Кочис. Резервация Чирикауа

Территория, выделенная Кочизу под резервацию, сразу же стала предметом многочисленных споров. Военные  и пресса осуждали Ховарда, за то, что он пошел на поводу у Кочиза и отдал индейцам в распоряжение  огромную землю неподконтрольную армии. Полковник Крук  в свою очередь  также пытался обосновать необходимость пересмотра договора с Кочизом из-за участившихся набегов чирикауа в Сонору. При любой представившейся возможности Крук выговаривал в сторону Ховарда и предлагал одним силовым броском покончить с Кочизом, и прекратить существование резервации.
Кочис, несмотря на то, что никогда не покидал территории резервации, все же не мог окончательно воспрепятствовать воинам, досаждать мексиканцам. Джеффордс также сквозь пальцы смотрел на набеги своих подопечных и старался не вмешиваться в эти вопросы. Он полагал, что мексиканцы заслужили подобное обращение, так как на протяжении истории истребляли апачей без счета.
После заключения соглашения с Ховардом, Кочиз разослал гонцов по Апачерии, и приступил к сбору своих людей на территории резервации. Чирикауа установили шест с белым флагом на дороге, ведущей в Тусон, который увещевал путников о том, что апачи находятся в мире с белыми.
  Джеффордс же обустраивал агентство. Рационы – 9тыс. фунтов зерна для индейцев были доставлены из форта Боуи,  а по приказу Ховарда продовольствие на сумму 3600 долларов из Тусона.
16 октября пайки получили 450 индейцев.
20 октября в резервацию пришла группа чирикауа численностью шестьдесят человек во главе с молодым лидером чоконен Чиуауа
(см. именной указатель).
Помощники Джеффордса Понсе, Чие, Стритер (Белый Апач) по его указанию отправились в Тулароса, чтобы привести в аризонскую резервацию остальных чоконен. Кроме того Джеффордс через Стритера передал приглашение Фрэду Хагнесу, в котором предлагал ему должность клерка в своем агентстве.
2 ноября Хагнес прибыл в агентство Джеффордса.
 «Десять-двенадцать домиков в Салфур Спрингс, арендованных Томом у Ника Роджерса за пятьдесят долларов в месяц. Жилье мало подходило для проживания. Мы должны были жить и работать в этом изолированном пространстве. Места для надлежащего хранения провианта не было, поэтому его складировали под открытым небом, многое испортилось и начало смердеть…», – делился Хагнес своими первыми впечатлениями, прибыв в агентство.
Спустя несколько дней после прибытия, Хагнес встретился с Кочизом.
«Демонстрируя всем, что старина пока еще не совсем доверяет белым, Кочиз прибыл в агентство в сопровождении примерно пятидесяти воинов. Они разбили лагерь в полумиле от агентства, так чтобы мы их видели. Потом воины тремя группами по 15-20 человек направились к агентству. Когда они подошли, то остановились, потом, осмотревшись, подошли к Джеффордсу и вместе с ним направились туда, где был Кочиз. Вскоре вернулся Том и повел уже меня к Кочизу. Вождь взял мою руку в обе свои и сказал, что много слышал обо мне раньше, и с этого дня он будет моим другом. Скажу как есть, он держал слово до конца дней своих», – вспоминал Хагнес. 
20 ноября к мирному соглашению решили присоединиться недни  из группы вождя Натиаса. Они встретились с Кочизом и Хагнесом в каньоне Пери – в пятнадцати милях южнее Апач-Пасс. Хагнес  вспоминал, что эта группа постоянно проживала на территории Мексики и на самом деле являлась индейцами, на которых распространялось власть мексиканского правительства. Он считал, что недни «лицемерили и колебались» в своем решении присоединиться к соглашению Кочиза, так как нуждались в рационах и «побаивались Кочиза», но, в конце концов, согласились на  условия, что и чоконен.
Как полагал Хагнес недни стали источником проблем в резервации. Понятно, что они согласились проживать в Аризоне по причине того, что американцы обеспечивали их рационами, а сама территория резервации предоставляла им убежище после набегов через границу. Кочиз же исходил из того, что если недни не взять под свое крыло, то они будут осуществлять набеги в Аризоне, а ответственность за нарушение условий соглашения ляжет на него.
С приходом недни в резервацию, набеги в Аризоне, как и обещал Кочиз американцам, временно прекратились.
 Пресса, отражая реакцию населения юго-запада славила Ховарда: «Граждане изменили свое отношение к соглашению с апачи и теперь смотрят на договор генерала Ховарда в благоприятном для них свете. Многие люди благодарны генералу, за то, чего ему удалось добиться».
