Православие, кальвинизм и арминианство

                ***


    ...Пока в кальвинистском аду горят невинные младенцы, Хуксема продолжает главную войну своей жизни – войну с арминианами: «В качестве основания своего отрицания отвержения арминиане выдвигали праведность Божию. Они заявляли, что если Бог хочет спасти одних грешников, Его справедливость требует, чтобы Он не решал “оставить” других. В этом взгляде скрывается идея, что грешник, любой грешник, может призвать Бога к ответу, и что если Бог решит спасти одного грешника, другой вполне может предъявить претензии на такую же спасительную благодать» . Бога нельзя призвать к ответу – это знают все христиане; но богословов с их ложными теориями к ответу призвать можно, - иначе они наводнят ложью весь мир. Способ тут очень простой: сначала мы своими руками создаем монстра, наделяем его всемогуществом и суверенностью, а когда наши оппоненты начинают возражать и возмущаться, мы им заявляем, что они не имеют права призывать монстра к ответу! Какая еще справедливость? У нашего монстра другая справедливость – он справедливо отвергает, поскольку ему это нравится! Такое непонимание всегда связано с тем, что люди путают идолов собственного ума и объективную реальность. В эпоху расцвета кальвинизма английский философ Фрэнсис Бэкон писал в «Новом органоне»: «Идолы рода находят основание в самой природе человека, в племени, или самом роде людей, ибо можно утверждать, что чувства человека есть мера вещей. Наоборот, все восприятия, как чувства, так и ума, покоятся на аналогии человека, а не на аналогии мира. Ум человека уподобляется неровному зеркалу, которое, примешивая к природе вещей свою природу, отражает вещи в искривленном и обезображенном виде» .
Так и в нашем случае – люди создают образ Бога, которому придаются черты эпохи, ли собственного «племени», а возможно и чьи-то личные (Кальвина?). И в итоге мы получаем суверенного деспота, царствующего с помощью откровенного произвола – при этом, однако в нем есть и много черт христианского Бога.. Голландский реформатский пастор Гайс ван Барен снова утверждает суверенитет Бога: «Существует еще более удивительное чудо в этом факте Божьего суверенитета. Он правило распространяется даже на зло и на самого дьявола. Очень часто полагают, что Бог направляет хороших людей и влияет на них, - но что злые люди и дьявол играют незначительную роль для власти Бога. Признают, что Бог может разрушить замыслы злых сил, но эти силы, тем не менее, считаются независимыми. Если это мнение верно, то о суверенитете Бога нельзя говорить всерьез. Факты, однако, говорят о том, что Бог суверенен и в отношении нечестивых людей. Они не могут пошевелить пальцем, зло вообще никак не сможет действовать, если оно не находится под абсолютным контролем Бога» . Как видим, суверенитет Бога только тогда реален для кальвиниста, когда Бог направляет и дьявола – это было бы верно в том смысле, что промыслом Божьим и действия дьявола включены в общий план спасения; но при этом враг всего сущего самостоятелен в своих действиях и свободен в них, хотя горше этой свободы нет ничего.. Для реформата акцент противоположный: все действуют, только неизбежно подчиняясь декретам Бога, никто не свободен; поэтому нам говорят об «абсолютном контроле»; опять-таки, это верно, если понимать данное выражение как «все находится в руках Бога»; но логика реформатов предполагает, что все в руках Бога находится как пешки на шахматной доске; православные же считают, что ни люди, ни силы зла, пешками не являются, - ибо тогда Бог стал бы виновником зла..
Можно догадаться, что голландский пастор не молчит, и когда речь заходит об арминианском «условном спасении» - т.е. зависящем от нас. Он изображает подобную идею так: «Попробуем проиллюстрировать Арминианскую идею на примере. Предположим, перед вами положили груз в 500 кг, и вам дана команда поднять эти 500 кг над головой. Вы бы, скорее всего, справедливо и здраво сказали, что, не сможете этого сделать. Но предположим, что этот же вес, вам предложили бы поднять с помощью системы блоков, где требуется лишь небольшое усилие, чтобы потянуть за трос. Очевидно, что теперь в ваших силах поднять этот вес. Теперь вы уже не сможете сказать, что не можете поднять его, но вам придется ответить на команду или: «хорошо» или «не буду, не хочу». Именно так Арминианство представляет положение грешника. Когда человек пал, он утратил силу на то, чтобы делать добро. Человек не может сам принять Христа. Он не может уверовать. Но Бог дал всем людям определенную благодатью (которую мы, в вышеприведенном примере, сравниваем с блочным устройством), так что теперь каждый имеет силу и способность уверовать. И если человек отказывается веровать, то тогда он гибнет безвозвратно» . Для нашего пастора такая идея не может означать ничего иного, чем отрицание всевластия Бога – Он все поднимает за нас; это прекрасная мысль, если бы люди всегда оставались бессознательными младенцами; но когда речь идет о взрослых людях, сознательно выбирающих между добром и злом, - эта мысль производит ощущение, что Бог не воспринимает нас «всерьез», как Свои образ и подобие. Идею о зависимости спасения от нас ван Барен изложил в принципе адекватно, но все же требуются некоторые поправки. Во-первых, от нас не требуется «небольшое усилие», чтобы поднять «груз спасения» - иначе можно подумать, что спасение во Христе есть просто легкая прогулка по пляжу. Нет, христианство предлагает несение креста и узкие врата спасения, и когда Бог предлагает нам благодать, то это означает, что мы должны всеми силами и всю жизнь стремиться к Богу, а не с легкостью «поднимать грузы»; во-вторых, пастор ван Барен, как и многие реформаты, думает, что зависимость спасения от человека означает, что мы просто «дополняем» усилие Бога – отсюда и обвинения, что, дескать, Бог не всевластен, одной благодати недостаточно и т.д. На самом деле в синергии речь должна идти именно о совместном действии – о двух сплетенных руках Бога и человека. Это не дополнительная работа двух механизмов, как в процитированном примере, а совместная жизнь двух супругов, жизнь в любви..

