он выказывает нам свое расположение. Я думаю это всего лишь видимость, которую он изображает, стремясь показать свое «дружелюбие и искреннее» намерение «помочь» нам обуздать его враждебных соплеменников. На самом деле он как контролировал враждебных, так и продолжает контролировать. А они как подчинялись ему, так и будут подчиняться, потому что он их главный бандит».
Из Вашингтона последовал ответ Круку: «Так это или иначе, но требует доказательств».
Вскоре провокаторами была добавлена еще одна ложка дегтя в бочку с медом. В конце января 1871 года бизнесмен из Тусона Ч.Браун, возвратившийся из поездки по югу Нью-Мексико, сообщил капитану Муру о том, что видел украденных из лагеря Гриттенден лошадей в Каньяда Аламоса в собственности Кочиса.
Мур соответственно доложил об этом командующему Круку. В итоге Поуп проинформировал Пайпера с требованием «разобраться». Пайпер, будучи человеком умным, не стал из-за каких-то там армейских лошадей возмущать бурю в стакане воды и ответил: «Когда Кочис прибыл в Каньяда Аламоса из Аризоны, то имел в личном пользовании три или четыре лошади, которые предположительно принадлежали кавалерии. Но поскольку клейма на животных сильно попорчены, то невозможно с уверенностью доказать их происхождение».
Армейское руководство не было довольно такой развязкой дела. Поэтому выяснение обстоятельств, связанных с кражей армейских лошадей людьми Кочиса в Аризоне было поручено капитану Д.Шокли из форта Макрэй. Последний в апреле 1872 года сообщал: «Предпринятые мною меры по возвращению лошадей оказались без пользы. Кочис и его люди утверждают, что лошади всегда принадлежали им. Доказывать им обратное считаю целесообразным, так как этих индейцев лучше не трогать. Сейчас этот вопрос не стоит тех последствий, которые могут наступить, если мы попытаемся отобрать животных силой».
После доклада Шокли вопрос был исчерпан.
Кочис в это время нелегально покидал резервацию и отправлялся на охоту, но каждый раз возвращался. Отказ от потребления пайка обуславливался маниакальной подозрительностью Кочиса. Он считал, что его хотят отравить и, поэтому предпочитал добывать себе мясо охотой. 
В агентстве он практически не появлялся и перенес свой лагерь в покрытую лесом местность в горах Сан-Матео в долину  неподалеку от Пика Викс (названного так в честь вождя чихине Викторио), в двенадцати милях от агентства.
Полковнику Грэйнджеру периодически поступала информация о том, что вождь намерен посетить агентство для серьезного разговора с ним в отношении агента Пайпера, которым апачи якобы недовольны. Идею  имеющегося недовольства, раскручивал старый интриган Том Джеффордс, который больше всех, по мнению капитана Шокли был заинтересован в том, чтобы индейцев переместили в Тулароса, где Джеффордс якобы себе присмотрел должность маркитанта и  намеревался построить магазины. Но полковник Грэйнджер старался не допустить этого, та как понимал, что такие людишки как бродяга Джеффордс будут спаивать индейцев и подбивать их на беспорядки в резервации. Более того Грэйнджер руководствовался приказом министра «в соответствие с инструкцией, гражданские лица не имею права на возведение строений любого типа на территории федеральной резервации, без специального на то разрешения министра внутренних дел США».
С учетом того, что Кочис отказывался приходить в агентство, в конце февраля Пайпер и Джеффордс посетили его ранчерию в горах Сан-Матео, предложив вождю в очередной раз посетить Вашингтон с официальным визитом. Но поскольку вождь опасался предательства со стороны белых, то в очередной раз отказался от этого предложения. В ходе беседы Пайпер сообщил Кочису об обстановке в агентстве и о конфликте некоторых чоконен и чихине из группы вождя Локо. Подогретые тисвином апачи передрались между собой, в результате чего погибли трое из противоборствующих сторон. Данное обстоятельство подвигло Кочиса к мысли, что он засиделся в гостеприимной стране чихине.
В середине марта правительство решило обсудить вопрос переселения чирикауа в Тулароса с их вождями. Согласие индейцев должно было завесить от результатов предполагаемой поездки вождей в Вашингтон и собственно от отсутствия выбора другого места для резервации. Если же чирикауа откажутся идти туда добровольно, то заставить их переселиться должны будут войска.
 Полковник Грэйнджер был уверен, что, не смотря на отказ Кочиса идти в резервацию, армии удастся убедить вождя выполнить решение правительства. «Кочис пойдет туда, куда я его отправлю. Думаю в наших силах склонить Локо и Викторио к посещению Вашингтона. С этой целью я отправляюсь на переговоры с индейцами в Каньяда Аламоса», – докладывал Грэйнджер командующему Круку.
17 марта Грэйнджер и Поуп прибыли в Каньяда Аламоса для встречи с вождями чирикауа. 18 марта туда подтянулись и индейцы, а 19-го прибыл и сам Кочис.
В ходе беседы на доводы американцев Кочис реагировал уклончиво, медлил с ответом. Мотивируя свой отказ ехать в Вашингтон на встречу с Большим Белым Отцом Кочис заявил: «Лучше уж я поговорю с вершиной горы. Как только я уеду, ваши люди обвинят моих в краже каких-нибудь трех коров, что послужит формальным поводом обвинить меня в несоблюдении условий мира. И в ваших глазах я предстану лгуном».
Относительно сроков переселения в Тулароса, вождей поставили в известность: «Чирикауа должны быть готовы к переселению 1мая».
Индейцы выразили всеобщий протест, мотивы которого Поуп посчитал несущественными и пустячными. «Они все равно пойдут туда, так как будут испытывать постоянную потребность в пайках», – заключил он.
Кочис в свою очередь отметил: «Белые люди долго искали нас, чтобы предложить прийти сюда, поселиться здесь, и начать жить в мире с ними. Вот мы и пришли. Что им еще нужно от нас? Я здесь! Я не бог и больше не вождь всех апачи. Я старый, бедный человек, и пришел сюда с остальными, потому, что бог мне сказал, чтобы я сюда пришел. Апачи были когда-то большим народом, теперь их немного. Они не хотят, умерь и исчезнуть, не оставив потомства. Когда я пришел  в эту долину, испил ее вод, и омыл себя в них, то почувствовал, что хочу остаться жить в этих горах. Я не хочу уходить в Тулароса. Это долгая изматывающая дорога. Тамошние мухи изводят лошадей, выедая им глаза. Там живут плохие духи. Я не хочу уходить отсюда».
Естественно, доводы Кочиса мало трогали Грэйнджера и Поупа.
Тогда вождь предложил свои услуги. Он сказал, что посодействует в вопросе переселения в Тулароса вместе со всем племенем тех чирикауа, которых белые продолжают считать враждебными. Для этого он попросил Поупа и Грэйнджера разрешить ему покинуть резервацию с целью розыска и встречи с вождями враждебных. Поуп, нехотя, но все же согласился с предложением Кочиса, и для выполнения этой миссии отпустил его из резервации на десять дней. Кочис же наделся, что за время его отсутствия американцы, возможно, передумают или отсрочат переселение.