Кроме того Ховард получал письма от граждан, которые ранее пострадали от набегов апачей Кочиза. Люди искреннее благодарили генерала.
«Мистер Ховард, выражаю вам сердечную благодарность, за то, что вы установили мир с головорезами из племени Кочиза.  Два года назад апачи уничтожили все мое имущество, но оставили мне жизнь. 12 человек, работавших на моем ранчо, были убиты дикарями. Но с тех пор, как заключен мир с индейцами,  мы передвигаемся по дорогам без опаски», –писал фермер Томас Хагнес,  проживавший в долине Соноита с 1868 года.
Другой аризонский пионер Сидней Делонг, некогда участвовавший в бойне у лагеря Грант писал Ховарду, признаваясь: «Мир с индейцами работает. До сего дня не возникло ни одной причины для предъявления претензий дикарям. Генерал, Вы по праву заслужили от нас благодарность…». Делонг, управлявший факторией в форту Боуи имел и другие причины радоваться. Апачи сбывали в его лавке добычу, захваченную в ходе налетов на мексиканские поселения.
Восхваляя результаты миссии Ховарда и мир с Кочизом с одной стороны, пресса ни унималась относительно пессимистичных прогнозов долговечности  этого мира.
16 ноября газета «Arizona Miner» писала: «Кочиз уже однажды находился в резервации, но, в конце концов, покинул ее. Он будет оставаться мирным индейцем, но лишь до следующего лета».
Спустя две недели «Arizona Citizen» добавила: «Кочиз… пока ведет себя хорошо,  но для апача в солнечных весенних месяцах есть нечто привлекательное, что традиционно влияет на его «милое решение» и он становиться невменяемым под воздействием климатических изменений».
В конце ноября губернатор Аризоны Саффорд, дабы убедиться в том, что Кочиз остается верен своему слову  «сохранять мир, во что бы то ни стало», посетил резервацию и встретился с вождем.
 «Впервые Кочиз выразил желание идти к миру несколько лет назад. Все что я услышал от него, свидетельствует о том, что он искренне стремился к миру, и если бы федеральные власти были более расторопны в вопросе заключения с ним мира, то Кочис давно бы вел себя так, как он ведет себя сейчас, но нельзя исключать причин, которые бы могли вновь толкнуть Кочиза на тропу войны», – заключал Саффорд.
В отношении агента Джеффордса, губернатор отмечал: «Вряд ли этими сумасбродными индейцами сможет управлять кто-либо другой, не менее сумасбродный, чем его подопечные».
Саффорд неспроста делал подобные акценты, так как Джеффордс сталкивался с массой проблем, организовывая жизнеобеспечение апачей в резервации. Обещанные Ховардом рационы доставлялись в резервацию с опозданием, и разъяренный Джеффордс то и дело успевал телеграфировать в Вашингтон. Проблема  усугубилась, после решения Вашингтона, подчинить агентство Джеффордса Департаменту по делам индейцев Аризоны. Джеффордс же надеялся, что его отдадут под юрисдикцию генерала Н.Поупа, по мнению агента «лучше всех понимавшего положение», в котором он оказался.
Но в Вашингтоне на этот вопрос смотрели иначе, и 14 ноября 1872 года Джеффордса обязали представиться уполномоченному Бюро по делам индейцев Аризоны Г.Бенделлу
На протяжении ноября Джеффордс вел переписку с Бенделлом относительно поставок для индейцев. Первый требовал «незамедлительного вмешательства в дела и приложения усилий в обеспечении бесперебойных поставок продовольствия», второй, сетовал на безразличие «вашингтонских бюрократов», которые, мол «ждут от него чудес», но при этом не собираются пополнять фонды продовольствием.
Главной задачей Бенделла было контролировать расходование бюджетных средств выделяемых сначала трем (Резервация Кочиза, форт Апач, лагерь Грант), а потом семи резервациям на территории Аризоны.
Он не проводил какой-либо дискриминации по отношению к той или иной резервации и утверждал: «У меня нет фондов, чтобы приобретать продовольствие и лошадей для индейцев, у меня есть только моральные обязательства перед ними».
Несмотря на перебои с поставками в резервацию Чирикауа продовольствия, апачи особой агрессии не выказывали, Кочиз всеми силами и больше всего своим авторитетом сдерживал молодежь от участия в набегах.
Если рационы по какой-то причине вообще не доходили до индейцев, то Кочиз разрешал воинам сгонять в Мексику.