72. Касается реформатский пастор и вопроса об отвержении, часто повторяя аргументы, которые мы уже видели у Хуксема: «Рассмотрим прежде всего то, что все люди в Адаме мертвы во грехе (Рим. 5:12). Это просто означает, что каждый человек рождается в этот мир, будучи полностью не в состоянии сделать пред Богом что-то хорошее, и склоняется только ко злу. Нет даже гипотетической возможности того, чтобы добрые дела, угодные Богу, могли исходить от погибшего грешника. Может ли физически мертвый человек есть и пить? Не более, чем грешник может творить добрые дела. Отверженным не дается Божия благодать, они не во Христе Иисусе, и поэтому они не могут сделать ничего, чтобы угодить Богу .. Возникает еще один вопрос. Почему, если Бог определяет все вещи, не может быть так, чтобы не было отверженных? Почему Бог до создания мира определяет, что кто-то должен попасть в ад из-за своих грехов? Если Бог действительно направляет все вещи, не может ли Он действительно не позволять грех, а скорее определить, чтобы все люди имели возможность пользоваться благами вечной жизни? Это тревожные вопросы. Есть несколько библейских причин, почему Бог отверг некоторых людей и определил их на вечный ад. Во-первых, постановление об осуждении должно служить Богу и прославлять Его Имя .. Но вы можете спросить: как отвержение может наилучшим образом служить славе Божией? Благодаря постановлению об осуждении Бог демонстрирует Свою вечную ненависть и гнев против греха, наказующий тех, кто творит беззаконие. Помимо Божия постановления об отвержении это никогда бы так ясно не проявилось .. Во-вторых, можно понять причину существования отверженных нечестивых, если мы начнем рассматривать весь целостный Божий замысел. В Священном Писании является очевидным, что в центре всех замыслов Бога Христос – и во Христе пребывает Церковь. Бог раскрывает Свою Славу в максимальной полноте через собирание определенного народа во Иисусе Христе, Своем Единородном Сыне .. Это можно сравнить с мякотью и ядром ореха. Мякоть – это значительная часть ореха. Но вокруг нее есть также оболочка. Она несъедобна, но имеет свою функцию. Если эта функция более не нужна, оболочку ломают и выбрасывают .. Отверженные тоже служат цели Бога по отношению к Церкви Христовой. Те, кто творит зло и стремится выступить против Бога и разрушить его Церковь, фактически работают на благо Церкви. Распятие Христа является самым ярким примером этого. Нечестивые люди стремились убрать Христа с земли. Они запланировали убить Его и распяли Его вне стен Иерусалима. Но результат оказался таков, что цель Бога – спасти Его народ посредством пролития крови Христа - была достигнута .. Мы видим, что отвержение – это не произвольный указ. Мы видим также, что оно не равно постановлению об избрании и не стоит на одном уровне с ним. Бог не заявляет произвольно: Я хочу отправить некоторых людей в ад, а некоторых привести на Небо. Боже упаси! Но Бог творит все вещи в творении, в том числе и постановление об осуждении, с целью приведения Своего избранного народа через грех и благодать к вечной славе на Небесах. Даже истина об отвержении, таким образом, будет источником моего утешения и уверенности в этом страшном греховном мире» .
Читая эти строки, постоянно испытываешь ощущение, что чувствительность у кальвинистов, видимо, не всегда присутствует в достаточной степени.. Почему бы пастора ван Барену не допустить, что он сам находится в состоянии грешника, а не является избранным святым? Вы родились, и полностью не в состоянии творить добро, угодное Богу. Вы творите только зло, а затем вам еще не даруют благодать, поскольку вы не относитесь к категории избранных – счел бы в таком случае наш пастор это решение Бог справедливым? Легко поучать грешников – вы должны признать Божий декрет об отвержении справедливым, когда ты сам не находишься в их «шкуре» и относишься к счастливым избранникам; а вот попробуйте учить справедливости, будучи еще в вечности обреченными на вечное пребывание на дне адовом.. Реформатский пастор справедливо задается вопросом: Если Бог действительно направляет все вещи, не может ли Он действительно не позволять грех, а скорее определить, чтобы все люди имели возможность пользоваться благами вечной жизни? Православные могли бы сказать – Бог даровал людям свободу, и потому пришел грех; но у кальвинистов свобода – вещь условная, люди просто безмолвно исполняли приказы и их выбор – это просто вечный выбор Бога. В таком случае вопрос уместен: зачем Богу было приказывать, чтобы грех появился в мире, если так же спокойно можно было сделать, чтобы греха вообще не было, - никакого ада, никаких вечных мук! Зачем зло Богу? И если все же зло появилось, то почему Он не всем дает возможность избавиться от него? Ответ реформата: а иначе некого будет наказывать! Оказывается Бог от вечности ради Своей славы жаждет кого-нибудь за что-нибудь наказать, а тут такой подходящий момент! Поэтому сначала Бог Своим указом дает возможность появиться злу, и оно неотвратимо появляется, подчиняясь; затем, отвергая часть людей, Он дает возможность разрастить злу, - и оно неизбежно разрастается; а еще дальше Он  наказывает этих обреченных Им грешников, проявляя Свою ненависть к греху! Блестящая логика: сначала Бог выражает ненависть к части людей, отвергая их, а когда они вследствие этого творят грехи, то их за это осуждают, выражая ненависть к их грехам, т.е. первична именно ненависть к людям, а потом уже ненависть к их грехам.
Тут ненависть к людям сильнее – как будто Бог у кальвинистов не может ее одолеть, и начать любить всех; позволительно спросить: неужели Бог иначе не может выразить ненависть к греху, как только сначала ненавидя грешников и обрекая их на умножение грехов? Почему в таком случае Он не выразит Свою ненависть к греху, просто уничтожив его (если уж Он решил, что греху в мире быть)? Если Он ненавидит грех, то почему мы не дать возможность всем избавиться от него – ведь Бог в кальвинизме может всех предопределить к спасению? Или не может? Или, скорее всего, не хочет. А если не хочет, то, значит, Он заинтересован в разрастании греха, чтобы потом еще жестче и масштабнее его осудить? Но тогда неверна исходная посылка, что Божия ненависть к греху лучше всего выражается в наказании греха – почему Он наказывает только тех, кого Сам изначально отверг, не оставив им выбора? Все это производит ощущение какой-то запланированной игры в добро и зло.. Согласно православной логике, если Бог решил проявить Свой гнев против греха, то Он, скорее всего, просто уничтожил бы Его, ибо Любовь стремится спасти всех.. У реформатов наоборот: Бог не может не наказать тех, кого Сам к этому определил – иначе Он не будет Богом.. Такая жажда кого-то вечно мучить подобает не Богу, а совсем другому существу.. Но нашего пастора это не волнует: да здравствует суровость Бога – его-то она не коснется.. И потому можно с легкостью рассуждать на тему: отверженные и избранные – это как мякоть и ядро ореха. У Хуксема была мякина, - мякина, мякоть – в общем, следите за словами. Кто сказал, что Богу кальвинистов не нужны грешники, и Он их ненавидит? Нет, они Ему нужны – они суть оболочка ореха, которая несъедобна, и потому ее ломают и выбрасывают. Т.е. Бог творит отверженных, как «вечные отходы», «вечный мусор», горючее для ада. Тут уместно задаться вопросом: может ли Бог сотворить существо, о котором Ему заранее известно, что оно вечно будет в аду (причем речь идет только о предвидении, а не о предопределении)? Неужели только в этом смысл существования этого творения Бога, Который есть любовь? Таким вопросом недавно задался известный русский богослов проф. Осипов. Его ответ в стиле – Бог в конце концов спасет всех, - не может быть назван соответствующим православному богословию, ибо и Писание, и отцы говорят о вечных муках; но сам вопрос при этом все равно остается - препоручим его тайне милосердия Божьего..
