38. От автора

Нет, это невозможно. Невозможно больше писать эту чушь. Создавать дебильные сказки. Вроде тех, что в несметном количестве показывают по телевизору. Даже в них есть хоть капля человеческого, при том, что написано плохо, а играют еще хуже. Надо остановиться и думать, думать дальше.

Я не знаю, может сказки и неплохие, но я больше не могу. Не могу ни читать сама всё это снова и снова, ни мучаться сомнениями, заглянет кто-нибудь на эти страницы или пройдет мимо, просто пожав плечами. Я не собираюсь стать великой писательницей. Не было такого намерения. И все же полную глупость не хочется выпускать. Если сочинительство – это метод лечения, то я уже почти вылечилась. Очень хотелось бы так думать.

Послушала и посмотрела несколько лекций психиатров, психотерапевтов, и просто хороших фильмов. Откуда берутся графоманы? То ли это проявление нарциссизма – вы тут все меня не понимаете, а вот напишу такое, что вы все ахнете. И наконец меня оцените. То ли это потребность проявить на бумаге ту часть эмоций, что гложет, жжёт и не дает не то что спокойно жить, а просто жить. Когда каждый день становится мучительным, каждое движение кажется бессмысленным. А может это всё же попытка разобраться в себе и в мире? Графоман – он обычно знает, что он графоман, а никакой не писатель. И я про себя это знаю. Писатель разбирается с человечеством, графоман – с собой. Но ведь хочется прикрыться фиговым листочком, хочется оправдаться за потраченное время.

Что там мой эксперимент? Ставлю себе диагноз уже не так робко, как раньше. Без реверансов и стыдливых замечаний, уводящих в сторону. Приходится снова посмотреть на свою жизнь, что я вообще могу. Много или мало, или ничего.
Ах, как она меня зацепила, эта женщина, с нарциссизмом. Я плакала. До этого написала три внеочередных авторских вставки, и удалила, потому что надо же иметь совесть. И так это достаточно нечестный приём – под видом художественной книжки заставлять кого-то читать про свои личные сложности. Реклама, да, такая же подлость, как реклама. Но я при этом еще и ничего не продаю, ни полезного, ни бестолкового. Вдвойне некрасиво. Реклама пустоты.

Я устала думать, очень устала. Барьеры, которые мне не взять, они повсюду. Их много, и чем дальше, тем больше. Я нарушаю правила, просто обхожу барьеры вокруг.  Я же говорила, напёрсточники…

Своих мыслей не хватает, пошла читать чужие. Милан Кундера пишет о романистах:

Они убили мою Альбертину. Я вспомнил слова Флобера: «Творец обязан убедить последующие поколения в том, что он никогда не жил». Поймите значение этой фразы: романист больше всего стремится защитить не себя, но Альбертину и мадам Арно.

Это он о героях Флобера. Ну да, писатель убирает себя из произведения, остаётся только взгляд. Не просто глаза, а продуманный, прочувствованный, выстраданный наконец, взгляд.

Пожалуй, я не готова пожертвовать своей жизнью ради мистера Джонса. Творец – это очень громко звучит. Брошу на время это занятие. Займусь чем-то простым и полезным, полы помою. Вытру пыль. Сменю стремление к возвышенности духа на элементарное стремление к чистоте. Давно актуальная задача. И буду думать молча.

На улице снова метель, идёт очень густой снег. Бело и красиво.