  Здоровье вождя ухудшалось и, в этой связи, он и думать даже не мог о войне. Все чего он хотел на закате жизни это – покоя.
«Когда начинались боли, – вспоминал Джеффордс, – Кочиз глушил недуг тисвином или виски». Как не старался убедить вождя Джеффордс в необходимости допустить к себе  врача белых, Кочиз напрочь отказывался. Он не доверял белым и плохо скрывал свое недоверие.
Когда ситуация  с продовольствием стала критической Джеффордс в обход уполномоченного Бенделла обратился за помощью к генералу Ховарду.
Получив от Джеффордса информацию о реальной картине происходящего, Ховард впал в негодование: «Негодяи, какие же они все-таки негодяи эти скряги в правительстве! Одна тысяча самых свирепых индейцев на континенте голодает, и к тому же умудряется выполнять свои обязательства перед правительством, ни одна претензия с их стороны нам не была высказана»!
Разумеется, Ховард не мог позволить коррупционерам в правительстве загубить его начинания. Он доложил ситуацию министру внутренних дел Ч.Делано.
5 марта Бенделл получил телеграмму от министра. «Неукоснительно  требую от вас проследить, чтобы в резервацию Чирикауа немедленно  поступило продовольствие. Прошу вас не устраняйтесь от исполнения своих обязанностей».
Бенделл понимал, что удержать чирикауа в резервации без снабжения их рационами будет весьма сложно, даже не смотря на полную лояльность Кочиза. В этой связи он телеграфирует в Вашингтон: «Последний раз продовольствие в резервацию подвозилось 30 июня. В соответствие с указанием министра внутренних дел Делано, необходимо без промедлений обеспечить индейцев продовольствием. Полагаю целесообразным сделать новый заказ на 2300 фунтов зерна, 1800 фунтов кофе, 3600 фунтов сахара и по 910 фунтов мыла и соли». Но, увы, потуги Бенделла оказались тщетны. Двери вашингтонского начальства наглухо были закрыты для него, и последнему ничего не оставалось делать как подать в отставку, которая была принята 24 марта 1873 года.
Что же апачи? Капитан Самнер был прав, индейцы, чтобы поддерживать свое существование участили набеги в Сонору.  В этой связи мексиканцы стали предъявлять претензии правительству США, которое свой гнев обрушило на командующего Д.Крука и агента Джеффордса. Что касается последнего, то подобные обвинения в свой адрес он не сильно брал в голову. Месторасположение резервации, по мнению Джеффордса, просто «обязывало индейцев грабить мексиканское пограничье».
В набегах в Мексику в большей степени принимали участие молодые воины чоконен и недни из группы Натиаса. Лично для людей Кочиза грабежи в Мексику были второстепенным делом, но мексиканцы  все же каждый набег связывали именно с именем Кочиза. Власти Соноры поливали грязью Ховарда,  обвиняя генерала в том, что он разрешает людям Кочиза покидать резервацию и пересекать границу.
Сонорская газета, «Estrella de Occidente», писала: «Ховард попустительствует Кочизу. Он не только дал ему разрешение грабить ниже границы, но и обеспечивает его ружьями, седлами и лошадьми». Подобные нелепые обвинения в адрес Ховарда играли на руку командующему округом Круку, который считал  генерала миротворца «простодушным и доверчивым». Более того полковник Крук не разделял решение Ховарда о передаче форта Апач и форта Боуи из Аризоны под юрисдикцию военного департамента Нью-Мексико.  По словам генерала Поупа «сие решение привело в замешательство лейтенант-полковника Крука».
 В результате Круку удалось убедить генерала Шермана в Вашингтоне не принимать доводы Ховарда относительно указанных фортов. Крук оперировал тем, что Аризона и Нью-Мексико, по его мнению, должны быть вообще объединены под крышей одного военного департамента, так как проблема чирикауа, которые «разгуливают на юге обоих территорий вне резервации, пока еще существует, а результаты миротворческой деятельности миссий Кольера и Ховарда все больше становятся предметом насмешек среди гражданского населения. Саму же миротворческую политику правительства Крук считал «мошенничеством». Кроме того он утверждал: «…прежде, чем покорить апачей, необходимо сначала усмирить их в ходе военных действий». С этой целью он добивался передачи полномочий по надзору за резервацией Кочиса военным.
Стремление Крука контролировать Кочиза, обуславливалось необходимостью сдерживания набегов индейцев в Мексику.