Но кальвинисты отвечают на этот вопрос спокойно и легко: да, Бог может сотворить миллиарды существ, заранее предопределить их к аду, и потом явить Свою «ненависть» к греху! Выражение «ненависть к греху» звучит тут почти издевательски.. Кстати говоря, если Бог так ненавидит грех и зло, то почему же Он, согласно реформатскому учению, извечно предопределяет столько людей к аду, ведь тем самым существование зла, ада, становится вечным, и население ада становится огромным? Ад – это зло, и таким путем зло увековечивается именно безусловным божественным предопределением. И это называется ненависть к злу? Не проще ли тогда реформатам, в стиле адвентистов, полагать, что на Страшном Суде, Бог уничтожит грешников – вот ненависть к злу в радикальном виде. Или весь смысл в том, чтобы все время, все бесконечные веки наказывать и мучить? По крайней мере, именно такой образ Бога возникает от чтения текстов, посвященных защите доктрины отвержения. В православии смысл в том, что Бог не желает мучения грешников, и не находит никакой славы для Себя в том, чтобы бесконечно поджаривать их в адском огне; Он жаждет только их спасения, но они вечно не хотят Его любви, и это причиняет им вечные страдания, это и есть ад – добровольное нежелание любить Бога. Бог мог бы заставить их любить, как в кальвинизме, но истинная Любовь никого не заставляет насильно, ибо тогда она теряет право так именоваться..
Единственное, что заслуживает менее отрицательного отношения в защите пастором ван Бареном вечного отвержения – это идея о том, что отверженные служат цели Христовой – как те, кто распял Христа, сами того не желая, послужили спасению мира. Это верно – действия грешников и сатаны включены в Божий промысел, но включены как свободные и невынужденные действия, а не как заранее заданное вращение деталей вселенского механизма; у реформатов же все зло заранее задано и отверженные только с железной необходимостью следует за указом об отвержении – тогда зло, которое по промыслу служит Божьим целям добра, превращается просто в черные фигуры шахматной доски, которые передвигает левая рука Бога, в то время как Его правая рука передвигает фигуры белые; ясно, что белые начинают и выигрывают. Проблема только в том, что это игра для Бога, а не вселенская драма борьбы добра и зла; в таком случае нет реальных добра и зла, а есть лишь черные и белые фигуры, которые Бог кальвинистов может легко, быстрее мгновения перекрасить в прямо противоположные цвета – захотел бы, дьявол был добрым, а Иуда стал святым – безусловному предопределению это ничего не стоит; здесь каждая вещь и даже каждая личность не имею строго заданной самостоятельной сущности – все сущности можно переделывать каждое мгновение – просто потому, что Суверенной Свободе так захотелось. «Так захотелось» - это и есть секрет кальвинистского предопределения; то, что кальвинисты все же верят в определенный порядок мира, законы природы, и даже в то, что святые так и останутся святыми, - это означает, что они не решаются сделать последние выводы из доктрины абсолютно суверенного предопределения; иначе они бы верили не только в произвольное предопределение, но в то, что его объекты можно менять в любое время по усмотрению Бога, - как и все объекты мира. Стало быть, кальвинисты  до конца не в состоянии поверить в высший произвол, и вынуждены дополнять эту веру верой в Бога Любви, Разума, Справедливости.
Между прочим, наш пастор тоже чувствует, что с истиной об отвержении что-то не так: «Можно ли и нужно ли служителям Слова проповедовать об отвержении? Или это своего рода скелет, спрятанный в реформатском чулане? Не будет ли истина об осуждении препятствовать людям войти в Церковь или же отвращать их от нее? Можно ли миссиям учить об отвержении среди целых народов? Если есть такая вещь, как отвержение, не будет ли гораздо лучше хранить о ней молчание?» . В качестве миссионерства, доктрина отвержения, прямо скажем, не лучший вариант: заявить людям, что, возможно, все они от вечности предопределены к аду безо всяких надежд на спасение – это уже не свет благой вести, который должны нести христиане, а мрак самой дурной из возможных вестей. Сначала было бы проще говорить только об избрании, не пугать людей заранее, а уж потом, когда появится достаточное количество верующих, можно сказать и об отвержении; сразу же сказать «туземцам», что, вероятно, все их дети обречены на непрерывные муки в пламени ада – это навсегда их восстановить против христианства; так что – да, доктрина отвержения действительно представляет собой скелет в реформаторском чулане, который лучше не показывать людям лишний раз; и это не один скелет – это скелеты всех, замученных кальвинистским предопределением непонятно за что; это скелеты всех младенцев, которых Бог кальвинизма заставляет страдать бесконечное количество лет, и это никак не может насытить славу такого «бога».. Так что это не пресловутые «скелеты в шкафу», - это души отверженных, которые сгорят и не сгорают в аду, придуманном учениками Кальвина.. И эти души, которые реформаты прячут от света, продолжают взывать к их совести..
Я вот подумал: как доктрину об отвержении можно преподать маленьким детям? Ведь она ужаснее любого фильма ужасов. Бог жаждет страданий стольких людей, и даже специально планирует и потом творит людей только для этого, с неумолимой жаждой обрекая их на нескончаемую боль? В число этих «запрограммированных на вечную смерть» входят и маленькие дети в таком количестве, что и не сосчитаешь. Прочитает такое маленький ребенок – что он подумает? Что он испытает? Какие слезы польются из его невинных глаз? Сколько ему будут сниться после этого страшные сны? Если уж никакие аргументы не убеждают гиперкальвинистов, то, может, останется этот: подумайте о детях, которые читают ваши строки об отвержении! Впрочем, что кальвинистам о них думать, если их Бог еще до творения вселенной отверг большинство из этих несчастных младенцев..

73. Когда кальвинисты критикуют арминиан, эта критика подчас легко оборачивается против самих кальвинистов. Вот образец: «Они упорно избегают всякое цитирование Гейдельбергского Катехизиса и Бельгийского Вероисповедания и пытаются прямо апеллировать к Библии .. Что касается толкования арминианами процитированных мест из Писания, определенно очевидно, что оно весьма поверхностно и выхолощено. Основной порок такого арминианского толкования состоит в том, что оно нарушает .. фундаментальное правило, которым следует руководствоваться при любом толковании Писания. Вместо того, чтобы излагать текущее учение Писания, и вместо того, чтобы рассматривать процитированные отрывки в свете всего Священного Писания, арминиане используют отдельные вырванные из контекста фразы» . Позвольте, а ради настоящий протестант не должен опираться только на Библию, полностью игнорируя Предание? Именно так и сделано в символических книгах кальвинистов – Предание Церкви там отодвинуто на второй и третий план, а нередко и критикуется, - там тоже люди пытаются «прямо апеллировать к Библии»; если кальвинистов обижает, что арминиане критикуют их символы, не цитируя, то ведь они в своих символических книгах обильно критикуют католиков, тоже не ссылаясь на их авторитетные догматики или решения соборов; в этих книгах активно критикуются и те догматы, которые у нас с католиками совпадают – где упоминания конкретных авторов, - отцов Церкви, например? Поэтому такая критика арминиан звучит как самокритика самих кальвинистов. Здесь мы можем видеть некие прокатолические нотки: ссылайтесь на наши исповедания, поскольку это, по сути, и есть кальвинистское «предание» - не смейте просто цитировать Библию, - Писание без нашего предания нельзя понять! Критика арминианских трактовок Библии, как вырванных из контекста, тоже легко оборачивается против сторонников Кальвина: ну а вы, господа, со своей доктриной безусловного предопределения, разве не пытались брать «любимые отрывки», а не рассматривать их в свете всего Писания, и – в свете всей церковной традиции? Разве известный эпизод с горшечником и глиной из 9 главы послания к Римлянам не стал для кальвинистов ключом ко всему Писанию, при игнорировании многих других стихов? Точно так же до этого все протестанты, начиная с лютеран, стих Рим. 3, 28 об оправдании одной верой, превратили в новый догмат, разрушающий прежнее христианство, и затмивший остальную Библию. Так что и этот упрек арминианам не годится, поскольку все протестанты легко его заслуживают..