После того, как Крук придумал ввести в резервации Кочиза ежедневную сверку индейцев «по головам» Джеффордс и Хагнес воспротивились, пояснив, что «подобные действия обозлят индейцев и вновь выведут их на тропу войны. Апачи уйдут в горы, и наши руки получат дополнительное занятие». Этого как раз и добивался полковник Крук. Он хотел спровоцировать мятеж индейцев, чтобы приступить к силовому варианту – вторжению в резервацию.
9 января 1873 года Крук обращается к губернатору Соноры Пескуэре: «Отказавшись от переклички, чирикауа начнут массовый исход в Сонору. Рекомендую вам расположить вдоль границы достаточное количество солдат, чтобы встретить их».
Перед тем как начать реализацию своего замысла Крук, дабы оправдать вмешательство в мирную жизнь индейцев, в конце января для разговора с Кочисом направил в резервацию своих эмиссаров: капитана У.Брауна, лейтенанта Ч.Рокуэлла и лейтенанта Д.Бурка.
В ходе встречи в агентстве с Джеффордсом, последний записал заявление капитана Брауна: «Генерал Крук (на тот момент видимо уже генерал – И.К.) приказал мне поговорить с Кочизом… Я намерен прибыть в индейский лагерь без солдат, поскольку известно, что присутствие последних вызывает раздражение у индейцев и может навредить существующим с ним дружеским отношениям.  Я готов встретиться с Кочизом в любом месте. Вы (обращается к Джеффордсу – И.К.) можете также поспособствовать в выборе места встречи».
3 февраля эмиссары Крука были приняты Кочизом в горах Драгун.
«Разговор проходил в деловой манере. Капитан Браун задавал вопросы, а Кочиз отвечал», – писал капитан Бурк в своих мемуарах.
Браун: Генерал послал меня, чтобы объяснить вам условия перемещения войск в окрестностях резервации.
Кочиз: Солдаты могут заходить на территорию резервации в случае чрезвычайной необходимости. Однако просто так прийти и жить здесь они не могут.
Браун: Хорошо. А апачи могут уходить из резервации?
Кочиз: Нет.
Браун: Тогда, почему они ходят в Мексику?
Кочиз (задумался): Мексиканцы  по другую сторону моего договора с американцами. Многие наши родственники убиты мексиканцами. Согласно обычаю молодые люди апачи обязаны время от времени ходить вниз границы и мстить мексиканцам, но я их туда не посылаю. Я не хочу скрывать этого.
Кода капитан Браун доложил подробности разговора с Кочизом генералу Круку, последний пришел к выводу, что Кочиз явно не считает себя виновным в нарушении условий мирного соглашения. Кроме того, Крук понимал, что не существовало никакого письменного соглашения с Кочизом, что в конечном итоге вынудило генерала отказаться от планов военного вторжения в резервацию. В этой связи Крук пишет губернатору Соноры: «Возникли препятствия, поэтому я вынужден проконсультироваться в правительстве».
На протяжении первых трех месяцев 1873 года, апачи-чирикауа продолжали осуществлять набеги в Мексику с позиций своей резервации. Мексиканская пресса, подогреваемая властями Соноры, выплеснула серию негодований и обвинений в адрес агента Джеффордса, который проявлял «высокомерие, черствость и бесчувственность» по отношению к «несчастным жителям мексиканского пограничья», пострадавшим от набегов индейцев. Пресса утверждала, что агент разделяет ненависть апачи по отношению к мексиканцам и приводила в пример якобы его слова, высказанные мексиканскому офицеру: «Мексиканцы заслужили то, что сейчас имеют из-за прошлых своих грехов, я не считаю себя обязанным называть вам (мексиканцам – И.К.) имена тех, кто совершает налеты, и отказывать им в выдаче рационов, после возвращения».
Газета «Arizona  Citizen» мгновенно подхватила эстафету, указывая на истинную сущность агента Джеффордса: «Ему все равно скольких мексиканцев убьют апачи. Он считает, что мексиканцы заслужили бойни, а грабежи в Мексике, которые устраивают апачи, по его мнению, не более чем охота за скотом».
Так в начале января апачи напали на Имрис и увели 12 лошадей. Потом устроили засаду возле Бакоачи и захватили несколько голов скота.
В середине января в девяти милях от Уреса индейцы из засады убили минеролога Хуана Гарсия и судью Пабло Валенсия. На дороге Сантьяго–Урес напали на чету Валенсуэло, убив обоих супругов. По данным газеты «Estrella de Occidente» индейцами с 1по7 февраля были убиты 17 жителей Соноры. На протяжении же первой половины 1873 года от рук апачи по оценке той же газеты погибло более ста сонорцев.
20 февраля, отвечая на запрос федерального уполномоченного по делам индейцев относительно набегов людей Кочиза в Мексику, Джеффордс объяснял: «Возможно, его люди и совершили несколько грабежей ниже границы, но повторяю: «возможно». Сегодня же, ни Кочиз, ни кто-либо другой из его «младших» вождей не покидал резервацию в течение месяца».
Утверждение Джеффордса отнюдь не означало того, что чирикауа вообще не совершали налетов. Агент ручался лишь только за Кочиза и его бэнд, но ни как не за беспокойных недни и чихине, молодые воины, которых то и дело «шалили на границе».
Газеты Соноры клеймили позором правительство США и власти Соноры за то, что те не могли защитить мирных людей от «апачского террора».
«В каждом городе, в каждой деревне, нужно создавать военный лагерь, так как апачи повсюду, – сокрушалась «Estrella de Occidente». – Знаменитый дикарь Кочиз согласился на мир с американцами из-за того что они позволили ему нападать на Сонору, а резервацию использовать как убежище. Американские военные не предпринимают серьезных мер для пресечения индейских набегов, тем самым своей бездеятельностью оказывают налетчикам поддержку». 
Примечателен исторический факт, когда для заключения соглашения с Кочизом в резервацию Чирикауа прибыли представители мексиканских властей.
Делегацию возглавляли сонорцы Хуан Луна и Гаэтано Силва, которые в сопровождении группы офицеров Национальной милиции Соноры  в марте прибыли в форт Боуи. В Апач-Пасс мексиканские «парламентеры» провели встречу с агентом Джеффордсом, заручившись поддержкой последнего в деле организации встречи с Кочизом.
В ходе встречи, которая проходила на территории лагеря индейцев, мексиканцы впервые в истории мексикано-апачских отношений запросили перемирия у побежденного американцами Кочиза.
Кочиз заявил, что он не находиться в состоянии войны с Мексикой, поэтому смысла в мирном соглашении нет. А то, что чирикауа из резервации шастают в Мексику, так это нормально, потому что у многих там проживают родственники. При этом Кочиз упорно отвергал свою причастность к налетам ниже границы, уверяя, что если таковые имели место быть, то совершены не его людьми, а соплеменниками из бэндов недни и чихине, у которых имеются свои вожди для выслушивания претензий.
«Внимательно выслушав Кочиза, я пришел к выводу, что он кажется, не причастен к вторжениям в Сонору, но наблюдая за его реакцией на поставленные мною вопросы, я полностью убедился, что чирикауа из резервации совершали грабежи на нашей территории», – докладывал  губернатору Соноры Хуан Луна.
Предметы и вещи (12 лошадей из Бакоачи; винтовка принадлежавшая убитому несколько месяцев назад Хуану Гарсия; одежда также убитого Пабло Валенсия) увиденные Хуаном Луна в лагере Кочиза подтверждали его слова.
  В итоге Луна заключил: «Апачи выказывали по отношению ко мне глубокую ненависть. Один из воинов хвастал, что недавно убил двух мексиканцев, а другой сказал, что у реки Соноита мексиканцы захватили в плен его брата, поэтому в качестве компенсации он, мол, должен забрать у меня лошадь, но Кочиз сдержал его. Одним словом перспективы перемирия с индейцами весьма призрачны. Сами апачи настроены против мира».
27 марта 1873 года по приглашению маклера форта Боуи С.Делонга Кочиз впервые со времен «Дела Баскома» (12 лет назад)  с мирным визитом прибыл в Апач-Пасс и посетил форт.
Он прибыл туда в сопровождении семьи и двадцати воинов.
«Как только Кочиз въехал в форт, то сразу же столкнулся с нашим скаутом Мари Хилда (Мерехилдо Грихалва), который был некогда пленником капитана Кочиза, а потом его заклятым врагом. Мари Хилда протянул Кочизу руку до того как тот успел слезть с лошади. Однако Кочиз не стал пожимать ему руку и сказал, что сделает это только после того как накажет его. Кочиз достал из-за пояса арапник и несколько раз стеганул Мари Хилда, после чего по-дружески обнял его, и они разговорились о старых временах», – записал в своем дневнике капитан Д.Хаскелл.
После Кочиза приветствовали офицеры форта. Вождь обнял капитана Самнера, отметив, что он испытывает восторг от заключенного мира.
В полдень для семьи Кочиза (двух жен, сыновей Тазы и Найче) в лавке маклера Делонга, был организован ланч, после чего в три часа после полудни апачи отправились обратно в лагерь.