Кальвинисты не скрывают, что их символы веры являются общеобязательными документами, и потому выражение «только Писание» начинает звучать несколько иначе: «вероучительным стандартом или символом называется официальная церковная формулировка того, во что верует определенная Церковь, считая это истиной Священного Писания или истинным учением о спасении .. наши символы веры служат цели сохранения и передачи истины из поколения в поколение. Истину, которая под водительством Святого Духа была извлечена из Писания, сформулирована, систематизирована, и притом вопреки всякого рода лжи, также, хотя и ложно, апеллирующей к Писанию, – эту истину не нужно и не следует каждый раз открывать заново в каждом последующем поколении. Не нужно, поскольку Бог учреждает и призывает Свою Церковь в череде следующих друг за другом поколений, так что каждое поколение растет и становится наследником наследия предыдущего. И не следует, поскольку каждое поколение не должно пытаться заново открыть уже установленную истину. Поступать так означало бы не только тратить усилия попусту, но и вопиющим образом отрицать действия Святого Духа в прошлой истории Церкви. А для передачи наследия истины из одного поколения в другое наши исповедания как раз и служат необходимым средством .. в наших символах веры мы вовсе не признаем другой авторитет помимо авторитета Священного Писания. Наоборот, в них мы как раз и исповедуем этот единственный авторитет, единственное правило веры и нравов, непогрешимое Слово Божие. По этой причине мы не признаем какого-либо стандарта, не способного пройти проверку Писанием. По этой же причине мы готовы во всякое время и без каких-либо условий подчинить свои стандарты конечному авторитету Библии» .
Нам говорят, что кальвинистские символы – это просто истина Священного Писания; предположим, что это так; но ведь ни Бельгийское исповедание, ни Гейдельбергский катехизис, ни Дортские каноны – не являются просто набором цитат из Библии; но даже если бы они были таковыми, то сам набор цитат – уже субъективная вещь – упрекают же кальвинисты арминиан в том, что у них набор цитат «неправильный»; однако, просто цитатами дело не ограничивается, и люди излагает то, что им окажется отражением Писания; отражение это довольно своеобразное – допустим, кальвинисты критикуют концепцию условного спасения – у арминиан или католиков; проблема в том, что в Писании ни Христос, ни апостолы не говорят открытым текстом: арминиане и их теория спасения неверна, верна только кальвинистская теория – простите, но Библия не есть дортские каноны; конечно, кальвинисты приводят цитаты из Библии, доказывающие их позицию, но их противники приводят не меньшее количество цитат – и что с того? В любом случае, «истины Писания» не извлекаются кальвинистами из самого Писания в готовом и совершенно неизменном виде; скорее тут подойдет их любимый пример с глиной и горшечником, - из божественной библейской глины горшечники разных протестантских исповеданий мастерят разные сосуды, а потом спорят, чей сосуд лучше и более божественен; при этом все они пытаются доказать такую странную вещь, что сосуд из глины и сама глина суть одно и то же.. Понятно, что если бы кальвинистские истины извлекались из Писания непосредственно в том же самом виде, то реформатские символы веры были бы просто не нужны – тогда учебником реформатской догматики было бы собственно само Писание. Поскольку это не так, то цель символов очевидна: дать нормативные разъяснения, которые сплачивают кальвинистов в единое целое, именуемое реформатской церковью.
И дальше начинается самое интересное: кальвинисты признают, что поскольку библейские истины открыты Церкви, которую создал Сам Бог, то их не нужно в следующем поколении открывать заново, поскольку каждое поколение является наследником предыдущего. Т.е. стандартная логика, похожая на православную: Бог основал Церковь для спасения; она хранит истину, и приумножает познание этой истины; конечно, при этом нельзя сказать, что каждое новое поколение просто повторяет то, что говорило предыдущее, буквальными цитатами – это значило бы отрицать творчество в Церкви, и полноту жизни в ней. Нет, каждое поколение (и реформаты это подтвердят) познает что-то свое в христианской истине, но при этом сама истина остается неизменной – развития догматов не существует, но познание догматов Церковью живет, а не сводится к механическому воспроизведению. Любопытно, что кальвинисты называют тех, кто считает, что однажды данная Церкви истина должна быть открыта заново – «вопиющим образом» отрицающими действия Святого Духа в прошлой истории Церкви. Все это прекрасно, но разве эти слова не ударяют по самой реформатской церкви? Ведь Церковь была основана 2000 лет назад, и Дух Святой всегда действовал в ней; ей Богом были открыты все христианские истины для спасения; однако протестанты в 16 веке, в том числе, и сами кальвинисты, «открыли» новые истины, доселе Церкви неизвестные, и явно противоречащие ее учению – разве открывать «новые истины», противоречащие установленным Богом в Церкви – это не значит «вопиющим образом отрицать действия Святого Духа в прошлой истории Церкви»? Всем известно, что 15 веков (может, кроме апостольского века) до Лютера и Кальвина для протестантов являются пустыней, в которой Святой Дух присутствовал едва заметным образом. Правда, это не мешает черпать им из наследия Церкви то, что они считают для себя приемлемым..
Объяснение такой странной логике наших кальвинистов может быть только одно: известно, что когда протестанты выступали против католиков, они нередко демонстрировали откровенно антицерковную позицию; но когда нужно было сражаться с ересью в собственных рядах, протестанты вдруг становились ужасными «церковниками». Вот и здесь: стоило появиться арминианам, которых кальвинистам нельзя было не осудить, как «еретиков», - пожалуйста, - истина уже установлена церковью, нечего придумывать новые истины, ибо тем самым вы отрицаете, что Святой Дух был с нашей церковью! Замечательная фраза: для передачи наследия истины из одного поколения в другое наши исповедания как раз и служат необходимым средством. Но это и есть формула признания Предания! Значит, не одно Писание все 2000 лет служит единственным ориентиром для христиан, но Церковь, в которой непрерывно присутствует Бог, и благодаря Которому она формулирует истины в виде кратких или пространных символов, например. Конечно, Предание – это не просто передача текста, правильно толкующего Писание, это не механическая преемственность, - это еще и «передача благодати», непрерывность богообщения; отпали же католики от православия – хотя и признавали тексты решений Вселенских соборов.. Сначала искажено было именно богообщение – а затем это выразилось в искажении текстов, - имеется в виду Символ веры, в который западные христиане вставили всего восемь букв, Filioque, что и послужило одной из причин отпадения Рима от вселенской Церкви..