Работник Делонга Эл Вильямсон, наблюдая за Кочизом, вспоминал: «Кочиз привез на продажу в форт шкуры. Но, главной целю визита, была демонстрация его добрых намерений относительно заключенного мира.   Когда он пил спиртное с офицерами, то показался мне суровым, видимо от того, что больше молчал. С приближением вечера он убыл, следуя строгому правилу апачей убывать перед закатом солнца».
Весной 1873 года Кочиз перенес свой лагерь из гор Драгун к горам Дос Кабесас и расположился в пятнадцати милях севернее форта Боуи. Теперь апачи Кочиза стали частыми гостями форта и зачастую стали привлекаться военными в качестве проводников, обесценив, таким образом, работу Мерехилдо Грихалва. Тем не менее, их набеги в Сонору продолжались, и лавка Делонга на территории форта постоянно пополнялась товаром.
Эл Вильямсон вспоминал: «Я купил у одного индейца отделанный серебром и слоновой костью револьвер. Апачи хвастал, что он убил мексиканского офицера, которому принадлежал револьвер.  Однажды  я наблюдал за семью индейцами, которые прибыли в форт на мексиканских пони, збруя которых была украшена серебром. Их скво и дети приходили в лавку разодетые, в платьях и блузах отделанных кружевами. Все это добро апачи добывали в набегах в Мексику».
В середине мая Эл Вильямсон и капитан Самнер охотились у реки Сан-Педро и столкнулись там с отрядом чирикауа численностью пятьдесят человек. «Апачи восседали на хороших лошадях, до зубов вооруженные. Их  обнаженные тела и лица были раскрашены. Это указывало на то, что отряд был военным», – писал Вильямсон.
На вопрос капитана Самнера относительно того, куда они собрались, апачи ответили, что на охоту. Уведомив Джеффордса о группе его подопечных, якобы собравшихся «на охоту», Самнер надеялся, что агент предпримет меры, и выяснит, обманули его апачи или нет, но Джеффордс не успел ничего сделать, так как данный отряд исчез и уже орудовал в Соноре.
Вскоре снова пришел запрос из Вашингтона, в котором у Джеффордса требовали подтвердить или опровергнуть информацию о налетах индейцев из его резервации в Сонору.
«Ни Кочиз, ни его люди не имеют к этому набегу ни малейшего отношения, однако допускаю, что молодежь из групп недни вполне могла ходить в Сонору. В конце концов, там их дом, черт бы меня побрал», – нервно отписывал Джеффордс.
Джеффордс зря нервничал, он как агент и функционер должен был нести ответственность за набеги его подопечных в полной мере. Его вина заключалась в том, что он даже и не пытался пресекать подобные действия индейцев.
  Еще весной 1873 года в резервации чихине в Тулароса ухудшилась снабжение рационами и для того, чтобы обеспечить свое существование, апачи вынуждены были совершить серию набегов по югу Нью-Мексико.
В качестве убежища налетчики избрали резервацию Кочиза в Аризоне. К июню в агентстве Джеффордса собралось от двухсот до трехсот чихине и бедонкоэ, и он вынужден был обеспечить их пайками, чтобы индейцам не пришлось промышлять грабежом в окрестностях.
  Уход чихине и бедонкоэ из резервации привел в ярость майора У.Прайса, который потребовал от капитана Самнера принять меры по возвращению беглецов в резервацию. Но Самнер отказался, пояснив, что «не имеет полномочий на управление этими индейцами». Позиция Самнера еще больше разъярила майора Прайса, и он начал кампанию по дискредитации Самнера и Джеффордса. «Джеффордс и Самнер марионетки Кочиза. Они потворствуют незаконной торговле мексиканской собственностью.
Их делишки сомнительны. Кочиз манипулирует ими, так как ему заблагорассудиться…», – клеветал Прайс везде, где только мог.
Справедливости ради, нужно сказать, что ни Джеффордс, ни Кочиз и тем более Самнер, не были в восторге от прибытия индейцев из Нью-Мексико, так как понимали, что скопление такого количества сорвиголов на одной территории повлечет за собой неприятности. Кочиз понимал, что проблема набегов в Сонору достигла критической отметки, но вновь прибывшие соплеменники из групп вождей Чивы, Гордо и Санчеса понимать этого не хотели. Убедить их не совершать набеги в Мексику Кочиз уже не мог, так  с указанными вождями у него возникли разногласия еще в прошлые годы. Кроме того, Кочиз не хотел, чтобы за счет ущемления его людей в резервации обеспечивались чихине. Именно эти причины заставили Кочиза  позднее высказаться за удаления с территории его резервации пришлых соплеменников и возвращение их в Нью-Мексико.