А покамест кальвинисты спешат уверить нас, что они не признают никакого авторитета, кроме авторитета Писания, никакого стандарта, который не может пройти проверку Библией, и всегда готовы подчиниться авторитету Библии. Само собой; какой же протестант без этих магических заклинаний – у нас только Библия, и мы ничего больше не признаем; при этом новые исповедания протестантизма растут как грибы на дрожжах – на дрожжах догмата о единственности Библии в вопросах вероучения. Беда в том, что в самой Библии, и это давно известно, нет четкого положения о том, что христианин должен опираться исключительно на ее текст – тем более, когда в Библии даже не сказано, каков должен быть точный состав этого самого текста, - какие книги в него включать и в каком объеме. Поэтому ирония заключается в том, что символ веры кальвинистов, где они признают только авторитет Библии, как раз и нарушает единственность этого авторитета, ибо здесь нельзя непосредственно процитировать Библию в стиле: Христос сказал, - Писание в составе 66 книг в таком-то количестве глав и стихов, строчек и букв, должна являться для всех верующих в Него исключительным авторитетом; больше никогда ничего не цитируйте для обоснования христианских истин. Интересно, что уже апостол Павел нарушил такое несуществующее в Библии правило, ибо цитировал даже языческих поэтов.. Т.е. кальвинисты нарушают принцип единственности Писания, поскольку сам этот принцип явно в Писании не содержится, - и потому их символ веры все равно конструирует «новое предание», отличное от Писания. Зато в Библии сказано, что Церковь есть «столп и утверждение истины» (1Тим. 3, 15). Кальвинисты и сами признают, что Бог дал полноту истины Церкви – значит, ее и надо слушать, а не просто читать Писание; в конце концов, если бы не Церковь, кальвинисты не смогли бы и на Библию ссылаться.. Слова же о том, что мы, дескать, не признаем символов, которые не пройдут поверку Писания, - бессмысленны; а кто будет проверять? Если кальвинисты проверят арминиан, то признают, что арминиане противоречат Библии, а если арминиане проверят кальвинистов, то более злостных искажений Писания, чем у кальвинистов, надо будет еще поискать; католики же отвергнут обе партии реформатства как злобных еретиков. Это доказывает, что проверять символы веры бесполезно одним только Писанием, ибо каждый докажет свое; проверять же их нужно учением Церкви, которую Бог создал 2000 лет назад, и которая непрерывно существует и сейчас, - и это явно не протестанты и не католики.. Готовность кальвинистов подчиниться авторитету Писания надо понимать так же, как и клятвы на верность Библии: это значит, что они готовы подчиниться своей трактовке Писания, своему преданию Кальвина и остальных, т.е. самим себе, собственным измышлениям, а не Господу Богу, Который основал истинную Церковь еще в первом веке. Нет, этой Церкви, которая и донесла до них Писание, сохранила его, отстояла его истины от еретиков, они не хотят подчиняться и сегодня. После этого, конечно, легко обвинять других во всевозможной лжи, ереси и прочих смертных грехах, самим претендуя на смирение в непреодолимом спасении, - и не замечать собственной гордыни в игнорировании Церкви, 20 веков несущей Свет Христов в мир..

74.  Надо признать, что арминиане в своей критике реформатского предопределения действительно двигались в сторону синергии, но не смогли довести дело до конца. В своих тезисах они отстаивают много здравого: «Бог .. не создал в одном Адаме всех людей в состоянии праведности, не постановил грехопадение и не попустил его, не лишил Адама необходимой и достаточной благодати, не делает так, что Евангелие проповедуется и призывает людей внешним образом, и не дает им определенных даров Святого Духа, чтобы все это было средством, которым Он приводит отдельных людей к жизни, лишая при этом других дара этой жизни. Христос, Посредник, является не только осуществителем декрета об избрании, но также и основанием этого декрета об избрании. Причина того, что одни действенно призываются, оправдываются, сохраняются в вере и прославляются, кроется не в том, что они были абсолютно избраны к вечной жизни. То же, что другие оставлены в состоянии падения, что Христос не даруется им, что они либо вообще не призываются, либо призываются недейственно, ожесточаются и осуждаются, не является причиной того, что они абсолютно отвержены от вечной жизни .. Бог постановил, что Христос должен быть умилостивлением за грехи всего мира, и в силу этого декрета Он решил оправдать и спасти тех, кто верует в Него, а также обеспечить людей средствами, необходимыми и достаточными для веры, причем таким образом, который, как Он знает, наиболее подходит Его мудрости и справедливости. Однако Он ни в коем случае не постановил в силу абсолютного декрета дать Христа, Посредника, одним лишь избранным, и через действенное призвание дать веру им одним, оправдать их одних, сохранить их одних в вере, и лишь их одних прославить. Никто не отвергается от вечной жизни или от средств, достаточных для ее достижения, каким-либо абсолютным предшествующим декретом, так что заслуги Христа, призвание, и все дары Духа могут быть полезными для спасения всех, и действительно являются полезными, если люди через злоупотребление ими не обращают их к собственной погибели; однако к неверию, безбожию, грехам, как к средствам и причинам осуждения, никто не предопределен .. мы не верим, что всякое рвение, забота и усердие, проявляемые для достижения спасения прежде прихода самой веры и Духа возрождения, являются напрасными и бесполезным, и не только не полезными, но даже весьма вредными для человека; напротив, мы считаем, что слушать Слово Божие, сожалеть о совершенных грехах, желать спасительной благодати Божией и Духа возрождения (с которым, тем не менее, человек ничего не может делать без благодати) не только не является вредным и бесполезным, но, скорее, совершенно полезно и чрезвычайно необходимо, чтобы достичь веры и Духа обновления. Воля в состоянии падения, прежде призвания, не имеет ни силы, ни свободы хотеть чего-либо спасительно доброго. Поэтому мы отрицаем, что свобода хотеть спасительного блага наряду со свободой хотеть зла принадлежит воле во всяком ее состоянии .. Человек может по благодати Святого Духа сделать больше добра, чем он в действительности делает, и не делать больше зла, чем он в действительности не делает, и мы не верим, что Бог просто не хочет, чтобы человек делал больше добра, чем он делает, и избегал большего зла, чем он избегает, и что от вечности Им было точно постановлено, что произойдет и то, и другое. Всех, кого Бог призывает ко спасению, Он призывает серьезно, то есть, с праведным и совершенно непритворным намерением и волей спасти. И мы не согласны с теми, кто считает, что Бог внешним образом призывает некоторых, кого Он не желает призвать внутренне, то есть, что Он не хочет, чтобы они действительно обратились, прежде чем они отвергнут благодать призвания. В Боге нет такой сокрытой воли, которая бы противилась Его воле, открытой в Слове, чтобы Он в соответствии с этой волей (то есть, сокрытой волей) не желал обращения и спасения большей части тех, кого Он же через Слово Евангелия и согласно открытой воле серьезно призывает и приглашает к вере и спасению, и мы не признаем, как говорят некоторые, притворства или двуличия у Бога. Мы также не верим, что Бог призывает отверженных, которые призываются Им, со следующей целью: чтобы Он еще больше ожесточил их или лишил их извинения, чтобы Он наказал их еще более сурово, чтобы Он сделал явной их неспособность, но не для того, чтобы они обратились, уверовали и были спасены. Это неправда, что в силу могущества и действия этой сокрытой воли, или в силу божественного декрета, все, не только доброе, но и злое, происходит по необходимости; так что все те, кто грешит, в отношении божественного декрета не могут ничего, кроме как грешить; что Бог постановляет и вызывает грехи людей, их сумасшествие, глупость, жестокие дела, и святотатственное хуление собственного Имени, направляет язык людей к богохульству, и т.д. Мы также считаем ложным и ужасным, что Бог должен скрытым образом побуждать людей ко греху, который Он открыто запрещает; так что те, кто грешит, не действуют против истинной воли Божией, в собственном смысле слова, и то, что неправедно (то есть, противоречит Его заповедям) находится в согласии с волей Божией, более того, что согласно справедливости свершать волю Божию является достойным смерти преступлением .. мы от всего сердца отвергаем .. 1) Что истинно верующий не может сознательно грешить, но только по неведению и слабости, 2) Что истинно верующий никаким грехами не может отпасть от благодати Божией, 3) Что тысячи грехов, более того – грехи всего мира, не могут сделать избрание недействительным, когда к этому еще прибавляется, что все люди обязаны верить в то, что они избраны ко спасению, и поэтому не могут отпасть от избрания. Мы хотим привлечь внимание к тому, какую широкую дверь открывает это для плотской безопасности, 4) Что верующим и избранным не вменяются никакие грехи, сколь бы тяжкими и великими они ни были, более того, все настоящие и будущие грехи им отныне прощены, 5) Что истинные верующие, впадая в тлетворные ереси, в тяжкие и позорные грехи, такие как: прелюбодеяние и убийство, по причине которых Церковь, согласно установлению Христову, обязана свидетельствовать, что не может терпеть их в своем внешнем общении, и что они не имеют участия в царстве Христовом, ежели не покаются, тем не менее не могут полностью и окончательно отпасть от веры» .
Пафос арминиан понятен: мы против жесткого детерминизма, мы против отрицания свободы, мы против превращения людей в марионеток, мы против того, чтобы осквернять образ Бога, и фактически делает Его ответственным за грех и зло. Как кальвинисты отвечали на эти обвинения, мы уже видели. Все те шаги, которые делали арминиане в критике кальвинизма, могут считаться истинными и с точки зрения восточного христианства; однако решающий шаг сделан не был – не было принято учение Церкви о полной синергии, не было вырвано лютеровское жало в виде догмата о спасении по вере. И это при том, что, критикуя кальвинистов, арминиане во многом критикуют уже Лютера; пусть Лютер не учил распятию только за избранных и предопределению к проклятию, но когда арминиане критикуют реформатов за признание, по сути, двух воль Бога – открытой и скрытой, - это находит явные параллели в той концепции, которую Лютер изложил еще в сочинении «О рабстве воли»: в то время еще не могло быть никакого кальвинизма, ибо самому Кальвину в год опубликования лютеровского труда было только 16 лет.. Еще в ту эпоху эту доктрину не могли понять католические теологи и сам Эразм Роттердамский, находившийся с Лютером в переписке.. Но на самом деле любой человек придерживающийся доктрины предопределения и представлений о совершенной испорченности человеческой природы и пассивности человека в деле спасения, неизбежно должен сочувствовать тем взглядам, которые в 1525 году изложил Лютер, а затем еще в более жестокой форме воспроизвел Кальвин. Сама эта доктрина, что Бог в Писании якобы открывает только «добрую» волю, а еще есть «скрытая» воля, которая явно противоречит тому, что Он заповедал в Писании, - эта доктрина уничтожается протестантский же принцип «только Библия»; тогда выходит, что мы не можем знать о воле Бога только из Библии, а должны узнавать о ней нечто «специфическое» из опыта богообщения таких лиц, как Лютер, Кальвин и другие; это, с одной стороны, открывает путь преданию (только от Лютера и Кальвина, а не от Церкви), а, с другой стороны, предание, которое противоположно Писанию, вызывает многочисленные возражения; либо нужно признать, что в самом Писании проповедуется идея о двух несовместимых волях Бога – одной Он хочет спасать и любить, а другой – мучить и ненавидеть. Так, или иначе, но оба варианта отдают самым настоящим богохульством..
Если Бог дал людям десять заповедей, то мы полагаем, что это отражает Его волю, Его природу; значит, Он благоволит к тому, чтобы люди не убивали, не крали, не прелюбодействовали, не лгали. И тут вдруг нам объявляют, что Бог и правда этого не одобряет, и потому наказывает за нарушение заповедей, ОДНАКО, - Он также ожесточает сердце фараона в самом буквальном смысле слова, управляет дьяволом и т.д. И, вообще, Всевышний, как выяснили Лютер и Кальвин, держит все зло под «абсолютным контролем», и потому все злыдни творят зло по необходимости, ибо так постановил Бог в Своем вечном совете.. В этой связи Кальвин говорит о «желании» Бога, и это желание направлено к тому, чтобы зло совершалось людьми и демонами, Он Сам не желает спасения всех грешников, жаждая погибели многих – разумеется, вам тут же скажут, что они это делают по своей воле, но – какое творение в ужасающем детерминизме Лютера и Кальвина может сопротивляться «желаниям» Бога? Образ горшечника и глины помните? Апостол Павел, конечно, не мог предвидеть, как этот образ интерпретируют вожди реформации, но ведь у великого святого был иной опыт Богообщения – он верил Церкви и всему Писанию, а лидеры протестантизма не верили Церкви, а верили собственному опыту общения с Богом; что же касается Библии, то у них всегда находились любимые отрывки; и отрывок о горшечнике и глине они превратили в «новое откровение» о Боге, Который делает добро, или зло, творит, что угодно. В ответ на критику готовы возражения: с Богом спорить нельзя, Бог выше человеческих представлений о морали и т.п. Арминиане критикуют кальвинистов за то, что Бог у них неискренен с отверженными: Он призывает их к спасению внешним образом, через проповедников, но внутренне желает их погибели; так ведь в кальвинизме Бог неискренен и с избранными – неискренен, потому что желает их спасти совершенно без их участия; неискренен, потому что призывает их к добру, но при этом любые грехи избранных не могут привести к потере спасения, - и тем самым поощряется зло. Бог в этом случае неискренен со всеми, ибо дает людям 10 заповедей, которые они в принципе не могут выполнить, ибо, по учению реформаторов, обречены творить зло, - но потом их за это наказывают; зачем давать заповеди, если их никак невозможно выполнить?