Как и ожидалось, кляузы майора Прайса возымели действие и со стороны  федерального Бюро по делам индейцев началась проверка агентства Джеффордса.
Генерал Ховард вступился за своего товарища и начал упорно защищать Джеффордса, стараясь отбить от него любые обвинения вашингтонских чиновников. «Расхожие слухи из Нью-Мексико не являются достаточным основанием для оценки заслуг и личных качеств этого человека (Джеффордса – И.К.) Признаться не часто я встречал, чтобы кто-либо из служивых людей хорошо отзывался о заслугах товарища.
В основном стараются нагадить. Если бы мне вновь пришлось испытать  то, что я испытал на пути к миру с Кочизом, то рядом хотел бы видеть такого человека как Том Джеффордс, всегда готового подвергнуть свою жизнь опасности ради общего дела», – говорил Ховард.
Генерал Крук напротив, уверенно разбивал каждый довод Ховарда в защиту Джеффордса.
Он упрекал агента в том, что тот ненадлежащее отнесся к мексиканским парламентерам, прибывшим к Кочизу для заключения мира, которые «не без вины Джеффордса уехали несолоно хлебавши». Он подвергал критике все, что связано с резервацией Кочиза. Между тем Крук отстаивал моральные качества майора Прайса, отмечая его уникальные военные способности. Не забыл Крук  и  о соглашении Ховарда с Кочизом, назвав этот мирный договор фикцией, поскольку он не был закреплен на бумаге. Хотя Крук прекрасно знал отношение апачей к бумажным соглашениям. То, что являлось значимым и обязательным для белого человека для индейца значения не имело. Ховард, заключая соглашение с Кочисом, руководствовался именно этим принципом – слово данное друг другу дороже всяких там подписей на клочке бумаги, который сгорает в огне быстрее, чем успевает зародиться день.
  Представитель федерального Бюро по делам индейцев Д.Клам, проверявший агентство Джеффордса, пришел к выводу, что до Кочиза и его людей в резервации в общей сложности нет никому дела, кроме как у агента Джеффордса, который «из кожи вон лезет, старясь добросовестно выполнять все обещания нашего правительства данные некогда Кочизу».
Генерал Крук не успокаивался и заявлял, что необходимо прекратить  заискивать перед Кочизом, так как подобное обращение деморализует другие племена апачи. По словам лейтенанта Бурка, чоконен Кочиза с долей надменности  относились к Западным апачи, которые, по их мнению, уподоблялись скво (название женщины у североамериканских индейцев, употребляемое в обиходе относительно всех женщин аборигенного происхождения, происходит из алгонкинского наречия – И.К.), так как не смогли отстоять свое право на то, чтобы в их резервации не было солдат.
Разобравшись по фактам набегов индейцев в Мексику, Клам в письме губернатору Соноры указывал: «Установлено, что генерал Ховард не предоставлял Кочисзу привилегий относительно набегов в Мексику, как раз наоборот, им было дано указание агенту Джеффордсу, провести беседу с Кочизом и убедить вождя всячески сдерживать своих людей от подобных действий. Кочиз, как мне удалось выяснить, удерживал членов своего племени,  многие из которых желали вторжения. Кроме этого, заверяю Вас сеньор губернатор, что правительство США никогда не предоставляло индейцам ни оружия, ни лошадей для набегов в Мексику, о чем постоянно клевещет сонорская пресса».
К сожалению, об этом письме губернатор Пескуэра узнал от редактора газеты «Alta California» (Сан-Франциско), с которым поддерживал переписку по проблеме апачи, так как письмо напрямую до него не дошло по неизвестным причинам.
Реакцию на обращение Клама, Пескуэра выразил через эту же газету: «Допустим, что генерал Ховард лично не способствовал индейцам в их кровавых набегах в Сонору, но почему тогда апачи продолжают приходить в Мексику на американских лошадях с американским оружием и боеприпасами. Этому есть множество свидетельств.  Мистер Клам, меня не беспокоит факт того, что договору Ховарда с Кочизом не придана письменная форма, главное не в этом. Проблема в том, сэр, что Бюро представителем, которого вы являетесь, не привлекает к ответственности тех должностных лиц, которые обязаны следить за Кочизом и его племенем  в резервации. Если этих апачи вы считаете мирными, то почему они систематически вторгаются в Сонору и грабят мексиканских граждан, а ваши власти, ни гражданские, ни военные, даже не пытаются помешать им».