Арминиане правильно увидели, что абсолютный волюнтаризм в понимании Бога, проповедуемый кальвинистами, неизбежно приводит к имморализму, выделению в Боге теневой стороны, в которую не заглядывает солнце любви, справедливости и разума; кроме того, здесь нужно учитывать, что кальвинизм не просто разделяет Бога на белую, добрую, и черную, злую (или направляющую зло и приказывающую злу быть таковым) стороны, - белая сторона в связи с этим перестает быть однозначно белой, и смешивается с черной; если Бог спасает людей без их свободы, то добро теряет свою самостоятельную нравственную силу; если даже Бог не всегда на стороне добра, предопределяя людей к аду, то добро лишается своего абсолютного характера, и на первое место выходит произвол совершеннейшего сущего; если при этом Бог внушает людям такие странные представления о добре зло, как, например, одобрение вечных мучений запрограммированных на это людей, то ясно, что «светлая сторона» Бога в кальвинизме не так уж светла. Арминиане сделали решительный выбор в пользу традиционных представлений о Боге, Который желает спасения всех, и потому исключительно добр; они избежали кальвинистского волюнтаризма, однако, сохранив, его в вопросе о спасении по вере и уверенности в спасении, - здесь волюнтаризм реформации пересилил церковную синергию, где уверенность в спасении была невозможна. Приближались они к православию и в том, что касается усердия, стремления к спасению до достижения веры – ибо кальвинизм, как и лютеранство, изначально предполагал здесь скорее полную пассивность – вспомним образ Лютера, что при получении благодати человек так же пассивен, как женщина при зачатии. Когда сторонники Арминия говорили, что они не верят, будто Бог просто не желает, чтобы человек делал больше добра, чем он делает, и избегал большего зла, чем он избегает, и что от вечности Им было точно постановлено, что произойдет и то, и другое – это не только было направлено против кальвинистского предопределения, но и открывало дорогу к благодатному преображению человека, которое венчается православным представлением об обожении.
Ведь реформатское предопределение (как и лютеранское) вело к тому, что человек не должен слишком уж усердствовать в благочестии и искать христианского совершенства – ты все равно навсегда спасен, и потому «границы освящения» довольно строго заданы Богом еще в вечности, - свобода исключена даже у «спасенного», ибо все то добро, которое он сотворит заранее жестко детерминировано Богом: нельзя сделать больше добра, и меньше зла, чем предопределено. Не соглашаясь с этим, арминиане частично принимали православную концепцию «совершенствования в освящении до конца», в остальном, увы, оставаясь протестантами. Ведь по сути арминиане отрицали только кальвинистскую сотериологию – в той части, которая касалась личного спасения. Но при этом они принимали юридическую теорию искупления, как и все протестанты (да и католики): все эти «удовлетворения», справедливое наказание Невиновного Христа, «заслуги Христа», и т.д. Кроме того, в области сакраментологиии и учения о Церкви они все равно оставались такими же последовательными протестантами, как и кальвинисты – они не видели возможности учить спасению как соединению с Богом в таинствах и в жизни, они не принимали богословия необходимости Церкви для спасения. Поэтому никакого благодатного преображения, например, в причастии – они не видели; аскетический путь стяжания благодати тоже остался за пределами арминианской доктрины. А без этих изобильных источников благодати защита свободы и частичной синергии против реформатского предопределения – оказалась бессильной, и, скорее, привела к еще большему уходу от Истины. Ибо больше свободы без полноты благодати – это путь к еще большему антропоцентризму, чем даже у реформатов; это путь к американскому «эстрадному протестантизму», а в более дальней перспективе – и к пятидесятничеству с харизматством. Не случайно ведь, что одним из основателей пятидесятничества был методистский пастор Чарльз Парэм, а основатель  методизма Уэсли был арминианином и яростным противником Кальвина. Жажда освящения без благодати, присущей Церкви, привела арминиан не от Кальвина к православию, а увела их от Кальвина к еще более радикальному, антицерковному протестантизму..

75. От арминиан возвратимся к кальвинистам. Разумеется, реформатов не устраивает не только арминианское понимание избрания, но и их представления об антропологии человека, о последствиях его падения. Упоминавшийся нами реформат Гомер Хуксема по этой причине говорит: «либо благодать преодолима, а человек полностью извращен, и тогда никто никогда не обратится, потому что полностью порочный человек не может ничего, кроме как сопротивляться благодати Божией. Либо же благодать преодолима, но порочность человека не столь сильна, чтобы помешать ему принять и сотрудничать с благодатью, и, таким образом, он, действительно, может спастись. Именно в последнем и состоит позиция арминиан .. Если кто-то начинает с горделивой и возвышенной концепции человека, он охотно придет к ложному пониманию его божественного искупления, к ложному пониманию способа искупления, в котором человек нуждается, а также к ложному пониманию пути, на котором человек может достичь спасения через искупление Христово. Если кто-то не хочет, чтобы человек был тем, кем воистину является, – то есть, ничем, – то он начинает думать о спасении, зависимом от принятия или не принятия со стороны природного человека» . Позиция арминиан (в данном случае сходная с православием) изложена адекватно; можно согласиться и с тем, что «горделивая концепция» человека приводит к ложному пониманию не только Искупления и пути спасения, - это может привести даже к полному отказу от религии. Если «человек – это звучит гордо», то путь к безбожию будет всегда открыт..
Требуется, однако выяснить, какую именно концепцию понимания природы человека мы должны считать горделивой; если пелагианскую – то все христиане согласятся в том, что она неприемлема; дело же заключается в том, что для Хуксема  как строго кальвиниста, любое допущение свободы человека не только к злу, но и к добру – уже должно считаться гордыней. Обратим внимание на то, что для Хуксема идеалом является признание человека «ничем»; я прекрасно понимаю, что под эти слова можно процитировать немало мест Библии; все зависит от того, какой смысл мы вкладываем в выражение «человек является ничем». В самом буквальном смысле это неверно – человек есть некоторое бытие, или, как любят говорить некоторые философы, экзистенция, а не абсолютное отсутствие бытия; если сравнивать человека с Богом, то можно сказать, что по сравнению с бесконечным совершенством Господа человек действительно ничтожен; однако по сравнению с этим совершенством ничтожно все творение; если же сравнивать человека с остальными творениями Бога, то его уже нельзя считать таким уж небытием, - напротив, он является венцом этого творения, и об этом сказано в Писании. В Библии человек назван образом и подобием Бога – стало быть, Сам Бог не считает его «совершенным ничто». Это видно и в общении Бога с человеком, в заботе Бога о нас: разве можно так заботиться о ничто? И разве возможно Богу Самому стать «ничем» (человеком), воплотиться от «ничто» (Девы Марии) и умереть за «ничто»? Видимо, нет – если мы не хотим богохульствовать. Значит, человек – это все-таки не ничто, а «нечто», а, точнее, «некто», кого Бог любит настолько, что готов отдать жизнь за нас. Конечно, легко объяснимо, почему понимание человека как «ничто» предпочитаемо кальвинистским автором: такая концепция позволяет значительно проще проповедовать безусловное предопределение; человек – ничто, значит, Богу не нужно обращаться с ним, как со свободной и разумной личностью, а можно просто детерминировать все его поступки, как у природных тел. Возможно, наш кальвинист тут же сказал бы, что если вы не считаете человека «ничем», то вы едва ли не низвергается Бога с Его небесного трона; кальвинисты любят ставить всех перед таким выбором: или ничтожество человека, или ничтожество Бога. На самом же деле, несомненно признавая ничтожество человека перед Богом, необходимо все-таки понять, что для Бога человек есть личность, нуждающаяся в спасении от гибели, и Он спасает человека именно как личность, а не как «ничто». Факт остается фактом: православие никогда не признавало столь низкого мнения о человеке, но такая «горделивая» концепция человека не привела в восточном христианстве ни к какому «антропоцентризму»; давайте посмотрим теперь на некогда реформатскую Голландию, оплот сурового реформатства – и какие выводы мы должны сделать? Не исключено, правда, что реформатский теолог намекает тут на последствия грехопадения. Что ж, посмотрим.
Хуксема описывает состояние человеческой природы после грехопадения в исключительно мрачных тонах: «человек окончательно утерял и извратил божественный образ .. он может носить либо образ Божий, либо образ дьявола .. Человек не только утратил образ Божий, он обрел образ дьявола. Образ Божий изменился в человеке в свою противоположность .. Он не способен в духовном смысле называть добро добром, а зло злом. Вместо этого он, в силу духовной склонности ума, способен выносить лишь превратные суждения .. У человека злая воля – воля, извращенно и злобно наслаждающаяся всем, что противно воле божественной. Бог говорит: «люби Меня». Человек по злой воле отвечает: «я ненавижу Тебя». Бог говорит: «посвяти себя Мне и служи Мне». Человек в силу самой злобности воли отвечает: «я посвящу себя и все свое служение дьяволу». Он наслаждается злом, порочность – сфера его жизни .. Его «любовь» превратилась в любодеяние, его «нежное милосердие» обратилось в жестокость .. Жить отдельно от Бога означает смерть. Покуда человек оставался в сфере этой дружбы, он жил. В тот момент, как он преступил границы дружбы с Богом, человек умер. Ибо он отрезал себя от самого источника жизни» . Подобные заявления звучат крайне тревожно; все христиане не будут долго спорить о том, что после грехопадения человеческая природа оказалась извращена, и извращена в сильнейшей степени, плоды чего мы наблюдаем ежечасно; но означает ли это, что можно утверждать, будто человек окончательно утерял образ Божий и стал образом дьявола?
Если верить этому заявлению, то нужно полностью отказаться называть человека человеком, а именовать его как-то иначе; если же наш реформат всерьез полагает, что человек обрел образ дьявола, то в этом случае его правильно именовать «бесом», а не человеком; и даже хуже беса, ибо и они сохранили некоторые черты ангельской природы. Обращает внимание, что нас опять ставят перед очередным ложным выбором: человек может быть либо образом Бога, либо образом дьявола; простите, но полностью образом Божьим человек становится, только соединившись с Богом, и это происходит уже в раю, а в самом совершенном смысле – в воскресении праведных; пока мы на земле и совершаем грехи (даже самые благочестивые из нас), то мы не являемся абсолютно чистыми носителями образа Божьего, ведь творить грехи означает следовать дьяволу. Напротив, даже в самых отвратительных людях мы можем видеть остатки добра, которому они еще не полностью чужды (на земле, по крайней мере) – следовательно, называть их в полном смысле слова образом дьявола нет оснований. Иначе это означало бы, что после грехопадения все люди стали едва ли сатанистами. Кроме того, с такой точки зрения, дьяволу приписывается неоправданное могущество: выходит, что он может практически полностью вытеснять образ Божий в человеке и на его место ставить свой. Однако дьявол – не антибог; он не в состоянии полностью уничтожить образ Бога в нас и воплотить свой; даже антихрист – это не воплощение дьявола, но человек в наибольшей степени исказивший образ Божий изо всех людей, когда-либо живших на земле. Само выражение «в результате грехопадения в человеке оказался искажен образ Божий» означает только то, что образ именно «исказился», но остался, т.е. человек серьезно болен, не может выздороветь без Бога – но не полностью уничтожен как образ Бога и не абсолютно мертв. Так что после грехопадения – все мы частично носим в себе образ Бога, а частично следуем дьяволу – только святые в раю носят уже незамутненный образ Господа.
В этой связи слова Хуксема о том, что человек имеет злую волю, которая наслаждается только всем, что ненавистно воле Божьей, что люди только и делают, что ненавидят Бога и служат дьяволу, - нуждается в заметной корректировке. Означает ли это, что все нехристиане творят исключительно зло? Некоторые слова нашего реформата можно понять в том плане, что зло стало чуть ли не субстанцией человека; наверно, он полагает, что если какое-то добро в человеке и осталось, то оно не является «спасительным»; с этим можно согласиться: добро нехристиан несовершенно, отягчено грехами, и не может само по себе, без благодати Бога, очистить душу от чудовищной скверны, и спасти; но не нужно впадать в крайность и полагать, что люди без веры в Христа лишь ненавидят Бога и исповедуют религию дьявола, имея о всем исключительно превратные и богоборческие суждения. Разве добродетели язычников или мусульман являются злом и стремлением выполнять волю дьявола? Да, сами по себе эти добродетели их не спасут, но объявлять их только выражением ненависти к Богу и любви к сатане – нет никаких оснований. Нет, они способны на искреннее добро, их образ Божий не полностью уничтожен и не извращен до самого последнего дна; поэтому их деяния и мысли, хотя и заражены злом, препятствующим исцелению и соединению с Богом Истинным, но благодаря образу Бога, они способны в своей жизни светить ослабленным светом Триединого. Не говоря уже о мусульманах, даже крайние формы язычества нельзя считать только поклонением дьяволу – это весьма извращенное представление о религии, но не сатанизм в чистом виде; будь это так, апостол Павел не процитировал аж двух языческих поэтов; будь это так, отцы Церкви не использовали бы труды древнегреческих философов (Платона, Аристотеля, Плотина и других) для доказательств истин христианской веры, находя у них признаки определенного «света Божьего», а не сплошной «дьявольской тьмы».
Реформатский теолог говорит, что любовь после грехопадения превратилась в прелюбодеяние, а милосердие в жестокость – да, примеры этого неисчислимы; но неужели в истории нехристианских народов мы видим только это? Неужели за пределами христианского мира процветают только прелюбодеяние и жестокость? Утверждать подобное означало бы просто игнорировать факты. Порой кажется, что говоря о превращении милосердия в жестокость, Хуксема имеет в виду кальвинистский образ Бога: всеобщее милосердие христианского Бога у кальвинистов превратилось в жестокость Бога по отношению к безвинно отверженным.. Наш автор верно говорит, что человек жил в дружбе с Богом, а потом добровольно отпал; но утверждать, что он отрезал себя от Источника жизни необходимо с величайшей осторожностью: да, дружба в целом превратилась во вражду, но если бы человек полностью отрезал себя от Источника жизни, он бы умер в абсолютном смысле – просто перестал бы существовать, превратившись в ничто; однако мы не видим этого; да, человек потерял рай, и в этом смысле можно говорить о том, что он мертв – из-за невозможности самому туда попасть; но человек и после падения первых людей, сохранил в себе явные следы Божьей печати – и потому говорить о его совершенной смерти не приходится: связь с Богом ослабела, но не прервалась полностью. Человек болен тяжелой болезнью, которой он заражается наследственно; она приводит к смерти без вмешательства небесного хирурга, но во время земной жизни человек не является еще мертвецом – ведь даже прокаженный еще не мертв..