Далее газета «Estrella de Occidente» после того, как в одной из своих публикаций размазала Джеффордса, цитировала Пескуэру: «А если ситуация измениться, и апачи выйдут из-под контроля американского правительства? Американцы будут их терпеть? Ох, уж эти невинные апачи! Ох, эти жестокие белые! Ох, уж эти чиновники! Кто же тогда продолжает безнаказанно грабить и убивать мексиканцев в приграничье, если Кочиз, по словам агента Джеффордса, утверждает, что его люди ведут себя как следует»?
Джеффордс к концу лета 1873 года начал ощущать возросшее внимание к своей персоне со стороны прессы Тусона и Соноры, которая наседал на него, и ругала на чем свет стоит.
Такое давление заставило Джеффордса признаться Кламу, что воины Кочиза действительно периодически совершают набеги в Сонору по причине крайней нужды. Грядет, мол, зима, а правительство мешкает с обеспечением их одеялами, хотя рейды в Мексику апачи организовывали (Джеффордс это хорошо знал) не по причине отсутствия или недостатка одеял.
Проблема усугублялась тем, что кроме чоконен, недни и чихине в Мексику хаживали и койотеро, а шишки доставались Кочизу и агенту Джеффордсу. Обсудив ситуацию, Джеффордс и вождь чирикауа приняли решение лично заняться розыском украденного у мексиканцев добра и возвращать его владельцам.
В августе Кочиз и Джеффордс в горах Драгун отыскали трех лошадей и мулов, которых увели койотеро у шахт Патагония и возвратили животных жителям Санта-Круз (Сонора). В сентябре и октябре они вернули животных похищенных апачами из Окитоа (Сонора).
Фрэд Хагнес вспоминал: «Кочиз был полон решимости прекратить набеги соплеменников в Мексику. Он понимал, что так продолжаться больше не может. Хотя его здоровье сильно пошатнулось, он продолжал управлять племенем и был готов изгнать из резервации непокорных недни и чихине, если те не подчиняться его воле».
В октябре 1873 года в разговоре с инспектором Бюро по делам индейцев У.Вандеверу, Кочиз отчетливо заявил, что «белые должны приказать чихине вернуться в Нью-Мексико».
Вандеверу писал: «Между Кочизом и вождем недни Натисом начались какие-то трения, возможно из набегов недни в Мексику».
В ноябре 1873 года, Джеффордс перенес агентство из Сан-Симон (туда оно было перемещено из Салфур Спрингс в августе этого же года) в каньон Пинери, так как Сан-Симон оказалось неблагоприятным местом для апачи. Там за несколько месяцев умерло пятеро индейских детей.
Кочиз использовал данные обстоятельства для того, чтобы расставить все точки над «и». Он созвал совет вождей, старейшин и воинов недни, чоконен, чихине и бедонкоэ. Произнося речь, он заставил присутствующих понять, что они на его территории, и если хотят здесь остаться, то должны прекратить набеги в Мексику.
С этого момента число набегов из резервации Кочиза резко сократилось.
В это время руководство Бюро по делам индейцев, рекомендовало уполномоченному Д.Кламу рассмотреть возможность передачи резервации Чирикауа под юрисдикцию генерала Крука. Докладывая в Вашингтон, Клам однозначно заявил: «Это нецелесообразно». Между тем он предупредил Джеффордса, что будет вынужден пойти на этот шаг, если налеты не прекратятся: «Доведите до Кочиза, что если граница между резервацией и Мексикой не будет им охраняться, то ему придется водить своих людей на перекличку ежедневно, потому что я отдам резервацию в подчинение военным».
Со всей очевидностью Кочиз осознал предупреждение Клама, и с началом 1874 года при поддержке Джеффордса ему удалось избавиться от беспокойных соплеменников из бэндов чихине, недни и бедонкоэ, которые ушли в Нью-Мексико.
«Я, счастлив, сообщить в Бюро, что уже более двух месяцев нет жалоб на моих подопечных со стороны жителей приграничья как с этой, так и с той стороны, и я все-таки надеюсь, что скоро мы услышим официальное признание губернатора Соноры о завершении индейских вторжений. Хочу отметить, что мои подопечные стали боле спокойны и уравновешены с тех пор, когда был заключен мир», – писал Джеффордс Кламу.
К этому времени, когда страсти понемногу улеглись, правительство США рассматривало вопрос о переселении чоконен в Нью-Мексико. Кочиз не понимал, почему белые хотят нарушить договор, и отправить его людей в резервацию, которая была закрыта два года назад. Но об этом он уже мало беспокоился, поскольку чувствовал, что дни его сочтены. Проблема переселения легла на плечи его сына Тазы.